Текст книги "Район №17 (СИ)"

Автор книги: Алексей Скуратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

На меня часто накатывали эти воспоминания, и сейчас я со смешанными чувствами плавал в них, гоняя во рту горчащий ментоловый леденец, слушая приглушенные рыдания мальчишки наверху и ковыряясь с разобранным пистолетом, давно уже валявшимся на моем столе. Таким образом мне в какой-то степени удавалось избежать ощущения неловкости. По правде, получалось это хреново. Наверное, стоило все-таки хоть как-то поддержать Билла, а не съебывать подальше, едва завидев чужие слезы.

Я вздохнул и откинулся на спинку кресла, закинув ноги на стол и прикрыв глаза. В душной, пасмурной тишине звучали только всхлипывания Билла и успокаивающий шум ноутбука. Все эти мысли и воспоминания как-то странно подействовали, накрыли легкой мигренью, гулом в ушах. Вскоре и боль в висках, и гул, и шумы исчезли. Даже голос юного Вайнберга стих.

А когда я очухался, время приближалось к восьми вечера. В доме стояла кромешная тьма и мертвая тишина. Пришлось нашарить рукой клавиатуру и постучать по ней, чтобы загорелся экран, и мне не довелось разбиваться через собственные баррикады из всевозможного бесценного хлама. Стоило мне встать, как с колен с грохотом упал на пол почти собранный пистолет. Я выругался и пнул его под стол, решив, что имеющихся рабочих стволов мне все-таки достаточно.

Билли, наверное, все же окончательно выбился из сил и теперь дремал, укрывшись почти с головой. Я щелкнул выключатель, и комната озарилась приглушенным золотистым светом, достаточным для того, чтобы нашарить иглой вену и, надавив на поршень, вкачать в биллову кровь миллиграммы лекарства. Он тут же проснулся, едва я сел рядом, и послушно протянул мне руку, позволив протереть кожу спиртом и вколоть очередную порцию богомоловой химии.

– Как ты? – спросил я, угощая его сигаретой и закуривая сам. Нет, однажды курево меня погубит, клянусь яйцами.

– Как лишившийся всего человек, – выдохнул парень, – охуеть как паршиво, если честно.

Я не спорил. Только сбегал вниз за ноутбуком, новой пачкой сигарет, чайником, парой кружек и скромными угощениями. Перцами чили для себя и нарытыми в морозилке сандвичами с ветчиной и сыром для мальчишки. Мы так и сидели с ним на огромной, заваленной подушками кровати, выкуривая сигареты, прихлебывая кофе и вместе просматривая свидетельства о смерти его близких.

Билл шмыгнул носом, но на этот раз выдержал и не позволил себе лить слезы. Он только нащупал зажигалку возле моей руки и, случайно задев пальцы, одернул руку. Струя дыма вышла из его рта.

– Вот уж не думал, что старуха лишит меня наследства, – горько усмехнулся парень, скривив губы. – Могла бы в завещании пожелать мне шикарной жизни в квартале бездомных!

Что греха таить, все мы знали, что это за кварталы, занимающие добрую часть любого жилого района. В них жили, точнее, пытались жить, все те, кто не имел собственного дома или средств на него, а заработок в нынешнее время – очень и очень роскошная штука. Эти места жутко воняли мочой и разлагающимися отходами, в одной комнатенке «семь на семь» каким-то образом умещалось под два десятка немытых голодных людей, которых, ко всему прочему, районное правительство использовало так, как желало. Щелк пальцами – отброс общества чистит канализацию. Щелк пальцами – он собирает по подворотням дохлых собак и кошек, якобы борясь с антисанитарией. Работа бездомных – самая страшная и черная работа, какую себе можно только представить. И теперь Билл думал, что его ждет та же участь.

– Вообще-то именно об этом я и хотел с тобой поговорить, Билл, – сказал я со своим фирменным грубым акцентом. – Ты всерьез намереваешься гнить в кварталах?

– А у меня есть выбор?

– Выбор есть всегда, дружочек, – начал я менторским тоном. Сигаретный пепел осыпался на горку окурков и сизой пыли, высившуюся на SD-диске, который выполнял роль временной пепельницы. – Ты знаешь, сколько зарабатывает среднестатистический Ловец?

Мальчишка с подозрением покосился на меня и кое-как проглотил горький крепкий кофе.

– Ты предлагаешь мне стать…

– Мечтай, салага! – прыснул я. – Какой из тебя, нахрен, Ловец? Нас годами тренировали для этой работы, так что забудь. Я о другом.

Билл, кажется, сбился с толку. Он медленно жевал свой остывший сандвич и буравил светло-голубыми глазами неосвещенный угол моей спальни, где высилось заваленное шмотками кресло.

– Так о чем же?

– Я зарабатываю столько, что тебе и не снилось. И нет, Билли, я не хвастаюсь. Только предлагаю тебе не отказаться от скромного подарка с моей стороны.

Он повернулся ко мне, зажатая меж пальцев сигарета слабо дымила и тлела. Немного пепла просыпалось на одеяло. Мальчишка даже о еде забыл. Его глаза поблескивали чем-то странным.

– На то, чтобы тебе встать на ноги, потребуется время. В каком бы то ни было Районе не найдется врача лучше, чем Богомол, так что пока тебе придется пожить здесь, если ты не против. Может, месяц, может, два. Не мне диагнозы ставить, – я отправил в рот целый красный перчик и с удовольствием его разгрыз, в то время как Билл от такого зрелища непроизвольно поморщился. Мне не привыкать. Мои вкусовые пристрастия никто не понимал. – За это время я успею подыскать тебе квартиру в том Районе, где пожелаешь ты сам.

Мальчишка было раскрыл рот, но я поднял в воздух палец и прервал его слова.

– Понимаешь ли, дружочек, деньги для меня роли не играют. При желании я могу выкупить и десять квартир, чтоб ты знал. В моих руках достаточно сил, чтобы выпустить тебя в жилой район человеком, а не бездомной собакой. Ты это понимаешь?

Билл кивнул.

– Хороший мальчик, – не очень хорошо ухмыльнулся я, посматривая на парня и отпивая свой остывающий кофе.

– Я понял тебя, – наконец сказал он. – Но твое предложение не приму.

Я поперхнулся. Кофе вдруг встал поперек горла, и мне показалось на миг, что в дверях притаилась моя собственная смерть. Однако мне все же удалось проглотить эту черную теплую жидкость и осознать сказанное Биллом в полной мере.

– Ты идиот?

– Как только я смогу ходить, – сказал он на полном серьезе, – то отдам тебе за помощь две сотни баксов, больше у меня нет, и уйду прочь. Я скорее сгнию в квартале бездомных, чем стану нахлебником.

– Ты идиот.

– Я называю это честью.

И тут меня прорвало. Я рассмеялся, как сумасшедший, до слез, до боли в животе и легких. Я заливался так, что упал на кровать, уронил на пол кружку, расплескав кофе, и перевернул тарелку с сандвичами. Билл пихнул меня в плечо, на помогло это слабо. Мне никогда не было настолько плохо от истерического смеха, и парня это, надо сказать, страшно выбесило.

– Рудольф!

Я не слышал, а заходился хохотом, и мне едва хватало воздуха. Очки давно упали с носа на постель. Нет, блядь, он говорит о чести! Сучьи потроха, сыскался рыцарь круглого стола!

– Да заткнешься ты или нет?! – почти заорал он и тряхнул меня, схватив за рубашку.

Понемногу мне удалось успокоиться. Я только тихонько хихикал, как конченый придурок, а мальчишка дул губы, сложив на груди худые руки, усыпанные веснушками.

– Я правда не могу принять… все это. Это просто неправильно, Рудоль… Руди.

– Ладно, хрен с тобой, – улыбнулся я и напялил очки на нос, заправляя выбившиеся черные прядки за уши. – Давай ты хотя бы полечишься здесь, отдохнешь как следует и хорошенько подумаешь над моим предложением? Нет, так нет. Отвезу тебя в любой Район, навстречу светлому будущему в бараке.

– Согласен, – процедил он. – Но как я могу расплатиться с тобой за крышу? Нельзя так… Раз тебе не нужны деньги…

Я усмехнулся и растрепал его карамельные волосы, точно он мой персональный золотистый ретривер. Хвостом он однако не завилял и лизаться не кинулся.

– Встанешь на ноги, тогда и расплатишься.

========== Глава 6 ==========

Правило №11: Бес топчет Район №17 дольше, чем кто-либо из нас, и потому каждое его слово – дельный совет. Но помни, бесов компаньон, этот ублюдок – невыносимая сука.

Правило №3: Любое задание, на которое тебя посылает Отец, является обязательным для исполнения. Даже если ты ненавидишь своего компаньона до тошноты и головной боли, это не освобождает от выполнения миссии.

Еще неделю мы с Биллом жили в тишине и скуке. Он быстро привык к тому, что мы спали с ним в одной постели, хотя та, конечно же, радовала размерами на половину спальни. Когда мою царскую койку привезли к убежищу в первый же год моего здесь прибывания, ее пришлось собирать на месте целой бригадой рабочих – такая она большая и тяжелая.

Вскоре Билл смирился и с тем, что я водил его в туалет, помогал мыться и всячески опекал, потому что нога обещала еще долго не позволять ходить. Как и было велено, мы с ним съездили к Богомолу. Он оказался пьян, как сука, дышал на бледного Билли крепким перегаром, а один раз даже улетел в уборную, знатно проблевавшись с характерными выразительными звуками.

– Он что, правда хороший доктор? – с недоверием прошептал мальчишка мне на ухо, косясь на Богомола, обнимающимся с унитазом.

– Лучше, чем ты думаешь, брат, – заверил его я и с сочувствием покачал головой. Джонни Вуд почти всегда подыхал с похмелья, неимоверно часто блевал с перепоя, но упорно продолжал спиваться, что не мешало ему шить нас и пороть уколами уверенной рукой прирожденного врачевателя.

Когда очухавшийся и умывшийся Богомол уложил Билла на свой страшный холодный стол, предварительно заставив снять джинсы, когда принялся снимать повязку с ноги, парень отвернулся и сжал пальцами края рубашки. Кажется, он боялся крови, и не столько чужой, как родной собственной. Мне и самому стало не по себе, когда я увидел то, что стало с голенью: док кое-как сшил расхреначенную плоть, и, клянусь, никто в мире не сделал бы этого лучше. Даже если все это успешно зарастет, нога останется кривой. Однако наш врачеватель был доволен тем, как медленно, но уверенно заживает страшная рваная рана, и даже похвалил меня за то, что я, цитирую: «конечно, распиздяй, но хоть на что-то сгодился и с таблетками не напортачил».

Он повозился с голенью еще немного, обработал ее какой-то дрянью, строго запретил попытки наступать на искалеченную ногу, пообещав вырывать обе за непослушание. Ко всему прочему он снова вручил мне мешок таблеток и шприцов с ампулами, ювелирно перевязал Билли и удовлетворенно икнул.

– Простите, сэр… – начал было парень.

– Джонни, – просипел док. – Или Богомол. Никаких «выканий», сынок.

– Слушай, Богомол, когда я смогу ходить?

Пропойца в грязном халате поправил свои огромные очки и ненадолго задумался, буравя осоловелыми глазенками стену по ту сторону толстых линз. Он многозначительно почесал щетинистый подбородок, смерил комнату шагами и, признаться, навел на своего пациента страху своими телодвижениями и раздумьями.

– Месяца полтора, я думаю, – наконец заговорил он. – Плюс-минус пару недель и зашагаешь. Вообще-то все зависит от того, насколько серьезно ты к этому отнесешься. Сейчас от тебя требуется покой, а от Оленя – своевременная помощь с уколами и таблетками. В общем, сынок, радуйся, что не остался без ноги.

– От Оленя всегда что-то требуется, – вставил я свои пять копеек, потому что по стечению обстоятельств работал больше других.

– Заткнись, – фыркнул Богомол. – И вообще… Я хочу спать. Валите отсюда, вы оба.

Мы и свалили. Билл сделался совсем серым и убитыми глазами смотрел в окно, пока мы добирались до дома в моей чудовищно-желтой машине. Я готов был поклясться, что ему вновь хотелось реветь, но парнишка сдержался и только отчетливее помрачнел.

– Все будет нормально, – пообещал я ему. – Завтра привезу для тебя кое-что.

На следующий день с неба спустился на своем чудо-вертолете Апостол. Он уже не косился на меня, не задавал странных вопросов по поводу заказанного мной сахара и джема, потому что вести о моем новом сожителе разлетелись, как шмотки на распродаже. Мы все были здесь, кроме Каспера. Наш молчун, видимо, скитался по Району и возился с заданием, и потому Малыш, рыжий здоровенный ирландец Броган, прекрасно общавшийся с ним, взял на себя ответственность довезти до знакомого убежища пару коробок с провизией.

Якудза, бросив нам приветствие, быстро погрузила ящик с припасами в багажник своего черного пикапа и столь же быстро смылась, просвистев шинами по асфальту. Очевидно, Наоми была не в настроении, раз лишила нас возможности перекинуться с ней хотя бы парой фраз. Может, это все из-за меня и того, что мы давно с ней не проводили времени вместе. Не знаю. Малыш тоже не стал задерживаться. Он, широко улыбаясь во все тридцать два, от души поблагодарил Апостола, загрузил авто и уехал в противоположную сторону, намереваясь сначала посетить убежище Каспера, хотя для всех нас оставалось загадкой, что же так сблизило этих двух Ловцов до степени доверия паролей от системы безопасности. Я ничуть не удивился тому, что Бес как всегда задержался.

Он курил тонкие сигареты и посматривал на меня сквозь пелену дыма, намереваясь забрать свои ящики последним. Кристиан Эберт считался самым странным и отбитым из всех Ловцов, когда-либо работавших в Семнадцатом. Этот тридцатилетний мутный тип был оккультистом, вечно выряжался во все черное, носил кучу колец и даже подкрашивал свои едкие, невыносимо-зеленые глаза, цвет которых зачастую принимали за эффект линз. Однако линзы он не носил. Бес худ, жилист, никогда не хвастал высоким ростом, но лицом, признаться, действительно вышел. Он, сколько мы его знали, красил свои длинные волнистые волосы в эбеново-черный цвет и был бледен, словно призрак, хотя все мы здесь белее снега. В черном авто Кристиана сидел тревожный, злой, как Сатана, доберман Рич, вымахавший из щенка в клыкастую машину для убийства. Крисси у нас конченый ублюдок. Ублюдок, пытающийся ко мне подкатить вот уже три сучьих года.

– Нарушаешь устои, Руди, – заметил он, рассматривая тлеющую сигарету. – Обзавелся новеньким, и прячешь его, как лепрекон золото на том конце радуги.

– Ему и без того несладко пришлось, – бросил я, принимая от Апостола тот самый биллов подарок – пару костылей, чтобы он мог хоть как-то самостоятельно передвигаться по моим завалам. – Мальчишке половину ноги сожрали, и он прикован к койке еще надолго. К тому же, пару дней назад он узнал, что ему даже некуда идти. Не уверен, что созерцание твоей рожи пойдет ему на пользу.

Бес криво усмехнулся и раздавил окурок носком идеально-черного берца. Он отбросил с лица волосы и лениво проплелся к вертолету Апостола, принимая из его сильных жилистых рук один-единственный ящик, в котором я рассмотрел помимо продуктов и блоков тонких бабских сигарет пару оккультных книжек. Ничего удивительного, впрочем. Это же Бес.

– Дай знать, когда он поправится. Кстати, как его зовут? Пролей свет, Олень.

– Билл, – ответил я.

– Билли, – мечтательно протянул Кристиан, прикрывая свои едкие глазищи. – Знал я одного Билли.

Я хлопнул багажником и открыл дверь с водительской стороны, опершись на нее и смерив Беса красноречивым взглядом. Мне хотелось поскорее смыться от него, потому что этот раздевающий взгляд заставлял меня внутренне сжиматься. Но вместо того, чтобы выжать газ и свалить домой, я задержался еще немного.

– Какого хрена ты вообще ко мне прицепился, Бес? – спрашиваю. – Че тебе надо-то?

– Догадливый мальчик, – усмехнулся он, и мне захотелось проблеваться от его похабной морды. – Отец, между прочим, отправляет нас с тобой в развед-рейд.

– Заливаешь, ублюдок! Я бы узнал об этом первым!

Он бросил мне в руки собственный телефон, включив запись последнего разговора. Я кое-как ухитрился поймать его и услышал Отца. Его сиплый голос из динамиков только подтверждал горькую правду, сказанную Бесом. Этот предатель, называющий себя моим папой, говорил о том, что нас ждет вылазка в один из оживленных кварталов, где совсем недавно, судя по его подсчетам, должна была появиться целая партия Ползунов. Наша задача – отснять материал и установить пару датчиков слежения на тех уродцах, до которых нам удастся добраться. В общем, работа грязная, опасная и, самое мерзкое, с Бесом.

Теперь-то все понятно. Отец знал, что по доброй воле с Бесом я никуда не пойду. Пусть Кристиан и слыл большим знатоком по части Ползунов, я не выносил его, даже несмотря на собственную бисексуальность. Меня подташнивало от этого крашеного сатаниста, захламившего свое убежище горами оккультных книг, свечами, перевернутыми крестами и костями.

– Ну и когда выдвигаемся? – дружелюбно оскалился Бес.

– Дай мне только заскочить к себе, – обреченно буркнул я. – Встречаемся у убитого фонтана в центре. Жду через час.

Мне ничего не оставалось, как влезть в машину и дать по газам, срываясь с места. Я уверен, Кристиан ухмылялся мне в спину.

Было раннее утро, наше дело вряд ли займет больше суток, но Биллу придется колоть себе уколы самостоятельно. В принципе, он много раз видел, как это делал я, так что проблем возникнуть не должно. Так оно и оказалось. Мальчишка покорно принял новости о том, что ему придется посидеть в тишине и одиночестве, правда, неизвестно, как долго. Может, часов пять. Может, целых двадцать. Всегда получалось по-разному.

– Прости, Руди, но… – он замялся. – Но я сам и шага не сделаю. То есть, если ты понимаешь…

Он явно намекал на то, что банально не сможет дойти до туалета, и, да, я это понимал. А потому, подмигнув ему, я спустился вниз и поднялся уже с парой костылей. И хотя это делало Билла лишь более похожим на малолетнего инвалида, он просиял и от души поблагодарил меня, приняв то, что позволит ему хоть как-то передвигаться.

– Когда мне было двенадцать, я упал с велосипеда и сломал себе эту самую ногу, – сказал он. – У меня колоссальный опыт хождения с костылями!

Я лишь похлопал его по плечу и любезно угостил сигаретой. Потом, посмотрев на часы, показывающие девять утра, все же сделал ему инъекцию, напоил таблетками и принялся быстро собираться на развед-рейд, забрасывая в рюкзак камеры, патроны и кофе с сигаретами. Закинув за спину винтовку и прихватив пистолет, я вышел наружу, запаролил убежище и, сев в машину, рванул к тому самому фонтану, где меня должен ожидать Бес. Голые деревья, тянущиеся к серому небу в пасмурном свете, замелькали в окнах расплывающимися уродами.

Фонтан не работал уже лет тридцать, но в силу своей приметности давно стал местом ловецких встреч. Это каменное изваяние высилось на пустынной, заросшей дикой травой площади и было выполнено в виде танцующей женщины, тянущейся изящными руками к самому солнцу, сокрытому сейчас за пеленой привычных туч. Семнадцатый Район редко радовал теплом и светом, и даже летом редко выдавался по-настоящему жаркий солнечный день. Этакий своеобразный постапокалиптический туманный Альбион.

Добрался я быстро и даже немного раньше назначенного времени. Площадь показалась мне пустынной и безопасной, лишь откуда-то издалека звучал рев одинокого мертвеца, Буйного, скорее всего. Я бездумно мерил пространство вокруг фонтана шагами, медленно курил и пинал многочисленный мусор, радуясь его грохоту по асфальту. Все это было очень даже прекрасно, но вскоре подъехал Бес на своем черном авто, и малина подпортилась. Он вышел из машины, не позволив Ричи выскочить, и хлопнул дверью.

– Да, солнышко. Я тоже тебя очень люблю. Да, да, конечно, – Бес разговаривал по телефону, и я прекрасно знал, с кем. – Я обязательно позвоню тебе, когда освобожусь. Не волнуйся. Будь хорошей девочкой, Люци. До скорого.

Кристиан сунул телефон в карман и помахал мне, застывшему у фонтана, известково-белой рукой.

– Прости, что заставил ждать, Олень, – улыбнулся он. – Люция звонила.

– В следующий раз передавай привет.

Он кивнул, и мы, рассевшись в свои авто, почти синхронно рванули в одном направлении, шурша шинами по асфальту.

Бес ведь не только слыл оккультистом. Бес был любящим молодым отцом, у которого подрастала очень миловидная десятилетняя дочурка Люция, чье имя очень созвучно с именем Люцифер. Кристиан Эберт – неисправимый гомик до последней клеточки своего жилистого тела, но однажды ужрался бренди так, что переспал с какой-то мальчиковой кисой, а та залетела, через семь месяцев родила недоношенную девочку и, бросив ее, смылась в неведомые дали. Кто бы мог подумать, что тогда еще двадцатилетний Крисси, не мечтающий о должности Ловца и трахающийся со всеми мужиками подряд, тут же рванул в родильный дом и захапал малышку в свои руки, назвавшись ее отцом. Ради Люции он и жизни бы не пожалел. Он и сейчас делал для нее все, что мог. Вот уже шесть лет Бес шарился в Районе №17 и зарабатывал огромные деньги, балуя свою малышку всем, что та желала.

Кристиан безумно любил дочь. Ровно как и она его.

Теперь Бес вот уже три года лез ко мне. Мы даже целовались пару раз, когда пили вместе, но я делал вид, что ничего такого, конечно же, не помню. Крис только ухмылялся моим отмазкам и обещал, что так или иначе меня добьется. Что же, удачи тебе, друг.

Он резко дал по тормозам, и колеса прочертили черные полосы на дороге. Я едва не вписался в него, но кое-как вырулил и выскочил наружу, поливая этого кретина отборной бранью. Оказывается, таким образом Бес показал мне, что мы на месте. Не знаю, как это ему удавалось, но он всегда знал, где искать тех или иных живых мертвецов. Вот и сейчас он выпустил Ричи вперед, забросил за спину начиненный оружием, чипами, камерами и транквилизаторами рюкзак и спокойно зашагал вперед, не обращая внимания на мои визги.

И я, поистерив еще немного и назвав под конец его тупым педиком, нервно зашагал следом, пиная щебень. В конце концов, Бес знал район лучше всех нас. В конце концов, ему не было равных в поимке Тихонь, Ползунов и Калек.

– Успокоился? – промурлыкал Кристиан, полуобернувшись. Я лишь фыркнул. – Вот и славно. А теперь достань, пожалуйста, фонарь. Малыши ждут нас прямо в этом подполье.

========== Глава 7 ==========

Правило №29: Самые опасные места для Ловца – подвалы. В них нет освещения и мало места, что не позволяет как следует воспользоваться оружием, будь то винтовка или, тем паче, граната.

Правило №60: Хочешь жить – доверяй напарнику и действуй с ним сообща, кем бы он ни был.

ЗР (Заметки Руди): Ползуны являются самыми безобидными представителями среди всех мертвецов. Они потому так и зовутся, что только ползают – поганцы в возрасте от месяца до года в среднем. Заруби себе на носу: Ползуны безопасны лишь тогда, когда рядом нет их родителей. А родители рядом всегда.

– Ты ненормальный, – нервно процедил я сквозь зубы, копаясь в рюкзаке в поисках фонарика.

– Я знаю, золотце, – усмехнулся Бес. – Поверь мне, мой юный напарник, не я выбирал тот пиздец, что поджидает нас внизу.

Отчего-то я ему верил, потому что знал: просто так наш счастливый отец-герой не рискует собственной шкурой, понимая ценность своей жизни для малышки Люци. Надо сказать, Кристиан вооружился по полной. Перед тем, как начать опасный спуск, он выпустил Ричи из машины и завязал свои длиннющие лохмы в тугой хвост на затылке. Он был увешан оружием, как елка на рождество: пистолеты, ножи, дротики с транквилизаторами. Наверняка в его карманах уже прятались необходимые нам чипы и датчики. Сам я приготовился к рейду чуть хуже, да и выглядел не столь внушительно в красных кедах, синих джинсах и черной майке-алкоголичке под тяжелой кожаной курткой, грязной и помнившей лучшие времена. Мой грозный вид портили очки в пол-лица. Тоже мне, вояка.

Впрочем, Бес был старше и опытнее. На него каждый считал долгом положиться, а это очень грело его антихристскую душонку, если та вообще имелась. Интересно, а возможно ли на самом деле продать душу Дьяволу? Наверное, можно, раз сегодня Землю топтали пять миллиардов живых мертвецов.

– Готов?

– Погнали уже, – буркнул я и поплелся вслед за Кристианом и его доберманом, бесшумно спускающимся по ступенькам вниз.

Мы не успели пройти и половины спуска, как очутились в кромешной темноте. Я очень пожалел, что ни у одного из нас не имелось прибора ночного видения, и тут же воспользовался видеокамерой с тем же эффектом, рассматривая тусклую картинку впереди. Пока что все чисто и тихо, в зеленом грязном свете. Но радоваться преждевременно – очень дурная примета у Ловцов. Бес повторил мой трюк. В конце концов, можно спокойно тратить зарядку камер, потому что съемка Ползунов вряд ли займет больше получаса. Ох, и ненавидел я шарахаться в кромешной темени и стрематься каждого сучьего звука и писка! От одной мысли о том, что здесь можно встретить кого угодно, волосы на моих руках вставали дыбом, как у напуганного кота.

Мы все еще спускались вниз, и это казалось бесконечным. Мне мерещилось, будто наши шаги слышны во всем Районе, но я, на счастье, конечно же ошибался и поддавался страхам. По мере того, как подземка уходила в глубину, стоячий воздух начинал отдавать тонкой сладковатой вонью разложения и мумифицированных трупов. Еще – испражнениями. Что вообще-то логично, если в данном месте реально тусовались Ползуны с их кисами-мамашами, чьи некогда размалеванные рожицы благополучно гнили и разваливались.

Я редко выходил на Ползунов, и лишь в третий раз тащился за ними в оккупированное мертвецами подземелье. Но все свои вылазки, посвященные этим личинусам, я совершил в компании безнадежного гомика Беса, чьи угольные патлы сейчас мельтешили перед моей камерой. Из всех возможных видов так называемых зомби я больше всего боялся Говорунов и неистово ненавидел Ползунов. Не верите? Что же, доберемся – я расскажу, за что их можно и нужно ненавидеть.

Бес махнул бледной, увешанной кольцами рукой влево, показывая направление. Понятия не имею, как он ориентировался в незнакомом месте, но он никогда не ошибался и всегда выходил на то, что искал. То ли это его природная интуиция, утирающая нос женской, то ли мутки с оккультизмом, переходящие все рамки. Тем не менее опыту и способностям Крисси надо отдать должное. И мы отдавали. Я без препираний поплелся следом, чуть слышно шаркая подошвами кед по бетонному полу, стараясь не сшибать ногами разбросанные металлические прутья и не вляпываться в кучи дерьма, оставленные кем-то полусгнившим и безмозглым. Разило здесь так, что у меня слезились глаза, а тошнота подступала к горлу. Это был, вне сомнений, заброшенный склад, где и обосновались тянущиеся к мраку и сырости беременные зомби-матки с паразитами в раздувшихся пузах.

Мы знали о том, как появляются дети, всё. Спросите любого молокососа с рюкзачком за спиной и в штанишках с подтяжками – расскажет и покажет на жестах, не сомневайтесь. Еще и совет даст, ей-богу. Но вот о том, как же пятимиллиардное поголовье мертвецов стабильно держится и даже наращивает численность – не знали долго. Скорее всего, потому, что никому и в голову не приходила такая простая истина: сексом не пренебрегали даже унтерменши вроде зомби.

В основном, покойнички не отдавали предпочтений тому или иному партнеру. В определенный период у женских особей, видать, особо чесалось между ног, а где-нибудь рядышком уже ошивался самец, готовый поделиться собственным семенем. Сперма их, правда, отличалась от нашей и была грязно-желтой, жидкой, как вода, и воняющей хлеще канализационного стока. И не спрашивайте, откуда я это знал! А далее всё та же байка с тычинками и пестиками. Альфач орудовал своим инструментом и благополучно забывал о том, с кем накануне потрахался и чью разлагающуюся яйцеклетку оплодотворил. Уродцев наши кисы носили в брюхе всего три месяца. Благополучно рожали своих личинок и около десяти лет помогали охотиться на людей или себе подобных, занимаясь каннибализмом. Надо заметить, исследования ученых показали, что человечина была предпочтительнее для молодых растущих организмов. Только Говоруны нуждались в мясе собратьев, набираясь сатанинской кондиции в рекордные сроки. Они и рождались иначе. Совсем иначе.

Мы медленно продвигались вглубь склада и замирали при каждом звуке, хотя когда встали плотно друг к другу спиной и просмотрели огромное помещение через камеры, не обнаружили ни одного мертвеца. Бес, такая сука, в этот момент успел облапать мою задницу, потому что знал: здесь я не подниму хай и не присвечу ему по сатанинской роже. Мысленно я поклялся сделать это сразу же, когда мы закончим с Ползунами и выберемся на заветную свободу. Поражающий своей безупречной дрессурой Ричи передвигался абсолютно бесшумно. Если бы я не видел этого черного роскошного добермана в камеру, то и не задумался о его присутствии здесь. Пес принюхался и невидимой тенью побрел в западном направлении к разветвлению бесконечных коридоров. Склад рос прямо на глазах. Что-то подсказывало мне, что он огромнее, чем мне думалось. Мы никогда прежде не были здесь, хотя, казалось, пятерка Ловцов могла бы и прочесать весь район за три-то года.

Я так бы и зевал, рассматривая пол в камеру, однако бесова рука мгновенно зажала мне рот и затащила в какую-то подсобку.

– Молчи! – прошептал он мне на ухо так тихо, что я едва расслышал. Скорее понял. Мне оставалось только послушно закивать головой и, высвободившись из его костлявых лапищ, беззвучно выжидать.

Там, в метрах десяти от подсобки, слышались тяжелые шаркающие шаги дозорного. Если вы думаете, что мертвецы тупые – то ошибаетесь. Мимо их караульщиков, охраняющих спящих взрослых особей или неспособных обороняться Ползунов, пробраться крайне трудно, если вы не являетесь опытным Ловцом или сказочным везунчиком. Бес являлся первым, а я периодически выполнял роль второго. В кромешной тьме мы, переглянувшись через камеры, кивнули друг другу, понимая дальнейшие действия без слов. Выждав минут десять и удостоверившись в том, что дозорный все еще мерит шагами помещение, разделяющее кишку коридоров, Бес бесшумно достал из кармана тяжелую ржавую гайку, призраком проплыл мимо меня и, прицелившись, метнул железяку куда-то вперед. Та прогрохотала в метрах двадцати от нас, дозорный взвыл и кинулся по коридорам. Вскоре его топот, отражающийся эхом от стен, стих.

Мы тихонько вышли в очередное огромное помещение и, осмотревшись, поняли, что караулил дозорный. По периметру гигантской комнаты, прошитой металлом, располагалась куча дверей и один спуск на нижний ярус этого склада, спроектированного явно любителем сложных лабиринтов. Тот урод прям спал и видел, что однажды его постройка станет местом обитания толпы живых мертвецов. Бес уверенно зашагал к спуску, не забывая прислушиваться и оглядываться, а я вдруг признался себе в том, что моя майка взмокла от пота. Страх цепко сжимал яйца. Блядь, ну и занесло же нас к черту на рога!

К нижнему ярусу вели двадцать три ступеньки, и это отпечаталось в моей памяти столь же отчетливо, сколь и здешние ароматы. От вони сдерживать рвотные позывы пришлось даже пофигисту Бесу. Тяжелое месиво развороченных кишок, свернувшейся крови, испражнений и воды, протухшей в ржавых трубах, пропитало шмотки насквозь и сразу. Это помещение оказалось совсем небольшим, от силы десять на двенадцать. В нем было прохладно, очень сыро – капли застоявшейся воды со звоном шлепались в набравшиеся лужицы, но крысы здесь не пищали уже более тридцати лет. Они шли в пищу трупов в первую очередь. Вскоре Бес снова замер на месте, прислушиваясь. Сверху снова шаркал дозорный, но почему-то не спускался вниз. И мы не сразу поняли, почему. Не сразу Ричи пробрался в захламленный угол помещения, а затем потянул туда своего мрачного хозяина-извращенца.