Текст книги "Вальс на костях (СИ)"

Автор книги: Алексей Скуратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Блэйк заметил знакомый белоголовый силуэт почти сразу, как начал пробиваться к эшафоту сквозь разгулявшуюся толпу, но всё никак не мог его достигнуть, хотя уже почти касался напряжённой спины Хантора Вулфа своей затянутой в кожаную перчатку рукой. Он был искренне рад заметить среди сотен людей именно его, своего старого друга, а ещё чёрный верил, что случайности, определённо, вовсе не так случайны, как может казаться.

Уши пронзил душераздирающий вой. Кого-то уже начали четвертовать во славу императора и его бескрайних северных земель. Послышался стук топора привычно усердного палача, снова – вопль, ввинчивающийся в мозг, ликующие крики зевак, на которых брызнула горячая кровь преступника. Кто-то начал драку за отрубленную руку, свалившуюся со смертельного пьедестала вниз – на мёрзлую, избитую тысячами пар ног землю.

Наконец, Хантор остановился перед эшафотом там, где людей оказалось чуть меньше, чем у самого его подножия. Блэйк молча встал рядом и лишь чуть погодя мягко опустил большую ладонь на жёсткое плечо друга.

– Да провалиться мне на этом самом месте, Ифрит! – ахнул Вулф, безжалостно растаптывая критичное мнение окружающих и бросаясь на шею Реввенкрофта верещащей девчонкой. – Я не видел тебя больше года, старый ты проныра! Как ты, дорогой мой дружище? Выглядишь как всегда ужасающе прекрасно!

– По-прежнему бегаю от имперских приказов, наигранно радуюсь жизни и стараюсь не сойти с ума в сожительстве*, – криво усмехнулся Блэйк некрасивыми тонкими губами. – Жив, Могильщик. Как видишь – всё ещё жив назло Эридану. А ты какого здесь забыл? Обычно тебя можно встретить лишь в борделях да при дворе. Не помню, чтобы ты любил шляться в толпе в столь ранний час.

– Твоя правда, – кивнул Вулф, провожая взглядом скатывающуюся в корзину палача голову. – Дело – полнейшая дрянь, и я понятия не имею, как с этим справляться…

То, что начало происходить на эшафоте, несомненно, привлекло взгляды некроманта и чародея, оборвало их разговор. Расправившись с преступниками весьма действенным четвертованием, столичное правосудие решило потешить кровожадный народец грядущими свершениями. На дощатый пол вывели троих – особо провинившихся перед самой империей. Ни Блэйк, ни Хантор ни на мгновение не удивились, увидев первых двоих – жуткого вида вояк с косой саженью в плечах и страшными взглядами. Но когда на эшафот взошёл третий, Хантор почувствовал, как в его сердце что-то неумолимо кольнуло, и чувства сожаления, чёрной скорби напрочь завладели им.

– Ну и ну, – только и сказал Блэйк, увидев последнего из осуждённых. – Мне даже интересно, что же такое он провернул, раз оказался здесь как государственный преступник.

Но Хантор жестом попросил его замолчать. Глашатай принялся читать приговор и сроки исполнения.

Первые двое оказались сообщниками в своих чёрных делах. Нанявшись в добровольческую рать, мужчины, быстро добившись доверия среди командующих, сумели пробраться к штабу имперской армии и поднять жадную руку на бесценные тайные свитки, хранившие секреты расположения войск, их численности, деления на вооружённые отряды. Их погубила нелепая случайность – по воле случая главнокомандующий Калиб Гвисскар забыл на столе важное письмо, а когда вернулся, увидел роющихся в собственных бумагах вояк. И хотя Калиб отказывался понимать, как мимо стражи прошли эти два исполина и каким чудом смогли добраться до сведений, едва не передав их враждебному Югу, преступников самолично схватил, жестоко избил и под усиленным конвоем доставил прямиком в столицу. Теперь их ждали пытки, а потом и публичная казнь. Железная воля правосудия сулила им колесование на закате дня.

Третий же, совсем ещё мальчишка, действительно провернул настоящий фокус, и сущее чудо, что его вообще удалось поймать и не упустить до сего момента. Пятнадцатилетний Давен Терранова, даже на эшафоте не утративший желчности, скотства и нахальности, будучи последним голодранцем, сумел пробраться в покои имперского казначея и стащить все его драгоценности, весившие едва ли не больше, чем он сам – хрупкий, долговязый и ерепенистый, как желторотый скворец. Его схватили за несколько мгновений до перепродажи, несколько дней пытали, но не смогли выдавить и полслова. Теперь Давена ждал месяц заключения и повешение. Хантор тяжко вздохнул.

– Что тебя так терзает? – поднял бровь Блэйк, обратив внимание на метания друга. – В Вальдэгоре каждый день вешают подобных ему крысят, а ты убиваешься, будто мальчишку отрывают у тебя от самого сердца.

– Ты воспитал хотя бы одного адепта, Блэйк? – задал встречный вопрос Хантор.

– И сделаю всё возможное, чтобы избежать этой чудовищной участи.

– А Вихт напророчил мне ученика, – точно в пустоту сказал Вулф. – Ты же знаешь… Мы с Асельфом… Иногда проводим время вместе. По-разному проводим, но суть не в том. Он вещал о столь же юной судьбе, что найдёт меня в Вальдэгоре, Блэйк. А вдруг я смотрю сейчас на того, кто перевернёт мою жизнь с ног на голову и наконец вытащит из пропасти одиночества? Вдруг он тот самый? Вальдэгорский мальчишка, что подчинит себе смерть?

Реввенкрофт пригладил угольное полотно длинных волос пятернёй, проводил ледяным взглядом уводимых с эшафота приговорённых, встретил новую партию, ожидающую удавок на провинившиеся шеи. В голосе Хантора он слышал многое, но прежде всего – надежду. Большую и искреннюю надежду на то, что однажды в его руки, руки несостоявшегося императора, которому сам правящий Эридан II числился племянником, доверят ученика. Хантор любил очень многих мужчин и никогда не тратил времени на женщин. Блэйк знал, что его друг без малейших сомнений спускал баснословные суммы на любовников, одаривая их драгоценностями и поместьями, породистыми конями, однако в итоге всё равно оставался один. Измены калечили его парадоксально ранимое сердце, и больше всего на свете мэтр Вулф мечтал о том, кто останется с ним навсегда.

– Вальдэгорского мальчишку повесят на этом же месте через месяц, а может, даже скорее, если казначей как следует постарается, – как можно мягче произнёс чародей, приобнимая некроманта за плечи. – Ну, дружище, выше нос! Вихт редко что-то пророчит, а если уж на него «снизошло», жди своего преемника и не сомневайся в словах Заклинателя. Холера, ну и вид у тебя, Могильщик… Так что ты здесь в самом деле забыл?

Но Хантор не решился говорить в месте, где обязательно найдутся чьи-то слишком любопытные уши. Протиснувшись сквозь давящую толпу, они сделали свой выбор в пользу борделя и, бросив по тугому мешочку на стол стареющей, но не теряющей от этого развратной красоты «матери похоти», расположились в одной из самых дорогих комнат с вином и изысканными угощениями. Хотя Блэйк иногда думал о долге сожительства и любви, в его отношениях уже давно пошёл разлад, и он не без удовольствия нырнул в бурную реку плотских утех и бесконечного разнообразия пикантных измен. Настроение поразвлечься не оставило его и сегодня, а Хантор, пораздумав и переняв желания друга, попросил у хозяйки борделя предоставить ему сразу троих лучших юношей. Желательно – сразу обнажённых.

– Ты слышал о Драуграх? – сразу задал вопрос Вулф, встречаясь взглядом с Блэйком. – О некромантах Запада, ведущих с нами, северянами, тихую и опасную вражду вот уже несколько сотен лет?

Блэйк, отпив вина и оценив его как «весьма недурное», кивнул головой и поймал кончиками пальцев сочную вишню. Ягода, в отличие от карминно-красного напитка, оказалась на редкость паршивой.

– Я много чего слышал обо всём, что числится запретным – таков уж мой нездоровый интерес. Слышал я и о том, что именно они потирают руки по ваш знаменитый, могущественный и неповторимый артефакт в виде головы Короля-Некроманта, – продолжил Реввенкрофт. – Но неужели вся ваша безупречная братия с тобой, Белькастро, Бальхаундами, Кассиндерами, Клермонами и прочими уникумами не способна приструнить паршивцев? Неужели Вихт снова впал в ребячество и игнорирует ваши просьбы о помощи, когда сам знает всё и обо всём наперёд?

По лицу Хантора пробежали тени разочарований и горечи, он заметно нахмурил брови и не прикоснулся к вину. Блэйк понял, что вновь попал в самое яблочко, болезненно задев самые слабые точки некромантского Севера своими догадками. Понял он и то, что отчаявшийся Вулф окончательно перестал надеяться на милосердие Вихта и решил отправиться на поиски спасения самоотверженно, самолично. И, кажется, его визит в Вальдэгор не окажется напрасной тратой времени.

Блэйк криво усмехнулся, подлил вина, поднял бокалы за счастливое будущее друга. Тот, не выдержав, и сам растянул губы в улыбке, хотя пожалел о том, что не может попросить Реввенкрофта об утешительной ночи. Он попросту не поймёт, как не понял ещё много лет назад. Черноволосый чародей с ужасающим взглядом, некрасивыми губами и внушительнейшим ростом отдавал предпочтение лишь женщинам и изменять привычным принципам решительно не собирался.

– Да, я действительно ищу помощи, – наконец признался Хантор, выпив вина и почувствовав, как глубоко внутри разливалось живительное тепло, кружившее голову. – В наших рядах наверняка затесался шпион из Драугров, мы несём бесконечные потери, и я сам едва не стал жертвой этой чудовищной резни. Если бы не Вихт, то мы с тобой встретились бы разве что на моих похоронах. После встречи с Заклинателем живыми с поля боя не возвращаются, и пока я… пока я интересую его, мне ничего не угрожает, но остальные… Кантарелла, Орель – я считаю их своими друзьями и, видят Боги, Блэйк, я всей душой не хочу узнать об их смерти!

Реввенкрофт замолчал, поймал страшным взглядом несуществующую точку, надолго задумался – Хантор не отвлекал его и тактично выдерживал угнетающую тишину. Когда чародей начинал о чём-то размышлять, прерывать его занятие было себе дороже. До прихода куртизанок и куртизанов оставалось совсем немного, но, кажется, Блэйк не собирался тратить на думы всё то время, что неумолимо подходило к концу.

– Знаком с легендарной четвёркой? – наконец спросил Реввенкрофт.

– Лишь только слышал.

– Многое потерял, – заметил чародей. – Моррен Сорокопут и Изувер Гюнтер нашинкуют любого недруга так быстро, что не успеешь и глазом моргнуть, их названный сынок Чёрный Алекс в свои юные годы творит такое, что холодок бежит за ворот, но, несомненно, тот, кто из них вам действительно нужен, носит имя Безликий*.

– К чему ты…

– Безликий – настоящий гений. Поговаривают, будто ни Моррен, ни Гюнтер с Алексом до сих пор почти ничего о нём не знают. Он непревзойдённый саблист, но страшнее его клинков лишь его чутьё и безупречный ум. Безликий загнёт за свои услуги непомерную цену, но я настоятельно рекомендую не торговаться ни минуты и накинуть ему с лихвой: он не только скажет, насколько верны ваши опасения касательно предателя, но и предводителя Драугров найдёт играючи. Я за него ручаюсь, Могильщик. Слово убийцы.

Хантор, почти не веря услышанному, лишь крепко сжал предплечье друга и, без опасений заглянув в его полуночные глаза, почти беззвучно прошептал искреннюю благодарность. Запутанный донельзя клубок, кажется, начинал разматываться, мозаика – складываться, и дело оставалось за малым: ублажить капризную душеньку Вихта и попросить его выйти на Безликого, чтобы покончить с Драуграми раз и навсегда.

Когда им предложили изысканных женщин и утончённых юношей, время близилось к полудню. Когда они по достоинству оценили таланты этих развращённых особ, подкрадывался холодный вечер. Хантор, заплатив молодым людям сверх установленного, довольно покинул город, направившись прямиком к Вихту. Блэйк держал свой долгий путь к старому наставнику и верному другу.

А пятнадцатилетний мальчик, оказавшийся в темнице и вдруг спрятавший колючки, втайне от всех глаз Севера вытирал обжигающие кожу срывающиеся слёзы и всей душой сожалел о том, что не успел перепродать краденое, чтобы получить столь необходимые деньги и спасти жизнь старшего брата, ввязавшегося в сумасшедшие долги.

В тот день Давен потерял всё, что имел: жизнь брата, свободу и честь.

Давен не знал, что уже почти обрёл что-то гораздо большее в лице человека, чьё сердце дрогнуло у эшафота ранним морозным утром.

Комментарий к Глава пятнадцатая: «Снова о княжеской охоте и пророчествах Вихта»

* – в эпиграфе слова песни «Жестокость». Помни имя своё.

* – Кошачьи шубки действительно какое-то время продавали под видом кролика, и несведущему человеку трудно отличить эти два меха.

* – упоминаю о сожительстве Блэйка не просто так. Пояснение для тех, кто пришёл сюда с адептовских времён: мы находимся за 10 лет до первого Адепта, и поэтому Блэйку сейчас 97 лет. До скандального разрыва с Нерейд осталось всего два года. Посмотрите, как он отбрыкивается от ученика) Смешно, да?)

*Безликий тоже пришёл из адептовской линии. Если кто-то забыл и желал вспомнить, напоминаю: именно саблист стал инициатором чародейской резни и предстал в виде узурпатора Ингвара Виртанена.

Да, вот так вот Хантор Вулф и встретил впервые Давена Терранову)

========== Глава шестнадцатая: «Сыч и Ястреб» ==========

«Я стал кошмаром, сумрачным стражем

Людских страшных снов.

Тёмною силой обезображен,

Не трать лишних слов.

Боже, смотри, как меня убивает пожар нового дня!

Ты, отрекаясь, бежишь, проклиная,

Туда, к свету, прочь от меня…»*

– О, господин Белькастро, – прозвучал в зимней тишине сиплый мужской голос, – задерживаетесь, однако ж. Я жду уже не меньше часа.

– Условия здесь диктую я, – холодно бросил Лис, спрыгивая с коня в хрустящие ворохи ослепительного снега, искрящегося синевой в свете нарождающейся луны. – Половина суммы вперёд, и не вздумай обвести меня вокруг пальца.

– Да как я смею?

Орель был зол, как древнее чудовище на дне Седого моря, лижущего блёклыми волнами безжизненный пепел пустынного берега. Зол, словно не вовремя потревоженный мятежный дух, обречённый на вечные мытарства между землёй и небом. Некромант, в очередной раз удостоверившись в том, что на многие вёрсты вокруг нет ни единой души, порылся в седельной сумке и достал гранёный флакончик, в коем мерцала полупрозрачная жидкость. Некромант знал: одна капля его очередного творения способна убить за несколько часов даже самого крепкого и невосприимчивого к ядам человека.

Да, он был зол. Всё решительно катилось к чертям. Собрания в старинном мрачном замке всё больше походили на бродячий цирк, где всё начиналось с нарочитой помпезности и заканчивалось едва ли не открытой дракой. Его раздражали насмешливые взгляды Аделарда Кассиндера и менторский тон Илара Бальхаунда, находящегося в шаге от сокрушительного провала и потери головы Короля-Некроманта. Его выводили из себя обоюдные заигрывания жеманно ухмыляющегося Вихта и безнадёжно очарованного Хантора Вулфа, всё чаще являющегося на собрания с отметинами на шее и искусанными губами. Ещё сильнее его раздражал вызывающе громкий, невыносимо показушный, до последней капли крови прогнивший Энис Клермон, травивший небылицы направо и налево с чудовищной долей выворачивающей наизнанку фальши. Энис будоражил в нём неистовое желание встать с места, обнажить ромфею и отсечь черноволосую голову, заставляя фиолетовый огонь его взгляда потухнуть навсегда. Одним лишь своим существованием Ястреб доводил Лиса до белого каления, и хуже всего было то, что Белькастро так и не нашёл поистине достойного момента, чтобы его прикончить. Всё случилось семьдесят восемь лет назад…

Всё случилось так давно, но даже семьдесят восемь лет спустя Орель не смог простить Эниса, вонзившего в его спину устрашающих размеров нож чёрного предательства. Они знали друг друга с раннего детства, и история их жестокой вражды начиналась по-детски нелепо и глупо…

Орель не помнил своего настоящего имени, своих родителей и места, где родился, но день, когда Аделард и Лоретта стояли перед ним в гнетущем молчании, не забывал никогда. Торжествовала глубокая беспробудная ночь… Роскошный замок, освещаемый тысячами тысяч свечей, дорогие ковры, в которых тонули ступни, молчаливые слуги, испуганные взгляды, непреодолимое желание оказаться как можно дальше от этого мрачного, пугающего тяжёлой аурой смерти и мучений места. Совершенное одиночество, страх, а рядом – черноволосый большеглазый мальчик, что был старше всего на три года – ерепенистый, колючий и языкастый, словно маленький монстрёнок, готовый выдрать коготками сердце каждого, кто посмеет поднять на него злую руку. Белькастро едва ли мог отыскать в памяти то, как оказался в замке, да и не важно. Важно то, что Лоретта Беривой-Кассиндер почти сразу остановила на нём, молчаливом ребёнке, свой таинственный взгляд умных, зелёных, словно малахитовая сказка, глаз.

– Что думаешь, Лоретта? – спросил тогда Белый Дух, почёсывая перья сидевшего на плече ворона-альбиноса и поглядывая на мрачного Эниса.

– Думаю, что прежде оба мальчика должны показать, на что способны.

– Для меня выбор очевиден, но будь по-твоему, – равнодушно бросил некромант. Аделард провёл рукой по воздуху, что-то едва слышно прошептав, и заставил невесть откуда взявшееся тело взрослого мужчины с глухим грохотом рухнуть на пушистый ковёр. – Заставьте почившего пошевелиться, молодые люди. Заставьте его подняться, не прикоснувшись к мёртвой плоти. Покажите, на что способны.

Дважды повторять Энису не пришлось. Мальчик, нахально усмехнувшись и оттолкнув Ореля, выставил перед собой руки и в мгновение ока поднял новопреставленного на ноги, заставив обойти просторную комнату и выпить целый бокал вина, оставив на его прозрачных стенках кровавый отпечаток. Чего только не делал оживший труп, беспрекословно подчиняющийся воле девятилетнего мальчишки: метал серебряные столовые ножи в деревянные рамы старинных картин, тушил пальцами горящие свечи, пугал слуг, теряющих дар речи от созерцания столь ужасной картины. Маленький Ястреб развлекался бы так, пожалуй, до самого утра, однако, услышав сдержанное, но искреннее одобрение Аделарда, Энис свалил покойника к собственным ногам и бросил вызывающий взгляд на совсем ещё юного Белькастро.

– Твоя очередь, малыш, – улыбнулась Лоретта, и Клермон заносчиво фыркнул, сложив на тощей груди слабые ручонки.

Орель вёл себя совсем иначе. В каждом его импровизированном движении сквозила лёгкость и изящность, врождённая грация. Мальчик, разведя тоненькими белыми руками, осторожно поднял покойного и, заставив его плечи расправиться, сотворил всего пару лаконичных жестов. Невесомый взмах – в руках Лисёнка появляется белоснежная роза, и он вкладывает благоухающий цветок в пальцы марионетки. Невесомый взмах – и мёртвый делает несколько мягких шагов в сторону Лоретты, припадая на колено, протягивая розу женщине-некроманту и опуская голову в жесте глубочайшего почтения. Шестилетний мальчик находит в себе силы и на то, чтобы вновь поднять покойного в полный рост, отвести в сторону, заставить лечь – без грохота, треска костей и скрипа натянутых, словно тетива, заиндевелых мышц.

А потом у него случается приступ. Аллергия на магию стала тем, что мучило Белькастро с ранних лет и до сих пор. В ту ночь он едва не умер, раздирая короткими ногтями собственное горло, и нетрудно догадаться, чем бы кончился для него тот визит в замок, если бы не помощь безвозвратно очарованной Лоретты Беривой-Кассиндер. Именно она решила его судьбу, настояв, чтобы Аделард сделал свой выбор в пользу маленького Лиса. Именно она позаботилась о том, чтобы Эниса взял в адепты другой некромант – талантливый боец, отошедший от дел лишь в силу возраста.

Энису было мало.

Энису было чертовски мало…

Клермон и Белькастро пересекались редко. Юный Ястреб чудовищно завидовал Лисёнку, попавшему на обучение к двум легендарным искусникам, один из которых играючи повелевал мёртвыми душами, а другая составляла такие яды, что лишь крохотной капли хватило бы, чтобы уложить в сырую землю пару десятков лучших воинов императора. Они соперничали с самого детства, и если Орель старался быть безупречным учеником, выкладываясь на полную каждый день под руководством Аделарда и не смыкая глаз ночами, изучая смертоносные яды с Лореттой, Энис всего добился сам. Осознав, что от старика, пусть и некогда весьма уважаемого некроманта, помощи ждать не следует, Клермон потратил не один год на постижение самых глубоких тайн чародейского мастерства. Видясь, юные адепты сжигали друг друга уничтожающими взглядами. Ястреб выпускал когти и не сдерживался в выражениях. Лис – выводил из себя высокомерным молчанием.

Вся эта непримиримая, выходящая за все мыслимые рамки вражда длилась до тех пор, пока их не связала война – омытый солёной кровью, пропахший едким дымом, оглохший от лязга мечей пятьдесят пятый год.

Они встретились на поле боя возмужавшими, изумительно молодыми* – набравшимися прямо-таки чудовищной кондиции некромантами, успевшими прославиться на весь Север. Энис уже несколько лет как прослыл великолепным наёмным убийцей, Орель – исключительным изготовителем ядов, что играючи соперничали с зельями легендарной Лоретты в своей смертоносности и безотказности. Ученики были на шаг от того, чтобы превзойти собственных учителей, теперь их свела безумная агония кровавого сражения; Энис оказался непривычно галантен, чарующ и интересен, Орель – внезапно одинок после очередной размолвки с Риганом и…

И они провели ночь вместе. Одну, вторую, третью, какую-то там по счёту. Внезапно вся их многолетняя вражда показалась Лису невозможно глупой и бессмысленной. Его соперник всегда был весьма хорош собой, он оказался великолепен в постели, и хотя Энис действительно отдавал предпочтение женщинам, связь с Орелем, как казалось, его крайне забавляла и будоражила. Сам Белькастро и вовсе наслаждался каждой минутой, проведённой в богатом шатре с Ястребом, и, Боги, если бы он только знал, сколь остры были кинжалы, скрывающиеся за улыбками Клермона*, сколь опасен был яд его искушённых ласк и мягких прикосновений в таинственном полумраке и тишине ненадолго смолкающей битвы!

Ничто не вечно под луной*, не вечны были и их умопомрачительные ночи. Проснувшись после всего пары часов сна, Орель обнаружил Эниса уже готовым к сражению. Молодой некромант, полностью экипированный, вооружённый и непоколебимо уверенный в себе и собственных силах, с наигранной тоской в фиолетовых глазах посматривал на него и вымученно улыбался уголком рта. Лис поднялся. Задал всего один вопрос:

– Они прорвали линию укрепления?

– И за утро перебили две с половиной тысячи пехотинцев, – кивнул Энис. – Главнокомандующий дал приказ выпускать некромантов и поднимать в бой то, что от них осталось, мой безупречный друг. Наше время настало.

Орель, не колеблясь ни секунды, не споря, наскоро оделся. Он был готов ко всему, но не к тому, что в действительности ожидало его на выжженной поляне под почерневшим от пепла небом. Тогда он ничего не знал. Он почти безоговорочно верил Энису и, подойдя к нему вплотную перед уходом, обнял, опуская на плечи тёплые ладони. Клермон тихо усмехнулся, заглянул в его глаза, прижался к губам – уже в который раз, но гораздо мягче, чем прежде. Благоговейно. Безупречно. Обезоруживающе и предательски.

– Меня отправляют западнее с мэтром Аккардом, тебя – на северные пустыри. Береги себя, Орель, и будь осторожен. Не думаю, что недобитые южане могут тебе хоть как-то навредить, но всё-таки.

– И ты, – выдохнул Белькастро в татуированную грудь Клермона, – и ты не кидайся на копья. Вернись живым.

– Обещаю.

Сердце Эниса не дрогнуло ни на миг. Не проснулась в его душе человечность и тогда, когда Орель, оказавшись на выжженных пустырях в полном одиночестве, встретил не остатки умирающих ратников Юга, а два десятка разъярённых духов, контролируемых шестёркой искуснейших некромантов. Трудно сказать, что почувствовал в тот момент Белькастро. Отделить друг от друга смесь страха, боли, обиды и вскипевшей ярости, ни с чем не сравнимой ненависти не представлялось возможным, да и к чему? Орелю не пришлось долго думать, чтобы понять: Энис предал его и отправил на верную смерть, прежде всласть наигравшись с его сердцем и телом.

Исход был предопределён.

Ореля спасло лишь чудо – чудо с белой головой, мягким голосом и светлыми, как луна, глазами, явившееся, словно снег средь жаркого лета: изумительно красиво, но на грани вымысла. Хантор Вулф, некромант имперских кровей, искусник, стоящий на плече пятнадцатиметрового скелета, вырвал в то утро жизнь Лиса из рук южан и стал его другом на долгие годы вперёд, и пусть ударят того, кто скажет, будто они никогда не заходили дальше тёплого общения и совместного распития чудных вин… К концу боя подоспел и Риган Тэлерик, узнавший, что по чьей-то злой шутке Белькастро, его Белькастро, попал в самое пекло. С поля боя чародей забирал едва живого некроманта, задыхающегося от очередного приступа, но, главное, теперь он был рядом. Он не мог его бросить – несмотря ни на что.

– Подбираешь меня после Эниса? – натянуто улыбнулся смертельно бледный Орель, чувствующий, как из носа медленно вытекает кровь. – Спасаешь после того, как я был с другим? Неужели не чувствуешь отвращение? Лучше бы бросил меня там, Риган.

– Я никогда не смогу перестать любить тебя, – со спокойной решимостью ответил Тэлерик, вливая эликсиры в страшные раны, что спустя долгие десятилетия превратились в полосы шрамов на теле. – Так что сделай мне одолжение, не неси чепуху и постарайся не шевелиться. Я едва не потерял тебя. Я ужасно скучал, Орель.

Конечно же, Энис исчез. Исчез на долгие годы, зная, что его соперник ухитрился выжить в то утро, а когда появился снова, то лишь усмехнулся, увидев заклятого врага и едва не лишившись головы в день их роковой встречи. Их соперничество продолжалось. Их ненависть друг к другу граничила с безумием.

Всё это добивало Ореля по сей день и, казалось, он хмелел от одной лишь мысли о том, как убивает старого предателя, едва не забравшего его жизнь. А ещё до полнолуния, до столь долгожданной встречи с Эганом, оставалось три ночи. Целых три ночи – невыносимо долгих и мучительных…

– Господин Белькастро, вы вообще в этом мире? – заказчик щёлкнул пальцами в воздухе и вырвал некроманта из плотной, словно колдовской туман, пелены воспоминаний. – Вы точно сам не свой! Вот же, возьмите деньги. Как и договаривались, двести на руки вперёд, двести – после смерти ублюдка.

Орель, забрав тугой мешочек, бросил в руки мужчины флакончик с ядом и, не сказав ни слова, развернулся, сел на коня и исчез в ночи. Ему было решительно плевать, кто умрёт от смеси слюны мантикоры, сока белладонны, церберы, багульника и чемерицы, слёз глубоководных нимф и крови чёрного пса. Ему было безразлично почти всё на свете, кроме предстоящей встречи и тяжёлого разговора о смерти Ариадны Урсу.

Сплавив склянку яда, Белькастро держал путь на некромантский совет, но, лишь тронув бока Призрака, он увидел спешно исчезающую тень…

– Да чёрта с два ты сбежишь, – прошипел Лис и пустил коня в головокружительный галоп по снегу.

Он был действительно очень зол.

Зол настолько, что неистово хотел чужой крови.

***

Но его погоня не увенчалась успехом. Посланник Драугров (Орель не сомневался, что это был именно он) скрылся раньше, чем Лису удалось его настичь, безжалостно подгоняя коня и готовясь стереть некроманта в порошок несколькими сокрушительными, жестокими ударами. Теперь же ему ничего не оставалось, кроме как осадить Призрака и прыгнуть вниз, ведя тяжело дышащее животное под уздцы. От врага остался лишь глубокий след на снегу, сломанная ветка и…

– Так значит, Вихт не ошибался, – произнёс ошеломлённо Белькастро, снимая несколько ниток с пихтового сучка. – Значит, всё-таки шпион… Свой среди чужих. Чужой среди своих. Проклятье…

Он знал, что это за нити. Знал, что только на Севере из них ткут безбожно дорогие ткани, которые могли позволить себе лишь очень и очень состоятельные люди. На обломке дерева и стружка содранной кожи нашлась, да только крови, свежей тёплой крови живого некроманта, не оказалось. Всё складывалось в ужасающую картинку, и Орель, принюхавшись к безоговорочно мёртвой плоти, в сердцах выругался. Драугры действительно оказались гораздо ближе, чем хотелось бы просчитавшимся северянам.

Поначалу ему думалось, что он уже когда-то видел эту тень; теперь же в этом не осталось никаких сомнений. Хотя уже не важно, кому она принадлежит, найти шпиона не составит ни малейшего труда. Драугры с самого начала убили кого-то из северян и завладели его телом, полностью скрыв магический фон, зловоние смерти и медленного разложения. Все эти долгие недели на совете заседал оживший, управляемый кем-то труп, и Орель усмехнулся, мысленно аплодируя тому искуснику, что провернул этот фокус и смог обвести вокруг пальца не только величественных некромантов Севера, но и самого Илара Бальхаунда. А трюк был так по-детски наивен и прост…

Не медля, Лис вновь прыгнул на коня, тронул его бока, поспешил к замку. До начала собрания оставалось совсем немного времени, но сейчас его опоздание уже никому не сможет навредить. В эту ночь они станут на шаг, уверенный и прочный, ближе к победе над Западом, протянувшим руку к их бесценному сокровищу…

… Когда двери в залу распахнулись, на Ореля устремили взгляды десятки обеспокоенных, не на шутку встревоженных глаз. Видимо, северяне снова несли потери и уже готовились к тому, что Драугры окончательно сорвутся с цепи и нападут прямо в замке, вырезая их, как скот на провонявшей кровью бойне. Не было страха лишь в глазах усмехающегося, вечно безмятежного Вихта, холодного, как лёд, Аделарда Кассиндера, Эниса и… Безликого. Легенда действительно почтила их своим визитом, и трудно сказать, что почувствовал Лис, встретившись взглядом с самым загадочным и противоречивым из четвёрки убийц, чья сущность стала почти сказочной ещё при жизни. Безликим пугали по ночам непослушных детей. О нём рассказывали лишь вкрадчивым шёпотом. И он действительно пугал. Пугал до дрожи – мрачный безымянный саблист в скрывающей лицо маске.

– Ты опоздал, – прохрипел Илар Бальхаунд.

– Это не многое меняет, господин, – уклончиво ответил Орель и прошагал вглубь помещения, однако не поспешил занимать своё место.

Напротив, он прошёл прямиком к Безликому и, не побоявшись взглянуть в его чёрные, как оникс, глаза, протянул тёмные шёлковые нити, снятые с пихтового сука. Некроманты чуть слышно зашептались, Вихт, спрыгнув со стола и просеменив меж спящих волков, не без любопытства подобрался ближе, рассматривая паутинку ткани в руке убийцы. Энис вызывающе хмыкнул, сложив на татуированной груди сильные руки, Аделард помрачнел сильнее прежнего, но, видимо, должное ученику-предателю всё-таки отдавал.