Текст книги "Поединок. Выпуск 9"

Автор книги: Алексей Толстой

Соавторы: Эдуард Хруцкий,Леонид Словин,Борис Лавренев,Юрий Кларов,Сергей Колбасьев,Виктор Пшеничников,Евгений Марысаев,Владимир Акимов,Софья Митрохина,Александр Сабов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 32 страниц)

– Кого приглашать первой? Шофера?

– Давай потерпевшую.

Денисов объяснил понятым их обязанности – женщины промолчали: собственное прикосновение к чужой беде, несомненно, показалось обеим лишним, даже назойливым. Казенные стены кабинета не располагали к длительному пребыванию в нем.

– Без нас нельзя? – спросила одна, побойчее, в беличьей шапке.

– Закон обязывает.

В дверь постучали. Вошедшая – молодая женщина – выглядела усталой.

– Стеблова Нина… – она подошла к столу. – Где вы работаете? – спросил Денисов.

– В транспортном отделе шофером… Александр Ефимович был проведен на должность инженера отдела снабжения. Ему выделяли дежурную автомашину…

– Он долго у вас работал?

– Недолго. Можно сказать, совсем мало.

– А где другая женщина?

Стеблова замялась:

– Не идет: думает, что  о н  здесь.

– Труп в морге.

– Ей объясняли – не верит… Говорит: до смерти боюсь мертвяков!

Денисов подвинул протокол.

– Предупреждаю об ответственности за ложные показания. Подпишите… Посмотрите эти фотографии.

– Позвольте… – Стеблова только на мгновение прикоснулась взглядом к фотоснимкам. – Не то. Александра Ефимовича здесь нет.

– Это точно?

– Я бы его сразу узнала.

Дверь в кабинет приоткрылась. В коридоре слышались голоса:

– Я говорю: там только фотографии… – Инспектор сорок пятого держал дверь, не давая ей захлопнуться.

Резкий голос, похожий на мужской, возражал:

– С какой стати ему бросаться под поезд с деньгами? Подумайте!

– Это другой вопрос. Но надо же вначале убедиться. Приметы не полностью, но подходят. Главное – сумма! Банковская упаковка. И те же купюры… – Инспектор, наконец, нашел убедительный довод: – Не собираетесь же вы дарить их чужим людям?

Он победил. В дверях показалась голова и мощный торс. Мужеподобная матрона лет шестидесяти – прямая, с морщинистой высокой шеей и каменным выражением лица, не здороваясь, быстро подошла к столу.

– Где? – женщина быстро разбросала фотоснимки. – И для этого меня вызвали? Ничего похожего!

– По-вашему, не он? Вы хорошо смотрели? – спросил инспектор сорок пятого отделения.

– А где одежда? – лицо ее побагровело. – Покажите кашне!

– Кашне не было.

– Не было? – потерпевшая была уже в коридоре. – Смеетесь? Он одевался как интеллигентный человек! Я с первого дня твержу: шелковое кашне, галстук! Месяц не могут найти!..

– Бывает, везу его от нее… – шепотом сказала Стеблова. – Он всю дорогу молчит. Только вздохнет: «Вы не можете представить, Нина, сколько надо воображения, чтобы с нею остаться…»

– Одевался хорошо? – спросила одна из понятых.

– Это точно. Всегда в пуловере, в галстуке…

– Вдвойне подлец, – объявила понятая в беличьей шапке.

В коридоре потерпевшая дергала все двери подряд:

– Куда идти? Что вы меня тут заперли?

– Минуту! – крикнул Денисов.

Он вспомнил ориентировку.

Инспектор сорок пятого отделения удивленно посмотрел на него.

– Зайдите с потерпевшей ко мне в кабинет. Рядом…

– Боюсь, она никуда не пойдет…

– Этот человек задержан. Он сейчас у меня.

Денисов поднялся, с понятыми прошел к себе. Трое, сидевшие в его кабинете, по-разному реагировали на их появление.

– Становится интереснее! – нарочито бодро сказал Немец. – Я остаюсь.

Мордастый пригладил седой ежик, сделал попытку снять полотенце. Только Долговязый продолжал полировать ногти: он узнал голос в коридоре.

Официантка ворвалась в кабинет, как смерч. Взгляд ее с налета уперся в пуловер с бегущими полосами и шелковое кашне.

– Здравствуйте, Александр Ефимович! – Лицо и шея потерпевшей были теперь густо-свекольного цвета. – Что же вы больше не приходите на Курский вокзал ужинать?

Сержант неловко присел сбоку, у стола, выложил перед Денисовым упакованные в целлофановые пакеты вещественные доказательства. Антон передал с ним выброшенные в Домодедове паспорт, платок, ленту банковской упаковки с надписью – «пятьдесят штук по сто рублей» – заодно «Рекламное приложение к газете «Вечерний Новосибирск», найденное у Бухгалтера.

– Все здесь, – это был тот же сержант, из молодых, цепкий, хотя и медлительный, который радировал Денисову в Домодедове о свертке и о безбилетных пассажирах, ехавших в последнем вагоне электрички.

Денисов пожал его вялую руку.

– Поздравляю. Люди оказались действительно интересные…

– Хорошо, что вы были в поезде…

В кабинете он чувствовал себя уютно. Денисов то и дело ощущал на себе его беспокойный взгляд.

– Итак, вы должны были сопровождать электричку от Аэропорта до станции Домодедово. Дальше сопровождение не предусмотрено декларацией. А потом?

– Перехожу на встречную… – Сержант добросовестно перечислил маршрут. – Потом к Москве. Ночую в Аэропорту…

– Я понял. Как же получилось со свертком?

– Ревизоры пошли в последний вагон, а я остался в тамбуре. В Домодедове вышел из поезда…

– Пассажиры последнего вагона могли вас видеть?

– Вполне. Дверь в тамбур стеклянная. А то, что я выйду в Домодедове, они знать не могли… – Он заговорил увлеченно: – Только вышел на платформу, смотрю, сверток летит… Аккурат между платформой и поездом.

– Откуда его выбросили?

– Из дверей. Перед самым отправлением…

– Кто?

– Этого я не видел. Спрыгнул на путь, подобрал сверток, развернул. И сразу вам по рации.

«Паспорт выбросил Бухгалтер. Никто иной, – подумал Денисов, когда сержант ушел. – Выбросил, потому что испугался: вдруг у него обнаружат документ Андреева. Но зачем ему чужой паспорт? И с какой стати, увидев милиционера, он поспешил уничтожить улики?! Составитель, обнаруживший труп, слышал, как кто-то поднялся с путей на платформу, быстро направился в сторону вокзала… Признается ли Альтист – если мы его установим – в том, что был с Бухгалтером до последней минуты? Если – да, то как он объяснит все – почему никому не сообщил о несчастном случае? Не вызвал «скорую»? Наконец, почему оставил пострадавшего одного – скрылся с места происшествия? – Денисов поднялся, сделал несколько шагов к двери, вернулся к лежавшим на столе вещественным доказательствам. – Альтист наверняка скажет, что ничего не знал о несчастном случае, что, выйдя из вагона, они с Бухгалтером сразу же разошлись в разные стороны…»

Он по привычке осторожно взял в руки ленту банковской упаковки – она была стандартной, с двумя продольными красными полосами, фиолетовый штамп отделения банка был смазан и не читался. Зато дата была хорошо различима: «15 апреля».

«В этот день внутри упаковки лежали пять тысяч рублей, – подумал Денисов. – Кому они предназначались? Где получены?» Чтобы ответить на эти вопросы, требовалось время. Он обратился к другим вещественным доказательствам.

Из паспорта Андреева можно было почерпнуть только то, что документ призван был засвидетельствовать – установочные данные, место работы, прописку, социальное и семейное положение его владельца. Все это было уже известно.

«Рекламное приложение» было двухмесячной давности. Денисов пробежал газету глазами: рекомендации, извещения. Петитом набранный текст:

«Вашей мебели необходим ремонт?»

«В Академгородке потерялась собака…»

«Куплю ударную установку…»

Одно из объявлений было отчеркнуто:

«Комната для одного человека, ул. Объединения… Остановка «Универмаг «Юбилейный»…

Денисов позвонил дежурному:

– На всякий случай попроси Новосибирск проверить… – Он продиктовал отчеркнутый в «Рекламном приложении» адрес. – А вдруг! Может, Пименов снял комнату на улице Объединения? – Газета с объявлением в кармане погибшего могла, конечно, оказаться случайной. – Насчет проверки Андреева ничего нет?

– Нет… Здесь машинист подошел и помощник с ним. С той электрички, что сбила Бухгалтера. Я послал к тебе, – Антон подумал. – А в Новосибирск я позвоню. Все?

– Пожалуй.

– А как поступить с задержанным? Ну, с этим Долговязым? Сорок пятое отделение просит передать его им. У них уголовное дело.

– Пока повремени.

Антон насторожился:

– Значит, ты считаешь, что он тоже… причастен к несчастному случаю?

– У Долговязого мог быть сообщник в электричке, – уточнил Денисов. – Пока я не знаю кто… Неясно, почему Бухгалтер выскочил из поезда…

В кабинет постучали.

– Войдите. – Денисов положил трубку на рычаг.

Машинист и помощник оказались одного возраста, оба сверстники Денисова. Они повторили то, что инспектор уже знал.

– В Москве приняли нас на восьмой путь, самый неудобный для пассажиров. От первого вагона до вокзала расстояние порядочное… – Машинист сел в старое кресло в углу, с удовольствием вытянул ноги. – На путях, когда подходили к платформе, никого не было. Шли с обычной скоростью… А у восьмого пути сбоку кусты, шпалы сложены.

– Мог потерпевший попасть под электропоезд так, что вы не заметили? – спросил Денисов.

Ответил помощник:

– Если только свернул на путь перед самым электровозом… Убегал бы от кого-то, например. Кабина высоко, поэтому впереди образуется небольшая слепая зона. Тропинка рядом с дорогой. Поверни круче на близком расстоянии – и пожалуйста!

– Себя не жалеют, – вставил машинист. – Будто негде ходить!

Помощник договорил:

– Когда видимость хотя бы частично ограничена, все может случиться…

– Мне они все сразу показались подозрительными, – заметил Немец, – особенно Музыкант. Он определенно никого не встречал в аэропорту и никуда не собирался лететь.

– Почему вы об этом подумали? – спросил Денисов.

– И слепому ясно. Я его еще в здании порта приметил. У места выдачи багажа.

– Что он там делал?

– Наблюдал. Ходил вокруг, смотрел, как люди получают багаж. Иногда заговаривал с пассажирами.

– О чем? Знаете?

– Я близко не подходил.

– Долго он находился у места выдачи?

– Порядочно. Из Душанбе прибыл рейс, потом, по-моему, из Еревана. Я два раза к справочной подходил, справлялся. И оба раза его видел. – Немец пригладил платком вспотевшую лысину. – Ненадежные ребята: что Музыкант, что Мордастый…

Телефонный звонок прервал его. Звонил Сабодаш:

– Сейчас разговаривал с Новосибирском. Паспорт Андреева, который выбросили из электрички, украден у него еще в январе, в автобусе, в районе Гусинобродского жилмассива…

– Какого?

– Гусинобродского. В Новосибирске.

– А владелец паспорта?

– Андреев? Жив. Сейчас к нему выезжали домой. Семейный человек, производственник. Никуда не выезжал.

– Он знает Пименова?

– Первый раз слышал фамилию.

– А по приметам?

– Никого не вспомнил.

Денисов подождал.

– По адресному бюро проверили?

– Пока нет. Пименовых А Эф много. Сейчас делают выборку… – Антон помедлил, очевидно прикуривая. – Кроме того, я просил проверить адрес на улице Объединения.

– Они позвонят?

– Как только закончат. Я дал твой телефон.

– Не забудь то, о чем я просил… – Речь шла о проверке Немца по картотекам Московского уголовного розыска.

– Жду. Сейчас должны сообщить результаты.

– Тот, Долговязый… – заговорил Немец, увидев, что Денисов положил трубку, – сказал, что встречал бывшего сослуживца и не знает его адреса. Тот знает, а этот – нет! Будет теперь ждать, когда он ему позвонит… Тот знает, а этот – нет!

– Вы не поверили ему?

– Ерунда! Когда он позвонит? Может, завтра, может, через год!

– А Мордастый? – спросил Денисов.

– Он действительно подходил к киоску «Союзпечати», стоял рядом с Музыкантом. Чуть сбоку. А теперь отрицает… Что за люди у вас здесь?

– Никак не привыкнете? – Денисов делал вид, что принимает условия игры, предложенной собеседником, в которой Немцу отводилась роль человека прямого, простодушного, не очень далекого.

– Больше недели в Москве не выдерживаю… – Он явно обрадовался денисовской реплике. – Одно оправдание: подарки семье…

– Что-нибудь стоящее?

– В прошлый раз дочери шубу отхватил. Жене и теще – сапоги. – Он повеселел.

Телефон тихо звякнул. Денисов поднял трубку.

– Новосибирск?

Снова звонил Сабодаш:

– Я проверил, как ты сказал…

– Слушаю.

– Все сходится… Он действительно Немец… Ударение на втором слоге. Николай Михайлович, пятьдесят пять лет. Слышишь? Выселен из Москвы за тунеядство Сокольническим райнарсудом. Тому два года. В Москве сейчас без прописки и определенных занятий. Предупреждался отделом внутренних дел на Казанском вокзале о выезде в семьдесят два часа.

– Давно?

– Второго числа этого месяца. Да!.. В прошлом привлекался к ответственности за соучастие в убийстве. Дело прекращено за недостаточностью доказательств…

Пока Денисов разговаривал, доставленный с нарочитым интересом оглядывал кабинет. В то же время Денисов был уверен в том, что Немец внутренне весь напрягся, пытаясь понять, о чем идет разговор.

– Он больше не нужен? Сейчас я приду за ним, – договорил Сабодаш.

– Еще есть разговор…

– Иду к тебе.

Антон появился через несколько минут.

– Когда вас последний раз предупреждали за проживание в Москве без прописки? – спросил он без подготовки, еще с порога. – Второго? А какое сегодня число?

Несмотря на внезапность, вопрос не застал доставленного врасплох.

– Предупреждение от второго не может считаться действительным…

– Почему же? – Антон достал папиросы, присел у стола. Стул под ним жалобно пискнул.

– В тот день я только еще прибыл в Москву…

Немец начал объяснять, пересыпая рассказ номерами исходящих документов, именами-отчествами работников паспортного ведомства нынешних и прежних – память у него оказалась отличной. Он и не думал сдаваться – не зная материалов дела, спорить с ним было бесполезно.

Денисов ждал, когда он вернется к событиям, происшедшим в поезде. По логике происходившего такой бывалый человек, как Немец, рано или поздно должен был прийти к выводу, что милицию вокзала в данный момент интересуют главным образом Бухгалтер и Альтист, и, отводя удар от себя, заговорить об этих обоих.

Наконец Немец досадливо вздохнул, достал сигареты:

– Можно?

Денисов кивнул.

– Ну и денек… – Он прикурил. – Знал бы – никуда не ездил сегодня… Только проигрался в дым. И к вам попал. Весь прок.

– В карты играли? – спросил Денисов.

– Было. В «северного дурака»…

Денисов представил себе, как все произошло, когда он и ревизоры вышли из поезда в Бирюлево-Товарной.

«Картишек нет?» – спросил Альтист или кто-то другой.

У кого-то из попутчиков, может у Долговязого, оказалась колода, совершенно новая – чтоб не насторожить.

«Купил в аэропорту. Свеженькие…»

«В подкидного?» – спросил кто-то.

Потом была короткая дискуссия:

«Наигрались… Может, в «северного дурака»?»

«Пока будем учиться – приедем…»

«Да нет, проще простого: три карты… – Картинка – десять очков, туз – одиннадцать. За остальные – очки, как в фигурном катании – шесть, семь, восемь… У кого больше – выиграл. По копеечке!»

«Разве что для интереса!»

Денисову было любопытно, как Немец обрисует дальнейшие события в электропоезде. В прошлогоднем случае фигурировала именно эта азартная игра под названием «северный дурак». Группа шулеров играла обычно против одного игрока – «жениха», который об этом обычно не догадывался. Его обирали до копейки.

«Кто в этот раз был жертвой? – подумал Денисов. – Бухгалтер? Кто-то ведь знал, что он везет пять тысяч наличными…»

Но Немец был краток:

– Счастье, что всех денег с собой не взял… – Он провел рукой по карманам. – Сейчас бы не знал, на что сигарет купить.

– Где вас так обобрали? – спросил Денисов.

– Только вы ушли… После Бирюлево-Товарной. Бухгалтер не хотел играть, так его буквально заставили.

– Кто?

– Эти. Вы же знаете. – Он неожиданно обернулся к Антону. – Что-нибудь случилось?

Застигнутый врасплох Сабодаш – простая душа – не подумал скрыть происшествие:

– Человек погиб! Вот что.

– Погиб?

– Бухгалтер…

Несколько минут Немец сидел, словно что-то решая, потом качнул головой:

– Теперь видите? Все рассчитали, сволочи… Вот кем вам следовало бы заняться!

– Кто начал карточную игру? – в свою очередь, спросил Антон.

Но Немец уже принял решение.

– Это вы, пожалуйста, их спросите, – он показал глазами за дверь. – Поймите меня правильно: дело принимает серьезный оборот. Не надо меня впутывать…

– И все же!

Он покачал головой:

– Не хочу рисковать. Главный у них, по-моему, Долговязый. А этот, с полотенцем на шее… Мордастый. Скорее всего – соучастник.

– Кто выиграл последнюю ставку?

Немец колебался.

– Долговязый? Мордастый?

– Бухгалтер! Как вы только что сказали, теперь его уже нет в живых… – Он платком смахнул с лысины капельки пота. – Сам приговор себе подписал… А карты сдавал я.

– Лиза неглупая, – Долговязый отложил пилочку, обвел глазами кабинет. – Теперь, когда вы меня разыскали, она переменит тактику. Потребует письменного обязательства вернуть долг, трудоустройства. Она понимает, если меня посадят, свои шесть тысяч она так скоро не получит…

Он помолчал, прислушиваясь. По восьмому пути, внизу, рядом со зданием, размеренно-тяжело катил прибывающий состав.

– Меня передадут в сорок пятое отделение или оставят здесь?

Денисов не ответил.

– Там, в отделении, все ясно. Статья сто сорок седьмая. До двух лет. – Долговязый поднялся, размял ноги. – Но они ошибаются: Лиза простит. Утром придет с передачей. – Он сел, снова достал пилочку для ногтей. – А здесь, в вокзальной милиции, непонятно. Почему нас не отпустили?

– Попутчик ваш… – Денисов намеренно не уточнил, поправил карандаши в пластмассовом стакане. – Попал под поезд. Скончался полтора часа назад.

– Борис?

– Вы знаете его?

Долговязый хрустнул переплетенными пальцами.

– Господи!.. Жена ничего еще не знает?

– Нет. Он москвич?

– Москвич. Это я затащил его сегодня с собой в аэропорт! Он словно знал! Не хотел ехать… – Долговязый снова хрустнул пальцами. – Некому было сидеть с детьми… Жена работает. Еле уговорил.

– У него дети?

– Две девочки, пацан, – Долговязый стиснул зубы. – Такой забавный… Меня зовет Шурой. Слух абсолютный! Опус шесть играет. Чайковского!..

– Итак: Борис поехал с вами в аэропорт…

– Я обещал: «В последний раз. Нужно вернуть Лизе деньги… Чувствую, отхватим крупный куш». Умолял. Только в ногах не валялся… – Он покачал головой. – Надо же так заблуждаться!

– Деньги, которые вы получили от Лизы, – спросил Денисов, – они потрачены?

– Почти ничего не осталось.

– От шести тысяч?

Долговязый помолчал.

– Можно сказать «виноваты карты», но это неточно, – на лицо наползли морщины. – Игра, риск… Может, что-нибудь и удалось бы сегодня в поезде…

– Крупно играли?

– Не успели как следует развернуться. – Долговязый помолчал. – Знаете, почему я говорю откровенно? Из-за Бориса. И потому, что обмана сегодня не было. В проигрыше – я. Состав преступления, как говорят, отсутствует, – он пристально осмотрел ногти на руке, рукавом пуловера навел глянец.

– Вы приехали в аэропорт еще утром? – спросил Денисов.

– Да. Весь день не везло: то «жених» попадется без денег, то деньги есть – не хочет играть… День сегодня хороший, но ветреный. Заметили? Все больше сидят в помещении. Это хуже. Думал, так и уедем ни с чем.

– Потом?

– В зале для выдачи багажа, в правом крыле, – чувствую – кто-то меня тихо толкнул. Осторожно оглядываюсь: незнакомый. Но по лицу, по глазам вижу – бывалый… Игрок. Где-то встречались… Мигает, чтобы я спустился в туалет. Поодаль идет мужчина в кожаной куртке, берете. Оглядывается по сторонам, но меня не замечает…

– Бухгалтер?

– Он самый…

Картина прояснилась. Как Денисов и предполагал вначале, связью Долговязого по имени Борис был не Бухгалтер, а Альтист. Бухгалтеру с самого начала была уготована роль жертвы.

– …Я знаком показываю Борису: «Начинаем… На время исчезни!» Он понял – мимо меня к киоску «Союзпечати»… Там, кстати, кому-то стало плохо, вызывали «скорую»…

– А Бухгалтер?

– Я не смотрю за ним. Спускаюсь вниз, мужчина уже ждет меня. Тот, который подтолкнул в зале.

– Это был Немец…

– Да. «У меня, – говорит, – «жених» на пять тысяч!» Вообще-то он выразился – «на пять кусков!». Не в том суть.

– Немец не сказал, откуда стало известно про деньги?

– Нет. И я не спрашивал.

– Потом?

– Борис пошел к электричке… – Долговязый достал платок, поднес к глазам. – И мы все поодиночке потянулись за ним. Электричка уже отправилась.

– Дальше? – Долговязому требовались частые короткие вопросы.

– Обратные билеты у нас были. Но я решил: будет лучше, если ревизоры нас вместе всех оштрафуют. Познакомят, одним словом. Или объединят.

– Бухгалтер охотно сел за игру?

– Он надеялся на Немца. И, видимо, на Мордастого.

– А что Мордастый?

– Я так и не понял его роли.

– Банк был велик?

– Я дал выиграть восемьсот рублей…

Денисов понял: речь шла о деньгах, что были обнаружены у Бухгалтера при осмотре в наружном кармане.

– Наживу он заглотил. Оставалась последняя сдача. И один перегон до Москвы.

– Надеялись, что успеете отыграться? За две минуты?

– Опыт есть… – Долговязый ухмыльнулся. – Все рассчитано… А время – оно как хлеб за столом. Можно сразу съесть, а можно растянуть на весь обед, – рассказывая, Долговязый не испытывал ни малейшего стеснения. – У меня было тридцать одно очко, у него тридцать, Немцу я сдал двадцать девять. Теоретически почти невероятная раскладка. Последняя остановка. Проводница объявляет: «Москва-Товарная». Сейчас закроют двери… Вдруг Бухгалтер бросает карты, бежит к выходу. Двери закрываются. Все. С концами.

– А причина?

– Не понимаю.

– Может, он заподозрил обман?

– Вряд ли. И почему именно теперь?

– А Борис?

– Бросил карты – у него был мизер. Курил в тамбуре. Естественно, бросился вслед за Бухгалтером. Деньги-то наши, кровные.

– А вы?

– Еду дальше. Как в тумане… Дикая полоса невезения! А когда электричка пришла на вокзал, ваши из двух дверей: «Минуточку! Придется пройти с нами…» Это судьба.

Денисов встал, сделал несколько шагов к окну. Путь внизу снова освободился. Стоя несколько сбоку, у стены, можно было увидеть и место происшествия: тропинку вдоль забора, отделения перевозки почты, сложенные кубом новые шпалы.

– Борис жив, – сказал Денисов, отходя от окна. В стекле тотчас отразилась люстра под потолком кабинета, колонна, поддерживавшая арочный свод. – Обнаружен труп того, кого вы хотели обыграть. Бухгалтера.

– Господи! – Долговязый театрально воздел руки. – Ты есть!

Телефон мелодично вызвонил – Денисов поднял трубку.

– Новосибирск на проводе, – объявила телефонистка.

– Доброй ночи, – голос раздался совсем близко. – Вы интересуетесь Пименовым? Прописанным в Новосибирске он не значится. Все же мы нашли его. Он снял комнату в Заельцовском районе, на улице Объединения… Записывайте. – Звонивший предпочитал доходчивые короткие фразы.

– Адрес у нас есть, – ответил Денисов.

– Мы проверили: Пименов вчера днем вылетел в Москву.

– Вы хотите сказать – «сегодня»?!

– Нет. Вчера. Хозяин, который сдал комнату, проводил его в аэропорт Толмачево, посадил в самолет.

– Вы говорили с хозяином?

– Сам он, к сожалению, отсутствует. Я передаю со слов соседей, коллега.

– Очень прошу – перепроверьте все через хозяина квартиры, – попросил Денисов.

– Я жду его с минуты на минуту. Еще?

– Что говорят соседи?

– Пименова толком никто не знает. Днем отсутствует, с соседями не общается.

– Может, речь идет о ком-то другом?

– Нет. Кожаная куртка, берет… Вылетел в Москву.

– Он без семьи?

– Одинокий.

– Уточните цель вылета в Москву.

– Непременно.

– Улица Объединения… Это далеко от вас?

– Порядочно.

– Как же быть?

– Как только он появится, мне сообщат.

– А что Запсибзолото?

– С этим труднее. Представляете, сколько у них объектов? Будем проверять. Я позвоню позже.

Разговаривали недолго, но аппарат еще несколько минут не отключался, какие-то звонки проходили в кабинет. Денисов поднимал трубку – никто не отвечал.

Долговязый машинально следил за ним.

– Что-то еще?

– Мне нужен Борис, – сказал Денисов.

– Сегодня?

– И как можно скорее. Телефон у него есть?

– Есть, – Долговязый подумал. – Но лучше, если я сам позвоню. У вас он не возьмет трубку.

– Не говорите, где вы. Скажите, чтобы он был дома, никуда не уходил.

Долговязый набрал номер, выждал несколько гудков, положил трубку на рычаг, потом позвонил снова. На этот раз трубку сняли сразу.

– Это я, – сказал Долговязый. – Все в порядке… Никуда не уходи… Я скоро приеду, – не дожидаясь вопросов, он пальцем утопил рычаг. – Сидит с детьми. Вообще-то, когда жена на работе, их обычно уводят к матери, она рядом живет. Мы скоро поедем?

Денисов посмотрел на часы.

– У меня еще есть дела. По-вашему, Немец и Бухгалтер хорошо знали друг друга?

– Не думаю, – Долговязый покачал головой.

Денисов еще раньше отметил – Долговязый не отличался особой проницательностью.

– А другой? Что можно о нем сказать?

– С полотенцем? Этот так себя до конца и не раскрыл… Скорее всего у Немца были причины, по которым они не афишировали свое знакомство.

Не дождавшись звонка из Новосибирска, Денисов позвонил сам: на душе у него было беспокойно.

– Это Денисов. Из Московского управления внутренних дел на железнодорожном транспорте. Что нового? Хозяин квартиры еще не возвратился?

Дежурный инспектор из Новосибирска успокоил:

– Пока нет, коллега. Я обязательно позвоню, не беспокойтесь.

– Дело в том, что Пименов наверняка прилетел в Москву не вчера, а сегодня.

– Уверены?

– Его мутило. Он плохо перенес полет.

– Бывает и так. О чем, по-вашему, это свидетельствует?

– Не знаю. Может, о болтанке… Как у вас с вылетом на Москву?

– Нет вопросов: шесть рейсов ежедневно. Места практически есть всегда. Два часа лёта… – Они явно не находили общий язык.

– Может, все-таки Пименову не удалось вчера вылететь? Где может находиться хозяин квартиры? Вернется он?

– Этого я не знаю. В крайнем случае перенесем разговор с ним на утро.

– Как он характеризуется?

– По моим сведениям: личность сомнительная.

– А конкретно?

– Я назвал бы его скорее чудаковатым. Он в годах, имеет высшее образование. Работает на вокзале носильщиком… Что еще? При деньгах. Живет один.

– Странно…

Немец, который в эту минуту входил в кабинет в сопровождении дежурного милиционера, бросил быстрый внимательный взгляд на телефонный аппарат, отозвавшийся характерным для междугородной связи звонком, на Денисова.

– Насчет меня? – он кивнул на телефон. – Зря… Потом убедитесь. С Дальнего Востока я вернулся другим человеком.

– Садитесь, – предложил Денисов. – Вы не сказали, что идея втянуть Бухгалтера в карточную игру принадлежит вам…

Дежурный милиционер вышел, оставив Немца в углу на стуле.

– Но уверяю вас, – Немец положил руку на сердце. – По просьбе самого Бухгалтера. Он хотел развлечься…

– Вы были знакомы?

– Первый раз видел! Он только прилетел, а мне, наоборот, дают подписки, чтоб вылетал…

– Как вы узнали, что при нем деньги?

Немец развел руками:

– От него! Он сам ко мне подошел: «Вы москвич?» Говорю: «Да». Ему нужно было остановиться на несколько дней. В гостиницу он не хотел.

– А насчет карт?

– Он сказал, что был бы не против перекинуться в картишки по-крупному.

– Что он еще говорил о себе?

– Бухгалтер Запсибзолота. Вы тоже слышали… «Должен сделать в Москве кое-какие покупки…»

– А вы?

– «Могу, – я сказал, – порекомендовать одной особе. Но у меня был аналогичный случай… Прежде хотел бы убедиться в кредитоспособности…» Пименов подумал, потом, поманил меня, – Немец показал загнутый крючком палец. – Отогнул обшлаг куртки: «Взгляните…» Смотрю: пачка денег в банковской упаковке. «Впечатляют?» – «Вопросов, – говорю, – не имею».

– Ваши попутчики по электропоезду знали об этом?

Немец поднял голову:

– Вы можете гарантировать, что со мной ничего не случится, если я расскажу правду?

– Что вы имеете в виду?

– Что я не окажусь там, где Бухгалтер?

– Несомненно.

– Игроков этих я уже потом встретил. В зале выдачи багажа. Долговязого я и до этого видел. Он раньше ездил в Шереметьево, теперь на аэропорт Домодедово переключился. Мигнул ему: «Спуститесь в туалет. Есть «жених». Ну, и завертелось… При первой сдаче Музыкант сунул ему шестерку, короля и десятку. Мне – пятнадцать очков, Долговязому вроде как не везло… Проигрывал. – Немец почти слово в слово повторил то, что Денисов уже знал.

– Бухгалтер не отказывался от игры?

– Нет. Перемигнулись с ним: играем вместе…

– Выходит, вы играли и с тем, и с другими?

– Выходит.

– А все-таки?

– Там было бы видно.

– Как вы сидели в вагоне?

– Как и при вас: Мордастый с Музыкантом лицом к голове поезда. Напротив, у окна, Бухгалтер. Я – рядом… – Немец вздохнул.

– Вы видели милиционера, который садился в поезд на Москве-Товарной? – спросил Денисов.

– Я – нет.

– Может, Бухгалтер видел?

– Не думаю: он и не смотрел в окно, бедняга. – Немец развил мысль: – На Москве-Товарной хотел от них убежать. Схватил с кона выигрыш. Не рассчитал, что Музыкант пасет его в тамбуре… – Он снова навязывал Денисову свою игру – упрощал и наивничал, будто не было у него позади в довольно пестрой биографии ни тунеядства, ни высылки, ни привлечения к уголовной ответственности за особо опасное преступление – соучастие в убийстве.

– Бухгалтер знал, что играет против шулеров? – спросил Денисов.

– Нет. Я не говорил. – Он, видимо, сказал правду, потому что ему лично это признание ничем не грозило. – И жулики вели себя тонко.

– Вы показывали Бухгалтеру свои карты? – Ответ не совсем устроил Денисова. – Я хочу спросить: знал ли он, сколько у вас очков при каждой сдаче?

– Знал. Я показывал ему карты.

– И при последней сдаче тоже?

– Тоже.

– Хотите что-нибудь добавить? – Денисов взглянул на часы.

Немец не мог понять, что интересует Денисова, казался растерянным. Несколько секунд он сидел молча, уткнув подбородок в ладони. Денисова поразила его непоказная тревожная сосредоточенность, устремленные в одну точку впереди себя глаза. Казалось, от этого ответа зависела его жизнь.

Наконец он выдохнул:

– Пока нет.

– Будьте осторожны… – предупредил Денисова и ехавшего вместе с ним младшего инспектора Сабодаш. – Возьмите на всякий случай наручники.

– Обязательно.

Денисов сунул наручники в карман, соединенные цепочкой две металлические скобы глухо лязгнули.

– Если что – сразу давайте знать.

– Все будет в порядке.

Ехали долго, минуя массивы новых застроек. Пересекли сохранившуюся в черте города предназначенную к сносу деревушку, Долговязый показывал дорогу. За огромным незастроенным пространством снова показались дома, трубы.

– В том доме… – Долговязый показал рукой в направлении автобусной остановки.

Остановка называлась невыразительно – «Продмаг». Район был незнакомый. Рядом с остановкой белела палатка, длинная стойка с разбитой пивной кружкой в углу.

Альтист жил в четырнадцатиэтажной башне, на восьмом этаже. Звонить им не пришлось – услышав лифт, он сам вышел на площадку – растерянный, в мешковатых брюках и майке. Увидев Долговязого в сопровождении Денисова и младшего инспектора, он на время потерял дар речи.

– Пройдемте на кухню, – Долговязый первым вошел в квартиру. – Сюда.

Кухня была пустой, неуютной, в ней словно никогда не готовили. Отсутствовал самый намек на провизию. Семья, по-видимому, питалась на стороне.

– Что произошло после того, как вы выскочили из поезда? – спросил Денисов.