Текст книги "Небо в огне (СИ)"

Автор книги: Алексей Ковригин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

– Советую перед подписанием контрактов внимательно с ними ознакомиться, чтоб в дальнейшем у вас не возникало никаких лишних вопросов. Но в первую очередь предлагаю обратить ваше непосредственное внимание на пункты о регламентах и внутреннем подчинении. Особо хочу подчеркнуть, что наша эскадрилья «Корсары» – это частная военная компания и только структурно входит в «Бискайское авиакрыло». Но ни капитан Сен-Жак, ни подполковник Луна, ни даже сам президент республики Хосе Агирре не имеют никакого права что-либо от вас потребовать, предварительно не согласовав это требование со мной. Без моей личной визы любой приказ вышестоящего начальства для вас считается недействительным и выполнятся не должен. Только я один, как владелец компании, имею право что-либо вам приказывать. Или тот человек, которому это право я передам, но опять же письменным приказом. – кандидаты в пилоты недоверчиво между собой переглядываются и устремляют свои взгляды на нашего командующего, тот досадливо хмурится, но всё-таки нехотя произносит:

– Да. Это так, сеньоры. Такой пункт в нашем соглашении есть, и я его подтверждаю. – после чего смотрит на меня, но уже крайне неодобрительным взглядом, однако делаю вид что этого совершенно не замечаю и продолжаю:

– Наша эскадрилья будет состоять из трёх звеньев по четыре самолёта в каждом… – но меня тут же прерывает Порфёненко:

– Михаил Григорьевич, а вот позволь с тобой сразу не согласиться? По нашему опыту боёв в Парагвае, мы все давно пришли к выводу, что даже три истребителя в звене крайне затрудняют его маневрирование. А ты тут вообще предлагаешь четыре? Но может окажешь милость и объяснишь нам, а вот на кой леший ведущему звена целых три ведомых? Тогда уж вообще пусть будет сразу четыре ведомых, чтоб не только с флангов его прикрывали, но также сверху и снизу! – Порфёненко явно иронизирует надо мной, но в ответ только усмехаюсь:

– Владимир Николаевич, да что ж вы такой… нетерпеливый-то? Даже договорить мне не дали! Кто вам сейчас говорит о трёх ведомых? Где вы это услышали? Вспомните Парагвай, нас там вообще только двое было… и мы с вами отлично справились! Вот исходя из того опыта и предлагаю формировать звено из двух пар истребителей. Но вот почему именно из двух, и почему именно «пар», об этом мы с вами ещё успеем обстоятельно поговорить, но уже более предметно на наших занятиях по лётной тактике. Однако предваряя остальные ваши вопросы могу только пообещать, что тактику воздушного боя для трёх пар и даже для четырёх, но действующих как единый организм, мы с вами также станем изучать. А сейчас… разрешите мне продолжить? – мой оппонент смущённо кивает головой и садится на своё место.

Моё упоминание о Парагвае и оговорку «нас там только двое было» наши лётчики замечают и начинают между собой переглядываться, но никаких вопросов или комментариев по этому поводу не последовало, так что и дальше спокойно и невозмутимо продолжаю свою «вводную лекцию»:

– Вы все опытные пилоты и отличные пилотажники, но только наши товарищи, прибывшие из Парагвая, имеют реальный боевой опыт прошедшей Великой Войны и Чакского конфликта. Исходя из этого факта мною было принято решение распределить всех наших ветеранов по звеньям. Чтоб в каждом нашем звене находился хотя бы один лётчик для поддержания боевого духа эскадрильи и передачи военного опыта своим новым товарищам. Командиром эскадрильи «Корсары» и ведущим первой пары первого звена утверждён я, моим ведомым станет лейтенант Уолтер Гуин. Ведущий лётчик второй пары первого звена – старший лейтенант Вильям Лабусье, его ведомый – лейтенант Марсель Серрэ. – вновь делаю глоток воды и продолжаю:

– Моим первым заместителем, инструктором по пилотажной подготовке в эскадрильи и командиром второго звена назначен капитан Владимир Порфёненко, его ведомый – лейтенант Роберт Латер. Ведущий второй пары второго звена – старший лейтенант Скотти Нельсон, ведомый – лейтенант Ив Дюссо. И наконец, третье звено. Командир звена, инструктор по боевой подготовке эскадрильи и ведущий первой пары – старший лейтенант Норман Дрисколл, его ведомый – лейтенант Франк Тинкер. Ведущий второй пары третьего звена – старший лейтенант Анри Розэ, его ведомый – младший лейтенант Гарольд Даль. Начальник штаба эскадрильи – капитан Шарль Сен-Жак. – перевожу дух и улыбнувшись перехожу к самой «вкусной» части своего выступления:

– Все пилоты эскадрильи являются наёмными служащими ЧВК «Корсары». И как любым наёмникам во все времена вам положено денежное вознаграждение. Не надо морщиться. Если вам так не нравится слово «наёмники», то зовите себя «добровольцами». От этого сама суть вопроса в корне не поменяется, хотя согласен, что «Доброволец» звучит немного благороднее. Так вот. За вашу безупречную службу от компании вам положен должностной месячный оклад в тысячу долларов. Это уже с учётом вычета налогового обложения по Испанскому законодательству. Как видите друзья, даже на войне от налогов никуда не укрыться. Что касается ваших «призовых», то они будут начисляться индивидуально, исходя из лично сбитых в бою и такое вот «призовое вознаграждение» составит уже полторы тысячи долларов за каждый уничтоженный самолёт противника. Кроме призовых сумм за «сбитые в бою», вам также положены премиальные выплаты в размере пятидесяти долларов за каждый разведовательный вылет и в сто долларов за каждую бомбардировку, если нам всё-таки придётся в этом участвовать. Но вот уже со всех призовых и премиальных начислений компанией будут удержаны пять процентов в свою пользу, в виде небольшой компенсации за бесплатно предоставленные самолёты. Стоимость одного истребителя на сегодняшний день составляет двадцать шесть тысяч долларов, но не учитывает той модернизации, что они прошли, прежде чем попасть на наш аэродром. – сделав небольшую паузу, чтоб мои будущие пилоты «прониклись перспективами и осознали выгоду» перехожу к заключитедьной части своего выступления:

– Джентльмены, обращаю ваше особое внимание на то, что согласно принятому Кортесами Басконии решению, мы не ведём никаких боевых действий за пределами Страны Басков. Нам категорически воспрещается вести огонь в сторону сопредельной территории или, тем более, атаковать объекты за пределами наших границ. А также, без веского на то обоснования, залетать на вражескую территорию. И это не обсуждается, это мой прямой приказ, и вы все будете ознакомлены с ним под роспись. Правительство нашей страны совершенно не желает провоцировать противника и пока Президент этот приказ не отменит мы будем его выполнять. У меня для первого раза всё. Сейчас капитан Сен-Жак отведёт вас в казарму временного размещения лётного состава, чтоб вы смогли там устроиться, немного отдохнуть и как следует подготовиться к завтрашнему дню. Но с утра у нас по регламенту построение всей эскадрильи, так что утренний подъём в шесть тридцать для всех обязателен. – смотрю на нашего командующего и завершаю:

– Сеньор командующий, я закончил вводную ознакомительную часть. У вас есть что-нибудь к этому добавить, или лётный состав уже можно распускать? – подполковник поднимется со своего места.

– Да, сеньоры, тоже отниму немного вашего времени. Я рад приветствовать вас на древней земле Басконии и тешу себя надеждой, что наше с вами сотрудничество станет взаимовыгодным и плодотворным. Правительство нашей страны очень рассчитывает на то, что вы все с честью справитесь с возложенной на вас задачей и оправдаете оказанное вам высокое доверие по защите мирного неба Страны Басков. Со своей стороны, правительство приложит максимум своих сил для того, чтоб вы ни в чём не нуждались во время выполнения своей миссии. Сегодня вы подпишите свои контракты и с завтрашнего дня уже начнёте службу, но решением правительства в воскресенье на поле вашего аэродрома состоится общегородской митинг, посвящённый лётчикам-интернационалистам эскадрильи «Корсары». Президент лично вручит вам знамя эскадрильи, после чего состоится его торжественное поднятие на флагшток. Затем пройдёт торжественный парад силами вашего личного состава перед приглашёнными гостями. По окончании парада и митинга на поле аэродрома состоятся праздничные народные гулянья. – после завершения напутственной речи командующего, «уже мои» пилоты, начинают предвкушающе улыбаться, радостно переглядываться и довольно потирать руки.

Ну так – да! Кто же из нас не любит праздников? Вино, барышни, танцы, однако у меня внутри всё клокочет. Это ж какая такая сволочь всё так хитро сумела распланировать? Так и лезет на мой аэродром, «не мытьём, так катаньем». И она затаилась совсем рядом, в окружении нашего президента. Ни за что не поверю, что и раньше такими вот «народными гуляньями» сопровождалось создание каждого боевого подразделения Страны Басков. Нет уж, пожалуй всё-таки права моя недремлющая паранойя и где-то совсем рядом со мной находится враг, он хитёр и коварен, а значит ухо надо держать востро. Однако вновь не повезло нашей охране. У кого-то будет праздник, а кому-то весь день придётся стоять в оцеплении и только тихонько завидовать отдыхающим. И скорее всего в этот раз нам придётся выставлять в оцепление стоянки самолётов уже весь взвод охраны. Вот чёрт бы побрал всех этих популистов-политиков, всегда в первую очередь пекущихся о своём рейтинге! Подполковник Мартин Луна мою угрюмую задумчивость замечает, но истолковывает её по-своему.

– Команданте Лапин, не стоит хмуриться! Всему лётному составу эскадрильи уже завтра с утра выдадут новую лётную форму, так что на параде твои лётчики будут выглядеть вполне пристойно. Кстати, довожу до твоего сведения, что в городской муниципалитет мною уже внесено представление на присвоение тебе звания «Почётного жителя города Бильбао» и об этом также будет объявлено на митинге, а от имени депутатов Басконии наш Президент Агирре лично вручит тебе «Благодарственную грамоту» от собрания Кортесов. Так что поверь мне Мигель, у тебя сегодня нет никаких поводов для грусти! Да, кстати сеньоры, если кто-то из вас ещё не знает, то ваш командир отличился в недавнем бою и лично сбил двенадцать самолётов противника, за что и был удостоен столь высоких знаков отличия. Теперь наш команданте «Француз» может с полным правом считать себя «лётчиком-асом»! – хм… всего лишь грамоту?

Предпочёл бы взять «натурой», в смысле «повышенной премией», но да на безрыбье… ладно, не стану жадничать. И так уже потихоньку начинаю вгонять правительство в «непредвиденные расходы». Ухмыляюсь про себя и вспоминаю как недавно «разведывал» информацию «о призовых», услышав от своего командующего ставку оклада у комэска Андре Мальро. Фиг его знает, может это я что-то напутал, или это уже отличия здешней реальности от моей, но вот только рядовые лётчики-добровольцы в Испании на сегодняшний день получают от Республики «месячное денежное довольствие» в сумме полутора тысяч долларов. Однако в качестве поощрительной «призовой суммы» за сбитые в бою самолёты противника им сегодня полагается всего одна тысяча.

В нашем договоре всё прописано с точностью до наоборот. Но поразмыслив, всё-таки решил, что уж я-то точно не стану настаивать на пересмотре договора. Лучше уж предпочту в этом вопросе сыграть «вдолгую», так как мой нынешний договор с правительством Басконии с финансовой точки зрения выглядит намного перспективнее и предпочтительнее. Во всяком случае для моей ЧВК «Корсар», так точно. Окинув взглядом сидящих в комнате лётчиков отмечаю, что наши «французы» реагируют на слова командующего совершенно спокойно, так как они уже в курсе всего произошедшего и своё любопытство успели удовлетворить. Но вот «штатовцы» вполголоса о чём-то меж собой оживлённо переговариваются, бросая в мою сторону крайне заинтересованные взгляды. А вот наши «парагвайские товарищи» так те вообще, лишь иронически переглядываются да насмешливо пофыркивают. Даже не пытаясь этого скрывать и естественно, что это не остаётся незамеченным.

– Сеньор капитан, я сказал что-то смешное? – голос командующего холоден и лязгает как затвор винтовки.

– Никак нет, господин подполковник! – Порфёненко вскакивает и замирает по стойке смирно.

– Но позвольте вас немного поправить? Год назад команданте Лапин был моим ведомым, и мы с ним однажды так удачно «причесали» смешанную авиагруппу боливийцев из восемнадцати самолётов, что из всего авиакрыла удалось уйти только двум самолётам противника. В том бою «Француз» сбил пять лично и четыре со мной в группе. Так что, сеньор подполковник, при всём нашем уважении, но вот «лётчиком-асом» наш командир стал ещё год назад! – Порфёненко смотрит на меня виноватым взглядом и сокрушённо разведя руками добавляет:

– Михаил Григорьевич, за тот бой наше командование представило тебя к «Кресту воинской доблести» второй степени. Однако, если бы ты принял наше предложение и вступил в ВВС Парагвая, то крест был бы уже первой степени и с алмазами, как у меня. Миша, если тебе доведётся когда-нибудь вновь побывать в Асунсьоне, то обязательно зайди в военное ведомство, там тебе полагаются выплаты за перегон истребителя и за сбитые в бою. Заодно заберёшь наградные документы на свой крест и медаль «За победу над Боливией». Этой медалью сегодня награждают всех, кто принимал непосредственное участие в боях и представление на твоё имя я тоже видел лично! – вот нихрена себе?

– Владимир Николаевич, а что, разве Боливию вы уже победили? Мирный-то договор ещё даже не подписан!

– Раз медали чеканят, значит уже победили! – Порфёненко довольно улыбается и при этом смотрит на нашего командующего, но как-то сочувственно-осуждающе, прямо как Сухов на Верещагина… «Павлины, говоришь? Хех!»©

В полной тишине раздаётся смачный шлепок ладони по плечу и торжествующий голос восклицает:

– Ха! Латер! А ведь я ж тебя уже предупреждал, что не с твоей удачей об заклады биться? Живо гони мои пять баксов дружище, ты мне опять пари проспорил! – и пока все отвлеклись на Роберта, печально отсчитывающего пять бумажек своему земляку Скотти Нельсону, моё внимание привлекает некоторое «оживление и шушуканье» в президиуме.

Что-то недовольно бурча Мартин Луна достаёт свой бумажник, отсчитывает сто песет и протягивает их Шарлю:

– На, забери. Разбойник! Наверное, заранее сговорился со своим командиром, чтоб на пару обчистить мои карманы! – голос у него слегка грустный, но вот глаза смеются.

– Так сеньор командующий, я же сразу заподозрил, что вот не может человек без боевого опыта рисовать такие тактические схемы и так скрупулёзно расписывать боевые приёмы и построения. Военную школу лётчиков он действительно не заканчивал и мне даже просто не верится, что у него такой природный аналитический склад ума, способный так быстро вникать в обстановку. Вы не поверите, но за эти три месяца он из меня просто всю душу вынул! Да меня даже мои командиры так дотошно не расспрашивали о прошедшем бое, как наш комэск пытал о них своими расспросами. Кто где находился, кто что делал, откуда заходили, кто и как атаковал, куда и как затем отходили. А потом посидит-поразмышляет, и давай рисовать схемы, как и что сделал бы сам. И, знаете что, сеньор? Да мне ж почти всегда приходилось с ним соглашаться! У этого парня в авиации впереди большое будущее. Поверьте, я знаю, что говорю! – Шарль замечает мой интерес к разговору и тут же смущённо замолкает.

– Сеньор команданте, а почему ты раньше ничего нам не рассказывал о том, что уже имеешь боевой опыт? – печально вздыхаю и размышляю, что бы мне ответить командующему. Ну, да какой там у меня «боевой опыт»? Кино и книги… «эксперт диванный»…

– Так меня никто не расспрашивал, а стал бы рассказывать, так никто бы не поверил. Да и к чему? Моей задачей было сформировать полноценную истребительную эскадрилью. И с этим я справился. Теперь вот… нам бы ещё «на слётанность» пару недель выделили, а все схемы и тактические приёмы придётся изучать уже по ходу дела. – вопросительно смотрю на подполковника.

– У тебя будут эти две недели! – твёрдо обещает мне командующий и на этом наше «собрание лётного состава» заканчивается.

* * *

Подполковник Луна сдержал своё обещание и все две недели прошли в интенсивном освоении самолётов и изучении новых тактических приёмов. Ну, как новых? Это для «понаехавших» приёмы новые, а вот для меня это хорошо забытые, но «вовремя вспомненные». Пришлось сильно постараться, но оно того стоило. Лётчики так и продолжают пока что жить в казарме временного размещения. Как-то вот не до поисков подходящего жилья им стало. От занятий нам удаётся передохнуть только в воскресенье. Накануне, ещё с вечера, мы все «почистили пёрышки» и провели одну «репетицию парада». А в одиннадцать часов утра на плацу, как и было запланировано, прошло торжественное построение всего личного состава эскадрильи, обещанный нам митинг с вручением знамени эскадрильи и его торжественным подъёмом на флагшток.

А вот с нашим стягом вообще-то поначалу вышел «небольшой казус». Так как президент Хосе Агирре был настроен категорически против чёрного цвета флага. Что по его мнению, уж слишком напоминает об анархистах, которых в Стране Басков в своём большинстве местное население откровенно недолюбливает, хотя из их числа и было сформировано целых три анархических батальона; в Ируне, Сан-Себастьяне и Португалете. Однако на сегодняшний день все они, к великому облегчению Агирре, уже успешно «передислоцированы» в Овьедо. Под руку «народного генерала» Буэнавентуры Дуррути. Но вот от красного цвета знамени, что мне предложил Агирре, я отказался уже сам. Мне ещё в Советский Союз в недалёком будущем возвращаться придётся, и когда-нибудь о всех моих здешних «художествах» на Родине всё равно всё узнают. И учитывая своё «послезнание из будущего» о предвзято-подозрительном отношении «компетентных органов» практически ко всем воинам-интернационалистам, вернувшимся из «испанской командировки», мне вот там ещё и огульных обвинений в «осквернении святыни» до кучи не хватает. О своём ближайшем будущем надо побеспокоиться заранее, так что после долгого спора и обсуждения, цвет геральдического флага совместно с Агирре всё-таки утвердили тёмно-ультрамариновым, типа «глубокая небесная синева» и на этом успокоились.

Но вообще-то, если не учитывать мою разгулявшуюся паранойю, то праздник удался на славу. Муниципалитет Бильбао по такому поводу расщедрился на скромное угощение для собравшейся публики и даже организовал небольшую «культурную программу». Городской духовой оркестр отыграв на параде обязательную программу из маршей во время нашего прохождения перед трибуной с почётными гостями, затем уже до самого позднего вечера играл для публики танцевальную музыку, словно и нет никакой войны. Мне понравилось, хоть и нервов тоже сжёг немерено, пока разбирался «с нарушителями общественного порядка». Нашлись и такие недоумки, что несмотря на все наши запреты пытались внаглую проникнуть к стоянке за выставленное оцепление и сделать «на память» несколько «фотоснимков с девушкой» на фоне наших истребителей.

Ох и наивные. Будь там обычные солдатики, возможно, это ещё могло бы и прокатить, но вот «прорваться» сквозь оцепление из бывших гвардейцев полевой жандармерии, да ещё как следует накануне «заинструктированных» и щедро простимулированных? Два раза «ха-ха»! Вот и приходилось мне, то и дело тихо чертыхаясь про себя, прерывать свои столь необходимые и абсолютно неформальные, но очень важные для меня переговоры «с нужными людьми» из мэрии, на общение с совершенно для меня «левыми персонажами». Пока это окончательно мне не надоело и не приказал всех задержанных «фотографов» немедленно отправлять в комендатуру. Для чего дополнительно вызвали конвойный взвод. После чего поток «фотолюбителей» как-то вдруг разом иссяк. То ли закончились все «любознательные», то ли вид скучающего конвоя жандармов возле стоянки самолётов почему-то так на них подействовал.

Так что у меня даже на танцы немного времени нашлось. Жаль конечно, что лишь на те, что «подходят» к моему сегодняшнему положению и статусу. У всего есть своя цена. Однако успел не только потанцевать, но более того, неожиданно получил вежливое приглашение на празднование дня рождения от одной рыженькой и очень симпатичной особы и отнекиваться от него не стал. Всё-таки, наверное, я к ней помаленьку привыкать начинаю, во всяком случае теперь уже всякий раз опасливо не вздрагиваю при её неожиданном появлении, да и как-то скучно мне без неё становится. Чего уж там-то? Но вот никаких «далеко идущих планов» в отношении девушки у меня нет и быть не может. У нас с ней разные дороги, хотя сейчас вроде бы мы и рядом идём, но всё это ненадолго. Вот только от понимания этого факта, мне отчего-то становится грустно.

Праздник закончился и вновь продолжилась учёба. Но ещё до парада, после сдачи обязательных экзаменов по тактико-техническим характеристикам «Девуатинов» и зачётов по «крокам», первыми к полётам приступили «французы». Ну, так и самолёт им в принципе уже был хорошо знаком «в теории» ещё по Франции. И Сен-Жак по разу успел прокатить лётчиков на «Фиате» по знакомому маршруту, а затем уж они самостоятельно начали парами патрулировать нашу границу. По этой же схеме обкатали и всех остальных пилотов эскадрильи. С утра полёты, после обеда теоретические занятия. И вот тут-то «понаехавшие» поначалу попытались «взбрыкнуть» и мне противоречить, мол все они «боевые лётчики», а не малолетние ребятишки, чтоб «играться в самолётики». «Пешим по лётному» – так это сегодня вообще ни в какие ворота не лезет и ни в одном уставе не прописано. А позориться и смешить своих техников, им видите ли гордость не позволяет. Мне пришлось напомнить и даже зачитать некоторые пункты договора, но всё равно явный саботаж был виден невооружённым глазом. Как ни странно, но мне неожиданно помог капитан Сен-Жак, хотя сам же и раскритиковал мои идеи на первоначальном этапе.

При активной помощи наших техников и оружейников мой начальник штаба «сформировал» две эскадрильи «бомбардировщиков» и огласив условие, что «команданте ранен и в бою участия не принимает» в очередной «игрушечной схватке» полностью разгромил в пух и прах «эскадрилью истребителей». После чего страсти на поле разбушевались уже далеко неигрушечные, но оспаривать решение «арбитра» в моём лице никто не решился. Всё было сделано в рамках «игровых условий» и мухлевать никто даже не пытался. Но вот я как-то даже немного засомневался в своих способностях. А вдруг у противника появится вот такой же «Сен-Жак» или, не будь к ночи помянут, новый «красный барон»? И что тогда мы с этим будем делать? Но вот от тактических занятий теперь уже никто отлынивать даже не пытается и последние четыре дня из обещанных нам двух недель, мы вообще занимаемся только тем, что пытаемся «расковырять» новые тактические построения, что придумывает Шарль.

А наш капитан настолько «увлёкся тактикой», что договорился с лейтенантом и привлёк на занятия всех свободных от нарядов бойцов из взвода охраны и наших зенитчиков. Теперь под его чутким командованием находится уже целый полк «бомбёров». Вот уж в ком тактик-то пропал! На наши «военные игрища» приходят посмотреть и «поболеть» за своих парней даже наши поварихи с официантками. Так что на лётном поле разноголосый гвалт стоит с раннего утра до позднего вечера, но уже никто не пытается возмущается, что это мол, кому-то «неприлично». Взрослые люди, играющие в «детские игрушки» – это те же детки, но только взрослые. Однако я остался доволен, всё-таки на четвёртый день мы уже уверенно начали «валить бомбёров на землю», пока Сен-Жак не догадался поставить свои самолёты «в защитный круг». Причём капитан сделал это без каких-либо намёков с моей стороны. Давно уж подозреваю, что наш капитан – гениальный тактик. Мне вот только немного интересно, а как же сложилась его судьба в «моей реальности»?

* * *

Отпущенные нам две недели пролетели быстро и незаметно. Тактическая учёба и полёты парами с отработкой элементов воздушного боя, конечно же пошли всем нам на пользу, но вот один момент мы с Шарлем всё-таки упустили, за что и получили заслуженный «втык» от своего командующего. Мы как-то напрочь забыли о бомбометании. Так что в среду седьмого августа всей эскадрильей с утра перелетели на «Бильбо-один» и «бомбили» мишень-грузовичок на полигоне. Пока раздосадованный нашими «успехами» подполковник Луна не прекратил это безобразие. Ну что тут можно сказать? С таким же успехом вместо старой развалюхи я мог бы выставить и свою «Испано-Сюизу». После пяти интенсивных «бомбёжек», из сброшенных на эту «цель» ста двадцати учебных бомб, новых царапин «мишень» не получила. Стыдоба! Даже «парагвайцы», имевшие опыт бомбометания, но правда с «Бреге-19», тоже мазали, как и остальные «новички».

Ну вот нет на наших самолётах бомбовых прицелов, не подумали об этом ни я, ни Анатра. А попасть с высоты восемьсот метров, да ещё с горизонтального полёта и по мишени размерами всего-то в два на четыре метра… Блин! Вот, наверное, бомбёры-асы всё-таки не зря рисуют на бортах своих кабин «тузы». Мне доводилось читать, что во времена ВОВ лётчики люфтваффе умудрялись попадать своими бомбами прямо в люки наших танков. Ну так у них наверное и прицелы стояли, да и боевой опыт был не чета нашему, но вот мне всё равно досадно. Но зато мы умудрились одну бомбу сломать, а вторую потерять! Я так ржал, услышав о результатах бомбометания, что мои друзья всерьёз озаботились моим душевным самочувствием. Пришлось рассказать анекдот о трёх стальных шариках, где «один разобрали, второй сломали, а третий потеряли». Теперь ржали уже все мои пилоты. Наверное, это всё-таки нервное.

В общем, опростоволосились. Да и вообще, вся эта затея с подвеской авиабомб мне уже не кажется разумной. Что-то я тут перемудрил. В своём времени даже понятия не имел, как происходит подготовка к бомбометанию, хотя и служил в авиации. Но кто ж «в моё-то» время обычного-то писаря «к святая-святых» подпустил бы? Вот и не принял во внимание тот факт, что подготовка авиабомбы «к применению по цели», это оказывается тоже «ещё тот квест». А когда спохватился, так уже поздно стало и проводить демонтаж крыльевых подвесок не посчитал разумным. Вес балочных держателей в принципе не очень-то и критичен, но авось, когда-нибудь они нам ещё пригодятся. Из всех лётчиков нашей эскадрильи, только одному мне раньше как-то не доводилось видеть, как «правильно готовят» бомбу к применению. Теперь вот увидел и честно говоря «сильно изумился»… Так, что даже прямо до дрожи в коленках.

Оказывается, мало авиабомбу просто «сбросить на цель», её предварительно надо ещё «снарядить». А для этого из авиабомбы вначале необходимо выкрутить носовой колпачок-заглушку, в открывшееся отверстие вставить инициирующий заряд-детонатор из толовой шашки и затем туда же, по резьбе от заглушки вкрутить уже сам взрыватель. После чего авиабомба при помощи крючка на тросике лебёдки, за специальное кольцо, закреплённое стальным ободком на теле бомбы, подвешивается под крыло самолёта и закрепляется там в ухватках балочного держателя. После чего сам тросик отцепляется. Затем убедившись, что бомба надёжно закреплена в ухватках держателя, из бомбового взрывателя извлекается предохранительная скоба. Всё. Бомба готова к применению. Теперь-то мне стало понятно, отчего это во всех лётных наставлениях жирным шрифтом прямо прописан пункт о категорическом запрете посадки на аэродром самолётов с неиспользованным бомбовым боезапасом. Ну, так-то да. Сейчас уже и мне понятно, что в случае «жёсткой посадки» или не дай бог капотировании самолёта, срыв «снаряжённой» авиабомбы с держателей неминуемо приведёт к её подрыву. И вот нафига я вообще с этим бомбометанием связался?

Однако в этом времени с авиабомбами летают и бомбардировщики, и истребители. И долго ещё летать будут. Но у нас-то ладно, мы хоть снаряжаем свою авиабомбу «на земле», в смысле на деревянном поддоне конечно, но всё-таки на поле аэродроме в нормальных условиях. А вот пилоты-бомбёры с «Бильбо-один» летающие на «Моноспарах» – это, по моему глубокому убеждению, или настоящие герои, либо просто фаталисты-смертники. Прошлой зимой два таких двухмоторных низкоплана были закуплены Испанией у Великобритании для проведения картографических работ. Успев за прошедший год отснять регионы Галисии, Астурии и Кастилии, в Кантабрии и Стране Басков картографы к работам по своему прямому предназначению приступить не успели. И когда теперь смогут приступить никому не известно

Это довольно большой, тяжёлый и сугубо гражданский самолёт. В салоне его фюзеляжа ранее располагалась навигационная и фото-киноаппаратура для картографической съёмки местности, а также два «фото и кино оператора», радист, штурман и пилот. Однако местные умельцы за короткий срок сумели превратить этого тихоходного картографа в «грозный бомбардировщик». Для чего у него сняли большую «автомобильную» дверь с правой стороны фюзеляжа самолёта, всю его аппаратуру аккуратно демонтировали и сдали на склад, а на уровне чуть выше порога двери закрепили стальную штангу, на которую при помощи втулки-шарнира приклепали «бомбосбрасыватель». А по сути, это самый обычный деревянный жёлоб, сколоченный из трёх широких двухдюймовых досок. Полметра этого «бомбосбрасывателя» всегда торчат из проёма демонтированной двери наружу, но никого из экипажа этот факт как-то особо не смущает.

Этот «бомбардировщик» несёт на своём борту три стокилограммовые осколочно-фугасные бомбы. Две на стеллажах внутри фюзеляжа и одну уже «снаряжённую» прямо в жёлобе. По команде пилота два «бомбардира» подхватывают за ручки и задирают задний конец «бомбосбрасывателя» к потолку салона, а бомба под своим весом соскальзывает по жёлобу за борт самолёта. «Бомбосбрасыватель» опускается вниз, после чего в жёлоб укладывается очередная авиабомба и происходит её «снаряжение» прямо во время полёта. Естественно, такое вот довольно примитивное бомбометание по принципу «на кого бог пошлёт» оставляет «желать лучшего». Но если уж авиабомба упала, то всем, кто в этот момент находится рядом «мало уже не покажется». Остаётся лишь добавить, что вся защита этого «грозного монстра» от истребителей, состоит всего лишь из одного ручного пулемёта «Льюис», закреплённого кустарным способом в кабине пилота. Но ведь они летают, бомбят и на свою жизнь не жалуются! Так чего ж мне-то зазря жалобами бога гневить? У нас-то как раз все условия самые что ни на есть божеские.

После «разбора полётов» подполковник Луна скрепя сердце дал своё «добро» на дальнейшее «расходование ресурсов». Обстановка пока позволяет, патрулирование границы легло на плечи «Бискайского авиакрыла», а «Корсары» ещё три дня «бомбили» мишень. Но теперь моим волевым решением бомбометание велось с высоты в четыреста метров и с пологого пикирования. Возражения, что сейчас «так никто и нигде не делает» мною были нагло проигнорированы. Мы всё-таки не бомбардировщики, бомбёжка – это всего лишь единичный эпизод в боевой работе истребителя и, следовательно, тактика бомбардировщиков нам совершенно не подходит. Но предварительно мы подорвали на полигоне несколько авиабомб «полусоток» и замерили разлёт осколков. Ну что сказать? Да, я был в шоке.