Текст книги "Записки грибника"

Автор книги: Алексей Федосов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

Все сделали то же самое и помолчали, отдавая долг памяти.

– Чтой там с тобой стряслось, Федор? – писарь нарушил затянувшееся молчание.

Я как мог описал происшествие.

Он записал все в длинный свиток, лежавший перед ним, – Никодим, вам в разбойный приказ заехать надо, Михаила Фокича упрежу, что ты с Федькой был. Татьбы за ним не вижу, берег живот свой. Жаль токмо побил всех, поспрошать не у кого, может лихие людишки слово молвили, вот тати его на дороге и переняли. Всё, ступайте, не досуг мне с вами лясы точить.

Вышли всей толпой, Никодим надевая шапку, проворчал вполголоса, – Свезло нам, Федька, что Архипка Шадровитый токмо сейчас весточку получил, – Замолчал, поднял лицо к низким серым тучам, – Хер бы свинячий с тобой купили у него, а не землицу.

Толкнул меня в спину. – Шагай, нам ещё до разбойного добираться, тама про твоих татей сказывать…

Ежели успеем…

Успели в самый раз, мы в дверь, а на встречу толпа валит, их служивые гонют, – 'обед, мол, и всё такое'

Я с краю стал, прикинулся ветошью, они мимо прошли, прошмыгнул внутрь.

Какой то писарчук, выгнать попытался, лапки протянул, пихаться начал, честно предупредил, – ' веточки потянет. Ножки протянет' Приутих.

Сказал ему – что у меня дело скорбное о разбойниках. Вошь чернильная пищать начала. Побренчал мелочью, загодя в кошель уложенной. Подобрел клоп бумажный. Отвел меня у столу, сел напротив, достал лист для записей положил перед собой.

Рассказал ему о своем приключении. Он все тщательно записал, скрипя гусиным пером по бумаге, задал несколько вопросов о видаках, свидетелей по-нашему, это тоже было задокументировано. Так же описал место, где все произошло. А потом я удивил его, – Дай прочту, что ты там накарябал, – протянул руку к листку.

С огромным трудом продравшись через кучу орфографических ошибок и буквы алфавита, убедился что суть передана верно. С трудом удержался чтоб не подписать протокол привычными словами

'С моих слов записано верно', показалось что это будет точно перебор, вон сидит напротив. Глазками лупает, открыв варежку незнамо для чего.

Мужик вздохнул, чему-то своему, сдулся малек, и спросил: 'хочу ли тяжбу затеять'

Ответил ему, – 'Нет'

Он только головой кивнул, как будто и не ждал другого ответа, а у самого глазки так по шапке на краю стола лежавшей, так и елозят, того гляди дырку протрет.

Обещал, куда деваться. Двинул ему её по столу в его сторону. Кио отдыхает, подношение испарилось на полдороги, и было велено ступать вон. Писарчук достал узелок с харчами, поставил перед собой и стал развязывать завязку, не обращая на меня внимания. Расстелил некогда белую тряпицу, выложил краюху хлеба, куриную полть и штоф с чем-то.

Выйдя на крыльцо, остановился, вдохнул полную грудь свежего воздуха, пахнущего печным дымом и немного конским навозом. Одел шапку и пошел пробираясь между саней к выходу со двора, мои остались в переулке…

Дома нас встретили, высыпав всей гурьбой на улицу, окружив сани. Никодим встал во весь рост, нахмурив брови, оглядел всех домочадцев, но не удержался и широко улыбнулся. Все радостно загомонили, кто-то взял кобылу под уздцы и повел на двор.

Я посмотрел на Никодима и Силантия. на миг перехватило горло. – Спасибо. Без вас…

А потом был обед, нормальный, плотный обед и заметьте, без выпивки. Так пивка по стаканчику нам нацедили, с устатку…

***

С той поры прошел месяц, обычный или необычный, это уже не мне судить.

Воскресенье, вроде бы всеобщий выходной…

Что обычно в нашем семействе происходит утром в этот день, говорено много и писано неоднократно.

Но, то, что происходит до…

Утренняя дойка, уборка навоза, задать сена в кормушку, проверить лизун, кусок каменной соли. На конюшне те же работы, за исключением дойки, наша кобыла ожеребилась и теперь, когда заходишь к ней, косит настороженным взглядом.

Потом сборы и поход в храм. После возвращения садимся завтракать, опосля него у детворы свободное время, они уматывают кататься с гор и на коньках.

Никодим уходит к друзьям, приползет к вечеру 'и сыт и пьян и ус в табаке' Марфа останется на хозяйстве. Но ненадолго, поставит, что нужно к обеду в ещё горячую печь, томиться, в птичнике покормит оставшихся кур, соберет яйца. По мелочи сделав, что необходимо, и если не её очередь, уйдет на посиделки к одной их многочисленных подруг.

Так что ближе к середине дня, на хозяйстве оставались, я да пес.

Пока сижу в коморке, он по усадьбе круги нарезает. Умный, пока все дома его не слышно и не видно, но стоит Никодиму выйти за ворота… Выползает из конуры и всем своим видом дает понять, что он теперь старший… Остальные для него не авторитет, может и рыкнуть в случае чего.

Так что сижу у заиндевелого окошка, псина тащит службу, вроде все при делах.

На улице холодно и скоро, должна, вернутся, банда саночных конькобежцев, опять приползут мокрые как мыши, все в синяках и шишках.

Две недели назад, увидел каким жадным взглядом, дети, смотрели на группу ребятишек катавшихся на замерзшем пруду, решил, надо и для своих смастерить что-то подобное. Покупать местные не стал, уж больно они хлипкие какие, не они, а крепеж к валенку, только ноги ломать.

В заначке нашел кусок жесткой кожи, вырезал две подошвы, из железной пластины сделал супинатор и ещё две пластины. Сделал крепеж для лезвий, на которое выпросил у Никодима старую саблю, Данила порубил её на пластинки и придал форму. Несколько дней пытался заточить, изругался вдрызг, ну не получается по середке желобок, хоть ты тресни. Потом приноровился, краем камня вытягивать, только он природный осыпается быстро, одну пару с трудом сделал, оставшиеся заточил по простому.

Отдал испытателям, по довольным лицам, когда они вернулись, понял, прошло удачно. Они наперебой хвастались, кто какие повороты делал, кто упал, за льдинку запнувшись, кто, не успев остановиться вовремя, сбил других ребят. С того дня и пошло, конькобежно-саночное катание.

Как – то так сложилось, что я забрал под свое крыло всех мальчишек…, ага, 'как-то так' только сначала разосрался с Никодимом вдрызг. Посмотрел, как он припахал мелюзгу, и не увидел ничего, такого что они, не поняли бы за пару дней, много ли ума надо, чтоб научиться полировать на суконно-тряпичном круге детали? Или собрать мусор, перебрать его, вытащить весь металл, отнести к Даниле и сор, кстати, тоже туда.

Слова за слово, он одно, я два, он злиться, я откровенно смеюсь, довел мужика, после ужина вывел всех ребят, поставил передо мной и закатил речугу, дескать, – ' Федор для вас, отец родной, мамка родная, да и бабка с дедом'

Я возмутился, – 'А Машка что хуже будет?'

Тут уже пришлось отбиваться от Марфы, – 'Ненадобно девке, грамоту разуметь, цифирь токмо нужна'

У бедной девочки в глазах слезы налились, я подмигнул, успокаивая 'все будет хорошо'

Ничего, дожму зловредную хозяйку, отдаст Машу, куда они от меня денутся.

Остаток вечера посвятил плану учебных занятий, он получился довольно куцый, подумал немного и решил ребятам что-то типа военного дела организовать, тактику, стратегию…

'Мелькнула мысль про военно-штабные игры с участием кучи игрушечных солдатиков'

Стрельбы там из своих творений… А почему бы и нет?

Утром ждал сюрприз, завтрак мне накрыли на кухне вместе с воспитанниками, я человек не гордый, с шутками и прибаутками, заточили утреннюю трапезу, поблагодарили Марфу и пошли на работу.

Спросил у Никодима фронт работ. Надо было видеть всю гамму чувств на его лохматой морде, у него аж борода встопорщилась от возмущения, а глаза как две плошки стали…

Взял за локоть, и на ухо по-тихому сказал, – 'Не при детях, отойдем, ругай, сколько хочешь'

Отошли. Выгнал мою команду на улицу, а там, между прочим, мороз с десять градусов. Велел им идти в дом и ждать там. Когда за ними закрылась дверь, повернулся к меднику, – Ругай, – и низко нагнул голову.

Он сначала замахнулся, отвесить леща, но видимо передумал, взял за плечо развернул и дал пинка.

Дальше был разговор. Зачитываю ему пункты своего плана, он или кивал, или ворчал или рычал, но чаще спорили.

Договорились, что под учебный класс заберу бывшую химическую лабораторию, но надо будет устроить печки для обогрева, иначе околеем к концу первого урока.

Никодим съязвил, – Эка невидаль, в овраг за ноги оттащим, чай до весны не завоняете. А мне все покойнее будет. Там дыры в стенах…

Я сказал, – ' что с ребятами их заделаю, щели законопатим, стол там есть, пару лавок нужно'

Как сказал меченный ' высокие договаривающиеся стороны пришли к консенсусу'

До обеда, трудились по заданию партии и правительства, после него небольшой отдых и вперед, артель имени первого соборного уложения, выходила на работу по ремонту и благоустройству будущего учебного класса. Делов было… Дольше с Данилы печки ждали. Худо-бедно, но за седмицу управились. Я это время даром не терял, наведался к плотнику, поставил задачу, выложил задаток, забрал дощечки нужно размера и целую неделю рисовал по вечерам алфавит, по которому меня в моей школе учили.

С тоской вспомнил учебные пособия и склонившись над очередной доской, высунув от усердия язык обводил карандашный контур, бессмертного творения – 'ма-ма мы-ла ра-му' подумав, исправил на другое, нечего девчонке лишний раз напоминать. ' БА-БА МЫ-ЛА РА-МУ'

Моя каморка за последние дни превратилась в филиал учительской комнаты, шагу ступить нельзя, чтоб не наткнуться, на что ни будь. На стройке остался пустяк, сделать классную доску. Плотник обещал через пару дней отдать, я хотел побыстрей забрать, но клею надо дать просохнуть.

Фиг с ней, посмотрел на свои пособия, разбросанные по всем углам, по полу и стоящие на полках, маловато, но и с этим можно начинать. Вот завтра и объявлю своим чадам (своим!?) что у них наступило первое сентября.

А скоро у них пополнение будет, сегодня разговор случился в мастерской… Не нравиться мне это все, ох как не нравиться, аукнется, да поздно локти грызть будет, ай как поздно…

Сижу за станком, суконно-полировальным, давлю педали, наводя лоск, на последний за сегодня самовар. Осталось совсем немного, тут кто-то сзади подходит и застит свет. Начинаю ворчать, что б отвалили и не мешали, а то невидно совсем. Стоит, молчит и не уходит. Оборачиваюсь, Сидор и Данила, смотрят как кролик на удава. Позади них замечаю Никодима, он чему-то веселится, морда у него уж больно хитрая.

– Ну? – окидываю парочку взглядом, – кому стоим, чего молчим?

С кузнецом все понятно, по жизни молчун, из него любое слово клещами тащить надо. Но Сидор то, не мычит не телиться, он вроде как за ответом в карман не лазит, иной раз ляпнет… Так и хочется, язычок, засопожником подрезать.

Они переглядываются и начинают дружно мычать. Никодим аж рот зажал. От смеха, на них глядя, давиться. Ничего не понимаю и жду продолжения.

Наконец посреди этого блеяния, послышалась человеческая речь, Данила смог выдавить из себя хоть что-то, а Сидор только глазами лупает.

– Федор… Это… Э… чадо маво…

Теперь была моя очередь, раззявит варежку, – Мужики, а вы… Да, не вроде тверезые… Да мне и этих, – кивнул в сторону дома, – за глаза.

Лица у них поскучнели, они как-то сгорбились, потерянно так переглянулись, и мне, если честно, стало жаль.

'Господи ну за что… А-а! Какая разница, пять, шесть, семь…'

– Сидор, а ты что молчишь? Али не хочешь?

– дык, это… Можно?

– Нужно, Данила вон за свое чадо хлопочет, а ты, стало быть, не хочешь? – закончил задумчивым голосом и перевел взгляд на кузнеца.

– Данила, твоему скока годов?

– Шестой пошел, старшому…

– Ага. Хорошо…

'мелковат будет, но если наука впрок пойдет, для моих (!?) стимул появиться…'

– Ты печку, когда доделаешь?

– Зараз и закончу, там осталось только донце приклепать…

– Как доделаешь, так и приводи, а то пока в классе холодно, боюсь, простынет…

'Это слово вслух ещё не произносил ни разу, вот сейчас сорвалось с языка, на меня смотрело три пары глаз и ждали ответа'

– Место, где учить буду, класс зовется.

– Чудное слово какое-то, – проворчал Никодим.

'Сам ты 'чудной' нормальное слово, им одним, только меняя интонации, можно выразить все, от восхищения до ненависти'

Данила кивнул на объяснение и задал второй вопрос, волновавший его не меньше чем первый, – И скока за сына маво…

– Для тебя просто так, без денег, как и вот с этого обалдуя, что зенками лупает.

Указал на Сидора и спросил, – Надумал?

Он закивал башкой словно 'китайский болванчик'

– У тебя сколько?

– Двое будет, парню семь, а дочку возьмешь?

– Сколько годков?

– Тринадцать…

– Да она у тебя уже на выданье… Зачем бабу грамоте учить? – Вмешался Никодим.

Сидор повернулся к нашему хозяину чтоб ответить, да я опередил вопросом, – А, правда, зачем?

Зачем тебе её грамоте… – не договорив, я с подозрением посмотрел на собеседника, – Али ты ужо…

Он поначалу смутился, да не надолго, с вызовом глядя мне в глаза, произнес, – замуж отдам, в другой город уедет, весточки слать ей самой писанные, будет.

– да ты сам-то грамоту разумеешь? – Спросил Никодим.

Сидор смутился, – малость могу, но ежели что, к писарю в приказ сбегаю…

– Полушку отдашь, а он потом ее пропивая, на всю слободу разнесет что у тебя дома деется. Хитер ты, Сидор, девку с мальцом грамоте учить удумал, а они тебе потом сказывать будут… Никодим положил руку на плечо своего работника, – Проси Федора, чтоб и тебя в ученики взял. Токмо не ведаю, будет ли из тебя прок?

– Это как не будет?

– Сядь покак, кому намедни три раза говорил и показал, как нужно было краны впаивать, а ты что учудил?

'Было дело, отличился Сидор. Никодим принес и поставил ему на верстак, два самовара, они практически одинаковые, только один сделан как бы наоборот. Выставил, отвлек работничка от дела, пальцем ткнул, приложил деталь. Я лично видел, как Сидор головой кивал, что понял. Никодим ушел, наше 'чудо' принялось доделывать тот, что уже был в работе, подоспело время обеда. Опосля него пришел, поставил перед собой срочную халтуру, не разобрав где верх, где низ, и впаял. Всё бы ничего, да только его отдавать через полчаса надо было, он под заказ делался… Никодим гудел как труба иерихонская… Насилу успокоили'

– Так там. Такое дело было… Никодим стал поддавать газу, набирая обороты, надо притормозить, а то опять бухтеть будет весь вечер. Один из них домой пойдет, а со вторым ещё и ужинать…

– Сидор! – Я повысил голос, привлекая к себе внимание, – ты мне должен будешь.

– Скока?

– А нужны мне твои деньги, потом скажу, что ни будь, полезное сделаешь, тогда и сочтемся.

Ступайте, Данила, с тебя печку доделать, а ты… Я думать буду.

Мужики пошли по своим местам, а я нажал на педаль, раскручивая полировальный диск.

Вечером, сидя за столом, Никодим задал вопрос на который так и не нашел днем ответа, – На хрена, бабу грамоте учить?

***

Утром следующего дня, аккурат в воскресенье, пришел знакомый, хороший знакомый, его хозяин заядлый охотник, денег не меряно, за патрон платит по три копейки. Приволок кучу стреляных гильз, за их перезарядку беру с него копейку.

Поговорил с гонцом за жизнь, он жаловался что с поля не вылазит, скоро как у борзой живот впалым станет. А глядя на его коренастую, упитанную фигуру, верилось с трудом.

'Хозяин с твоим мушкетом, чуть ли не в обнимку спит, даже в обед рядом с собой у стола ставит' Посчитав гильзы, что снарядить надо, их полсотни получилось, говорю, – 'Через день приходи, готово будет.'

И слышу ответ, – 'Хозяин ещё сотню хочет, он в Дмитров к другу на медведя едет'

Прикидываю запасы пороха и выпадаю в осадок, только– только старые снарядить и, как назло, нет растворителя. Спрашиваю, – 'седмицу сможет подождать? У меня пороха столько нету, его готовить надо'

Тот репу почесал и кивнул, соглашаясь. Заказчик ушел. А мне пришлось собираться и чесать в город.

Я продирался через хаос, царивший на торгу, воскресенье жители окрестных сел, деревень, посадов, ломанулись на рынок, дойти до ряда, где трудились горшечники всего ничего. Но застрял намертво, толпа обступила со всех сторон, прижала к стене лавки и грозила переломать все ребра. Вдоль постройки, распихивая локтями народ, и получая ответные тычки, стал выбираться из ловушки, в которую сам забрался, кто ж знал, что здесь тупик? В прошлый раз проход был… Мне требовалось найти гончара делавшего по весне части для перегонного агрегата, нынешний окончательно сдох, покрылся трещинами и стал подтекать. Тратить на него драгоценную медь, слишком дорого, сделать из железа… Рубль на пуд найду, только придется ещё отдать алтын пять, чтоб листовым его сделали, заклепки, отверстия под них, герметизация… её, той же глиной добиться не возможно, думать надо. Опять же получиться дура здоровенная… Хрен ли я башку себе забиваю? Зима закончиться, тогда и будем думать из чего и как сделать стационарный перегонный куб.

А пока насущное, поступил заказ на сто патронов и как назло кончился самопальный ацетон. Человек нужный, другому, снарядил бы 'черняшкой' и дело с концом, этот ещё нужон…

С приходом зимы у нас с Никодимом резко упали продажи, почти втрое. Виной тому видел две причины, первое, уменьшилось количество приезжих купцов и второе, самое главное, появилось большое количество не наших, чужих, качеством похуже, но по цене дешевле. Народу не объяснишь, что у 'левого' колосник прогорает через месяц и угли начинают высыпаться из него. Пуд меди обходиться нам в пять с полтиной, из него выходит штук шесть маленьких, три средних или один, самый большой.

В месяц, при отлаженной технологии выходит на круг около тридцати штук самоваров, разнообразного литража. Мои самые любимые, ведерные, у них детали большие, обрабатывать удобней, ну и самые дорогие соответственно. На одном из последних опробовал новинку, в топку была добавлена одна деталь. Она появилась благодаря тому что наконец то удалось начать изготавливать трубки, паяные, но достаточной длины. Суть такова, при нагреве воздух расширяется, и стремиться в сторону наименьшего сопротивления. В нижнюю часть емкости, на топку наворачивается спираль, один конец выходит наружу и имеет регулятор в виде пластины с отверстием позволяющее получить вход переменного сечения. Второй проходит сквозь днище и выходит в топку. Вот такой автоматический наддув. Как ни странно, но эта штука сработала на первой же модели, это позволило сделать на дне выдвижной золоприемник под колосником, избавиться от громоздкой трубы, нужной для создания тяги.

Что в итоге упростило эксплуатацию.

Была ещё одна задумка, совместить несколько функций в одном предмете, предварительные наброски были, но надо было ещё обдумать и провести макетное испытание. Это должна быть печь для обогрева, со встроенной емкостью разделенной на две части, одна вскипятить воды для чая и вторая приготовления еды. Должна быть компактной, пожаробезопасной и достаточно легкой, учитывая наличные материалы, делать больше половины пуда, экономически невыгодно и так стоимость будет запредельная. Предполагаемый рынок сбыта, речной транспорт, прежде чем даже задумывать такое, походил, посмотрел, поговорил с народом. На данный момент питание осуществляется с помощью очагов и открытого огня. За продажу пяти штук, точно мог ручаться, даже предлагали предоплату. Но отказался, какие деньги, если рассказывал людям с чистого листа, выслушивая их пожелания.

У меня есть зима, целых полгода, чтоб не прослыть балаболом надо будет постараться.

А вот и нужный торговый ряд, гончар занимал крайнюю, пройти осталось с полсотни метров. Протискиваюсь между людьми и санями с запряженными лошадьми. Последние стояли спокойно, жевали сено или овес в отличие от своих хозяев, шумевших и толкающихся. С правой стороны видна приоткрытая дверь в лавку, бросив быстрый взгляд, прошел мимо, торопясь добраться до цели своего 'похода' А вот и она, слава богу, добрался, относительно живым и невредимым, намятые бока не в счет. Гончар Тихон, встретил радушно, предложил пива, рыбки. Сначала переговорили о делах, опосля выпили по кружке хмельного напитка. За все время разговоров, не оставляло какое– то непонятное чувство беспокойства, словно увидел нечто важное. А вот что и с чем связано? Договорились что через неделю, привезет все в слободу или сам или мальчишку своего пришлет, ударили по рукам, и я покинул эту гостеприимное место.

На улице царил тот же бедлам но уже в меньших размерах, можно было спокойно пройти до конца ряда и даже не быть растоптанным какой ни будь конягой. Добрел до середины линии, рассматривая выставленные на продажу крынки, горшки, плошки, миски, поварешки и всякую остальную посудно-кухонную утварь.

'Никогда не любил с женой ходить по магазинам, толпа, суета, все пихаются и плюс ко всему огромные очереди в кассу… Хвала всевышнему, здесь ещё нет маркетологов, менчендайзеров. Прадедушки рекламщиков, зазывалы, достаточно редки и пока суетятся только у кабаков, затаскивая внутрь очередного клиента. Здесь никто не дергает за рукав, остановишься напротив, хозяин поднимет на тебя взгляд и тебе достаточно только покачать головой, показывая, что ты ничего брать не будешь.

А в супермаркет придешь, тебе на хвост падает толпа продавцов. Стоит только покоситься на ценник. Как тебе начинают лить в уши всякую туфту, – 'Дольче Габано, прямо из ателье великого мастера…'

Смотрим бирку, ага, – 'сделано в…' понятно, изготовлено на Малой Арнаутской, в Одессе – мастерская старого Бони Песаха… '

Хожу, смотрю, спрашиваю, что и сколько стоит, а внутреннее чувство начинает кричать, что удаляюсь…

Повернул обратно, прошел немного, остановился напротив такой же, как все, неприметной лавки. Тот же ассортимент, те же кувшины что и других. Но тянет зайти, внутрь. Зашел.

В углу у подслеповатого, слюдяного окошка, девчушка лет шести, в сарафане, в накинутом поверх него матерчатом фартуке, сидит на маленькой лавочке. Русые волосы забраны под серый платок, но упрямый локон выбился и она поправляет его. На низеньком столике, явно сделанным для неё, лежит прямоугольная дощечка, на ней стоит глиняная собачонка. Хвост, завитый в кольцо, лежит на спине, шерсть на загривке встопорщена, уши прижаты, а пасть оскалена в беззвучном рычании. Кажется, что пройдет мгновение и шавка наброситься с громким лаем пытаясь укусить за ноги.

Первое впечатление что ребенок играет с игрушкой сделанной кем-то, но перепачканные глиной руки убеждают что это не так. Стараясь ступать тише, чтоб не напугать девочку, остановился поодаль, любуясь мастерски выполненной фигуркой животного.

– Тебя как зовут мастерица? – Тихо окликнул и присел на корточки. Она продолжала тонкой щепочкой снимать лишнее, дорисовывая шкуру собаки, не обращая на меня внимания.

– Девица. – Повысил голос и протянул руку чтоб коснуться плечика, прикрытого старым, застиранным до ветхости и серости, сарафаном.

Скрипнули половицы, – Глухая она, не слышит, – произнес подошедший мужчина, – По делу али как?

Обернулся и мужик расплылся в улыбке, – Ты, Федор медник. Седня к Тишке Кленову ходил, горшки особливые просил сработать.

Я кивнул, соглашаясь, а чему удивляться? Каждая слобода, это маленький обособленный мирок, в котором все, всё знают о своих соседях.

– А что с ней случилось?

– Позапрошлую зиму, заболела, лихоманка пристала, десять дён без памяти лежала, знахарка приходила, отвары и мази давала. Да все без толку, только хужее становилось, потом совсем тяжко стало. Священника позвали, батюшка пришел, обряд проводить начал, а как до святых даров дошел…

Она глазки тут открыла, пить попросила, а как напилась так и уснула. В полтретья дня спала, а когда очнулась, заговорила с нами. Мы и не поймем, ежели за спиной говоришь, молчит, а в лицо глядит, отвечает. Поняли, что забрал господь слух, за исцеление от лихоманки.

Девчушка вдруг обернулась и улыбнувшись громко произнесла, – Тятя, я жужу слепила. – Встала со своего места и, ковыляя пошла к отцу. Он подхватил её на руки, она повернулась в мою сторону и под её внимательным взглядом.

'В голове звякнул колокольчик не оформившейся до конца идеи'

– А кого ты ещё слепила?

Она сначала посмотрела на отца, он кивнул, соглашаясь, она заерзала, прося опустить на пол. Подошла. Безбоязненно протянула маленькую ладошку, испачканную высохшей глиной, и повела меня в заднюю комнату, обычно служащую складом. В дальнем углу, отгороженном от остального помещения куском старой рогожи, был небольшой закуток. Мне показалось, что попал в мастерскую скульптора. На многочисленных полках было множество фигурок, выполненных с высокой художественной точностью. Людей не было, но были лошади, овцы, свиньи, собаки…

'Бдзинь! Звякнул денежный ящик кассы…

Перед глазами встали стройные ряды оловянных солдатиков, коих у меня было две с половиной тысячи, целая армия, с помощью которой я разыгрывал разные баталии на столе или на полу в комнате, строя различные укрепления из кубиков и доминошных фишек. Многочисленные, танки, пушки, самолеты…

Срочно выяснить, сколько стоит олово…

Говорят деньги не пахнут, но глядя на эту девчушку, сумевшую из куска глины сделать произведение искусства, ощутил аромат прибыли… Точно не помню. Но кажется это будет каслинское чугунное литье. Дети. Мы любим их так, что готовы для них на все… И зачастую эти маленькие 'мерзавцы'

Начинают вить из нас веревки. Помню, как верещал в магазине при виде нового танка, требуя мне его купить. Ни какие увещевания, что у меня под кроватью целый танковый батальон не воспринимались.

Мне была нужна именно эта игрушка, именно она и ни какая другая… А потом с довольно мордой шел, прижимая к груди коробку с честно добытым трофеем, домой и был самым счастливым человеком на свете'

Я присел перед ней на корточки, так что бы быть с ней одного роста. Заглянул в серые, бездонные глаза, – А сможешь стрельца слепить с пищалью и бердышем, вот такого, – и показал пальцами размер.

Она перевела взгляд за мою спину, наверно советуясь с отцом, потом обратно на меня и кивнула. Я продолжил. – А ещё хотел бы купить у тебя несколько твоих поделок, продашь мне вон того теленка, что сосет вымя у мамки и вон того щенка, усевшегося на задницу.

Она важно кивнула и, вдруг засмущавшись неизвестно чего, проскочила мимо и уткнулась отцу в живот.

– Федор…. Взаправду купишь? – Мужик был слегка ошарашен.

Выпрямился и повернулся к нему, – И даже торговаться не буду.

Он улыбнулся в ответ, махнул свободной рукой, – бери так.

– Нет. Каждый труд должен быть вознагражден по заслугам, а дочка твоя, трудилась. Не побрезгуй, прими, – Достал из кармана кошель, нашел серебряную монетку, присел перед юной мастерицей, – Прими…

Поднял взгляд вверх, гончар меня понял правильно, – Милослава!

– Прими, Милослава, за труд твой, плату малую, – Вложил денежку в маленькую ладошку, встал и поклонился поясным поклоном.

Уже в дверях, прощаясь, я хлопнул себя по лбу, – Прости меня, не ведаю, как звать тебя.

Гончар улыбнулся, – Прохором зови…

– А по батюшке?

– То лишнее будет, для других и по батюшке, а другам имя мое известно.

На том и распрощался с гончаром Прохором и последнее что услышал, пока закрывалась дверь, это был его удивленный голос…

Решил ковать железо пока горячо, ломанулся искать нужное для задуманного. По прямой, недалече, только это все продается в разных концах торга. За воск с меня взяли двадцать пять копеек за два фунта, олово и то дешевле обошлось, дома оно было, но уже все расписанное до грамма. Всю обратную дорогу размышлял, что лучше. Делать фигурки по выплавляемым моделям или сделать составную форму? Мне нужен поток, массовость, в первом случае качество отливки отличное, во втором остаются швы, появляется облой, возможны раковины.

До дома доплелся нагруженный ишак, с больной спиной и гудящей, от раздумий, головой.

Отдохнув после обеда, даже вздремнул маненько, решил зарядить патроны. Занятий на сегодня не запланировано, выходной, как ни как, вытащил из сундука, банку с порохом, мешки с пулями, дробью, картечью, просечки, кияночку и машинку для обжимки. Сложил все лукошко, не в руках же таскать, оделся, уже на выходе вспомнил, кожу на пыжи забыл и банку с салом.

В мастерскую не пошел, решил класс обживать. Растопил печку, одна пока, вторую Данила к завтрашнему дню обещал доделать. Он даже её, домой уволок, у него там махонькая кузничка есть, надеюсь, завтра здесь будет очень тепло.

Разложился, расставил гильзы и приступил к осмотру. Вздутия, прогар, трещины, расслоение картона, откладывал в сторону, потом рассмотрю внимательней. А сейчас надо выбивать стреляный капсюль.

Забыл пенал с инструментом взять, надо идти. Начинаю вставать, и слышу позади шорох, резко оборачиваюсь, стоят голубчики у двери и не дышат. Клим, Дима, Саша и Миша, а вот Машку, что-то не наблюдаю.

– А Маша где?

– Её Баба Марфа не пустила, сказала:– 'что негоже девкам, мужицкие игрища, срамота одна'

'Ну, карга старая, припомню тебе 'стрелок Ворошиловский' как татар по границе гоняла'

Клим посмелее остальных будет, он и спросил, – Может помочь чем?

– Да, нужно ко мне сбегать, в сундуке, справа, прямо сверху, сверток лежит, его и неси. – Кивнув, мальчишка исчез.

' А зачем откладывать, раз они пришли, вот и проведем урок, начальной военной подготовки, тема занятия:– обслуживание личного оружия. Частичная разборка, чистка, смазка. Им двух пистолетов на весь вечер хватит, и мне забот меньше'

– Миша, Саша, идете сейчас за Климом, пусть он вас подождет, в том же сундуке, на самом дне мешок холщевый, серый такой, берите и принесите сюда, по дороге не бить, не ронять, и вообще не дышать.

Задание понятно? – Дождавшись ответного кивка, отправил и этих.

– Дим, а ты пока лавки поставь, чтоб вам удобней было.

Вернулся на свое место и приступил к переборке гильз, на первый взгляд, в хлам расстреляно шесть штук, и это только третья набивка. Где мой сплетник? Так– так, вот наш, товарищ. Читаем, первый раз забраковано две, второй семь!! Партия сто штук. Плохо, очень плохо… Картон сделан из нашей бумаги, может аглицкую взять? Клей другой попробовать, эти на костном делал, можно мездровый взять или рыбий? Приценился один раз к языкам осетровым, постоял, посмотрел и ушел. Рубль полфунта, да за такие деньги, зайца в поле загоняю… Но говорят хороший…

Жесткие гильзы получаются, чересчур, может в этом причина?

Скрипнула дверь, вошла троица посланцев, буквально на цыпочках и, не дыша, положили на стол мешок со сбруей, и пистолетами. Забрал у Клима недостающий инструмент.

Достал пистолеты, Рябовы переглянулись и старший, Сашка, пихнул младшего в бок.

'пока тащили, наверно спорили, что в мешке, старшой угадал'

Выложил пенал с приспособлением для чистки, ершик из медной проволки, чистая тряпица да фляжка с маслом. И почесал затылок, стволов два, пар две, набор один. А и хрен с ним, одни разбирают, протирают, другие ствол чистят, потом меняются. Показал, обеспечил фронт работ, предупредив, что если есть вопросы, задавайте, отвечу.