Текст книги "Мирон сын Мирона "
Автор книги: Александра Турлякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 21 страниц)
Другого и ожидать было нельзя. На это и рассчитывал король Эдуор. Они должны справиться, тем более, это же родной Райрон, город, в котором прошло детство. Правда, сейчас он казался враждебным и чужим, и люди – какими-то злыми.
С первых же дней новый правитель окунулся в дела бывшего княжества. Разбирал и отменял некоторые приказы графа Лайдена, метался по всему герцогству из города в город с небольшой охраной, сам выступал перед местным людом; встречался с тамошними правителями – баронами, рыцарями, князьями, – принимал от них заверения и обещания, превращал их в своих вассалов. Действовал методами и кнута, и пряника, где-то делал подарки, уменьшал пошлины и налоги, где-то приходилось угрожать, применять аресты, заточать в тюрьмы. Вершил суды, приказал отремонтировать до весны мосты и размытые с осени дороги. В некоторых местах, сильно пострадавших от осенних и летних ливней, отменил долги по налогам, взяв на себя обязательство выплатить их Мирополю из своих, Райронских запасов.
Уезжал, бывало, на такие сроки, что Аэлла начинала волноваться и боялась за него. Она, случалось, не видела его целыми неделями напролёт, скучала и ждала. Он приезжал всегда уставшим и разбитым, голодным и грязным, злым и сердитым. Она успокаивала, как могла, давала советы, на кого опереться, в ком видеть помощника.
Время летело день за днём, так быстро – для него, и так медленно – для неё, когда она ждала его возвращения, когда уставала от тошноты беременности, и не могла отвести глаз от пылающего огня в камине.
Тем не менее, ситуация в землях начала потихоньку входить в норму, восстания прекратились, кое-где лишь встречались локальные вспышки разбойных нападений. Идвар ждал весны, когда начнётся пахота и посевная, когда все проблемы либо разрешатся сами собой, либо ещё больше обострятся. На зиму занялся пока обустройством города. Нанятые артели мастеров каменщиков, строителей расширяли торговую площадь, увеличивали городскую пристань, чтобы к весне она могла принимать бо́льшее количество кораблей. Правда, пока только шло строительство, мало, кто из жителей понимал целесообразность этих перемен. Эл приносила с рынка тревожные новости; Идвара называли в народе чужаком, осуждали за желание изменить облик города, привычный для всех. Презирали за то, что он пытался своё, миропольское, перенести сюда.
И Аэлла чувствовала обиду за него, вспоминала величественный многоэтажный город, где были сотни мастерских, огромный рынок, на котором можно было купить почти всё. Разве это плохо? Разве что-то плохое делает он? И она понимала, каким чужим стал ей её народ, какое раздражение он у неё вызывает.
Мирополь – горный город, всё, что есть в нём, либо сделано в нём, либо привезено из других земель. А подвоз может быть только через горы, по крутым горным дорогам с юга и с севера. Райрон же стоит на реке, и нет лучшего способа доставлять товары! И насколько дешевле! Почему они не понимают этого? Почему отец этого тоже не делал, как это делает сейчас он, вызывая своими действиями злость и непонимание!
И сухопутные дороги тоже есть!
Её Идвар дальше глядит, вперёд смотрит, собирается из Райрона сделать крупный торговый город, не меньший, чем сам Мирополь. Только жители этого ещё не понимают.
Да, да, её муж оказался не только военным человеком, он может и понимает во многом другом, не только верхом ездить и мечом сражаться. И зря король так относился к нему, не считался с его мнением, не слушал советов. И она помогает Идвару, вселяет своим пониманием, своей поддержкой веру в себя. У него глаза горят, он теперь живёт этим всем. Её Идвар. Герцог Идвар, бывший Мирон, правитель нового Райрона.
*
Молодой рыцарь, присланный в Райрон из Мирополя за партией зерна, оказался болтливым на удивление. За какой-то час, пока грузили зерно на подводы, он наговорил столько всего, что Идвар и слова вставить не мог. По крайней мере, узнал последние новости из Мирополя, а то письма от короля не приходили, только сухие распоряжения.
Новости эти его поразили. Оказывается, жена Майнора, вот уже, как месяц назад, родила мальчика. Роды были трудными, невестка короля промаялась три дня, ребёнок, конечно же, задохнулся, он не смог благополучно пройти из утробы матери, а резать было уже поздно. Старая повитуха сказала, что жена Майнора, несмотря на широкие бёдра, имеет узкий таз, поэтому, скорее всего, и со следующим ребёнком будет то же самое.
Гость из Мирополя по секрету рассказывал, откуда ему достались все эти подробности, его даже не пугало, что разговаривает он с братом несостоявшегося отца, и с бывшим Мироном. Конечно, он извинился, соболезновал, сетовал на то, что думал о том, что все это уже знают. В другой бы раз Идвар, возможно, ударил бы его, на этот же – не мог сдвинуться с места, так ошеломило его услышанное.
Не может быть… Так не должно быть…
Этот ребёнок, этот умерший мальчик, это было право Олдера на королевский трон. По старшинству в роду, так всегда было. Значит, из всех внуков короля самый старший будет сын Идвара, тот, которого Аэлла ещё носит под сердцем. Это будет мальчик. Это должен быть мальчик, его сын. И он родится Майнором, он с момента рождения будет наследником трона, он – будущий король Мирополя!
И король Эдуор должен знать об этом уже сейчас, он должен знать, кто сменит его старшего сына на королевском троне.
“Да, да, не я, мне не суждено, не я, но сын мой! Он будет править Мирополем!”
Эта мысль захватила его, не давала ему покоя, он обдумывал письмо королю, но оно всё не оформлялось, пока Идвар не осознал, что должен видеть короля лично. Он должен поговорить с ним. И на утро Идвар, не сказав Аэлле, куда он едет, в сопровождении нескольких телохранителей выехал экстренно в Мирополь.
*
Король молча слушал его, глядя в лицо, нахмуриваясь и кривя губы с каждой высказанной мыслью. Идвар начал издалека, напомнил о законах Мирополя, выразил соболезнование и, наконец, перешёл к цели своего приезда. Вот тут король уже не выдержал, вспылил, перебивая резко:
– Что-то я не понимаю тебя, чего ты хочешь?
Идвар чуть покачнулся на дрожащих ногах, долгую дорогу они преодолели всего за десять дней, иногда даже ночуя через раз, всё по пути, дых перевести было некогда. В голове, глаза лишь закрой, смешивались города, посёлки, дороги и мосты, что преодолели они за дни пути. Ещё и здесь… Неужели он ничего не понимает? Он же король!
– У меня скоро родится сын, осталось два месяца… Мой сын, по закону, является наследником трона, он будет наследовать власть в Мирополе…
– Этого не будет никогда! – холодно процедил сквозь зубы король Эдуор. За эти месяцы он заметно постарел, ещё больше черты лица обострились, да седых волос добавилось. – Пока я жив – не будет…
– По закону… – попытался вставить Идвар.
– Я сам себе – закон!
– Так не должно быть, – Идвар не по обыкновению сопротивлялся решению короля, необычно долго, выдерживал его испепеляющий взгляд, упрямо поджимал губы. – Закон, есть закон. По нему сказано, что королём станет старший в семье. Из ваших внуков, мой король, мой сын – самый старший будет всегда, кто бы ни родился потом, даже у Олдера… Мой сын…
Король перебил, вскидывая подбородок, и золотой венец его сверкнул в седых волосах:
– Я не уверен, что это твой сын.
Идвар несколько раз моргнул растерянно, шепнул:
– Не понимаю вас…
– Вспомни, когда ты женился, твоя жена, видимо, уже была брюхата… Ты хоть знаешь, кто его отец? Кто-нибудь из местных там, райронских проходимцев. Неужели ты думаешь, я оставлю трон ублюдку?
Идвар вспыхнул, и румянец гнева появился на скулах, он выдавил сквозь зубы:
– Это мой ребёнок. Я был у неё первым и единственным мужчиной за всё время. Ещё в Райроне, до того, как она приехала сюда по вашему приказу…
Король молчал, и Идвар видел, как под мантией стиснулись его кулаки.
– Ты солгал мне? Я спросил тебя тогда… – Идвар промолчал на вопрос короля. – С каких это пор ты научился врать мне? Ты спал с ней? Ты спал с ней ещё в Райроне? – король нахмурился. – Ах ты, паршивец проклятый!
– Это мой ребёнок! Мой сын! Она – моя законная жена. Мой сын – законный Майнор, он будет наследником, и вы должны вернуть меня и мою жену сюда, чтобы он родился и жил здесь, – он говорил твёрдо, уверенно, он ещё ни разу в жизни не разговаривал так с отцом, таким тоном, с такой требовательностью, с такой уверенностью в голосе, во взгляде. Короля аж затрясло от возмущения:
– Что?!! – он повысил голос, качнувшись вперёд.
Идвар повторил негромко:
– Вы должны разрешить нам вернуться в Мирополь…
– Ни за что! Никогда! Не будет этого никогда! – он резко взмахнул руками, дёрнувшись всем худым сильным телом. – Убирайся! Убирайся назад в свой Райрон! Ты – герцог, ещё пока герцог… Благодаря моей воле… Потому что я так хочу! Я могу передумать, лишить тебя титула, земли, казнить и тебя, и твою жену… Убирайся! Ты в моей власти! Ты – мой слуга, мой вассал! Как можешь ты требовать чего-то? Убирайся с глаз моих, пока я не арестовал тебя, не приказал бросить в тюрьму… Кто ты такой здесь? Ты даже уже не Мирон! Я не желаю видеть тебя в моём городе. Убирайся! Никакого трона тебе, запрещаю даже появляться здесь… Не желаю видеть тебя! Даю час, чтобы ты покинул город, иначе арестую…
Идвар ещё постоял немного, стискивая зубы. Он прогоняет его, он просто выгоняет его, не как родного сына, а как простого слугу, любого другого.
– Мой король…
Он перебил его:
– Никогда, слышишь, никогда твой род не будет занимать трона, ни ты, ни сын твой, ни внук – никто! Пока я жив, пока я могу, я не позволю тебе. Никогда не позволю… Уходи!
– Почему? Что я сделал?
– Убирайся! – король процедил сквозь зубы.
– Я люблю Мирополь, я хочу служить ему…
– Охрана! – закричал король Эдуор, влетели вооружённые воины личной охраны короля в чёрных плащах. – Уберите отсюда… Уведите герцога… Прочь! Вон из города!.. Подальше…
Его попытались взять за локти, но Идвар вырвался, дёрнувшись в сторону, и у горла оказалось лезвие алебарды. Идвар процедил сквозь зубы:
– Я сам уйду…
Его проводили до выхода из дворца, как опасного, от которого ждали лишь неприятностей. Телохранители Идвара надеялись на отдых, покой, хотя бы на два-три дня, но вместе с герцогом Райрона их выпроводили из города.
Предстояла долгая дорога до Райрона. “Домой”, – как подумал Идвар, и сам себе удивился. Он назвал Райрон домом. Ничего другого от короля ожидать было невозможно, он ненавидел своего среднего сына, ненавидел всем своим существом, и не скрывал этого. Но, несмотря на поражение, Идвар чувствовал необыкновенный душевный подъём: он впервые в жизни разговаривал с отцом наравных, без страха, выговаривая всё, что хотел, что думал. И даже научился требовать. Что это? Откуда это у него вдруг?
И, пусть, король не внял, зато он сам услышал свой голос.
*
Оставшись один, король Эдуор потребовал к себе герцога Вальдена. Его искали долго, вместе с юным Мироном они были на верховой прогулке. Герцога доставили к королю сразу же, как они вернулись, он ещё даже пах конём, и в руке – хлыст.
– Герцог, вы были с бывшим Мироном в Райроне, какие отношения сложились у него с княжной? – король смотрел прямо, врать ему было бесполезно.
– Он сохранил ей жизнь, хотя я этого не советовал с первого же дня, он и слышать об этом не хотел. Они встречались, думаю, раза три вместе ужинали, это точно, но она жила в изолированной комнате. Слуги доносили, она злилась на него, особенно после казни князя, брата её… Я подозревал, что между ними что-то было, связь, но доказательств у меня было. Мирон настаивал, чтобы ей сохранили жизнь даже тогда, когда её брат был под стенами Райрона… Но сам он связь отрицал…
– Почему я первый раз об этом слышу? – король кривил губы, еле сдерживая раздражение.
– Я писал об этом в своих отчётах о походе, вы приказали отдать секретарям…
– Я ещё не читал их! – перебил король раздражённо. Конечно, за всё это время у него было много и других дел, тем более, по возвращении он разговаривал с герцогом, тот и словом не обмолвился о предполагаемой связи Мирона с княжной.
“А княжна там такая, что руку откусит – отдай ей только палец! Это всё от неё веет… Надо было, в самом деле, казнить её от греха подальше. Теперь и этот, от рук отбивается, неужели ещё в детстве не сломался? Мало тебя били! Начал рот разевать. Но выступить войной ты точно не решишься, сил у тебя маловато, а больше не получишь, учти… И те, что дал, назад заберу, чтоб даже головы не поднял! Это надо же, захотел, ублюдка своего на трон? Не бывать этому! Никогда не бывать! А хоть слово ещё скажешь, предателем объявлю! Войной пойду! Всё сожгу и всех вырежу! Чтоб даже мыслей таких не было! Плевать, что ты для всех – сын мой родной! Не позволю!”
Король перевёл глаза на лицо герцога Вальдена, тот всё ещё был здесь, ждал терпеливо, чуть слышно ударяя хлыстом по голенищу высокого сапога.
– Просмотрели вы, герцог, не заметили то, к чему были приставлены… – герцог удивлённо приподнял седые брови, и король продолжил:– Связь у них была… ещё какая… Через два месяца уже наследник родится. И амбиции у нашего герцога большие стали – жаждет трона короля для сына, – брови герцога Вальдена приподнялись ещё выше, а король добавил чуть слышно:– Если что, вы сами армию в Райрон поведёте… Учтите это.
– Да, мой король, – герцог согласно склонил голову.
– Я думаю, до этого всё же не дойдёт, он всё-таки мой слуга пока. А непокорных слуг наказывают.
– Пока все поставки из Райрона идут без перебоев. Я проследил.
– Подождём до весны, – король поплотнее запахнулся в мантию, в огромных залах дворца было холодно, а горные ветры дули из всех окон и углов. – Идите, герцог…
Оставшись один, король долго и мучительно думал, но все мысли, как одна, возвращались к одному и тому же. “Негодный мальчишка! Стервец проклятый! Плод греха! И почему ты не умер ещё младенцем? Сколько проблем можно было избежать…”
*
С самого утра Аэлла просидела почти весь день за вышивкой, иногда лишь прогуливалась по комнатам, чтобы отдохнули глаза и кровь разогнать, без аппетита принималась за завтрак, обед, останавливалась на засахаренных фруктах, свежих уже не было, шла зима. Беременность утомляла её, скорей бы уже всё закончилось. Хотя при мысли об этом становилось страшно, наверное, каждой женщине, когда ей предстоит подобное. И обратной дороги уже нет, только вперёд. Она должна это вынести, зато у неё будет ребёнок, её ребёнок. И как будет любить её Идвар! Ещё сильнее! Она докажет ему свою любовь. У них двоих будет ребёнок. Их общий.
Аэлла вздохнула, осторожно положив ладонь на живот. Он ещё здесь и, наверное, ему здесь хорошо, мама близко, она любит его, она его ждёт.
После обеда появился слуга. Оказывается, встречи с ней добивается прибывший с запада барон Свэйн. Аэлла удивилась.
– Хорошо, я встречусь с ним.
Барон ждал её в комнате для приёмов, обернулся медленно, с достоинством, и Аэлла смогла рассмотреть его. Высокий, хорошо сложенный, в доспехах и походном плаще, высокие сапоги со шпорами. Глаза смотрели спокойно, сдержанно, почти неподвижные. Светлые русые волосы аккуратно подстрижены, и лицо чисто выбрито. Настоящий аристократ.
– Здравствуйте, госпожа… – склонил голову. – Я с обеда жду вас…
– Мужа нет сейчас дома, он в отъезде.
– Я хочу поговорить именно с вами.
– Со мной? – она удивилась. – Вряд ли я чем-то могу вам помочь, вам лучше бы было дождаться самого герцога, он занимается всеми делами в Райроне.
– Где он сейчас?
– Я не знаю. Он уехал давно, и не всегда говорит мне, куда.
Барон Свэйн помолчал немного, будто с мыслями собираясь, потом заговорил:
– Госпожа, я приехал с Западного Арда, я представляю интересы аристократии запада, всех, недовольных тем, что происходит в нашей стране. Вы понимаете, о чём я говорю? – Аэлла не сводила глаз с его лица, но не говорила ни слова. – Ваш отец собирался выйти из-под власти короля, мы поддержали его, но не успели прислать войска, потом поддержали вашего брата… Я и мои люди участвовали в сражении под стенами Райрона…
– Вы позволили ему умереть… – она перебила его, и барон замолчал на время.
– Они напали неожиданно, зажали нас в неудобном месте. Это бой, госпожа, там нельзя ничего предугадать. Я командовал отрядом на правом фланге, нас оттеснили в реку, мы отошли с большими потерями… Князь был в центре, он попал в плен…
– Чего вы хотите от меня? – Аэлла повысила голос, чуть склонилась на один бок, прижимая запястье к животу; ребёнок вёл себя беспокойно, словно чувствовал её состояние.
– Мы собрали силы, нужен только сигнал. И ещё, – он перевёл дыхание, не сводя глаз, – нам нужен тот, кто нас поведёт, кто возглавит сопротивление, кто станет против власти короля и его ставленников…
– Что? – Аэлла нахмурилась, склоняясь чуть сильнее, придавила живот предплечьем.
– Мы предлагаем вам возглавить войска…
– Мне?
– Вас никто не просит идти в бой или сражаться, нам важно ваше имя, весь народ по всему Райрону поднимется, если услышит ваше имя, все помнят вашего отца, госпожа…
– Я беременна… – она шепнула чуть слышно.
– Да, конечно, у Райрона будет наследник…
– Но мой муж…
– Он – ставленник короля, он – его сын, он вводит здесь свои порядки. Он – враг нашего народа, он – ваш враг. Он убил князя, убил вашего брата… Когда произойдёт переворот, он будет казнён…
– Он – мой муж… – её голос стал ещё тише.
– Вы стали его женой не по своей воле, вас заставили, это всё король-тиран, все это понимают, вас никто не винит… – он ещё что-то говорил в том же духе, но Аэлла не слышала его, глядя в сторону. “Казнить…” Идвара придётся казнить, чтобы освободить весь Райрон от людей короля… Идвара! Её Идвара! Она перевела глаза на барона и вслушалась в его слова.-…это нужно для нашей страны, для вашей страны… Так получилось, что из рода князей остались в живых только вы, госпожа, и вы должны освободить Райрон от людей короля.
– Я – должна? – она скривилась, как от боли.
– Всё зависит от вашего слова, от вашего решения, я передам его другим…
– Нет! – она перебила его.
– Что?
– Я говорю, нет! – Аэлла чуть повысила голос, не отводя взгляда с его глаз.
– Почему? – барон удивился её решению.
– Это будет война. Опять война. Король пришлёт войска…
– У них нет Мирона, мальчишке четырнадцать лет…
– У него есть советники, много советников… Барон, вы были когда-нибудь в Мирополе, нет? – барон дёрнул головой отрицательно. – Я была. Это огромный город, это богатая страна, очень богатая, нам никогда не выиграть их, даже если мы сильно захотим. Поймите меня, эта война губительна для Райрона…
– Но ваш отец…
– Нет! – настойчиво повторила Аэлла. – Я не готова объявлять кому-то войну, я – женщина, я жду ребёнка… Я не хочу сейчас думать об этом…
– Я понял вас, госпожа.
Аэлла замолчала, не сводя глаз. Какое-то время она и барон смотрели друг на друга, обдумывая слова, Аэлла медленно покачала головой, шепнула:
– Простите меня…
– Нет, госпожа, не извиняйтесь, вы не виноваты, – он быстро снял с пальца кольцо, положил на столик. – Вы всегда можете передумать, вы в праве, мы будем ждать. Если решитесь, если передумаете, вам надо будет лишь прислать это кольцо мне. Мы придём к вам на помощь все, кто сможет… Прощайте, – Аэлла лишь кивнула головой, видя, как он уходит твёрдым шагом, сжала в руке кольцо. Оно не понадобится ей, она не понадобится. “Господи, лишь бы так и было… Ещё ты тоже… Что тебе надо?..” Она сильнее придавила руку к животу, как будто это могло успокоить ребёнка.
*
– Где ты был так долго? – Аэлла сразу же спросила с порога, как только он появился, не сводила взгляда с его уставшего грязного лица, огромных глаз, ставших за дни отсутствия ещё больше, чернее. Он заметно похудел, осунулся, зарос щетиной, и глядел исподлобья, будто ждал подвоха. – Целых двадцать два дня! Я думала, умру от тоски, Идвар. Я думала, что-то случилось с тобой. И я, – она покачала головой сокрушённо, – даже не знала, где искать тебя, ты не сказал, куда едешь…
– Всё нормально, дорогая, я дома…
– Двадцать два дня… – медленно повторила Аэлла.
– Да, я смертельно соскучился, и, – он тяжело моргнул, – и ещё больше устал, поверь мне. Меньше всего мне хотелось бы огорчать тебя, но так вышло. Прости…
Она только глубоко вздохнула и присела на кровать, положив ладонь на живот. Остаётся совсем чуть-чуть, уже весна начинается, снег давно сошёл, оживают деревья, птицы, появились бабочки. Скоро в глаза ударит пронзительная зелень. А в апреле родится он… Отец только его всё время где-то пропадает.
Аэлла терпеливо дождалась его, Идвар вернулся чистым, выбритым, в свежей одежде, и даже улыбка появилась. Подобрался к Аэлле на кровать, положил руку на живот.
– Ну, как вы без меня?
– Тоскуем… – она усмехнулась, перевела глаза вбок, вздохнула.
– Поужинаем вместе? – предложил Идвар, лёг на постель на согнутый локоть, глядел снизу. – Ну не обижайся на меня, пожалуйста, Аэлла, дорогая… Не устраивай сцен, жена! – улыбался, как нашкодивший подросток. – Муж дома!
– Конечно, дома… – она кивнула головой. – Слава Богу…
– Весна идёт, так здорово, кажется, вот зима начиналась, уже сады зацвели…
– У нас ещё нет! – она перебила его горячим шёпотом, и Идвар согласно кивнул головой.
Может быть, она так и не узнала бы, куда он ездил, если бы за ужином он сам не рассказал ей последние новости Мирополя, о родившемся мёртвым внуке короля. Аэлла сразу же насторожилась, убирая салфетку в сторону. Вспомнилась его фраза: “…уже сады зацвели”. Какие сады? Где он мог видеть цветущие сады в Райроне? Они зацветут лишь в апреле, дней через двадцать, или чуть раньше, зависит от погоды. Сейчас могут цвести сады только на юге, в южных землях, в Мирополе, например. Она спросила напрямик:
– Ты был в Мирополе? – Идвар медленно перевёл глаза и дрогнул бровями вопросительно. – Ты был у короля?
– Аэлла… – она перебила решительно, с твёрдостью:
– Не надо всего этого, просто признайся, не говори лишних слов, я ничего не хочу слышать. Ты был в Мирополе? – он согласно кивнул головой в ответ. – Зачем? Чего ты хотел от короля? Зачем нужны личные встречи, ты вполне обходишься письмами. Чего ты ещё от него добиваешься?
Она поднялась из-за стола, нахмурилась и, сердито стиснув зубы, смотрела сверху. Идвар заговорил:
– По законам Мирополя, трон передаётся по старшинству в роду, внук короля родился мёртвым…
– Что? – она опять перебила его. – По-моему, я понимаю, о чём ты думаешь… – сделала паузу и качнула головой отрицательно, дёрнула подбородком. – Нет, Идвар…
– Почему?
– Неужели ты не понимаешь, ты – уже не Мирон, ты не можешь даже думать об этом, это глупо, Идвар. Какой трон? Ты – герцог, король сослал тебя подальше…
– Но закон, Аэлла… – Идвар уже поднялся из-за стола и был рядом. – Наш сын по закону родится Майнором…
– Нет, Идвар! – она перебила его, повысив голос, даже воздух рубанула ребром ладони. – Как ты не понимаешь? Король никогда этого не сделает! Он избавился от тебя и меня, и наших детей… Ты же сам знаешь, как он относится к тебе…
– Но закон… – он попытался вставить в её тираду хоть слово, но Аэлла не дала ему этого сделать, опять перебила:
– Какой закон? Он – король! А ты – герцог Райрона! Единственное, на что могут претендовать твои дети – это место в Райроне. Не больше! Пойми это! Перестань даже думать об этом…
Услышав о смерти маленького наследника Мирополя, Аэлла пожалела его мать, бедная Вэллия, для любой женщины это огромная трагедия, а уж для неё – тем более. Она должна была стать королевой, матерью короля. А теперь? Возможно, Майнору придётся искать новую жену. Ждать рождения нового наследника. Жалость к невестке короля, понимание её горя, как будущей матерью, ожидающей рождения ребёнка, вызывало смятение и непонятные чувства в душе. Как вообще в этой ситуации можно думать о какой-то выгоде? Какой тут может быть трон? Это безумие! Только мужчины способны на подобное. Делить что-то, искать какие-то выгоды, радоваться поражениям другого.
Безумие!
– Идвар, – она зашептала чуть слышно, – он ещё даже не родился, а ты уже думаешь о троне для него. Так нельзя! – она покачала головой отрицательно, не сводя глаз с его лица, кровь отлила от щёк от внезапного страха и волнения. – Ты не должен даже думать об этом. Ты должен был сказать мне… Посоветоваться со мной… Это и мой ребёнок… – внезапная усталость обрушилась на неё. Как он мог? Как мог так?
– Я знаю, дорогая. Я поэтому и вернулся без ничего, я даже говорить тебе не хотел, всё равно… – она перебила его, не дав договорить, спросила:
– Что сказал тебе король? Он тебя выгнал? – Идвар кивнул и шепнул в ответ:
– Его гневу не было предела.
– Он угрожал тебе?
– Он обещал пойти войной.
– О, Боже! – она воскликнула, стиснув кулаки, нахмурилась. – Я так и думала, даром он это не оставит. И он сделает это, раз обещает, значит, – сделает. Опять война? Бедный Райрон! Сколько можно?
– Не будет никакой войны! Я вернулся к тебе, вернулся в Райрон.
Она ничего не ответила, так и стояла, глядя в его глаза растерянно, и все слова забылись. Шепнула уже о другом:
– Я боюсь, Идвар, времени остаётся мало. Я не хочу, чтобы, как у неё… пусть лучше живёт, не надо никакого Мирополя… – на глазах появились слёзы, и Аэлла стала стирать их пальцами, размазывая по щекам. Идвар бросился к ней, обнял, прижимая к себе, и она плакала, уткнувшись лицом в мягкую ткань у него на груди, а он гладил её ладонью по голове, успокаивая.
Почему, почему весь этот мир требует войны? Все хотят воевать? Зачем это нужно?
*
С самого утра она чувствовала какую-то необъяснимую тревогу, ничего не хотелось ни есть, ни пить, томилась в каких-то ожиданиях, ещё и Идвар уехал куда-то. Попробовала почитать, заняться вышивкой – ничего в голову не шло, долго сидеть на одном месте не могла. Прогулялась по коридорам замка, обошла галерею, побыла на балконе и всё, думая о чём-то, смотрела перед собой, не глядя, ничего не видела. Только душа, казалось, разорвётся от того, что накопилось в ней.
И только к обеду ощутила вдруг боль в животе, через время она повторилась, потом опять. Страх и безумное волнение охватили её в этот момент. Всё! Начинается!
Крикнула Эл, прижимая руку к животу. У служанки глаза в миг на пол-лица стали. Она проводила Аэллу в комнату, сама метнулась за помощью. Скоро вокруг Аэллы были повитуха, врач, служанка. Было, конечно же, рано, все смотрели в лицо её с ожиданием, одна Аэлла всё никак не находила места. Повитуха была местная, райронская, опытная, но нестарая, для неё это были уже не первые роды, поэтому именно она больше всех поддерживала Аэллу, шептала уверенно: “Не бойтесь… это схватки… Они самые тяжёлые, потом будет проще… Держись, герцогиня… – переходила даже на “ты”, но Аэлла этого не замечала, а потом даже и не помнила. – Всё будет хорошо… Вот увидите…”
Она ходила из угла в угол, держась рукой за живот, стискивала зубы, давя в себе стон боли, садилась, когда боль становилась нестерпимой. Когда приступы боли отходили, давая передышку, возможность перевести дыхание, набраться сил, Аэлла обводила комнату затуманенным взглядом, хрипло дышала, снова принималась ходить по комнате. Её уговаривали лечь, но ей так было легче, пока ещё были силы. Потом передышки стали короче, чаще, и Аэлла сдалась, легла на постель, уже не пыталась подняться. Боль была такой, что затмевала всё в голове, ни одной мысли не было, кроме злости на весь мир. В ставшие короткими передышки она проваливалась в бессознательный сон, пока не накатывала новая волна боли. Тогда Аэлла резко просыпалась и вскидывалась на постели, пытаясь сесть, скрипела зубами, шумно дыша через нос, но ни разу так и не закричала, хотя, казалось ей, вот-вот и она закричит на всю комнату, на весь замок, на весь Райрон.
Как говорила потом повитуха: “Это были поистине королевские роды, такой силы женщину встретишь не часто… Ни одного крика…”
Что это стоило самой Аэлле, мало, кто мог себе представить. И лишь, когда начались сами роды, в замке появился Идвар, как чувствовал. Узнав о происходящем, влетел по лестнице на третий этаж замка, бросился в комнату, и лишь служанка остановить смогла его, буквально повиснув на нём всем телом. Но он успел крикнуть:
– Аэлла, милая, я тут!.. Я с тобой!
Его вытащили в коридор, и всё время он пробыл тут, ожидая в волнении. И только к вечеру уже облегчённо выдохнул, когда комнату и коридор огласил громкий крик народившегося младенца. Слава Богу! Слава Богу! Живой! Всё равно кто, плевать! Главное – живой!
Вышел врач, седой, с длинными волосами до плеч, он из миропольцев, ещё из первого похода в Райрон, так здесь и остался, у раненых. Идвар метнулся к нему, заглядывая в глаза с немым восторгом.
– Поздравляю, герцог, – врач устало улыбнулся, хмуря седые брови, но глаза тёмные смотрели с пониманием, с радостью. – Всё хорошо, обошлось, здоровенький крепкий мальчик…
– Мальчик? – не веря услышанному, переспросил Идвар.
– Мальчик-мальчик… Радуйтесь…
На порыве герцог обнял вдруг врача, прижал к груди, закричал:
– Я радуюсь! Радуюсь! Ма-альчик! Сын! У меня сын! Сын! Да!
Отпустил врача, оглушённого его криком, его эмоциями, рывком пожал его руку, и быстро спросил:
– А она?.. Что с ней?..
– Отдыхает, всё хорошо с ней, ваша жена, герцог, сильная женщина, молодец. Ей сейчас поесть, выспаться, сил набраться… Восстановится она быстро…
– К ней можно? – Идвар глаз не сводил.
– Можно…
Он влетел к ней, бросился, и перед самой постелью упал на колени, скользнул по полу, ловя в складках одеяла дрожащие тонкие пальцы Аэллы, прижался к ним губами.
– Аэлла, милая… – скривился с болью, заглядывая в её измученное лицо, серые глаза. – Любимая моя, как ты?.. Господи…
– Нормально… – она чуть слышно шепнула.
Идвар глядел, глядел ей в лицо, впитывал всё до мелочей: огромные глаза, капельки пота на лбу, искусанные губы, разметавшиеся по подушке волосы. Его Аэлла, его любимая, самая дорогая… Ткнулся лбом в мякоть одеяла, смотрел исподлобья перед собой на грубую шерстяную ткань. Он так боялся за неё, так волновался, особенно вспоминая свою мать, невестку, да и мало ли подобных случаев. Всё обошлось. Всё закончилось.
– Господин… – его позвали, и Идвар вскинул голову, только сейчас заметив, что в комнате ещё кто-то есть. Повитуха показывала ему завёрнутого в одеялко ребёнка, шептала:– Мальчик… Хорошенький, красивый мальчик… Смотрите, господин…
Идвар поднялся на ноги, отпустил руку Аэллы, и, вскинув брови, изумлённо смотрел на ребёнка. Повитуха поднесла его ближе, а Идвар всё не брал его, глядел во все глаза, не веря им. Ребёнок. Его ребёнок. Мальчик. Его сын. Сын. Долгожданный. Столько с ним связано надежд, планов. Наследник. Его мальчишка. Говорил сам себе и не верил себе же. Быть не может! Ещё месяц назад, ещё вчера, да ещё же утром сегодня их с Аэллой было двое, а теперь…
