Текст книги "Некромант по вызову. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Александра Лисина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 45 (всего у книги 102 страниц)

– Добрый день, адепты. Следующие два с половиной часа мы посвятим изучению магии Огня... а если повезет, вы даже сможете увидеть, как она работает... скажем, на каком-нибудь особо говорливом добровольце.

Я заинтересованно дернул ухом, прямо-таки чувствуя на себе многозначительный взгляд преподавательницы, но рта мудро не раскрыл. И вообще, сделал вид, что меня тут нет. Только после этого она успокоилась, расслабилась и, убедившись, что сделка все еще действительна, приступила к собственно уроку.

Глава 5

Целительство – это не только лекарственные настои и теоретические знания, но еще и практика... а практика с чего начинается? Правильно, с клизмы.

Мастер Гриндер Ворг

Свое обещание я сдержал – не произнес во время занятия больше ни слова. Но особого труда это не потребовало: урок был чисто ознакомительным, так что опрос не проводился. Зато «домашкой» милейшая леди де Ривье наградила нас так, что я только диву дался – если готовиться как положено, надо до утра проторчать в книгохранилище, чтобы составить более или менее приемлемый доклад.

Впрочем, мне это все равно не грозило – пара по Огню была на сегодня последней, так что, когда впечатленные рассказом графини адепты поплелись за книгами, я, прекрасно помня о "наказании", бодро отправился в Лечебницу, с аппетитом поедая заранее припасенный пирожок.

Выделенное под лечебный корпус здание располагалось в самом конце громадного парка, окружающего учебные корпуса и жилые башни. Низенькое, мрачновато-серое и одноэтажное, оно, тем не менее, внутри было гораздо больше, чем казалось снаружи, отличалось гулкими, холодными коридорами и славилось своими многоуровневыми подвалами, в которых за годы существования Академии потерялось немало адептов.

Топать дотуда было минут двадцать... по прямой. Но поскольку парк, как я уже говорил, был под завязку напичкан всевозможными заклятиями, искажающими пространство – наследие магических дуэлей, регулярно происходивших на расположенных рядом учебных полигонах, – то идти бы мне пришлось целый час. Если бы, конечно, я не знал прямой дороги или не умел пользоваться телепортационной аркой.

Выйдя из портала неподалеку от Лечебницы, я проглотил последний кусок пирога и с любопытством присмотрелся к зданию. Но – увы, смотреть там было не на что: за годы моего отсутствия оно практически не изменилось. Его не покрасили, избавляя от унылого серого цвета, не вымостили утоптанные тропинки ровными аккуратными плитами, не снабдили неухоженную поляну перед входом цветочными клумбами. Даже обвивающие фасад стебли плюща выглядели такими же квелыми, как и пятьдесят лет назад. Хотя выглядывающая из-за лечебницы, заботливо покрытая заплатками из досок стеклянная крыша травянницы свидетельствовала о том, что изредка тут все же заботились о сохранности помещений [Травянница – огороженный и закрытый от ветра и прямых солнечных лучей огород, где выращивают лекарственные растения.].

Старая, покрытая подозрительными бурыми разводами и многочисленными царапинами дверь при моем приближении искривилась и, раскрывшись посередине громадным ртом, злобно прокаркала:

– Кто там?!

– Микробов штамм, – бодро отозвался я, гадая про себя, не сменился ли пароль.

– Заходи, – неохотно скрипнула дверь и без промедления отворилась, показав мне узкий неосвещенный каменный коридор, больше похожий на тюремные казематы. – Профессор у себя в кабинете. Ученики в лаборатории. Тебе куда надо?

– Я на занятие опоздал. Явился отбывать наказание.

– Тогда спускайся в подвал, – решила дверь. – Первый поворот налево и вниз. На двери ищи цифру три.

– Спасибо, милая, – поблагодарил я артефактную вещицу. – В следующий раз краску для тебя захвачу, а то неприлично так долго оставаться без достойного оформления.

Дверь удивленно дрогнула.

– Ого. Да ты из знающих... что ж, ловлю на слове. И даю заодно добрый совет: не верь всему, что видишь, и бойся того, чего не знаешь.

– Разумно, – кивнул я, заходя внутрь, и тут же зажег крохотный магический огонек, чтобы не остаться в кромешной темноте после того, как за спиной захлопнется дверь.

– И правда, знающий, – удивился артефакт, с грохотом отрезав меня от внешнего мира. – Иди давай. Профессор тоже не любит опоздавших.

Я снова кивнул и уверенно двинулся по коридору, стараясь не прикасаться к его стенам. По опыту знаю – они всегда холодны, как лед. Если неосторожно коснуться, можно пальцы отморозить, да и других сюрпризов хватало. Ловушек, к примеру, или неожиданно провалившихся полов... так что многие, едва зайдя в это гостеприимное здание, тут же становились его постоянными жильцами, сутками дожидаясь, когда мастер Ворг найдет время, чтобы вырастить им новые руки, срастить кости, свести с кожи ожоги или избавить невезучих адептов от настойчиво вылезающих прыщей, появившихся лишь оттого, что кто-то очень неудачно чихнул в лаборатории.

Спуск в подвал, как и обещала дверь, прятался за первым поворотом налево и больше походил на вход в змеиное логово. Будь я обычным "светлым", точно бы не сунулся туда в одиночку: из дыры в стене сквозило так, будто там поселились ледяные великаны, а уж смердело до того невыносимо, что некоторые падали в обморок. Хотя тут и делов-то, что нос вовремя зажать – проскочил через порог, спустился на две ступеньки и все: вони как не бывало. Защита такая... от дураков. А вот начинавшаяся чуть дальше лестница и правда была серьезным испытанием: насколько я помню, мастер Ворг очень давно и увлеченно выращивал редкий, крайне капризный подвид целебных грибов, которые не терпят яркого света, поэтому нормального освещения в Лечебнице не было, наверное, со дня ее основания. Старожилы-то привыкли и заранее запасались слабенькими осветительными артефактами, а вот первогодки время от времени проваливались в подвал и регулярно что-то себе ломали.

Возмущенные родители писали ректору жалобы, требовали исправить ситуацию и даже надавить на упрямого мага, отказывающегося заботиться об элементарной безопасности учеников. Однако поскольку мастер Ворг являлся признанным светилом лекарского дела, в свое время был личным целителем его величества Григоара III, да и сейчас частенько консультировал королевского лекаря (своего ученика, разумеется), то надавить на него не получалось. А на любые претензии он с негодованием отвечал, что, кроме как в его подвале, эти грибы... которые, кстати, прекрасно излечивали мужское бессилие и именно поэтому были повсеместно истреблены... не обитают больше нигде в мире. И при попытке нарушить баланс проросшего в стенах мицелия мир останется без ценнейшего снадобья, стоимость которого на черном рынке порой превышала все мыслимые и немыслимые пределы.

В итоге, дело так и не сдвинулось с мертвой точки: мастер спокойно работал в промозглом, обветшалом до невозможности здании, к которому всего пару десятилетий назад пристроили теплое, снабженное всеми условиями для выздоровления пациентов помещение; в лабораториях продолжали регулярно происходить несчастные случаи; адепты по-прежнему калечились, не всегда успевая реагировать на изменение обстановки в подвалах; зато приближенные к сильным мира сего активно занимались плотскими утехами и демонстрировали дамам чудеса выносливости.

Добравшись до нужной двери, на которой красовалась полустертая табличка с номером "3", я прислушался к доносящемуся изнутри невнятному шуму, а затем без стука толкнул обветшалую створку.

Внутри было тесно – комнатка оказалась совсем небольшой; холодно – как, впрочем, и везде; но зато светло – лаборатории были единственным местом, где мастер Ворг, которого адепты, не сговариваясь, звали просто Профессором, позволял делать нормальное освещение. Магическое, естественно – чадящие факелы при практически отсутствующей вентиляции были здесь строго противопоказаны. И то, лишь по той причине, что в темноте лабы толком не сделаешь.

Мебели тут почти не оказалось, за исключением секционного стола, где неподвижно лежало обнаженное мужское тело, наполовину наполненного водой ведра и старого, покосившегося табурета, возле которого были свалены в гору битком набитые книгами сумки.

Хозяева сумок тоже нашлись. В количестве аж пяти штук – бледные, но при этом решительно настроенные и твердо уверенные в том, что предстоящее дело важнее трясущихся коленок. Четверо из них, низко опустив вихрастые головы, стояли вокруг трупа... ну, я надеюсь, что это был именно труп... опоясавшись длинными кожаными фартуками, покрытыми бурыми разводами, и держа в руках устрашающего вида ножи, щипцы, а один – даже двузубую вилку. Тогда как пятый, низко наклонившись над телом, ожесточенно пытался продавить неподатливую грудину мертвеца, пиля ее, судя по раздававшимся звукам, самой старой и тупой пилой, которая только нашлась поблизости.

Хорошо еще, топора нигде не валялось. А то, небось, к изучению головного мозга адепты приступили бы немедленно. Путем нехитрых манипуляций с черепной коробкой трупа.

– Эй, а что это вы тут делаете? – осведомился я, бесшумно зайдя в комнатушку.

Заслышав мой голос, мальчишки дружно вздрогнули и резко подняли головы, а у пилящего субъекта от неожиданности выпала из рук пила. С громким лязгом окровавленный инструмент грохнулся на пол, породив мерзкое эхо, и окрасил давно немытый пол свежими алыми разводами.

– О, вскрываете! – вытянув шею и оценив по достоинству измочаленные ребра, догадался я. – И как? Получается?

– Не очень, – хмуро ответил пилильщик и, наклонившись, поднял с пола орудие пытки.

– "Темные"? – предположил я, не увидев закрытых фартуками эмблем. – Второй курс?

– С чего ты взял? – заносчиво спросил тот же парнишка. Худенький, светленький, носастый, серо-зеленый весь, но настроенный более чем агрессивно. Да и пила с прилипшими к зубьям кусочками костей выглядела внушительно.

Я хмыкнул.

– На первом курсе "темные" обучаются Целительскому делу вместе с мастерами, а у тех по расписанию занятие в Лечебнице только послезавтра. Третий курс относится к трупам более спокойно, а четвертый никогда не начал бы вскрытие с распиливания грудины или переломов ребер. Пятый – тем более. Ну а "светлыми" вы не можете быть по определению – у них процесс обучения построен иначе.

– Ты сам-то кто такой? – недобро спросил второй паренек, сжимая в руках громадные щипцы.

– Отработка у меня тут. А вы почему одни на занятии?

Мальчишка подумал, а потом, так и не увидев во мне явной угрозы, неохотно опустил щипцы. Хотя на моих белых грифонов все равно смотрел настороженно.

– Мастер Ворг занят. Работает наверху. А нам велел определить причину смерти этого человека.

– У вас же первое занятие, – озадачился я. – Почему он не показал вам хотя бы основы?

– Он пообещал, что кого-нибудь пришлет... вероятно, имея в виду тебя?

Я на мгновение задумался, а потом пожал плечами.

– Получается, так.

– Чтобы нас учил какой-то "светлый"?! – презрительно фыркнул белобрысый любитель пил. Остальные трое мальчишек согласно кивнули. – Да Ворг окончательно свихнулся!

Я улыбнулся и прошел к дальней стене, где ровным рядком висели замызганные, старые и весьма неприятного вида фартуки.

– Не нужно задевать уважаемого мастера, – заметил, скидывая сумку в общую кучу. – Ни физически, ни просто словами. Кто знает, какие тут витают заклятия? Может, он нас сейчас прекрасно слышит?

Адепты тревожно переглянулись, а я, выбрав самый чистый фартук, неторопливо его надел и, обойдя стол по кругу, занял место белобрысого.

– Мастеру не до нас, – неуверенно послышалось мне в спину. – Он, когда работает, никого и ничего не замечает.

– Все может быть, – рассеянно откликнулся я, изучая следы надругательства над трупом. – А может и не быть... ты готов рискнуть и остаться на отработку из-за чрезмерно длинного языка?

– Да пошел ты... – буркнул мгновенно насупившийся парнишка.

Я только головой покачал и, кинув на неуверенно переминающихся мэтров строгий взгляд, сухо велел:

– Подойдите ближе. Оттуда вы ничего толком не увидите, – а когда они неохотно сделали шаг вперед, протянул руку. – Щипцы отдай.

Второй паренек, оказавшийся более сговорчивым, послушно протянул свой инструмент и выжидательно замер. Невысокий, крепко сбитый, со спокойным лицом и на редкость цепким взглядом... хороший из него может получиться мэтр. Внимательный, проницательный и неглупый. Таких надо беречь и учить всему, что только можно. Особенно, если они сами этого хотят.

– Убери, – указал я ему на накрывающую ноги мертвеца окровавленную простыню. – Мешать будет.

Тот послушно стащил с тела мятую ткань, а я удовлетворенно кивнул.

– Молодец. Тебя как звать?

– Верен.

– Рад знакомству, Верен. Что ты можешь рассказать нам о трупе?

Мальчик нервно оглядел лежащее между нами тело и дернул плечом.

– Мужик. Еще не старый, но уже и не молодой. Снаружи мы его уже осматривали – ран вроде нет...

– Вроде или же нет? – уточнил я, не торопясь приступать к вскрытию.

– Нет. Руки и ноги целы, кости – тоже, на голове крови не видно, – буркнул Верен, а затем хмуро указал на красующиеся на нижней части тела синюшно-багровые пятна. – Это ведь просто трупные изменения, да? Они у него по всей спине идут. Я такое уже видел, когда папку на селе хоронил.

Я одобрительно прищелкнул языком.

– Мне нравится твоя выдержка, Верен. Если тебе больше нечего сказать о теле, то возьми нож и сделай вертикальный надрез в ямке между ключицами.

– Я что-то упустил? – тут же насторожился парень.

Ну вот! Я же говорил, что он – умница!

– Есть немного, – наклонившись и оттянув нижнюю губу мертвеца, я наскоро осмотрел его рот, по очереди приподнял веки, попытался согнуть пальцы на руке, внимательно ощупал кости лица и черепа, проверил шею, а затем улыбнулся. – Судя по состоянию зубов, это был довольно бедный человек... и не самый добропорядочный.

– Добропорядочного нам бы сюда не подложили, – фыркнул тихонько белобрысый. – Да и богатенького бы не дали распотрошить.

– Тоже верно. Кстати, у этого типа выбито несколько зубов... причем задолго до смерти... пару раз были сломаны кости носа... есть несколько рубцов на затылке и немало шрамов на теле, которые позволяют предположительно назвать его возможную профессию.

– Вор? – тут же навострили уши мальчишки и, позабыв про то, что я – "светлый", наперебой выпалили свои догадки:

– Солдат!

– Каторжник!

– Наемный убийца!

– Может, и так, – согласился я и вопросительно посмотрел на хлопающую глазами троицу. – Но если вы правы, то убийцей он был неважным – Гильдия обычно более внимательно относится к своим членами и не позволяет им так опуститься. Хотя, возможно, когда-то наш друг серьезно напортачил и вынужденно залег на дно, надолго отказавшись от заказов. Хотя в этом случае было бы более логично, если бы его отыскали свои, так что картинка выглядела бы несколько иначе. Что еще важно? Оставшиеся зубы находятся в плохом состоянии – он явно не слишком хорошо питался в последние годы. Кожа морщинистая, дряблая – он явно быстро похудел. Но мышцы все еще достаточно рельефны, чтобы считать, что он был, скорее, работником физического труда, нежели казначеем или неудачливым торговцем. На коже наколок нет, так что о каторжанине, скорее всего, речи не идет. А вот смертельных и видимых травм действительно не наблюдается. Так что предварительно можно сказать, что если его и убили, то не обычным колюще-режущим инструментом... кстати, вас как звать-то?

– Петер, – почти без промедления отозвался крайний слева – тощий, почти как я, пацан с большими, кажущимися вечно удивленными глазами.

– Грош, – сразу за ним откликнулся средний – хмурого вида крепыш с упрямо выдвинутым вперед подбородком. – А это Молчун. Он почти ничего не говорит. Даже нам. Поэтому спрашивать бесполезно.

Я посмотрел на болезненно худого, какого-то утонченно-хилого сопляка, отличающегося тонкими чертами лица и определенными признаками ПОРОДЫ, и кивнул. После чего указал Верену на горло мертвеца и уточнил:

– Справишься?

Мальчик кинул обеспокоенный взгляд на застывших рядом друзей, на лицах которых появилось странное выражение, а затем выдохнул и резким движением взял со стола лекарский нож. После чего подошел к трупу, выразительно сглотнул и, приставив к его горлу острое лезвие, неуверенно нажал.

– Чуть левее, – аккуратно подправив его руку, посоветовал я. – И сильнее... вот так. Кто из вас знает, что такое единый вертикальный разрез?

– Это когда от глотки до за... паха, что ль? – пробормотал белобрысый.

– Верно, – поощрительно улыбнулся я.

– Меня, между прочим, Шарком зовут, – недовольно буркнул он и тут же отвел глаза. – Шарк де Гадж.

Я без улыбки кивнул.

– Я запомню.

После чего взял второй нож и одним быстрым движением рассек кожу на мертвеце от самого горла до лонной кости. Отвел кнаружи сперва один, а потом и второй кожный лоскут, отделил их вместе с жировой прослойкой от мышц, а затем вывернул наружу, обнажив измочаленные Шарком ребра.

Со стороны послышалось звучное сглатывание, судорожный кашель, а кто-то из мальчишек поспешно отвернулся.

– Вы что, трупов никогда не видели? – удивился я такой странной реакции.

– Н-нет, – прохрипел позеленевший Молчун, зажимая обеими руками рот. – На первом курсе нам только лягушек и крыс показывали... и органы... по отдельности. А вот так...

– Тогда учитесь, – пожал плечами я и, взяв щипцы, привычным движением перекусил одно за другим все ребра, метя в те места, где их костная часть переходила в хрящевую. – Вот так. Не стоило их ломать или пилить не по местам сочленений – бесполезная трата сил и времени. У старушек еще сойдет – у них кости хрупкие, а у таких здоровяков, как этот...

От раздавшегося оглушительного хруста Верен моментально посерел. И лишь огромным усилием воли остался на месте, когда я, отложив щипцы, ловко подцепил ножом легко отделившуюся грудину, после чего откинул ее в сторону, как крышку люка, и довольно хмыкнул:

– Вот и все...

Хлоп!

В стройном ряду будущих мэтров внезапно образовалась широкая прореха – кажется, Молчун не вынес душераздирающего зрелища и на самом интересном месте грохнулся в обморок.

– Пусть лежит, – со вздохом разрешил я, когда соседи нагнулись, чтобы привести его в чувство. – А то чует мое сердце – если вы его сейчас растолкаете, он будет проделывать это регулярно и набьет себе с десяток шишек вместо одной. Верен, держи...

Мальчонка, не глядя, машинально протянул руку, но когда увидел, ЧТО я ему показываю, издал какой-то нечленораздельный звук и шарахнулся прочь.

Жаль, перехвалил...

– Да что вы за некроманты? – с досадой спросил я, когда и остальные в панике попятились от стола. Потом сокрушенно покачал головой, подсунул пальцы в сделанный на горле надрез, ухватился за гортань, пересек удерживающие ее на месте связки и резким движением выдрал наружу.

– Бе-е-е... – тут же отреагировал Петер, вовремя успев отскочить в сторону, чтобы не запачкать соседей.

– Г-гадость какая, – сдавленно прошептал позеленевший так же резко, как недавно Молчун, Шарк, однако взгляда от болтающегося у основания надгортанника распухшего и посиневшего языка не отвел. – З-зачем ты делаешь это ТАК?! П-почему не по отдельности?!

– Так удобнее. И риск повредить органы минимальный. Погодите, сейчас достану остальное, и сами все поймете... – уверенно освободив из грудной полости легкие, сердце и прилежащие к нему ткани, я оттянул образовавшийся комплекс и несколькими движениями ножа отделил его от позвоночника. Затем, ненадолго отвлекшись от пацанов, аккуратно вытащил уже все внутренности и, прижав нижний отдел кишечника, перехватил его ножом у самого основания. – Тут главное – не выдавить содержимое наружу. А то чуть не уследишь и окажешься по локти в самом что ни на есть...

– Буа-а-а! – продолжал надрываться отползший в дальний угол Петер.

– Вот и я о том же, – согласился с ним я и плюхнул комплекс на свободный уголок стола. Но несколько неудачно, потому что потекшая из рассеченных сосудов кровь мгновенно образовала немаленькую лужу, а от удара еще и расплескалась во все стороны кучей мелких брызг. – Опс... прошу прощения – все-таки не уследил.

– Ххе-е-е! – сдавленно закашлялся Петер, едва обернувшись и увидев эту картинку. После чего отвернулся снова и в третий раз склонился над оскверненным углом.

– Буа-а-а! – неожиданно поддержал его Грош и помчался украшать остатками обеда соседний угол. Более стойкие Верен и Шарк ошеломленно застыли, чувствуя, как по лицу стекают холодные тягучие капли, а потом переглянулись и, увидев целую россыпь багровых капель на коже друг у друга, судорожно сглотнули.

Я тем временем выхватил из лежащего на краю стола инструмента ножницы и, подробно комментируя свои действия, ловко вскрыл крупные сосуды, на внутренней поверхности которых, несмотря на немолодой возраст мертвеца, не нашлось ни единой жировой бляшки. Тщательно их промыл, плеснув водой из стоявшего внизу ведра. Затем, неожиданно заинтересовавшись, разрезал легкие, убедившись, что при жизни труп увлекался курительной травкой; бросив откромсанный оттуда кусочек все в то же ведро, убедился, что мужика не утопили; осмотрел почки, которые при внимательном изучении оказались немного сморщены и деформированы; наконец, перевернул комплекс на другую сторону, умело вскрыл сердечную сумку [Сердечная сумка – полость перикарда.], не особенно надеясь отыскать в сердечной мышце признаки плохого кровотока; затем вплотную занялся печенью... и именно тут обнаружил самую важную улику.

– Ага! Да наш жмурик скончался от банальной болезни под названием "недо-перепил"! – торжествующе ухмыльнулся я, оглядев чрезмерно большую, бугристую, бледно-коричневую печенку. – Невеселая у него была жизнь, однако! Но прикладывался к бутылке он явно не один год! Видите эти бугорки, парни?!

Однако ответа на свой вопрос не услышал. А когда недоуменно поднял голову от искромсанного трупа и обнаружил на полу уже не одно, а целых два неподвижных тела, рядом с которыми с болезненным стоном прощался с обедом стойкий Верен, то огорченно вздохнул и отложил окровавленный нож.

– Что ж, будем считать, что причина смерти установлена. Наверняка в пищеводе найдутся утолщенные вены, которые в неподходящий момент лопнули и дали массивное кровотечение... наиболее частую причину внезапной смерти запойных пьяниц и, наверное, самый простой ответ на вопрос мастера Ворга... [Речь идет о кровотечении из варикозно расширенных вен пищевода – действительно одной из самых частых причин смерти больных циррозом печени].

– Было бы неплохо, молодой человек, если бы вы все-таки закончили вскрытие, – внезапно раздался от двери надтреснутый голос. – У вас есть талант к моему предмету, но я хотел бы получить более веские доказательства, нежели ваши домыслы.

Осознав, что несколько увлекся, я повернулся к двери и, изобразив смущение, поклонился стоящему на пороге мастеру – невысокому, лысому и очень худому магу, который выглядел так, словно вот-вот рассыплется на части. Кожа у него казалась такой тонкой, что могла порваться от малейшего прикосновения, на кистях виднелись разбухшие, словно насосавшиеся крови пиявки, вены; морщинистое лицо выглядело отталкивающе, но спрятавшиеся в складках век глаза смотрели живо, цепко, совсем не по-стариковски. Несмотря на то, что их обладателю скоро должно было исполниться двести лет.

Мастер Гриндер Ворг был стар еще тогда, когда я в первый раз поступил в Академию Всеобщей Магии. Еще в те годы он много брюзжал, досадовал на расписание, ворчал на неумех-адептов, вечно портящих ему подсобный материал; забывал про лекции; бормотал что-то невпопад... но при этом даже Совет признавал, что второго такого целителя в Сазуле, да и, наверное, на всей Гинее еще не рождалось. Ворг был известен почти так же, как его королевское величество. О нем знали абсолютно все. И были точно уверены, что если есть на свете способ излечить ту или иную болячку, то мастер Ворг его непременно отыщет. А уже если даже он отказался от пациента... что ж, значит, пришло время оформить завещание. Только и всего.

Человек-легенда... уникальный целитель с изумительным, редчайшим по силе даром... "светлый", конечно же... но именно его, наряду с мастером Твишопом, я худо-бедно уважал. Такой маг был достоин искреннего восхищения. Хотя бы за то, что даже в таком почтенном возрасте он сохранил ясность ума. И за то, что в том процессе, по результатам которого преданных мне мэтров лишили дара, титула и силы, он один-единственный не постеснялся поддержать моего учителя и сохранить им хотя бы жизни.

– Добрый вечер, мастер Ворг, – уважительно поприветствовал я мага. – Прошу прощения. Я не заметил, как вы вошли.

– Продолжайте, – сухо велел "светлый", указав на труп.

Я послушно отвернулся и, вскрыв стенку желудка, из которого на покрытый кровью стол вылилось немалое количество темно-коричневой, почти черной жижи, развел руками.

– Я же говорил...

Чтобы окончательно уважить строгого старика, я расширил разрез, добравшись до пищевода, вывернул наружу его покрытые такими же взбухшими, как вены на руках у мастера, сосудами. Очистил их от сгустков уже свернувшейся крови и негромко добавил:

– Я был прав, мастер – это именно кровотечение.

– Неплохо, – скупо бросил от двери "светлый" и окинул меня с ног до головы внимательным взглядом. – Кто такой? Почему я вас впервые вижу?

– Первый курс, мастер Ворг. Это мой первый учебный день в Академии.

– Для первого курса вы слишком смышлены... имя? Род?

– Невзун, – улыбнулся я. – Вы вероятно, слышали о моем отце...

– Ах, вот оно что... – внезапно сощурился мастер. – Конечно. Теперь понятно, откуда у вас столь ровное отношение к трупам. Но мне нравится такой подход. Будем считать, что отработку я принял.

– Я могу идти? – удивился я, откладывая в сторону нож.

– Да. И заберите с собой... этих... – пренебрежительно указал он подбородком на стоящих у стеночки мальчишек. – В прежние времена мэтры уже до поступления знали, как отличить утопленника от удавленника. И не падали в обмороки при виде чьего-то распоротого живота. А нынче... тьфу да и только. Нет больше тех мэтров, которым я готов с уважением пожать руку. Но ваш отец был из таких. Один из последних. А скоро вообще никого не останется, если наше руководство не предпримет серьезных мер.

– Не могу с вами не согласиться, – кивнул я, деловито отмывая руки в ведре. – Но, насколько я заметил, определенные меры все же предпринимаются.

– Да разве это меры? – поморщился мастер и устало привалился к стене. – Вот вас, к примеру, сразу видно, что воспитывал настоящий некромант – вы дерзкий, нахрапистый, не боитесь запачкаться и продолжите отстаивать свое мнение даже тогда, когда все остальные будут против.

Я потупился.

– Отец вырастил вас упрямым и своенравным...

Интересно, откуда он узнал о моих подвигах?

– У ректора я спросил, – усмехнулся вдруг маг. – А еще у вас на лице все написано, молодой человек. Не умеете мысли скрывать. Совершенно.

Ну, это вы так думаете, мастер.

– Ладно, Невзун, проваливайте, – так же неожиданно улыбнулся мастер Ворг, показав редкие желтоватые зубы, а потом закашлялся. – Устал я сегодня... нет больше ни сил, ни времени. Даже на этих необразованных оболтусов. Поэтому приберите тут и тащите недоумков на улицу. Пусть проветрятся, пока не заблевали все вокруг.

Я нахмурился, уловив в голосе старого мага нескрываемое презрение, которое мне очень не понравилось, но он уже отвернулся и медленно поплелся прочь, шаркая ногами и бормоча себе под нос что-то неразборчивое. Старый он уже все-таки... столько даже чародеи не живут. А он еще как-то скрипит, борется, упрямо барахтается... совсем как Нич в свое время. Так что, наверное, некоторое самодурство ему простить можно. И даже раздражение при виде приходящих в себя "темных" вполне объяснимо. Но если их ничему не учить, они никогда не станут теми, кем могли бы. Если все время отворачиваться, мешая им совершенствоваться, то и новой "темной" Гильдии никогда не будет.

Хотя, может, он стал настолько стар, что просто не верит в лучшее?

Закончив с помывкой и стянув с себя испачканный фартук, я оглядел учебную комнату и поджал губы: уборка тут предстояла серьезная... давно не мытый пол, алые брызги на стенах, истерзанный труп на столе, вяло ворочающиеся адепты под ногами... интересно, заметит кто-нибудь, если я использую кое-что из старого арсенала? И не обидится ли старый мастер, если я чуть-чуть почищу ему вентиляцию? Впрочем, демоны с ним. Он не давал подробных указаний, а значит, моя фантазия почти ничем не ограничена... в пределах разумного, конечно. Так что плевать на все – уберусь с помощью бытовых заклинаний. А то там весь ужин пожрут, пока я занимаюсь всякими глупостями.

Поплевав на ладони, я решительно взялся за неприятное дело и едва не упустил момент, когда возле открытой двери бесшумно промелькнула уродливая тень. Убедившись, что старый коршун не потерял хватки и, несмотря ни на что, оставил поблизости наблюдателя, я усмехнулся и уже спокойно продолжил работу. Будучи полностью уверенным в том, что "светлый" магистр все-таки не изменил своим давним привычкам и до сих пор не оставлял учеников без пристального внимания.

Но разве меня это когда-нибудь останавливало?