Текст книги "Далия. Проклятая мечтой (СИ)"

Автор книги: Александра Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– И ты могла сказать "нет"? – Вела так проникновенно смотрит мне в глаза, что я непроизвольно ежусь. Не каждый менталист таким взглядом обладает.

– Это не та ситуация, когда мое мнение имело какое-либо значение. – Я отворачиваюсь к окну.

– И часто такое случается?

Я качаю головой:

– Нет.

– Ты так хорошо стала разбираться в его настроении?

– Кажется, да.

– Интересно… А о чем вы разговариваете?

– О разном. Темы для беседы всегда находятся. Правда, я периодически переживаю из-за нашей разницы в возрасте, тогда непринужденность из общения пропадает.

– Эффект сороконожки – все идет отлично, пока не задумываешься, – хихикает подруга. – А на сколько он тебя старше?

– Ему почти восемьсот.

Вела качает головой, поразившись цифре.

– Да, это серьезнее, чем когда я узнала, что Давиду тридцать с хвостиком, а проживет он до ста двадцати.

– Вот и я о том же.

Подруга ловко спрыгивает с подоконника.

– Не бери в голову! Давай-ка вернемся обратно.

В столовой я плотно закрываю дверь на кухню. Теперь Лита нас точно не услышит.

– Ты знаешь, что она тебя боится?

– Знаю, – безразлично откликается Вела.

– И знаешь почему?

– Знаю. Она понапридумывала себе всяких ужасов еще до нашей первой встречи. Разубедить ее не представляется возможным, поэтому я просто стараюсь как можно меньше с ней общаться.

– А ты пробовала не смотреть сквозь нее, когда разговариваешь? – поддеваю подругу.

– Видение, – она в ответ разводит руками.

В холле в слышны голоса Давида и его собеседника, доносящиеся из гостиной.

– Вы не хотите, чтобы Далия представила вас нашим родителям?

– Да, я планирую попросить ее об этом знакомстве, но чуть позже. И давайте перейдем на "ты", мы ведь не на рабочей встрече.

Внутри все неприятно сжимается. Зачем он так говорит про знакомство с родителями? Можно подумать, у нас на самом деле есть какое-то будущее. Настроение стремительно падает.

Оказавшись в пределах видимости Эмиля, замечаю, как он сразу же настораживается:

– Что случилось?

Я качаю головой и сажусь в кресло рядом с ним. Эльф продолжает сверлить меня внимательным взглядом, это и заставляет снизойти до развернутого ответа:

– Взгрустнулось, знаешь ли. Скоро уже придется уходить.

– Почему? – Эмиль поворачивается всем корпусом в мою сторону.

– Еще пара часов, и Дом зеркал закроется для посещений, – довожу до его сведения очевидный факт.

– Ты взяла с собой платок, который сделал для тебя Леавиль?

– А разве с его помощью можно путешествовать между мирами? – сразу же понимаю, к чему он клонит.

– Почему нет? Принцип-то один, – пожимает плечами Эмиль.

– Правда? Ну, тогда все в порядке.

Воцариться тишине в комнате не дает Вела:

– Давид, а что это ты такой сосредоточенный?

– Решаю моральную дилемму, – брат вдумчиво изучает стену позади нас с Эмилем.

– И в чем она заключается? – Вела изменяет своему любимому дивану и устраивается на подлокотник кресла, где сидит Давид.

– Можно я отвечу на этот вопрос? – просит разрешения Эмиль.

– Попробуй, – с усмешкой соглашается братец.

– С одной стороны ты чувствуешь себя ответственным за сестру. С другой стороны совесть не позволяет лезть в мои воспоминания, потому как тебе уже стало ясно, что я надел экранирующий амулет, а это означает вежливую просьбу не смотреть. Однако существует еще один момент. Поскольку я пришел в ваш мир с защитой, значит, мне есть, что скрывать. Вот тут твой кодекс дает тебе безграничный простор для деятельности.

Давид кивает. С его лица так и не сходит насмешливое выражение.

Разговор зашел на такую тему, что я не знаю, как его вернуть в более мирное русло. К счастью, Вела знает:

– О, про такие амулеты я впервые слышу! А как вообще они все действуют? Для меня принцип их работы до сих пор больше похож на магию в человеческом понимании, а это совершенно не вписывается в концепцию мироздания, изложенную Сорадом.

– Отчего же? – возражает Давид, переводя взор на девушку. – Как раз наоборот. Амулет – это сила мысли в чистом виде, привязанная к какому-либо предмету.

– Интересно, – задумчиво произносит Вела.

– Хочешь себе приобрести парочку? – улыбаюсь я.

– Мне без надобности, – отмахивается Вела.

– Вела, а почему вы сейчас здесь, а не во Фьорде? – задаю давно мучавший меня вопрос.

– Вызывал совет, – коротко отзывается она.

– Кстати, как продвигается поиск тридцать первого члена совета? – Эмиль не упускает возможности добыть интересующую его информацию.

– Они его уже нашли, – признается Вела.

– И что же он?

На этот раз отвечает брат:

– Он думает.

Эмилю достаточно пары секунд, чтобы понять ситуацию.

– Так эту должность предложили тебе?

– Да.

– И почему ты до сих пор не согласился? Неуверен в своих силах?

О, вот и пришло время моих "любимых" наводящих вопросов. Впрочем, Давид реагирует на них вполне спокойно.

– Сейчас у меня есть более важное дело.

– Какое же?

Вела закатывает глаза, прежде, чем Давид произносит хоть слово.

– Мне нужно быть рядом с супругой, – братец игнорирует мою подругу самым возмутительным образом и с самым невозмутимым видом.

– Что-то лучилось? – продолжает допытываться эльф.

– Уже давно все в порядке, но кое-кто не хочет это признать, – подруга спешит озвучить свое мнение по данному вопросу.

– Пока Сорад не скажет, что тебя можно оставлять одну, тебе придется потерпеть мое общество, – Давид говорит спокойно, но с легким намеком на сарказм. Становится понятно, это он произносит уже не в первый и даже не в двадцатый раз.

– Ах! Я даже не представляю, сколько еще смогу выносить твое присутствие рядом! – патетически восклицает Вела. Для большего эффекта не достает лишь горестно заломленных рук.

Мы с Эмилем смеемся, глядя на это представление. Давид улыбается и тоже смотрит на Велу. От такого взгляда у меня мурашки бегут по коже, есть в нем что-то пугающее. Нет, не так. Он оставляет странное ощущение безысходности.

Появившаяся в дверях Лита прерывает мои терзания и веселье остальных.

– Ужин готов, – приглашает нас к столу мельва.

Платок на этот раз выбирает конечным пунктом путешествия гостиную, а не спальню. Наше с Эмилем появление сопровождается громким визгом Элини, которая как раз наводила порядок в комнате, точнее убирала мои вещи с дивана. В итоге помимо неподобающего приветствия хозяина дома, девушка роняет пакеты, и их содержимое в живописном беспорядке оседает на диване и ковре.

Молча созерцаю получившееся безобразие, только стараюсь дышать глубоко и ровно. Мои усилия не остаются незамеченными.

– Тише. Элини сейчас все уберет. – Руки Эмиля, до того спокойно лежавшие на моих плечах, сжимаются сильнее. За этим следует поцелуй в макушку.

И эльфийка действительно начинает все убирать. Вернее складывать одежду обратно в пакеты, аккуратно сворачивая, почти как было. Должна отметить, делает она это очень проворно. Похвальная расторопность, только есть одно "но"!

– Элини, будь добра, объясни мне смысл своих действий.

Девушка вскидывает голову, но встретившись со мной взглядом, отворачивается и краснеет. Разумеется, она молчит.

– Их же все равно необходимо постирать.

Я подхожу к замершей эльфийке и забираю у нее пакеты. Возле двери в спальню слышу, как Элини еле слышно шепчет:

– Ваша светлость, я не хотела… простите.

– Считай, что в моих комнатах ты сегодня уже убралась, – голос Эмиля лишен каких-либо эмоций.

Я методично складываю вещи, большая честь из которых только что столь удачно сыграла роль половых тряпок, в корзину с грязным бельем. На четвертом по счету предмете одежды слышу, как Эмиль остановился на пороге гардеробной. Не оборачиваясь, задаю ему вопрос:

– Ты не можешь ее уволить? Без скандала, даже с хорошими рекомендациями, или как у вас принято… Я довольно терпеливая, но это уже невыносимо. С ней постоянно что-то происходит, и она постоянно попадается мне на глаза!

Я поворачиваюсь к эльфу. Он опирается на косяк и, улыбаясь, смотрит на меня. Я чувствую, как теплеют щеки, поэтому спешу вернуться к прерванному занятию.

– Впрочем, я все равно скоро перееду отсюда, так что разбирайся со своей прислугой сам.

Весь мой запал схлынул, и сейчас мне отчаянно стыдно за нелепую и неуместную вспышку.

– Раньше я не замечал за Элини подобного поведения. Возможно, все дело в тебе.

– Во мне?! – возмущаюсь, застыв с протянутой над корзиной рукой.

– Да. Ты пугаешь бедную девушку до дрожи, – замечает Эмиль.

Удивительно, но всего несколько часов назад я обвиняла Велу в том же самом.

– С чего бы это? – фыркаю насмешливо и продолжаю свое занимательное дело.

– Не знаю, но это факт.

Все. Пакеты опустели.

– Думаю, я смогу с этим жить, – я оборачиваюсь к мужчине. Он улыбается. – Что тебя веселит?

– Это не веселье, а радость, – уточняет Эмиль.

– И в чем же причина?

– Каждый раз, стоило мне к тебе прикоснуться, я ощущал себя маньяком из-за твоей реакции.

– Видимо, ты заставал меня врасплох – пытаюсь как-то объяснить свое поведение.

Эмиль поднимает брови. Да, маленькую сценку, разыгранную только что для Элини, я тоже не могла предвидеть, но дергаться не стала.

– Или я просто привыкла.

– Выходит, теоретически ты не против?

Я хихикаю:

– Боязнь прикосновений является одной из фобий, а мельвы ими не страдают.

Эмиль кивает головой, принимая мои слова к сведению.

С вещами я закончила и хочу покинуть гардеробную, но Эмиль не двигается с места, продолжая загораживать проход.

– Тебя что-то тревожит на протяжении всего вечера. И тому несколько причин. Может быть, поделишься со мной?

Я стою очень близко от Эмиля, и мне приходится запрокидывать голову. Не люблю это. В таком положении мне действительно хочется поведать ему обо всех своих переживаниях и тревогах, а также о планах, мечтах, мыслях…в общем, обо всем. И что-то мне подсказывает, он знает про этот эффект. Всякий раз, когда намечается серьезный разговор, он или сам подбирается ближе, или я, поистине волшебным образом, оказываюсь на таком вот расстоянии как сейчас.

– Далия, – зовет Эмиль негромко, заставляя мои мысли вернуться в нужное ему русло.

Про обещанное моему брату знакомство с родителями я говорить не стану. Лучше поделюсь опасениями на счет самого братца.

– Меня тревожат Вела и Давид.

– Почему? Мне показалось, у них все хорошо.

– Ты не знаешь моего брата. Он очень ответственный, а когда дело касается важных вещей – гиперответственный.

– Это ты сейчас намекаешь на его нежелание принимать членство в совете Ямеля.

– Именно так. Давид, которого я знала, согласился бы, не раздумывая.

– Ты уверена? – Мужчина задумчиво трет подбородок.

– Абсолютно, – горячо заверяю я. – Если что-нибудь не сложилось бы в дальнейшем, ему просто нашли бы замену, а так… Складывается ощущение, будто у него нет времени, и весь его остаток он хочет провести рядом с Велой.

Эмиль удивленно приподнимает брови:

– Какие странные у тебя фантазии.

– Ты хочешь сказать, мои переживания совершенно беспочвенны?

– Абсолютно, – Эмиль передразнивает мой недавний тон и даже мимику. В его исполнении это выглядит очень забавно, вызывает улыбку. – Иди ко мне.

Он раскрывает объятья.

– Ты ведь сказала, что уже привыкла.

Я делаю два последних шага ему навстречу и утыкаюсь носом в рубашку. Запахи гвоздики и дождя щекочут обоняние. Сильные руки крепко обнимают и дарят тепло, и желания ускользнуть от него отсутствует совершенно.

– Все будет хорошо, – шепчет Эмиль. – Скоро ты избавишься от своего проклятья, и все будет хорошо.

Как же мне хочется, чтобы это было правдой, чтобы все вновь стало, как прежде. Только, какой бы наивной я ни была, мне ясно – к прежней жизни нет возврата. Родители вполне счастливы вдвоем, и вновь обременять их своим присутствием неправильно. У Давида появилась Вела, и этим все сказано. А я…у меня, скорее всего, пройдет эта патологическая тяга к хранилищам, и не будет даже книг.

Глазам становятся горячо, я их крепко зажмуриваю, но поздно – слезы текут по щекам.

– Ну вот… – раздается над головой протяжный вздох.

Мгновение спустя, Эмиль подхватывает меня на руки и выносит из гардеробной. Он идет к кушетке. Я помню, плакать, сидя у него на коленях, очень удобно.

18-ый день 16-го месяца

Вечером Эмиль организовывает приятный сюрприз. Он встречает меня при выходе из библиотеки и приглашает на ужин в ресторан. По прошествии двух часов, сытая и довольная сижу напротив эльфа, с удовольствием слушая захватывающий рассказ о встрече с тем самым графом, любителем экранирующих амулетов. Я улыбаюсь и изучаю великолепный вид на Королевскую библиотеку. Интересно, откуда взялось такое название?

– Почему библиотека называется Королевской, если в Эль империя? – стремлюсь удовлетворить свое любопытство сразу же после того, как Эмиль заканчивает историю.

Он бросает короткий взгляд на здание и объясняет:

– Это сокращение от старого названия – библиотека Короля Северных гор. До того, как император объединил все земли, наши территории были поделены на отдельные королевства. Кстати, эти названия остались в титулах. Каждый уважающий себя правитель имел собственную библиотеку, да и знатные эльфы собирали коллекции книг. Поскольку между собой владения большую часть времени воевали, все эти собрания повергались риску быть уничтоженными. С некоторыми именно так и случилось. Ты не представляешь, сколько редких фолиантов на сей день безвозвратно утрачено. Когда Остас Лирей пришел к власти, он специальным указом назначил главной библиотеку своего королевства, как самую обширную и хорошо защищенную. Этот же указ обязал предоставлять туда копии всех выпускаемых изданий. Ну а, если по каким бы то ни было причинам, количество особо ценных книг в империи сокращается до трех, одну из них изымают. Исключения не делаются даже для частных библиотек. Владельцу предоставляют копию и компенсацию. Порой находятся добровольцы, жертвующие книги безвозмездно.

С трудом представляю, как можно расстаться с редким изданием еще и безвозмездно.

– Как же выбирают этих счастливчиков? Неужели жребий бросают?

– Именно так, – соглашаясь, кивает Эмиль, – чтобы не было обидно.

Как-то сомнительно полагать, будто никто ни разу не обиделся.

– Еще есть вопросы, способствующие ликвидации пробелов в твоих знаниях?

– Это сарказм? – уточняю я.

– Нет. Мне приятен твой интерес к истории моего народа. И вдвойне приятен тот факт, что я могу этот интерес удовлетворить.

– В таком случае, у меня есть вопрос.

Эмиль делает неопределенный жесть рукой, словно говорит: "Я тебя слушаю". Я не заставляю себя долго упрашивать:

– На последнем осеннем балу в Ямеле я встретила эльфа, который представился, как посол от двора Владыки Северных гор. Почему он не сказал, что является послом императора?

Мужчина откидывается на спинку стула. Насколько я успела уже изучить, это означает длинную и захватывающую лекцию.

– Ты представляешь размеры нашего государства? – начинает он явно издалека, вызывая своим вопросом из глубин моей памяти призраки давних уроков.

– Насколько мне известно, ваша планета больше Ямеля. Материк, который занимает империя, также превышает размеры нашего, и почти весь он заселен эльфами. Так что ваша страна огромна.

– Пусть будет так, – улыбается Эмиль. – Весь континент за исключением откровенно гиблых мест с давних времен был поделен на королевства. В империю вошли тридцать четыре из них, хотя могли бы и все тридцать девять, но пять правителей категорически не согласились с идеей потерять независимость и влияние. В итоге они потеряли все.

– Все?

– Их просто стерли с лица нашей земли. Там, где когда-то находились эти страны сейчас леса, степи, озера, одним словом, нетронутая природа.

Я настолько потрясена, что просто замираю на месте. Эмиль это замечает.

– Позволь мне закончить рассказ.

Медленно киваю. Я не уверена, что хочу узнать продолжение. В памяти всплывают слова о "головах с плеч", а мне об этом очень неприятно слушать… Впрочем, я уже кивнула, и Эмиль продолжает лекцию:

– Королевство Северных гор изначально являлось одним из самых крупных, что всегда предполагало довольно трудную работу по поддержанию на его территории мира, порядка и жизни в целом. А теперь представь себе, что нужно управлять территорией в двадцать раз большей. Выполнять такое в одиночку никому не под силу. Поэтому фактически все короли, из тех, что выжили, конечно, лишились только своих громких титулов, поменяв их на более скромное звание Владык. Теперь у нас единая валюта, единые законы. Нет непрекращающихся междоусобиц, грызни за власть или за какую-нибудь древнюю груду камней, которая веками стояла в приграничной зоне никому не нужной, а тут внезапно вызвала к жизни собственнический инстинкт у обоих правителей, сидящих на тронах сопредельных стран. Если раньше путешественник на чужой земле решался провести какие-нибудь праздничные ритуалы, принятые в это время на его родине, он вполне мог лишиться за это жизни. Сейчас никто не запрещает развивать собственную культуру, складывавшуюся веками. И существует еще один несомненный плюс: если где-то возникают проблемы, решают их сообща.

– И почему же эти пять королевств сопротивлялись? – удивляюсь я, немного оттаяв после повой порции информации.

– Их правители не умели слушать и судили других по себе, они просто не поверили тому, что им обещали и продолжали вести себя крайне агрессивно, – охотно поясняет Эмиль. – Теперь переходим непосредственно к послам. По традиции каждый Владыка предоставляет от своего двора в дипломатическую делегацию Эль одного представителя, и у императора в этом вопросе прав не больше, чем у остальных.

С послами все понятно, и сама концепция государственного устройства в Эль прояснилась, остался лишь один нюанс:

– Получается, теперь у вас все тихо и спокойно, никто больше не возражает и не выказывает недовольства. Так?

– После того, как все убедились, что они получили обещанное, страсти поутихли. С самого сотворения нашего мира, единственной глобальной проблемой эльфов были войны. Сейчас же правитель десять раз подумает, так ли ему нужен кусок земли у соседа, стоит ли он его жизни и жизни его подданных. Он знает, если пойдет войной на кого-то, то вся мощь империи обратиться против него. Поэтому те, кто все же не могут умерить свои территориальные аппетиты, скрупулезно изучают старинные книги и пытаются решить этот вопрос цивилизованным образом, то есть через суд. Это процесс долгий, нудный, но безопасный.

– Разве королевства не смогут договориться за вашей спиной? – Не верю в подобное простодушие, он ведь сам говорил про лицемерие и другие "прекрасные" черты эльфов.

– А вот это уже моя работа, – улыбается Эмиль и отпивает из своего бокала.

Тут же прикусываю язычок. Дальше расспрашивать не стоит. Меньше знаю – дольше проживу.

Эмиль опустошает свой бокал.

– Почему ты не пьешь вино? На вечере у леди Траэль ты себе в этом не отказывал.

– Да, и теперь знаю, чем заканчиваются подобные эксперименты.

– И чем же они заканчиваются? – я сбита с толку.

– Ты задаешь мне вопросы, а мне хочется на них отвечать.

Более странного объяснения мне не приходилось слышать.

– А тебе хочется казаться загадочным? – ехидничаю я. – Можно подумать, ты проболтаешься о том, чего мне знать не следует.

– Нет, конечно. Просто сам факт, что желание отвечать вообще появляется, вызывает неоднозначные эмоции, – признается Эмиль.

– Что же плохого случится, если я буду больше о тебе знать.

– Вполне вероятно, ты скоро покинешь мой дом, – невпопад произносит Эмиль.

– Думаешь, я буду выбалтывать твои тайны каждому встречному?

– Нет, я так не думаю.

– Тогда в чем проблема? Вспомни мои истории. Среди них были и глупые, и забавные и нелепые, но все они дали мне опыт, который сделал меня такой, какая я есть. Они помогают тебе прогнозировать мое поведение. Я же вынуждена полагаться только на интуицию, благо, как выяснилось, она у меня есть.

– Образ, созданный по моим рассказам, отличается меня в жизни? – мужчина всем своим видов выражает крайнюю заинтересованность в ответе.

– Это две совершенно разных личности, – подтверждаю я. – Ты не представляешь, каким шоком для меня было узнать, что твои родители заключили брак по взаимной любви. Хотя это помогло мне объяснить некоторые твои действия и поступки.

– Считаешь, мне нужно делиться с тобой глупыми, забавными и нелепыми воспоминаниями из своего прошлого?

Я устало провожу рукой по лбу. Вот вроде бы умный, взрослый, опытный, но такой…

– Эмиль, все наши беседы, если не каждый раз, то через раз, сводятся к одному и тому же и напоминают сеансы психоанализа, мне о них Вела рассказывала. В сотый раз повторяю, все зависит от того, чего ты хочешь от меня. В самом начале нашего знакомства ты заявил о своей готовности поддерживать дружеские отношения, если это правда, то такие истории и в самом деле не помешают. Может быть, мы разный смысл вкладываем в слово дружба?

– Разный, – подтверждает мои опасения Эмиль, но тут же уточняет, – но я помню, чего ты ждешь от нее.

– Хорошая память это прекрасно, – хвалю я эльфа, – но при этом ты не стесняешься признаться, что жил во времена страшных репрессий, но переживаешь, когда я узнаю о любящих родителях.

Мужчина отводит взгляд после этих слов.

– Эмиль, ты говорил, будто я тебе интересна. Так вот, ты мне тоже интересен, и я очень хочу узнать тебя настоящего, пусть и считаю в глубине души эту идею сумасшествием.

– Надо полагать, не из-за того, что я страшный и ужасный, а из-за какой-то глупости вроде возраста, – ворчит он, все еще глядя в сторону.

Меня внезапно осеняет.

– Кажется, я поняла, какие шаги нам следует предпринять для облегчения взаимопонимания.

После этого заявления я вновь становлюсь центром внимания эльфа:

– Внимательно тебя слушаю.

– Я вполне адекватно оцениваю тебя, как специалиста на занимаемой должности, но также мне известно, что пока я не совершу проступок, попадающий под твою юрисдикцию, опасаться нечего, поэтому тебе стоит прекратить рассказывать мне сказки про то, какой ты страшный и ужасный. Я же попытаюсь изменить отношение к нашей с тобой разнице в возрасте.

– Договорились. – Эмиль поднимает свой бокал и салютует мне.

Такой тост приходится мне по душе.

Часы показывают двенадцать двадцать три, когда я выхожу из спальни, для совершения ежедневного ритуала заполнения дневника. В гостиной моим глазам предстает удивительная картина. Эмиль сидит в кресле и держит в руках раскрытую книгу. Таким задумчивым и умиротворенным я его никогда прежде не видела. Сейчас эльф бесконечно далек от образа монстра, созданного молвой. Эмиль настолько погружен в чтение, что не сразу замечает мое появление. Только когда я оказываюсь рядом, он резко вскидывает голову. Такое впечатление, будто эльф даже не слышал шагов.

– Я за дневником, – в подтверждение своих слов открываю заветный ящичек стола, расположенного как раз рядом с креслом, где сидит Эмиль.

Пока вожусь с замком, ощущаю недовольный взгляд мужчины: неизменная реакция на очередную земную пижаму. Сегодня у Эмиля хватает выдержки, чтобы сдержать свое возмущение по поводу попрания эстетических чувств. С улыбкой вспоминаю сцену, устроенную им в первый раз. Однако стоит мне выдвинуть ящик, улыбка быстро гаснет. Несколько секунд я просто изучаю гладкое деревянное нутро, потом провожу нему ладонью, не доверяя собственным глазам. Только после того, как рука подтверждает вердикт зрения, я сообщаю Эмилю новость:

– Он пропал.

Реакция мужчины меня удивляет. Он произносит короткую фразу на эльфийском, состоящую из незнакомых мне слов, если не считать предлогов и нескольких союзов, конечно. Второй раз за месяц я сталкиваюсь с подобным казусом. Ладно русский, но эльфийский-то я должна знать в совершенстве!

– Эти твои так называемые пижамы, совершенно выбивают меня из колеи, – Эмиль переходит на общедоступную речь и поднимается во весь свой немалый рост, нависая надо мной. Он отводит в сторону мои руки, мешающие ему дотянуться до ящиков. Устранив препятствие, мужчина открывает один из них и извлекает оттуда… мой дневник. – Держи.

В совершенном шоке забираю протянутую мне тетрадь.

– Я его не читал, – сразу предупреждает Эмиль. – Извини, задумался и пропустил время, когда его следовало положить на место. Потом, увидев тебя в очередной милой пижамке, совершенно растерялся.

Я киваю, принимая странное объяснение.

– Мне понятно, почему его не оказалось в моем ящике. Теперь же, будь любезен, растолкуй, как он оказался в твоем. Только давай сразу договоримся, что ты не станешь умалять мои умственные способности и оскорблять меня ложью.

– Хорошо, – быстро соглашается с моей просьбой Эмиль, видимо, почувствовал в моем предложении возможность отделаться малой кровью.

Я заметила, мои истерики выбивают его из колеи надежнее моих же спальных костюмов. Нежность, доброта, забота и сострадание не те чувства, которые ему нравиться демонстрировать, а вот поделиться подробностями очередного своего коварного плана – легко!

– Может быть, присядем? – проявляет учтивость Эмиль.

– Спасибо, я постою.

– Надеюсь, ты не будешь возражать, если я…

– Нет, конечно, – перебиваю эльфа и даже жестом указываю на кресло, недавно им покинутое. В голове мелькает мысль: так душить будет удобнее… Ужас, о чем я думаю! Максимум, на что мне хватит сил, – это ударить дневником его по голове… Ну вот, кажется, опять не то.

Тем временем Эмиль вольготно устраивается в кресле. Он вытягивает ноги и переплетает пальцы на затылке. В просторной комнате сразу становиться как-то тесновато. Я крепче стискиваю дневник и прижимаю его к груди. Я готова выслушать исповедь этого комбинатора, и он не заставляет себя долго ждать, но начинает, как водится, издалека.

– Иногда меня посещают идеи, от которых, если поразмыслить логически, стоило бы отказаться, но я давно привык к ним прислушиваться. Именно так и вышло с твоим дневником. Когда я узнал о его существовании, мне подумалось, что неплохо бы сделать копию. Тридцать первого числа прошлого месяца твой дом посетил один из моих сотрудников. Он произвел замеры, изучил материал, сделал копии нескольких страниц со свежими записями. К счастью, ты выбрала одну из тетрадей, купленных тобой в Эль. Приобретение это ты совершила довольно давно, но на складе нам удалось добыть одну из той партии. Поскольку писала ты по-эльфийски, это несколько облегчило задачу. Основной проблемой оказалась подделка твоего подчерка, но, благо, в моем отделе хватает специалистов с разными умениями. В общей сложности, на создание копии, которую сегодня выкрали, ушло четыре дня.

Представляю, какой сюрприз ожидал бы злоумышленника, попади ему в руки оригинал. Шантажировать герцога глупо и чревато, мягко говоря, большими неприятностями, а вот подбросить пищу для размышлений столичным сплетникам – совсем другое дело. Не хочется даже думать, сколько я проживу, если организатор кражи из Королевской библиотеки, наградивший меня проклятьем, узнает правду о затеянной Эмилем мистификации.

– Кто сочинял записи? Твой сотрудник?

– Нет. Я обратился за помощью к скучавшей баронессе Авен. Предложил ей поработать на благо империи и попрактиковаться в эпистолярном жанре, поскольку имел возможность по достоинству оценить одно из ее творений подобного рода.

Я смотрю на Эмиля в немом изумлении. Пытаюсь сказать, хотя бы слово, но мысли постоянно перескакивают с одного на другое.

– Я понимаю твою растерянность, но уверяю, впечатление, которое производит на окружающих леди Авен, во многом расходится с реальным положением дел. Папенька Мелиссии неспроста закрывает глаза на все ее выходки. Эта дама необычайно умна. Финансами семьи она заинтересовалась лет в пятнадцать. К своему тридцатилетию девушка добилась притока денег не только от земель, находящихся во владении, но и от семейного дела, фактически ею же и организованного. Большую часть из этих пятнадцати лет она потратила на уговоры родителя поменять кое-что в управлении хозяйством, и, собственно, заняться производством. Еще через пять лет увещеваний леди Авен прибрала к рукам весь семейный капитал, а уже спустя десять лет их состояние стало одним из самых больших в империи. Хочу заметить, изначально оно было более чем скромным. Видя такие успехи, отец леди Авен даже отказался от титула, сделав ее главой рода. Сейчас Мелиссии восемьдесят, и за годы управления семейным делом, она успешно избавилась от всех своих конкурентов, причем исключительно законными способами. Она вообще к закону относится очень трепетно. Несмотря на многочисленные сомнительные знакомства, ей хватает ума не ввязываться ни в какие авантюры, могущие иметь фатальные последствия. Единственный спорный момент – это ее специфическое отношение к морали, но это дело вкуса.

Внимательно слушаю краткий пересказ биографии баронессы. Ее успехи в делах производят ошеломляющее впечатление, но замечание про моральный облик заставляет насторожиться.

– Тебе не кажется, что в этом специфическом отношении и заключается проблема? Если я правильно помню, она сумела расписать на нескольких листах мысль, умещающуюся в паре предложений. Такой… энтузиазм несколько смущает.

– Я попросил ее особо не усердствовать. Она меня поняла. Леди Авен вообще на редкость понятливая дама, когда это действительно важно.

Не сомневаюсь, он прекрасно знает эльфов, которых привлекает к работе. Высокий профессионализм и способность предугадывать любые мелочи не могут не вызывать восхищение, но на душе остается неприятный осадок. За моей спиной опять проворачивались какие-то комбинации, а меня в известность поставить никто нужным не посчитал.

Отворачиваюсь к окну. Меня возмущает его уверенность в том, что я приму эту ситуацию как должное. Эмиль расслаблен и спокоен, он абсолютно в этом уверен… Ну что же, его ждет сюрприз.

Облегчение постепенно уступает место менее приятным чувствам. Эльф чувствует смену моего настроения и садится в кресле нормально.

– Далия, – зовет Эмиль, я лишь киваю в знак того, что слушаю. В данный момент мне гораздо интереснее изучать орнамент на портьерах, чем смотреть на него. – Я придумал этот трюк с дневником еще до того, как ты озвучила мне свои претензии по поводу моего обращения с тобой.

– Не претензии, а пожелания, – поправляю я и все же поворачиваю голову, чтобы посмотреть ему в лицо. – Но после ты мог поставить меня в известность.

В ответ на мой укор он опускает глаза.

– Вероятность того, что копия пригодиться, была ничтожно мала…

– Однако каждый день ты исправно менял тетради, – я перебиваю его, не дав возможность высказаться до конца.

Эмиль внутренне закрывается, отгораживается от меня. Почти физически ощущаю это.

– Считаю дальнейший разговор на эту тему бессмысленным. Я поступил так, как посчитал нужным. Если хочешь, могу извиниться перед тобой.