Текст книги "Сборник "Круг Земель""

Автор книги: Александр Зорич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 92 (всего у книги 92 страниц)

7

Нефритовая Гостиная была гордостью Наг-Нараона. Хармана любила повторять, что для того, чтобы дать в ней толковый ужин с должным количеством мясных блюд, нужно умертвить четырех кашалотов. Герфегест же, пребывая в плохом расположении духа, любил поправить свою супругу. Мол, и двух кашалотов хватило бы, чтобы заставить мясом все столы. Да и тех двух, добавлял Герфегест, было бы невозможно доесть, не созвав всех слуг и охрану.

«И вообще! – восклицал Герфегест, – когда ты видела, дорогая, чтобы кто-то ужинал в Нефритовой Гостиной?»

При Стагевде в центре Нефритовой Гостиной находилось возвышение, где располагались два трона – его и Харманы.

Когда Герфегест десять с лишним лет назад был провозглашен новым Хозяином, он приказал перестроить Нефритовую Гостиную, чтобы ее вид не напоминал Гамелинам о резне, которую «проклятый Конгетлар» учинил тогда среди Сильнейших.

Тронное возвышение убрали. На его месте было устроено разомкнутое каре роскошных столов. Предполагалось, что на левом и правом крыльях каре будут размещаться по шесть Сильнейших Дома. А за центральным столом, соединяющим крылья, должны восседать Хозяева: Хармана и Герфегест.

Таким образом, Хозяева по-прежнему занимали выделенное положение. Но отныне эта выделенность достигалась не посредством возвышения, которое вольнолюбивый Герфегест в свое время заклеймил «тираническим».

Сильнейших никогда не потчевали в Нефритовой Гостиной, потому что предназначалась она для решения головоломных вопросов, требующих предельного внимания и исключительной ясности мысли. Чему поедание деликатесных кашалотов, как известно, не способствует.

Но сейчас все было совсем иначе.

Во-первых, Сильнейших в Гостиную не пригласили и приглашать не собирались.

Во-вторых, добавился четвертый стол. Таким образом, каре замкнулось.

В-третьих, столы были хлебосольно уставлены напитками и яствами, значительно превосходящими четырех кашалотов по совокупной вкусности и сытности.

И, в-четвертых, Герфегест с Харманой не заняли своих привычных мест.

На троне Герфегеста сидел Элиен. На троне Харманы – Элай.

Слева от них расположились Шет окс Лагин и Октанг Урайн. Справа – Герфегест и Хармана.

Четвертый стол был сервирован на двоих, но седьмой и восьмой едоки пока отсутствовали. Кому же назначено занять свободные места?

Ни прислуги, ни стражи в дверях. Из хрустального яйца под потолком струился мягкий свет.

8

– Итак, нас шестеро, – сказал Элиен, когда они осушили кубки.

Шет пил гортело. Урайн из братской солидарности – тоже. Остальные предпочли вино.

– Все вы прочли Скрижали, которые начертал непостижимый рок моей рукой. Есть ли среди вас те, кто сомневаются в достоверности Скрижалей?

– Нет, – ответила Хармана.

– Нет, – покачал головой Герфегест.

Элай промолчал.

– Не я, – улыбнулся Шет.

– Нет, Хумме… – Урайн осекся. – Нет, конечно! Я с самого рождения не сомневался в том, что мне назначена власть над миром.

– И небытие в Диорхе как венец преуспеяния, – ехидно добавил Герфегест.

– Небытие? – насмешливо переспросил Урайн. Он звонко хлопнул в ладоши и заметил:

– Если тебе достанет смелости утверждать, благородный Хозяин Гамелинов, что хлопок моих ладоней прозвучал из небытия – пожалуйста. Но найдутся ли те, кому достанет глупости с тобой согласиться?

Шет окс Лагин прыснул со смеху. Взяв пузатую хрустальную склянку с гортело, он налил Урайну и себе по второй.

– Послушай, Элиен, – Герфегест, по всему было видно, начинал злиться. – Я вижу четвертый стол, за которым пустуют два места. Имена этих двоих гостей пока не названы. Пусть. Но, по-моему, среди нас есть и один лишний. Имя ему – Октанг Урайн!

Сказав так, Герфегест вскочил на ноги. Над столом блеснул клинок Стагевда.

– Спрячь. Меч. В ножны, – делая веские паузы после каждого слова, приказал Элиен.

– Но почему?! – в голосе Герфегеста смешались в невиданный яд мольба и ярость. – Почему?! Ты боишься уничтожить Длань, Уста и Чресла Хуммера, ибо вслед за тем погибнет одна-единственная женщина? Но ведь мы же все знаем, что жизнь Урайна стоит сотен тысяч человеческих жизней! А быть может – и всего Круга Земель! Ты это знаешь как никто другой! Убьем его – и покончим с войной навсегда! Убьем – и Третий Вздох Хуммера прекратится. Наши дети и внуки будут счастливы, как был счастлив ты в мире умиротворенных стихий, без кутах и хушаков!

– Спрячь меч в ножны, – повторил Элиен. – И знай: я не был счастлив в свои двенадцать лет. Мне до обмороков, до судорог нравилась пятнадцатилетняя дочь одного из жрецов Фратана. Но она уже была назначена в жены другому мальчишке, сыну столичного градоначальника. Таким несчастливым, как в свои двенадцать, я не бывал более никогда.

Герфегест в сердцах грохнул гардой меча об оковку ножен и, налив себе полный кубок вина, залпом осушил его. Затем он нехотя сел обратно и упер подбородок в кулак.

В этой позе Хозяин Гамелинов намеревался окаменеть по меньшей мере на час.

– Я отвечу тебе, Герфегест, отвечу. И обида уйдет из твоего сердца.

Элиен поднялся с трона Хозяина Гамелинов и отправился мерить шагами Нефритовую Гостиную, неторопливо обходя каре столов. Это было грубым нарушением этикета в первую очередь по отношению к Хозяину Гамелинов. Но коль скоро само мироздание преступило свои законы в год Тайа-Ароан, значит, это позволительно и Элиену, Звезднорожденному.

Так думали все, кроме Элиена.

Элиен полагал иначе. Во-первых, он, как свел, привык говорить стоя (скажем, на дворцовом балконе) или уж в крайнем случае сидя в седле боевого коня. Во-вторых, в Нефритовой Гостиной сейчас не было Хозяина Гамелинов. В Нефритовой Гостиной вообще не было никого, кроме покойников. Да и сам он, Элиен, был покойником.

9

– Ты, Герфегест, плохо читал Скрижали и не вник в их глубинную суть. Остальные, полагаю, тоже. В этом нет ничьей вины, ибо из всех присутствующих здесь один лишь я прожил год Тайа-Ароан полностью и, сверх того, располагал Вечностью в узилище Диорха.

Говоря так, Элиен подошел к резному креслу Герфегеста сзади и – звякнула сталь – на пустующую тарелку Хозяина Гамелинов лег некий предмет. Герфегест присмотрелся. Рукоять с темной пирамидкой вместо яблока, простая гарда без излишеств, обломок стали длиной в две ладони.

– Это меч Эллата. Вернее, все, что от него осталось, – сказал Элиен. – Я обнаружил его в своих ножнах уже после выхода из Диорха. Меч, сломавшийся в той ветви дерева истории года Тайа-Ароан, не претерпел обратного Изменения и не вернул утраченную цельность.

Элиен еще говорил, а Герфегест уже отшатнулся от блюда, будто там лежал не безобидный кусок грозного в прошлом оружия, а его собственная свежеотрубленная голова.

Рука Харманы дрогнула. Несколько капель красного вина растворились без следа в черной такни ее платья.

Элай по-цыплячьи втянул голову в плечи.

Урайн вскочил на ноги и, весь подавшись вперед, пристально всмотрелся в обломок, от которого его отделяли пятнадцать шагов.

Шет тихо сказал:

– Можешь не сомневаться, любезный брат мой. Это действительно меч Эллата – даже с такого расстояния его ни с чем не спутать.

Шет, пребывающий в теле Звезднорожденного, действительно отчетливо видел угасшую, но неповторимую сущность меча Эллата, чем, конечно, не мог похвастаться Урайн, втиснутый в тело Сделанного Человека.

– Увы, Поющий Клинок мертв и ему больше не петь никогда. Точно так же мертвы мы все, здесь присутствующие, ибо нас разыскала смерть в год Тайа-Ароан. Ты, Шет, был застрелен Поющей Стрелой Аганны. Я ушел в Диорх, что также равносильно смерти ибо в действительности из моего узилища нет возврата. И если я скажу, что не я вышел из Диорха, а вы все пришли ко мне в Диорх, это тоже будет правдой. Впрочем, этой темы проще не касаться. Двинемся дальше. Ты, Элай, обратил мощь Урайна и хушаков в битве при Линниге против них самих и тоже погиб.

Элай вздрогнул, словно только что получил пощечину, и побледнел. Элиен между тем продолжал:

– Ты, Хармана, тоже пала в битве при Линниге. Ты, Герфегест, был убит спустя неделю Тареном Меченым, которого излечил от ран хушак по имени Фарг. И наконец ты, Октанг Урайн, безвозвратно ушел в Диорх и уже там, в моем узилище…

– Знаю, знаю… – раздраженно бросил Урайн с набитым ртом.

Он был первым, кто догадался положить на свое блюдо с вездесущими черными лебедями кусок жареной осетрины и большую острую лепешку с сыром.

– … ты был зарублен мною при помощи Когтя Хуммера, – с нажимом завершил фразу Элиен. – И если от меча Эллата осталось хоть что-то, то Коготь Хуммера превратился в колючую черную пыль.

– Извини мою невоспитанность, – спохватился Урайн, которому очень не хотелось драконить Элиена. – Но я не ел десять лет, а вот смертями сыт по горло.

Слова Урайна разрядили обстановку – в самом деле в первый раз с начала ужина кто-то вспомнил собственно об ужине, о простых радостях жизни вроде чревоугодия.

Даже Герфегеста отпустило напряжение и он, улыбнувшись краешком рта, убрал со своей тарелки обломок меча Эллата. Вместо него на лебединый герб Гамелинов легли две румяных гусиных ноги.

– Ну что же, – лицо Элиена подобрело. – Пожалуй, я бы тоже не отказался от жареного лебедя.

Сошло за шутку. И только возвращаясь на свое место, Элиен осознал: его великомудрые уста только что породили ужасную двусмысленность.

10

– Хорошо, – сказал Элиен, когда глаза пирующих замаслились сытостью. – Надеюсь, вы поняли главное и расстались с заблуждениями относительно нашего будущего. Но еще не все вопросы, заданные Герфегестом, обрели свои ответы. Я бы хотел продолжить.

– Я весь вниманье, – с готовностью кивнул Герфегест, отодвигая тарелку.

– Итак, почему бы нам не убить Октанга Урайна? – напомнил Элиен.

При этих словах Урайн скроил презрительную мину. Дескать, убивайте, пожалуйста – я выше этого.

– Ответов три. Во-первых, он уже мертв – я объяснял почему. Во-вторых, он сейчас совершенно безопасен – так же, как лук без тетивы, как меч Эллата без клинка. В-третьих – Урайн отныне чист перед народами Круга Земель. Когда развенчанный Властелин, проигравший битву при Линниге, оставленный союзниками, лишенный девяти десятых своей магической силы, вошел в Диорх, он наконец-то очистился от гордыни, осознав, что ему не по силам уничтожить Хуммера. И тот, кто сидит сейчас рядом с Шетом окс Лагином, тоже чист, ибо прочел Скрижали.

Урайн удовлетворенно кивнул. Герфегест поморщился.

– Более того, – продолжал Элиен. – Со смертью Урайна Третий Вздох Хуммера не прекратится и война не окончится. Потому что Звезднорожденные перестали быть первой силой Круга Земель, чему залогом события года Тайа-Ароан. Потому что даже нам втроем, сообща, никогда не уничтожить Спящего и, с другой стороны, даже нам втроем, сообща, не пробудить его. Итак, мы, Звезднорожденные, отныне не суть меч в руках мироздания, направленный в сердце Хуммера. Не суть мы и меч в руках Хуммера, направленный в сердце мироздания. Но если не мы, то кто же? – Элиен выбросил вперед руку, как бы акцентируя риторический характер своего вопроса. И сразу же ответил:

– Те двое, которых нет с нами. Император Синего Алустрала Торвент Мудрый и лозоходец по имени Кальт.

– Я так и думал! – Герфегест щелкнул пальцами.

– А кто думал иначе? – пожал плечами Шет.

– Не понимаю, отец, – впервые с начала ужина Элай решился возвысить голос. – Этого я не понимаю, хотя и прочел Скрижали. Оба этих человека получили возможность обрести истинное могущество, затмевающее силу Звезднорожденных, только благодаря ходу событий в той ветви истории Круга Земель, откуда вернулся ты. Но эта ветвь отсечена твоим возвращением. Как же так?

– Что суждено – то сбудется. Вся разница в том, что всем нам так или иначе суждено погибнуть в год Тайа-Ароан, а им, Торвенту и Кальту, – возвыситься. Именно им придется решить судьбу войны Третьего Вздоха Хуммера.

– Может, имело бы смысл убить этих выскочек? – спросил Урайн и недобро прищурился, будто целил в далекого Торвента из сверхдальнобойного лука.

– Увы, убить их мы не сможем. И в этом заключается нерушимый закон плетения нитей судьбы. Флот Гамелинов может стереть Рем Великолепный в порошок, но Торвенту обязательно удастся ускользнуть и, как я думаю, восставить против Гамелинов все Благородные Дома. Потом – это ясно – повторится поход в Сармонтазару, но уже под каким-нибудь иным девизом. Мы можем послать хоть сотню наемных убийц в Суэддету, но случится так, что Кальт выживет. И, вопреки, а может быть и благодаря этому, все равно станет истинным правителем Ре-Тара. Вольный Город Орин может сокрушить Ре-Тар в войне, но это приведет лишь к тому, что весь Север восстанет против нас под предлогом защиты попранного Права Народов. А Кальта мы с удивлением обнаружим впереди армии северян, на белом коне. Или на черном козле – какая разница? Так или иначе, все повторится. Исчезнет племя ноторов. Уйдет в пучину вод загадочный Хеофор. На каких-то безвестных дорогах судьбы найдут свою гибель харренский сотинальм Висморлин, царь грютов Аганна, хушаки и Девкатра, Гаэт и Ийен, Ашера Тощий и Гаасса окс Тамай. И тысячи других, неназванных.

– Нет, это все-таки очень странно, – покачал головой Герфегест. – Есть Заклятие Конгетларов, в конце которого сказано: Лед изойдет водою, Ржавчиной Сталь изойдет. Ветер, один лишь Ветер Над прахом Домов воспоет Песнь о падении сильных.

Лед – Лорчи, Сталь – Гамелины, Ветер – Конгетлары. Я – Последний из Конгетларов. Следовательно, либо Заклятие ложно, либо именно мне суждено пережить упадок Гамелинов и Лорчей. Пережить – и возвыситься. Не так ли?

– Почти так, – кивнул Элиен. – Заклятие не лжет. Но вспомни, что Торвент Мудрый – это та-лан отражение Зикры из Дома Конгетларов. Так угадай, кому из Конгетларов суждено возвыситься: тебе или Зикре в теле Торвента Мудрого?

– Да, – покачал головой Герфегест. – Но я ведь знал Зикру, это был прекрасный, мудрый человек, во многом похожий на Леворго. Десять лет назад он или, что то же самое, Торвент Мудрый, помог нам в войне с Единым в Двух Душах. Он и сейчас, будучи императором, является нашим добрым другом и верным союзником! Неужели же он, Зикра, способен стать новой Дланью Хуммера?

– Скажи, Герфегест, ты много встречал в своей жизни та-лан отражений?

– Ровно одно, – пожал плечами Хозяин Гамелинов.

– И я ровно одно. Подозреваю, что Кальт тоже является чьим-то та-лан отражением, но это лишь мое подозрение и не более. Так или иначе – их в крайнем случае двое. Всего лишь двое на весь Круг Земель, ибо та-лан – древнее, большей частью позабытое искусство. Но позабыто оно не случайно, ибо в нем таится страшная опасность. Никто не берется отвечать на вопрос, в каких мирах и обликах обращается семя души умершего, прежде чем вновь воплотиться в та-лан отражении. И никто не берется утверждать, что в это время семя души не подвластно хуммерову наущению. Воля Урайна был захвачена Хуммером очень грубо и поэтому мы все быстро распознали в нем врага. Но никто не говорит, что нет других путей. Мягко, исподволь, Хуммер мог войти в Торвента и оплести его душу паутиной зла. Да, Торвент долгие годы не вызывал подозрений, пока его истинное лицо не начало приоткрываться во время похода в Сармонтазару, о чем вы все прочли в Скрижалях.

– Ясно, все ясно! – нетерпеливо воскликнул Урайн, который во всем любил кратость. – Следуя сюда коридорами замка, я слышал обворожительные ароматы местных сластей, которыми меня в теле Шета некогда потчевал Ганфала. Скажи, Элиен, нам всем сразу заколоться или все-таки дождемся десерта?

– Брат, твой язык по-прежнему остр, но ум подобен одностороннему мечу. Закалываться никому не надо.

– Что же делать? Мы ведь бессильны пред годом Тайа-Ароан? – переспросил Урайн. – Может, лучше уйти в небытие сразу? Зачем длить мучения, зачем пытаться казаться жизнелюбивым, зная, что не сегодня, так завтра тебя разыщет Поющая Стрела или каменный нож хушака?

– Мы бессильны перед ходом событий, но не перед их сутью. Прожить отмерянное нам время можно по-разному…

При этих словах Элиена хрустальное яйцо над их головами обратилось фонтаном искрящихся осколков. Ко всеобщему удивлению, света не убавилось – лишь его цвет изменился с белого на переливчатый бордовый, а затем – на изумрудно-зеленый.

– Кто-то слышит нас, – со злорадством победителя сказал Элиен.

Впервые после возвращения из Диорха его глаза вновь побежали разноцветными сполохами – как и подобает глазам Звезднорожденного. Впрочем, на сей раз они переливались не внутренним, а отраженным светом.

11

– Да, мы мертвы, но нам тем более не следует стремиться к смерти! Она сама разыщет нас там, где сочтет нужным.

Элиен вновь поднялся и вновь принялся неторопливо обходить каре столов.

– Нас шестеро – трое Звезднорожденных, один сын Звезднорожденного, одна женщина, владеющая Путем Стали, и один мужчина, идущий Путем Ветра. Среди нас, Звезднорожденных, сейчас только Шет окс Лагин обладает внушительной сверхъестественной силой, которую он зарекся использовать еще несколько лет назад. Верно, князь?

– Верно! – с пьяной горячностью кивнул Шет.

– И это твое право. Я же растратил все свое магическое могущество, возвращаясь из Диорха. Урайн тоже немногого стоит вне своего прежнего тела и без Когтя Хуммера. Но мы трое чисты помыслами и богаты знанием о зле, которое несут в мир темные искусства Хуммера и, увы, светлые искусства Лишенного Значений. Все сверхъестественное отягощено злом. Диорх и Воздушная Обсерватория, «кричащие девы» и Железная Рукавица, Поющее Оружие и Нетопырь Хегуру, Морской Тритон и даже Скрижали, которые я вынес из Шара – все это семена зла. Лучшее, что мы, Звезднорожденные, можем сделать перед смертью – уничтожить всю сверхъестественную материю мира, а вместе с ней и само знание о ней. Но было бы наивным полагать, что нам удастся решить эту задачу полностью, ибо отпущенного нам времени слишком мало. Поэтому мы, Звезднорожденные, должны заложить основы тайного общества последователей. Общества, которое вне зависимости от тяжести зла, уготованного Кругу Земель, могло бы удерживать мир от разрушения. Таково мое решение по поводу себя, Шета окс Лагина и Октанга Урайна.

– Пусть, – кивнул Герфегест. – А какое будущее ты уготовил нам?

– Я вернулся из Диорха в той части ветви дерева истории, где Тай-Кевр уже успел поговорить с Син и Властелином, а Элай – с Ийен. Благодаря нашему своевременному прибытию сюда, в Наг-Нараон, Тай-Кевр отказался от своего замысла сокрушить Гамелинов. Элай, которому Ийен показала прекрасный лик Харманы, – Элиен галантно поклонился Хозяйке Гамелинов, – под моим неусыпным надзором оставил надежды завоевать сердце Хозяйки, склонив ее к супружеской измене.

Элай уткнулся в свою тарелку и, пожалуй, не возражал бы вообще провалиться сквозь землю.

Герфегест бросил недовольный взгляд на Элиена. Хармана зарделась. Шет и Урайн переглянулись.

– Так вот, – Элиен пристально посмотрел в глаза Хозяину Гамелинов. – Герфегест, духовно ты чище любого из присутствующих, но ты слаб. Битва за Священный Остров Дагаат была бы проиграна тобой, если бы не я. Битва при Линниге была выиграна моим сыном. Когда в свое время Хармана делила ложе со Стагевдом, Гамелины быстро преумножали свое могущество. Когда Хармана делила ложе с тобой – Гамелины сохраняли свое могущество в основном благодаря внешним обстоятельствам, но отнюдь не твоим личным заслугам. Сейчас звезда Гамелинов должна засиять так ярко, как никогда прежде. Ибо для того, чтобы мы, Звезднорожденные, успели создать упомянутое мною тайное общество, требуется время. Для этого нам нужен сильный, очень сильный Дом Гамелинов. Есть лишь один способ укрепить Гамелинов – заменить тебя Элаем. Позволить ему совершить то, к чему он так стремился по дороге сюда: возлечь с Хозяйкой Гамелинов и назваться Хозяином.

Герфегесту показалось, что он проваливается в глухой мрачный колодец – в объятия слепых грютских пауков, в пасть Морского Тритона, в лапы Хуммера.

«Теперь я понимаю, к чему ты вел в самом конце Скрижалей!» – мог бы заорать Герфегест.

Но люди Алустрала воспринимают удары судьбы с достоинством. Ни один мускул не дрогнул на лице Герфегеста.

– Продолжай, свел.

Герфегест никогда не называл Элиена «свелом». В его устах это слово прозвучало грубой издевкой. Впрочем, Элиен прекрасно понимал, какие муки испытывает сейчас Хозяин Гамелинов и не спешил обижаться.

Элиену тоже было больно. Но он был обречен продолжать:

– Я мог бы говорить о выгодах этого союза долго, ибо в размышлениях над ним я провел весь путь из Орина в Наг-Нараон. Но я устал от слов. Тебе, Герфегест, остается лишь поверить мне. Поверить и принять решение. Либо ты добровольно вернешься вместе с нами, Звезднорожденными, в Сармонтазару, свой второй дом. Либо вместе с нами уйдет Элай, а ты останешься в Наг-Нараоне и сохранишь перстень Хозяина. Неволить тебя никто не будет.

Элиен перевел дух. И, возвращаясь на свое место, заключил:

– Итак, нам требуется полное взаимное согласие. Согласен ли ты, Элай, сын Элиена, возлечь с Харманой из Дома Гамелинов и стать Хозяином Дома Гамелинов?

Никто, и Элай в том числе, не ожидал, что Элиен сразу возьмет быка за рога, и ему пришлось повторить свой вопрос.

– Да, – ответил наконец Элай, бросая на Харману откровенный взгляд.

– Согласна ли ты, Хармана из Дома Гамелинов, возлечь с Элаем, сыном Элиена, дабы ввести его в право Хозяина Дома Гамелинов?

– Во имя Круга Земель – да, – глаза Харманы смеялись.

Лицо Герфегеста окаменело. Элиен вздохнул.

– А теперь самое главное. Согласен ли ты, Герфегест из Дома Конгетларов добровольно сложить с себя полномочия Хозяина?

Все затаили дыхание. Даже Урайн, который ненавидел Герфегеста, первый раз в жизни посмотрел на него с сочувствием.

– Дождемся десерта, – пожал плечами Герфегест.

"Итак, Октанг Урайн мертв. Его Сердце Силы со мной. Мне остается дописать совсем немногое, а затем идти назад, как можно дальше назад, насколько хватит наших ослабевших, но впервые воссоединившихся Сердец.

Я убил его уже довольно давно – по моим здешним представлениям о времени, около полутора месяцев назад. Но полтора месяца здесь – лишь один вздох в мире Солнца Предвечного. Я должен был записать все новое, что узнал от Урайна. И вот теперь я наконец готов уходить.

Едва ли мне посчастливится попасть в самое начало года Тайа-Ароан. Успеть хотя бы в тот день, когда Элай сообщил о своем намерении отправиться в Синий Алустрал.

Я знаю, что в будущем (которое есть лишь измененное прошлое) меня ждет тяжелый разговор, от которого зависит судьба Круга Земель. Я знаю, что моя воля победит и эта победа над любовью моего лучшего друга будет самой горькой из всех, одержанных мною за всю мою жизнь.

Прости меня, Герфегест. Я буду беспощаден с тобой. Звезднорожденные пущены в мир, чтобы убивать и властвовать. Я – Звезднорожденный, и мне уже не измениться никогда.

Свое оправдание ищу лишь в одном: возможно, роковой узел, в который сплелись Пути Звезднорожденных, нашими стараниями будет разрублен. И тогда в мир придут другие. Рожденные властвовать через любовь и во имя любви."

Элиен, сын Тремгора. «Исход Времен»

© Александр Зорич, 1997, 2001