Текст книги "Сборник "Круг Земель""

Автор книги: Александр Зорич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 92 страниц)

9

– Скажи нам, что ты видел в Наг-Киннисте, – к величайшему изумлению Герфегеста, Торвент, до этого выказывавший полное безразличие к разговору, встал со своего места и присоединился к беседе.

– И каким это образом два дня назад ты был еще в Наг-Киннисте, тоже расскажи, – добавил Герфегест.

Либо Двалара оговорился, когда сказал «два дня назад» вместо «двадцать два дня назад», что как раз соответствовало скорости средней быстроходности судна, либо…

– Я видел флот, – начал Двалара. – Таких файе-лантов нет ни у одного из Семи Домов. Его привел Горхла -он привел его из Земель, лежащих по ту сторону гор. Морские Врата Хуммера больше не препятствуют кораблям…

Брови Герфегеста взлетели на лоб. Флот? Неужто на сей раз Сармонтазара пришла в Синий Алустрал? И чей же это флот?

– Я видел человека, чей взор изменчив, а речь текуча и странна. Магия Воды подвластна ему. Магия Льда – тоже. Великий Ганфала, Рыбий Пастырь преклонил перед ним колени, словно бы безродный раб. В его правом ухе горел изумрудно-зеленый самоцвет, и сердца всех, кто зрел этот нездешний свет, исполнялись страхом и покорностью.

Серьга в правом ухе… «Как давно это было, Хум-мер их всех раздери!» – в сердцах вскричал Герфегест. Октанг Урайн, Длань и Чресла Хуммера, звезднорож-денный сын Великой Матери Тайа-Ароан носил такую вот… Значит, он жив и здравствует! Значит, он не был убит, значит, он оставил с носом всех – Элиена, союзников, Герфегеста…

– Как называл Ганфала этого флотоводца? – спросил Торвент, опередив своим вопросом в точности такой же вопрос Герфегеста. Его полудетское лицо украсилось каким-то почти старческим прищуром. Прищуром Зикры Конгетлара?

– Он называл его Сиятельным Баранским князем, Прозревающим Сквозь Туман.

– Имя, как его имя! – в нетерпении вскричал Герфегест, встретив своим взглядом спокойный и мудрый взгляд регента Торвента.

Двалара потер затылок ладонью. Герфегест затаил дыхание. Он бы мог ответить вместо него, ибо догадывался, что за горькую правду состряпала судьба на небесной кухне. Но ему не хотелось слышать ее.

– Это нездешнее имя, таких у нас не дают… Шет… Сиятельный Шет…

– Шет ок Лагин, – грустно усмехнулся Герфегест.

– Точно! – подтвердил Двалара. – Еще Ганфала называл его звезднорожденным.

10

Регент Торвент выказал себя милосердным победителем. Не причинив вреда Киммерин, он смог вывести ее из строя на долгих два часа. Когда она пришла в сознание и, приподнявшись, уселась на полу Трехдверного зала, Двалара, Герфегест и Торвент все еще были заняты беседой.

– Ты забыл поведать нам о том, каким образом ты очутился в Обители Ветра столь быстро. Ни одна «морская колесница» из тех, что имеются в распоряжении Семи Домов, не покроет расстояние между Наг-Киннистом и этими землями за два дня, – напомнил Дваларе Торвент.

– Это была отнюдь не «морская колесница», – задумчиво сказал Двалара. – Это была птица величиной вполовину «морской колесницы». Человек с изумрудом дал ее нам. Она во всем покорна ему… На ее спине я и Киммерин прибыли сюда. Если бы вы могли видеть ее, вы бы поняли, отчего описать это крылатое чудовище столь сложно…

– Я видел ее, много лет назад… – взор Герфегеста затуманился воспоминаниями о тех днях, когда он считал благодатные земли Сармонтазары своим вторым домом. Когда он странствовал и боролся. О тех днях, когда он побратался с Элиеном Тремгором. Его тоже звали звезднорожденным, как, собственно, и Шета оке Лагина. Тогда Элиен пошел войной против темного владычества Октанга Урайна, чтобы освободить Шета оке Лагина. А серебряные птицы в те времена не признавали другого хозяина, кроме Октанга Урайна… Теперь они слушают Шета. Теперь они в Синем Алустрале.

– Где же эта хваленая серебряная птица теперь? – спросил регент как ни в чем не бывало.

– Она не смогла приземлиться здесь, возле башни. Она слишком велика, – раздался слабый голос Киммерин. – Мы покинули ее серебряную спину на островке близ Пояса Усопших. Там нас ждала лодка.

– Стало быть, она ждет вас там?

– Я могу позвать ее. Меня научил Шет оке Ла-гин, – сказала Киммерин. Чувствовалось, что каждая фраза дается ей с огромным трудом. – Но я не стану делать этого, потому что нам незачем возвращаться к Ганфале. Нам не с чем возвращаться к Ганфале.

– Что же вы намерены делать? – спросил Герфегест, окидывая свою прежнюю возлюбленную взглядом, в котором можно было бы отыскать намек на утраченную нежность.

– Если бы мы знали ответ на этот вопрос, мы бы уже делали, – отрезала Киммерин, немногословная и прекрасная, как в прежние времена.

11

Разговоры не пошли Дваларе на пользу. Его бил озноб, а раны, которые так и не случилось перевязать в пылу дискуссий, снова стали кровоточить. Киммерин, обездвиженная Торвентом, тоже была не в лучшей форме. По лбу ее струился липкий пот, а руки дрожали.

Регент Торвент снова присел на лавку, а Герфе-гест, погруженный в глубокие раздумья, стоял у окна, рассматривая «Жемчужину Морей», которая на якоре дожидалась его возвращения.

Он думал о Шете оке Лагине. Как случилось, что из пылкого юноши, чистого помыслами мужа и названого брата Элиена он переродился в исчадие Хумме-ра? Выходит, Октанг Урайн, державший Шета в Вар-наге, столице темного народа герверитов, все-таки добился своего? Шет не только стал Дланью Хумме-ровой, не только подчинил себе Варан, но и вошел в союз с Ганфалой. Теперь Шет стал для Синего Алу-страла тем же, чем Октанг Урайн был некогда для Сармонтазары… Думал Герфегест и об Элиене. Знает ли его Брат по Крови о том, что творит Шет оке Лагин, или же по-прежнему совершенствуется в магических искусствах в построенном собственноручно городе, не желая ни во что вмешиваться, не желая кровопролития? Но ответы на все эти вопросы были скрыты от Герфегеста пеленой неведения.

Смеркалось. Киммерин перевязывала раны Дваларе, Торвент по-прежнему перебирал четки. Трехдверный зал медленно погружался в темноту. И не было никого, кто чувствовал бы себя бодро. Бессилие. Уныние. Печаль.

– Я думаю, всем нам будет спокойней на «Жемчужине Морей», – сказал наконец Герфегест. – Там нас по крайней мере ждет ужин и постель.

Как ни странно, ни со стороны Двалары и Киммерин, ни со стороны регента Торвента возражений не последовало.

Глава четвертая
КРИЧАЩАЯ ДЕВА1

Хозяева Гамелинов, Нисоред со Слепцом, Торвент и его незадачливые убийцы составили на палубе «Жемчужины Морей» самую, пожалуй, пеструю и немыслимую компанию за всю историю Синего Алу-страла. До заката оставалось не более часа.

Едва заметно улыбнувшись своим мыслям, Герфегест предложил поднять якорь.

– Может, все обсудим здесь и сейчас? – спросил Двалара. – В бухте безопасно, а выходить в открытое море на ночь глядя – не самая лучшая затея.

– Ты просто хочешь сказать, что тебе не терпится поскорее, распрощаться с нами, с обреченными, сесть -на серебряную птицу и спустя считанные часы предстать пред ясны очи твоего хозяина? – хитро прищурившись, спросил Торвент.

Дальнейшего продолжения разговор не получил. Потому что из-за скалистого мыса, приблизительно в лиге от «Жемчужины Морей», показался нос большого четырехъярусного файелап та.

Ничего подобного Герфегест раньше не видел. Носовой фигуры на файеланте не было. Точнее, не было привычной деревянной статуи – крылатого тура, альбатроса, изогнутой лебединой шеи. Вместо этого на носовой площадке файеланта возвышалась металлическое нечто в обрамлении огромных металлических же лепестков.

Герфегест опрометью бросился на смотровую башенку, на ходу крикнув: «Немедленно вытравить якоря; воинам – к бою».

– Штандарт Пелнов, – пробормотал наблюдатель, растерянно воззрившись на Хозяина Гамелинов. Не говоря ни слова, Герфегест выхватил у него дальноглядную трубу и навел ее на загадочное сооружение на носу корабля. Он не поверил своим глазам. Там была статуя огромной обнаженной женщины, отлитая из серебра. Женщина стояла на коленях, опираясь на длинные изящные руки. Она экстатически выгибала спину, а ее огромный, нечеловеческий рот был ши-роко раскрыт в немом крике. Не может этого быть…

«Кричащая дева» – он краем уха слышал о таких. Да. Точно. Лорнуом. Ганфала, беспощадно глядящий в глаза. Ваарнарку.

…«Черного пламени» у Гамелинов больше не было. После этого Стагевду не оставалось ничего, кроме как швырнуть на чашу весов «кричащих дев»…

Да, Стагевду. Но не Пелнам.

– Это «кричащая дева», – раздался над ухом Гер-фегеста голос Харманы. Кажется, Хозяйка Гамелинов перепугалась не на шутку.

– Это я уже понял, – раздраженно бросил Герфе-гест. – Но, может быть, ты в состоянии объяснить, откуда она у Пелнов?

– Это очень важно сейчас, когда мы в ловушке? – спросила Кармана ледяным тоном.

Она была как всегда права. По-настоящему важным сейчас было только одно – сделать хоть что-нибудь во имя своего спасения. О том, на что способна одна «кричащая дева», Герфегест знал из кратких комментариев Ганфалы. В их свете участь жертв «кричащей девы» представлялась более чем безотрадной.

2

Все, находившиеся на палубе, почувствовали неладное. Нисоред скосил глаза на забеспокоившегося Слепца. Двалара что-то шепнул на ухо Киммерин. Та согласно кивнула и извлекла из своей сумы небольшой шарообразный предмет с разновеликими отверстиями и несколькими расширяющимися трубками, каждая длиной приблизительно в ладонь.

– Флейта Пастыря Птиц? – спросил сообразительный Торвент. Он уже понял, что Киммерин собирается вызвать серебряную птицу.

Киммерин кивнула и, зажав несколько отверстий пальцами, подула в самую короткую трубку. Уродливая «флейта» издала низкий ревущий звук. Киммерин отпускала отверстия одно за другим, и каждый раз звук менялся, то возносясь до еле слышного писка, то нисходя к глухому гулу.

– Вы уйдете, оставив нас погибать, – безмятежно заметил Нисоред, пристально следя за кораблем Пелнов.

Тот не торопился приближаться. Нос корабля сейчас был направлен в точности на «Жемчужину Морей», и было тяжело определить скорость его движения. Нисореду показалось, что Пелны медленно выгребают подальше от «Жемчужины», которая только начала разворачиваться для выхода из бухты. Одновременно с этим на носу корабля началось какое-то медленное движение, но в сумерках невооруженный глаз отказывался определить, что же там происходит.

Герфегест видел это в дальноглядную трубу. Близ тарана, почти у самой воды, суетились десятки людей. Ловко цепляясь за плетенные из толстых канатов маты, они укрепляли на носу корабля наклонные брусья, концы которых уходили под воду. В это же время под носовой площадкой корабля разошлись в сторону щиты деревянной обшивки.

Герфегест невольно цокнул языком. Ишь, наворотили…

Он на мгновение оторвался от созерцания зловещих превращений на корабле Пелнов и ударил в гонг трижды. Во всех Домах Алустрала это означало только одно – гребцам предстояло выложиться сейчас до предела. И если надо – умереть от боли в разорванных сухожилиях и вывороченных суставах. Потому что в противном случае умрут все.

Герфегест не терял надежды на то, что они успеют протаранить корабль Пелнов быстрее, чем те приведут в действие «кричащую деву». Но когда он вновь поднес к глазам дальноглядную трубу, то понял, что они обречены на смерть дважды. Потому что из-за мыса выходил второй файелант Пелнов. Правда, на нем не было «кричащей девы». Но зато вместо привычных мачт, убранных великохитрыми Пелнами, на нем стояло полтора десятка мощных метательных машин. Не поленились…

3

Сумерки сгущались.

«Жемчужина Морей» неслась навстречу своей гибели, срывая с гребней волн фонтаны брызг и хлопья соленой пены.

На первом файеланте Пелнов носовая площадка пришла в неторопливое движение. «Кричащая дева» и огромная медная лилия за ее спиной медленно ползли вниз под скрип воротов и удары бичей распорядительных начальников. Файелант шел задним ходом, стремясь оттянуть миг столкновения с «Жемчужиной Морей». Второй файелант, развернувшись кормой к Гамелинам, спешил уйти за корму своего собрата, чтобы не пасть случайной жертвой «кричащей девы».

Несмотря на все старания гребцов, «Жемчужину Морей» отделяло от корабля Пелнов по меньшей мере Шестьсот локтей. Герфегест напряженно следил, как ладони и колени «кричащей девы» уходят под вору. Она явно ускоряла свое движение. Через несколько минут «дева» должна была погрузиться полностью.

На палубе «Жемчужины Морей» в напряженном ожидании замерли воины. Всего семьдесят. Еще Ни-соред со своим неразлучным Слепцом. Еще Торвент.

Двалара и Киммерин. И они с Харманой. Даже если они успеют, шансов в рукопашном бою у них будет очень и очень мало. А с учетом второго файеланта их, вообще нет…

4

Они не успели. Когда между кораблями оставалось около двухсот шагов, широко распахнутый рот «кричащей девы» исчез под водой. Над поверхностью остались только три верхних лепестка огромного медного цветка-колокола.

Спустя несколько мгновений «дева» закричала. Ее крик не был доступен ушам смертных. Ее крик улавливался магией металлических лепестков цветка-колокола и отшвыривался вперед с удесятеренной силой. Ее крик не был доступен ушам смертных, но «Жемчужина Морей» внимала ему, и в этом была ее гибель.

Мелкая, чувствуемая разве только становым хребтом дрожь разлилась по всему кораблю. Герфегест крепко обнял Харману. «Я люблю тебя», – шепнул он, прекрасно понимая, что больше им не помогут никакие слова.

Первыми не выдержали деревянные шипы, на которыхбыла собрана обшивка «Жемчужины Морей». Угрожающий протяжный скрип раздался из корабельных трюмов. Потом корабль бьш потрясен от носа до кормы и начал резко терять скорость. Герфегест понял – доски обшивки сейчас одна за другой срываются со шпангоутов и замедляют движение «Жемчужины Морей».

Из-под палубы донесся многоголосый вопль ужаса – вода хлынула на нижние гребные ярусы.

– Беги вниз! – крикнул Герфегест застывшему рядом с ним в ужасе наблюдателю. – Скажи надсмотрщикам, пусть снимут замки с цепей.

– Может, хоть кто-то спасется, – пояснил Герфе-гест удивленной Хармане.

– В Алустрале так не делают, – сказала она, веем телом прижимаясь к Хозяину Гамёлинов.

– Отныне – делают, – прошептал Герфегест.

Несмотря на потерю скорости, «Жемчужина Морей» из последних сил продолжала бороться за звание самого быстрого корабля Алустрала. Она упорно ползла вперед, локоть за локтем пожирая расстояние, которое отделяло ее от корабля Пелнов.

Крик «девы» усиливался. С обоих бортов «Жемчужины Морей» можно было видеть деревянную труху, в которую неуклонно превращалась подводная часть корпуса корабля. Разрушительная дрожь становилась нестерпимой и для человеческих тел. Многие воины на палубе падали на колени, зажимали уши руками, хватались за горло, к которому подкатывал мучительный спазм. Герфегест понял, что в воде они не проживут и минуты – крик «девы» сокрушит их тела, как древесину, бронзу, камень.

На палубе один за другим стали появляться перепуганные насмерть гребцы. «Сильные люди, – восхищенно подумал Герфегест. – Многие воины не выдерживают, а они находят в себе силы противостоять крику „девы“ и выбираются из своих полузатопленных ярусов, чтобы в последний раз увидеть небо».

Было уже совсем темно. До корабля Пелнов оставалось каких-то жалких двадцать локтей. Полны пока не стреляли. Зачем?

Из черных небес донесся пронзительный крик, который Герфегест узнал сразу. Серебряная птица. Что ему до нее и что ей до них? Она подберет Двалару и Киммерин, и все.

Зову птицы откликнулась «флейта» Киммерин. Герфегест не знал языка Птичьих Пастырей, да и не хотел знать. Теперь уже все равно.

«Жемчужина Морей» ушла под воду, одновремен– но разваливаясь на мельчайшие обломки, в одно мгновение ока. Но прежде, чем оказаться в охваченной всеразрушающей дрожью воде, Герфегест успел заметить, как с носовой фигуры «Жемчужины Морей» метнулась в сторону корабля Пелнов бледная фиолетовая молния.

Вода приняла их в свое смертоносное лоно. Безумный крик «девы» вошел в тела сотен людей по-настоящему. Сердце отказывалось биться, легкие – дышать, руки мгновенно свело леденящей судорогой; Герфегест шел ко дну, как беспомощный младенец, и барабанные перепонки пели последнюю погребальную песнь.

Собрав все, что оставалось в нем от воли, в единый кулак, Герфегест смог все-таки перебороть судорогу и, неистово разгребая ставшую неимоверно вязкой воду, вырвался на поверхность. Захрипев, он глотнул напоенный смертью воздух – и сразу же словно бы десятки тупых ножей вонзились в беззащитные легкие.

Корабль Пелнов возвышался в недосягаемых тридцати локтях, которые – заволакивающийся кровавым туманом рассудок Герфегеста не лгал своему хозяину – ему не суждено преодолеть. Ибо судорога вновь охватила все его тело.

Герфегест вновь тонул и не мог видеть, как из бархата небес, на котором разгоралась бледным пламенем звездная пыль, прямо на волны обрушилось крылатое серебряное чудовище. Выбив своими когтистыми лапами два фонтана брызг, взлетевших выше боевых башенок файеланта Пелнов, серебряная птица выхватила из-под воды свою добычу.

Сегодня она поохотилась славно. В ее когтях оказалось большое тело. Огромное тело. Тело «кричащей девы» в обрамлении цветка-колокола. Ее нельзя было есть. Ее нужно было выбросить.

6

Чьи-то заботливые, ласковые и вместе с тем очень сильные руки поддерживали его голову на поверхности воды. Соленые губы поцеловали его в закрытые глаза. Потом прозвенело несколько пощечин. Тщетно. Тогда Хармана, не долго думая, укусила Герфегес-та за нос. Хозяин Гамелинов закашлялся и наконец-то открыл глаза.

Привычный к принятию молниеносных решений рассудок Идущего Путем Ветра сразу все расставил по местам. Крик «девы» прекратился. Хармана – жива, и она рядом с ним. Меч по-прежнему с ним. На корабле Пелнов слышны вопли ужаса. Это радостно, хотя и непонятно. Судя по крикам, стонам и отборной ругани, разносящимся над поверхностью воды, несколько десятков гребцов и воинов все еще живы. Сражение проиграно, но его еще надлежит проиграть с честью.

– Спасибо, – печально сказал Герфегест Харма-не. – Это была бы самая бесславная смерть в роду Конгетларов. Теперь мы можем погибнуть с достоинством.

– Даже и не думай об этом, – гневно свела брови Хармана. – Судьба подарила нам лучший шанс. Серебряная птица с нами.

В подтверждение ее слов в нескольких сотнях локтей за кормой файеланта Пелнов раздался нарастающий свист. И спустя несколько мгновений – оглушительный треск сокрушаемых палуб, ярусов и днища.

– Что это? – недоуменно спросил Герфегест.

– Полагаю, «кричащая дева». Использованная, впрочем, отнюдь не по прямому назначению. Умница все-таки твоя Киммерин.

Герфегест улыбнулся – полоса его ослепительно белых зубов сверкнула в темноте зловещим предзнаменованием для Пелнов.

– Слушайте все, кто меня слышит! – разнесся над водой крик воспрянувшего духом Хозяина Гамелинов. – Пелны объяты смятением! Мы должны доплыть до их корабля во что бы то ни стало! И тогда мы спасемся!

Впрочем, всем все было ясно и без его слов. Только теперь Герфегест заметил, что у распахнутых настежь носовых щитов файеланта сверкают мечи. Кто-то из его людей уже был там. Прекрасно. Значит, теперь остается только не отстать в доблести от собственных подданных.

Герфегест и Хармана – мокрые, замерзшие и оттого яростнее втрое – выкарабкались на носовую площадку файеланта, когда там осталось лишь несколько трупов среди липкой лужи крови.

На просторной палубе корабля было на удивление малб воинов и на удивление много мертвецов. Только ближе к корме – там, где возвышалась балюстрада с каютами для благородных – еще шел бой. Герфегест не понимал, как удалось немногочисленным уцелевшим Гамелинам столь быстро разогнать не менее двух сотен Пелнов.

Но когда они с Харманой спешили по палубе в направлении кормы, трупы Пелнов сказали все сами за себя. Здесь прошел Слепец. Прошел, побуждаемый к бою магией Нисореда. «Вот и получились первые два имени в списке уцелевших, – подумал Герфегест. – Слепец и Нисоред. Если они, конечно, уцелели после всего этого».

Еще пятнадцать шагов – и Герфегест увидел, что его опасения имели под собой вполне определенную почву. К кормовой мачте был пришпилен стрелой «скорпиона» Слепец. Вернее – то, что от него осталось. Потому что топоры Пелнов славно потрудились над своей добычей. Последний раз Герфегест видел Слепца в таком состоянии полгода назад в черный день близ святилища, когда погибла Тайен.

У кормовой балюстрады толпилось с десяток Га-мелинов. Там же Герфегест с радостным удивлением обнаружил Нисореда. Наверху, над балюстрадой, на возвышенной кормовой площадке возле разряженного «скорпиона», теснились пятеро Пелнов. Среди них выделялся ростом, молодостью, пурпурным гребнем на шлеме один. Даже в сумеречном и неярком свете факелов Герфегест узнал его сразу. Это был сын Шаль-Кевра, Глорамт. Герфегест помнил его по Наг-Нарао-ну. Тогда сын Шаль-Кевра был в числе немногих спасшихся.

Появление Хозяев Гамелинов прошло незамеченным – все были поглощены странным разговором, который шел между Нисоредом и Глорамтом.

– Нет, – покачал головой Нисоред. – Нет, Глорамт, сын Шаль-Кевра. Ты не прав везде, и, если ты не хочешь сойти вниз, ко мне, – значит, я подымусь к тебе сам.

– Нам нечего делить друг с другом, Нисоред, – рассудительно заметил Глорамт. – Я пришел сюда не за твоей жизнью, а за жизнью низкого Конгетлара, которого вижу сейчас за твоей спиной. Он коварством и магией погубил моего отца и цвет моего Дома. Я думал, он уже пошел в пищу рыбам. Но коль нет – я хочу вырвать его сердце. Его, не твое, Нисоред.

Герфегест уже сообразил, что здесь идет обычный для Благородных Домов Алустрала торг вокруг застарелых обид и взаимных оскорблений. И он привычно включился в него – быстрее, чем успел задаться десятками вопросов, которыми бы следовало задаться.

– Я готов, Глорамт! – с готовностью вызвался Герфегест.

– Но я не готов, – спокойно заметил Нисоред. – Я не затем покинул пустоту Наг-Туоля, чтобы сейчас вверить свою кровную месть рукам Конгетлара.

Герфегест припомнил, как призывал Нисореда плыть вместе с ним во имя мести Пелнам. Ну что же, это его право.

– Прости, Глорамт, – искренне извинился Герфегест. – Не судьба нам скрестить клинки в честном поединке. Потому что сейчас ты встретишь смерть из рук Нисореда.

Глорамт недобро усмехнулся.

– Если Нисоред захочет подняться – убейте его. Если захочет Конгетлар – пропустите. – Таково было приказание Глорамта своим воинам.