Текст книги "Сборник "Круг Земель""

Автор книги: Александр Зорич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 92 страниц)

Глава третья
НАГ-ТУОЛЬ1

«Жемчужина Морей» встала на якорь в виду Наг-Туоля. Вернее, той местности, где раньше возвышался замок Конгетларов. Еще на подходах, к гавани, сквозь толщу предрассветных сумерек Герфегест всматривался в даль, силясь различить очертания места, которое некогда было его домом. Тщетно. Нельзя различить в темноте темноту.

Но когда рассвело, Герфегесту повезло не больше. Потому, что замка не было. Наг-Туолем теперь звался гористый мыс, выдающийся далеко в море.

Главная бухта Наг-Туоля звалась Спящей лаской, другая поменьше – Танцующей лаской. Насколько помнил Герфегест, Нисореда следовало искать поблизости от второй.

Еще свежи были в памяти нового Хозяина Дома Гамелинов те времена, когда сотни торговых и военных файелантов со всего Синего Алустрала теснились у пристани, словно опоросные свиньи у кормушки. Герфегесту посчастливилось видеть величие Дома Конгетларов. Ему посчастливилось зреть его падение. Теперь, когда и падение, и величие были безвозвратно увлечены в сети прошлого, Герфегест не мог поверить в то, что перед ним вход в Танцующую ласку. Бухта обмелела, и «Жемчужина Морей» не могла войти в нее и стать поблизости от берега – риск пропороть корабельное днище был слишком велик.

– Если вы желаете сойти на берег. Хозяин, – смутился капитан, к слову сказать, совершенно непричастный к обмелению бухты, – то любая из десяти наших лодок в вашем распоряжении.

Хармана бросила на Герфегеста вопросительный взгляд. Кого следует взять с собой, о чем следует позаботиться в первую очередь? Сколько лодок нужно приготовить? Но Герфегест быстро положил конец всем ее сомнениям и суете.

– Я сойду на берег один, – спокойно сказал он, обращаясь к Хармане, но вся челядь и матросы, обращенные в слух и зрение и гадающие о каждом следующем велении своих господ, тоже слышали это. – Это мои владения, моя вотчина. Я желаю побыть наедине с тенями предков.

«Конгетлар желает побыть наедине с тенями предков», – волной шепота отозвались люди Гамелинов.

– Спустить лодку! – скомандовал капитан, и шестеро дюжих матросов отправились выполнять приказание.

Герфегест, облокотившись о носовую балюстраду, глянул в толщу од. Морские волны близ Наг-Туоля всегда были выше и яростнее своих подруг в любой из гаваней Синего Алустрала. Но сейчас море было спокойно, словно чаша с топленым молоком. Казалось, Ветер уснул близ Наг-Туоля мертвым сном. «Раньше здесь все было иначе», – заметил -Герфегест и решительно направился к сходням.

2

Герфегест вытащил лодку на берег и зашагал по каменистой осыпи, оканчивающейся возле остатка каменной кладки, в которой Герфегест без труда узнал фундамент Торгового Места. Нет, это был всего лишь обман зрения – никаким фундаментом там и не пахло. Просто нагромождение камней.

Танцующая ласка. Если смотреть на бухту с самой высокой башни Наг-Туоля, то увидишь очертание зверька, изогнутого в причудливом движении. Но не было теперь башни, как не было Наг-Туоля. Сожранный пустотой город пропал, не оставив после себя ничего, достойного мародера или праздного созерцателя руин.

Нисоред. Где искать тебя? Отчего Нисоред покинул Калладир? Отчего поселился именно здесь? Почему не южнее? Отчего не севернее? Чем питается этот странный отшельник в землях, где ни пахать, ни сеять нельзя, поскольку все равно ничего не вырастет? Где рыбы не ловятся, птицы не вьют себе гнезд? Почему Пояс Усопших, проклятое место, стал тебе родным домом? Вот какими вопросами увеселял свой праздный ум Герфегест, взбираясь по отрогам скалы, которой, насколько он мог помнить, раньше здесь не было и в помине. Скоро, очень скоро, он взойдет на вершину и осмотрит весь мыс.

От Наг-Туоля не осталось ничего. Ни величественных руин, ни жалких развалин. Герфегест знал, что человеку не под силу совершить такую титаническую и в высшей степени бессмысленную работу, как разрушение замка, выстроенного на совесть из огромных глыб серого греоверда, сколь бы много ненависти ни было в его сердце. Герфегест знал, что превратить город в ничто могут только разъярившиеся стихии Пояса Усопших. Он видел много съеденных Поясом городов. Они все были разными. Они все были одинаковыми. Когда-нибудь, через сто лет, а может, и через год, руины Наг-Туоля тоже станут видимы глазу, как руины Денницы Мертвых или, к примеру, Калладира. Но пока…

Мыс казался чужим и: совершенно безжизненным. Герфегест провел на вершине скалы не менее получаса, силясь разглядеть хотя бы какие-нибудь приметы человеческого жилья. Дымок ли, постройку. Лодку или хижину. Или Слепца в наморднике, на худой конец. Лишь очертания «Жемчужины Морей», чьи паруса были приспущены, а команда наслаждалась заслуженным отдыхом.

Когда Герфегест уже собрался спускаться вниз, его слух различил некий странный звук, доносимый ветром откуда-то снизу, из-под скального карниза, на котором сейчас стояли его ноги, обутые в кожаные сандалии.

Герфегест осторожно лег на камень и приложил к нему ухо, прислушался. Что это? Очередной морок Пояса Усопших, к появлению которых он успел привыкнуть еще по пути в Калладир? Или нечто иное?

Звук, похожий на приглушенный стук молота о наковальню, повторился еще раз. Герфегест подполз к краю скалы заглянул вниз. То, чтоон увидел, обнадежило его. Ступени, грубые ступени, выдолбленные в скале чьей-то ленивой рукой. Не рукой ли Нисо-реда?

Герфегест спрыгнул вниз, и ему открылась узенькая лесенка, уводящая вниз, в пещерную темноту. Герфегест обнажил меч – на всякий случай – и зашагал вниз по ступеням.

3

Он успел начертить мечом семь первых букв хар-ренского алфавита быстрее-, чем сообразить, кто же прянул ему навстречу из черноты пещерного провала, хрустя камушками. Единственное, что стало ясно сразу, так это то, что это отнюдь не человек. И только когда меч отступающего Герфегеста полоснул врага по шершавому бичеобразному отростку, Герфегест понял, кто перед ним.

Слепец. Он встретил его снова. В третий раз. На сей раз пощады ему не будет – Герфегест теперь не тот, что раньше.

Герфегест отскочил на два шага назад, что в точности соответствовало шести ступеням лестницы. Как назло, видимость была далека от идеальной. Значит, придется сражаться, полагаясь на слух и слабое бледно-зеленое сияние, источаемое конечностями Паука.

Но не успел алчный до человеческой крови Слепец броситься вперед, а Герфегест предпринять еще одну попытку покончить с нежитью раз и навсегда, как стена за его спиной рухнула и нестерпимо яркий свет брызнул ему-в-лицо. Заклинание, повисшее в накаленном предощущением поединка воздухе, остановило Паука так же быстро, как умелый оборонительный выпад останавливает лет смертоносного клинка. Спустя еще минуту Слепец ужесидел обмякший, на цепи и в наморднике. Насколько мог разглядеть Герфегест, глаза которого еще не свыклись с дневным светом, невесть откуда ворвавшимся в пещеру, и цепь, и намордник были теми же самыми, которые он видел на Слепце, укрощенном в Деннице Мертвых.

– Здравствуй, Герфегест, Хозяин Дома Конгетла-ров, – начал обрадованный Нисоред, оглядывая Гер-фегеста с головы до ног. – И, как я вижу, теперь еще и Хозяин Гамелинов. Рад видеть столь высокого гостя в своей скромной обители.

– Рад и я, Нисоред, – нервно выдохнул Герфегест, вверяя меч ножнам и окидывая Слепца взглядом, исполненным омерзения и гнева. – Быть гостем не такая уж легкая роль.

4

– Ты ищешь регента Торвента. Это ясно как день, – Нисоред говорил с сильным южным акцентом, так говорили все, кто рожден в Суверенной Земле Сикк.

– Ты проницателен, как тысяча императорских соглядатаев, – усмехнулся Герфегест, устраиваясь поудобнее на грубом топчане, укрытом шкурами. Нисоред недурно устроился – они сидели на некоем подобии балкона, образованном скальным выступом, и пили недурное красное вино.

– И ты пришел за советом, – продолжал ухмыляться Нисоред.

– И это верно!. Скажи мне, где искать регента, и Дом Гамелинов вместе с Домом Конгетларов станут твоими должниками.

– Мне плевать на все семь Домов Синего Алу-страла, – Нисоред, как обычно, начал издалека, – но ты, последний Конгетлар, человек, которому я обязан жизнью. Потому, но не только потому, я помогу тебе. Мне будет легко это сделать.

Герфегест не смог удержаться и щелкнул пальцами – он знал за собой этот жест как выражение крайнего удовлетворения происходящим. К сожалению, не так уж часто ему приходилось украшать им свою речь.

– Легко, потому, что я знаю, где Торвент, – несколько напыщенно продолжал Нисоред. – Он ждет тебя в Обители Ветра. Не сомневаюсь в том, что ты, Конгетлар, прекрасно знаешь, где это.

– Разве ее не постигла та же участь, что и Наг-Туоль? – при упоминании об Обители Ветра с уст Герфегеста сошла улыбка.

– Представь себе, из всех земель Конгетларов уцелели, если так можно выразиться, лишь два острова – тот, на котором стоит Обитель Ветра, и соседний с ним. Кажется, Плачущие Скалы.

Герфегест утвердительно покачал головой.

– Стихии Пояса Усопших до сих пор не добрались до них – оставили в покое. Правда, насколько мне дано о том ведать, ненадолго. Думаю, к весне от Обители Ветра останется только скала, укрытая кучей птичьего помета. Но регента Торвента это, похоже, не испугало. Он поселился там в полном одиночестве. Несколько раз я видел его, совершающего прогулки на небольшой парусной лодке. Видел с этого самого балкона. Он весьма смелый и самостоятельный юнец. Правил уверенно и нагло.

– Ты говорил с ним, Нисоред? – сказал Герфегест, и вид у него был очень и очень озабоченный.

– Ну что ты. Хозяин Гамелинов. Маги первой ступени говорят только с теми, с кем желают.

Герфегест бросил на Нисореда взгляд, полный недоумения. С каких это пор Нисоред, забыв о скромности, ставит себя на одну ступень с Харманой, Ган-фалой и Стагевдом. Не так уж много в Синем Алустрале магов первой ступени. Но спустя минуту все стало на свои места. Конечно же, говоря о маге первой ступени Нисоред имел в виду не себя. А регента Торвёнта.

Разговор о регенте Торвенте заглох так же спонтанно, как и начался. Герфегест узнал все, зачем ехал, и даже быстрее, чем рассчитывал. Но уйти сразу было бы невежливо. Такую невежливость мог позволить себе Герфегест Конгетлар. Но уж никак не мог Хозяин Дома Гамелинов. Поэтому Герфегест счел своим долгом рассказать отшельнику о том, что же происходило в Синем Алустрале в последнее время. Когда он добрался до мятежа Пелнов, глаза Нисореда, до этого лучившиеся лишь праздным любопытством, заблестели несколько иначе.

– Ты говоришь. Северная бухта Наг-Нараона разбухла от трупов?

– Так и было, Нисоред. Думаю, еще год в рыбацкие сети Гамелинов будут попадаться одни утопленники. Утопленники из Дома Пелнов.

– А что сталось с Шаль-Кевром? – спросил Нисоред, неожиданно оживившись.

– Его тело нашли расплющенным под одной из каменных глыб, обрушившихся на головы изменникам волею госпожи Харманы, Хозяйки моего Дома.

– Ас его сыном?

Память Герфегеста, возвращенная ему силою Семени Ветра, больше никогда не изменяла ему. Герфегест отлично помнил, что за кровавая дрязга связывала Дом Пелнов с Нисоредом. Он помнил, как пятнадцать лет назад Нисоред, оклеветанный вассалами Пелнов, едва не лишился жизни в застенках Лорка. И как после головокружительной интриги ему удалось бежать в родные земли, устлав себе дорогу трупами людей Пелнов. И сколько благ было обещано Дому Конгет-ларов за Нисореда, посаженного в стальную клеть, вероломными и гордыми людьми Дома Пелнов.

– Он остался жив и вместе с другими мятежниками, которым судьба подарила жизнь, отправился на свой остров.

– У меня давние счеты с этим выкормышем гадюки, – отвечал Нисоред. – Вот уже шестнадцать лет, как я удалился от земных дел, чтобы совершенствоваться в искусствах, не терпящих суеты. Но мысли о мести сыну Шаль-Кевра гложут меня, словно поганые черви. Они – главное препятствие на пути к Великому Освобождению.

– Так мсти же, Нисоред, и путь снова станет открыт! – слова Герфегеста не были пустым сотрясением воздуха. Он сам пр ошел по пути мести и отведал крови своих врагов.

– Оставаться с Пелнами один на один – значит обрекать себя на верную гибель.

– Ты можешь рассчитывать на мою помощь, Нисоред, – сказал Герфегест. – В твоем распоряжении мои люди и моя власть. Едем со мной, ия обещаю.те-бе – ты поквитаешься с Пелнами.

– Пусть будет по твоим словам, – ответил наконец Нисоред после долгой паузы, которая сказала Герфегесту больше, чем любые уверения Нисореда.

6

Обитель Ветра. «Жемчужина Морей» долетела до Гнездовья Конгетларов за полдня. Нисоред присоединился к Герфегесту, не тратя времени на долгие сборы, и теперьирохлаждался на балюстраде, расточая комплименты госпоже Хармане. Настроение было приподнятым, головы Гамелинов полнились замыслами, а гребцы не жалели сил.

Вопреки опасениям Герфегеста, башня сохранилась в той же первозданной и седой красоте, какой она славилась во дни иные. Когда матросы «Жемчужины Морей» становились на якорь в виду пристани, Герфегест приметил вдалеке у малой пристани две лодки со спущенными парусами. «Если верить Нисо-реду, на одной из них совершает морские прогулки регент. Кто же пользуется другой?» – спросил себя Герфегест.

На этот раз Герфегест также пожелал обойтись без спутников. Недовольство Харманы, мечтавшей удовлетворить свое давнее любопытство осмотром легендарной башни, где возмужало не одно поколение Конгетларов, Герфегест погасил долгим страстным поцелуем, подкрепленным обещанием вернуться и сопроводить ее на остров несколько позже. Солнце стояло высоко над головой. Но насердце у Герфегеста было неспокойно.

Он вышел из лодки в том месте, где выходил тысячу раз. Его братья, дядья, его кровники – все они становились воинами здесь. Путь Ветра, последним человеком которого теперь является он, Герфегест, раскрывался здесь взором алчущих знания. Здесь Герфегест впервые взял в руки меч. Его первый дротик достиг мишени именно здесь, в тени Обители Ветра, здесь был повержен его первый противник. Когда Зикра Конгетлар благословил его на выполнение первого задания, Герфегест клялся себе в том, что его дети, его наследники, будут воспитаны здесь, только здесь… Но судьба распорядилась иначе. Ни детей, ни наследников не случилось нажить Герфегесту. Да и сама Обитель перестала быть сердцем Пути.

Герфегест подошел к первым воротам и уже решил было пустить в дело колотушку, призвав регента отпереть Хозяину Дома Гамелинов, как вдруг заметил зазор между дверьми; Ворота были лишь притворены. Ворота были не заперты.

7

Лишь простолюдин, зайдя без спросу на чужое подворье, станет орать во весь голос: «Эй, есть кто там? Гости идут!» Орать, чтобы обнаружить чистоту своих намерений. Чтобы сообщить хозяину, если тот наблюдает за ним исподтишка – я здесь и, представь себе, все еще ничего не украл.

Мужчины из благородных никогда не поступают так. Если ворота не заперты – значит пеняйте на себя. Понятное дело, что воровать никому из людей Семи Домов не придет в голову. По крайней мере, воровать с целью нажиться. Но в остальном вошедший в чужой дом без предупреждения, но и без препятствия, оставлял за собой полную свободу действий. Как и Герфегест. Он был Конгетларом. А Конгетлары, по бытовавшей в Синем Алустрале поговорке, «чаще входят в дом через окно, чем через дверь», не испытывая при этом ничего похожего на смущение.

Герфегест знал башню лучше, чем рисунок линий на своей ладони. Он провел здесь десять полных лет ученичества. Он мог пройти весь остров с закрытыми глазами и ни разу не оступиться. Поэтому он шел уверенно и быстро. Разумеется, он не знал, где ему стоит искать регента Торвента. Но определенные соображения по этому поводу у него были – в конце концов, в Обители Ветра было не так то много помещений, пригодных для жилья, и еще меньше таких, какие пришлись бы по вкусу изнеженному отпрыску Лана Красного Панциря. Все они располагались в южном крыле.

На излете длинного и мрачного коридора, соединявшего собственно Белую Башню с южным крылом, Герфегест заметил нечто сильно насторожившее его – кусок льняной тряпицы, валявшийся прямо посредине лестницы, ведущей вверх.

Герфегест поднес тряпицу к носу и принюхался. Этот запах знал любой, кто не чужд интригам и стрельбе отравленными стрелами. И Герфегест тоже. Яд. Лазоревый аконит. Именно этим ядом была отравлена его первая возлюбленная. Именно им он сам пропитывал наконечники стрел, когда готовился покорять уступы Наг-Нараона, чтобы отправить в Святую Землю Грем семя души своей нынешней возлюбленной, госпожи Харманы.

Тряпица. Лорчи зовут их «пеленками». В похожую тряпицу сам Герфегест некогда, будучи не вполне опытным, но очень осторожным лучником, пеленал отравленные стрелы перед тем, как вставить их в колчан. Чтобы ненароком яд не выдохся – такова была легенда. А на самом деле из боязни в случае какой-нибудь неприятной неожиданности оцарапать по наконечник руку. Глупо, но многим кажется надежным.

С тряпицей все было ясно. Оставалось неясным одно – зачем уединенно живущему регенту пропитывать стрелы лазоревым аконитом и разбрасывать «пеленки» по всем коридорам. Герфегест вынул из ножен меч и побежал вверх, к жилым комнатам южного крыла башни. Что-то подсказывало ему, что вторая лодка, виденная им у пристани, вовсе не служит Тор-венту для прогулок в виду Пояса Усопших. А если служит, то вовсе не ему.

8

Отбив в левую сторону удавался Торвенту превосходно. Неплохи были и отводы ударов. Острием меча Торвент описывал полукруг над клинком противника сверху, а затем сильным ударом отбивал Клинок противника книзу. Где-то Герфегест это уже видел.

Уколы удавались Торвенту еще лучше. Его противник был ранен, и весь пол Трехдверного зала – о, как много раз бывал в нем юный Герфегест Конгетлар! – был залит кровью.

Торвент фехтовал безукоризненно. Предупредительные удары его были легки, обманы достигали цели. Герфегест никогда не видел, чтобы юноша, не достигший даже шестнадцатилетнего возраста, управлялся с мечом столь мастерски. Левый бок его противника был разодран, левая рука болталась безжизненной плетью, в то время как сам Торвент, казалось, не получил еще ни одной раны.

Предчувствия не обманули Герфегеста. Торвент не пользовался отравленными стрелами, зато тот, кто ими пользовался, о чем свидетельствовал колчан, висящий на боку, лежал сейчас на полу, а рядом с ним лежал лук. На нем была маска. Другой, тот, с которым сейчас рубился Торвент, тоже был в маске. Что-то в его движениях и фехтовальных фигурах показалось Герфегесту знакомым, но что, он не мог понять.

Герфегест застыл на пороге Трехдверного зала в нерешительности. Торвент фехтовал настолько хорошо, что помощь была ему явно ни к чему; помогать такому воину – значит отнимать у него победу. Поэтому Герфегест предпочел ждать, пока участь нападавшего – а в том, что первыми,напали незнакомцы в масках, Герфегест не сомневался, – не решится сама собой. В том, что она решится скоро, Герфегест был уверен.

– Их всего двое. Ваше Величество? – осведомился Герфегест, когда Торвент дал противнику милосердную передышку, проведя удачный нижний выпад. «Итским мостом» называли его в Сармонтазаре.

– В этом зале – да, – сдержанно отвечал Торвент, конечно же удивленный столь внезапным появлением Герфегеста, разумеется, поначалу принятого им за пособника нападавших, но затем как будто бы узнанного. Торвёнт отвечал Герфегесту как старому знакомцу. Это было бы странно, если бы не одно «но» – Герфегест знал, что регент лишь наполовину Торвёнт. В остальном он Зикра Конгетлар.

Но тут в разговор вмешался незадачливый фехтовальщик. Он опустил меч и отступил, оставляя регента недоумении. Казалось, после того, как прозвучал вопрос Герфегеста, весь азарт поединка улетучился словно утренний туман с первыми лучами солнца.

Нападавший отступил на безопасное расстояние и, показав спину Торвенту, повернулся лицом к Герфегесту. Он сорвал маску.

– Двалара? – после секундного замешательства воскликнул Герфегест. – Приветствую тебя в Обители Ветра.

– Приветствую и я тебя, Герфегест, презревший вассальный долг, предавший моего Господина. Здравствуй Конгетлар, на руке которого сияет перстень Хозяина Дома Гамелинов, – тяжело дыша сказал Двалара угрюмо, тихо. Затаенная ярость клокотала в его груди.

Герфегест склонил голову набок и окинул Двалару холодным, как сталь клинка, взглядом. Начинать разговор с оскорблений не было у него правилом, и он терпеть не мог, когда этим грешили другие. Поединок – другое дело. Будь на месте Двалары кто-нибудь другой, он, пожалуй, не стал бы церемониться с ним, а свел счеты мечом. Но здесь объяснения были явно более уместными – Герфегест отдавал себе отчет в том, что уложит обессиленного Торвентом Двалару быстрее, чем поправит перевязь на поясе. Ему не хотелось смерти Двалары. В конце концов, он уже однажды отказался взять его жизнь – тогда, у постели Киммерин. Уж если он побрезговал ей тогда, то глупо покушаться на нее теперь.

– Ты напрасно оскорбляешь меня, Двалара. Во-первых, я никогда не был вассалом Ганфалы. Он был мне союзником. Он обманул меня, причем обманул не один раз. И кому как ни тебе об этом знать – не ты ли перерезал оставшихся в живых «Гамелинов» близ святилища, что по ту сторону Врат Хуммера? Не ты ли врал вместе с остальными, что отряд, приведший Слепца, послан Домом Гамелинов? Ты понимаешь, о чем я?

– Теперь это не играет никакой роли и не оправдывает твоего предательства. Если ты хотел покинуть моего господина, ты мог сделать это в любой момент, но ты выбрал наихудший из всех, – огрызнулся Двалара.

– Я еще не закончил. Ты с ослиным упорством называешь меня предателем. Но скажи, кто как не я сокрушил Стагевда? Благодаря чьему вмешательству флот Ганфалы смог, по крайней мере частично, уйти от врагов? Кто выиграл для Ганфалы время, необходимое ему для того, чтобы выжить? Все, что я сделал в тот день в Наг-Нараоне, пошло на пользу твоему сюзерену. Сколь бы горькотеперь мне «не было признавать это. Покажи мне вассала, который сделал для Ганфалы больше, чем я, не обязанный служить ему?

– И все равно ты предал его, – настаивал Двалара, правда без прежнего воодушевления.

Герфегест бросил взгляд на Торвента. Он преспокойно уселся на лавку, притулившуюся у стены Трехдверного зала, вынул из поясного мешочка четки и стал перебирать их – отрешенно, спокойно, естественно. Похоже, происходящее мало беспокоило его.

– Не предал, но разорвал союз. Союз, который стал для меня унизителен, поскольку зиждился на обмане. Я знаю, ты с радостью перерезал бы мне горло, Двалара. Тебе выгодно называть меня предателем, чтобы оправдать свою ненависть. Но я, разумеется, не дам тебе ни единого шанса на победу. Точно так же, как его Величество, – Герфегест уважительно кивнул в сторону регента.

– Ты напрасно считаешь меня простаком, Кон-гетлар, – угрюмо бросил Двалара. – Я понял, что мне не одолеть Торвента в честном поединке сразу после того, как Киммерин была парализована одним толчком его указательного пальца. Но мне не оставалось ничего другого, как сложить голову. Таков мой вассальный долг перед Надзирающим над Равновесием. Он послал меня за головой Торвента, и у меня было лишь два пути – выполнить его или погибнуть.

– А теперь?

– Теперь не знаю, – растерянно сказал Двалара и, скрестив ноги, уселся на пол Трехдверного зала. – Коль ты не убил меня у ложа Киммерин, когда судьба сама дарила тебе мою жизнь, то, думаю, не убьешь и теперь. Киммерин тоже осталась жива – думаю, через некоторое время ты сможешь насладиться ее слезами и мольбами, когда она придет в себя…

– Женские слезы не доставляют мне удовольствия, – совершенно искренне парировал Герфегест.

– Не важно. Главное, что Торвент остался жив, остались живы и мы. Мы проиграли наихудшим из возможных способов. Нам нет пути назад. Рыбий Пастырь не примет нас. Нам остается лишь поцелуй лазоревого аконита…

– Не глупи, Двалара, – голос Герфегеста был жесток.. – Ваше самоубийство будет еще одной бессмысленной жертвой, положенной на алтарь черного могущества Рыбьего Пастыря. Да ты хоть понимаешь, кому служишь?! – негодовал Герфегест. – Неужели вассальный долг лишил тебя разума и понимания?

– Я понимаю, кому служу… Герфегест, – обреченно сказал Двалара. – Два дня тому назад я видел в Наг-Киннисте такое… – голос Двалары был изменен рокочущим в нем ужасом до такой степени, что Гер-фегесту показалось, что волосы вот-вот зашевелятся у него на голове, – я видел столь много странного, что все слышанное мной до этого о черном могуществе моего сюзерена кажется мне в сравнении с этим детским лепетом.