Текст книги "Сборник "Круг Земель""

Автор книги: Александр Зорич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 92 страниц)

18

Они сожгли тело Императора, и в него вошел священный огонь, и его легкость вознеслась к Намарну. «Голубой Полумесяц» вышел в море, и прах Императора повстречался с Синевой Алустрала.

Они назвали себя Хранящими Верность. Они прибавили к своим родовым знаменам штандарт с императорским полумесяцем. Они собрали все, что смогли собрать для далекого похода на север.

Ганфала на три дня уходил в Молочную Котловину. Он не взял с собой никого. Он вернулся, и спустя два дня из Наг-Кинниста исчезла единственная в их флоте «морская колесница», принадлежавшая Ваар-нарку. Вместе с ней исчез Горхла.

Жизнь Артагевда взял себе Герфегест, и никто не смел противиться его воле. Молодой посол быстро поправился, умелые костоправы Орнумхониоров под бдительным надзором Герфегеста привели в порядок изувеченный нос Артагевда, и Последний из Конгет-ларов ощутил неожиданный подъем духа. Хоть что-то в этом страшном мире боли, убийств и страданий повернулось к лучшему. Пусть даже это «что-то» – несчастный нос молодого Гамелина.

Вскоре корабль Гамелинов беспрепятственно уплыл на север, увозя с собой ненависть, жажду мести и прах Сорнаксов. Что увозит в своем сердце Артагевд, Герфегест не знал. Это открылось ему позже.

С того дня как «Голубой Полумесяц» вошел в гавань Наг-Кинниста, минуло две недели. Флот был собран и подготовлен к выступлению. В Сармонтазаре начинался месяц Алидам, когда корабли Хранящих Верность, оставив за кормой башни Наг-Кинниста, выступили в поход против мятежников.

Мир все еще был цел. Что происходит сейчас в стане Гамелинов, куда будет направлен их следующий удар, что творит Стагевд на Священном Острове Дага-ат – не знал никто. И даже Ганфала делал вид, что не знает этого.

19

Уже четвертый день корабли шли строго на север. Днем на это недвусмысленно указывало солнце, ночью – Намарн.

Герфегест находил это достаточно странным, поскольку Священный Остров Дагаат находился к северо-востоку от Наг-Кинниста. Более того, учитывая необходимость обогнуть земли Хевров, лежащие на Свен-Илиарме – центральном острове Империи – флоту Хранящих Верность по представлениям Герфегеста следовало бы сейчас держать курс строго на восток.

Некоторое время Последний из Конгетларов смотрел на это сквозь пальцы. Но вечером четвертого дня, когда подул устойчивый южный ветер и Ганфала приказал поднять в помощь гребцам паруса, что означало еще более быстрый бег на север, Герфегест не вытерпел.

– А-а! – лукаво улыбнулся Рыбий Пастырь Гер-фегесту. – Бдительное око Идущего Путем Ветра наконец углядело неладное! А я-то уж стал думать, что ты прозреешь только под стенами Наг-Нараона!

– Наг-Нараона? – переспросил Герфегест, и у не– го похолодело под сердцем. – Мы направляемся в самое сердце владений Гамелинов?

– Да, потому что нам больше плыть некуда, – жестко сказал Ганфала. – Основные силы мятежников сейчас находятся к востоку от Свен-Илиарма. Они стерегут Дагаат, а заодно и надзирают над Пелна-ми, чтобы те не вздумали отмежеваться. Там нас ожидает верная смерть. Даже с «черным пламенем». Кстати, я почти не сомневаюсь в том, что твой Артагевд, – с этими словами Ганфала тонко улыбнулся, – первым делом подобьет Гамелинов к разорению Наг-Кинниста. И будет по-своему прав. Как бы то ни было, путь к западу от Свен-Илиарма сейчас свободен и будет свободен еще какое-то время. Сама судьба подсказывает нам решение – пройти этим путем и сокрушить Наг-Нараон, в котором таится сердце силы Гамелинов.

Герфегест не стал спрашивать, откуда у Ганфалы такие сведения о флоте мятежников. В конце концов, на то он и Надзирающий над Равновесием. Его интересовало другое.

– А если нас все-таки обнаружат дозоры, к примеру, Эльм-Оров, пока мы будем проходить между их землями и Свен-Илиармом?

– Тогда все решит скорость. Кто добежит быстрее до Наг-Нараона, тот и будет первым претендентом на победу. Кто окажется проворнее – «Голубой Полумесяц» или «Черный Лебедь»? – Ганфала неожиданно подмигнул Герфегесту.

Надзирающий над Равновесием явно был счастлив. Грандиозная игра со смертью была его призванием.

Глава вторая
БИТВА ОБРЕЧЕННЫХ1

– Если они ударят первыми, мы едва ли унесем ноги, – сказал Первый кормчий «Голубого Полумесяца», на котором вполне естественно располагалась ставка Ганфалы.

– Если мы не ударим первыми, некому будет уносить ноги, – отрезал Ганфала и бросил на Герфегеста взгляд, исполненный мрачной решимости следовать предначертаниям судьбы.

Кормчий отвесил низкий поклон и удалился, оставив Герфегеста и Ганфалу на навесной балюстраде, которая украшала кормовую часть корабля.

Был ясный летний день, но любоваться скалистыми берегами пролива Олк ни у Ганфалы, ни у Герфегеста не было желания. Положение Хранящих Верность было весьма напряженным. Накануне битвы корабли союзников были развернуты в боевой порядок. Пересчитывать их было бессмысленно.

– Это будет битва обреченных, – заметил Герфегест, вглядываясь в даль. Бесконечная синева Алу-страла и застывший вдалеке, на линии горизонта, флот Стагевда. Алустрал успел порядком поднадоесть ему, привыкшему за четырнадцать лет к пейзажам Сармонтазары. – Пятьдесят против ста семидесяти. Быть может, стоило выждать и собрать побольше сил?

– Мы должны разбить Стагевда сегодня. Пустить на дно все его корабли до единого. Отдать на корм рыбам и каракатицам все его войско. Убить Стагевда. После этого можно будет покончить с его девкой, – с ледяным спокойствием в голосе ответил Герфегесту Ганфала. – И иного понимания сегодняшнего дня я себе не мыслю.

Герфегест пожал плечами. Быть может, Ганфале ведомо что-то такое, о чем не знает он сам? Быть может, его магические способности настолько выше способностей Стагевда, что никакое превосходство в силах его не устрашает? Но отчего-то в это Герфегесту верилось очень и очень слабо.

Противник, несмотря на преимущество, не спешил выступать. Почему? Что там вообще, Хуммер их раздери, творится?

– В таком случае, чего ждем мы? – не скрывая раздражения, спросил Герфегест.

– Мы хотим знать, чего ждут они, – загадочно улыбнувшись, ответил Ганфала. – Туда посланы на-гиры.

Нагирами именовались пловцы – шпионы и убийцы. При помощи дельфинов и иногда других морских животных они проникали в стан врага и выполняли особые поручения алустральских владык.

Герфегест понимающе кивнул, хотя даже ему, Идущему Путем Ветра, было не вполне понятно, каким образом нагирам удастся средь бела дня разнюхать хоть что-нибудь и при этом выжить? Но это, похоже, Ганфалу не волновало. Его вообще волновало очень небольшое количество вещей.

2

– О Рыбий Пастырь, Надзирающий над Равновесием! – церемонно затараторил слуга, отвесив три низких поклона. – Нагиры вернулись. Соизволите ли вы принять их?

– Незамедлительно, – бросил Ганфала и жестом увлек Герфегеста туда, где располагались шикарные апартаменты покойного императора, где покойный обыкновенно принимал вассалов, гостей и просителей.

Они покинули палубу гораздо стремительнее, чем позволяло их положение «несравненных и благородных мужей». Ганфала определенно возлагал на наги-ров большие надежды, и чувствовалось, что от того, какие слова будут сказаны ими и кого им удалось притащить в качестве добычи, будет зависеть многое. Герфегест тоже ощущал некую нервическую приподнятость. Он был достаточно трезвомыслящ, чтобы понимать – великий Ганфала приблизил его к себе для великого дела. Но великое дело ни разу так и не далось ему в руки. Когда же пробьет звездный час Герфегеста, как не в преддверии судьбоносного сражения? Как показало время. Последний из Конгетларов не ошибся.

– О Великий Ганфала, – сиплым низким голосом начал здоровенный детина в мокрой набедренной повязке. Его кожа неестественно блестела от китового жира, которым было обильно покрыто все тело. Такая смазка позволила ему провести в холодных течениях пролива Олк долгие часы. – Мы сделали все, что было приказано.

Здоровяк с наголо обритой головой был старшим в отряде нагиров. Ганфала сел и одобрительным жестом побудил нагира продолжать.

– Мы выкрали Понна, старшего над гребцами файеланта «Броненосный Тур», флагмана Эльм-Оров.

Мы схватили второго кормчего корабля Стагевда и пытали его. Кое-что нам удалось узнать.

– Говори же, – с нескрываемым нетерпением сказал Ганфала, раздраженный слишком затянувшейся прелюдией.

– Никто не осведомлен о планах Стагевда. Похоже, наступление если не откладывается, то по крайней мере не готовится. Гребцы отдыхают, кормчие возятся с лоциями. Сам Стагевд затворился вместе с капитанами четырех флагманов в каюте на борту «Черного Лебедя». Я прошел по четырем палубам. Я проткнул язык трем морякам. Но никто из них не сказал ничего, что стоило бы упоминания.

– Да, – задумчиво пропел Ганфала. – Я слыхал, Стагевд хвалился, что если бы его уд знал о его планах, он бы выбросил свой уд вон и раздобыл бы новый, глухой. Как видно, в этой фразе бьшо больше правды, чем хвастовства.

Нагир, чей голый торс выглядел весьма несуразно в обитой драгоценными гобеленами каюте, чувствовал себя очень неуютно. Его широкие плечи ссутулились, его ноги были полусогнуты. На лице старшего нагира блуждало выражение, свойственное побитым собакам. И хотя ни одного слова неодобрения еще не было сказано Ганфалой, только слепой мог бы не заметить недовольство последнего. Чем чревато недовольство Ганфалы, знала даже самая последняя корабельная крыса.

– Мы притащили Понна на борт. Правда, он плохо перенес путешествие, – принялся за робкие оправдания нагир. – Но через час или самое большее через два…

Герфегест догадывался, отчего неведомому ему Понну так не понравилось путешествие из лагеря мятежников в лагерь Хранящих Верность. Для того чтобы сохранить свое отбытие в тайне, нагиры вставляли в рот жертве кляп. После этого они привязывали ее к спине ручного дельфина, зверя столь же незаменимого, как лошадь для благородного рыцаря. Понукаемый нагирами, дельфин несся во всю прыть к месту назначения и плевать хотел на то, насколько комфортно чувствует себя жертва, болтающаяся у него на спине. Жертве же приходилось несладко – дышать только носом, когда тебя то и дело накрывает волна, тяжело и почти невозможно. Только очень крепкие и выносливые моряки переносили такое путешествие, да и те, когда их подымали на борт, были немногим краше утопленников. Понн набрал полное брюхо соленой воды. Это ясно. А говорить с полным брюхом не любит никто.

Ганфала вскочил со своего кресла так стремительно, что вздрогнул даже ко всему привычный Герфе-гест.

– Пусть так. Пусть никто ничего не знает. Но скажи мне одно, только одно… – Ганфала начал приближаться к разведчику мелкими, мягкими шажками.

Герфегест следил за происходящим, оставаясь непроницаемым и безмолвным. Он мог бы защитить на-гира словом. Но едва ли Ганфала послушает его и милостиво оставит жить неудачника. Не выдержав взгляда Надзирающего над Равновесием, нагир упал на колени перед Ганфалой. Видимо, в таком положении он чувствовал себя в большей безопасности.

– Я все скажу господин; все… – лепетал он.

– На каком из кораблей Хармана из Дома Гамели-нов? Или это тоже тайна за семью печатями? – съязвил Ганфала.

Рыбий Пастырь говорил почти шепотом, но от его шепота по спине бежали мурашки и вставали дыбом волосы.

– Это я знаю. Это мы узнали. С позволения сказать, – затараторил нагир, не отрывая глаз от праха под ногами Надзирающего над Равновесием, – Хар-маны нет ни на одном из кораблей. Госпожа Хармана изволит, то есть она есть, она осталась в Наг-Нараоне. Надсмотрщик над гребцами с «Черного Лебедя», которому я перерезал горло минутой позже, сказал мне, что госпожа Хармана не изволила присоединиться к господину Стагевду, и он сам видел, как она провожала флагман, стоя не пристани…

– Достаточно! – взревел Ганфала, и в его реве было ликование. – Ты будешь жить, морская падаль! Ты принес добрую весть!

3

– Звезды благоволят нам, Конгетлар! Эта грязная сука Хармана оставила Стагевда разбираться с ошметками наших сил в одиночестве, – сказал Ганфала, когда нагир, по-рачьи пятясь задом, исчез за дверью каюты.

Герфегест отметил, что, пожалуй, ни разу не видел Ганфалу таким довольным. Его глаза улыбались – загадочно и в то же время зловеще. Его руки, сложенные в «южный лотос» на животе, тоже свидетельствовали в пользу того, что нагиру удалось изрядно поднять настроение Надзирающего над Равновесием. Единственное, чего не мог понять Герфегест: почему известие о том, что Хармана осталась в Наг-Нараоне, так взволновало Рыбьего Пастыря? Но Конгетлары славятся терпением и сдержанностью, и потому Герфегест счел за лучшее предоставить Ганфале самому выложить все, что он сочтет нужным, без лишних вопросов со стороны Герфегеста.

– Наг-Нараон – это их логово. Не мятежников, нет, – разглагольствовал Ганфала. – Это логово Га-мелинов. Это место, где Стагевд впервые познал свою малолетнюю сестру Харману. Впрочем, тогда ее звали Миннэ; имя Хармана она получила, когда ей исполнилось шестнадцать. Именно в Наг-Нараоне – средоточие их магической силы. Наг-Нараон – ключ к могуществу Гамелинов. Сердце силы Гамелинов упрятано под тем ложем, где их тела еженощно встречаются в любовном танце.

– Хармана приходится кузиной Стагевду? – поинтересовался Герфегест. Он, разумеется, и раньше знал, что они родственники. Ходили слухи и о том, что они состоят в любовной связи. Но услышать подтверждение из уст самого Надзирающего над Равновесием было вовсе не то же самое, что прислушиваться к сплетням, которыми развлекаются во время ночных бдений в дозоре сотники или горожане.

– Хармана не кузина Стагевду. Она его родная сестра. Младшая, разумеется. Она на семнадцать лет младше его. Пока они были просто братом и сестрой, никто из них не мог тягаться со мной даже в таком нехитром деле, как общение с каракатицами. Но когда они стали мужем и женой, их сила учетверилась. Их кровосмесительная связь сделала Гамелинов самым могущественным из благородных Домов. И когда ушли в небытие Конгетлары, не было больше в Алу-страле никого, кто мог бы противостоять им…

Герфегест вежливо кивнул. Разглагольствования о том, насколько полезны были Конгетлары, до которых таким охотником был Рыбий Пастырь, успели ему порядком наскучить. «Если Дом, символическим хозяином которого я стал, и вправду был столь незаменим, зачем было топить в крови Наг-Туоль и варить в кипящем масле отпрысков мужеского пола, которым удалось уцелеть после пожара?» Вообще, все, что говорил Ганфала о Конгетларах, отдавало фальшью. Но Герфегест не любил думать об этом. Всегда лучше считать, что твои союзники самые искренние люди в мире. И хотя Конгетлары были уверены, что, кроме членов Дома, никто другой не заслуживает доверия, Герфегест придерживался иного мнения по этому поводу. «Конгетлары были достаточно сильны, чтобы слыть высокомерными чистоплюями и не якшаться с другими Домами. В моем положении выбирать не приходится». Герфегест испытующе посмотрел на Ганфалу – не балуется ли он, часом, чтением его, Герфегеста, мыслей? Но тот, похоже, был слишком поглощен Гамелинами.

– …Битва едва ли начнется раньше сегодняшнего вечера, – продолжал Ганфала. – А скорее всего она начнется завтра утром. У нас есть время, Герфегест.

– Время на что? – Герфегест вздернул левую бровь. Он чувствовал, что настал черед и ему потрудиться на благо Хранящих Верность. Он даже догадывался в каком направлении.

– Время на то, чтобы-убить Харману, – Ганфала щелкнул пальцами.

Герфегест оставил реплику Ганфалы без комментариев. «Похоже, ничего не изменилось за четырнадцать лет в Синем Алустрале. Когда готовят погребальную церемонию для главы какого-нибудь зарвавшегося Дома, здесь по-прежнему не находят никого лучше Конгетларов. Как они, интересно, обходились без нашей помощи?» – подумал Герфегест, не выказывая никакой живости в обсуждении вопроса. Для себя он давно все решил. Сначала он убьет Стагевда, а потом Харману. Или в обратном порядке. Похоже, именно в обратном порядке.

– Ты, Герфегест Конгетлар, будешь тем человеком, который убьет Харману из рода Гамелинов. Если ты убьешь ее, силы Стагевда иссякнут так же быстро, как мелеет бассейн, чье мозаичное дно изъели трещины, – медленно и веско сказал Ганфала, сверля Герфегеста своим бездонным и черным взглядом. – Ты доберешься до Наг-Нараона вплавь, как это делают нагиры. Я дам тебе пару лучших дельфинов.. Затем ты найдешь ее. Это будет несложно. Надеюсь, Конгетлар, ты сделаешь все, как это требует честь и обычаи твоего Дома…

– И не будет никого, кто сможет мне в этом помешать, – мрачно заметил Герфегест, Рожденный в Наг-Туоле, чья судьба – удерживать равновесие в Синем Мире Воды, отсекая отжившее, повиноваться Рыбьему Пастырю и не думать ни о чем больше. Все это так. Но не только этим питалось его согласие. Месть – таков был единственный настоящий мотив, который влек Герфегеста в Наг-Нараон. Тайен должна быть отомщена. И это главное.

– Я знал, что ты скажешь именно так, – одобрительно и в то же время нарочито серьезно сказал Ган-фала, жестом приказывая Герфегесту удалиться.

4

Долгих четыре часа Герфегест провел в ледяной воде, обнимая шею дельфина – беспокойного, но исключительно послушного существа из морских конюшен Орнумхониоров. «Ему восемь лет, это наш лучший зверь», – шепотом сообщил ему Ваарнарк, который был весьма не глуп и понимал, что от. успеха миссии Герфегеста, о содержании которой он конечно же догадался, будет зависеть исход надвигающегося с неумолимостью рассвета сражения. Герфегест не был нагиром. Он плохо понимал язык морских животных. Он не мог толком общаться с боевыми дельфинами. Он следовал Путем Ветра, но не Путем Воды. Ему было очень неуютно, и он чувствовал, как его силы тают с каждой минутой. И потому, когда Наг-Нараон открылся ему в бледном сиянии луны, он бьш несказанно счастлив.

Другой боевой дельфин следовал сзади. Он был избавлен от седока, зато изрядно нагружен поклажей. В непромокаемых мешках, сделанных из плотной холщовой ткани, просмоленной на совесть и обмазанной снаружи жиром, лежало все, что только может понадобиться Конгетлару, отправившемуся на охоту: меч, выкованный Элиеном Тремгором, Белым Кузнецом Таиллириса, дюжина метательных кинжалов, лук и стрелы, духовое ружье, крохотный нашейный футляр для отравленных игл, запечатанный наглухо ларец, в котором ждали своего часа не менее восемнадцати разновидностей ядов. Некоторые из них действовали мгновенно. Некоторые заставляли ни о чем не подозревающую жертву мучиться неделями. Четыре шелковых «змеи» лежали подле всего этого разнообразия. «Гадюками», или «змеями», Конгетлары звали шелковые шнуры различной толщины. Набор «кошек» – тройные восьмипалые и пятиножки. Они понадобятся Герфегесту, когда он будет карабкаться на стену Наг-Нараона. Веревочная лестница с крючьями на концах – чтобы не разбудить стражу и не поднять переполох в Наг-Нараоне. Вещь совершенно незаменимая. В довершение всего, на дне мешка покоился весьма опасный сувенир, привезенный Герфегестом из Сармонтазары. «Лапа Снежного Кота» – так звали его горцы. Алустрал не знал такой игрушки – пять металлических пальцев, которые одевались на руку сверху, словно перчатка. Только очень необычная перчатка. «Лапой Снежного Кота» в ближнем бою горцы наносили чудовищные рваные раны своим противникам. «Лапа» делала из красавца урода. Ломала кости. Калечила. Сила удара руки, на которую одета «Лапа», утраивалась. Когти-шипы позволяли отражать рукой удары некоторых – не всех – клинков.

До берега оставалось не больше лиги. Ничтожно малое расстояние в сравнении с тем, которое осталось позади. Уставшие дельфины плыли медленно и почти неслышно. Еще чуть-чуть.

5

Когда его ноги зацепили каменистое дно в тени иссиня-черной скалы, над которой пугающей громадой нависало каменное тело Наг-Нараона, магической цитадели Гамелинов, Герфегест отпустил дельфинов. Они не уйдут далеко. Они будут ждать его всю ночь, день, неделю или две недели, если понадобится. Они будут поблизости. Условного свиста им будет достаточно, чтобы явиться на зов хозяина. И Герфегест знал это.

Он снял со спины животного груз и вылез на берег. Укромный грот, который Герфегест заприметил издалека, будет временным укрытием. Ему нужно приготовиться. Ему нужно согреться. Ему нужно одеть на себя снаряжение и специальную обувь со стальными шипами на подошве. Ему нужно сделать свое лицо неузнаваемым. Серо-зеленая краска ждет его на дне холщового мешка. Она покроет его скулы и лоб.

Выкладывая содержимое мешков на скользкие камни грота, Герфегест предавался отвлеченным размышлениям. О Хармане. О количестве стражи, охраняющей госпожу. О расположении комнат. Находясь на «Голубом Полумесяце», он имел весьма смутное представление о плане замка и даже всевидящий Ган-фала не смог помочь ему. «Они окружили Наг-Нараон непроницаемой Завесой Силы. Их любовь питает ее и мешает мне видеть», – в бессилии развел руками Ган-фала, когда Герфегест попросил его о помощи. К счастью, эта помощь оказалась излишней. Еще на подступах к Наг-Нараону Герфегест смог вычислить окна всех спальных покоев. И покоя Харманы. Гаме-лины строили свои замки на тот же манер, что и Кон-гетлары. И Наг-Нараон был если не родным, то двоюродным братом сожженного Наг-Туоля. Ну а уж родной-то замок Герфегест знал как свои пять пальцев.

Одевшись, Конгетлар стал сортировать снаряжение. Все, что понадобится ему, чтобы взобраться по стене замка, он сложил в заплечный мешок. Меч – за спину. Метательные кинжалы повесил на специальный пояс. Духовое ружье в футляре – к ножнам.

Трубку с отравленными иглами – на шею. Яды, лекарства, «железный град» и прочую мелкую, но полезную ерунду – в мешочек, пристегнутый к рукаву куртки.

Одну из шелковых «змей» он обмотал вокруг левой руки. У этой змеи – свое особое предназначение. Ее Герфегест приготовил специально для Харманы.

Конгетлары никогда не убивали женщин мечом. Даже если это были женщины-воительницы. Кодекс чести Конгетларов запрещал обагрять клинки кровью женщин. «Для женщин – яд и веревка», – учил Гер-фегеста Зикра Конгетлар. И хотя в жизни этот запрет нередко нарушался, Герфегест был намерен следовать ему со всей строгостью. Он задушит Харману шелковым шнуром. Ибо месть Гамелинам должна быть местью Хозяина Конгетларов. А не наемным убийством, как этого хотелось бы Ганфале.

Настала пора нанести на лицо узор. Две причудливо искривленных полосы на лбу. И две на каждой скуле. Две точки на подбородке. «Ветер в ореховой роще» – назывался этот узор у Конгетларов.

Все.