Текст книги "Денис Котик и царица крылатых лошадей"

Автор книги: Александр Зорич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

ИСТОРИЯ ПЯТАЯ. ЭКСПЕДИЦИЯ В ЧЕРНЫЙ ГОРОД

Быстрый проснулся, когда солнце уже садилось.

Он обнаружил себя лежащим на студеных мраморных плитах в приемном покое дворца.

Как он попал сюда, Быстрый еще помнил, хотя и смутно.

А вот что было потом – он, к своему большому стыду, вспомнить не мог. (И не даром, ведь известно, что сон-трава делает из памяти самое настоящее решето!)

Голова у Быстрого гудела. Да так сильно, словно только что по ней трижды ударили огромным кузнечным молотом (эта боль тоже была вызвана сон-травой, но откуда Быстрому было об этом знать?).

Конь попробовал вскочить на ноги.

Но, опять же к собственному стыду, смог только медленно-премедленно встать вначале на передние копыта, а затем подняться на все четыре.

Так он и стоял, покачиваясь, как пьяный. Его крылья чуть подрагивали и казались слабыми, словно у новорожденного жеребенка.

"На таких я и метра не пролечу. А ведь нужно срочно скакать за Снежной!" – с тревогой подумал Быстрый.

Он помнил, что перед тем, как заснуть, он о чем-то говорил с Советником Игогонием. Но вот о чем…

– Эй! Есть тут кто-нибудь? – громко спросил Быстрый.

Но ему никто не ответил – дворец был погружен в тишину.

"Может быть, все ускакали в Черный Город, один я тут дрыхну?" – обмирая от стыда, подумал Быстрый.

Он позвал еще. И даже для верности поколотил копытом в пустое серебряное ведерко, которое стояло неподалеку. Получилось довольно громко, но снова никто не отозвался.

"Что за незадача? Ведь во дворце столько слуг!" – подумал Быстрый.

Однако, через пять минут к Быстрому вышел Игогоний собственной персоной.

Игогоний был старым конем. Таким старым, что шерсть у него на боках поседела. А зубы стали желтыми-желтыми, как спелый голландский сыр. На морде же у него по-прежнему красовались старинные очки с мутными стеклами.

– Я рад, что ты наконец проснулся, Быстрый, – сказал Игогоний своим скрипучим голосом. – А то я уж начал беспокоиться – не случилось ли чего.

– Беспокоиться? А что за причины были для беспокойства? – спросил Быстрый.

– Как это, "что за причины"? Причина была простой – ты спал очень уж долго!

– Но ведь сейчас только вечер!

– Конечно же, вечер! – Игогоний громко рассмеялся и его смех был больше всего похож на козлиное блеяние. – Но только вечер следующего дня!

– Следующего дня?! – черные глаза Быстрого расширились от удивления.

– Да-да, следующего дня. Ты проспал в общей сложности… – Игогоний посмотрел на гигантские песочные часы, которые стояли у входа, – ты проспал… тридцать один час!

– Не может этого быть! – всполошился Быстрый. – Но ведь раньше я никогда не спал столько! Что это на меня нашло?!

– Ты просто очень устал. Тебе нужно было восстановить силы, – не сводя с Быстрого своего гипнотического взгляда, сказал Игогоний.

– Да… Наверное, я просто устал, – покорно повторил Быстрый. – А что наши? Есть ли вести от Бубенция, Кусачего, Хитрой и Печального? Вы ведь выслали их на помощь Снежной?

– Я? О чем ты, Быстрый? – недоуменно спросил Игогоний.

– Ну как же! Перед тем, как я заснул, я ведь говорил, я ведь настаивал, что нужно поскорее броситься туда, к Змеиному Ущелью! Чтобы успеть спасти Снежную до того, как ее запрут в подземельях Черного Города!

– Ты? Говорил? Нет, ты ничего такого мне не говорил… – соврал Игогоний, не моргнув глазом.

Как и многие советники многих других царств, он умел врать так виртуозно, что даже начинал сам верить в свое вранье. Если бы по вранью устраивались олимпиады, Игогоний наверняка завоевал бы титул Абсолютного Чемпиона Архипелага.

– Как не говорил?! – в отчаянии спросил Быстрый.

– Так… Наверное, тебе это просто приснилось!

– А что же я в таком случае говорил?

– Ты почти ничего не успел сказать… Ты ведь был таким усталым… Ты даже слова путал – например, ты не мог толком сказать, сколько именно там было волков…

– Что-то смутно припоминаю… Да-да… – понурив голову, сказал Быстрый. – А еще?

– А еще ты сказал, что на вас напали волки и забрали Снежную в плен. И что Сизокрыл погиб. Но ты даже не сказал, где они на вас напали!

– Неужели? Неужели я не упомянул даже про Змеиное Ущелье?

– Нет, ты ничего про Ущелье не говорил! Ты сказал мне всего три фразы. Тут же лег и… и погрузился в глубокий сон.

– Что я наделал! Что я наделал! – возопил Быстрый и в гневе заколотил копытами по полу. – Ведь если бы я сказал вчера про Змеиное Ущелье, Снежную можно было бы отбить еще по дороге к Черному Городу!

– Но ты ведь был таким усталым, – изображая сострадание, сказал Игогоний.

– Постойте, – вдруг в голову Быстрому пришла одна мысль, – а почему же вы меня не разбудили?

– Почему не разбудили? Ну… почему-почему… – Игогоний впал в замешательство. Впрочем, это замешательство длилось всего-то несколько секунд, ведь все-таки Игогоний был очень опытным притворщиком. – Ах да! Мы, конечно, будили тебя! Но ты и не думал просыпаться!

– А почему же вы не окатили меня ледяной водой? Тут я живо проснулся бы! Ушат ледяной воды мне на брюхо! Бр-р-р! – фыркнул Быстрый, представив себе свои ощущения. Он ненавидел воду, а особенно ненавидел воду ледяную.

– Почему не окатили? Гм… Что ж, наверное, просто не догадались… А впрочем, нет! Мы окатывали тебя ледяной водой! Конечно окатывали! Как я мог забыть! Видишь то серебряное ведерко?

– Вижу.

– Так вот: в этом самом ведре я воду-то и носил. Ну, может быть, она и не ледяная была… Но что холодная – это точно…

– И что?

– Не помогло! – отвечал Игогоний. – Ты только крыльями шевелил и бурчал себе под нос что-то непонятное. Про каких-то поганых русалок…

– Русалки… Да, что-то такое припоминаю… Кажется, я видел их, когда скакал сюда от Змеиного Ущелья… А может, это тоже мне приснилось? – неуверенно сказал Быстрый.

На душе у него скребли кошки – как же это так? Заснул, подвел товарищей, но главное – Ее Величество! Она там одна, совсем беззащитная, среди этих злющих и невоспитанных волков, а он, Быстрый, дрыхнет! А Игогоний даже не знает, куда послать подмогу!

– Какой позор! – вслух проговорил Быстрый. – Какой позор!

– Не стоит так переживать, мой молодой друг! – сказал Игогоний. – Сейчас я сяду, напишу письмо князю волчьему, Дитеру фон Борзофф, и мы все уладим!

– Как, вы и письмо еще не писали? – возмутился Быстрый.

– Посуди сам, как я мог писать письмо, не узнав всех обстоятельств дела? Это же дипломатия, а не укроп с петрушкой!

– Но пока вы напишете письмо, пока гонец отнесет его в Княжество Волчье, пока князь фон Борзофф напишет вам ответ… А ведь все это время Ее Величество будет заточена в Черном Городе! А вдруг они не будут ее кормить и поить? А вдруг они будут издеваться над ней?

– Издеваться? Ну, это вряд ли… Ведь на ней же Синий Медальон!

– Но главное, кто же будет там ее чистить? Кто будет расчесывать и заплетать ее роскошную гриву? Кто будет мазать маслом и серебрить ее копытца? Кто, в конце концов, будет вытаскивать репейники из ее хвоста и массировать ей спину, если она устанет? Ведь Ее Величество может умереть в Черном Городе без всего этого! – вскричал Быстрый.

Душераздирающая картина, которую он только что нарисовал Игогонию, предстала перед его мысленным взором. Волосы на его холке зашевелились от ужаса и негодования.

– Гм… Кто будет заплетать ей гриву и серебрить копытца, – вроде как в задумчивости повторил Игогоний. – Знаешь, Быстрый, а ведь об этом я как-то не подумал!

– То-то и оно! Поэтому я сейчас же кликну друзей и мы все вместе немедленно отправимся в Черный Город. Как бы там ни было, мы должны освободить ее! А вы пока занимайтесь своей дипломатией!

– Но ведь это опасно! Разве ты не знаешь, что Черный Город кишит волками и призраками? А также призраками волков и волк-призраками?

– Опасно? Пусть! Я готов даже пожертвовать своей жизнью! Может, хотя бы так я смогу загладить свою вину перед Снежной…

На этот раз Советник Игогоний не успел предложить Быстрому ни воды, ни овса.

Он даже не успел сказать ему что-нибудь подходящее к случаю – вроде "в добрый путь!" или "береги себя!"

Потому что стоило последним словам Быстрого прозвенеть в воздухе, как он повернулся к выходу из дворца и размашистым галопом бросился во двор. Игогоний слышал, как застучали копыта Быстрого по ступеням парадной лестницы.

– Давай-давай, скачи… Спаситель еще тут выискался, – процедил Игогоний.

Теперь выражение его морды было совсем не таким, как минуту тому назад. И глаза его под холодными очками враз стали холодными и расчетливыми.

Лошади следовали торной тропой, которая то взбиралась на укутанные дождевыми тучами каменные холмы, то снова скатывалась в пасмурные долины.

Лошади почти не переговаривались между собой.

Крылья их были плотно прижаты к спине. А ноздри то и дело пробовали воздух – все они знали, что о приближении разбойничьей волчьей стаи первым делом расскажет специфический мускусный запах.

Как и собаки, лошади знали толк в ароматах.

Быстрый, например, мог по запаху отличить родниковую воду от талой, или уж тем более от дождевой, даже с расстояния в пять метров!

И, между прочим, лошади издревле были уверены, что у людей вообще нет никакого обоняния! Иначе как объяснить привычку людей курить или есть мясо, от которого за версту смердит смертью? А уж обычные человеческие духи, даже очень дорогие духи, лошади и вовсе считали невыносимо крепкими и нестерпимо вонючими…

Они пробовали воздух ноздрями очень часто и очень тщательно. Но унюхать близости волков не могли.

Это настораживало – ведь уже четыре часа, как они нарушили границу Княжества Волчьего и двигались по чужой земле.

Лошадей было пятеро.

Впереди, во главе отряда, шел Быстрый. Глаза его горели фанатичным огнем. Он то и дело поторапливал своих друзей, нервически хлопая крыльями.

За ним шагала Хитрая. Это была немолодая кобыла золотистой масти (которую сами кони называли между собой "соловой").

Хитрая была невысока, худощава и, казалось бы, значительно уступала идущим за ней Бубенцию и Кусачему в силе и мощи. Но Быстрый знал – без Хитрой с ее хитростями им в Черный Город не проникнуть.

Следом за Хитрой рысил Кусачий.

Это был конь гнедой масти в самом расцвете сил. Как и все гнедые, в честном бою он был подобен настоящему урагану. (Тем более, что уж очень любил он налетать на противника с воздуха!)

Конечно, не так уж часто лошадям приходилось сражаться с врагами. И все же приходилось. Тем из них, на чьем пути встретился Кусачий, никак нельзя было позавидовать.

Потому что зубы у Кусачего, благодаря мастерству умелого кузнеца Тяпляпа из Тридвенадцатого царства, были не простыми, а стальными! Да и копыта у него тоже были со всех сторон окованы сталью.

За Кусачим бежал Бубенций.

В его жилах текла кровь настоящих тяжеловозов-воинов тех древних, полузабытых времен, когда крылатые лошади помогали людям отвоевывать Туран-остров у всякой опасной нечисти. И потому Бубенций был высок в холке, мускулист и внушителен.

Это был конь буланой масти – его желто-золотистая шерсть купно с черным хвостом и черной гривой смотрелись очень эффектно. Вдобавок, во лбу у него горела белая звездочка!

В общем, не даром, совсем не даром молодые кобылки Лошадиного Царства между собой называли его Любимчиком!

Бубенций был очень силен. Один вид его мощных задних ног был способен посеять панику в стае из полусотни волков.

Печальный шел самым последним.

Масти он был не очень-то видной, чубарой. Его белые бока и там и здесь были покрыты черными пятнами диковинных очертаний. По поводу этих пятен частенько шутили, будто Печальный носит на боках карту всего Архипелага.

Печальный тоже был бойцом хоть куда.

И хотя он уступал Бубенцию в силе, Быстрому – в бескомпромиссности, Кусачему – в напоре, Хитрой – в сообразительности, однако был и у него свой талант: Печальный всегда оказывался именно там, где был больше всего нужен, а не где-нибудь еще. Согласимся, в жизни это качество встречается редко.

Так они и шли, принюхиваясь в ожидании нападения.

То и дело Быстрый оборачивался и окидывал взглядом свой отряд. Конечно, можно было бы взять с собой и больше спутников – например, дюжину или две дюжины. Но Быстрый взял только четверых. Потому что знал: или он победит шайку Зуба с этой великолепной четверкой, или погибнет и с двумя дюжинами обычных бойцовских лошадей.

До Черного Города оставалось не более четырех часов пути. А волков все не было. Они словно бы сквозь землю провалились, прознав о приближении отряда Быстрого.

И Быстрый, и Хитрая были согласны друг с другом в одном – это не к добру.

– Они наверняка готовят нам какую-то ловушку, – предсказывала Хитрая.

По мере приближения к Черному Городу холмы становились все выше, а вскоре и вовсе превратились в невысокие безжизненные горы.

Теперь тропа нет-нет да и втягивалась в теснины между скалистыми грядами.

То и дело шальной камень срывался с базальтовых карнизов и, глухо стукаясь о скалы, катился вниз. К счастью, густые заросли можжевельника и горного дубка задерживала камни у подножия скал прежде, чем они успевали поднять мало-мальски серьезную лавину.

Никто из них раньше не бывал в Черном Городе. Хотя те, кто поискушенней – Хитрая и Печальный – много слышали о нем от старых коней.

На самом деле, Черный Город никаким городом не был уже триста с лишним лет. Теперь он представлял собой мрачные руины, густо заросшие бурьяном. Он неприветливо таращился в мир пустыми бойницами крепостных стен – зловещий и никому, кроме шайки Зуба, не нужный.

Но и во времена своего расцвета Черный Город был местечком не из приятных.

Мирные люди, путешествующие лошади, вездесущие хрули и даже могущественные добрые волшебники обходили Черный Город десятой дорогой.

Потому что знали – Город отдан злу и ему одному служит.

Люди князя Нелюды ковали там оружие для своего черного воинства. Желающие выступить на стороне сил мрака слетались в Черный Город, как мухи на мед – за советом или мудрым руководством, за мечом или кинжалом.

Теперь кузницы поросли лопухом и хмелем.

И даже стекловаренный завод, гордость князя Нелюды, оказался заброшенным. Силам добра удалось затушить даже Негасимый Огонь, который пылал в его печах!

Теперь даже Княжество Волчье не претендовало на то, чтобы владеть Черный Городом. И хотя волки особой брезгливостью не отличались, даже им запах мертвечины, который исходил из подвалов Города, казался несносным.

Руины долго оставались ничейным. Пока в окрестностях не объявилась шайка Зуба.

Наглые и хитрые, живущие грабежом и разбоем, волки Зуба облюбовали этот край и быстро подчинили его себе.

Князь волчий Дитер фон Борзофф неоднократно пытался положить конец разбою и призвать Зуба к порядку. Куда там!

А после того, как зрение у князя ухудшилось и ему пришлось, подобно Игогонию, носить очки, он и пытаться перестал. Мол, есть дела и поважнее какого-то "порядка"…

Наконец тропа привела лошадей к туннелю, который был пробит в неприступном горном хребте.

Туннель был таким длинным, что его противоположный конец едва-едва виднелся во тьме. Выглядел он не очень-то дружелюбно. Мало ли кто может затаиться в укромных закутах этой каменной кишки, куда никогда не проникает и солнечного лучика! И хорошо, если эти "мало ли кто" – всего лишь летучие мыши-кровососки!

Хитрая принюхалась. Из туннеля пахло сыростью и мышиным пометом. На сердце у нее стало тревожно.

– Мы не должны заходить сюда! – изрекла она.

– Это еще почему? – заносчиво спросил Быстрый. – Нам ли бояться каких-то жалких мышей?

– Дело не в мышах. А в том, что этот туннель – идеальная мышеловка!

– Мышеловка? Что ты хочешь этим сказать, Хитрая? – поинтересовался Бубенций.

Хоть и был он сильным, однако каждую мысль для него нужно было как следует разжевывать.

– Подумай сам, Бубенций! Вот мы войдем в этот туннель и направимся к его противоположному концу…

– И что? Если в нем живут летучие мыши, как он может быть мышеловкой?

– Да мыши – летучие мыши – тут не при чем! Вообще, не в мышах дело, а в нас! Если мы, все пятеро, войдем внутрь, мы окажемся будто бы в мышеловке! Достаточно завалить одним камнем выход, а другим – вход. И мы ничего не сможем сделать. Посмотри, сколько подходящих камней там, на скале! Но даже и без камней – двух дюжин волков хватит, чтобы зажать нас в смертельные тиски!

– Но это ведь подло! – возмутился Бубенций. (Несмотря на свою силу, он был очень наивным конем. Еще более наивным, чем Быстрый!)

– Конечно, это подло, – согласилась Хитрая. – Но разве волки Зуба не подлые? Кто поручится, что сейчас они не наблюдают за нами, прячась в кустах можжевельника там, на гребне скалы? Я слышу их запах! Кто поручится, что пара валунов из тех, которые кажутся нам вросшими в землю, на самом деле не висят на волоске? Может быть, они готовы упасть ровно у входа в туннель?

– Что же нам делать, Хитрая? – спросил Кусачий. Говорил он редко, зато всегда по существу.

– Я думаю, мы должны свернуть на Соляную Тропу и обойти этот туннель, чтоб не подвергать себя такой опасности. Ведь они могут попросту замуровать нас здесь заживо. И мы умрем в этом проклятом туннеле без пищи и воды.

– Какая бесславная смерть! – откликнулся Быстрый, которого, помимо Ее Величества Снежной, больше всего на свете интересовала именно слава. Хоть бы и посмертная.

– Но, Хитрая, чтоб свернуть на Соляную Тропу, нам нужно возвратиться к верстовому камню, – напомнил Кусачий.

– Это пара пустяков. Не пройдет и получаса, как мы будем там.

Наконец заговорил Печальный. Все это время он стоял, молча принюхиваясь и не говоря ни слова. Его глаза были озабоченными, но страха, который сквозил в каждом слове Хитрой, в них не было.

– Скажи мне, Хитрая, а почему ты думаешь, что Соляная Тропа не такая опасная, как этот туннель? – спросил Печальный. – Старики говорили мне, что Соляная Тропа очень крутая. И что годится она для волков, людей и хрулей, но не для лошадей!

– Я знаю, что она крутая. Но мы ведь в отличной форме! С нами нет жеребят и стариков, мы не несем груза…

– В самый раз полетать, – мечтательно вставил Бубенций.

– Но ты забываешь о том, что Соляная Тропа делает большой крюк. И если мы пойдем по ней, то достигнем Черного Города не раньше, чем к утру!

– Не беда. Мы сможем заночевать в лесу, – возразила Хитрая.

– Не такое уж это безопасное дело, ночевать в лесу возле Черного Города. Но главное, на Соляной Тропе тоже есть одно очень опасное место!

– Что ты имеешь в виду, Печальный?

– Ущелье Призраков!

– Да разве ж мы не справимся с какими-то призраками? – самонадеянно сказал Быстрый. – Снежная научила меня таким убойным заклинаниям! Да любого призрака от них разорвет на десять тысяч призрачных клочков!

– Дело не в самих призраках, – сдержанно сказал Печальный. – А в том, что Ущелье Призраков очень длинное и очень узкое. Старики говорили мне, что лошади приходится буквально протискиваться между скалами.

– И что с того?

– В Ущелье Призраков любой камень может разбить кому-то из нас череп! Оно такое узкое, что преодолеть его быстро мы не сможем. И бежать в случае чего – тоже. Кстати, в отличие от этого туннеля, там наши головы будут совсем беззащитными! Если уж устраивать ловушку, так именно там!

– Гм… – Быстрый озадаченно поводил своими острыми ушами. – Гм…

– Как все сложно, – пробурчал Бубенций.

– Ты меня совсем запутал, Печальный, – задумчиво сказала Хитрая.

Но главный аргумент Печальный приберег напоследок.

– Конечно, нас пугает запах поганой волчатины, который доносится из туннеля. Но принюхайтесь, братья! Это не запах живого волка. Это запах волка, околевшего несколько часов назад! Будь я неладен, если это не так!

– Пожалуй, что ты прав, – согласился Кусачий, широко раздувая ноздри.

– Да… На живого что-то не похоже… – подтвердила Хитрая

– И впрямь, дохлым волком тянет, – подытожил Быстрый.

– Но что там делает дохлый волк? – поинтересовался Бубенций. – Ведь волки всегда хоронят своих собратьев! Даже такие разбойные волки, как те, что в шайке Зуба.

– В том-то и дело, Бубенций! В том-то и дело! Они специально положили там труп, чтоб испугать нас. Чтобы мы подумали, будто это ловушка! Подумали – и свернули на Соляную Тропу! – заключил Печальный.

– А вдруг это и впрямь ловушка? – не унималась рассудительная Хитрая.

– Тогда мы попросту не дадим себя поймать. Я знаю, как нужно действовать! – обнадежил ее Печальный.

План Печального был очень прост. И Хитрая даже немного завидовала Печальному – как это она не додумалась до такого простого решения самостоятельно?!

Вначале двое лошадей – а по жребию выпало, что это будут Кусачий и Бубенций – первыми пройдут туннель до самого конца. А трое других – Печальный, Быстрый и Хитрая – останутся с этой стороны туннеля охранять вход.

Тогда, если волки действительно планируют завалить туннель с обеих сторон, сделать это со стороны входа им не удастся.

Когда Печальный и Бубенций доберутся до выхода из туннеля, они обследуют там все как следует.

Если там обнаружится солидная волчья засада, они всегда смогут вернуться в туннель и спастись. Тогда можно будет воспользоваться планом, который предложила Хитрая. А именно – повернуть на Соляную Тропу.

А если с той стороны туннеля все будет в порядке, Кусачий и Бубенций подадут сигнал оставшимся у входа товарищам. Те пройдут туннель и присоединятся к ним!

– Что ж, как завидите фейерверк, немедля скачите к нам! – сказал Кусачий и скрылся в туннеле вслед за Бубенцием.

Конечно, никаких ракет для фейерверка лошади с собой не прихватили. Не таким уж веселым местом был Черный Город, чтобы пускать там огненные шутихи.

Но чтоб сделать совсем-совсем небольшой фейерверк Кусачему не нужно было никаких шутих. Для этой цели у него имелись отличные стальные подковы с кремневыми вставками!

Кусачему было достаточно несколько раз ударить как следует передней ногой о камень, как в воздух летели снопы разноцветных искр – огненно-зеленых, розово-красных и даже фиолетово-синих!

Не раз и не два молодые жеребята просили Кусачего продемонстрировать им эту чудесную способность. Поначалу Кусачий делал это охотно, поскольку в тайне очень гордился творением кузнеца Тяпляпа.

Но в Лошадином Царстве очень уж много жеребят.

Нечего удивляться тому, что в один прекрасный день разноцветные искры надоели Кусачему хуже горькой редьки. Он даже публично объявил о своем отречении от высокого искусства фейерверков…

Но теперь ситуация была совсем другой. И, конечно, Кусачий сразу забыл про свои отречения.

Медленно тянулись минуты для Печального, Быстрого и Хитрой.

Они бдительно осматривали окрестности и с тревогой внюхивались в каждое дуновение ветерка. Одно утешало: хотя в туннеле не было видно ни зги, но и никаких тревожащих звуков из него тоже не было слышно.

Поначалу эхо еще доносило до них ритмичный стук копыт, но вскоре все стихло – видимо, Кусачий и Бубенций шли теперь шагом. Лишь время от времени вылетали из туннеля потревоженные мыши-кровососки. Ох и громко же они возмущались!

Наконец Хитрая заметила в густой темноте туннеля долгожданный сигнал.

– Ур-р-ра! Печальный был прав! – воскликнул Быстрый и первым бросился к черному зеву.

– Рано еще радоваться, Быстрый, – очень серьезно сказала Хитрая.

На самом деле, в глубине души она тоже ликовала. Но ей было обидно, что на этот раз Печальный оказался даже хитрее ее, Хитрой!

Все три лошади вступили под каменные своды. Дохнуло сыростью.

Туннель был пробит в скале давным-давно, еще во времена процветания Черного Города.

Князю Нелюде очень хотелось, чтобы в его горную крепость могли свободно проезжать большие подводы и повозки.

Не удивительно, что здесь и там стены туннеля были покрыты незнакомыми письменами и жутковатыми рисунками – скалящимися рожами уродливых чудовищ, танцующими скелетами и загадочными знаками черной магии.

Знаки и рисунки слабо фосфоресцировали в темноте, навевая жуть и смертное уныние.

Быстрый, хоть и хвалился знанием заклинаний, в глубине души ужасно боялся всякой чертовщины. Ему было легче сразиться с десятком волков, чем делать вид, что знаки на стенах совсем его не пугают.

Но Быстрый все-таки смог остаться таким же сдержанным, как Хитрая и Печальная – разве что прижатые к голове уши свидетельствовали о том, что ему очень не по себе.

Под крышей туннеля гнездились мыши-кровососки – они так любили ночь, что предпочитали не расставаться с ней никогда.

В сыром сумраке им было очень комфортно. Почти как людям пригожим майским утром в цветущем яблоневом саду.

Конечно, напасть на лошадей никто из них не посмел бы. Слишком неравны силы. И все-таки в алчных, бордово-красных мышиных глазах светилась одна и та же мысль: "Будь я побольше да посильней, уж я бы вам устроила, копытастые… "

Некоторые из мышей выражали свою ненависть к пришельцам, нарушившим их покой, негромким, но очень злобным шипением.

Это шипение действовало на нервы всем лошадям. В особенности же – Хитрой, которая с жеребячьих лет просто не выносила змей!

То и дело Хитрая порывалась перейти на размашистую рысь. Печальному, который всегда отличался спокойствием и благоразумием, стоило большого труда удерживать ее – ведь дорога была темной-претемной.

– Разве ты не помнишь, как ты сломала себе ногу в Проклятой Пещере? – увещевал ее Печальный.

– Как тут забудешь? Она и до сих пор немного болит. Но мне так хочется побыстрее!

– Потерпи, Хитрая. Совсем немного потерпи!

И Хитрой не оставалось ничего, кроме как идти смирным шагом.

Чтоб не слышать мерзкого шипения мышей-кровососок Хитрая повторяла про себя любимую свою скороговорку "Мыли-мыли-недомыли, ели-ели-недоели, скакали-скакали-неприскакали, а как овса купили, то и как звали забыли".

Запах мертвечины все нарастал, пока не стал почти нестерпимым.

Теперь уже никто из лошадей не сомневался – в туннеле лежит не один дохлый волк, а как минимум два.

Но действительность оказалась гаже самых гадких предположений.

– Какая мерзость! – вскричал Быстрый, который шел самым первым.

– … ели-ели-недоели, – вслух пробубнила Хитрая, она была все еще погружена в свою скороговорку. – Что ты сказал?

– Я сказал "какая мерзость"! Ты только посмотри направо!

Хитрая нехотя повернула морду.

В серо-черной тьме, которую едва разбавлял нестойкий свет входа, копошилось нечто невыносимо смердящее.

Хитрая присмотрелась и ойкнула от страха. Да-да, лошади тоже умеют ойкать, когда очень уж сильно боятся.

Наконец ее зрение вычленило из зловонной кучи несколько силуэтов.

Да, это были волки. Не менее пяти. Большинство – мертвые. А вот один…

Один был все еще жив.

Он лежал на правом боку, носом к дороге, беспомощно вытянув крупные лапы опытного бойца.

В его боку зияла огромная рваная рана. Из раны на лошадей смотрели жуткие, желто-бурые кишки.

Страдания раненого были очень велики. И помочь ему было уже, по-видимому, нельзя.

Когда Хитрая и Быстрый поравнялись с волком, тот громко икнул. А потом еще раз. И еще.

– Он умирает. Это предсмертная икота, – сказал Печальный, который немного разбирался в медицине. – Как жаль, что второпях я не взял с собой своей аптечки!

– Вот еще – не взял аптечки! Придумал тоже – волков лечить! – возмущенно фыркнул Быстрый. – Ты разве не помнишь, что они украли нашу Снежную? И едва не растерзали меня заживо! А Сизокрыл? Они еще и Сизокрыла загрызли! Ты разве забыл?

– Я помню это, Быстрый. И все-таки, это не повод отказать в помощи больному. А тем более раненому, – отвечал Печальный. – Жестокость порождает только жестокость. Стоит только твоему сердцу очерстветь, и весь мир вокруг станет каменным. Мы, лошади, должны помнить Завет!

– Давайте подойдем ближе, – предложила Хитрая. – Я вижу, что-то блестит на его правой лапе… Надо бы посмотреть как следует.

– Но мы должны торопиться! – Быстрый указал мордой в сторону выхода. – Кусачий и Бубенций нас уже заждались!

– Одна минута ничего не решает, – бросил Печальный и сделал шаг к умирающему волку. Еще секунда – и он наклонил свою умную морду с грустными глазами к его правой лапе. – Послушайте, но этот волк вовсе не разбойник из шайки Зуба! Это посол! – громко сказал Печальный, оборачиваясь к Быстрому и Хитрой.

– Посол?!

– Посол! У него на лапе надета серебряная ногавка доверенного лица самого князя!

– Князя волчьего? – уточнила Хитрая.

– Конечно, волчьего! У князя Нелюды доверенных лиц нет. Потому что он никому не доверяет!

Быстрый и Хитрая начали рассматривать волчьи трупы. И в этом мрачном деле их тоже ожидали открытия.

– Эти волки тоже с ногавками! – громко объявила Хитрая.

– Видимо, члены одного посольства. Надо думать, князь волчий посылал их для того, чтоб договориться о чем-то очень важном с бандой Зуба.

– А Зуб попросту убил их… – окончила Хитрая. – И бросил тут. Чтобы испугать нас. И заставить нас свернуть с этой дороги…

– Но ведь убить посла – все равно что объявить войну, – вставил Быстрый.

– Правильно, – отвечал Печальный. – Но только Зуб, наверное, того и хотел: объявить войну князю волчьему…

В этот момент раненый волк вдруг перестал икать. И даже… открыл один глаз!

Лошади разом смолкли и уставились на него.

Медленно, с огромным напряжением, волк растворил пасть и сказал:

– Возле… Старых Пещер… засада…

– Благодарю! Искренне благодарю. Но, может, вы знаете еще и как мы можем вам помочь? – спросил Печальный.

– Мне… уже… не поможешь… – прохрипел волк. – Скажите князю… что фон Злюкка… и его честная дружина… погибли… в неравном… бою…

– Мы передадим ему! Обязательно передадим! – заверил волка Быстрый. – Но скажите же нам, что случилось со Снежной?

– Снежная… Снежную у… у-у… – волк снова икнул, содрогнувшись всем телом.

– Что вы сказали? Повторите пожалуйста! – взмолился Быстрый.

– Ее у… у… – все никак не мог выговорить волк. Чувствовалось, что из-за страшной боли каждый звук дается ему с трудом.

– Снежную убили? Украли? – попробовал подсказать волку Печальный. Но тщетно. По всей видимости, тот уже не в силах был ни говорить, ни слушать.

Он в последний раз икнул, закрыл глаза и испустил дух.

С минуту Быстрый, Печальный и Хитрая простояли над телом фон Злюкки в траурном молчании.

Простояли бы и час – размышляя о подлости шайки Зуба и жалея погибшее посольство Княжества Волчьего. Если бы вдали, у выхода из туннеля, снова не полыхнули нетерпеливые искры.

– Пора идти, – прошептал Печальный.

Благодаря помощи фон Злюкки, лошади смогли избегнуть еще одной ловушки – той самой, которая была устроена на их пути вблизи Старых Пещер.

Но для того, чтобы обойти Старые Пещеры, им пришлось карабкаться козьей тропой на высокую гору.

Спускаться с горы было тоже очень неудобно – ведь спуск пролегал через Сырой Лес, заслуженно пользовавшийся дурной славой.

Недаром лес прозывался Сырым. Все в нем было мокрым – и листья деревьев, и камни на тропе, и земля, и даже воздух.