Текст книги "Ричард Львиное Сердце: Поющий король"

Автор книги: Александр Сегень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 27 страниц)

– Вот как… Жаль ее… А ты представляешь, Бернар де Вентадорн – помнишь его? – тоже стал монахом, он поселился неподалеку отсюда в одной мужской обители.

– Он, кажется, когда-то был твоим любовником?

– Конечно! А кто не был моим любовником? Все были. Увы, твоя мамочка не была в молодости созданием Божиим, как обо мне говорила мамушка Шарлотта. Ах, Бернар! Какой же он был ветреник! Ты не замечал никогда, что все Бернары почему-то ветреники?

– Но был ведь и Бернар Клервоский.

– Ах, оставь! Это тоже был, знаешь ли… Не будем о нем. Все-таки он как-никак, а святой. Ты знаешь, тут у меня гостил один священник из Нельи, по имени Фульк. Он проповедует покаяние.

– Все священники проповедуют покаяние, мама.

– Этот особенно. Он сам провел весьма бурную молодость, а ныне обратился ко Господу. Вот бы тебе послушать его. Кстати, он намеревается стать новым Пьером Эрмитом [149]149
  …намеревался стать новым Пьером Эрмитом… – Пьер Эрмит – монах-отшельник, один из вдохновителей Первого крестового похода.


[Закрыть]и вести за собой толпы в новый крестовый поход. Почему бы тебе не повидаться с этим Фульком, а, рыжик?

Разговоры о новом крестовом походе не утихали. Ричард не хотел идти в Святую Землю и ждал исполнения трех лет, трех месяцев и трех дней со дня подписания его договора с Саладином, хотя Саладина уже не было в живых. К тому же как он мог отправляться в новый поход, если король Франции намеревался снова воевать против Англии? Тем временем император Генрих уже собирал и вооружал сильное войско пилигримов. Генриху удалось сдержать натиск герцога Баварского и Саксонского, а вскоре, после странных смертей наследников Танкреда Лечче, последовавших одна за другой, императору досталась и корона Сицилии, которую он торжественно получил на кафедральном соборе в Палермо. Англия, Франция и Испания признали верховенство императора Священной Римской империи. Вскоре на Кипре скончался бывший король Иерусалима Гюи де Лузиньян. Наследовавший ему младший брат Амальрик тотчас принес ленную присягу императору, Кипр стал частью империи и римско-католическим епископством.

– Теперь мы вряд ли сможем поехать к нам, в Базилею Кефалию, – сокрушалась Беренгария, которой постоянно снился счастливый Лимасол.

– Непременно поедем и побываем там, моя львичка, – успокаивал ее Ричард. – Вот отправимся опять завоевывать Святую Землю и побываем в нашем милом Лимасоле. Жаль только, без Робера!

Но он видел, что крестоносное дело выдвинуло новых вождей, а он остается в стороне. В последний день мая 6704 года [150]150
  1196-й от Рождества Христова.


[Закрыть]император Генрих принял крест в Бари, при гробе Святителя Николая, и объявил, что будет платить каждому своему крестоносцу по тридцать золотых унций. А в конце года первые отряды пилигримов отправились на юг, в Апулию, где к следующей весне собралось огромное войско в шестьдесят тысяч человек и флот из полусотни кораблей. Все это Ричард узнавал, странствуя по своим владениям и то там, то сям усмиряя тех, кто не был доволен его властью и еще недавно считался сторонником Жана Сантерра. При нем всегда были Беренгария, Амбруаз, Меркадье, Лувар и другие преданные люди. Львиная ржавчина больше не беспокоила Ричарда, прыщи лишь изредка ненадолго появлялись, но быстро исчезали, будто боясь, что против них снова будет применено средство киприотки Лутрофории. Правда, и песен он теперь сочинял очень мало, а когда его просили спеть, делал это неохотно. К тому же в последнее время он почему-то все больше стал говорить по-английски, хотя по-прежнему предпочитал жить не в Англии, а либо в Аквитании, либо в Нормандии, либо в Гаскони. А вот арабский постепенно выветрился из его головы, хотя нередко Ричард любил вспоминать о своих беседах с Аладилем. Кстати, Аладиль больше всех братьев покойного Саладина возвысился и успешно воевал в Сирии. Осенью 6705 года [151]151
  1197-й от Рождества Христова.


[Закрыть]он завоевал Яффу, перебил всех находившихся там крестоносцев и разрушил город до основания, заявив при этом: «Пусть Мелек-Риджард Альб-аль-Асад снова явится сюда и построит все заново, он это любит!»

Но даже если бы Ричард хотел отправиться восстанавливать Яффу, он не мог этого сделать, ибо Англия снова воевала с Францией, и Филипп-Август объявил, что только смерть, его или Ричарда, прекратит этот нескончаемый раздор. К тому же немцы все больше забирали в свои руки крестоносное дело. Покуда Аладиль разрушал Яффу, в те же дни в Сен-Жан-д’Акре погиб Иерусалимский король Анри де Шампань. Он выпал из окна и насмерть расшибся о мостовую головой, как некогда со скалы Андромеды убился тамплиер д’Идро. На место погибшего племянника Ричарда был выбран кипрский король Амальрик, так что и тут король Англии лишался поддержки в Святой Земле. Вдова короля Анри, Елизавета, привыкшая уже переходить из рук в руки, вышла замуж за Амальрика и по-прежнему оставалась Иерусалимской королевой.

Вскоре, однако, случилось нечто, напомнившее немцам начало предыдущего похода. Едва лишь стали разворачиваться военные действия под Сидоном и Бейрутом, как император Генрих, вознамерившийся наконец явиться в Святой Земле, был унесен из мира сего внезапной болезнью, подобно тому как семь лет назад был унесен из жизни водами речки Салефы его отец, император Фридрих Барбаросса. Зима принесла крестоносцам несколько неудач, после которых Амальрик вынужден был заключить с Аладилем перемирие на три года, три месяца и три дня.

– Любопытно, – сказал Ричард, узнав об этом, – будут ли Амальрика судить в Шпайере за его нерешительные действия против Аладиля? А ведь меня обвиняли в сговоре с сарацинами!

В ту же зиму скончался Папа Целестин, и новым Папой под именем Иннокентия Третьего был провозглашен кардинал Лотар, граф де Сеньи, человек настолько властный, что в начале нового столетии именно ему суждено было стать главным действующим лицом истории. [152]152
  …ему суждено было стать главным действующим лицом истории. – Римский Папа Иннокентий III (с 1198 г.) заставил английских и французских королей признать себя его вассалами. Инициатор Четвертого крестового похода (1199).


[Закрыть]

В 6706 году от сотворения мира [153]153
  1198-й от Рождества Христова.


[Закрыть]война между Англией и Францией разгорелась с новой силой. Огромное количество графств и герцогств было охвачено ею. Всюду, от побережья Нормандии до Гаскони и Лангедока, шли военные действия. Лишь к концу года, одержав несколько побед над Филиппом, Ричард Львиное Сердце, поддавшись уговорам влиятельного кардинала Петра Капуанского, вновь согласился подписать перемирие со своим неуемным врагом, зная, что не в следующем году, так через год Филипп-Август снова затеет войну.

Встретив Рождество Христово, Ричард расстался с женой и отправился на юг своих владений учинять расправу над теми, кто во время войны тайно или явно сочувствовал королю Франции. В Масленицу он веселился с Беренгарией в родном Ле-Мане. На первой неделе Великого поста побывал опять у матери в обители Фонтевро и попросил Беренгарию побыть здесь до Пасхи, а на Пасху обещал возвратиться из очередного похода, на сей раз против взбунтовавшегося лиможского виконта Адемара.

– Если же на Страстной седмице я не появлюсь, – сказал он на прощанье Беренгарии, – то свисток доброго короля Дагобера при тебе. Не грусти, милая львичка, и не беспокойся ни о чем. Ты же знаешь, что меня нельзя убить в бою.

С этими словами он оставил жену и мать и покинул Фонтевро, ведя за собой сравнительно небольшое войско. Барон Меркадье сопровождал своего государя в этом походе. В канун Благовещения они разгромили лиможского виконта и взяли Лимож. Сам Адемар укрылся в одном из своих крепких замков – Шалю. До Пасхи оставалось более двух недель, и Ричард решил, что успеет взять Шалю и возвратиться в Фонтевро к жене и матери. Подойдя к замку, с ходу захватить его не смогли, пришлось начать осаду.

Начался апрель, любимый месяц Ричарда, повсюду разливалась бурная весна, природа расцветала, нигде уже не было снега, всюду зеленела свежая яркая трава. Утром Лазаревой субботы [154]154
  Лазарева суббота – последняя суббота перед Страстной седмицей, канун Вербного воскресенья, праздника Входа Господня в Иерусалим. Всякий раз приходится на разные дни. В описываемом 1199 году от Рождества Христова Лазарева суббота была 6 апреля.


[Закрыть]солнце сияло во всю мощь, и к полудню даже стало припекать. Ричард верхом на Фовеле вместе с Меркадье, ехавшим на белом жеребце, объезжал окрестности замка Шалю. На нем была легкая кольчуга-безрукавка и легкий шишак, белый плащ с крестом Святого Георгия на спине развевался за спиной.

– Только подумать, Фовель, снова весна, – говорил Ричард, счастливо вдыхая в себя воздух, полный благоуханий. – После Пасхи подыщем тебе еще какую-нибудь подружку. Ты доволен?

Конь весело закивал головой.

– Иногда мне кажется, что он вот-вот заговорит, ваш Фовель, – рассмеялся Меркадье.

В это мгновенье боль пронзила правую руку Ричарда чуть пониже локтя. Он с удивлением уставился на стрелу, ранившую его.

– Ты гляди! – воскликнул он. – В кои веки меня ранило!

Стрела неглубоко вошла в мышцу, и ему не составило никакого труда ее выдернуть и отшвырнуть в сторону. Погрозив кулаком раненой руки в сторону невидимого стрелка, король повернул коня и решил возвратиться в лагерь.

– По-моему, все готово к тому, чтобы завтра утром решительным приступом овладеть Шалю, – сказал Меркадье.

– Да, да… – несколько рассеянно ответил Ричард, морщась от боли. Рана оказалась какая-то слишком едкая. Его вдруг стало тошнить и вырвало.

– Что с вами, эн Ришар? – всполошился Меркадье.

Дойдя до своей ставки, Ричард позвал лекаря Рено. Стали снимать кольчугу, потом шерстяной котт [155]155
  Котт – вид средневековой блузы.


[Закрыть], но тут выяснилось, что рука опухла, а рукав у котта слишком узкий, и пришлось его разрезать вместе с рукавом шемиза. Когда же верхняя одежда была снята, на руке вокруг раны обнаружился синий отек. Лекарь озабоченно покачал головой и со вздохом сказал:

– Отравленная стрела. Плохо дело. Если это обычная греческая цикламена, то у меня есть противоядие из зерен и ягод юниперуса с молодилом и вербеной. Если не поможет, то нужна ртуть, а ее нет.

– Как нет? – удивился Ричард.

– А где ее сейчас найдешь!

– Так давай скорее свое противоядие!

Но противоядие не подействовало, синяк продолжал медленно распространяться, перетек на предплечье, потом на плечо. Ричард почувствовал сильный жар и приказал Меркадье немедленно начинать приступ на замок.

– Хочу умереть, зная, что Шалю пал и виконт Адемар схвачен, – сказал он с улыбкой. – Ступай, эн Гюи, а мне пусть приведут священника. Покуда вы будете воевать, я стану исповедоваться.

Смерть явилась к Ричарду столь внезапно, что он даже не успел прочувствовать ее. Должно быть, оттого-то он сохранял невозмутимое спокойствие до самого своего последнего часа. Ангулемский священник принял у него исповедь и причастил святых даров. Тем временем Меркадье, в ужасе и отчаянии, молниеносно овладел замком и, узнав, что Ричард Львиное Сердце умирает, приказал перевешать всех защитников Шалю, за исключением самого Адемара. Несметное сокровище, спрятанное в Шалю, по мнению Ричарда, оказалось весьма скромным, но Меркадье, явившись к постели умирающего, решил не разочаровывать короля.

Ричард уже исповедался, причастился и составил завещание. Он полностью простил своего коварного брата, Жана Сантерра, уступив ему Англию со всеми землями, замками и подданными, а также три четверти сокровищ. Личные драгоценности он завещал Беренгарии и племяннику Отто, а три четверти сокровищ королевской казны расписал между верными слугами, и что осталось – велел раздать беднякам.

Барону Меркадье удалось не только овладеть замком Шалю, но и даже найти того самого арбалетчика, выпустившего в руку короля Англии остроносую дарительницу смерти.

– Полюбуйтесь, ваше величество, это тот самый мерзавец, чья стрела ранила вас, – сказал Меркадье. – Как прикажете поступить с ним?

– А-а-а! – вскинул брови Ричард. – Это и впрямь ты?

– Я, – дерзко ответил арбалетчик, – и никто иной.

– Ну и как же зовут тебя?

– Мое имя Бертран де Гудрун, и я счастлив, что могу предстать пред тем, кого все так боялись и кого я убил, можно сказать, от нечего делать.

– Почему ты говоришь «убил»? Разве я уже мертв?

– Вам осталось недолго трепыхаться.

– Врешь, Бертран де Гудрун! Сегодня Лазарева суббота. И Господь воскресит меня.

– Он не воскрешает тех, кто при жизни не верил в него.

– А я верил, Бертран, верил… – Ричард закрыл глаза и увидел белоснежную голубку. Улыбнулся. Потом, открыв глаза, произнес: – Да, пожалуй, ты прав. Я умираю. И ты убил меня. Как ты? Рад или не очень?

– Рад. И даже очень, – не страшась казни, отвечал арбалетчик.

– За что же ты так возненавидел меня? Какое зло я сотворил тебе, коль ты убил меня и нисколько не печалишься о моей смерти?

– Ты своей рукой умертвил в сражении моего отца, Арнаута де Гудруна, и двух братьев, Гаусельма и Саварика, коих я очень любил, – признался Бертран.

– Ах, вот оно что! – выдохнул с облегчением Ричард. – Тогда прости меня.

– Нет, не прощу, и, если бы мне довелось еще раз убить тебя, я бы с наслаждением повторил убийство, – скрипнул зубами Бертран.

– Хорошо ли это? – благодушным голосом произнес Ричард. – Ведь я убил твоего отца и братьев в честном бою, а ты ужалил меня отравленной стрелой, как варвар. И к тому же мечтаешь снова поступить так же. А ведь я не самый плохой из королей, живших на этом свете.

– Каждый король приносит миру только зло, – сказал убийца. – Хотя, впрочем, – вдруг добавил он задумчиво, – и мир-то сей не заслуживает доброго слова, и чем больше в нем людей, тем больше греха, а чем меньше будет двуногих тварей, тем меньше и зла.

– Э, да ты рассуждаешь как альбигоец [156]156
  …ты рассуждаешь как альбигоец. – Среди множества еретических заблуждений альбигойцев было и их стремление к тому, чтобы сокращать род человеческий, ибо, как утверждали они, чем меньше людей, тем меньше греха. Альбигойцам принадлежат многие открытия в области контрацепции. Корень же их учения лежит в манихействе, резко антихристианской религии. Большинство альбигойских братств обреталось в Лангедоке. В описываемое время Церковь объявила крестовый поход против альбигойской ереси.


[Закрыть], – нахмурился Ричард. – Ты, часом, не из лангедокских ли братств?

– Какое тебе дело! Ты хотел казнить меня, так и казни. Я рад буду вынести любую муку, только бы знать, что ты отправляешься в ад вместе со мной и тебя тоже будут там поджаривать.

– Сколько же лет тебе, если сие не есть тайна? – спросил умирающий.

– Изволь, сие не есть тайна, мне ровно в два раза меньше, чем тебе, – отвечал Бертран де Гудрун.

– Двадцать один? – усмехнулся Ричард. – Ну, это еще полбеды. Ты переменишься. Я прощаю тебе мою смерть и отпускаю на все четыре стороны. Меркадье! Проследи, чтобы юношу никто не тронул. Он свободен и прощен мною.

– Да вот только ты, мерзостный василиск, не прощен мною! – закричал тут настырный юноша. – Я настолько ненавижу тебя, что не желаю получать прощения из рук твоих. Прикажи своим людям казнить меня, а не то я отправлюсь в Фонтевро и прикончу там твою распутную мамашу, под конец жизни заделавшуюся святошей. А с нею вместе и твою жену.

Ричард вспыхнул, но, увидев, как Меркадье принимается не на шутку колотить молодчика, вновь вернулся к благодушному настроению и приказал:

– Я же просил, чтобы никто не тронул его и пальцем! Повторяю: отпустите молокососа с Богом. Да, и вот еще. Выдайте ему сто солидов, пусть он помнит меня не только со злом. Слышишь, сынок? Тебе подарят сотню солидов, ты купишь себе дом, заведешь хорошее хозяйство, женишься и рано или поздно простишь несчастного короля, которому люди дали прозвище Львиное Сердце.

– Никогда! – воскликнул арбалетчик Бертран.

Тут Меркадье увел его, а в глазах у Ричарда все поплыло. Ему казалось, что он только что спрыгнул с борта легкого энека в море у самого берега и с головою ушел под воду. Вот сейчас он вынырнет, выскочит на сушу и бросится на врагов, как ни в чем не бывало. Но он все никак не мог вынырнуть и ползал по дну в тяжких доспехах, проваливаясь в зыбкий песок. Ужас охватил его, ибо он почувствовал близость ублиетки…

– Ах! – выдохнул он и очнулся. – Фовель! Где ты!

Лицо Меркадье склонялось над ним.

– С вашим конем все в полном порядке, эн Ришар, – ласково произнес барон. – Он хорошо покушал и отдыхает.

– Меркадье! Я что, и в самом деле умираю? Как это странно… Я бы сказал, неожиданно… Нельзя ли мне успеть повидаться с Беранжерой?..

– Гонец во весь опор мчится в обитель Фонтевро, – отвечал Меркадье.

– Нет, далеко, не успеют… – печально вздохнул Ричард. – Когда я помру, пусть разрежут мне грудь и посмотрят, каких размеров было мое сердце. Меркадье!.. Фовель!.. Руан!.. Шарру!.. Фонтевро!.. Go hence but!.. Уахед уаарбин… Рух халла!..

Меркадье понял, что это уже предсмертный бред. Пробормотав еще десятка два непонятных разрозненных слов, Ричард вдруг приоткрыл глаза, вздохнул и промолвил с глубочайшей грустью:

– Куббех машвийех!..

После этого изумрудный взор его остекленел, дыхание прекратилось, львиное сердце перестало биться навсегда [157]157
  …львиное сердце перестало биться навсегда. – Смерть короля Ричарда наступила 6 апреля 1199 года.


[Закрыть]. Меркадье был безутешен. Он сам изловил отпущенного Бертрана де Гудруна и своими руками содрал с него кожу, после чего велел повесить вниз головой, а деньги, подаренные арбалетчику королем Ричардом, рассыпать по округе, и чтобы никто не смел к ним прикасаться.

Королева Беренгария, примчавшись в лагерь под Шалю, оплакала хладный труп своего возлюбленного супруга, а когда все глаза свои она выплакала, то села без сил у ног покойного и, падая без чувств, промолвила:

– Это был Иерусалим-во-плоти!..

Странные вещи стали происходить после смерти Ричарда. Откуда-то выплыло его завещание, по которому сердце, оказавшееся очень больших размеров, было похоронено в Руане, мозг, внутренности и кровь – в Шарру, а тело и голова – у ног отца, под сенью материнских молитв, в аббатстве Фонтевро. Куда-то исчез великолепнейший рыжий конь короля, Фовель. Словно под землю провалился. Где ни искали его, не могли найти.

Потом поползли слухи о том, будто похоронен был вовсе не Ричард, а тот самый арбалетчик Бертран, который поразил его отравленной стрелой. Сам же Ричард якобы по исполнению собственного его пророчества был незримо воскрешен, как Лазарь, самим Господом Иисусом Христом. Много лет то там, то здесь появлялись люди, уверявшие, будто они видели рыжего короля на рыжем скакуне, и это были Ричард и Фовель. Иногда над головой Ричарда видели белоснежную голубку. А трубадур Блондель де Нель до конца дней своих просыпался от того, что ему мерещился голос Ричарда, поющий какую-нибудь из его изумительных кансон или сирвент.

Наконец, о сочинениях короля Львиное Сердце. В течение всех столетий, последовавших за смертью коронованного трубадура, чьи-то подлые, но старательные руки изымали отовсюду, где только можно, записи этих изумительных песен. Десятки наименований остались после таких трубадуров, как, скажем, Гираут де Борнель, Бертран де Борн, Арнаут Даниэль, Блондель де Нель, Раймон де Мираваль и многих других, сочинявших не лучше, а подчас и хуже Ричарда, от самого же короля поэтов и поэта среди королей осталось лишь несколько сирвент и кансон не лучшего качества, как, например, всем известный «Узник», написанный им в замке Трифель. Да и эта жалкая горсточка сочинений подвергается сомнениям – Ричард ли написал их.

Лишь немногим на земле людям известно одно старое заросшее кладбище, на котором есть могила, а в той могиле в каменном саркофаге бережно хранятся все без исключения кансоны и сирвенты Ричарда, под бронзовой плитой, малоприметной и ржавой.

1997–1998

Об авторе

АЛЕКСАНДР ЮРЬЕВИЧ СЕГЕНЬ – прозаик и переводчик, автор романов «Похоронный марш», «Страшный пассажир», «Тридцать три удовольствия», «Рыцарь Христа», «Древо Жизора», «Тамерлан», «Абуль-Аббас – любимый слон Карла Великого», «Державный, или Государь Иван Третий», многих повестей и рассказов. Все изданное Сегенем неизменно вызывало интерес и успех у читателей. Сегень – лауреат литературных премий имени А. М. Горького и В. Шукшина, член Союза писателей России. Живет в Москве.

Хронологическая таблица

1157 год

8 сентября – в Оксфорде у Генриха II (первого английского короля из династии Плантагенетов) родился сын, будущий король Ричард I, Львиное Сердце.

1189 год

6 июля – умирает Генрих II.

Ричард становится королем Англии.

1190 год

Участвует в 3-м крестовом походе (1189–1192). Ричард заключил союз с королем Франции и отправился в Марсель, затем на Сицилию, намереваясь оттуда плыть к Сирии. Буря разбила корабли Ричарда, и он, взяв в плен владетеля острова Кипр Исаака Комнина, объявил себя государем Кипра.

1191 год

8 июня – Ричард прибыл к Птолемаиде (Акра).

12 июля – Ричард взял Акру.

Осень – повел сильное войско на завоевание Иерусалима, но ограничился, однако, взятием нескольких крепостей на юге Палестины.

1192 год

Лето – Ричард возобновляет поход на Иерусалим, но армия взбунтовалась, и Ричард отказался от осады города.

2 сентября – заключено перемирие с Салах ад-Дином.

9 октября – Ричард отплыл из Палестины.

На обратном пути попал в плен к австрийскому герцогу Леопольду V, тот передал его императору Генриху VI, который держал его в замке Трафельзе и выпустил лишь в марте 1194 г. за огромный выкуп.

1194 год

13 марта – Ричард вернулся в Англию, где к этому времени было подавлено возмущение народа налоговой политикой Иоанна Безземельного.

30 марта – Ричард собрал совет в Ноттингеме, на котором потребовал к суду Иоанна и определил налог с рыцарей и духовенства.

Отправляется в поход в Нормандию.

1194–1199 годы

Ведет войну с французским королем Филиппом II Августом.

6 апреля 1199 г. – смертельно ранен стрелой при осаде Шалю.