Текст книги "Потрясатель Тверди"

Автор книги: Александр Мазин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 35 страниц)

Сын Дино не обиделся. Наоборот, после этого рассказа Ортран словно бы стал ему ближе.

Глава вторая

 
«Если я на запад пойду,
Что я там, за Кангром, найду,
За грядою Закатных Гор?
Там лежит запретный Тонгор,
Чужакам сулящий беду.
Заповедна эта страна.
И закрыта для нас она.
Диких тонгриа племена
Преисполнены к нам вражды.
Непонятны нам и чужды
Их обычаи и язык.
Все, к чему ты в Конге привык,
Позабудешь, в Тонгор попав.
Рот разинешь ты, поражен.
Там по десять мужей у жен,
У мужчины там нету прав,
Неизвестно слово «семья»,
Неизвестны детям отцы,
Нежеланны там сыновья,
Дочери желательны там.
Из мужчин влиятельны там
Лишь безжалостные жрецы,
Стражники Небесных Опор.
 

 
И ужасен их бог Хаор,
Страшный каменный исполин,
Горных демонов властелин,
Даже скалы падают ниц
Перед грозным гневом его.
Нарушителям же границ
Не прощает он ничего,
Беспощадна Хаора месть.
Страшных тайн в Тонгоре не счесть,
Дивные диковины есть,
Не опишешь разом всего».
 

«КИМИОН»

Войдя в опочивальню, Верховный Жрец и сирхар Тонгора Ди Гон по привычке бросил взгляд на мерцающее рядом с альковом «волшебное око». То, что он там увидел, застало сирхара врасплох. Рука мага инстинктивно вцепилась в Хлыст, а квадратная челюсть отвалилась, продемонстрировав редкие зубы. Средних лет мужчина с нескрываемой иронией глядел на Ди Гона из дымчатой глубины «ока».

– Не ожидал, а? – спросил мужчина. Черный камень на его высоком лбу полыхнул рубиновым отсветом.

Сирхар Тонгора попятился. «Око» было только оком, а не ухом. Никогда прежде оно не передавало звука.

– Я не боюсь тебя, Одиночка! – вызывающе заявил Ди Гон, хотя вид его свидетельствовал об обратном.

– Это дело твое! – отозвался человек с камнем. – А с подглядыванием – все!

– Машина Древних служит мне! – запальчиво воскликнул Ди Гон. – Я укротил ее! Что смыслишь в ней ты, Одиночка?

– Уж если ты смыслишь, Катышок, – заметил тот, кого назвали Одиночкой, – я точно управлюсь!

Сирхар кусал губы. Глаза метали молнии. Маг уже успел забыть, как его дразнили в ученичестве.

– Ты посмел!..

– Ага! – весело сказал собеседник. – И учти: я разбираюсь в любых игрушках. А вот ты, Катышок, похоже, так и не понял, во что влез, а?

– За мной – сила самого Хаора! – угрожающе прошипел Верховный Жрец. – Ты готов сразиться с богом, Одиночка?

Губы человека с камнем растянулись еще шире. Только губы. Глубоко посаженные глаза были холодны, как осколки льда.

– Хочешь взглянуть на того, кто за мной, Катышок? – И резко бросил: – Смотри!

Тотчас лицо человека исчезло из светящегося «ока», а взамен в нем возник образ, от которого ноги Ди Гона превратились в студень.

– Н-не может б-быть! – пролепетал он, пятясь.

«Око» ослепительно вспыхнуло, из создающего образы жезла повалил желтый вонючий дым, и «око» угасло навсегда.

– Не может быть! – повторил Ди Гон немного тверже. – Одиночка солгал! Иначе… иначе… О Хаор! Помоги мне! Клет! Клет! – закричал он, распахивая дверь.

Слуга тотчас примчался на зов и застыл, тяжело дыша.

– Нужно девять жертв, Клет, – сказал Ди Гон.

Он уже успокоился. Если слуга заметил исчезновение «ока», то спросить об этом не посмел.

– Девять жертв, – повторил сирхар. – Все – мужчины-воины.

– Но, – нерешительно возразил доверенный, – час неурочный…

Ди Гон задумался. Но мгновенно нашел выход.

– Иди прямо к начальникам хогр. Скажи: добровольцы. И каждый получит вечную жизнь. И народ их увидит. Все понял?

Слуга кивнул.

– Шевелись!

Клет бросился вон, а Ди Гон с удовольствием потер бритый подбородок.

– А ты дурак, Одиночка! – пробормотал он. – Дурак, что показался! Поглупел от времени! Теперь я знаю, с кем имею дело!

Тень скользнула по лицу Ди Гона: он вспомнил о последней «картине», показанной «оком». Но колдун сумел отогнать пугающую мысль.

– Ты еще попробуешь моей магии, Одиночка!

Ди Гон подошел к окну и с высоты ста минов посмотрел на озаренные лучами Таира крыши Среднего и Нижнего городов, спускающиеся с вершины холма к реке. У врат, отделяющих Средний город от Верхнего, королевского, топтались четверо стражей в остроконечных шлемах и рыжих плащах. Желая испытать свою силу, Ди Гон сосредоточил взгляд на одном из них, пробормотал заклинание.

Маленькая фигурка качнулась и повалилась навзничь. Три других стражника бросились к упавшему. Сирхар Тонгора, усмехнувшись, отошел от окна: сила была при нем.

Вернулся Клет. Погруженный в собственные мысли, Ди Гон не сразу заметил его.

Слуга кашлянул.

– Сделано, сирхар! – доложил он. – Через хору начальники хогр дадут людей. Но ты… Тебе придется выполнить обещанное: воины желают увидеть обретших вечную жизнь!

– Увидят! Приготовь все для приношения. Позови старших жрецов: Тунга, Пуона и Беда. Троих довольно. Если все пройдет как подобает, получишь девушку. Сам выберешь из тех, что привезли в прошлом менсе.

– Благодарю, сирхар! – Клет отвесил низкий поклон и вышел.

Ди Гон направился в соседнюю комнату, чтобы переодеться: он делал это сам, потому что не доверял слугам. Он помнил, как ушел в Нижний Мир его учитель и предшественник.

В предалтарной Храма Хаора было холодно. Воинов бил озноб, но не потому, что они мерзли. От страха.

Ди Гон лично осмотрел каждого и нашел, что все подходят как нельзя лучше.

– Воины! – произнес он с пафосом. – Ныне – ваш день! Ныне идете вы в лоно могучего и доброго Хаора, чтобы он очистил ваши души и даровал им ваши тела навеки. Если сочтет вас достойными дара, воины. Если же – нет, то участь ваша будет другой.

Великое перерождение ожидает вас, воины. Страшное произойдет с вами. Не осрамитесь! Не осрамите меня, вашего ходатая перед Великим!

Тонгорцы с трепетом глядели на коротышку колдуна. Впрочем, в этот момент он казался им огромным, как сам Хаор. Не без помощи иллюзии, конечно.

Из открытых ртов солдат шел пар, а кожа покрылась пупырышками: подземелье есть подземелье. Голому тут неуютно, даже если его не пугают Хаором.

– Вот дверь, через которую вы войдете в бессмертие, – вещал маг. – По одному! Каждый из вас пойдет таким, каким пришел в мир – нагим и одиноким! Первый – ты! – Ди Гон ткнул пальцем в грудь широкоплечего поджарого мужчины иров сорока. – Остальные – по жребию! – Маг бросил на каменный пол костяной волчок с красной стрелкой. И покинул их.

Алтарная комната, длинное помещение с низким потолком, вырубленное в скале, а вернее, расширенная подземная артерия, по которой когда-то вытекла на поверхность выталкиваемая подземным давлением лава, тускло освещалась коптящими факелами, укрепленными на стенах. Полый алтарный камень располагался в дальнем конце зала, неподалеку от противоположного отверстия, которое было замуровано, чтобы подземные духи не поднимались из недр за душами живых.

Первый из Приносимых, опасливо озираясь, вошел в Алтарную. Один из жрецов, Тунг, тотчас плотно запер за ним дверь, а потом, подхватив под руки, Тунг и Пуон поволокли его к алтарю между массивных грубо вытесанных колонн. Воин не сопротивлялся, лишь затравленно взглядывал то на одного, то на другого. Худые лица жрецов ничего не выражали: они выполняли рутинную работу.

– Хаор-р! – басом взревел третий жрец, огневолосый и длинный, как жердь, Бед. – Хаор-р!

Пуон и Тунг, хакнув, забросили воина, как огромную куклу, в длинную выемку алтарного камня.

– Се человек приносит себя! – вновь взревел Бед. Голос его глох, придавленный низким потолком пещерного Храма. – Возьми его!

– Возьми! Возьми! – подхватили Тунг и Пуон.

– Возьми! – негромко произнес Ди Гон.

И по слову мага длинная зеленая молния ударила из отверстия над алтарем. Ударила прямо в распростертое тело и объяла его зеленым пульсирующим пламенем. Неестественно выгнувшись, тонгорец забился на камне, замычал, замолотил спиной по твердому ложу. Пламя постепенно угасло. И вместе с ним, содрогнувшись последний раз, угас человек.

Бед схватил умершего за волосы и стащил с алтаря.

Ди Гон прикрыл глаза, а Тунг с Пуоном уже отправились за следующим.

Когда все девять были аккуратно уложены один возле другого, Верховный Жрец выставил помощников вон. Больше они не нужны. Жрецы – только руки: не станет сирхар Ди Гон сам перетаскивать мертвецов!

Колдун распечатал привязанный к поясу хрустальный флакон и отпил глоток зелья: церемония пьет силу, как песок – воду. Но лишь он один может совершить Преображение: дать мертвым телам мертвую силу. Путь Могущественного открыт ему одному. И никто не должен видеть его сейчас. Ди Гон облизнул губы и потер замерзшие ладони: ничего, сейчас он согреется!

Колдун выпрямился, закрыл глаза, медленно выпустил воздух через сжатые зубы.

– Хаор! – позвал он. – Твой раб здесь! – И пропел первое из тринадцати заклинаний. Превращение началось.

* * *

Мощенная мраморными плитами площадь Трех Святынь между Домом Сирхара и Королевским Дворцом была до отказа наполнена народом: слугами, жрецами, воинами королевских хогр. Вокруг Лобного Камня, плоской глыбы в шесть минов высотой, башенками высились крытые носилки Женщин Селений: каждая – в окружении мужей и телохранителей.

Густая толпа разошлась: к площади подъехала колесница сирхара. Три огромных, алых, как кровь, котоара, легко влекли ее к Лобному Камню. Сирхар правил ими сам. Только сила заклятия удерживала зверей в повиновении. Размеры, неестественный окрас, ужас, мерцающий в глубине желто-зеленых глаз хищников, вызывали священный трепет. Оставленный толпой проход был намного шире, чем это требовалось для небольшой колесницы.

Следом за сирхаром катилась открытая повозка, запряженная тагтинами. Девятеро Преображенных ехали на ней. Громкие возгласы раздались в толпе: воины узнали своих товарищей.

Колесница и возок остановились. Сирхар прямо из колесницы шагнул на лестницу и поднялся на плоскую вершину Лобного Камня. Девятеро последовали за ним. Толпа сомкнулась, и проход исчез.

Сирхар откинул плащ, поднял над головой руку, сжимающую рукоятку Хлыста.

– Королева! – воскликнул он. – Женщины! Люди! Да не угаснет Великий Огонь! – Он повернулся в сторону величественного конуса Священной Горы и поклонился.

– Вот избранные волей Хаора. Бессмертие даровано им. Кто желает испытать одаренных?

Толпа безмолвствовала. Ди Гон бросил взгляд в сторону Дворца Королевы. Властительница Тангра в окружении Приближенных и избранных мужей стояла на балконе как раз напротив Лобного Камня.

– Ты! – указал Ди Гон на одного из телохранителей. – Поднимись сюда!

Воин оглянулся на свою госпожу. Женщина кивнула, и он поднялся наверх.

– Покажи свой меч! – велел ему сирхар.

Солдат вынул оружие: обычный клинок.

– Выбери любого из них! – Ди Гон указал на Преображенных.

Воин нерешительно потоптался на месте, а потом кивнул на ближайшего.

– Подойди! – приказал тому сирхар. – А ты воткни ему меч в живот! Быстро!

Воин заколебался.

– Дай сюда, трус! – Ди Гон выхватил у солдата оружие и с силой вонзил меч в живот Преображенного. Разорвав куртку, клинок на ладонь вышел из спины. Толпа ахнула и загудела.

– Вынь меч! – приказал пронзенному сирхар.

Преображенный взялся двумя руками за эфес и медленно вытащил лезвие. Лицо его при этом осталось совершенно спокойным. Взяв у него оружие, Ди Гон поднял меч над головой. Клинок был чист. Крови не было. Сирхар вернул меч телохранителю.

– Иди! – И тот с облегчением покинул Камень. Преображенный тоже присоединился к восьми другим.

Сирхар развязал черный шелковый пояс, охватывающий талию мага. По его приказу двое из Преображенных, сделав из пояса петлю, накинули ее на шею третьего и изо всех сил потянули в разные стороны. Через несколько минт Ди Гон велел им прекратить: никаких признаков удушья на лице удавливаемого не появилось. На сей раз толпа безмолвствовала: ждали продолжения.

– Факел! – отрывисто бросил Ди Гон. И вытянул руку с Хлыстом.

Ослепительная полоса пламени вырвалась из рукоятки. Толпа зашевелилась, загудела. Так было всегда. Ди Гон никогда не упускал возможности продемонстрировать Хлыст в действии. Факел вспыхнул, едва огненный язык прикоснулся к пропитанной маслом ветоши.

Ди Гон взял руку Преображенного и вложил ее в пламя. Лицо Преображенного осталось таким же бесстрастным, как если бы он окунул руку в воду.

– Раз, два… – медленно считал сирхар. При счете «семь» он вынул руку из огня и, подняв, показал толпе. Ладонь была слегка закопченной. И только.

– Он бессмертен! – закричал сирхар, продолжая держать руку Преображенного над его головой. Это было не просто – Преображенный был много выше ростом.

– Сирхар! Сирхар! – вопила толпа.

Колдун бросил взгляд на балкон. Мужья Королевы оживленно переговаривались, но сама она молчала. На ее широкоскулом лице не было восторга. Но и недовольства тоже не было.

Преображенные неторопливо спускались с камня и садились в повозку. Представление закончилось.

Ди Гон спустился вслед за ними. Клет (тут как тут!) помог ему подняться на колесницу.

– Думаю, с другими добровольцами сложностей не будет, – тихо сказал он. И добавил еще тише: – Но я не советовал бы тебе показывать их вблизи!

– Почему?

– Вблизи они слишком похожи на мертвецов! Я получу свою женщину, сирхар?

– Да!

Котоары сорвались с места и с грозным рычанием ринулись вперед. Люди поспешно уступали им дорогу. Позади трясся возок с Преображенными.

Спустя три хоры, когда огненный шар Таира упал за зубцы Черных Гор, семеро из Преображенных стояли перед Ди Гоном.

– Запоминайте! – раздельно говорил им сирхар. – Высокий, очень высокий, очень сильный, светловолосый! Вы должны его убить! – Он с досадой вспомнил о потере «волшебного ока». – Вы должны его убить! И убедиться, что он мертв. Вот что: принесите мне его голову! Может статься, что сталь будет отскакивать от него. Тогда вы его задушите. Ясно?

– Да! – произнесли семеро одновременно.

– Вы поняли, где будете его ждать?

Вновь дружное «да».

– Лучше всего дождитесь, когда он отделится от других. Другие меня не интересуют – только этот. Идите!

Семеро разом повернулись и покинули комнату.

Ди Гон обхватил руками большую голову.

– О-о! – застонал он. – Оставь меня, боль! Уйди! Уйди!

Семеро, в длинных плащах, под которыми позвякивало оружие, пробирались по узкой улочке Нижнего города. Они достигли ворот, и стражники, узнав, с почтением выпустили их наружу. Створки ворот замкнулись за ними, и семеро быстрым шагом двинулись вверх по освещенной лунами дороге.

В тот день северяне обогнали еще один караван, точную копию встреченного внизу. На сей раз они не стали вступать в разговоры, а просто объехали повозки и, провожаемые взглядами, двинулись дальше. Конус потухшего вулкана впереди закрывал часть неба.

– Мы обогнем его с юга! – сказал Ортран. – Там очень удобное место, Легкий Перевал. Может быть, мы столкнемся с тонгорскими контрабандистами, но не думаю, что они опасны для нас. Оттуда до истоков Морры совсем близко.

– Сейчас будет толчок! – вмешался Нил. – И сильный!

Спутники посмотрели на него: земля вздрагивала едва ли не по три раза за день.

– Тогда переждем здесь, – сказал Ортран. – Дальше – крутой склон. Если толчок будет действительно сильным, могут обрушиться скалы.

Они спешились. Теперь и урры почувствовали опасность, забеспокоились. Фэйра ласково заговорила с ними, и животные легли наземь. Они негромко рычали.

– Сядем! – предложил Нил. Они устроились на пологом склоне. Над ними, как гигантские свечи, торчали кактусы-таоры.

Толчок, действительно, был силен. Земля провалилась под ними, потом ударила снизу. Урры, повизгивая, вскочили на ноги. Второй толчок был слабее первого, но несколькими мгновениями позже друзья услышали отдаленный взрыв. Черное облако дыма повисло над вершиной Столпа Небес. Снежная шапка исчезла, и сквозь черный султан огоньком поблескивало красное пламя. Очередной толчок подбросил людей вверх.

– Извержение, – констатировал Биорк.

– Но вулкан спит уже тысячу иров! – воскликнул Ортран.

– Думаешь, галлюцинация? – Туор показал на узкую ниточку лавы, медленно ползущую по склону горы. Облако над кратером все увеличивалось. Грохот, напоминающий раскаты дальнего грома, не стихал. Еще один красный червячок пополз по горе.

– Есть ли другой путь? – спросил практичный туор. – Этот, похоже, заперт.

– Мы можем попробовать.

– Попробовать пройтись по вулкану во время извержения? Мне это нравится! – засмеялся Нил.

– Легкий Перевал достаточно далек от вершины! – возразил норман. – Кроме того, с юга лавовых потоков может и не быть!

– Я только спросил: есть ли другой путь? – уступил Биорк.

– Я не знаю, – ответил Ортран.

– Тогда у нас нет выбора! – констатировал Нил. – Вперед!

– Подождите меня здесь! – сказал Ортран.

Он вскочил на Демона и во весь опор поскакал по дороге в сторону горы.

Однако через полхоры он вернулся. Запыхавшийся Демон лег на землю, вывалив розовый язык.

– Возвращаемся! – невесело сказал норман. – Дорогу завалило камнями.

– Расчистить можно? – на всякий случай спросил Нил.

Ортран покачал головой.

– Тогда поедем! Толчков больше не будет.

– Может, парни из каравана знают другой путь? – предположил Биорк.

– Даже если и знают – не скажут! – без энтузиазма отозвался норман. – Но мы можем спросить.

Они двинулись обратно и вскоре увидели караван, ползущий вверх в полулонге от них. Когда расстояние сократилось, стало заметно, что купцы обеспокоены, хотя повозки продолжали так же неторопливо катиться им навстречу. Два всадника помчались вперед и вскоре оказались рядом с ними.

Ортран поднял правую руку:

– Приветствие!

Один из контрабандистов, ехавший на желто-коричневом коренастом урре, тоже поднял руку.

– И тебе приветствие, торион! – И покосился на знак Стража антассио сонангов на кирасе Ортрана.

– Успехов твоей торговле! – сказал норман, проигнорировав красноречивый взгляд. – Недобрые вести!

– Догадываюсь! – буркнул контрабандист. – Дорогу завалило?

– Ты прав. Большие камни. Даже нам не проехать.

– Знал, что это когда-нибудь случится! – бросил купец своему напарнику. – Ты видел сам? – спросил он Ортрана.

– Да!

– Придется тебе повернуть волов, браток! – пророкотал Нил, объезжая Демона, чтобы приблизиться к купцу. Великан широко улыбался. Куртка его была расстегнута, несмотря на довольно холодный воздух. – Пирон – твое имя? Я не забыл?

– Р-раздери меня магрут! – Обветренное лицо старшины каравана расплылось в неуместной улыбке. – Брат Нилон! Рад!

Не слезая с седел, мужчины обнялись. Урры недоверчиво обнюхали друг друга. Караванщик оказался одним из ангмарских кровников Нила.

– Маленькая радость в лавине бед – встретить тебя! – сказал Пирон.

– О! Боги создали горы, чтобы люди не разжирели! Позволь, я представлю тебе моих друзей!

– А я – моих! – оба рассмеялись. Они и впрямь были рады встрече.

Караван остановился. Спустя некоторое время Нил, Ортран, Биорк и Эак пили вино вместе с Пироном и двумя его помощниками: Сузом и Каланом, заедая хорское мясом иллансана, поджаренным в пламени костра. Этайа и Санти устроились отдельно. Так же, как и две дюжины контрабандистов, составлявших команду Пирона. Четвертая группа, три миловидные молоденькие девушки, расположились рядом с одним из возов. Оттуда они бросали на северян любопытные взгляды.

– Не может быть, чтобы путь через горы был единственным! – убежденно заявил Нил. – Просто мы обленились из-за дороги Древних: знай подгоняй нонторов!

– Нам хватает хлопот и без лазанья по скалам! – отрезал Пирон. – Не забывай: мы торгуем без пошлин, но и без разрешения!

– Тем выше ваша прибыль! – заметил Ортран. – Или ваши тонгорские собратья вас обжуливают?

– Нет, они честные ребята!

– Клянусь шкурой хуруга, подохшего менс назад, их доходы пополняют казну кого-нибудь из тонгорских владык. Иначе вместо «честных ребят» вас встретил бы десяток-другой парней с такими железными штуками в руках!

– У тебя… гм… своеобразная речь, брат Нилон. Но, думаю, ты прав. Со стороны Тонгора дорога такая же удобная. Хотя Легкий Перевал – не земли Тонгора.

– А чьи же?

– Хтон знает! Ничьи, я полагаю.

– Так почему же тонгорцы не сделают их своими? – спросил Биорк. – Или этого не допустит Конг?

Контрабандисты засмеялись.

– Уж сонангу они точно ни к чему. Чтобы эти хриссы чиновники полезли в горы? – сказал Калан.

– У тонгорцев табу на чужие земли! – вмешался Суз. – Их бог не велит им покидать собственную землю. А границы ее определены. Я точно знаю, говорил с одним из этих тонгриа.

– Вся земля вокруг Столпа Небес принадлежит богам! – безапелляционно заявил Пирон. – Или вы забыли? – Он насмешливо оглядел своих помощников.

– Похоже, они решили это доказать! – заметил Ортран.

– Что плохого, если несколько золотых монет звякнет о стол в ангмарской таверне?

– А куда ты везешь девушек? – поинтересовался норман.

Пирон смутился.

– Скажешь, они сами решили прокатиться?

– Им будет неплохо в Тонгоре! – горячо воскликнул старшина каравана. – Там ценят женщин. И я хорошо заплатил их родителям, клянусь головой Тора!

– Ну-ну! А того оружия, что ты везешь, хватит, чтоб вооружить сенту всадников! А если эта сента станет шарить по конгским селениям?

– Тому не бывать! – в один голос закричали трое конгаев. – Тонгор не чета Конгу!

– И у них табу! – еще раз напомнил Суз.

– Нет такого табу, которое никто не нарушал, – сказал Ортран.

– Довольно спорить! – вмешался Нил. – Ваше дело – ваш ответ! Так, аргенет? – он повернулся к Ортрану.

Тот пожал широкими плечами:

– Кто спорит? Мы говорили о перевале.

– Я знаю один путь! – вдруг сказал Калан. – Не для нонторов, ясное дело, но на уррах пройти можно.

Взгляды всех обратились к нему. А конгай неторопливо продолжил:

– Когда-то, иров десять назад, я проходил там. И рискнул бы, пожалуй…

– Не тяни паутину, парень! – велел Пирон. – Шевели языком!

– Там есть несколько скверных мест, да и выходит он прямо на земли Тонгора… Думаю, тонгриа знают о нем. Если Легкий Перевал закрыт, они встретят нас там. Я бы рискнул, старшой! Чем тащиться назад со всем товаром…

– Ты лечишь мое сердце! – Маленькие глазки Пирона загорелись. – Мы можем взять с собой легкий груз, девушек можем взять. У нас две дюжины урров…

– Так я и думал! – сказал Нил Биорку. – Раз есть Легкий Перевал, найдется и тяжелый!

– Суз! – обратился Пирон к помощнику. – Поведешь назад людей и конторов.

– Почему я? – недовольно отозвался конгай. – Я пойду с вами. Вести караван назад – невелика трудность!

– А бандиты? А продать товар? А новости продать другим парням? Нет уж, тут нужен ты, Суз!

– Драный ты хрисс, Пирон! – пробормотал конгай.

– Вот и отлично! – старшина повеселел. – И внизу всех оповестите, что путь закрыт. Это сразу поднимет цены. Когда мы вернемся.

– Мы едем с вами, брат? – полувопросительно произнес Нил.

– О чем говоришь, брат! – Пирон хлопнул гиганта по плечу. – Мой путь – твой путь!

Тропка, по которой вел их Каган, петляла и осыпалась, но все же была достаточно удобна, чтобы путешественники двигались вверх, не покидая седел. Когти урров делали животных неплохими скалолазами. К тому же звери не боялись высоты и уверенно ступали по самому краю обрывов, там, где у людей захватывало дух от зияющей под ними бездны. А конгским девушкам велено было глядеть только вверх. Пирон опасался, что какая-нибудь из них, перепугавшись, вывалится из седла, несущий ее урр потеряет равновесие, и они свалятся вниз.

За день они поднялись на приличную высоту. Кустарник начисто исчез. Изредка можно было увидеть кактус, чахлый и низкорослый в сравнении с теми, что росли двумя тысячами минов ниже. Кое-где бурые склоны покрывал скользкий серебристый мох.

Второй день обошелся с путниками суровей первого. Склон стал круче. Кое-где людям приходилось спешиваться и помогать уррам. Но и этот переход был легким в сравнении с тем, какой уготовил третий день. На сей раз горы показали свои клыки. Всякая растительность исчезла, и голодные урры стали беспокойными и злобными. У людей пищи было вдоволь, но ветер, резкий, холодный, заставлял ежиться даже закутанных в меха контрабандистов. У Санти зуб на зуб не попадал. Чтобы хоть как-то согреться, юноша завернулся в шерстяное одеяло. Ему стало теплей, но теперь он страдал оттого, что выглядит смешным. Нелегко приходилось и Ортрану, отвыкшему от холодов. Эак отдал ему свой запасной плащ.

Удивительно, но ни фэйра, ни Биорк, ни Нил, казалось, не замечали стужи. Нил все так же ехал в расстегнутой куртке. Только кожа гиганта из белой стала розовой.

– Тай! – жалобно спросил Санти. – Почему мне холодно, а тебе нет?

– Потому что ты не любишь холода! – ответила ехавшая впереди фэйра. – Выпрямись, подними лицо, подставь его ветру – и ты согреешься!

Юноша попытался последовать совету. На какое-то время ему верно стало теплей. Но ненадолго.

Закутанные по самые покрасневшие носики девушки с почтением глядели на Этайю. Даже смотреть на нее им было холодно.

Третий день приготовил неприятный сюрприз: длинный и крутой язык осыпи, зажатый отвесными скалами, слизнул тропу. Урры наотрез отказались идти вверх по хаотическому нагромождению каменных глыб. Инстинкт говорил им, что любое неосторожное движение вызовет обвал.

Отряд остановился. Биорк развязал свою сумку и достал снаряжение.

– О! – только и сказал Пирон, глядя, как маленький воин ловко карабкается по отвесной скале. – Откуда он взялся, этот малыш?

За несколько минут туор взобрался на стоминную высоту, вбил костыль и, закрепив веревку, бегом, отталкиваясь от стены ногами, спустился вниз.

– Там, наверху, хорошая тропа, – сообщил он. – Можно ехать дальше.

– Ехать? – воскликнул Калан. – А как ты забросишь туда урров?

– А как ты поднимался раньше? – задал встречный вопрос Пирон.

– Раньше здесь была тропа! – объяснил конгай. – Не то что теперь!

– У тебя есть предложения? – осведомился Нил.

– Ну, я… Или мы оставим урров здесь, или поедем обратно. Что скажешь, старшой?

Пирон покачал головой в меховом подшлемнике:

– Без урров – нет смысла. Много ли мы унесем? И девушек придется отправить. Но, – он повернулся к Нилу, – я чую – ты что-то задумал, брат Нилон?

– Можно поднять одного-двух зверей, – произнес великан. – Но, боюсь, при подъеме они так обдерутся о камни, что их самих придется нести.

– Если аргенет даст мне на время маир-унратен, – сказал Биорк, – я берусь сделать блок.

– Ты шутишь? – недоверчиво сказал Калан. – Как ты его сделаешь?

– Это уж не наша забота, парень! – Нил повернулся к Пирону: – Вели своим ребятам расседлать урров, брат. Нам не придется брести пешком!

К тому времени, когда урры были освобождены от вьюков и упряжи, туор закончил свое приспособление. На него пошли три седла и крепкий, окованный железом шест маир-унратена, вставленный в трещину. Четвертое седло привязали к паутинному тросу, и Нил, играючи, поднял на нем фэйру и трех девушек.

А вот с уррами пришлось повозиться. Животным завязали глаза, но все равно они брыкались и отчаянно ревели, когда их поднимали наверх. Мужчины, кроме Биорка и Калана, оставшихся внизу, взялись за канат. Но, если бы не Нил, намного превосходивший силой даже могучего нормана, вряд ли удалось бы закончить подъем так быстро.

Когда весь груз был поднят, решили устроить привал. Урры разбрелись по пологому склону и принялись слизывать росший в трещинах сырой мох. Люди подкрепились более основательно.

Поев и передохнув, путники двинулись дальше. Тропа поднималась по некрутому склону почти прямо. И чем дальше, тем ровнее становилась поверхность горы. Но то была лишь сравнительно узкая полоса. Рядом, слева и справа, горы круто уходили вверх, образуя нечто вроде седловины, по «дну» которой двигались всадники.

Над почерневшим конусом вулкана курился дымок. Но извержение прекратилось.

– Дальше дорога пойдет вниз! – бодро пообещал Калан.

Но он ошибся. Преодолев очередной подъем, они увидели сплошную каменную стену, еще более высокую, чем предыдущая. Видно было, что часть горы просто осела вниз. Острые, как клыки саурона, зубцы, венчали скалистый гребень. Но туор, взобравшись наверх, ухитрился найти ровную и достаточно широкую площадку. Если бы с другой стороны была каменная осыпь или глубокая пропасть, путешественникам пришлось бы туго. Но там был точно такой же обрыв, как и с восточной стороны. И высота его была не больше ста сорока минов.

Пришлось воспользоваться уже испытанным способом. Но на сей раз им было немного легче. Пока один груз поднимался вверх, второй, используемый как противовес, опускался вниз с западного края. И все же преодоление каменного хребта потребовало нескольких хор. Когда Биорк спустил на веревке маир-унратен, до темноты оставалось совсем немного.

Им повезло: Биорк отыскал пещеру, достаточно вместительную, чтобы укрыться всему отряду. Очень кстати: здесь, в седловине, ледяной ветер дул с неистовой силой. Не будь сейчас Флорион – теплый месяц Цветов, перевал был бы неприступен. В холодное время скалы покрывала толстая корка льда. А пологие склоны – глубокий покров снега.

В угловатых стенах пещеры гнездилась тьма. Топлива у путников не было. Слабый свет единственного светильника скорее сгущал, чем разгонял мрак. Снаружи уныло завывал ветер. Девушки, забившиеся под нависающий карниз в трех минах от Санти, тихонько перешептывались. Санти чувствовал, как им страшно. Спутники его, завернувшись в одеяла и плащи, уже уснули. У входа, косой тенью пересекая освещенное слабым лунным светом отверстие, дремал часовой из контрабандистов.

Санти было тревожно. Это был не беспредметный страх, тот, что мучил девушек. Он ощущал конкретную опасность. И не снаружи, а изнутри, из темного узкого горла, уводящего в глубь каменной толщи. Санти хотел было разбудить кого-нибудь из своих, но не решился. При всех своих талантах он оставался ангмарским юношей, боявшимся выказать недостаток мужества.

Санти откинул одеяло и сел. Он находился всего в трех шагах от черного зева, образованного сужающимися стенами пещеры. Тьма в нем была абсолютной. Очень осторожно Санти попытался освободить внутреннее зрение. Это ему удалось, но результат был неожиданным: он почувствовал запах. Тошнотворный запах вроде того, что издают испорченные грибы. Он мог бы поклясться, что еще минту назад никакого запаха не было. Санти сосредоточился еще больше и наконец уловил свет. Тусклое зеленоватое мерцание внутри подземного хода. Еще одно усилие и… он выскользнул из собственного тела, медленно опустившегося на одеяло. Сначала юноша даже не сообразил, что произошло. Прежде он освобождался только с помощью Этайи. Но сейчас выход произошел так естественно, что Санти возликовал. Его беспокойство отступило. Юноша приблизился к каменному горлу и окунулся в него. Запах резко усилился. Это было странно: обоняние Санти осталось там, где было физическое тело. Свечение тоже усилилось. Оно исходило из самих стен. И запах шел от них же. Юноше показалось, что он находится не в каменном тоннеле, а внутри живого существа, внутри гигантского пищевода, стенки которого выделяли липкую горячую слизь. Слой слизи покрыл Санти, обволок его, остановил. Юноша, еще не растерявший радости новой свободы, ликования оттого, что больше не связан собственным телом, почувствовал, что обманут, пойман, гибнет… Санти не дышал, но задыхался от тошнотворной вони, перестал видеть, перестал чувствовать… Он испытал ужас! И рванулся так, как рвется запутавшийся в паутине.