Текст книги "Мир Ашшура. Дилогия"

Автор книги: Александр Мазин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 58 страниц)

9

В Великондаре шел дождь. Он начался в середине первой полуденной стражи и лил, не переставая, уже несколько часов.

Ирдик Шера стояла в дверном проеме, ведущем на террасу, и смотрела, как крупные капли разбрызгиваются, ударяясь о глянцевые виноградные листья.

Прежде она очень любила дождь. Ливень спустя три недели после Игр означал, что самое жаркое время года позади и наступает приятный сезон прохлады. Еще через несколько недель, когда вода в Великоне поднимется и затопит пороги, можно будет на речном судне подняться вверх по реке, до самой подошвы Ашшурова Хребта и полюбоваться уходящей под небеса стеной гор, которой Ашшур отделил сотворенный им мир от своего собственного.

Ирдик вспоминала, как приятно было, расположившись на палубе корабля вместе с матерью, глядеть на свинцовые вершины, затянутые дымкой, и набухшие водой облака, ползущие у подножия льдистого хребта. Неподвижные горы, с каждым днем плавания закрывающие все больше и больше неба. Синяя вода, текущая навстречу.

Набросив на плечи меховые накидки (дувший с восхода устойчивый ветер становился холодней с каждой пройденной путешественниками милей), мать и дочь жадно вглядывались в очертания береговых изгибов, подмечая все, что изменилось с прошедшего года. От Вардали Ирдик унаследовала почти соктскую страсть к путешествиям. Страсть, которую ее матери так и не удалось утолить.

Холодный ветер, буруны вокруг верхушек залитых поднявшейся водой камней, гладкая вода у берега, мерные всплески весел, толкающие судно вверх по реке. Запах ила, палубных досок, ритмичные удары барабана… Когда ветер спадал или сузившиеся берега убыстряли бег реки – шли бечевой. Тогда сам берег еще более приближался, оказываясь в десятках локтей от борта, и можно было разглядеть птичьи гнезда в нависших над водой ветвях старых ив.

Вечером останавливались на ночлег. Ставили шатры, разводили огонь на песчаной полоске берега. Как славно окунуться в воду и позволить реке нести себя! Здесь, в верховьях, не было ни крокодилов, ни хищных водяных змеев в двадцать локтей длиной, приплывавших с моря в жаркое время года к самой столице.

Наплававшаяся, замерзшая, Ирдик заворачивалась в меха и подсаживалась поближе к огню, вдыхая восхитительный запах жарящегося мяса и чувствуя, как рот наполняется слюной. Нет ничего вкусней, чем эти сочные ломтики, нанизанные на деревянные вертела вместе с остро пахнущими свежими лесными кореньями. Или запеченная в глине жирная рыба с гроздьями крупной розовой икры.

Ночью, завернувшись в одеяло, Ирдик лежала у пахнущей дымом стены шатра, слушая отдаленные голоса слуг, укладывающихся на ночлег у костров. И просыпалась ночью от протяжного рыка горного льва. Просыпалась, замирая от страха и вздрагивая, когда порыв ветра шевелил шерстяную ткань шатра: вдруг не ветер это, а когтистая лапа хищника…

Великондар погружался в сумерки. Скоро слуги зажгут фонари – и столичный дворец Шера превратится в волшебный замок.

Ирдик улыбнулась, шагнула на террасу. Дождевая капля упала на подставленную ладонь.

«Кэр…– подумала она.– Мой Кэр. Скоро я тебя увижу…»

С этой мыслью девушка вернулась в комнату и опустилась в свое любимое кресло.

Рабыня, сидевшая на ковре в углу комнаты и лениво перебиравшая струны сейтры, заиграла громче.

– Спой! – приказала Ирдик, откидываясь назад и кладя ноги в легких сандалиях на подушку.

Рабыня отпила немного сока из стоявшей на ковре чаши, откашлялась и прикрыла глаза:

 
– Пеночка у краешка
Желтоватой кромкой
Движется, а знаешь, что
Счастье так огромно,
Что не помещается
В съежившемся сердце.
Лодочка качается,
Парус треплет дерзкий
Ветер обещания
Призраком надежды.
Комната качается,
Брошена одежда
На пол грудой спутанной…
 

Ирдик прикусила губу. Ее сердце болезненно сжалось, а горло будто сдавило обручем. Ирдик прижала ладонь к груди и зажмурилась…

 
– …Встану на колени я:
Погоди, не кутай нас
В пелену забвения!
Лучше – пламя, танец нам!
Сладко так сгораешь в нем!..
Только и останется:
Пеночка у краешка…
 

– Еще, госпожа? – спросила рабыня, продолжая перебирать струны быстрыми пальцами.– Спеть еще одну песню?

– Нет. Пошла прочь! – сердито крикнула Ирдик и сжала зубы, чтоб не разрыдаться.

Обиженная рабыня выскользнула из комнаты, а Ирдик свернулась в кресле, клубочком, как замерзший зверек, и больше не шевелилась.

Вардали, занятая собственными делами и мыслями, в которых посланник соктов занимал не последнее место, вспомнила о дочери, когда уже совсем стемнело.

Вардали поднялась наверх и, не увидев в комнате Ирдик света, решила: девушка спит. Но все-таки решила убедиться в этом наверняка.

Толкнув дверь, женщина очень тихо вошла в комнату и зажгла свечу. И увидела дочь…

– Что с тобой? – почти испуганно спросила она.

Ирдик подняла голову, глянула на мать снизу, затравленным зверьком.

«Да, ненадолго хватило ''лекарства''»,– подумала женщина.

Ирдик судорожно вздохнула, и тут, откуда-то из глубины, всплыла мысль. Чужая мысль, мгновенно все объяснившая и ставшая своей.

– Так он – не лекарь? – прошептала она.

– Кто – он? – осторожно спросила Вардали.

– Перестань! «Кто он?» Ты знаешь.

Вардали поколебалась немного, но все же решила быть откровенной, хуже не станет.

– Да. Он – один из друзей царя. Посланник Священных островов. Его зовут Кен-Гизар.

– Ты отведешь меня к нему! – решительно заявила Ирдик.

– Сейчас?!

– Немедленно! – крикнула девушка, вскакивая.– Вели слугам готовить носилки. Или я пойду пешком!

– Ты уверена, что знаешь, что делаешь?

– Мама! Я хочу его видеть!

– Уверяю тебя, с Кен-Гизаром ничего не случится до утра.

– При чем тут Кен-Гизар? Я хочу видеть Кэра!

– А, Вардали! – воскликнул сокт, которого позвал охранник.– Это была неплохая мысль – заглянуть ко мне. Но не вредно было бы сначала прислать гонца. Я…

– Я! – сказала Ирдик, шагнув вперед из-за материнской спины.– Это я хотела видеть тебя, посланник Кен-Гизар.

Сокт вежливо поклонился:

– Что ж, проходите, благородные дамы! Вимпс, проводи госпожу Шера и ее дочь в Янтарную гостиную. Сожалею, но я должен покинуть вас, мои благородные гостьи,– чтобы привести себя в надлежащий вид.

– Что ж, если ненадолго, мы позволяем,– улыбнулась Вардали.– Невежливо надолго оставлять даму одну.

Сокт ответил улыбкой на улыбку. Разумеется, Вардали имела в виду не себя. И не свою дочь.

Слуга проводил Шера в просторные покои, стены которых были инкрустированы пластинами янтаря, а убранство выдержано в солнечных тонах.

Первый слуга с поклоном удалился, и тотчас появился другой, принесший свежие фрукты и три хрустальных кубка с винами. Вардали с удовольствием попробовала все три сорта вина, Ирдик же не стала ни есть, ни пить.

Вошел Кен-Гизар.

– Оставим церемонии,– сразу же заявил он.– Ирдик! Моя прекрасная девочка. Вынужден тебя огорчить: на Кедровом Троне действительно царь Фаргал. Да! – Он поднял руку, заметив, что та собирается возразить.– Все, что ты сказала,– правда. Я говорил со многими людьми и убедился в этом. Я узнал также, что твой Кэр сражался бок о бок с Фаргалом. Да-да, он удостоился этой чести! Но – очень-очень сожалею! – твой друг остался там, в Черном замке. Вместе с другими достойными воинами.

– Да-да! – вставила Вардали.– Именно так нам и сообщили.

– Но,– быстро продолжил сокт, не дав девушке вмешаться,– тело его так и не обнаружено, поэтому, возможно, твой Кэр жив. И тоже сумеет спастись, как удалось это царю и моему соотечественнику вождю Люгу. Так что не теряй надежды, девочка!

– Я не теряю надежды,– спокойно сказала Ирдик.– Потому что знаю: твой лекарь ошибается. Вы все ошибаетесь. Это Кэр! И я хочу его видеть!

– Лекарь…– начал Кен-Гизар.

Ирдик подбежала к посланнику, схватила его за руки. Ее огромные зеленые глаза наполнились слезами.

– Обещай! – воскликнула девушка срывающимся голосом.– Обещай, что отведешь меня к нему! Ты обещаешь? Да?

– Да! – помимо воли вырвалось у сокта.

«Яго! Что я делаю?»

– Но следует немного подумать,– поспешно сказал он.– Сядь!

«И впрямь, почему я должен верить лекарю больше, чем ей? – подумал посланник.– Эй! – тут же одернул он сам себя.– Ты знаешь свои слабости, Кен-Гизар!»

Зардевшееся лицо Ирдик было прекрасно. Кен-Гизар не мог оторвать от него глаз. «Если этот Кэр жив, ему необычайно повезло!» – подумал сокт.

Девушка очень красива. Но только ли красота заставила Кен-Гизара сказать «да»? Было что-то еще, и он должен выяснить, что именно.

– Я еще раз покину вас, мои гостьи,– вежливо сказал он.– Ненадолго.

Поднявшись по ступеням деревянной лестницы в святилище, сокт опустился на колени и закрыл глаза, ожидая. Спустя некоторое время, когда его спокойствие и отрешенность достигли необходимого уровня, голубой свет пробился сквозь опущенные веки, а еще через некоторое время знакомый звук возник в сознании Кен-Гизара.

«Яго, мой повелитель! – послал он простую мысль.– Наставь своего слугу!»

Прошло несколько минут… И Кен-Гизар получил ответ. Настолько удививший жреца, что он открыл глаза.

– Так ли я понял тебя, Величайший? – прошептал он.

Подтверждения не последовало. Да в нем и не было необходимости. Прошла еще минута, и сомнения Кен-Гизара полностью рассеялись.

Когда он вернулся в Янтарную комнату, то уже принял решение. Он, жрец Яго, выполнит волю своего бога, какой бы нелепой, с его, человеческой, точки зрения, ни казалась эта воля.

Вардали с восхищением глядела на посланника. Смуглое лицо сокта обрело былую красоту. Не политик и вельможа, любитель утонченной роскоши, постаревший и отяжелевший, а воин. Настоящий воин, внушающий страх врагам и надежду – другу.

– Девочка,– сказал он Ирдик,– мы отправляемся немедленно!

Девушка кивнула. Ни слова благодарности. Будто именно этого она и ждала.

– Нет! – Посланник движением руки остановил Вардали.– Ты останешься.

– Не беспокойся, мама! – быстро сказала Ирдик.– Так будет лучше.

Женщина хотела возмутиться, но, неожиданно для себя, смирилась. Вряд ли Кен-Гизар причинит зло ее малышке.

– Чувствуй себя как дома,– сказал сокт.– Вели позвать музыкантов, мимов. Всё, что есть в этом дворце,– к твоим услугам. Вимпс поможет тебе. Не стесняй себя ни в чем, благородная Вардали! Имей в виду: мы вернемся не скоро.

Ирдик была удивлена, когда Кен-Гизар повел ее не к выходу из дворца, а вниз, сначала – через богато убранные покои, потом – по каким-то мрачным, плохо освещенным коридорам, по винтовым лестницам, переходам, голые стены которых вместо ковров украшали пятна плесени. Наконец они оказались в прямом тоннеле, сыром и мрачном. Редкие светильники превращали тьму в серый сумрак.

Ирдик показалось, они прошли не меньше мили.

Тоннель кончился, кончился и ряд светильников. Их поглотил мрак. Но чуть раньше девушка успела узнать каменную кладку. И ужас охватил ее. Они оказались в лабиринте, пронизывающем Царский дворец.

Невольно она схватила Кен-Гизара за руку, заставив остановиться.

– Ты догадалась, где мы, моя храбрая девочка? – спросил сокт.– Не бойся! Мы не беззащитны!

Он вынул из ножен кинжал, и широкое лезвие слабо засияло во тьме.

– И еще это,– сказал Кен-Гизар, отправив кинжал в ножны.

Подняв правую руку, он сдвинул с запястья рукав шелковой куртки. Золотой браслет, вспыхнув, озарил стены лабиринта… И уничтожил страх Ирдик. Она вдруг совершенно успокоилась.

– Идем? – Кен-Гизар, не дожидаясь ответа, двинулся дальше.

Сокт уверенно определял направление. Он много раз ходил этим путем. Браслет сиял, разгоняя мрак. Ирдик казалось, он разгонит и нечисть, обитающую в холодной сырой темноте.

Шли долго. Девушка давно потеряла счет поворотам, спускам, подъемам. Она устала, но не подавала виду и ни на шаг не отставала от быстро идущего сокта.

Наконец, после очередного подъема по ходу, спиралью поднимавшемуся вверх, Кен-Гизар остановился.

– Пришли,– сказал он и коснулся выступа на каменной кладке.

Плита шириной в три локтя поползла вверх. За ней оказалась изнанка деревянной панели. Кен-Гизар толкнул ее рукой, и панель легко отъехала в сторону.

– Давай! – Посланник легонько подтолкнул Ирдик. Она шагнула в отверстие… и оказалась в царской опочивальне.

Кен-Гизар приложил палец к губам.

Алебастровый светильник отбрасывал на стены розоватый отсвет. На просторном ложе, прикрытый до пояса тонким одеялом, лежал человек.

Царь.

Кен-Гизар первым осторожно приблизился к постели.

Нет, это определенно Фаргал!

За время, прошедшее с тех пор, как царь покинул Ремийский замок, здоровье его начало восстанавливаться. Мощный костяк покрылся плотью, лицо уже не казалось обтянутым кожей черепом. Великолепный ястребиный профиль Императора четко вырисовывался в сумраке спальни. Рядом, на ковре, у края ложа лежал меч Фаргала, наполовину вынутый из ножен. Точно так же, как всегда клал его царь, укладываясь спать. Если бы с другой стороны лежал его пес, Герой, можно было бы подумать, что царь и не уезжал усмирять мятеж.

Мысль о псе неожиданно встревожила сокта. Кен-Гизар вспомнил, что ни разу не видел Героя со времени возвращения царя.

Но еще один взгляд, брошенный на спящего,– и посланник успокоился.

«Да,– подумал он.– Это Фаргал! Его лицо. Его привычки. Да разве можно подменить Фаргала пятнадцатилетним мальчишкой?»

– Мы ошиблись, девочка,– прошептал он на ухо Ирдик.– Давай уйдем, пока он не проснулся.

В конце концов, бог повелел ему привести Ирдик сюда. Только привести. Он вовсе не обещал, что на царском ложе окажется не Фаргал, а кто-то другой.

Девушка отрицательно качнула головой.

Она подошла к ложу – Кен-Гизар не успел ее остановить,– опустилась на колени и, коснувшись пальцами щеки царя, негромко позвала:

– Кэр…

Кен-Гизар стиснул зубы: царь проснулся!

Его глаза открылись. Худое горбоносое лицо повернулось в их сторону.

Бесконечно долгое (как казалось сокту) время царь глядел на склонившуюся к нему девушку. Потом губы его разомкнулись, и хриплый юношеский голос произнес:

– Ирдик…

10

– Мерзость! – пробормотал Фаргал.

Нельзя было понять, к чему это относилось – к запертым городским воротам, пятым по счету, или к воде, безостановочно хлещущей с неба.

– Давай вернемся,– предложил вождь соктов.– Тремя милями к югу есть отличный постоялый двор. Кусок жареной баранины и кувшин горячего вина – то, что нужно мужчине в такую погоду.

Лошадь Фаргала мотнула головой, стряхивая воду.

– Бездельники! – проворчал царь.– Я же запретил им запирать ворота на ночь. К чему чистить дороги от отребья? Чтобы честный человек не мог попасть в столицу через два часа после заката?

– Ты накажешь их,– терпеливо произнес Люг.– Но – завтра. Завтра, мой царь! Я такой мокрый, что похож на семидневного утопленника. Да и ты не лучше. Вернемся, мой царь! Утром будет намного проще доказать, кто ты такой.

Сокт украдкой взял под уздцы лошадь Фаргала и потянул ее прочь от городской стены.

Некоторое время казалось, что Владыка Карнагрии поддался на уговоры, но не успели они отъехать и на сотню шагов, как царь решительно остановил коня.

– Нет! – сказал он.– Я – царь! И должен попасть в свою столицу, даже если придется прорубать ворота мечом.

– Фаргал! Опомнись! – воскликнул Люг.– Эти ворота окованы бронзой в три пальца толщиной. Ты только испоганишь меч. А эти сони как спали, так и будут спать. В конце концов, мы объехали еще не все ворота. Остались те, что со стороны реки. Поедем-ка к Великону. Если удастся найти лодку, попробуем попасть прямо в Дивный город.

Увы! Сокт знал своего друга – и не очень-то надеялся, что тот польстится на сухую постель, ужин и горячее вино.

– Если б я знал все подземные норы Великондара! – вздохнул Фаргал.– Наверняка не меньше дюжины ходов проходят под его стенами. Если б я знал!

– Но ты не знаешь,– отрезал Люг.– И нечего об этом говорить! Мы едем к реке?

– Едем,– хмуро ответил царь.– Дворцовые стражники, по крайней мере, не спят. Но нужно быть сумасшедшим, чтоб сесть в лодку под таким ливнем!

– Не беспокойся, я достаточно сумасшедший,– заверил его Люг, всем звукам предпочитавший воркование воды под килем.

Сокт поплотнее завернулся в шерстяной плащ, тяжелый от влаги, но сохраняющий хоть какое-то тепло.

– Забыл! – вдруг сказал царь, резко останавливая коня.– У меня же есть перстень!

– Разве мы и так не знаем дорогу во дворец? – осведомился Люг, в свою очередь останавливаясь.

– Посмотрим,– произнес Фаргал, обматывая поводья вокруг седельной луки и выпростав из рукава правую руку.

– Ну, камешек,– проговорил он, сдвинув брови,– где здесь путь, который мы ищем?

Сдвинув головы так, что капюшоны их соприкасались, друзья глядели на путеводный перстень.

Некоторое время с камнем ничего не происходило.

Дождь лил с прежней силой. Лошади стояли понурив головы. Вокруг – темень и отупляющий шум падающей воды.

Люг уже решил, что ждать бесполезно, когда внутри камня вспыхнула зеленая пульсирующая звездочка.

– Взял! – с удовлетворением произнес Фаргал.

Словно речь шла о собаке.

Поворачивая запястье, царь определил момент наибольшего свечения.

Они снова двинулись к воротам. Сокт сомневался, что от волшебного камня будет толк… И его сомнения только увеличились, когда ворота остались позади, а под копытами лошадей зачавкала размокшая земля: они свернули с дороги.

Примерно через четверть мили всадники въехали в небольшую рощицу, а еще через полсотни шагов конь Фаргала едва не споткнулся о могильную плиту.

– Здесь! – уверенно заявил царь, спрыгнув на землю.

Взявшись руками за край смутно видневшегося в темноте камня, он попробовал его поднять. Но на такое даже его великолепные мускулы были не способны: камень весил не менее шести быков.

– Здесь что-то написано! – сказал сокт.– Был бы огонь…

Фаргал не ответил. Он стоял неподвижно, глядя на плиту. Капюшон его был откинут, и холодные струйки воды стекали за шиворот. Фаргал не обращал на это внимания, он думал.

Люг пальцами пытался опознать вырубленные на надгробии буквы. Нога его поскользнулась на мокрой траве, и, ударившись коленом о край плиты, он выругался по-соктски.

– Так,– сказал царь и снова взялся за край плиты.

– Постой, я помогу! – воскликнул сокт.

Но Фаргал уже сдвинул камень (вместе с опершимся на него Люгом) и повел его в сторону под омерзительный скрежет проржавевшего механизма.

Когда щель стала достаточно широкой, Фаргал соскочил вниз.

– Прыгай! – крикнул он оттуда сокту.

Люг спрыгнул в открывшуюся яму. Он был готов к тому, что услышит хруст человеческих костей у себя под ногами. И услышал. Тем не менее это была не могила. По крайней мере, не только могила.

Фаргал поднял руки, пошарил наверху, закряхтел.

Плита снова повернулась со скрежетом и отрезала даже тот жалкий проблеск света, который дарили молнии.

– Демон! – проворчал Фаргал.– Пальцы порезал! От рычага совсем ничего не осталось.

– Как твой камешек? – спросил Люг.

По крайней мере, дождь больше не лил им на головы.

– Поет! – ответил Фаргал и продемонстрировал огонек.– Эх, сюда бы моймеч,– вздохнул он.

Люг услышал, как царь вытянул из ножен клинок, который достался ему от ремийца.

– Это еще зачем? – насторожился сокт и поглядел на свой браслет.

Тот слегка засветился, повинуясь желанию хозяина. И потеплел: здесь присутствовала враждебная магия. Ну и что с этим делать?

– Пойдем, что ли, мой царь? – предложил сокт.

И друзья двинулись навстречу неизвестности.

11

– Кэр…– негромко позвала Ирдик, и глаза царя открылись.

Кэр смотрел на лицо девушки, и ему казалось, что он все еще спит. Юноша не помнил, кто она. Эти воспоминания были укрыты магом. Но даже маги полностью не властны над человеческими снами. И над теми, кто любит. Пленка волшебства лопнула – и Кэр вспомнил!

– Ирдик! Ты?

Кен-Гизар шумно выдохнул.

Кэр быстро взглянул на него и тут же оказался сидящим на кровати. Босой ногой сын вождя нащупал меч. Теперь он в любой момент мог схватить оружие.

– Кто это, Ирдик? – резко спросил он, указав на посланника.

– Я – Кен-Гизар! – с достоинством, но стараясь не делать лишних движений, произнес сокт.– Посол объединенного Совета Священных островов Сок.

«Вот! – мелькнуло в голове Кэра.– Первый враг!»

Должно быть, мысли его отчетливо проступили на лице, потому что Кэр увидел: пожилой мужчина, оказавшийся тем самымКен-Гизаром, напрягся. Кэр уловил даже слабый запах, который исходит от человека при возбуждении или страхе. И тем не менее этот Кен-Гизар держался неплохо. Хотя его кинжал немногого стоил против меча Кэра.

Посланник Священных островов старался выглядеть уверенным и спокойным. Он очень хорошо понимал, что его жизнь сейчас зависит от самозванца. В очередной раз посланник пожалел об ушедшей молодости: будь сокт лет на пятнадцать моложе, они еще потягались бы!

– Он – друг! – твердо ответила Ирдик.– Это он привел меня к тебе.

– А ты, ты – друг? – спросил Кэр, пристально глядя на девушку.

Лицо Ирдик окаменело. Она попыталась что-то сказать, но не могла. Губы не слушались ее.

И сын вождя забыл о сокте, о мече, о том, что он сидит на ложе Императора Карнагрии.

– Прости меня! – прошептал он, нежно обнимая девушку.– Прости!

Ирдик заплакала.

Кен-Гизар с облегчением перевел дух. Нет, этот мальчик, так похожий на мужчину, больше того – на самого Императора Карнагрии, не станет убивать из одной предосторожности.

Посланник подошел ближе и опустился на край постели на расстоянии вытянутой руки от молодых людей. В ушах его шумела кровь, а тело охватила предательская слабость. Но он не имел права расслабляться.

«Думать! – приказал себе посланник.– Думать!»

Кто-то превратил пятнадцатилетнего юношу во взрослого мужчину. Кто-то снабдил его всем, даже шрамами Фаргала, и проделал всю эту работу настолько хорошо, что обманул царского лекаря. Кто? Зачем? И еще: если подменен царь, значит – и Люг! Кто стоит за этим чудовищным маскарадом?

Глядя на мускулистую руку, обнимающую хрупкие плечи девушки, Кен-Гизар подумал: эти мышцы немногим уступят громадным бицепсам настоящего царя. Этот «кто-то» еще и уговорил Кэра стать царем. Зачем? Рано или поздно обман должен был раскрыться. И скорее рано, чем поздно. Чтобы управлять огромным государством, мало быть похожимна царя… Но тот, кто сумел придать облик Фаргала пятнадцатилетнему мальчишке, пусть даже похожемуна царя… Такой человек (если это человек?) не может быть настолько глуп. Значит… Значит, фальшивый «Фаргал» понадобился ему, чтобы выиграть время. А дальше?

Кен-Гизар смотрел на превращенного… Проклятие! Посланник не мог найти ни одной внешней черты, которая бы отличала этого мужчину от настоящего царя.

Такое сходство – без помощи постоянно действующих чар… Это означает огромную, почти божественною мощь его врага. Шрамы – пустяк. Покрыть тело нужными отметинами, а потом заживить их могут многие. Сильный маг может и состарить человека лет на десять. Можно с помощью снадобий нарастить мускулы или жир, можно сделать так, чтобы подросток быстрее рос… Но действительно изменить внешность, доставшуюся человеку от отца с матерью. Полностью изменить облик, привычки, манеру держаться… Всего за несколько дней! И – ни следа приложенных чар!

– Кэр,– негромко произнес посланник,– может быть, расскажешь, как ты, сын вождя из Самери, оказался в царских покоях?

– Чем плох сын вождя Хардаларула? – мгновенно ощетинился Кэр.

– Ничем,– согласился Кен-Гизар.– Но Фаргал – мой друг.

Тень скользнула по лицу Кэра. И не осталась незамеченной.

– Или был моим другом, если его уже нет в живых… А человек, который полагает своим другом тебя,– сокт заметил, как пальцы Кэра сжали край одеяла,– говорил мне, что доверяет твоей преданности царю Карнагрии!

– Какой человек? – холодно спросил Кэр. И голос его был уже голосом Фаргала, мужчины, а не юноши.

– Кайр.

– А-а-а…– Голос Кэра снова стал голосом юноши.– Кайру можешь верить.

– Однако ты здесь! – напомнил посланник.– В спальне Фаргала. И сидишь на Кедровом Троне вместо Фаргала!

Кэр молчал. Ирдик сердито глядела на сокта. Видно было: она готова защищать любимого от любых обвинений.

– Да,– наконец сказал Кэр.– Ты прав, посланник. Я занял спальню и Трон вместоФаргала. Именно так.

– Он мертв? – Голос Кен-Гизара дрогнул.

– Думаю, что да,– неохотно проговорил сын вождя.– Его можно считать мертвым… для Карнагрии. Он не вернется. Я защищал его, пока мог. Но мне показали… Я решил,– поправился Кэр,– что Фаргал был бы не против того, чтобы я занял его место… Если ему небезразлична судьба его Империи. Ты ошибаешься, если думаешь, что мне нравится быть Императором! – с ожесточением произнес Кэр.

Это была чистая правда. Никакого удовольствия от своего пребывания во дворце Кэр не получал. И въехать в столицу во главе армии было далеко не так восхитительно, как представлялось. И он забылИрдик! Как так могло случиться? Но все-таки он – сын Хардаларула! И отступать не намерен!

– Мне не нравится быть Императором! Но я буду управлять Карнагрией не хуже Фаргала! Запомни это, сокт!

– Будущее покажет,– ответил Кен-Гизар.

Он чувствовал: Кэр говорит правду. Но всюли правду?

– А сейчас,– сказал посланник соктов,– я все-таки не прочь услышать, что именно с тобой произошло. С тобой и с Фаргалом. Клянусь! – Сокт поднял правую руку с браслетом Яго. – Все, что ты скажешь, останется со мной. И ты приобретешь мою помощь, которая пришлась кстати и Фаргалу, когда тот только взошел на престол. Клянусь!

Тут браслет на его руке вспыхнул.

Ни Кэр, ни Ирдик не сообразили, что значит вспышка. Самериец решил, что это часть клятвы. Зато Кен-Гизар понял. Он быстро обернулся.

С другой стороны ложа, изготовившись к прыжку, застыл оборотень…

– Ха,– сказал Люг,– вот и дождь кончился!

Подземный ход вывел их на дно высохшего колодца. По ту сторону городской стены. Остались сущие пустяки – подняться наверх. К сожалению, прорывший подземный ход не позаботился ни о лестнице, ни о веревке.

– Как не хочется идти обратно! – пробормотал сокт.

Вспомнились, кстати, и косточки, которые они с Фаргалом неуважительно давили ногами. Неизвестно еще, удастся ли повернуть вставшую на место плиту…

Фаргал при свете браслета сокта внимательно осматривал облицованные камнем стены. Колодец имел квадратное сечение, шириной – локтя четыре. Стены его строители сложили на совесть – ни одной щели.

– В крысоловку мы с тобой еще не попадали, мой царь,– преувеличенно жизнерадостно сказал вождь соктов.

– Льва крысоловкой не поймаешь.

Расстегнув пояс с оружием, царь бросил его на землю. Поглядел наверх. Дождь действительно кончился. Три звезды Жезла Яго висели как раз над отверстием колодца. И среди них – белая, самая яркая в созвездии – Наконечник. Белая звезда – к удаче!

Фаргал наклонился вперед, уперся руками в одну стену, ногами – в другую. Уперся головой – перенес руки на пару ладоней выше, затем, по очереди, переместил ноги. Еще раз, и еще… Получилось!

Первые пять локтей ему помогал Люг. Поднять Фаргала сокту было не по силам, но поддержать– вполне. Но остальные десять локтей царь преодолел самостоятельно. Даже для могучего Фаргала такой подъем оказался тяжелой задачей. Когда царь перевалился через ограждение колодца, сил у него почти не оставалось.

Некоторое время он неподвижно лежал на земле, вернее, на каменных плитах, затем почувствовал легкий укол в шею.

– Встань, здоровяк,– произнес хрипловатый голос.– Только не дергайся – проткну как гуся!

«Вот демон!»

Фаргал пожалел, что оставил внизу меч. Подумаешь, шесть лишних мер железа. Взобрался бы как-нибудь!

– Здоровый бык! – заметил другой голос.

Фаргал услышал, как скрипнула тетива лука, и решил пока воздержаться от решительных действий. Сначала глянуть, что да как.

Глянул. Его окружали десятка два вооруженных парней самого разбойничьего вида. Трое – с натянутыми луками.

За спиной – колодец. Впереди, слева и справа – противник.

– Что надо? – спокойно спросил Фаргал, оглядывая неизвестно откуда взявшихся врагов.

Если удастся определить вожака стаи и быстро свернуть ему шею, глядишь, у остальных воинственности поубавится. Хотя три стрелы с трех шагов… Шкуру ему попортят наверняка. Но не прыгать же обратно в колодец!

– Кошелек,– сказал тот, что поближе.

Меч у бандита – наготове, и держится поодаль. Опытный, сразу обезоружить не удастся.

Может, Фаргалу стоит сказать, кто он такой? А если не поверят? Лично он вряд ли поверил бы. В такой ситуации одного сходства недостаточно. А даже если и поверят… Как бы хуже не было! Могут просто убить. У преступников столицы были все основания ненавидеть своего Императора.

Фаргал обнаружил главаря. Инстинктом. Вожак ничем себя не проявлял. И стоял на безопасном расстоянии.

Царь молча отвязал от пояса кошелек (один из отнятых у ремийских стражников), швырнул парню с мечом. Если бы тот попытался его поймать, царь, плюнув на лучников, рискнул бы и прыгнул. Но бандит проявил осторожность, отклонился, кошелек упал на мостовую – и его подобрал другой.

– Что дальше? – спросил Фаргал.

– Приколоть его? – спросил тот, что с мечом.

– Погоди!

Вожак двинулся вперед.

Фаргал приготовился.

– Эй, у кого лампа? Посветите на него.

Голос главаря показался царю знакомым. Но мало ли знакомых Фаргалу голосов?

«Где, демоны их разорви, шляются мои стражники?» – подумал царь.

Похоже, ему придется управляться самому. Рискованно. Могут и убить. И еще ведь этот двойник, паршивец… Нет, Фаргал никак не может позволить себя убить!

В лицо царю сунули масляную лампу. Момент был удачный, но – лучники! Нет, стоит потянуть время… И главарь по-прежнему держался поодаль.

– Ашшур! – изумленно воскликнул осторожный вожак.– Большой Нож! Ты!

И уже без малейшей опаски шагнул к Фаргалу. Сейчас царь мог запросто осуществить свой план… Но не двинулся с места. Большим Ножом его звали в ватаге, которую Фаргал сколотил в молодости, удрав из тюрьмы Земли Карн-Апаласар. Что ж, тогда они сполна повеселились!

– Не узнаешь? – произнес вожак, подступая так, чтобы лампа осветила и его лицо.– Ну?

– Мормад?

Фаргал не сразу опознал в матером волчаре шестнадцатилетнего парня, которого он когда-то выдернул из цепких лап палача. В ватаге Мормад был правой рукой Фаргала. Когда будущего царя схватили и увезли в Великондар, почти всех его разбойников перебили. Почти, но не всех.

Фаргал усмехнулся. Он был рад, что Мормад уцелел.

– Это наш,– бросил Мормад своим, и те опустили луки.– Так ты живой, Большой Нож? А я думал, с тебя содрали шкуру!

– Шкура при мне, как видишь, и меня это не огорчает,– сказал Фаргал.

Значит, Мормад – бандит в его собственной столице. Как государь Фаргал должен был быть огорчен этим обстоятельством. Но он не огорчился.

«Он узнал Большого Ножа, но не узнал Императора»,– подумал Фаргал.

Ничего удивительного. Профиль царя, который чеканят на монетах Карнагрии, лишь отчасти напоминает самого царя.

– Ты что же, в ремийские солдаты подался? – спросил вожак банды, увидев значок на кошельке.– Ну-ка, верните ему деньги!