Текст книги "Смертник в серой шинели. Тетралогия"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 60 страниц)

Глава 13

– Еще плесни! – И Лексли, не говоря ни слова, снова наполняет «трупоподъемником» мой стакан.

Странно, но я почти не чувствую вкуса, пью его, как воду.

– Себе?

Кот молча опрокидывает еще один стакан.

– Еще?

– Хватит…

Встаю из кресла и подхожу к парапету, окружающему верхушку башни. Сюда по моему приказу перетащили несколько кресел и столов. Натянули сверху полог, защищающий от ветра и возможного дождя.

Не слишком уютно вышло, но в целом терпимо.

А вот подслушать нас тут точно не выйдет – в этих стенах ходов сделать невозможно.

– Что с тобой, Сандр? – голос Лексли звучит как-то устало.

– Воздуху не хватает… Все время кажется, будто я снова там…

– Мне тоже.

Ты смотри, даже и этот стальной человек дрогнул! Ну а, впрочем, чего я хочу? Войти в эти комнаты снова? Сейчас – точно не смогу. Да и никто из нас, пожалуй что, и не сможет.

– Сколько их там было?

– Шестьдесят восемь, – Кот старается говорить, как обычно, но слышно, что это дается ему с трудом.

– Похоронить бы…

– Завтра. Сегодня уже никто туда не войдет – не проси.

– Да я понимаю…

Мой кулак с размаху лупит по парапету так, что мне чудится, будто зубец пошатнулся.

– Как подумаю о том, что последний из них умер всего несколько дней назад! И мы уже были в замке! Он мог слышать наши голоса, может быть, даже знал, что прежний хозяин замка мертв…

– Не казни себя, Сандр! Что ты мог? Про это никто не знал! Сомневаюсь, что и сам граф был в курсе дела.

– Ты думаешь?

– Решиться на такое? Да его же соратники подняли бы графа на копья! Не следует недооценивать наших традиций. Ты знаешь, как здесь относятся к колдунам. А уж к такому случаю… боюсь, графом бы не закончилось.

На лестнице заскрипели шаги, лязгнуло железо – кто-то шел снизу. Оклик часового, ответ входящего – и на площадку башни поднимается Норн. Наливаю и пододвигаю к нему полный стакан. Одним духом он его выпивает и по моему знаку присаживается напротив.

– Ну, как там? – поворачивается к нему Лексли.

– Двери закрыли, охрана стоит у каждой. Менять будем через два часа. Гонцы ускакали час назад. Все перекрестки коридоров нами перекрыты. Кое-где стоят только слуги – нет людей. Поэтому уходить с постов я не разрешил. Принесли им туда всяких тряпок, шкуры – пусть спят посменно, прямо на посту. Все вооружены арбалетами, на складе прихватили кольчуги и щиты. Так что взять их будет трудновато.

– Добро. Сам-то как?

Норн только зубами скрипнул.

– Попались бы мне эти… фокусники. Даже и оружия не надо никакого… голыми руками на кусочки разорву…

– Ладно, – я поворачиваюсь к обоим Котам. – Пойду вздремну. Во всяком случае – постараюсь. А то в глазах такое до сих пор стоит… Мне сейчас нервы крепкие нужны.

– Всем нам они нужны, – согласно кивает Лексли. – До утра я тут побуду, потом Норн меня сменит. А ты уж подходи, как встанешь.

– Да я надолго-то и не уйду. Просто Мирну не хочу одну оставлять.

Спускаюсь на один этаж. У массивной металлической двери останавливаюсь и стучу в нее условным стуком. Лязгает засов, и на пороге меня встречает моя сероглазка. Отступает внутрь, и я, войдя в комнату, снова запираю дверь.

Пройдя к кровати, сажусь и снимаю перевязь с Рунным клинком, кладу его в изголовье.

Теплые и нежные руки обнимают меня, и Мирна прижимается к моему плечу.

– Как ты?

– Неважно…

– Ложись. Тебе надо поспать.

– А ты?

– Я посижу с тобою рядом. Буду отгонять от тебя все дурное.

– Тебе тоже надо выспаться.

– Успею еще. В мастерскую теперь долго не попасть, а здесь мне особо нечего делать.

Хочу возразить, но губы уже плохо меня слушаются, веки наливаются свинцом. Даже не успев снять сапоги, забываюсь тяжелым тревожным сном.

Глава 14

Неудачно повернувшись, попадаю локтем на какой-то камешек. И он, зараза, обрадованно впивается мне в самое болючее на руке место! Выматерившись про себя, осторожно убираю руку и некоторое время прихожу в себя. Слева продолжают постукивать отдельные выстрелы – ребята прочесывают кусты, надеясь отвлечь на себя внимание снайпера. Даст бог, это им удастся, и тогда я тихонько проползу по этому пересохшему сейчас арыку почти до точки назначения. Почему почти? Да потому, что подозревать противника в слабоумии – глупость на войне непростительная. А судя по почерку противника, это тот самый случай, когда лучше пять раз переоценить оппонента, чем один раз зевнуть хлебалом.

По всем прикидкам – это «хромой Саид». Почему хромой? Да видели мы его следы, и не раз. Он прихрамывает на правую ногу, это хорошо заметно по отпечаткам на земле. «Неправильный» как-то заметил, что у него нога либо неслабо подраненная, либо от рождения такая. Бережет он ее и сильно старается на эту ногу не наступать. Поэтому мы всех отловленных «духов» сразу же проверяем на этот предмет. Пока – неудачно, ни одного хромоногого еще не поймали. А отчего Саид? Так его сами «духи» и называют.

Вообще говоря, этот снайпер – человек фантастической прозорливости и колоссальной информированности. Не было ни одного случая, чтобы этот мерзюк ушел с пустыми руками или обломался на выходе. Ребята из разведки как-то разок перехватили видеокассету, которую несли за бугор курьеры «духов». Так вот на ней был записан репортаж о работе этого гада.

Хорошо было видно, как он готовит позицию, выбирает место для стрельбы. Как он подстреливает первого и ждет, когда его придут подбирать товарищи. На пленке хорошо было видно, как он простреливает раненым ноги и руки, чтобы они громче кричали. Даже крики эти были слышны очень неплохо.

Вообще, съемка была качественная и профессиональная, только вот лица снайпера на ней не было. Его все время снимали со спины. Так что пользы от этого было только то, что теперь мы знаем его рост – чуть выше среднего – и цвет волос. Они у него черные.

И чем это нам помогло? Да таких типов среди афганцев просто пруд пруди! Черноволосых у них до фига, да и с таким ростом тоже хватает. Так что особо большого толку с этой кассеты не было.

Сколько раз устраивали на него засады, и «на живца» ловить пробовали, и дезу всяческую подбрасывали «духам» – без толку. Ни разу он на это не клюнул.

Выходит неизвестно откуда, но подбирается прямо к нашим гарнизонам – ни фига не боится! И уходит мастерски, совершенно бесследно.

Почерк у него, скотины, стандартный – он подстреливает одного из бойцов. После чего ждет, когда подойдут другие. Насмерть он сразу не бьет, тогда к подстреленному никто не сунется. Если все ждут и никто сразу на помощь не лезет, он начинает стрелять по конечностям, так, чтобы раненый кричал. Мало кто выдерживает такое издевательство, открывают огонь во все стороны и пробуют вытащить своего. Тогда он начинает стрелять по остальным. Опять же – насмерть не кладет, но сильно легче от этого не становится. Так что минимум двоих-троих он всегда подстреливает.

Вот сейчас, например, он зацепил нашего радиста. Вдвойне хреново! Теперь мы и помощи вызвать не можем, хотя отсюда до базы всего километра три. Вертушки пройдут эту дистанцию играючи. И вот тогда уже Саиду стало бы кисло. Супротив вертолетов долго не повоюешь… Сбить «крокодила» из снайперки – надо очень сильно оттопыриться! А так – все козыри у него.

Когда старший лейтенант Горбунов стал распределять, кому и куда ползти, на меня сызнова накатило. Что-то сильно мне похреновело… Не так, как в горах, там ощущение совсем другое было. Но все равно – звоночек! Подползаю к командиру и шепотом поясняю ему свои ощущения.

– Что так? – спрашивает он.

– Не могу пояснить, товарищ старший лейтенант. Но чувства какие-то… раздерганные. Понимаю, что не так все, как быть должно. А что именно – сказать не могу.

– И что дальше?

– Есть у меня ощущение, товарищ старший лейтенант, что не один он здесь.

– Отчего же прочие не стреляют? Да и Саид всегда в одиночку работает, ты же знаешь.

– Как в одиночку? Да у него же прикрытие есть! Даже и на пленке это видно было!

– Есть. Только они в бою не участвуют, его охраняют. Стреляет, как правило, он один.

– А вот мне кажется, что сегодня стрелять будут и другие снайпера.

Горбунов качает головой, он сомневается.

– Ну, смотри, боец! Чего от меня-то хочешь?

– Вон там арык, – показываю я рукой. – По нему можно отсюда отползти, да и во фланг выйти.

– Кому?

– Странно он нас тут зажал, вам не кажется, товарищ старший лейтенант?

– Почему это?

– Судя по всему, он вон с той стороны стрелял, как вы думаете, товарищ старший лейтенант?

– Похоже.

– Так отчего он тогда не дождался, когда мы дальше пройдем? Здесь-то нас еще и кусты чуток прикрывают, а вот там, кроме травы – вообще ничего нет. Место почти открытое. В смысле – с его стороны открытое.

– Правильно мыслишь, – говорит командир, чуть приподняв голову и оглядев окрестности.

– А вот если кто-то еще здесь есть, то уже им там по нам стрелять не с руки, у нас горка за спиною будет. Разве что с краю вниз свесятся. Так тут уже и мы их прищучим свободно. Дистанция-то совсем плевая будет, не то что из снайперки – из пистолета попасть можно.

– Лады, – соглашается Горбунов после некоторого раздумья. – Что предлагаешь?

– Проползу по арыку, глядишь – и выйду в тыл злодеям! А там…

– Добро! Сам придумал – сам и выполняй! С тебя и спрос, коли плохо сделаешь! Только людей я не дам – некого. Что тебе еще нужно?

– Пистолет бы…

Командир фыркает и лезет в рюкзак.

– Держи! – протягивает он мне брезентовую кобуру непривычных очертаний. – Это «кольт». Разберешься?

Вытаскиваю пистолет. Это не знакомый «макар», оружие больше, но в руке сидит достаточно удобно. Старший лейтенант показывает мне, как его заряжать и менять обойму. Все просто. Загоняю патрон в ствол и ставлю курок на предохранительный взвод. Привешиваю кобуру на ремень, а запасную обойму убираю в карман.

Горбунов хлопает меня по плечу, и я тихонько соскальзываю в арык.

Сколько уже удалось проползти?

Осторожно выглядываю над краем арыка.

Ага… до наших отсюда метров сто пятьдесят… или чуть меньше. Дальше будет склон, поросший густым кустарником. Прятаться в нем хорошо, но и видимость не самая хорошая, стрелять уже не так комфортно. Не будет снайпер там сидеть, не то место. А вот перед ними кустики невысокие – очень даже…

Ползем дальше…

Что-то подкатило прямо к сердцу! Ощущение такое, будто меня положили на сковородку и сейчас разожгут под нею огонь! Сразу зачесались все руки и ноги, будто прополз по муравейнику. Это что за хрень такая? Вжимаюсь в дно арыка и перестаю дышать, только рука осторожно ползет к пистолету. В такой тесноте с автоматом я не развернусь, края канавы не дадут, надо будет вставать, хоть на колени. А значит – поднимать голову и плечи над краем арыка. Тут меня и уконтрапупят…

– Роберт! Вы хорошо меня видите?

– Если вы продвинетесь еще на пару метров, будет значительно лучше, сэр.

Не сразу врубаюсь, что говорят по-английски. Язык этот мне более-менее знаком. Спасибо Юльке, когда-то я за ней неслабо волочился. А поскольку поводов побыть с нею подольше наедине было не так уж и много, то напросился изучать вместе импортный язык. Она-то по-английски, как я по-русски шпарила, так что выглядело все вполне логично. Полгода мы добросовестно просиживали вместе чуть не каждый вечер, но мне так ничего и не обломилось. Кроме знания языка, который, откровенно говоря, не так уж был и нужен. Стать дипломатом я не рассчитывал – конкурс в МГИМО был длиною в хвост динозавра, и мне ничего здесь не светило. Несколько раз эффектно вставлял при разговоре подходящие фразы, пытался переводить песни – больше никакой пользы не извлек. Так что птица-говорун из меня не получилась. А вот птица-слухач, как сейчас выясняется, вышла очень даже неплохая.

Над моею головою завозились, и в арык посыпался песок – кто-то полз по самому краю.

– Так?

– Да, сэр, так будет в самый раз.

– Давайте, Роберт, поторопите нашего полосатого хозяина здешних мест, чтобы он не слишком уж медлил. Тут не его лавка, и мне не нужно показывать товар со всех сторон. Все, что требуется, я уже и отсюда хорошо разглядел.

– Отчего же полосатого, сэр?

– А вы на его морду смотрели?

– М-м-м… как-то не довелось, сэр… Я же не разговаривал с ним так близко, как вы. Мы ведь так и просидели в горах все то время, пока вас не было. А сюда нас вели, как помните, без него. Да и здесь, пока я готовил камеру, прозевал ваш с ним разговор.

– Ну да, действительно, это я как-то упустил… У него два кривых шрама на лице, такое впечатление, что отсутствует кусок щеки. Говорит – в молодости подрался на ножах. Но на зоркости взгляда и меткости это не отразилось.

Со стороны наших затрещали выстрелы, бухнул разрыв – засадили из подствольника. Не иначе, как собрались Витьку вытаскивать.

– Роберт, давайте! Русские собрались на прорыв! Пусть он подстрелит мне парочку солдат.

Слева от меня что-то щелкнуло.

– Ястреб – Пастуху!

– Слушает Ястреб! – По-английски абонент говорил не очень, но понять было можно.

– Обеспечьте нам двоих солдат!

– Когда они выйдут к тропе. Сейчас я их плохо вижу.

Вжимаясь в дно, продвигаюсь вперед на локтях.

Черт, как громко трещат эти камешки подо мною!

Услышат же!

Сколько их там? Двое? «…нас сюда вели…» Не снайпер вел, надо отметить. Значит, и уводить будет не он, есть еще кто-то. И где же он или, точнее – они? «…вели…» Точно, не один человек.

Искать?

А этот тип будет развлекаться?

Еще пара метров, и приподнимаю голову над краем арыка.

Ага… надо полагать – это Роберт?

Тип в камуфляже (какой-то совсем незнакомый) присел на камень с видеокамерой. Снимает какого-то камуфлированного дядьку со снайперкой.

Ах вы, с-с-с… на охоту вышли?! Ждете, пока загонщик выгонит вам дичь? А сахиб ее подстрелит…

Ну а она оказалась не такой, как все, – сама к вам пожаловала…

Стрелять – стремно, наверняка тут охрана поблизости есть. Винтовочного выстрела они ждут, раз у этого типа винтовка в руках, а вот пистолетные или автоматные выстрелы их всполошат наверняка.

Осторожно подбираюсь к оператору, он весь занят съемкой, по сторонам и не смотрит вовсе.

Тюк!

Рукояткой пистолета бью его в висок и еле успеваю подхватить на руки обмякшее тело. Один есть…

А на поясе у него нож – здоровенный и красивый. Есть и кобура – очень похожая на ту, что дал мне командир.

Ладно, с нею разберусь попозже, а вот нож – очень даже кстати, это не мой штык от автомата, сто раз точеный-переточеный.

Видимо, стрелок услышал-таки что-то подозрительное. Но, как и положено сахибу, торопливости не выказал, лишь величаво повернул голову в мою сторону.

Да так и замер, открывши рот.

С ходу бью его ногою в подбородок – прямо как по мячу.

Ажно зубы клацнули!

Заорать он так и не успел. Да теперь и не успеет.

Взмах ножа – и кровища хлынула из разрубленного горла.

Ох, ни хрена ж себе, у оператора и рубило! Ну, раз пошла такая пьянка…

Еще несколько ударов – и голова покатилась по земле.

Хватаю рацию, лежащую около оператора.

– Ястреб – Пастуху!

– Слушаю.

– Отбой! Вы меня поняли?

– Нет.

– Операцию завершаем!

– Как хотите. Деньги вы уже отдали. Возврат невозможен.

– Да! Я так хочу! Не надо больше стрелять!

– Ждите. За вами сейчас придут.

Ага, из большой задницы мы, похоже, выбрались. Теперь – маленький подарок счастливой загранице…

Засунув ствол винтовки между камнями, сгибаю его, сколько хватает сил. Не дюже до фига, но стрелять из нее теперь – себе дороже выйдет.

Подхватываю отрубленную голову, стараясь не запачкаться кровью. Так…

Ставлю ее на приклад снайперской винтовки и подхватываю камеру. Она лежит на траве, прислонившись к камню, и слегка жужжит мотором. В прозрачном боковом окошке видно, как вращается видеокассета. Объектив смотрит в небо – ищет ангелов? Неча от дела отлынивать, пускай трофейная техника поработает на всеобщее благо… Как пользоваться камерой, я знаю. Правда, не этой, ну да все они на один лад…

Ага, вот и кнопка зума.

Крупным планом снимаю безголовое тело сахиба и перевожу объектив на голову. Вот – теперь совсем другой коленкор…

Останавливаю съемку и, выдрав кассету, кладу ее на тело оператора. Вот привезут ее к счастливым буржуям, сядут они у телевизора на просмотр… то-то радости будет! Что не сами они сюда намылились… на сафари…

Камеру зашвыриваю в кусты. Обтираю нож о форму хозяина и одним взмахом разрезаю его ремень. Сдергиваю с него кобуру с пистолетом и ножны от ножа и прилаживаю их рядом с командирским стволом. Сую под труп сахиба расчекованную «эфку» и в темпе делаю ноги назад.

Уже почти добравшись до ребят, слышу сзади глухой взрыв. Надо полагать, охрана обнаружила непорядок…

Уж не знаю, кем там был этот сахиб, но шумиха была изрядная! Отголоски даже и до нас докатились. Особый отдел вынул из каждого душу по поводу этого боя, но ребята только пожимали плечами. Лежали, стреляли – по нам тоже кто-то стрелял. И все. Командир тоже недоумевал – какого рожна вам, товарищи, надобно? Скажите спасибо, что живыми вернулись да радиста раненого вытащили.

Про мою вылазку он молчал. Еще там, когда я, возвратившись, отдал ему пистолет и обо всем доложил, он, посмотрев на меня, тихо сказал: «Рукав об траву потри – кровь видно. И трофеи свои спрячь подальше, усек?»

А продолжение этой истории вышло и вовсе неожиданным. Неделю спустя Горбунов вызвал меня в штаб. Выслушав мой рапорт, буркнул: «Собирайся – с нами поедешь. Почту сопровождать».

Ничего необычного в этом не было, и вскоре я уже сидел на заднем сиденье «буханки».

Поплутав по городу, машина остановилась около какого-то домика. Водитель остался за рулем, а мы со старшим лейтенантом вошли в дверь. Это оказался дукан, причем я его знал. Стоял он напротив штаба, и наши офицеры частенько сюда заглядывали. Мне тут бывать не приходилось, но желание такое имелось.

Войдя внутрь, старший лейтенант обратился к хозяину, стоявшему вполоборота к нам и о чем-то разговаривавшему с каким-то лейтенантом. Тот был одет в новенькую форму, видать, только прибыл.

– Салам, уважаемый!

– Ваалейкум ваассалам, дорогой! Одну минуточку, сейчас я отпущу товарища лейтенанта…

Говоря это, он обернулся к нам, и мои руки сжались на автомате, сбрасывая предохранитель.

Щеку дуканщика пересекали два шрама…

Полосатый…

– Ястреб?

Лицо хозяина лавки изменилось, и его рука рванулась куда-то под прилавок.

Бац!

Перемахнувший через прилавок лейтенант влепил дуканщику прямо в лобешник подкованным сапогом. Тот обмяк и сполз на землю. Из его руки выпал и глухо звякнул об пол пистолет.

– Что ж ты так? – укоризненно покачал головою лейтенант, вернее – капитан Лапшин, командир разведроты, подбирая оружие противника. А я и не узнал его! Лейтенантские погоны, непривычно новенькая форма – раньше-то я его все больше в полевой замызганной видел, да по вечерам. Днем и не встречались ни разу.

– Так… товарищ капитан… вырвалось как-то…

– Язык, любезный мой, за зубами держать надобно – дольше проживешь! Ладно, вяжи этого типа.

После быстрого обыска, который мы все учинили в дукане, предварительно заперев входную дверь, на свет божий появилась снайперская винтовка. Нашел ее Лапшин. Тайник был сделан в двойной стенке шкафа. Рядом на полу стояла пара ботинок. Подняв один из них, я удивленно присвистнул. Подошва на правом ботинке была в два раза толще обычной!

– Это чтобы следы путать, – увидев мой удивленный взгляд, пояснил капитан. – Когда в таком ботинке ходишь, у следопыта возникает мысль, что с правой ногой что-то не так. Вот и ищут колченогого.

Рядом с винтовкой обнаружилась тетрадь. Пролистав ее, Лапшин помрачнел.

– Это его бухгалтерия, – ответил он на немой вопрос Горбунова. – Когда и куда выходил, сколько положил наших. И сколько за это получил…

Да уж, сидя в этом логове, Саид мог почти досконально быть в курсе наших дел. Заходили сюда многие, даже и в обеденный перерыв забегали. Дукан стоял тут с незапамятных времен, и к его хозяину уже все привыкли. Так что и языки особо не контролировали. А мы-то все гадали – откуда у Саида информация?

– Ничего, – мрачно пообещал Лапшин. – У нас он тоже надолго не зависнет – по нему уже могила рыдает в три ручья…

Прибывшие вскоре солдаты из разведроты утащили слегка очумевшего хозяина. Привезли форму капитану, и он тут же переоделся. Для всех – дуканщик напал на Лапшина, что мы с командиром и засвидетельствовали. Капитан забрал с собой найденное оружие и бумаги.

Так и закончил свою деятельность «хромой Саид». А я сделал в памяти очередную зарубку…

Глава 15

Просыпаюсь оттого, что чья-то нежная рука гладит меня по голове. Не сразу врубаюсь в происходящее, в глазах все еще мелькают вперемешку то сухая трава, то дощатый пол дукана. А в ушах еще звучат сухие щелчки выстрелов. Надо же… столько лет прошло, а я, оказывается, вижу все так отчетливо. Странно, с чего бы мне именно сейчас вспомнились эти давние события?

Поворачиваю голову вбок. Мирна сидит около меня, и ее тонкая ручка поглаживает мой лоб.

– Ты что же, так и не ложилась?

– Нет. Успею еще… Ты так метался во сне, звал кого-то. Мне стало страшно, и я начала гладить твою голову.

– Помогало?

– Да. А когда я убирала руки – все повторялось снова.

– Спасибо! – обнимаю свою сероглазку и прижимаю к себе. – Что бы я без тебя делал?

Она молчит, только плечи слегка вздрагивают.

Сколько мы так просидели, сказать трудно. К реальности меня вернул осторожный стук в дверь. Поворачиваюсь в ту сторону и только сейчас вижу, что Мирна спит. Осторожно укладываю ее на кровать и прикрываю одеялом. Бедная, она так всю ночь около меня и просидела…

Подхватив клинок, подхожу к двери.

– Кто там? – негромко спрашиваю я, приблизив губы к дверному косяку.

– Шесть.

Какой на сегодня пароль? Набор цифр до двадцати?

– Четырнадцать.

– Это Норн.

Открываю дверь. На пороге стоит Кот. Глаза его раскраснелись, видимо, поспать не удалось.

Выхожу в коридор и киваю часовому на дверь. Он понимающе наклоняет голову и, вытащив клинок, загораживает проход.

Показываю Норну на лестницу и поднимаюсь по ней наверх.

– Что у нас нового? – спрашиваю его по пути.

– Один из постов видел чужих.

– Где?

Он указывает рукой на старую башню.

– Туда хотели пройти.

– И как?

– Похоже, что один из них словил-таки болт. На полу нашли следы крови.

– И все?

– Они успели куда-то нырнуть…

Наверху прохладновато. Солнце уже взошло, но еще не начало греть в полную силу. А еще ветер, что постоянно тут гуляет туда-сюда. У парапета стоит Лексли и смотрит на виднеющуюся вдали дорогу. Услышав наши шаги, оборачивается.

– Утро добрым не бывает, – вместо приветствия говорю ему.

– Это точно… – соглашается он. – Есть хочешь?

– И пить.

– Все на столе.

Лексли поворачивается к Норну:

– Иди поспи хоть пару часов.

Тот кивает, и его шаги стихают внизу.

Наливаю себе кваса. Он холодный! Аж зубы сразу свело. Надо чем-то его зажевать… А вот ветчина на столе лежит. И хлеб. Да еще яблоки! Живем!

– Гонец привез письмо, – говорит мне Кот, усаживаясь напротив.

– Угум… и что в нем?

– Отец Варшани с группой…

«Быстрого реагирования», – проносится мысль у меня в голове.

– …монахов прибудет завтра утром.

– Неплохо, – отрываюсь я от поглощения пищи, – но лучше бы он с собою роту солдат прихватил. Мы тут скоро с ног падать будем от усталости.

– Две сотни солдат подойдут к полудню.

– Откуда это такой подарок?

– Барон Вольте направил к нам почти всех своих стражников.

– С какого бодуна?

– В городе живет его дочь… так что он считает себя твоим должником.

– Надо же! А отчего не в поместье? Есть же у барона свой замок?

– Есть. Но его дочь приехала в город, чтобы навестить свою подругу. А тут – Шерн… Говорят, барон чуть весь не поседел, когда про это услышал.

– Чуть?

– Борода осталась черной.

Надо же! Вот как мужика-то припекло!

– Сочувствую барону.

– Дочь – его единственный ребенок. Он в ней души не чает.

– Ладно, хоть проблему с охраной частично решим. И то – божий дар! А жизнь-то налаживается!

Лексли усмехается – этот анекдот я ему рассказывал.

– Слушай, – отгрызая зараз половину яблока, спрашиваю я у него, – а этот, стрелок подвальный, что, молчит пока?

– Интересно, – ухмыляется Кот, – а как это он сможет говорить с эдаким-то украшением во рту?

Сразу после задержания арбалетчика я посоветовал ребятам забить ему в рот деревяшку, дабы этот типус не откусил себе язык на манер японских ниндзя.

– Ну… – смущаюсь я, – по-разному же говорить можно…

– Покажешь? – ехидно спрашивает Лексли.

Черт, я тоже хорош – забыл про пленного! Надо было сразу его колоть, аж до самой задницы!

– Виноват! – поднимаю обе руки. – Признаю свою вину – меру, степень, глубину! И прошу меня направить на текущую войну!

Во как меня проняло! Стихами заговорил! Правда, не своими, а Филатова, но и их тут никто не знает.

– Здесь твоя война, – не понимает юмора Кот. – Куда ж ты еще ехать собрался-то?

– Да я это так, к слову.

Собеседник понимающе кивает.

– Стрелок пока молчит и желания к беседе не высказал.

– А слуга? Ну, тот, что на присяге сдриснул?

– Обычный жулик. Утащил несколько серебряных ложек и чуть не уписался со страху. Посадили пока в холодную, пускай зубами постучит, авось поумнеет. Потом выгоним этого болвана за ворота, пускай убирается отсюда подобру-поздорову.

– Жаль… я думал, он хоть что-то интересное поведает.

Лексли разводит руками:

– Что есть – то есть.

– Ладно. Как с ходами тайными быть? Замок, похоже, весь ими пронизан, а мы и не знаем ничего. Где и какие входы, куда ведут? Ни хрена не ведаем!

– Тут Мирна вчера одну вещь подсказала…

Вскидываю голову и с удивлением смотрю на Лексли. Даже жевать перестал от удивления. И голод как-то притух…

– Она тут шерстила местную библиотеку…

– Тут и такая есть?

– А чего ты удивился? Граф считался просвещенным человеком, даже архивариусов держал, чтобы они порядок в ней наводили.

– Надо же… не ожидал от него!

– Ну, по правде это так было или для виду – сейчас сказать трудно. Но библиотека тут есть. И самое любопытное, что там же отыскался и архив графа! Его переписка, отчеты управляющих и прочие бумаги.

Так вот какие письма просматривала тогда моя сероглазка!

– Там есть ряд интересных моментов… – продолжает Кот. – Судя по ним, граф был осведомлен далеко не обо всем, что здесь происходило.

– Это как? – непритворно удивляюсь я. – Он же хозяин замка!

– Видишь ли… Мы с Норном всю ночь разбирали эти документы.

Вот отчего у того глаза были такие красные!

– Ну да, он даже спать не пошел, – утвердительно кивает Кот. – Так вот, все бумаги можно разделить на две части. Переписка графа и бумаги управляющего. И если граф в своих письмах касается вполне обыденных тем, то его управляющий… Полное впечатление, что он живет вообще в другом месте! Ни графа, ни замка для него вроде бы и нет вовсе! Он ни разу даже не упомянул о них! Все его письма (те, что нашли, разумеется) и ответы на них – исключительно отчеты о некой таинственной работе и ее результатах.

– О какой же?

Лексли пожимает плечами.

– Ну, если тут еще что-то делали, окромя того, что ты нашел… то я готов сожрать свои сапоги! Прямо он, конечно, ни о чем не пишет. Правда, мы прочли только черновики, подлинных писем немного, но прямых указаний ни на что нет.

– Интересно, зачем он вообще все это сохранял?

– Бог весть!

А похоже, я теперь понимаю – зачем. Дело, судя по всему, шло неважно, и дядя просто заранее готовил себе алиби на случай возможной неудачи. Рухнуло все, пришли с предъявой – а у него, нате вам – история в письмах! Вот, мол, я же предупреждал! Писал, просил – и все без толку! А что? Могло и прокатить. В наше время еще и не такие ляпы с рук сходили.

Глотнув еще квасу, объясняю свою теорию Коту. Поразмыслив, он с ней соглашается. Действительно, с этой точки зрения – все оправданно.

– А что бы нам его за хвост не подергать? – спрашиваю я, кровожадно потирая руки.

– Можно, – соглашается мой собеседник. – Сейчас лопаты принесем – и приступай.

– А их-то зачем?

– Ну, его же сначала откопать надо? А потом и дергай, за что хошь.

– То есть?

– Так ты же сам его и убил… Вместе с графом. Еще тогда.

Вот же черт! Что ж мне, тогда надо было предварительный разведдопрос среди всех этих злодеев проводить? На предмет их возможной нужности в будущем? Так в этом-то случае граф первый бы и уцелел!

Заметив мои терзания, Кот ухмыльнулся:

– Да забудь ты про него! Чай, головы у всех нас есть, сядем, почитаем – все по полочкам разложим… Что-нибудь да всплывет.

– Сам знаешь, что в первую очередь всплывает.

– Не без того, – кивает Кот. – Ничего, разберемся и с этим, слава богу, не в первый раз.

– Что, – удивляюсь я, – приходилось уже?

– По-всякому бывало, – неопределенно отвечает он.

Весь день мы с ним мотаемся по замку. Припомнив все, что я когда-либо читал о всяких там подземельях и тайных ходах, пытаюсь обнаружить хоть один из них. Но то ли из меня хреновый сыщик, то ли в книгах писали и вовсе несусветную заумь, ничего интересного найти не удалось. Тот коридор, в котором подранили неизвестного, мы дважды прочесали самым тщательным образом. И – фигушки!

Отогнав уже совсем бредовую идею залить пол водой и посмотреть, куда она будет стекать, сажусь на какой-то выступ и задумываюсь.

Рядом устраивается Лексли. Он трет покрасневшие глаза и зевает.

– Может, ну их на фиг, эти поиски? – спрашиваю его.

Кот пожимает плечами.

– Наверное, мы не там ищем.

– Но данную парочку видели именно здесь!

Еще раз оглядываюсь по сторонам.

Как я уже упоминал, башня эта стоит почти особняком. Пройти к ней можно только по улице. Или, как это сейчас делаем мы, по подземному коридору. Он длинный, метров сто пятьдесят. И извилистый – делает два поворота. Так что его средняя часть ниоткуда не просматривается. Отсюда и возникло вполне обоснованное подозрение, что выход из подземелья как раз и находится в слепой для часовых зоне. Надо ли говорить, что этот отрезок коридора мы исследовали особенно тщательно?

Но – без толку.

Очередной раз разглядываю кровавые пятна на полу. Вот тут бежал раненый, здесь он на секунду остановился – чего-то ждал? На пол в этом месте натекло чуток побольше крови. Снова побежал, вот до этой точки. И – исчез! Кровавых следов тут больше нет. Не доходя до поворота коридора, они заканчиваются.

– Интересно, а что тут, наверху? – спрашиваю своего спутника.

– Внутренняя стена. Она здесь относительно нетолстая – чуть больше метра, тайный ход в ней сделать сложно.

– Но возможно?

– Сомнительно.

– Обожди… ведь в стене ворота есть, так?

– Есть. И что?

– А рядом будка привратника…

– Там сейчас наш человек, ворота закрыты.

– А как давно он там сидит?

– Ну… сразу после покушения. Это – мой приказ!

– Приказ правильный – не спорю. Но скажи мне, пожалуйста, он туда как скоро прибежал?

Лексли чешет затылок.

– Ну… с полчаса точно прошло. А что?

– Давай-ка мы еще и вот тут пост поставим. Только не прямо здесь, а у поворота. Есть у меня одна мысль…