Текст книги "Смертник в серой шинели. Тетралогия"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 60 страниц)

Сестра Магда опускает руки, и широкие рукава её одеяния, соскользнув вниз, скрывают металлические наручи на её предплечьях. Или я рыжий – или эти фокусы из арсенала настоящих ниндзя. Точно, я про это где-то читал... Да, наши миры пересекались частенько, раз монахи используют такие штучки.

– Впечатляюще... а ежели голыми руками попробуют?

– Показать, милорд? – поворачивается в мою сторону монашка.

– Да, ладно... верю. Брат Рон, а вот то, что я вам показывал...

– Уже изучают. На это требуется время, как вы понимаете, милорд. Но сестрам наши записи передали, так что, можете не переживать на эту тему.

– Убедил. Мирне сами скажете?

– Да, милорд. Не беспокойтесь об этом.

Ну вот, ещё один кирпич с души. Я и вправду уже не раз думал о том, что ставя себя по привычке на место моих оппонентов, не нахожу более уязвимого участка своей обороны. Сероглазка по-прежнему ездит по округе. Сопровождение ей, конечно же, выделили – двух стражников из числа людей барона. Но надо четко понимать, что против внезапного нападения из засады – это не катит. А вот такое незаметное и вполне логичное сопровождение – самое то. И вопросов никаких не возникнет ни у кого, да и интереса нездорового не вызовет. Монахи в последнее время тут вполне себе примелькались. Стали совершенно обыденной частью окружающего пейзажа. Станут ими и монашки, тем более что их совсем мало. А по подготовке своей они очень даже ничего... Да и личики... тоже вполне себе соответствуют. Опять же – монашки, стало быть, и кобеляжа ненужного со стороны окружающих не будет. Ряса, она, знаете ли, малость дисциплинирует... и спрятать под ней много чего можно.

Продолжая прерванный путь, забегаю к нашим кузнецам.

Надо сказать, что сидя вечерами за обдумыванием различных аспектов предстоящей нам войны (а в том, что таковая последует, никто и не сомневался), мы, совместными мозгонапрягательными трудами, измыслили-таки некоторые незначительные новшества в нашем снаряжении и вооружении. На значительные просто не хватит никаких сил. И времени – вот это самое основное, в чём у нас дефицит.

На пороге кузницы сталкиваюсь с Гантом – он у нас тут за главного. Мужик степенный и уже в возрасте – под полтинник. Для этого времени – почти старик! Но крепкий и жилистый. Молот в руке держать ещё может и зоркости глаза пока не утратил. Помимо традиционного уважения к лорду, он испытывает ко мне ещё и вполне профессиональное почтение. Вот уж не думал, не гадал, что мои отрывистые и несистематизированные знания о некоторых аспектах металлообработки принесут здесь пользу. Да ещё какую! Поначалу мои слова вызвали у него только вежливую улыбку. Мол, мели Емеля – твоя неделя! Но по мере того, как он вникал в них, эта улыбка из вежливо-снисходительной, постепенно перерастала в удивлённо-уважительную. Дядя врубался... Врубившись же в тему, стал моим горячим сторонником.

– Здорово, мастер! – хлопаю Ганта по плечу. – Чем порадуешь?

– Вот, – подводит он меня к верстаку. – Посмотрите сами, милорд...

На нём лежит добротная, крепко сделанная кольчуга. В падающем свете тускло поблескивают вороненые кольца густого плетения.

– Впечатляет! А как удар держит?

– Получше старых, милорд! А если поверх вашего поддоспешника надевать – то ещё больше это видно. Мы свинью, в этой кольчуге, на полном серьёзе мечом рубили!

– И?

– Померла, конечно... Но в старой кольчуге, такой же боров вообще с первого удара скопытился. Так что, не сомневайтесь, милорд, завтра же всех подмастерьев за работу усажу. Начнем с баронских солдат, потом и за остальных примемся.

Идею амортизирующего поддоспешника я, самым нахальным образом, скоммуниздил у изобретателей бронежилета «Грань». Довелось мне его, в свое время, отстреливать. Вот и поговорил с изобретателями... А однажды – так на собственном горбу испытал. Выезжал вот, как-то, на задержание. В этом самом бронежилете. Я тогда видеокамеру на плече таскал. Была у нас, одно время, такая вот мода – криминалистов на совместные задержания высылать, чтобы всё на видео фиксировали. Также быстро она и закончилась, ибо толку от этих съёмок оказалось немного. А уж когда, помимо моего случая, ещё пара-тройка ребят своё огребла... и вовсе на нет сошла.

В этот же раз, забегая следом за ворвавшимся в здание ОМОНом, я совершено закономерно, зевнул уцелевшего бандюка. Закономерно оттого, что здоровенный «Панасоник М7» полностью перекрывал весь обзор справа. А в видоискатель камеры, да ещё и в полумраке, ни хрена видно не было. Что уж там подумал бандюган, увидев забегающего с какой-то здоровенной хренью на плече мужика, неизвестно. Но со страху он выпустил по мне остаток магазина. Попал тремя пулями. В грудь. Вот и полетел я кубарем назад. Причём, гораздо быстрее, чем входил. Порвал на заднице брюки (новые, блин, только купил!). И всё. В смысле, что только этим и ограничилось. Бронежилет пули не пробили. Синяк, понятное дело, остался. Поперхал я недельку, на сём это и завершилось. Даже ребра не треснули, что было вообще удивительно. Спецы-конструкторы мне тогда объяснили, что всё дело в особой конструкции бронежилета, которая распределяет удар по большей площади, чем это обычно бывает.

Вот и предложил я недавно Ганту, наряду с некоторыми мыслями относительно закалки и качественного воронения поверхностей, ещё и такой вот «поддоспешник» сварганить.

И теперь смотрю на результат...

– Ну что? Могу тебя поздравить, мастер!

Есть с чем! Если всё у нас закончится нормально, то ему теперь до конца жизни работы хватит. Подобные вещи тут ещё не скоро делать станут. Стало быть, один монополист уже появился. Так сказать, местный Крупп. Ну и ладно, Гант дядька правильный и серьёзный. Уважаю таких специалистов.

– Барон видел?

– С утра ещё заходил. Бочонок вина прислал, от себя. Сказал, что окажет любую помощь, лишь бы мы скорее работали.

Ну, главнокомандующего понять можно. Лэн далеко не новичок в военном деле и понимает, что значит хороший доспех. Ну и ладно. Здесь уже и без меня всё на мази, пусть кузнецы работают. Помощь им барон окажет, какую потребно, глядишь – и уменьшим свои потери. Хоть на чуток, так и это уже хорошо. Чуток здесь, чуток там... С миру по нитке – нищему на «мерс»! Каждый бы день такие вот новости!

Нетерпеливо ожидаемый нами епископ прибыл через четыре дня.

Заранее предупреждённые охраной, мы все вышли к воротам, чтобы его встретить.

Даже на первый взгляд, прибывшему было... старый он, а по местным меркам, так вообще уже патриарх. Судя по тому уважению, которое высказывали при общении с ним епископ и его сослуживцы, авторитет у деда и вовсе заоблачный. На моей памяти, так даже и президента не приветствовали. Причём было видно, что это уважение отнюдь не дань возрасту или должности. Формально, так они с Эрлихом и вовсе равны. Но... это формально. Насколько я уже успел уяснить, кого-то, вроде папы или патриарха тут не имелось. Все серьёзные вопросы решало собрание епископов и архиепископов. Но последних было всего трое. И находились они вообще где-то в недосягаемой дали. Да и собраний, за всю историю церкви, насчитывалось не так уж и много. Созывы их, даже и по чрезвычайным обстоятельствам, являлись делом весьма хлопотным и долгим. А в этом королевстве самым авторитетным церковным деятелем был как раз наш гость.

Эрлих и прочие служители церкви подходят под благословение старика. На удивление он оказывается весьма живым и расторопным. Скупые движения его очень точны и выверены.

Ну вот, и моя очередь подошла.

Вежливо приветствую почтенного гостя. Благословив меня, он неожиданно кладёт мне руку на плечо.

– Сын мой... надеюсь, дела твои могут обождать хоть немного?

– Да, ваше преосвященство. Не волки, в лес не убегут.

Он удивлённо приподнимает кустистые брови.

– Как это?

Поясняю ему смысл старой пословицы.

Гройнен поджимает губы.

– Да... тот, кто это придумал... явно не относился к образцам трудолюбия.

– Это вы, ваше преосвященство, ещё и других таких пословиц не слыхивали! Представляю себе, как бы вы охарактеризовали тогда тот мир, откуда я к вам попал!

– Уж лучше и не пробовать, – соглашается епископ. – Проводишь старика?

– Охотно, ваше преосвященство. Что хотите посмотреть?

– Ну... в тот подвал я сейчас не пойду. Стар я... так сразу на это решиться трудно. Мне надо укрепить свою душу и сердце. А вот поговорить с тобой, сын мой, хотелось давно.

Повелительным жестом он останавливает прочих встречающих, и мы с ним вдвоём неторопливо идем по двору замка.

– Расскажи о себе, – говорит епископ. – Разумеется, я читал то, что мне присылали. Но одно дело – читать чьи-то отчеты и совсем другое – говорить с живым человеком.

– Что же вы хотите обо мне услышать, ваше преосвященство?

– Но ведь ты не упал с небес сразу таким, каким я тебя вижу? Где-то же родился, жил, что-то при этом делал?

– Хм... ну да, это так. Но в моей жизни нет ничего особенного... Служил в армии, воевал, потом ловил убийц и воров... Обычная жизнь.

– Ткни пальцем в любого здешнего крестьянина, и убедишься, что он и за всю свою жизнь не только не испытал ничего похожего, но о большинстве таких вещей даже и не слыхивал! Говори, я тебя слушаю...

Свита епископа и все встречающие их лица, уже давно ушли в замок. А мы с ним всё ещё прохаживались по двору. Даже на стену поднялись. Тут уже старик присел на лавку, всё-таки возраст давал себя знать. По моему знаку, часовой сбегал на кухню и притащил оттуда баклагу с квасом. Опробовав его, Гройнен удовлетворённо кивает – понравилось!

– … ну вот, как-то так всё и происходило... – заканчиваю я, наконец, свое повествование. – Утомил я вас такими подробностями, святой отец?

– Не скажи! – неожиданно живо возражает он. – Твоя жизнь... знаешь, это только на первый взгляд, неинтересно! Тебе неинтересно, ибо ты её прожил. А вот для меня, для всех нас! Тут много чего можно полезного понять. Не принципы устройства каких-либо машин и механизмов, это хоть и важно, но далеко не самое главное. Вот то, как вы жили... и почему именно так, а не иначе? Тут есть, над чем подумать... Многое из того, что ты рассказал, я принять не могу! Даже и мысленно!

– Ну, ваше преосвященство, я тоже здесь не всему был рад!

– Например? – он вопросительно наклоняет голову набок.

– Да хоть эти ваши порядки, относительно розыска преступников! Думаете, приятно сидеть в камере, сознавая то, что ты сидишь тут абсолютно несправедливо?

– Согласен с тобой, неприятно. И очень тяжело.

– Ну, можно подумать, вам самому так приходилось отсиживать!

– Приходилось.

– Да ну?!

– Пять лет.

– Э-э-э...

– Дед нынешнего короля заточил меня в крепость. Официальная причина – участие в заговоре против короны. Твои же Коты меня туда и привезли.

– И церковь смолчала?!

– Я был тогда молодым человеком. Наследником древнего рода. И позволял себе многие высказывания, которые не нравились королевским чиновникам. Хотя, по правде сказать, заговора не было. Были глупые речи молодых сорванцов, ненужная бравада и фанфаронство... А тогдашний король был жестким и бескомпромиссным властителем. Вот нас всех и упрятали... на некоторое время. Кому-то хватило года.

– А вам?

– Видимо, меня сочли слишком упрямым... Тогда я и пришел к своему служению. Многое осознал и понял...

– И простили своего обидчика?

– Я короновал его внука, теперешнего короля.

– Однако! – чешу затылок. – Вот уж не ожидал! Мне бы ваше терпение... А то вот рублю сплеча, даже и не задумываясь. Наверное, как-то иначе можно...

– Можно. Только надо понимать, когда и как именно.

– И вы понимаете?

– Увы... – разводит руками епископ. – Тоже, далеко не всегда.

– Но как же, вот так вышло, что вы стали епископом? Я-то думал, что к этому надо всю жизнь идти.

– Так я и сейчас на месте не стою. Учиться, сын мой, никогда не поздно.

– Блин, но не сидя же пять лет в тюряге! Наверное, как-то иначе можно?

– У всех по-разному. Каждый из нас приходит к служению по-своему. Больше половины наших епископов пришли в церковь уже вполне сложившимися личностями. Да, взять, хотя бы и молодого барона Ройгена!

– Кого?

– Епископа Эрлиха. Он пришёл в церковь с военной службы. Тогда он был капитаном, причём, одним из самых молодых! Мало кому удавалось продвинуться по службе так быстро!

– Так он бывший военный?

– Тяжёлая панцирная конница. Командовал там отрядом всадников.

– Ничего себе! Боевой мужик оказывается!

– Как и половина высших иерархов нашей церкви. Видишь ли, сын мой, от слова военачальника зависит жизнь его отряда. А от слова священника... иногда зависит гораздо больше. Не только жизни людей! Не научившись подчиняться – не станешь командиром. Не можешь командовать сотней – не берись за тысячу!

Да... под таким углом зрения я на здешних попов как-то и не смотрел. Теперь, некоторые непонятные мне ранее вещи, становятся более объяснимыми. Понятно, оттуда в церкви появились спецмонахи, с их жесткой дисциплиной и иерархией. Хм, а вот воинских подразделений у них нет! Хотя, вполне могу себе представить, какими они были бы!

– Да уж, ваше преосвященство, озадачили вы меня! Не знал я таких вот подробностей!

– Отчего ж не спросил?

– А рассказали бы?

– Ты на одной стороне с нами. Один у нас враг, стало быть, нет причин чего-то от тебя скрывать. Церковь, как организация, рискует меньше. Не раз уже терпели мы поражения, но всякий раз снова поднимали голову. А у тебя жизнь одна... и не очень-то она легкая и приятная. Есть, чего терять.

– Спасибо за откровенность, ваше преосвященство. При случае, спрошу кого-нибудь. Если увижу что-то непонятное.

– Спрашивай. А сейчас... наверное, нам надо идти к тем, кто нас давно уже ожидает. Ты прав, сын мой, времени у нас мало, а дел много. Да и к дождю дело идёт, лучше уйти под крышу.

– К дождю?

– Посмотри на зубцы «каменной вдовы», видишь – они подернулись дымкой? Значит, скоро будет дождь.

– «Каменная вдова»? Кто это?

– Ты не знаешь? – удивляется Гройнен. – Да вот же она – перед тобой!

Его сухая рука указывает на старую башню.

– Э-м-м... А я и не знал, что у неё есть свое имя!

– Так что же тебе не рассказали об этом прошлые жители зам... прости, старика, совсем запамятовал! – он совершенно по-стариковски качает головой. – Всё верно, кому было рассказывать-то?

– И что, рассказ был бы интересным?

– Да как тебе сказать... Про эту башню сложено множество легенд. Как ты думаешь, давно ли она здесь стоит?

– Ну... она старше других построек замка. Лет на пятьдесят, я полагаю.

– На сто.

– Ого!

– Ты заметил, что она отделена от остальных построек?

– Разумеется! Стена и ворота в ней. Даже под землей двери есть.

– И что все они запираются снаружи?

Опаньки, а вот этого-то я и не усёк! Вернее, не совсем так. Увидел, но внимания особого не обратил. А сейчас выходит, что обитатели замка отгораживались от башни? Да... никакого другого объяснения такому расположению запоров, просто больше не найти. И эта система затопления коридоров... тоже ведь не просто так придумана, надо полагать.

– Ваше преосвященство, а для чего такие сложности? Башня эта, что, кому-то другому принадлежала? Не хозяину замка?

Епископ встаёт и начинает спускаться вниз по лестнице.

– Видишь ли... я и сам, признаться, немного об этом знаю. Но башня простояла запечатанной шестьдесят лет! Тогдашний епископ наложил запрет на её посещение и, надо думать, что у него были к тому причины. Были заперты и опечатаны все ворота и двери, перекрыты коридоры, ведущие к ней под землей. Некоторые – так и вовсе засыпали.

– Но почему? Эта башня – отличная оборонительная позиция!

– Знаю. Но на замок никто уже не нападал более ста лет. Те, кто хотел это сделать, отчего-то быстро отказывались от такой мысли. Если успевали до этого дожить

И неудивительно, если вспомнить про то, что находится в его подвалах. Уж силок на то, чтобы отвести превратности войны от своего святилища, Молчащие точно не пожалели бы. Скорее всего – и не жалели.

– Так отчего же башня открыта сейчас?

– Предок графа Дарена обратился к епископу с такой просьбой. Прибыл священник, отслужил службу, и печати сняли.

– Ну вот, видите? Ничего же не произошло!

– Угу. Если не считать того, что это место не рекомендуется посещать женщинам. Она ревнует...

– Да ладно...

– Ни одна из жен графов не могла родить дитя в этом замке. И никакая другая женщина тоже не смогла это сделать. В другом месте – пожалуйста. Те же, кто попробовали, о ч е н ь об этом пожалели. Привести сюда новорожденного... тут тоже не всё понятно. Кто-то считает, что это хорошо, другие говорят обратное.

Так! А вот это – звоночек! И весьма настораживающий! Заходила ли Мирна в башню? Нет. И это я помню совершенно точно! Ей всегда было не по душе это строение. Даже кровать нашу перевернули так, чтобы не видеть башню из окна. Однако же... ей вскоре рожать!

Делюсь с епископом своими сомнениями. Он молчит, только перебирает губами, словно бы что-то читает про себя.

– Даже и не знаю, сын мой. Возможно, имело бы смысл ей куда-то отъехать на это время, как ты сам думаешь? Я не уверен, но... лучше не рисковать. Спроси у неё... у них обеих.

У Мирны? «... у них обеих...»

– Это у башни-то?! Ваше преосвященство, вы серьёзно? Это же... колдовство!

Епископ похлопывает меня по ножнам Рунного клинка.

– Это – тоже. Допуская одно, как ты можешь отрицать другое?

– Но церковь...

– Ты – Серый. Надо ли мне напоминать, что обычные мерки к тебе неприменимы?

– И... как вы к этому отнесётесь?

– Не заметим. Этого достаточно?

Мы пересекаем двор замка, проходим под аркой ворот внутренней стены. Гройнен поднимает голову и подслеповато прищурившись, оглядывает башню. Вернее – не саму башню, а её входную дверь.

– Вот... – он протягивает руку. – Видишь, над дверью?

– Плита?

– Это не плита. Глина, ею замазали надпись над дверью. Она вырублена в камне, и кто-то распорядился замазать её глиной.

– Зачем?

Вместо ответа, епископ разводит руками в стороны.

Оглядываюсь по сторонам и вижу обрубок бревна невдалеке. Упираясь руками, подкатываю его к двери и, поставив на торец, прислоняю к стене. Вытаскиваю из ножен Рунный клинок и, встав на бревно, ковыряю острием замазку. То ли я удачно попал, то ли ещё что – но вся эта маскировка внезапно осыпается вниз, запорошив мне глаза сухой и мелкой пылью.

Отплевываясь, спрыгиваю на землю и, протирая глаза, отхожу в сторону. Гройнен сидит на камне, с интересом наблюдая за моими действиями.

– Ну, ваше преосвященство, что там?

– Почитай...

– Да не разбираю я... и глаза пылью запорошило.

– «Тот, кто рискнет разбудить «каменную вдову» будет навеки заключён в её объятия. Участь сия не минует и всех тех, кто дерзнет быть свидетелем этого события».

– Фигасе, какие тут губернские страсти! И как сие понимать, ваше преосвященство? Разбудить – это как? Стену поцеловать?

– Не знаю. Но, как ты понимаешь, желающих до сих пор не находилось.

– Думаю, что и сейчас их немного будет. Однако ж, пост тут дополнительный поставлю! И надпись эту... Пожалуй, зря я её расковырял. Надо будет сызнова замазать. Ночью, чтобы никто не прочитал.

– Эту башню изучал ещё мой предшественник. Если хочешь, я прикажу доставить тебе его записи.

– Буду премного благодарен, ваше преосвященство! И, вы правы, с Мирной поговорю! А что до башни... пускай себе стоит... в одиночестве, как и раньше.

К моему удивлению, встреча Гройнена с сероглазкой прошла очень даже задушевно и без напрягов. Это было тем более удивительно, ибо Мирна впоследствии рассказала мне о том, что он относился к числу наиболее стойких противников целителей и всей их деятельности. Епископ представлял собой наиболее консервативное церковное крыло. Понятно, отчего Эрлих пригласил именно его. Если уж такой консерватор обвенчает Серого и целительницу... многое может поменяться. Так что, коллеги сероглазки должны будут ей нехило проставиться!

Отдохнув денек, неугомонный старик полез-таки в подземелье. После этого, он, совместно с Эрлихом употребил немалую дозу «трупоподъёмника». Даже его закалённое сердце с трудом вынесло это зрелище. Отец Варшани, рассказывая о посещении, был краток и серьёзен.

– Епископ пообещал сделать всё, что от него зависит, чтобы раз и навсегда покончить с Молчащими.

Да, учитывая вес старика в королевстве... такое обещание многого стоило.

Незаметные монашки тихой тенью следовали теперь за сероглазкой, аккуратно фиксируя в памяти всё то, что, по их мнению, представляло хоть какой-то интерес. Так мы и обратили внимание на неприметный ранее постоялый двор, расположенный чуть в стороне от дороги к городу.

– Этот человек трижды сопровождал нас, когда мы ехали в город и обратно, – рассказывает сестра Майя, рисуя на листе бумаги его портрет. – Ни разу он не приблизился настолько, чтобы вызвать подозрение охраны, но всякий раз внимательно наблюдал за тем, как устроен наш отряд. Встречает он нас всегда вот в этих местах и провожает вот сюда... Потом возвращается на постоялый двор.

Говоря это, она делает пометки на импровизированной карте, которую, по моей просьбе, составили люди барона.

– Он там живет? – спрашивает Лексли, рассматривая изображение неизвестного.

– Да, снимает комнату. Приехал недавно, меньше недели назад. Его здесь не знают. Никуда надолго не уходил и ни с кем не встречался. Во всяком случае, этого никто не видел.

– Комнату он надолго снял?

– Осталось пять дней.

– Так... – чешу в затылке. – И откуда этот гостенька пожаловал?

– Не от Молчащих – перстень на него не реагирует, – сестра Майя виновато разводит руками. – Больше нам ничего узнать не удалось...

– Спасибо, сестра! – серьёзно кивает Кот. – Вы и так сделали то, чего не сумели выполнить мои люди. Это же они должны были доложить мне про этого незнакомца!

– Но он не приближался к нам и не представлял собой никакой угрозы.

– Всё равно! – не соглашается Лексли. – Это их упущение.

После ухода монашки, мы молча сидим минут пять. Так... пришли-таки гости незваные. Знать бы, от кого? И чего им тут надобно? Не факт, что это не Молчащие, они могли прислать и наемника. Горцы? Король? Да, в принципе, не один ли хрен?

– Брать его надо... – нарушает молчание Кот.

– И что мы ему предъявим?

– Да уж найдём...

Смотрю на него и понимаю, что понятия соцзаконности и толерантности ещё долго не дадут на здешней почве никаких всходов.

– Ладно... как будем это делать?

– А ты-то что всполошился? – удивляется мой собеседник. – И сами всё сделаем в лучшем виде.

– Не сомневаюсь. А колоть его как будете?

– Чем? – удивлённо вскидывает брови Лексли. – И куда?

Вот, блин, я когда-нибудь что-то подобное ляпну, а народ и воспримет это, как конкретное указание! Терпеливо поясняю собеседнику свою мысль.

– В то, что вы его спеленаете, как младенца, я не сомневаюсь ни единой секунды. Но каким образом вы будете вытаскивать из него нужные сведения?

– Тебе в подробностях разъяснить?

– Нет, не надобно. Я не вчера родился, и кое-что себе представить могу. Но, согласись, что моя зловещая репутация, в подобной ситуации, будет куда более эффективна, чем раскалённое железо, например.

– Не буду спорить. Ты что же, так и будешь бегать сам по каждому такому случаю?

– Если это касается безопасности Мирны, то не то, что побегу – полечу!

– Г-х-м-м... да, извини... Ладно! Давай всё, как следует, обмозгуем...

Почти бесплотная тень скользнула вдоль стены и замерла около нас.

– Милорд?

– Говори...

– Он в конюшне. Седлает коня.

– Что это так его сдернуло с места? Раньше ведь он никуда вечерами не выезжал?

– Пару раз...

Поворачиваюсь к Лексли.

– Ну, что делать будем?

– Проследим. Там видно будет.

– Добро...

Одинокий всадник выехал из ворот постоялого двора и, не торопясь, затрусил по узкой дороге. Ехал он медленно, из виду не пропадал и не прятался, так что мы могли осторожно следовать за ним. Он не оборачивался назад и никак не проверялся. Лопух? Хотелось бы мне в это верить...

Проехав около трех километров, всадник свернул с дороги и углубился в лес. Тут всё сразу усложнилось. Он мог спокойно встать за ближайшим деревом и подождать, пока его преследователи не свернут следом за ним. И тогда – вилы! Бросит коня и уйдёт через лес. Черта лысого мы его тут ночью найдём!

Привязав лошадей в придорожной рощице, отправляем следом за злодеем пешую двойку. Проходит полчаса, и один из них возвращается.

– Ну?

– Выехал на поляну, стреножил лошадь и разжёг костер. Надо полагать, кого-то ждёт.

Переглянувшись, решаем двигать туда. В последнюю минуту я, как старый и злобно-недоверчивый параноик, приказываю троим нашим людям оставаться здесь.

– Мало ли, что... А нас всего двадцать человек! В случае чего, успеете помощь вызвать.

– Так до замка почти час ходу!

Верно, это уже я протупил... Отозвав в сторону одного из остающихся, делаю ему краткое внушение, опосля чего, он вскакивает на лошадь и исчезает во тьме. Так, один кирпич с плеч долой!

Ведомая провожатым, цепочка, в которую вытянулась вся группа захвата, входит под сень листвы. Тут темно настолько, что, если бы не Рунный клинок, я бы точно вписался мордой в первое же дерево. А так – вижу. Не шибко здорово, это всё же не ПНВ, но отдельные препятствия могу различить. Так и выходит, что вскоре я оказываюсь во главе колонны.

Вскоре после входа в лес, трогаю провожатого за плечо.

– Что это? – шепчу ему на ухо.

– Где, милорд?

– Справа.

Действительно, моё обострившееся зрение выхватывает из темноты угловатое строение. По знаку Лексли ребята окружают его. И двое из них осторожно входят внутрь. Минуты через три-четыре, один из них возникает перед нами.

– Что там?

Вместо ответа, парень протягивает руку.

Что там у него?

Что-то теплое... и сухое... сыпучее... зола?!

– Совсем недавно там горел костер, милорд. Зола ещё не успела остыть, и угли тлеют. Дом старый, давно брошен – крыши нет. Костер был внутри, со стороны его не видно.

– Лексли, оставь здесь двоих арбалетчиков и парня с мечом для их прикрытия. Назад пойдём – заберём. Сидеть тихо, себя не обозначать.

– Зачем? – шепчет он мне на ухо.

– А если придёт тот, кто жег костер? Я бы не отказался с ним побеседовать...

Ещё через некоторое время на ветках деревьев задрожали отблески. Надо думать, мы вышли к поляне.

А вот и искомый злодей... Сидит себе, как ни в чём не бывало и в ус не дует! Подбрасывает в костер веточки и что-то там из фляги отпивает. Точно, ждёт кого-то. Ну, что ж... и мы подождём.

Ребята бесшумно растворились в кустах, а я присел на пенёк. Со стороны поляны меня закрывал большой куст, так что можно было не комплексовать на этот счет – не увидит злодей ничего.

Прошло около часа.

Человек на поляне невозмутимо сидел у костра.

Что-то вот не по нраву мне такие вот ожидания... Какое-то смутное предчувствие заворошилось в моей душе.

Прикинем...

Допустим, он злодей и ждёт связного. Хорошо. Тогда, кто из них опаздывает? Связной? Интересно, встречи у них по плану? Если да – то он опаздывать не должен! А если, нет? А как же тогда связник узнает о том, что его ждут?

Дом у дороги!

Вернее – остатки дома.

Но там был костер... кто-то жёг его и ждал.

Наблюдатель?

Вполне в тему.

Хорошо, он увидел этого «любопытного путешественника» и помчался дать сигнал. Пешком помчался, ибо всадника, выезжающего из леса, мы бы засекли.

И как далеко он может убежать?

– Жилье тут поблизости есть? – спрашиваю у Лексли, наклоняясь к его уху.

– Сел и деревень – нет. Есть небольшое поместье... какой-то невезучий дворянин... что-то там у него неправильное вышло, но точно не скажу.

– Ага, значит дворянин... и в поместье к нему, уж точно, никто и не заглядывал?

– Монахи заходили. Кольцо ничего не показало.

– Угу... ладно... ждём...

Особо долго ожидать не пришлось. Где-то через час, вдали послышался стук копыт. Ехал всадник. Судя по звуку – один. И он никуда не торопился.

Сидевший у костра мужик встрепенулся и поднял голову.

На полянку въехал новый персонаж. Спрыгнул с коня и подошёл к встречающему. Они негромко поздоровались и о чем-то заговорили.

Сзади меня обозначилось легкое движение... шорох травы... и из кустов выметнулись, еле заметные в свете костра, змейки арканов! Надо же... а я и не подозревал, что здешние спецы умеют так ловко ими пользоваться!

Рывок – и оба собеседника покатились по траве. В следующую секунду на каждого из них насело по паре здоровенных парней.

Ко мне подводят приехавшего всадника. Молодой парень выглядит испуганно, но старается не подавать виду.

– Знаешь меня?

– Нет, ваша милость...

– Милорд! – подсказывает ему Лексли.

Парень обмяк всем телом.

– Я... я ни в чём не виноват, милорд! Меня послал мой господин, чтобы я забрал письмо!

– И где же оно?

– Вот тут, – показывает он движением головы. – За отворотом камзола.

Там действительно лежит бумага, частично исписанная неровным почерком.

«С получением сего послания, милейший мой Марони, прошу вас оказать помощь его подателю. Сей человек знавал лучшие времена, и если бы не людская неблагодарность, мог бы и далее наслаждаться заслуженным покоем...»

– Ты понимаешь что-нибудь? – Спрашиваю шепотом Лексли.

– Чушь какая-то...

– Откуда ты узнал, что этот человек будет здесь? И почему так поздно приехал? – снова поворачиваюсь я к парню.

– Я уже приезжал сюда раньше. К нему же. Он служит у серьёзного господина и не может куда-либо отъезжать днём. Только ночью, как сейчас. Он уже приезжал дважды, но только сегодня привёз рекомендательное письмо. В прошлый раз его не было, и мой господин не поверил его словам...

– Ты знал, что он приедет сегодня?

Парень замешкался, но немилосердный тычок кулаком под ребро вновь вернул ему былое красноречие.

– Приехал человек... и господин барон велел мне выехать сюда, милорд.

– А в прошлый раз?

– Первый раз он приехал сам. В наше поместье. О чем-то говорил с господином, и в следующий раз я приехал уже сюда. Это было заранее оговорено. А сегодня... я никуда не собирался ехать! И ничего не знал! Клянусь вам, милорд!

– Что он привез в прошлый раз?

– Какие-то бумаги... я не умею читать, милорд!

Парня отводят в сторону и к нам подтаскивают виновника всех этой суматохи. Выглядит он неважно. Половину лица занимает внушительный кровоподтек. Видать, пытался отмахаться от ребят. Ну-ну...

– Слушаю тебя.

– Э-э-э... а кто вы такой, ваша честь? Мне незнакомо ваше лицо!

– Милорд Сандр является лордом здешних земель, – терпеливо поясняет ему Лексли.

– Моё почтение, милорд! – пытается поклониться мужик.

– Как твое имя?

– Олгей, милорд!

– У кого ты служишь?

– Служил... – поникает головой мужик. – У графа Дарена, в его охотничьем домике. Конюхом. После смерти графа нас всех выгнали. Вот я и ищу теперь себе место, милорд.

– А причем тут людская неблагодарность?

– Когда граф был ещё жив, со мною уважительно здоровались все встречные! А теперь...