Текст книги "Выжженая земля. Тетралогия"

Автор книги: Александр Конторович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 58 страниц)

– Так что вам напоминают эти пробоины?

Тот наморщил лоб, отчаянно зачесалось под каской.

– Букву…

– Так! Вы правы! И какая это буква?

Какая-какая… «R»?

– «R», герр майор?

– Это у нас! А чему соответствует этот значок в русском алфавите?

Чему? В памяти всплыли лекции лейтенанта Рафтена, что-то он там такое говорил…

– Буква «Г», герр майор?

– Согласен! Как будет по международному телеграфному коду эта буква? По Морзе?

– Два тире и точка, герр майор.

Гратц поднял с земли свой автомат, щелкнул предохранителем.

Та-тах! Та-тах! Тах!

Подождал еще несколько секунд и повторил серию.

Что-то негромко хлопнуло на опушке леса напротив – над землей метнулась дымная струя.

Ракета!

Сигнальная ракета!

Огненный шарик запрыгал по земле, разбрасывая искры.

– Вот так, Майерс! – опустил свое оружие командир батальона. – Нас поняли правильно.

– Осмелюсь спросить, герр майор, что это значит?

– Меня приглашают на переговоры.

– Это опасно, герр майор! Возможно, они хотят, чтобы к ним вышел старший офицер и тогда…

Гратц поднялся с земли и отряхнул куртку.

– Посмотрите на эти пробоины, их можно накрыть ладонью! А огонь велся с двухсот метров, как минимум! И уж если снайпер сумел положить пули так близко друг к другу… Что ж вы думаете, она не видела, в кого стреляла?

Солдату показалось, что он ослышался.

– Она, герр майор?

– Думаю, что я не ошибаюсь, Майерс…

Когда резко оборвались за лесом пулеметные и автоматные очереди и наступила пугающая своей неопределенностью тишина, я обессиленно опустился на песок. Нет, в душе-то, разумеется, не имелось особенных сомнений в том, что Гадалка и на этот раз сможет хитро выскользнуть из-под ответного огня противника. Ведь и ее напарник тоже некоторым образом не самый распоследний лох в своем деле. И все же… всегда остается какая-то вероятность случайности. Да и просто по закону больших чисел, хотя бы одна из нескольких сотен пуль, пусть и ненароком, не прицельно, но может зацепить того, в кого их все и выпустили. Пусть американцы носятся со своей тактикой «подавления огнем», как дурень с писаной торбой, но ведь и их противники тоже несут потери! Стало быть, что-то все же и попадает…

Пару минут я прислушивался.

Тихо…

Но вот!

Та-тах! Та-тах! Тах!

Рванули воздух короткие очереди.

Два раза по пять… Добивают?

Кого?

Не в привычках Галины стрелять очередями, да и не из чего ей.

Михалыч?

У него-то автомат есть, да и стрелок он отменный… Нет. Не он. Именно потому, что отменный стрелок. Пары выстрелов хватило бы. Да и ни к чему снайперу подранка добирать, пусть уж с ним лучше товарищи подстреленного повозятся, все меньше их на нашу долю останется.

Нет, это не наши стреляли.

Краем глаза ловлю вопросительный жест Грача – он кивает в ту сторону. Мол, пойдем, командир, поможем?

Но наша позиция здесь… Тут уже кое-что успели подготовить для встречи «дорогих гостей», и бросать это место сейчас – крайне неразумно. Встречный бой при явном численном перевесе противника… это, знаете ли, очень эффективный способ самоубийства.

Да и мало нас. Одного не отправить, толку-то с него? Ни вытащить раненого, ни отбиться, как положено. А отправить двоих, так кто тут будет оборону держать?

– Командир! – это Ворон. – Фиксирую радиообмен! Сигнал на частоте четыреста сорок три и пять, кодированный!

Так, это те, кого прижала Галина, сейчас вызвали на помощь отошедший со своей позиции пост. Сейчас они захлопнут капкан… Обойдут мины и ударят в спину тем, кто открыл огонь по основной группе.

И что это нам дает?

Первое – они не определили численность противника, не знают, кто и в каком количестве по ним стрелял. Значит, либо вовсе никого не видели, либо не уверены, что всех правильно посчитали – там ведь может быть и больше народу.

Но там мой любимый человек!

Что, если она сейчас лежит на траве, зажимая руками рану?! И ждет меня! Того, кто должен прийти на помощь, спасти…

Поднимаюсь с земли.

– Потеряшка!

– Здесь, командир!

– Твоя позиция вон там! – указываю рукой. – Когда они выйдут из-под прикрытия деревьев, мы их прижмем. Ну, а ты уж сам смотри…

– Есть, командир! – забрасывает винтовку за плечо снайпер.

– Остальным – как условились!

Вот так.

Я люблю Галину!

Сильнее, чем это можно выразить словами и описать на бумаге!

Но – идет война.

Мы с ней – оба солдаты. Каждый на своем месте.

И бросив свое место, свой пост, я обреку на смерть всех остальных. Тех, кто поверил мне, как командиру, вверив в мои руки свои жизни.

Высокопарно?

Выспренно?

Возможно… я не силен в таких тонких материях. Но ничего другого – здесь и сейчас придумать просто не могу. Может быть, я не самый хороший командир. Не самый хороший человек.

Все может быть.

Но именно здесь и сейчас – я командую всеми этими людьми. И никого, на кого можно свалить ответственность, тут больше нет. Решать мне – и только мне.

– Ждем их здесь!

Вот так и проводят грань, отделяющую пока еще живых от, возможно, уже и не живых…

И ты всегда будешь помнить эти слова, этот нагретый солнцем песок, скрипящий под ногами. Звенящую до безумия тишину, которая опустилась на лес, словно тяжелая могильная плита на склеп.

В сотый и тысячный раз станешь вспоминать этот момент, лихорадочно пытаясь осмыслить свои поступки. Ведь наверняка есть еще какой-то выход! Его просто не может не быть!

Годами и десятилетиями в твоей памяти – снова и снова будет вставать эта картина.

Будет, это я знаю точно.

Обхватывая пустую подушку, ты будешь тщетно искать в темноте ту, кого ты сам (САМ!) отправил на верную смерть. Ведь знал же, что там не просто так мальчишки собрались, не вчерашние очумелые зэки – а серьезные вояки. Других не сбросили бы в тыл к противнику.

Знал…

И что?

Не воевать, сберечь жизнь любимому человеку и пропустить врагов в тыл к своим? Ну-ну…

Передергиваю затвор автомата и ложусь на свое место. Привычным жестом расстегиваю подсумок и выкладываю на землю запасной магазин.

Все – мы готовы.

Ждем…

Гратц поправил куртку и, подобрав с земли кепи, перешагнул через упавшее дерево. Пустынная (на первый взгляд) полянка лежала перед ним. Но майор не сомневался, что откуда-то оттуда на него сейчас смотрят внимательные глаза. Он даже представил себе эти самые глаза, и спину на секунду прохватило холодом. Слишком хорошо ему было известно как смотрит их обладатель – и какие возникают при этом ощущения у того, на кого он уставился подобным взглядом.

Не подавая вида, офицер прошел еще метров сорок вперед, туда, где на траве виднелся след от догоревшей ракеты. Огляделся, заметил небольшой выворотень и направился к нему. Если не обманывает предчувствие, то…

– А вы не ошиблись, – голос прозвучал откуда-то из пустоты.

– Здравствуй, Галя! – кивнул он в ответ. – Откровенно говоря, я так и подумал, что это место указано тобой не просто так.

Абсолютно бесшумно (даже ни одна травинка не прошелестела) с земли приподнялось что-то бесформенно-неопределенное. Накидка скрывала своего обладателя практически полностью.

Гадалка отбросила назад капюшон, и майор окинул ее лицо внимательным взглядом.

– Ты повзрослела…

– Вы тоже не помолодели. Присядем? – кивнула она на выворотень.

– И то правда.

– А вы стали лучше говорить по-русски.

– Ты же знаешь, я всегда тщательно изучал ваш язык.

– Готовились к войне?

– Галя, я всю жизнь на войне. С террористами. И тебе это прекрасно известно. Слишком много твоих бывших соотечественников орудовало и на нашей земле тоже. А врага надо понимать! Уж его-то язык – в любом случае!

Гратц опустился на ствол дерева. Кивком головы указал место рядом с собой.

– Но уж поговорить-то со мной ты сейчас можешь? Спокойно поговорить, я имею в виду.

– Зачем же я стала бы тогда вас приглашать?

Снайпер присела рядом.

– Обожди… – немец протянул руку и коснулся ее волос. – Они раньше были гуще… и пышней.

– Обстановка как-то вот не способствовала тому, чтобы я могла за ними ухаживать, – пожала плечами девушка.

– Я понимаю…

– Зачем вы здесь?

– Не только я один. Нас тут много – усиленный батальон. Предвосхищая твой вопрос, отвечу – мы не хотим войны. Хватит уже… Немцев вообще осталось не слишком много. Кто-то должен вернуться назад! Но отказаться я не мог. Там у меня не имелось для этого никаких возможностей. Просто назначили бы нового командира. И он почти наверняка положил бы в этих лесах последних уцелевших еще немецких солдат.

Галина улыбнулась краешком губ.

– Не веришь? Поинтересуйся у местного населения – мы здесь никого не обидели. Да, немного помогли им самим установить здесь порядок…

– Немецкий?

– Не иронизируй, хорошо? Их собственный. Тут окопалась кучка каких-то… – офицер повертел в воздухе пальцами, – словом – негодяев. Узурпировали власть, стали насаждать какую-то ерунду… В общем, мы только набили им морду. Да и то… вполсилы. А местные жители справились дальше сами. Они даже продукты нам приносят! Меняют их на всякие полезные для них мелочи.

– Спрошу, – совершенно серьезно сказала девушка. – А что дальше?

– Мы хотим домой…

– И поэтому обставились минными полями?

– У тебя есть иные предложения? Нас предупредили, что мы не остались незамеченными. Готовится авиаудар… Никому из нас не хочется стать бараном на бойне!

– Это кто ж тут сыскался такой осведомленный? Даже я про это ничего не знаю!

– Ну, у тех, кто нас сюда направил, были среди вас свои люди. Один из них к нам приехал – и много чего рассказал.

Офицер на несколько секунд замолчал.

– Скажи, – не поднимая головы, произнес он. – Десант…

– Уничтожен. Остатки сброшены в море. Союзников у вас тут больше нет.

– Понятно. Ты искала нас? Конкретно мой батальон?

– Неопознанную группу людей в военной форме. В чужой форме. Местное население как-то вот не носит пока флектарновые куртки и брюки.

– Хорошо, – кивнул майор. – Ты нас нашла. Что дальше?

– Командир! – Ворон призывно машет рукой. – Связь есть! Медведь вызывает!

Словно гора кирпичей рухнула с плеч!

Уж и не помню, как я подскочил к рации и схватил гарнитуру, еще теплую от рук связиста.

– На связи!

– Идем к вам. Встречайте.

Идут – значит, он идет не один, стало быть, Галина идет вместе с ним. Цела!

– Принял.

– Идем с гостями, прошу быть внимательными и не спешить открывать пальбу. Как поняли?

– Лесом идти будете?

– Нет, по прежней тропке. Как поняли?

– Понял, по прежней тропке. Когда вас ждать?

– Минут через двадцать-тридцать.

– Принял, встречаем.

Так, кодовые слова прозвучали. «Идти лесом» – положительный ответ означал бы, что мой собеседник говорит под контролем или принуждением. А «прежняя тропка» или вообще упоминание о любой дороге – значит, события наши ребята контролируют.

Но…

Все едино – надо быть настороже и не слишком расслабляться.

– Грач!

– Я, командир!

– Слушай сюда…

Когда через двадцать шесть минут на опушке рощицы замаячили четыре фигуры, бинокль прямо-таки прыгнул ко мне в руки.

Так… Михалыча вижу, рядом с ним вышагивает какой-то коренастый мужик в немецкой военной форме. Что у мужика за плечом? Черт, при таком ракурсе… ага, «G-36»! Знакомая машинка, ее угловатые формы ни с чем не спутать.

А где Галина?

В окулярах бинокля мелькнул какой-то немолодой уже мужик – и тоже в немецком камуфляже. Второй гость? Позади Михалыча идет. Типа наш старикан ему доверяет, даже свою спину не контролирует.

Ну-ну…

Блажен, кто верует. У старого спеца, надо думать, нет необходимости в глазах на затылке. Чем он там смотрит, Бог весть, но вот попадать – пусть даже и навскидку, он ухитряется и в подобном положении.

А вот и моя девушка!

В груди аж екнуло!

Сама идет, ножками. Стало быть – может, стало быть, все с ней в порядке, цела! А с немцем этим, что рядом с ней топает, она очень даже оживленно переговаривается. Интересно девки пляшут… это по-каковски они там балакают? По-немецки, Галина вроде бы может… хотя и не слишком, значит, этот мужик по-русски говорить умеет?

Ну, судя по оживленному разговору, очень даже может. Вот и славно, вот мы с ним сейчас и побалакаем.

Так, дойдя до приметного дерева, вся компашка остановилась. Правильно, я сам Михалыча предупреждал, что там могут быть «сюрпризы» – и они там есть!

– Ворон!

– Здесь я!

– Организуй сопровождение.

– Сделаем…

Когда выскочивший, словно из-под земли, человек призывно махнул рукой, указывая направление обходного движения, Вайнтрауб только головой покачал. Не подвело его чутье! Успели все же русские и тут устроить незваным гостям какую-то гадость. Разумно, местность этому весьма способствует. Рвани сейчас мины, передовую группу точно пощипало бы изрядно. И куда стали бы тогда отходить уцелевшие? Да вон в тот овражек, куда ж еще? Самое надежное укрытие от фронтального огня и от выстрелов слева. А там, готов был прозакладывать руку вахмистр, тоже что-то неприятное понапихано. Или вон с той вот горочки пулемет бы ударил…

Повернувшись к своему спутнику, он молча показал тому большой палец правой руки – мол, оценил! Тот только в усы ухмыльнулся – а ты, что думал?

Да уж, прикинул Вайнтрауб, этим парням палец в рот класть не следует! Так ведь, кажется, говорят сами русские? Воистину сам всевышний своей рукой отвел неминуемое побоище. Старый солдат был уверен в том, что мясорубка вышла бы преизрядная. Оценив мастерство снайпера, он ни секунды не сомневался в том, что только одна эта парочка могла бы устроить отряду сильное кровопускание. Да еще и не факт, что после перестрелки со снайперской парой даже и до этого места удалось бы дойти в боеспособном состоянии. В смысле – достаточно боеспособном для того, чтобы продолжать активные действия.

А ведь только вчера тут никаких мин не было! Постовые точно бы засекли любую активность у себя в тылу. Сколько же здесь этих русских? Так быстро установить и замаскировать минное поле? М-м-да…

«Пяток мин всего-то и имелось… – окинул взглядом Михалыч пространство перед собой. – Или Ворон еще чего-то в рюкзаке заныкал? С него будет, пожалуй… А ведь два направления пришлось ему перекрывать! Мастер, что ни говори…»

– Майор Гюнтер Гратц! – подносит руку к козырьку кепи немец. – Командир специального антитеррористического батальона.

– Подполковник Рыжов! – ответно приветствую я его. – Позвольте поинтересоваться, герр майор, антитеррористический батальон… какой армии?

– Иронизируете, герр подполковник? – устало, одними уголками губ, улыбается немец.

– Ничуть! Просто интересно.

– Думаю, что по факту мы представляем собой последнее уцелевшее подразделение немецкой армии, герр подполковник. Буду рад, если это обстоит не так, но увы… – разводит руками немец.

Да, уж… мужику не позавидуешь… Если все реально обстоит именно таким образом… Я только сейчас понимаю, насколько же легче нам! Да, большая часть страны вообще неизвестно в каком порядке пребывает. Есть ли там вообще кто-нибудь живой или нет?

Но вот стоят же целые города?

Есть – и работает промышленность, даже и топливо производить можем свое! С едой – тоже худо-бедно все наладилось немного. Сеем, пашем, топором машем. Словом, живем. Люди понемногу приспосабливаются к новым условиям, бардака все меньше.

А там?

Даже и представить не могу. При их-то плотности населения. Хотя – кое-что могу.

Видок со спутника мне ракетчики показывали – та еще картина.

– Я видел, герр майор. Сочувствую.

Ей-богу, не шучу! И мой собеседник, похоже, это понимает.

– Видели?! Как?!

Ого, вот и его спутник тоже напрягся – понимает наш разговор?

– Картинку со спутника, герр майор.

– Так у вас и спутники сохранились? – неподдельно удивляется мой собеседник.

– Да.

Не говорить же ему, что это мы картинку с чужого спутника перехватываем? Ему-то какая разница с того? Да и нам, откровенно говоря, тоже все как-то пофиг…

– Кофе вам предложить не могу, но вот чаю…

– Не откажусь, – кивает Гратц. – Вахмистр!

Это он уже по-немецки, но я его речь понимаю.

– Я, герр майор! – тотчас же встрепенулся второй немец.

– Паек!

– Яволь, герр майор!

На свет божий появляется картонная коробка – стандартный армейский рацион. Понятно, хочет показать нам, что в продуктах у них недостатка нет. Да и свою лепту к столу привнести, как в приличном обществе. Ну, милок, тут мы тебя малость удивим…

Бесшумно подошедший Зеленый, по моему приказу, достает у меня из рюкзака полулитровую банку с… водой.

Не просто с водой – в ней плавает немаленький кусочек обыкновенного сливочного масла. Старый народный способ сохранять масло при теплой погоде. Что-что, а масло мы уже делаем. Вот и с собой прихватили – неплохое разнообразие в повседневном рационе, не постоянно же ИРП (индивидуальный рацион питания) трескать?

А сбоку уже разгорается костерок – Михалыч пришпандорил на воткнутой наискось в бугорок палке котелок с водой.

Чай – это почти необходимое условие для нормального разговора.

Ну и хлеб у нас есть. Не очень свежий, но и не совсем окаменевший – не галеты небось!

Что-что, а вот эти маленькие (но очень существенные) мелочи оба немца просекли на раз-два. Тертые волки, даром что второй всего лишь вахмистр. Ну, так и Михалыч у нас не в генеральских чинах, а поди ж ты…

Неторопливо пережевывая чуть зачерствевший (но недавно выпеченный!) хлеб со свежим маслом, Гратц продолжал изучать своего визави. Опытный боец – по манере передвижения это хорошо заметно. Да и тот факт, что Гадалка работает у него в команде – уже сам по себе многое означал. Абы к кому снайпера такого уровня не приставят. Значит, подполковник действительно фигура серьезная. С ним говорить можно. Да и не спешит он никуда. Впрочем, это-то как раз и понятно – он у себя дома.

Свежий хлеб – есть производство продуктов первой необходимости. Хлеб стандартный – формованный, с косыми долами, как это всегда было у русских. В деревнях такого не пекут, там как-то попроще все бывает, обыкновенные прямоугольные буханки. Да и на вкус – дома так не пекут, это фабричные технологии. Не совсем зачерствел – группа здесь не очень давно. Значит, и хлебозавод (один ли?) тоже где-то недалеко.

А раз хлебозавод – так есть и магистральное (или автономное) электропитание, водопроводная вода – это уж как минимум. Централизованное (по крайней мере, в пределах какой-то территории) снабжение.

Масло.

Свежее, значит, есть маслобойка (как минимум) и молочное животноводство. Сомнительно, чтобы для рядовой (рядовой ли?) разведгруппы стали бы организовывать какое-то особенное снабжение продовольствием – дали, как и всем прочим. Предположить же, что данные продукты специально предназначались для введения в заблуждение именно его, Гюнтера Гратца, это уж и вовсе какая-то конспирология…

Многоопытный вахмистр никаких соображений вслух, разумеется, не высказывал. Прихлебывая горячий чай, он осторожно, стараясь не привлекать излишнего внимания, разглядывал своих сотрапезников. Форма аккуратная, в меру поношенная. Видно, что хозяева не первый день и даже не первый месяц ее таскают. Тем не менее никаких следов наскоро сделанного ремонта Вайнтрауб не заметил. Да, у одного из них чуть-чуть иначе пришит клапан на разгрузке. Видимо, оторвался в какой-то момент. Но пришит оторванный клапан аккуратно, ровной машинной строчкой. А это свидетельствует о том, что как минимум какая-то ремонтная база у русских точно есть. Во всяком случае, сложно представить себе наличие швейной машинки в легкой палатке. Далее – оружие. Опытный разведчик хорошо разбирался в большинстве видов вооружения, которое имелось в Российской армии, и уже только поэтому с уверенностью мог сказать, что перед ним кто угодно, но только не рядовые бойцы. Да и сама манера действия этих людей недвусмысленно указывала на то, что это опытное, хорошо сработавшееся подразделение. Все они прекрасно понимали друг друга буквально с полуслова. А иногда и вовсе без всяких слов. Прямо на глазах у вахмистра один из бойцов, налив в кружку горячего чая, не оборачиваясь, протянул руку назад. И сидевший почти спиной к нему его товарищ легким движением взял кружку себе. А ведь его никто не окликал и не предупреждал.

Вайнтрауб хорошо себе представлял, как много времени может уйти на достижение подобного слаживания. И поэтому не строил никаких иллюзий относительно того, чем закончилось бы возможное противостояние. Это был крайне опасный и очень непростой противник. Слава Всевышнему, что на первом этапе их встречи обошлось без крови. Но еще ничего пока не решено. Да, герр майор непостижимым для всех образом ухитрился опознать в снайпере русских свою старую знакомую. И это позволило избежать взаимного побоища хотя бы при первом столкновении. Правда, непонятно пока, каким образом это знакомство может облегчить существующее положение вещей. Ведь как ни крути, а батальон явился сюда незваным гостем и, с точки зрения местных обитателей, мало чем отличается от войск вермахта в сорок первом году. До сих пор только изощренная дипломатия Гратца помогала избежать неминуемых конфликтов с окружающими жителями. Пока что они не распознали в солдатах иноземных захватчиков, но долго это продолжаться не может. Некоторым образом остроту момента сгладило появление этих двоих русских, которые прикатили на машине прямо в расположение батальона, предварительно выяснив его местонахождение у обитателей поселка. Ну, свои к этим приехали – вроде бы они и не совсем теперь чужие люди. Но шатко… все шатко. Строить какие-либо прогнозы относительно будущего на этих основаниях Вайнтрауб не решался. Кто знает, каким влиянием на своего командира обладает снайпер. Да, симпатичная молодая женщина, ну и что? Но минуточку – мы все находимся на войне, и никакая женская красота и обаяние на сугубо военные аспекты влияния не оказывают абсолютно. А глядя на командира русских, вахмистр ни секунды не обольщался – это еще тот волк! И хотя он ни разу не повысил голоса и ни единым жестом не высказал своего отрицательного отношения к нежданным гостям, все это могло поменяться буквально в мгновение ока.

Поймав вопросительный взгляд своего командира, Вайнтрауб медленно прикрыл глаза. Судя по всему, майор тоже оставался настороже, поэтому расслабляться ни в коем случае не следовало. Но вот держать одновременно в поле зрения всех противников – задача абсолютно нереальная. Что ж, тогда обратим внимание на самого старого из них. Возраст возможного оппонента не ввел опытного разведчика в заблуждение ни на секунду – от того прямо-таки разило опасностью. Казалось, пожилой вояка имеет глаза даже на затылке. Как бы оно все ни развернулось, а его упускать из виду ни в коем случае нельзя.

– Итак, герр майор, как вы сами представляете себе собственную судьбу и судьбу своих солдат? Как вы понимаете, в сложившейся обстановке организовать вам обратный воздушный мост – задача невыполнимая в принципе. Мое командование попросту не поймет никаких доводов в пользу этого решения. А пройти подобное расстояние пешком… Боюсь, что среди ваших солдат не окажется нового Ксенофонта, чтобы описать подобный анабазис.

Гратц совершенно по-русски зажал в ладонях кружку с горячим чаем. Помолчал, отхлебнул глоток.

– Откровенность за откровенность, герр подполковник. У меня нет никакого готового решения. Ни я, ни кто-либо из моих людей до сих пор не сумел предложить выхода из сложившейся ситуации. Не скрою, я очень рассчитывал на контакты с вашим командованием. Не только как солдат. Я понимаю: война причинила колоссальный ущерб абсолютно всем. Но никакая война не может идти вечно. Рано или поздно, но надо садиться за стол переговоров.

– Ну, и где же здесь этот стол? – обвожу вокруг рукой.

– Не иронизируйте, герр подполковник, – устало усмехается немец. – Стол – это чисто формальное выражение. Чем вас не устраивает эта плащ-палатка?

И майор кивает на расстеленный между нами кусок брезента, на котором разложены нехитрые угощения.

– Я понимаю, – продолжает Гратц, – ваше положение существенно отличается от моего. Вы ухитрились сохранить инфраструктуру, возможно, даже какую-то промышленность и уж совершенно точно – сельское хозяйство. Боюсь, что моя страна подобными успехами не сможет похвастаться еще очень долго. Я не строю никаких иллюзий относительно того, что сейчас творится в Европе. Анархия – так это еще мягко сказано! Как бы нам ни хотелось заняться восстановлением разрушенного, предварительно придется еще и призвать к порядку тех, кто этот самый порядок соблюдать не хочет. Вам приходилось сталкиваться с косоварами?

Киваю: эта категория мерзавцев мне хорошо знакома.

– И не единожды, герр майор. Насколько я могу сейчас вспомнить, эта категория обитателей Европы ничем хорошим не характеризовалась.

– Поверьте, что все произошедшее ничуть не изменило этих людей в лучшую сторону. И не их одних, к сожалению. Так что работы по профилю мне и моим солдатам предстоит… – Гратц безнадежно машет рукой.

Да уж, майор явно не врет. И положение у него действительно хуже губернаторского. Дома, почитай, что и нет, куда теперь возвращаться? Что там от той страны уцелело? Если верить спутнику, не так чтобы и до фига… Промышленность, как он правильно подметил, вся на нуле, жрать нечего.

– Хорошо, герр майор. Считайте, что меня вы убедили. Я подам соответствующий рапорт командованию. Но это будет тогда, когда я вернусь в расположение части. А что вы собираетесь делать все это время? Кстати, прошу прощения за нескромный вопрос, сколько вас всего?

Немец еще раз отхлебывает из кружки и опускает ее на плащ-палатку. Поднимает с нее кусок хлеба и вертит его в руках.

– Нас семьсот сорок два человека. Продовольствием и всем остальным мы пока обеспечены. Каких-либо конфликтов или нерешенных вопросов с местным населением у нас нет. Более того, мы понемногу сотрудничаем, нам даже кое-что поставляют по продовольственной линии – в этих лесах много дичи.

– А кто вам самим мешает решить эту проблему? – удивляюсь я. – Стрелять-то вы пока не разучились еще?

– Предпочитаю, чтобы местные жители не встречали в лесу солдат в чужой форме – да еще и с оружием. Так, знаете ли, спокойнее… для всех.

Что ж, и здесь я ничего ему возразить не могу, мужик дело говорит. Однако…

– Вы знакомы с Галиной? Как давно?

– Очень давно, герр подполковник. Полагаю, что намного дольше, чем вы. Я ее помню еще лейтенантом.

– Вот как?

– Я не всю жизнь командовал батальоном. В то время на моих плечах имелись погоны подполковника, и служба проходила в такой организации, как «ГСГ-9».

Опа!

Тот самый немец, что приезжал к Гадалке на Кавказ! И винтовку он ей привез… Вот она, ниточка из прошлого! Надо же, как оно все сложилось…

– Я кое-что об этом слышал, герр майор.

– Догадываюсь, – кивает Гратц. – Наше сотрудничество хотя и не слишком афишировалось по вполне понятным вам причинам, однако же те, кому положено об этом знать в ФСБ, были в курсе дела. Именно потому, что в данной операции свой гешефт имели обе стороны. Вы избавлялись от тех людей, которые совершили преступления у вас в стране, а мы убирали от себя потенциально опасные элементы. Один раз террорист – всегда террорист. Да, это было не совсем законно с любой точки зрения. Но… не могли же мы ждать, пока они совершат убийства уже и на нашей земле? Соответственно, ваши службы не могли позволить себе роскоши следить за ними всеми на чужой территории – столько сил и средств попросту не имелось ни у кого.

– Понимаю. Я некоторым образом тоже подобными вещами занимался, не всю жизнь в разведку по лесу ходил.

Майор усмехается.

– Да и я был немало удивлен, встретив здесь подполковника! Согласитесь, что командовать отдельной разведгруппой, пусть и состоящей из профессионалов, все же не дело старшего офицера.

– Коменданта Рудненского военного гарнизона.

Немец удивленно приподнимает бровь.

– Однако! У вас очень широкий круг обязанностей, герр подполковник…

– Вы даже не представляете, герр майор, насколько он широк!

Я и сам бы не против это узнать, между нами говоря…

Радиограмма

«Вышке»

В результате боестолкновения потерь не имеем. Установлен контакт с командиром отдельного специального батальона майором Гратцем. Командир батальона предложил перемирие и просит переговоров с руководством.

«Часовой»

Радиограмма

«Часовому»

Предложение принято. Обеспечить доставку майора Гратца к руководству.

«Вышка»

Сказать, что радиограмма произвела фурор в штабе, было бы несколько неправильно. Особенного переполоха там не произошло, но у некоторых штабных работников ощутимо засвербело в затылке. И если генерал Широков таким исходом дела был вполне удовлетворен, то этого нельзя было сказать обо всех остальных его сотрудниках. Появление неведомо откуда неустановленного пока специального подразделения противника ничего приятного за собой не влекло. Да, в настоящий момент никаких перестрелок с ними не происходит. Но ведь это самое подразделение как-то ухитрилось пройти немалое расстояние по незнакомой местности, сохранив при этом боеспособность и не потеряв управления. Стало быть, это достаточно серьезные солдаты и просто так сбрасывать их со счета было бы неправильно. Да и помимо этого имелись кое-какие иные причины не высказывать по поводу происшедшего бурную радость.

– Он снова вывернулся! И даже с нехилым гешефтом!

– М-м-да… – собеседник кивнул.

– И этот ваш… Сценарист… опять облажался – в который раз уже!

– О нем вообще сведений никаких нет. Полагаю, что до места назначения он так и не добрался. В противном случае Рыжову там вряд ли бы так повезло.

– Ну, гадать сейчас об этом нечего! Нам только очередного триумфа этого выскочки не хватало. Что-то надо делать!

– Не возражаю. Какими силами? У вас остался кто-нибудь?

– Только связисты. Но их задействовать нельзя – потеряем все в случае неудачи. Да и какие из них боевики…

– Фигово… Да и у меня тоже не шибко с этим делом хорошо. А если использовать бывших уголовников? Из числа тех, что работают на шахтах? Я смогу выдернуть оттуда нескольких человек. Плохо, что в спешке… правильно замести следы… можем и не успеть. Ладно – побег, а вот с оружием как быть? Где они его столько смогут взять?

– А что, его нет? – говоривший удивленно поднял бровь. – Вот уж не ожидал!

– Да стволов навалом! Только где их смогут взять беглецы?

– Ах, вот оно что! Ну, они тут не один день рулили, вполне какие-то ухоронки могли и сделать, урки – народ предусмотрительный. Так что с этой стороны я помех пока не вижу.

– Ладно… Маршрут возвращения Рыжова известен?

– Да. За ним выйдет автомобиль – штаб вышлет обыкновенный «УАЗ». Так что, сами понимаете, большого количества людей там не будет. Водитель, сопровождающий – ну и пассажиры… сколько их туда влезет?

– Так он же наверняка и майора этого с собой потащит? Вот пусть уж и его, до кучи, так сказать, и приберут. Нам он не нужен, раз Сценарист до него не дошел, значит, использовать его в наших целях уже не выйдет. А вот генералу можно будет устроить нехилый геморрой…