Текст книги "Наташа. Новая повесть о Ходже Насреддине"
Автор книги: Александр Климай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
– Уже который раз я вижу первого из Сфинксов и неизменно восхищаюсь им, – задумчиво произнесла Митран. – Выражение его лица неуловимо меняется. То кажется, что он насмехается над всем и теми, кто его окружает. Иногда возникает впечатление, что одно его движение – и ты будешь погребен здесь же. А однажды я видела его грустным, забывшим обо всем на свете.
– Это бывает потому, – ответил Великий жрец, – что ты видела его в разное время суток и при разном освещении.
– А еще это зависит от того душевного состояния, в котором ты встречаешься с ним, ведь Сфинкс – как зеркало человеческой души, – добавил до того молчавший лекарь.
– Мне кажется, – произнес Аллей, – что сейчас он пристально наблюдает за кем-то, боясь пропустить момент его появления. Каменные глаза смотрят вечно, не закрываясь даже во сне, ибо когда появится тот, кого он так долго ждет, Сфинкс встанет и, напрягая свои каменные мышцы, помчится к нему, чтобы… – Аллей повернулся в сторону, куда смотрел Сфинкс, и на полуслове осекся, широко открыв глаза.
Из глубины пустыни к ним стремительно приближалась темная полупрозрачная фигура человека. Она двигалась настолько быстро, что через минуту приблизилась к остолбеневшим людям. Пентсуфр попытался позвать охрану, но ни звука не послышалось из его как будто судорогой сведенного горла. Остановившись и подняв примирительно руку, призрак произнес.
– Не нужно беспокоить свою охрану, Великий жрец Пентсуфр. Я невидим для обычных людей и могу вступить в контакт только со жрецами, людьми, имеющими высокий духовный уровень. Не бойтесь меня, я не причиню вам вреда.
– Кто же ты и откуда меня знаешь?! – оправившись от испуга, спросил Пентсуфр, вглядываясь в лицо Призрака, которое ему показалось странно знаковым.
– Я – тень фараона Хеопса.
– Тень Хеопса?! – вскрикнула Митран, изумленно рассматривая колышущуюся полупрозрачную фигуру.
– Ты – Верховный жрец храма Амона, имя твое известно многим, но не пройдет и месяца, как о тебе заговорит весь Египет.
Пентсуфр и Аллей переглянулись.
– Я знаю, что для тебя не секрет, что вскоре ты будешь фараоном нашей великой страны, главой новой династии. Твои люди преданы тебе и не разгласят эту тайну до Времени. Я не буду посвящать тебя в те обстоятельства, при которых ты станешь фараоном, – доверься своей Судьбе. Тени умерших являются к вам, живым, только в исключительных случаях. Для меня такой момент настал сейчас, и причиной тому – необычная судьба, которая ждет твоего сына. Не каждому человеку встретятся на пути столько трудностей и испытаний…
Солнце все ниже склонялось к горизонту, но чем темнее становилось вокруг, тем четче вырисовывались контуры Призрака, говорившего с людьми. Его доброжелательный тон благоприятно подействовал на людей, и они внимали ему без особенного страха, целиком поглощенные этой, казалось, невероятной для осмысления, беседой.
– Что значит – «необычная судьба»? – нашелся Пентсуфр.
– Дело в том, что все мы, после смерти уходя в мир теней, обитаем там вечно. Избранные живут на Земле две, три и более жизней в разное время, в разные эпохи. Мне в этом не повезло, но причина заключается не в том, что вот уже более 2 тысяч лет меня считают великим грешником, сотворившим на костях людей этот памятник, – Хеопс кивнул на пирамиду. – Каждый из нас имеет свой путь, который предопределен заранее, и почти невозможно его изменить, хотя такие случаи бывают, и тогда происходит невероятное… Зажгите костер, вам не грозит опасность, боги оберегают вас. При ярком свете огня я буду плохо видим, но слышать вы меня будете хорошо. Ночь впереди длинная, и я успею рассказать вам свою историю.
ГЛАВА 11
Солнце исчезло за линией горизонта, сумерки сгущались. Когда запылал огонь, тень фараона Хеопса стала едва различимой для глаз сидящих вокруг костра людей.
К Пентсуфру подошел начальник охраны и, получив от него распоряжения, удалился, пройдя мимо молчавшего Призрака, не заметив его. Четверо людей и тень Великого фараона удобно устроились в круг и вели себя настолько просто и естественно, будто подобные встречи были для них повседневным делом. Тень Хеопса несколько раз собиралась начать рассказ, но охватившее вдруг волнение препятствовало этому. Наконец с нетерпением ждавшие люди услышали:
– Меня считают великим грешником за то, что воздвиг эту громадную пирамиду. Утверждают даже, что огромное количество рабов погибло при строительстве моей усыпальницы, что она стоит на костях этих несчастных, замученных и забитых надсмотрщиками, что будто бы об этом говорится в летописях. Это лишь отчасти правда… Конечно же, при проведении строительства были несчастные случаи и жертвы среди рабов… но не те, что приписывают мне сейчас. Летописи, составленные в то время, уничтожены, часть из них сгорела и обратилась в прах, а те немногие, что дошли до современных людей, не могут быть ими поняты. Верно ли я говорю, Пентсуфр?.. Сколько лет ты потратил, пытаясь вникнуть в смысл надписей на стене древнего храма Амона, и только благодаря стечению обстоятельств, которые боги ниспослали тебе, ты понял часть того, что суждено тебе понять. – Тень пристально посмотрела на великого жреца.
Тот молчал, потрясенный такой осведомленностью и знанием самых сокровенных его мыслей.
Призрак, пододвинувшись к огню и обхватив руками колени, сидел, казалось, погруженный в глубокое раздумье. Но вот, резко подняв голову, продолжил:
– Пирамиду начали строить из огромных камней – блоков, которые доставляли рабы из каменоломен. Обработка и подгонка блоков требовала огромных физических усилий и массу времени. Строительство, несмотря на все меры, прилагаемые инженерами и надсмотрщиками, шло недопустимо медленно Вскоре я понял, что мне не хватит и двух земных жизней, чтобы закончить усыпальницу. Мои мудрецы не могли мне больше ничего предложить, как увеличивать до бесконечности число работающих, заставляя их работать до изнеможения. Люди были на пределе, но это почти не ускорило строительство… И тогда я обратился за помощью… Лучше бы я этого не делал и остался бы грешником, действительно воздвигнувшим хоть и не всю пирамиду на костях строивших ее рабов. Но тщеславие овладело мною – стремясь закончить усыпальницу в назначенный срок, я прибегнул к колдовству. Время не позволяло мне медлить, я знал заклинания и воспользовался ими во второй раз в жизни. И однажды ночью ко мне пришла эта сила в образе высокой светловолосой властной красавицы.
– Что ты хочешь от меня, великий Хеопс? – недовольно произнесла она. – Ты звал меня, и я здесь, несмотря на то, что мне пришлось преодолеть огромное расстояние от планеты Туманностей. Говори, я жду.
– Помоги мне воздвигнуть пирамиду…
Внезапно она расхохоталась, как будто слова мои показались ей невероятно забавными:
– Эх!.. Все вы, великие государи, мыслите одинаково. Все хотите возвыситься до богов, укрепить свое могущество при жизни и навсегда остаться в памяти потомков. Ну что ж, в этом случае твое желание совпадает с моим, и я помогу тебе. Однажды ты увидишь летящую пирамидку и узнаешь секрет, недоступный твоим мудрецам. Но после смерти ты навеки уйдешь в царство теней, чтобы и оттуда в критические моменты Истории защищать свою пирамиду. Ты готов к этому?
Хеопс замолчал, долго собираясь с мыслями.
– Однажды почувствовав безграничную власть на земле и то, как твоей воле, малейшему капризу беспрекословно подчиняются тысячи и тысячи людей, уже невозможно отказать себе ни в чем. Занимая место бога на земле, трудно представить себя вечно обитающим в мире теней. Поэтому я согласился, готовый любую цену заплатить за секрет тайной мудрости.
И действительно, однажды я проснулся от какого-то необычного ощущения. Взглянув на небо, я увидел летящую звезду, стремительно приближавшуюся к земле. Вскоре она превратилась в правильной формы пирамидку, окруженную розовым свечением. Она сделала круг над дворцом и, вспыхнув несколько раз более ярким светом, скрылась за строящейся усыпальницей. Воскурив благовония и помолившись, я накинул одежды и направился к месту посадки звезды.
Ноги сами несли меня туда. Сзади неотступно следовали, невидимые и неслышимые, мои храбрые воины. Не дойдя до пирамиды, я внезапно наткнулся на прозрачную непреодолимую стену, не позволявшую двигаться дальше. Моя верная охрана, уронив оружие, оказалась на земле, заснув тут же. В негодовании я выхватил кинжал, чтобы поразить им негодных плебеев, но меня остановил какой-то странный звук. Жужжание и пощелкивание раздалось у меня прямо над головой, и вдруг перед собой я увидел огненные буквы:
– Мы приветствуем тебя, великий Хеопс, фараон Египта! Зачем ты хотел нас видеть?
От неожиданности я выронил меч и… опустился на колени… Я, Хеопс, впервые в жизни преклонил колени!
– Встань! – тут же прочел я и, повинуясь этим словам, выпрямился.
– Мы знаем, что тебе нужна в чем-то помощь, Что ты хочешь от нас?
Я объяснил.
– Строительство этой усыпальницы будет закончено тобой через 30 земных лет, – было мне ответом. – А секрет прост. Чтобы воздвигнуть пирамиду, тебе не нужно сгонять всех рабов Египта, отрывая их от других, не менее важных дел, ведь ты стремишься к процветанию своей страны. Способ состоит в том, что не нужно тратить время и силы на добычу, обработку и перевозку огромных каменных глыб. Оглянись, все, что тебе нужно – здесь, под рукой. Твоим мастерам необходимо приготовить формы для блоков, а остального – песка, морской воды – в достатке вокруг и хватит не на одну такую пирамиду, Нагревая этот состав до 400 градусов, ты получишь самые крепкие блоки, какие только бывают на Земле. Они легко шлифуются. А когда совсем остынут, приобретают твердость металла и блеск стекла.
– Кто вы? – пораженный, воскликнул я. – Если вы не боги, покажитесь мне!
И тут же неведомо откуда взявшийся луч света как бы изнутри осветил невидимую до этого стену. Она приобрела голубоватый оттенок, и тут я увидел людей – высоких, светлокожих, одетых в серебристые одежды – двух мужчин и одну женщину – они некоторое время приветливо смотрели на меня. Но скоро картина исчезла, и вновь появились огненные слова:
– Ты видел нас, Хеопс. Мы прилетели с неизвестной тебе планеты. Наша цивилизация на много тысяч лет опередила в своем развитии человечество Земли. Мы умеем преодолевать не только огромные расстояния, но и Время.
– Почему я вас увидел только на картине?
– Это не картина, фараон Хеопс, это телевидеоограф. При помощи него мы можем передавать не только изображения, но и мысли.
– Телевидеоограф – так они сказали. Я хорошо запомнил это мудреное слово.
– Мы не должны оставлять своих следов на вашей планете. И еще, великий Хеопс… У нас есть одно условие, выполни его. Высота твоей пирамиды не должна превышать 127 метров, то есть по-вашему она должна составлять не более чем 32 яруса. Это очень важно, потому что все объекты, превышающие эту цифру, затрудняют наблюдение за процессом на Земле. Это наблюдение ведется давно, и иногда мы позволяем себе корректировать ход вашей истории, для того, чтобы предостеречь человечество от роковых ошибок или уберечь его от гибели. Так было не раз в прежние времена, и на то воля Создателя… Посмотри на этого Сфинкса. Если ты не выполнишь названное условие, то на своей усыпальнице ты увидишь знак, а царственный Сфинкс отвернется от твоей пирамиды, не желая ей больше покровительствовать. И тогда… в любой день любого года или грядущего тысячелетия наступит такой миг, когда твоя пирамида раскатится по песчинкам – если это нужно будет нам.
– Как во сне, слушал я эти слова. Внезапно я понял, что стою у основания пирамиды один, и нет уже той стены, на которой я видел огненные буквы, но последние слова предостережения еще звучат у меня в голове. Невдалеке появилось розовое свечение – маленькая пирамидка оторвалась от земли и, прощально мигая, затерялась среди миллионов звезд. С трудом я добрел до дворца, чувствуя страшную усталость во всех членах моего онемевшего тела и, рухнув на ложе, моментально заснул. Но утром, открыв глаза, я понял, что совершенно здоров и полностью оправился от потрясения, пережитого ночью. Я приказал испытать новый способ приготовления блоков и убедился, что каменные плиты, полученные таким образом, прекрасно подходят для строительства пирамиды…
Тень фараона Хеопса вздохнула и поежилась, в который раз словно наяву переживая события давно минувших лет:
– И действительно… для того, чтобы воздвигнуть эту грандиозную усыпальницу, потребовалось тридцать лет. Войны, засухи, разливы рек, недовольство рабов – все это приходилось мне преодолевать. Расцвет страны сменялся ее упадком, вызванным неурожаем или длительным военным походом За столь длительный срок немудрено было забыть о том, что высота пирамиды не должна превышать 32 ярусов… Когда строительство усыпальницы было закончено, я почувствовал огромное облегчение – как будто сбросил с плеч тяжелую ношу.
А вскоре мне доложили, что царственный Сфинкс отвернулся от моей пирамиды. И тут я вспомнил предупреждение небожителей, и в душе моей возник страх. Уже поздно было что-либо изменить – я собирался в мир теней. На следующий день астрологи сообщили мне, что ночью видели розовый луч, падающий от звезды и освещавший мою усыпальницу, а утром на одной из граней ее появились таинственный знак и пророческие слова… Только тогда я понял, что в земном тщеславии своем совершил непоправимую ошибку.
Я в третий и последний раз обратился за советом к ней. И вновь явилась она, по-прежнему юная и прекрасная… Она была очень недовольна мною, но, вняв моим мольбам – указала мне на тебя, Аллей. Тебя, сына первого фараона 20-й династии, ждет необычная судьба… И с тех пор каждую ночь, в течение двух тысячелетий, я брожу вокруг пирамиды, осматривая ее и дожидаясь этой встречи. Я прошу тебя, сын Пентсуфра, помочь мне сохранить мою усыпальницу, а в благодарность за это тебе откроются великие тайны Вселенной, и свой долгий и трудный путь ты пройдешь с честью, оберегаемый моим благословением.
Костер уже догорал, когда тень Хеопса закончила свой долгий рассказ и обвела присутствующих усталым взглядом. Люди сидели неподвижно, каждый по-своему воспринимая услышанное. Первым нарушил молчание Аллей:
– Я рад бы тебе помочь, Великий Хеопс, но разве в моих скромных силах предотвратить разрушение Великой Гробницы? И что я должен сделать, чтобы Время и неземная сила не уничтожили ее?
– Более того, что я сказал, я не смею тебе открыть, Аллей. Ты отмечен особой Судьбой, и этим все сказано… Даже если бы моя усыпальница у нас на глазах стала бы превращаться в гору песка… Но ты не забудь о моей просьбе так, как я забыл о предупреждении небожителей. Наступит момент – ты сам поймешь, что пришло время действовать.
Произнеся эти слова, тень медленно поднялась и, не прощаясь, растаяла в сумраке ночи.
До рассвета люди просидели вокруг костра, молча глядя на угасающие угли. Утром сели на коней и обратный путь преодолели без приключений. Добравшись до храма, Аллей долго не мог заснуть, слова Хеопса не давали ему покоя, наконец, совершенно уставший и измученный, он провалился в глубокую пелену сна.
ГЛАВА 12
Целых три дня со всех концов Египта к месту встречи божественного фараона и непобедимой армии съезжались жрецы, высшие государственные сановники, номархи, чиновники, и просто желающие поклониться повелителю страны. Среди огромной празднично разодетой толпы особенно выделялись несколько достойнейших номархов, верховных жрецов, и среди них – Пентсуфр с сыном, сопровождаемый своей охраной. Аллей чувствовал себя беспокойно и одиноко в этом бескрайнем людском море, и не раз он с тоской глядел в сторону великого Сфинкса, словно пытаясь найти в нем ответ на мучившие его вопросы.
Наступил долгожданный миг незабываемой встречи. Прибыли первые полки армии победителя. Воины выглядели устало, но радость сияла на их лицах – после долгого изматывающего похода они вернулись домой живыми. Громкими криками встретила толпа своего солнцеподобного фараона. Он одержал очередную победу в почти не прекращавшихся войнах с соседями и был очень горд собой. Его испещренное морщинами немолодое лицо носило отпечаток пережитых событий и болезней, но глаза зорко и внимательно смотрели на встречавших его людей.
Пентсуфр спокойно, с достоинством выдержал пронизывающий взгляд фараона и торжественно приветствовал его.
Царская процессия направилась к Нилу. Там давно уже стояла позолоченная барка с раскинутыми на ней великолепными шатрами, увитая пестрыми гирляндами и украшенная богатыми венками из цветов.
Фараон пригласил к себе на барку Верховного жреца храма Амона Пентсуфра, его сына и нескольких достопочтенных номархов, которые должны были сопровождать его во дворец.
Берега Нила были заполнены веселой разодетой толпой людей, держащих в руках букеты цветов и зеленые ветки. Повсюду слышались музыка и песни. При приближении барки с фараоном приветственные крики усиливались и превращались в непрекращающийся гул, который, как волна, следовал впереди паря и сопровождал его на всем долгом пути к городу.
Закончив торжественную церемонию встречи, фараон расположился на отдых в одном из роскошно убранных шатров, пожелав узнать о состоянии государственных дел из уст Пентсуфра:
– Я доволен твоими сообщениями о положении в стране за время моего вынужденного отсутствия, достойнейший Пентсуфр. Но настолько ли все обстоит благополучно, как ты излагал? Быть может, ты не полностью доверял папирусу и кое о чем умолчал, желая лучше сохранить некоторые вещи в тайне, чем подвергнуться риску их невольно разгласить, ведь всякое может случиться в пути с гонцом, да и врагов у нас немало?
Великий жрец храма Амона, столько узнавший и переживший за последнее время, с достоинством поклонился фараону, подтвердив уже известные царю сведениями и умолчав, разумеется, об открытии, сделанном им, и о встрече с Великим Призраком. Выражение лица его, волевое и спокойное, не дрогнуло при этом.
– Я знаю, сын твой вернулся из паломничества. Вижу, изменился он, печать размышления и мудрости появилась на его челе, не прошли бесследно для него дальние странствия. – Фараон помолчал. – А мой неблагодарный отпрыск даже не удосужился встретить меня – своего отца и повелителя, совсем погряз в пирах и недостойных развлечениях… Не знаю, чем я разгневал богов – не дал он мне больше детей. Жаль, что не внял тебе и не отправил сына в свое время в паломничество по святым местам – может быть, и ему это пошло бы на пользу. Чувствую, что совсем скоро придет мой черед собираться в страну Вечности… Как же оставлять ему свой трон?! Надеюсь на тебя, Пентсуфр, что поддержишь его, поможешь мудрым советом в трудную минуту.
Верховный жрец вопросительно взглянул на фараона.
– Да, да, я уже стар и слаб, и силы мои на исходе. Завтра я объявлю своего сына наследником. Из похода везу ему невесту – царевну освобожденной земли седьмого народа, – фараон кивнул на расположенный рядом изысканно украшенный шатер, – думаю, женитьба хоть чуть-чуть образумит его… Не хочешь ли взглянуть на нее?
Пентсуфр утвердительно наклонил голову, благодаря царя за высокую честь.
В этот момент с берега реки вновь послышался восторженный рев приветствующих победителя египтян, и фараон вышел на палубу, чтобы дать возможность народу лицезреть его царственную особу. Насладившись зрелищем неистовствующей в своем усердии толпы, фараон и великий жрец подошли к голубому, вытканному золотой и красной нитью шатру, в котором оберегали от чужих глаз будущую жену наследника. Войдя вовнутрь, они остолбенели: три жрицы, призванное охранять царевну и выполнять ее желания, с трудом удерживали вырывавшуюся женщину, пытаясь связать ей руки.
Пентсуфр успел рассмотреть стройное гибкое тело пленницы и разметавшиеся темные волнистые волосы, падающие до пояса.
– Что здесь происходит? – изумленно спросил фараон. Старшая из жриц упала перед ним на колени:
– О, живой образ солнца, сын богов! – воскликнула она. – Царевна тайно овладела кинжалом и, прорезав у основания шатра щель, пыталась бежать. Мы вовремя ее остановили!
– Ты что же, не хочешь быть первой женой наследника египетского престола? – понизив голос, произнес фараон, приподнимая за подбородок лицо девушки.
Даже негодование от неудачи сорвавшегося побега не могло испортить очарования этого прекрасного лица, раскрасневшегося от борьбы.
– Что же ты молчишь? Хотя ты, иноземка, плохо понимаешь наш божественный язык!
Легкая усмешка скользнула по губам пленницы:
– Ты ошибаешься, фараон, поработивший мою чудесную страну! Я не хуже тебя знаю твой язык, язык завоевателя!
Фараон жестом приказал жрицам покинуть шатер:
– Ну что ж, тем лучше, – усмехнулся он, – теперь для тебя и твоих детей этот язык будет родным!
Царевна отрешенно посмотрела на фараона, и вдруг из ее глаз хлынул целый поток слез. Но вскоре, перестав плакать, она устало опустилась на ковер и печально произнесла:
– Наверное, такова моя судьба, и мне ее не изменить…
– Вот это правильно, – ответил довольный фараон, не уловивший интонацию ее голоса. – Ведь все уже решено мною, ты будешь царицей Египта, – и, взяв кинжал, он перерезал узел, стягивающий руки девушки. – А сейчас выйди из шатра, посмотри, как божественно прекрасна наша страна, как сильны и могущественны люди, населяющие ее!
Втроем они вышли на палубу. При появлении фараона новый взрыв рукоплесканий, криков, песен и приветствий встречающих людей раздался с берега. Ошеломленная таким бурным выражением чувств, девушка машинально приблизилась к Пентсуфру, как будто желая найти в нем защиту. Верховный жрец, в душе сочувствуя пленнице, наклонился к ней и ласково спросил:
– Как зовут тебя, прекрасная царевна?
– Наталис, – проговорила печально девушка и обвела взглядом находящихся на барке людей.
Аллей стоял на корме, о чем-то задумавшись, но, словно почувствовав притягательную силу взгляда девушки, резко обернулся, да так и остался неподвижно стоять, как громом пораженный, при виде незнакомой красавицы. С минуту они глядели друг на друга, не в силах отвести глаз. Пентсуфр, внимательно наблюдавший за девушкой, моментально почувствовал напряжение, возникшее между Наталис и его сыном, и, понижая, что он не единственный свидетель этой немой сцены, быстро подошел к Аллею, о чем-то на ходу говоря и увлекая его за собой в шатер.
– Отец, кто она такая, эта красавица в зеленом хитоне? – едва очнувшись, громко воскликнул Аллей.
– Тише, сын, не забывай о том, где ты находишься! Это Наталис – будущая жена Рамсеса – сына фараона…
Наконец, украшенные барки торжественно причалили к дворцу правителя Египта.
Прошло несколько дней. Несчастье, произошедшее с Рамсесом – сыном фараона, ставшим уже наследником, потрясло всю страну. Пентсуфр был срочно вызван во дворец вместе со своим великим лекарем. О подробностях случившегося им поведал гонец:
– Высокочтимый Рамсес, чрезмерно увлеченный прелестной царевной, оказывал ей множество знаков внимания, но девушка упорно его отвергала. Тогда он, ослепленный любовью, попытался поторопить события, и, защищая свое достоинство, Наталис бежала из дворца. Она оказалась прекрасной наездницей. Сев на коня, царевна поскакала куда глаза глядят. В пустыне она могла заблудиться и погибла бы, но судьба распорядилась иначе.
Раздраженный ее поведением, Рамсес, правда, не сразу, бросился в погоню и едва не настиг беглянку, на свою же беду… Поняв, что ей не скрыться, девушка в отчаянии схватила лук и стрелы, пристегнутые к седлу коня, и первой же пущенной стрелой смертельно ранила наследника. Она уже почти скрылась из виду, и преследователи потеряли надежду догнать ее, когда конь под ней споткнулся. Царевна вылетела из седла и упала, повредив себе спинной хребет. Ее подобрали и доставили во дворец…
Целые сутки самые знатные лекари Египта не отходили от божественного наследника престола, пытаясь спасти его, но он, так и не придя в сознание, скончался. А через неделю, не выдержав такого удара, в царство теней отправился и сам фараон.
А что же случилось с царевной Наталис? Она жива, но состояние ее заслуживало сострадания – от сильного удара у нее наступил перелом позвонков и разрыв спинной дуги. Ноги не двигались, и она лежала в отдаленной комнате в ожидании своей участи.
После смерти фараона обязанности временного правителя Египта стал исполнять Пентсуфр, как Верховный жрец самого влиятельного храма страны. А еще через месяц совет достойнейших и знатнейших людей Египта избрал его своим фараоном, родоначальником новой царской династии.
Все это время Аллей не отходил от прикованной к постели царевны. Противоречивые мысли разрывали его душу. Впервые он встретил девушку, которую полюбил с первого взгляда, и прочитал в ее глазах ответное чувство, и вот – она находится в самом безнадежном положении… нет такой силы, которая могла бы ей помочь. Заключение лекарей было жестоким, но оно отражало истину: Наталис никогда не сможет встать на ноги из-за повреждения спинной дуги. Это состояние девушки в какой-то мере облегчило ее участь – ведь она была виновна в смерти наследника, и ее должны были казнить сразу, но…
Рано начавшие седеть волнистые волосы Аллея за этот тяжелый для него месяц еще больше стали покрываться инеем. Каждый день с восхода до заката солнца проводил он в комнате Наталис, читая или рассказывая ей разные истории или просто сидя молча рядом и держа ладонь любимой в своих руках. Наталис благодарно гладила его белеющие волосы, и часто из темно-карих грустных глаз ее катились слезы – знак отчаяния за то, что она не сможет дать ему счастья.
Пентсуфр, занятый массой обрушившихся на него государственных дел, редко видел сына, тем более, что тот постоянно находился в уединении с Наталис. В редкие свободные минуты новый фараон посещал храм Амона для того, чтобы воздать хвалу богам за свое возвышение. Сыну он сочувствовал, ведь и сам, будучи молодым, он испытал большую любовь к своей первой жене – матери Аллея. Она рано погибла, и безутешный Пентсуфр так и не оправился от этой потери, храня верность своей единственной любви. Больше не пришлось ему в жизни встретить подобное чувство, хотя немало женщин было у него.
Став фараоном, Пентсуфр начал уделять больше времени для размышлений о судьбах мира и Вселенной. Однажды ночью, слушая доклад астрологов о передвижении небесных светил, он вдруг вспомнил о событиях, предшествующих падению прежней династии, о своем разговоре с сыном в зале Отдохновения, о разгаданных им тайных словах на стенах храма.
– Там говорилось о девушке 19 лет… Как же я мог об этом забыть?! – фараон сокрушенно покачал головой.
На следующий день Пентсуфр решил побеседовать с Наталис, а заодно и проверить свою догадку. Расспрашивая девушку о самочувствии, он взял ее руку и поднес к глазам. Его лоб моментально покрылся испариной, когда он увидел перед собой на ладони иноземной царевны знакомый рисунок: череда точек и коротких линий, образующих две разорванные дуги линии жизни. Он вспомнил древнюю картину и надпись на стене храма Амона: «…Встретившись, они уйдут туда, где горит ее звезда…».
Пентсуфр встал и молча вышел. Теперь он понял слова древнего предсказания и смысл предупреждения тени Хеопса о необычной судьбе Аллея.
– О, боги! – воскликнул фараон. – За что же вы отметили мой род своей печатью?.. Я не удивлюсь, если увижу летящую пирамидку своими глазами!.. – Пентсуфр застонал. Но, собравшись с мыслями, продолжал рассуждать:
– Что же мне делать? Как помочь сыну избежать его участи?.. Избежать?!. Он даже испугался этой своей мысли. – Но… может быть, – это совпадение? Она даже не может встать… Как его оторвать от царевны, сын и так несчастен… Надо положиться на волю богов, – наконец, решил фараон, – и довериться судьбе.
Пентсуфр пожелал увидеть жрицу Митран. Через несколько минут она уже стояла перед фараоном. Врожденное изящество девушки и спокойная уверенность в себе всегда нравились Пентсуфру.
«Ну чем все же не пара моему сыну?.. – мелькнуло в мыслях. – Жаль, что не судьба»…
Он еще какие-то мгновения оставался в своих мыслях, навеянных сомнениями, а потом спросил:
– Как чувствует себя царевна? Есть ли надежда на выздоровление?
– О, божественный фараон! Мои наблюдения, а также мнение великого лекаря сходятся в одном – она не встанет.
– А что Аллей? Так и не отходит от нее?
Легкая тень скользнула по лицу жрицы.
«Вот как?! – подумал Пентсуфр. – Не я один озабочен судьбой наследника. Она любит его, и это хорошо, я найду в ней своего союзника… если нужно будет».
Митран переживала неприятные дни. Возвращение Аллея вселило в нее надежду на возобновление их прежних отношений, она думала о свадьбе, ведь Аллей обещал ей… Но появление Наталис все перечеркнуло в ее жизни. Теперь Аллей ни на минуту не отходил от царевны, никого, кроме нее, не замечал, перестал оказывать ей, Митран, знаки внимания.
Наконец, женщина отвлеклась от мгновений забывчивости:
– О, солнечный сын богов!.. – начала жрица, но Пентсуфр нетерпеливо махнул рукой, что означало, что он желает поскорее услышать ответ:
– Аллей очень привязался к ней, она, надо отдать ей должное, очень красива и мила, только… – Митран замолчала, с трудом подбирая слова. Видно было, что ей тяжело было это говорить.
– Да, да, я слушаю тебя, – Пентсуфр внимательно глядел на жрицу.
– …только зачем наследнику такая подруга?! Что будет через полгода, год? Она не сможет быть женой!..
– Хорошо, Митран, – прервал ее фараон, – с сыном я поговорю. А тебя прошу, – и в голосе его зазвучал металл, – внимательно следить за нею и всеми, кто к ней приближается. Ни один волос не должен упасть с ее головы! Ты за это отвечаешь, – и фараон сделал знак, означающий, что разговор окончен.
Митран, поклонившись, тихо удалилась.
ГЛАВА 13
Последующие несколько дней фараон провел в храме Амона, посвящая все свое время изучению древних фресок и текстов на стенах святилища. Изредка он отрывался от своего занятия, чтобы принять пищу или решить не требующие отлагательств важные государственные дела.
События, случившиеся в последнее время, открыли ему то, что до сих пор оставалось за пределами его понимания. Древние не ошиблись, предсказав все, что сбылось. Он думал о совпадении, но эта мысль не утешала его. Поэтому Пентсуфр лихорадочно искал сейчас ответ, просиживая дни и ночи над иероглифами, стремясь заглянуть в будущее. Он почти не сомневался, что от этого зависит жизнь Аллея.
Ему не давали покоя слова тени фараона Хеопса о том, что сына ждет необычная судьба. Первым желанием отца было уберечь Аллея от предстоящих ему испытаний, но он знал, что трудно противиться воле богов.
