Текст книги "Наташа. Новая повесть о Ходже Насреддине"
Автор книги: Александр Климай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)
Уверенной походкой он направился к гадальщику. Казалось, юноша сумел все просчитать в своем мероприятии, но… Но напрасно он высматривал среди предсказателей своего знакомого – по неизвестной нам причине его не было. Там, где вчера сидел Алим, теперь расположился его соперник – здоровяк, который, узнав Насреддина, уже готов был разрушить весь его план. И все же Ходжа, несмотря на угрозу провала тщательно спланированной операции, сориентировался быстрее:
– Вот ты, почтенный! Предскажи моему родственнику его будущее.
Эмир хмыкнул, но подсел к гадальщику, который, не теряя времени, раскрыл книгу и торжественно начал вещать…
То ли предсказатель был действительно искусен в своем деле, то ли он просто врал всем подряд одно и то же, но Ходжа, слушая его, был вне себя от негодования и с трудом сдерживался, чтобы не прервать бессовестного гадальщика. Здоровяк предсказал сидевшему перед ним эмиру «богатство и власть, если тот не свернет со своей дороги»…
Конечно, имеющему глаза несложно было увидеть в находящемся перед ним человеке сильную и властную натуру… Расстроенный, Ходжа рассчитался с гадальщиком и поспешил увести повелителя Бухары от этого опасного места. Предсказатель, получив приличную сумму, на прощание хитро подмигнул Насреддину. Тем временем довольный а поверивший в себя эмир ласково поносил юношу, критикуя его неудачные вариации на астрологическую тему, а Ходжа… Ходжа молчал. Сейчас-то он вспомнил, что «мудрец за одно сказанное им слово признается вполне просвещенным и тоже за одно слово, нечаянно сказанное им, признается ничего незнающим. И потому мудрый должен быть очень осторожен в своих словах».
«Создавший день создаст и питание для него», – справедливо решил Насреддин, кивая в очередной раз глубокомысленным нотациям эмира…
Через день, взнуздав своих ишаков, путешественники отправились дальше. Ходжа надеялся, что Аллах и случай, посланный им, помогут остановить свергнутого монарха.
«Не тужи о завтрашнем дне, – с досадой успокаивал себя Насреддин, – ибо тебе неизвестно, что еще случится сегодня…»
Прошло несколько часов с тех пор, как они покинули Самарканд. Ходжа угрюмо молчал, односложно отвечая на вопросы своего попутчика, который, воодушевившись предсказанием гадальщика, не замечал мрачного настроения, охватившего его визиря. Путники уже хотели остановиться на отдых, как услышали сзади конский топот.
Ходжа обернулся и увидел несколько всадников, несущихся в их сторону. Вскоре вооруженные люди стали настигать путешественников, и Насреддин почувствовал недоброе в их намерениях:
– Повелитель! Нас сейчас будут грабить! Дай сюда деньги – я спрячу!
Эмир все еще летал в облаках и не сразу опустился на землю. А когда это случилось, то он увидел вокруг себя злые лица неизвестных ему людей.
– Как ты думаешь, Ахмед? – развязно проговорил один из них. – Этот толстяк не набит ли деньгами?!
– Надо бы прощупать его, Омар… Ну-ка!.. – говоривший подъехал к эмиру вплотную и, играя кривой саблей перед его носом, заставил того побледнеть, как полотно.
– Так! Боится, значит, не беден, – сделал заключение спрыгнувший с лошади Ахмед.
Он бесцеремонно развязал пояс эмира, из которого тут же посыпались золотые монеты. Рустам словно набрал воды в рот – он лишь глупо хлопал ресницами, посматривая то на Ходжу, то на разбойника. И даже когда тот стащил с него халат, эмир не издал ни звука. Лишь увидев, как Насреддин добровольно сбрасывает свою одежду, он протестующе замычал.
– Да как ты смеешь, – прорезался, наконец, голос свергнутого законодателя, – …нас трогать!?
В следующий момент он получил удар по голове и повалился на землю. Но потеря сознания была кратковременной. Очнувшись и приподнявшись на локтях, бывший монарх грозно произнес:
– Как смеешь ты прикасаться к эмиру Бухарскому!?
Разбойники на мгновение затихли, переваривая услышанное, а Насреддин тут же сообразил, что наступило его время:
– Правоверные, я – лекарь – и везу этого больного купца к знаменитому доктору Абу-Али-ибн-Сине, который лечит головные недуги!
– А-а-а, – протянул главарь разбойников и засмеялся. – Хорошо, что он выбрал для себя титул эмира, а не какого-нибудь индийского махараджи!..
Далее, не мешкая, разбойники перетрясли все имущество путешественников и, не тронув их самих, ускакали прочь.
Рустам, раскачиваясь, продолжал сидеть на земле с видом помешанного от горя человека. Ходжа уже было засомневался – не сошел ли тот с ума на самом деле?
– Повелитель!.. А повелитель! – присев перед эмиром на корточки и тряся его за плечо, повторял Насреддин. – Ты не горюй, у нас есть еще деньги, и мы не пропадем.
Магическое слово «деньги» заставило властителя очнуться:
– А печать?! – растерянно спросил он.
– Что печать?
– Они же забрали наше кольцо… шайтаны! – последнее слово было произнесено с такой злобой, что в добром здравии властителя и законодателя его визирь уже не сомневался.
– Ничего, – ответил Ходжа, – будет день – будет и пища… Главное, что сами мы живы и здоровы.
– Да, что ты там болтал насчет больного? И про того доктора… как его?!
– Абу-Али-ибн-Сина.
– Мне знакомо его имя… где он практикует?
– Повелитель!.. Этот знаменитый лекарь, которого европейцы называли Авиценной, давно ушел в мир иной.
– Давно?
– Около двух веков тому назад.
– Тогда откуда же ты его знаешь?.. Ах да… мы забыли, что ты у нас ученый визирь… ведь ты предупреждал нас об опасности в дороге, – эмир сокрушенно покачал головой. – Всемилостивейший Аллах верно указал тебе на звезды, а мы, к нашему большому сожалению, тебя не послушали… Что же нам делать дальше?
– Ну… хотя бы встать и надеть старые халаты.
– Пожалуй… – кряхтя и держась за Насреддина, эмир с трудом поднялся.
Юноша подал ему рваный, но чистый халат и помог одеться. Потом оделся сам и оценивающим взглядом обвел разбросанные вещи и продукты.
– Так, – протянул он, – кое-что из этого мы еще можем съесть…
Они молча отобедали, после чего у эмира, наконец-то, наладилось настроение. Он даже пошутил, рассматривая на себе старую одежду.
Насреддин тем временем достал припрятанные двести таньга:
– Ну что, повелитель, тронемся дальше, в путь?
Тот помедлил с ответом…
– Если бы сейчас была ночь…
Насреддин непонимающе уставился на собеседника.
– Мы говорим о звездах…
– Светлейший желает узнать, что скажут они на этот раз?
– Именно об этом мы и думали, о многомудрый юноша! Ведь может случиться так, что мы и не доедем до Коканда?!
«О, Аллах! – мысленно воскликнул Насреддин. – Благодарю тебя за то, что ты услышал меня и послал мне этот случай!»
– Так что же ты молчишь, наш первый визирь?
Тут Ходжа заметил протянутую ему грязную руку эмира – знак высочайшего соблаговоления. Некоторое время Насреддин раздумывал: прикладываться к ней или нет. В это время хвост его любимого ишака стал угрожающе подниматься, и из расположенного под ним отхожего отверстия вышла изрядная порция специфично пахнущего газа, который дуновением ветра был послан на эмира. Рустам попытался зажать нос, но в этот момент Ходжа восторженно схватил его руку и раболепно поцеловал… свою, случайно оказавшуюся сверху. Это вышло как-то быстро – само собой. Насреддин искренне удивился, увидев мокрую от собственных слюней правую кисть… Трезво рассудив, что эмир мог и не заметить подвоха, он не стал излагать по этому поводу своих сожалений.
Тем временем ишак, подбадриваемый подругой, от души оправился, создав тем самым вокруг тошнотворную атмосферу. Эмир вприпрыжку отбежал в сторону, а Ходжа, ласково ругая животное, произнес:
– Да как вы смеете в такой ответственный момент вести себя так недостойно!
– Так, так… – поддакивал издалека властитель и законодатель, – мы давно хотели посоветовать тебе, о славный юноша, поставить этого ишака на место!
– О, светлейший повелитель! Это мудрое животное, и оно все понимает, но вот беда: когда мой ишак волнуется, то в его проклятом (заметим, что последнее слово было произнесено весьма любовно) кишечнике возникает движение, которое и способствует его опорожнению.
– Говоришь, он переживал за нас, когда эти разбойники нам угрожали?
– О, да, повелитель!
Эмир, удивленно моргая, приблизился к лопоухому и удостоил животное своим пресветлым вниманием.
– И-и… – хотел продолжить юноша, но осекся, увидев облако пыли, поднятое всадниками, ехавшими со стороны Самарканда.
– Мы слушаем тебя, – с интересом рассматривая животное, проговорил эмир.
Появившееся было беспокойство быстро прошло: «Ведь нас нельзя еще раз ограбить?!» – решил Насреддин и уже уверенно, вслух добавил:
– И… еще, повелитель, он волновался потому, что наконец-то будет возить первого министра светлейшего эмира Бухарского!
– Да, это так, наш первый визирь, только с того момента, как ты займешь подобающее место во дворце, тебе придется изменить способ передвижения!
«Когда-то это будет?..» – хотел произнести Насреддин, но его взгляд вновь остановился на приближающихся всадниках.
Ходжа так ничего и не ответил, ибо и его собеседник заметил этих людей. Эмир как-то съежился и сник, сразу потеряв свое величие.
– Не бойся, повелитель! Если это разбойники – они не нанесут нам вреда, ведь у нас нечего взять. Деньги они не найдут. Вернемся назад в Бухару и положимся в своем везении на Аллаха!
ГЛАВА 19
– Куда, почтенные, путь держите? – осадив кот, властным голосом вопросил тот из всадников, что был впереди всех. Эмир надвинул чалму по самые брови и лишь дрожал, даже не пытаясь что-то сказать.
– В Самарканд, достойнейший! – бойко ответил Ходжа, поправляя складки халата. – Здесь мы отдохнули, поели, что послал Аллах… К вечеру думаем добраться до города.
– Если так будете ехать, то и через три дня туда не попадете! – всадники рассмеялись. – До города-то всего два часа езды.
– Это на ваших скакунах… А нам на осликах хорошо бы успеть до закрытия городских ворот!
– Пожалуй, ты прав, – улыбаясь, ответил предводитель отряда. – А скажи мне, не встречался ли вам по дороге одинокий путник, направляющийся в Коканд?
– Нет, правоверные, – ответил за обоих Насреддин, а чалма Рустама еще глубже надвинулась на глаза.
У эмира не было никаких сомнений в том, что эти люди ищут его. Мысленно он даже похвалил Ходжу за его находчивость. Несмотря на страх, буйствовавший в его плоти, повелитель правоверных все-таки уловил знакомые нотки в голосе всадника. Любопытство взяло верх над животным чувством и, чуть приподняв чалму, он осмелился-таки взглянуть на говорившего человека. Их глаза встретились и… о, Аллах! Тот, кто сидел только что на коне, ловко спрыгнул с него и пал ниц:
– О повелитель! – задыхаясь от радости, вскричал он.
Этого было достаточно, чтобы и остальных десять всадников как ветром сдуло с лошадей.
– Омар-ибн-Тюфейль?! – не веря своим глазам, воскликнул эмир и подбежал к распластавшемуся в пыли начальнику отряда. – Но как это может быть, что ты жив и на свободе?! Да встань же! Рассказывай!
Омар, по всей видимости, очень любил повелителя правоверных, так как сообразил, что от него хочет эмир, только после третьей просьбы-приказания встать. Его сбивчивый рассказ превзошел самые смелые ожидания обоих путешественников.
Уже не нужно было Ходже Насреддину уговаривать властителя и законодателя вернуться в Бухару… Заговорщикам удалось продержаться у власти совсем немного. Последовал новый дворцовый переворот, и бывшие узники вновь захватили престол.
Обыскав всю благословенную столицу, наследник эмира, вызволенный из подземной тюрьмы, тут же послал конные отряды в пяти направлениях…
– Хвала Аллаху! Аллагу акбар (Бог велик)! – неустанно повторял Омар-ибн-Тюфейль…
Почти сразу же Ходжа Насреддин почувствовал себя лишним в этой компании. Наблюдая за раболепием придворных, юноша понял, что, пожалуй, не сможет осуществить свои благочестивые помыслы. Да и сам эмир теперь даже не посмотрит в его сторону, но Насреддин ошибся. Усевшись на подведенную лошадь, Рустам увидел, как юноша собирает вещи и укладывает их на ослицу.
– Ходжа, – произнес властитель и законодатель Бухары, – мы и не предполагали, что так скоро тебе придется пересесть в другое седло!
– Но, повелитель, мы говорили о том времени, когда я окажусь во дворце, – возразил Насреддин.
– Ходжа! Мы думали, что наш первый визирь (при этих словах лица приближенных эмира вытянулись от изумления), обладающий тонким умом и проницательностью, догадается, что дворец расположен там, где его хозяин!
Юноша притворно хлопнул себя по голове и, изобразив глубокомыслие, ответил:
– Да будут благословенны твои мудрые речи, великий эмир! Только прошу, позволь мне не оставлять здесь этих длинноухих?
Светлейший состроил недовольную мину, но все-таки согласился.
– Деньги! – произнес он и, глядя в пространство, протянул руку.
Тотчас на его ладонь опустился увесистый мешочек с золотом.
– Мы думаем, этого достаточно тебе будет в дороге. За неделю ты доберешься до Бухары и займешь подобающее тебе место.
В знак согласия Ходжа сделал поклон, с точки зрения окружающих, недостаточно подобострастный для подданного великого эмира. Но они, эти окружающие, не имели сейчас права голоса, ведь разговаривали их повелитель и первый министр, этот невесть откуда взявшийся оборванец.
Лишь только всадники двинулись в путь, Омар, мечтающий о должности первого министра, задумался о судьбе оставшегося сзади Ходжи Насреддина. Мы будем необъективны, если не сообщим, что и юноша не упустил из виду возможность весьма не миролюбивых действий со стороны приближенных эмира. Причем он не только подумал об этом, но тут же претворил в жизнь свои намерения, дабы не иметь счастья в ближайшее время встретиться на пустынной дороге со своими соперниками…
Быстренько собравшись, он сел на своего любимца и, удостоверившись, что всадники уже далеко, поехал… в Джизак.
Но при чем тут Джизак?! – воскликнет недоуменно наш, несомненно, искушенный в географии читатель, и будет, конечно, прав, ибо Джизак расположен еще дальше от Бухары.
Все так! Другой направился бы в Самарканд, а оттуда, известное дело, в благословенную Бухару. Ходжа же, на то он и Ходжа Насреддин, сделал по-своему. Решение пришло в момент непродолжительного знакомства с Омаром-ибн-Тюфейлем, который явно вздрогнул, когда эмир назвал его, Насреддина, первым министром.
Буквально в первые же минуты своего путешествия в одиночестве юноша почувствовал необычайную легкость и испил долгожданное ощущение свободы – никто не стоял над душой.
«Лишь бы они не решили под каким-нибудь предлогом догнать меня сейчас», – подумал Ходжа и с беспокойством заметил на горизонте облачко пыли. Но тревога оказалась напрасной – вскоре выяснилось, что его догонял большой караван. Ходжа прекратил понукать животных и, мало того, заметив в стороне хорошую травянистую полянку, разрешил длинноухим попастись.
И вот… он снова в родной стихии. Окутанный облаком дорожной пыли, юноша блаженно улыбался, слыша вокруг топот животных, гул людских голосов, покрикивания погонщиков.
Теперь он не беспокоился о собственной безопасности и, переночевав с караваном, на следующий день прибыл в Джизак. Первым делом он выяснил, где находится самый приличный караван-сарай, и тотчас направился туда. Позавтракав, поскольку не любил решать важные дела на голодный желудок, он появился перед хозяином заведения:
– Почтеннейший! Не будешь ли ты так любезен исполнить мою просьбу? – Увидев изодранный халат юноши, тот поморщился:
– Что тебе от меня нужно, голодранец?!
Возмущенный таким неуважением, Насреддин уже было открыл рот, чтобы назвать себя титулом первого министра Бухары, но помешала пыль, попавшая в ноздри. Пока он чихал, успел передумать… Ходжа достал из кармана другой, не менее веский аргумент – золотые монеты, которых хватило бы не только на содержание в течение месяца двух ишаков, но и для того, чтобы приобрести парочку новых… Но новых Насреддин не хотел…
– Конечно же, почтеннейший юноша! – подобострастно раскланивался хозяин заведения. – Твои животные будут в полнейшем порядке, – заверил он.
– Надеюсь, что это будет именно так. Потом еще получишь…
Расставшись с длинноухими, Ходжа отправился на базар… Вскоре через городские ворота Джизака проследовал небольшой караван, состоящий из трех навьюченных товаром верблюдов и двух скакунов, на одном из которых восседал молодой надменный вельможа. Караван направился в сторону Самарканда. Думаем, что нашего догадливого читателя мы не провели – ну, конечно же, на скакуне сидел Ходжа Насреддин.
ГЛАВА 20
Но оторвемся на некоторое время от повествования о самом Ходже Насреддине и вернемся к Омару-ибн-Тюфейлю. Почему к нему? О… в летописи, которую мы имели счастье держать в своих руках и на основании которой, собственно, и описываем события, случившиеся в пору детства и юности Ходжи Насреддина, говорится, что этот человек играл в те времена довольно видную, хоть и не решающую роль…
Как мы узнали, Омар был очень хитер и чрезвычайно изобретателен. Чего ему недоставало, так это учености, но он и не стремился ее приобрести, компенсируя этот пробел вышеупомянутыми достоинствами и богатством. Не будем винить его за это, известно ведь: «лишь чужими глазами можно видеть свои недостатки…» Без преувеличения можно утверждать, что именно Омару-ибн-Тюфейлю принадлежала заслуга в восстановлении на престоле прежней власти, и что именно он, сам того не ведая, снял с Ходжи Насреддина тяжелый груз решения этого вопроса. Сам Ходжа, и в этом не может быть никакого сомнения, посадил бы Рустама на эмирский трон, но, как говорится, не судьба. А жаль – столько бы еще интересных и забавных страниц прибавилось бы к этой повести. Впрочем, мы и не думаем разочаровывать читателя…
Омар-ибн-Тюфейль очень тонко вел себя на пути к месту первого визиря, так тонко, что враги, совершившие переворот, оставили его в своей команде. Мы уже сообщили, что этот человек очень любил повелителя… Он любил эмира, но не больше, чем самого себя…
Получив после переворота не соответствующее его тайным помыслам место, Омар-ибн-Тюфейль смекнул, что при условии нового захвата власти он станет героем, при этом заветная должность освободится от запятнавшего себя предательством соперника…
Ничего не подозревающий эмир весьма благосклонно отнесся к Омару, а тот в свою очередь рвал и метал по поводу этого словно с неба свалившегося юноши, в одну минуту перечеркнувшего все его честолюбивые планы.
Когда отряд въехал в Самарканд, они спешились, расположившись отдохнуть в караван-сарае. Эмир намеревался продолжить путь, но Омар-ибн-Тюфейль уговорил светлейшего остаться на ночь в городе – это был разумный и целесообразный совет.
В тайне от повелителя он отправил трех своих людей по самаркандской дороге, навстречу Ходже Насреддину, разумеется, с иной, чем оказание помощи, задачей, предполагая, что всадники успеют вернуться еще до закрытия городских ворот. Но уже пропели муэдзины со своих минаретов, а ускакавшие не вернулись. Исчезновение людей он легко сумел скрыть от доверчивого эмира, но ночь спал беспокойно. И без того плохое настроение совсем испортилось утром, когда открылись ворота и посланные не въехали в город с первыми караванами. Лишь в полдень трое уставших всадников появились около центрального караван-сарая, доложив своему начальнику, что юноша не найден.
– Но он же не шайтан? – выругался Омар-ибн-Тюфейль. «Хотя… – тут же подумал царедворец, – да простит меня Аллах, быть может, именно он и упрятал этого пройдоху подальше? Ведь по дорогам немало рыскает разбойников, а они никогда не проходят мимо золота…» Согрев свою душу таким предположением (а ему больше ничего и не оставалось), Омар-ибн-Тюфейль несколько успокоился.
Совсем же он перестал тревожиться лишь тогда, когда, вернувшись в Бухару вместе со своим повелителем, узнал, что в день, когда истек срок, отпущенный Ходже на сборы, через все одиннадцать ворот Бухары (как, впрочем, и вчера, и позавчера) одинокий юноша на двух ишаках не проезжал. В вечерней молитве Омар-ибн-Тюфейль особенно страстно благодарил Аллаха, позабыв о том, что «предшествующие молитве деяния молящегося должны соответствовать смыслу и цели его молитвы, а если молитве не предшествовали никакие добрые дела, не говоря уже о том, если предшествовали недобрые, то молящемуся нужно прежде покаяться в своих грехах и очиститься от них, так как было бы большой дерзостью предстать перед Всевышним с просьбою о своих потребностях в грязном одеянии…»
Сказанное оказалось и в этом случае полностью верным, ибо буквально через несколько минут после окончания поклонения Аллаху Омару-ибн-Тюфейлю доложили, что в ворота дворца стучится какой-то важно одетый юноша и называет себя первым министром его святейшества эмира Бухарского!
* * *
Дорогой читатель! Ты, конечно, догадался, что важно одетым юношей, стоявшим у ворот эмирского дворца, был не кто иной, как сам Ходжа Насреддин.
На этом месте своего повествования я решил сделать временную остановку, но, поверь, в следующем издании книги ты прочитаешь о не менее интересных и еще более запутанных приключениях находчивого баламута.
Каждый из вас, познакомившись с этой первой частью «Несостоявшегося визиря», может представить свой план развития дальнейших событий, но мы со своей стороны должны заверить вас, что этот план не совпадет с нашим, почерпнутым, естественно, из достоверного источника, который, в свою очередь, давно уже канул в бездну прошедших веков…
Примечания
1
Послеполуденная молитва.
(обратно
)
2
Мир с вами!
(обратно
)
Оглавление
· НАТАША
· ГЛАВА 1
· ГЛАВА 2
· ГЛАВА 3
· ГЛАВА 4
· ГЛАВА 5
· ГЛАВА 6
· ГЛАВА 7
· ГЛАВА 8
· ГЛАВА 9
· ГЛАВА 10
· ГЛАВА 11
· ГЛАВА 12
· ГЛАВА 13
· ГЛАВА 14
· ГЛАВА 15
· ГЛАВА 16
· ГЛАВА 17
· ГЛАВА 18
· ГЛАВА 19
· ГЛАВА 20
· ГЛАВА 21
· ГЛАВА 22
· ГЛАВА 23
· ГЛАВА 24
· ГЛАВА 25
· ГЛАВА 26
· ГЛАВА 27
· ГЛАВА 28
· ГЛАВА 29
· ГЛАВА 30
· ГЛАВА 31
· ГЛАВА 32
· ГЛАВА 33
· ГЛАВА 34
· ГЛАВА 35
· ГЛАВА 36
· ГЛАВА 37
· ГЛАВА 38
· ГЛАВА 39
· ГЛАВА 40
· ГЛАВА 41
· ГЛАВА 42
· ГЛАВА 43
· ГЛАВА 44
· НОВАЯ ПОВЕСТЬ О ХОДЖЕ НАСРЕДДИНЕ
· ГЛАВА 1
· ГЛАВА 2
· ГЛАВА 3
· ГЛАВА 4
· ГЛАВА 5
· ГЛАВА 6
· ГЛАВА 7
· ГЛАВА 8
· ГЛАВА 9
· ГЛАВА 10
· ГЛАВА 11
· ГЛАВА 12
· ГЛАВА 13
· ГЛАВА 14
· ГЛАВА 15
· ГЛАВА 16
· ГЛАВА 17
· ГЛАВА 18
· ГЛАВА 19
· ГЛАВА 20
