Текст книги "Наташа. Новая повесть о Ходже Насреддине"
Автор книги: Александр Климай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
Эмир замолчал, посматривая на Насреддина, который, казалось, был само внимание. А Ходжа, знавший эту браминскую мудрость еще с первых лет учебы в медресе, в этот момент думал, что она рассказана вроде бы не к месту и, вероятно, свидетельствует о том, что светлейший не совсем правильно понял заложенный в ней смысл.
Но Насреддин воздержался от таких комментариев, ограничившись благодарностями за науку. Причем изливал он их с таким рвением, что даже его любимый ишак насторожился, прислушиваясь к словам хозяина. Это не понравилось Ходже, но зато развеселило эмира, который не преминул заметить, что место первого визиря пока еще свободно.
Меж тем полуденный зной набирал свою силу, и путники, спешившись, спрятались под тенью раскидистого карагача, росшего недалеко от дороги. Помолившись, они расположились поудобнее.
Ходжа извлек из мешка предусмотрительно захваченную с собой пищу и накормил повелителя правоверных, который сразу после этого лег, закрыв глаза, а еще через мгновение уже спал глубоким сном, сотрясая воздух мощным храпом.
ГЛАВА 16
Сам же Ходжа тоже было предался этому достойному занятию, но назойливые мухи, жужжавшие над головой, так и не дали ему уснуть. Молодая кровь играла в нем, и он, воспользовавшись сном эмира, принялся создавать в своей голове мысленные образы немыслимых проектов, которые он собирался претворить в жизнь, вернувшись в Бухару.
Ах, прекрасная юность! Благословенны твои мечты! – воскликнем мы снова. Этот молодой человек еще не знает, что не все на этой земле зависит от нас. И его мечты о мире, о жизни без алчности, коварства и злобы призрачны, как миражи в знойной пустыне.
Впрочем, надо отдать ему должное – он знал о своей слабости. Знал и о том, что должен быть сильным, чтобы победить ее. И слава Аллаху, подарившему ему, Ходже Насреддину, шанс для исполнения своей мечты…
Что-то отвлекло Насреддина, и юноша, с сожалением расставшись со своими грезами, вернулся на землю.
Его поначалу рассеянный взгляд остановился на спящем эмире. Качая головой, Ходжа попытался соорудить над ним что-то вроде шатра. Солнце к тому времени поменяло свое положение и теперь обильно поливало временно отстраненного от власти (эмир в этом не сомневался) повелителя и законодателя Бухары своими знойными лучами. Наконец, задуманное ему удалось. Оставшись без халата, но зато полностью удовлетворенный содеянным, Насреддин достал лепешку и, усевшись в тени, вновь предался своим мечтаниям…
Неожиданный вопль Рустама заставил его вскочить.
«Не змея ли?!» – мелькнула мысль.
Но тут же Ходжа чуть не засмеялся – его самодельный шатер упал, разбудив повелителя, и теперь тот барахтался, побеждая халат Насреддина. Наконец, все закончилось. Эмир сидел на земле с широко раскрытыми глазами, держа в руках скрученную одежду.
– Ты плохо следишь, визирь, за нашим отдыхом… Мы недовольны!
Юноша постарался быстро объяснить, что случилось. И когда эмир сообразил, в чем тут дело, то сменил гнев на милость.
– На этот раз мы прощаем тебя, визирь, за твою неопытность. Мы также думаем, что в дальнейшем ты исправишься и будешь усердно выполнять свои обязанности.
Это был не вопрос, а утверждение, не требовавшее от юноши ответа. Ходжа молча надел свой халат и взобрался на ишака. О его мыслях можно было только догадываться…
До ближайшего караван-сарая предстоял неблизкий путь, и нужно было торопиться, чтобы не пришлось заночевать посреди дороги.
– Ходжа! – эмир наконец решил нарушить молчание. – Помнится нам, что ты обещал рассказать что-то интересное, кажется, сказку.
– Обещал… – буркнул Насреддин, вызвав своим ответом печать недоумения на лице Рустама.
– Что такое?! – удивленно произнес он. – Ты не хочешь выполнить обещанное? (Тут свергнутый повелитель и законодатель вспомнил, как Ходжа уже дважды чуть не покинул его, и забеспокоился).
– Ну хорошо, хорошо! – поспешно продолжил он. – Не хочешь – не рассказывай… Мы просто хотели послушать, чему может научить своей сказкой наш достопочтенный визирь.
Уважительная нотка, искусно вставленная в речь солнцеподобного, подействовала, и юноша решил, что с ним все же считаются…
– Обещал – расскажу, – с невозмутимым видом ответил Ходжа Насреддин и начал свое повествование:
«Это было давно, так давно, что и деды наших прадедов уже забыли то время, когда недалеко от нашей благословенной Бухары появились первые всходы диковинного растения, называемого хлопком…
Три брата, жившие вместе в одном селении, решили выкопать колодец. Место, в котором они рыли его, а также желание иметь колодец было не случайным. Одному из них – Абдулле – Аллах послал сон, в котором тот увидел покойного отца и долго беседовал с ним. Перед тем как расстаться, отец наказал, чтобы братья вырыли колодец в таком-то месте их небольшого сада. Слово родителя было выполнено сразу. На дворе стояла весна, и ничто не препятствовало этому. К концу второго дня лопата вдруг ударила в огромный глиняный кувшин.
– Золото! – вскрикнул младший.
Братья на него цыкнули и принялись откапывать сосуд. Но быстро сгустившиеся сумерки не дали закончить работу до конца. На заре они встали и бросились в сад. Но кувшина в колодце уже не было. Вспыхнула ссора. Каждый из них обвинял друг друга в краже. Наконец им надоело спорить, и они решили обратиться к судье. А мудрый и справедливый кадий жил в трех днях пути от их селения. Дорога шла по безлюдной степи. Наконец на третий день старший из них заметил следы ишака, а через некоторое время их догнал на загнанном жеребце вельможа со своими слугами:
– Эй вы! – крикнул он. – Не видели ли вы навьюченного ишака?
Старший, подумав, спросил:
– Не слеп ли ваш осел на левый глаз?
А средний добавил:
– Не навьючен ли с одного бока сахаром, а с другого перцем?
И, наконец, младший из братьев уточнил:
– Не женщина ли увела вашего ишака?
– Так вы сообщники этой воровки! – воскликнул богач и велел схватить братьев.
Абдулла, как старший, пытался оправдаться и указал направление, куда вели следы, но вельможа не хотел его и слушать.
Доставив юношей к судье, богач выразил ему свое почтение и сказал: «О мудрейший и справедливейший кадий! Одна из моих негоднейших жен ночью украла ишака и скрылась с частью приготовленного на продажу товара. На безлюдной дороге я встретил этих негодяев и выяснил, что они ее сообщники…» Кадий вскинул удивленно брови.
– Да, да, почтеннейший судья! Они сами сознались в этом. Старший из них спросил: «Не слеп ли ваш осел на левый глаз?». «Не нагружен ли сахаром и перцем?» – глумясь, добавил средний. «Не женщина ли увела вашего ишака?» – издеваясь, закончил третий. А на вопрос: «Куда же девался этот проклятый ишак?..» – они заявили, что даже не видели его!..».
Ходжа Насреддин сделал паузу и, устремив свой взгляд на удивленно повернувшего к нему свою голову ослика, успокоил того:
– Не про тебя говорю, не про тебя… и не смей перебивать меня, особенно когда я беседую со светлейшим повелителем Бухары!
Ишак навострил свои длинные уши и замотал головой.
– Ходжа! Он не согласен с тобой, – проговорил эмир.
– Что?!. Нет… Он показывает, что не все понял. Сейчас он подумает и согласится…
И действительно, скоро ослик одобрительно закивал… в знак того, что Насреддин незаметно отогнал от морды животного надоедливого овода…
– Значит, так! – юноша вновь поймал упущенную было нить своего повествования.
Он рассказал о том, как братья доказали судье свою невиновность, и тот, пораженный их мудростью и наблюдательностью, отправился к эмиру, сказав ему: «О великий и затмевающий собой солнце эмир! Я встретил трех мудрых людей, один из которых стоит всех твоих визирей! Как всякий человек, желающий по воле Аллаха добра и процветания всем правоверным вверенного тебе государства, я хотел бы, чтобы ты взял их к себе на службу, дабы они головой своей принесли тебе еще большую славу и тем самым еще большее благоденствие твоему народу».
Эмир выслушал кадия и назначил братьев визирями…».
– Как опрометчиво он поступил! – не выдержал Рустам.
– Ты хочешь сказать, о повелитель, что и меня, Ходжу Насреддина, ты назначил своим визирем чересчур поспешно?
– Юноша! В отличие от нашего предшественника мы хорошо подумали, прежде чем это сделать. К тому же ты спас нас…
Ходжа отвесил легкий поклон, который больше выражал уважение к старшему, нежели раболепие, и продолжил сказку.
Дальше речь шла о том, как один из братьев спас эмира от смерти, отрубив голову змее, которая уже была готова броситься на спящего повелителя. И как тот, не разобравшись, что произошло, приказал казнить своего верного министра, но в конце концов отменил это решение…
– Эта сказочная история мне знакома, – неожиданно проговорил Рустам, прервав Насреддина. – Дальше говорится про яд дохлого удава, и про обманщика попугая, и про то, как эти братья, покинув эмира, нашли в своем кувшине, оказавшемся у соседа, хлопок… Я ее слышал в детстве. Еще тогда удивлялся, какой черной неблагодарностью ответили братья своему господину.
– Но, повелитель!.. – воскликнул Ходжа.
– Знаем, знаем… ты хочешь сказать, что эмир поторопился и едва не казнил младшего из братьев напрасно?
– Именно об этом я и подумал, пресветлый!
Эмир на какое-то время замолчал, и Насреддин, понявший его по-своему, успокоился, а зря.
Властитель и законодатель Бухары просто собирал свои мысли в порядок, чтобы достойно ответить этому молодому нахалу, вздумавшему учить его. Рядом не было верной стражи, чтобы схватить и наказать дерзкого юношу, поэтому оставалось сразить его словом. Но этому не суждено было сбыться. Завидев впереди клубы ныли, поднятой мчавшимся навстречу отрядом всадников, эмир втянул голову в плечи и тоскливо оглянулся назад. Ему было не по себе на пустынной дороге, пролегающей по бескрайней степи. Он с тревогой посмотрел на Насреддина, но тот не выказывал своим видом никакого беспокойства. Это немного вдохновило эмира, и его голова стала постепенно подниматься, наконец, заняв достойное повелителя и законодателя Бухары положение.
Когда до отряда осталось совсем немного, Ходжа вдруг спросил:
– Повелитель! Мы едем в Коканд… А зачем?
– Ты разве забыл, визирь, за помощью для нас!
– Я это помню! Только вот что мы скажем им? – юноша кивнул в сторону всадников.
– Ты прав, Ходжа! Пожалуй, мы представимся… купцами, которые едут в гости к своему брату.
– Но мы с тобой похожи, повелитель, как ворон на сокола…
Перед всадниками ишачки, не дожидаясь команды, благоразумно свернули вправо, но в самый последний момент ослик Насреддина, почему-то передумав, перебежал на другую сторону дороги. Было непонятно, почему он это сделал – может быть, растерялся, а возможно, таким образом решил высказать подруге свое недовольство.
Так или иначе, но этот маленький инцидент, вызвав у эмира чувство легкой паники, никоим образом не сказался на судьбе путешественников. Вооруженный отряд, не обратив на них никакого внимания, проскакал в сторону Бухары. Никто из воинов и предположить не мог, что только что они миновали самого эмира.
ГЛАВА 17
Меж тем туча пыли, поднятая конным отрядом в добрую сотню человек, медленно опускалась на чихавшего и отхаркивавшегося властителя и законодателя Бухары.
Впрочем, на то она и пыль, чтобы ей на что-то оседать. Она окутала и Ходжу своим мягким щекотящим дыханием. Ей, собственно, было все равно – она не разбирала титулов и званий.
Эмир, не привыкший к жизни в подобных условиях, на чем свет стоит ругался, перемежая слова с чиханием до икоты. Скоро Ходже надоело это, и с невозмутимым видом он посоветовал эмиру помолчать.
– Чем чаще ты открываешь рот, повелитель, тем больше вреда наносишь своему организму, ведь пыль попадает вовнутрь.
Рустам хотел что-то ответить, но благоразумие взяло верх над желанием отругать своего недостаточно почтительного визиря. Он лишь в очередной раз недовольно посмотрел на Ходжу и промолчал. Когда пыль, наконец, уселась, эмир словно решил наверстать упущенную возможность поговорить. К тому же не понятое им сравнение с птицами требовало разъяснений.
– Ходжа… – загадочно начал эмир. – Что ты тут толковал о вороне?..
Юноша рассеянно посмотрел на собеседника – он был не готов к этому вопросу, так как давно уже забыл о своих словах. Но Насреддин не был бы Насреддином, если бы тут же не нашелся. Он моментально восстановил в памяти последние фразы их разговора. Ну, конечно! Светлейший мог интересоваться только тем, что в какой-то мере задевало его персону.
– Повелитель, ты – ясный сокол… это же понятно без слов, – невозмутимо проговорил Ходжа, улыбаясь в душе. – Я привел это сравнение для того, чтобы подчеркнуть несходство между нами, которое наверняка бы бросилось в глаза при упоминании об общем брате…
– Ты не так уж и прост, мой визирь, – проговорил довольный эмир. – И, пожалуй, ты прав… – Рустам с явным пренебрежением смерил Ходжу своим взглядом. – …Мы не можем иметь с тобой общего брата.
Юноша заметил этот взгляд, но не обратил на него никакого внимания, во всяком случае, не показал этого. Он задумчиво смотрел вдаль, наблюдая за приближающимся караваном.
«Ничего… – думал Ходжа. – За то время, пока мы доберемся до Коканда, ты позабудешь, как хвост-то распускать…»
И снова свергнутый законодатель чихал и кашлял, глотая пыль, и проклинал свою горькую судьбу, которая сыграла с ним такую злую шутку. Иногда, в порыве гнева, он клялся уничтожить всех своих врагов до семнадцатого колена. Почему именно до семнадцатого, Насреддин не знал и не стал выяснять. Но эта угроза заставила его погрузиться в мрачное раздумье: рассчитываться с врагами, совершившими дворцовый переворот и свергнувшими эмира, было, наверное, делом справедливым. Но чем же провинились их семьи, многочисленные родственники, которым тоже придется поплатиться жизнью?!
Добродушный и миролюбивый, Ходжа не мог ответить на этот вопрос. А осада города, о которой говорит эмир?!
Насреддину доводилось слышать от очевидцев захватнических походов о том беспределе, который сопровождал войны.
И вот он, весельчак и балагур Ходжа Насреддин, стремящийся к благу людей, будучи визирем, ведет с эмиром войска на Бухару?!
Наконец-то его мысль достигла своего предела и реализовалась в таком выводе.
«Да, именно так все и обстоит… Ай, балда я, ай, балда!» – ругал сам себя юноша.
К завершению третьего дня пути, когда на горизонте показались строения Самарканда, Ходжа наконец-то пришел к окончательному решению… Несколько раз приходила мысль покинуть сиятельного попутчика, но он почти сразу прогонял ее. «Эмир не останется один. Если уйду я, то кто тогда окажется рядом с ним?.. Будет ли этот человек честным и добрым, или он будет злым, готовым за деньги продать свою совесть?!» Остановиться и повернуть назад сейчас означало бы погубить свой замысел. …И Ходжа, с некоторого времени поверивший в его величество случай, решил ждать. Ведь говорят же: «Судьба и благоприятный случай всегда приходят на помощь тому, кто преисполнен решимости и борется до конца».
Время торопило, и он все чаще стегал своего ишачка, намереваясь догнать впереди идущий караван, спешивший войти в город прежде, чем его многочисленные ворота закроются.
Эмир ворчал, но, понимая задачу, следовал за своим визирем. От непривычного ему способа передвижения у него устало заднее место, и он то и дело вертелся в седле, пытаясь найти удобную позу. Недовольная этим ослица несколько раз справедливо являла сиятельному седоку свою возмущенную морду, но тот только ругался в ответ. Тогда она издала трубный, многократный рев и встала посреди дороги как вкопанная.
В этот раз даже Ходже было не до шуток. Понимая, что животное что-то беспокоит, он снял с нее седло и увидел большую кровоточащую рану. С сожалением посмотрев в сторону города, Насреддин разочарованно произнес:
– Приехали… что ж, придется заночевать здесь, мой достопочтенный повелитель!
К удивлению юноши, эмир принял это известие почти спокойно, плюнув только и что-то тихо пробормотав. Ходжа разобрал одно слово «шайтан», но его было достаточно, чтобы понять общий смысл сиятельной речи…
Впрочем, слабым утешением явилось то, что шедший впереди караван тоже не успел войти в город, с минаретов которого послышались голоса муэдзинов, призывавших мусульман к вечерней молитве.
На землю опускался туман. В небе погас розовый отблеск последних лучей солнца и появился тонкий серп молодого месяца. Потянуло прохладным ветерком – он приятно освежал после изнуряющей дневной жары. Вот если бы еще миску жирного, из молодого барашка, плова, да чистую постель в караван-сарае…
У стен Бухары с этим делом было проще – имеешь деньги, получи и то, и другое. Лишь стены города тебя не охраняют, а здесь…
Эмир расстелил свой коврик и предался разговору с Аллахом, его примеру последовал и Насреддин.
Ночь прошла, и утром они благополучно въехали в город и тут же отправились на поиски базара. Рустам настаивал на том, чтобы заменить ослицу, но Ходжа не соглашался, ибо знал, что его верный друг не простит такого вероломства.
Так, оставаясь каждый при своем мнении, они добрались до цели. Заметим в скобках, что все это время светлейший ехал на ишаке Насреддина, а самому юноше пришлось вышагивать возле пострадавшей ослицы…
Базар начинался ковровыми рядами. Эта, несомненно, нужная вещь в домашнем хозяйстве имелась здесь в пестрящем изобилии, Торговцы коврами почему-то решили, что Ходжа не должен уйти в базара без покупки Они бросали разноцветные изделия к его норам, восхваляя свой товар как самый красивый, самый лучший и самый дешевый во всей Вселенной, одновременно требуя за него сумасшедшие деньги…
Путешественники с трудом добрались до места, где продавали животных. Как ни хотел эмир заменить ишачиху, но ослик Насреддина не позволил этого сделать. Он просто не отходил от своей подруги, чувствуя поддержку хозяина.
– Ничего не поделаешь, придется на пару дней здесь задержаться, – задумчиво, словно нехотя, проговорил юноша, поглядывая на попутчика.
Тому пришлось согласиться.
– Ладно, – махнул он рукой, – мы очень устали. Небольшой отдых нам не помешает…
Последней они обнаружили лавку, где продавали самые разные лекарственные мази, столь необходимые для излечения заметно повеселевшей ослицы. После обеда путники отправились в чайхану, где эмир и остался, а Ходжа тем временем пустился бродить по городу.
Что искал он? – спросите вы. На этот вопрос, пожалуй, он и сам не ответил бы, окажись вы рядом с ним в тот момент.
Юный Насреддин уже решил, что должен вернуться обратно в Бухару вместе с эмиром, посадив затем того снова на престол. Но как осуществить сей шаткий проект?!
Кто-то из вас покачает головой, припоминая поговорку: «Ломать не строить», – ведь потерять трон легче, чем снова обрести его. Но Ходжа знал: кто упорно ищет, тот найдет верный путь… Его размышления прервал дребезжащий голос:
– А ну, подходи, погадаю…
Это сквозь шум базара слышался призыв предсказателя судеб. Ноги Насреддина направились в сторону гадальщика, а в голове мелькнула спасительная мысль: «Нужно заставить этого астролога уговорить эмира вернуться в Бухару. Светлейший суеверен и не сможет пренебречь предсказанием…»
Лицо Ходжи Насреддина прояснилось от этой гениальной идеи. Оставалось только выбрать исполнителя. И снова случай помог юноше. Два гадальщика, сидевших рядом, очевидно, повздорили из-за клиента. Каждый из них доказывал другому свою правоту. Причем маленький и тощий показался Ходже на первый взгляд гораздо симпатичнее здоровяка.
Человек почтенного возраста, стоявший в растерянности между ними и слушавший какое-то время их перебранку, наконец, развернулся и направился к другому предсказателю судеб, сидевшему поодаль.
– Ты!.. – услышал Насреддин тонкий голос маленького, обращенный к своему сопернику. – …Глупейший обладатель самого жирного пуза во всем Самарканде! Наверное, разум находится у тебя в заднице, раз ты, садясь, раздавил его! Только из-за тебя я упустил свои верные двадцать таньга!
Казалось, здоровяк сейчас же уничтожит своего соперника, положив на его хрупкое тело свой мощный кулак. Но вмешался Ходжа. Ему очень понравилась речь маленького задиры, и теперь он поспешил ему на выручку!
– Я желал бы услышать о своей судьбе, – эти слова Насреддина подействовали на спорщиков магически.
Они замерли в неестественных позах, скосив на юношу свои глаза.
– Ты ко мне обращаешься, дорогой?! – хором проговорили они.
– К тебе! – Ходжа решительно указал на тощего.
В одно мгновение здоровяк как-то сник и втянул голову в плечи. Потом он закрыл книгу, встал, скатал коврик и направился восвояси, не проронив больше ни слова.
– Спасибо тебе, о благородный юноша. Ты спас меня! – воскликнул маленький гадальщик. Впрочем, сейчас, когда опасность миновала, он уже не казался таким беззащитным. – Скажи мне, что хочешь ты узнать, и я поведаю тебе об этом!
– У меня к тебе важное дело, о мудрый гадальщик…
– Алим, – вставил польщенный предсказатель.
Насреддин кивнул и продолжил:
– Так вот, о достойнейший Алим… – Ходжа достал из кармана двадцать таньга и положил их перед вершителем судеб. – Нужно шепнуть одному почтенному аксакалу, которого я приведу к тебе завтра, несколько слов, и ты получишь за это в пять раз больше. – Юноша выразительно посмотрел на столбик монет, которые гадальщик не осмеливался взять.
– Ради таких денег я что угодно напророчу!..
– Тогда эти ты уже заработал, – Насреддин не без сожаления следил за тем, с какой ловкостью и быстротой спрятал Алим деньги в складках своего одеяния. – «Мир людей стоит много дороже», – успокоил он себя тут же.
– Расскажи мне, о многомудрый юноша, что я должен сделать?.. – голосом слаще шербета пропел гадальщик.
– Человек, с которым я приеду, хочет во что бы то ни стало попасть в Коканд. Этого нельзя допустить ради него же самого. Нужно что-нибудь придумать…
– За этим дело не станет. Можешь не сомневаться, дорогой! Я понял – я должен убедить его вернуться в…? – предсказатель вопросительно посмотрел на юношу.
– Да, да, вернуться в Бухару.
– В Бу-ха-ру, – записал гадальщик. – Это я – чтобы не забыть.
На мгновение в мыслях Насреддина мелькнуло сомнение, впрочем, тут же исчезнувшее в лабиринтах мозга. Он распрощался с Алимом и отправился бродить по базару. Торопиться было некуда. Рана на спине ослицы должна была зажить, а для этого требовалось время. Лишь к вечеру Ходжа появился в караван-сарае. Увидев повелителя правоверных, понял – сейчас будет буря. Эмир сидел красный и вспотевший. Некоторое время он презрительно рассматривал юношу:
– Мы думали, визирь, ты покинул нас!
– На этот раз ты оказался прав, Рустам, – вспылил Ходжа. – Я возьму только свою котомку, и ты больше не увидишь меня! Мне надоело твое недоверие, – говоря это, Насреддин действительно собирал свои вещи. Эмир же, раскрыв рот, словно рыба, выброшенная на берег, глотал воздух. Он ожидал оправданий и заверений в преданности, но он забыл, что перед ним Ходжа Насреддин… Наконец, он обрел дар речи:
– Ну прости нас, Ходжа! Мы так беспокоимся, когда тебя нет, а сегодня ты так долго отсутствовал!.. Ты же знаешь, как нагло нас обманули! Даже свергли! – эмир попытался проронить слезу, но тщетно.
– Подожди-ка, Рустам! Ты что же, как и прежде, не доверяешь мне?!
– Да нет же, нет! – замахал тот обеими руками. – Мы очень доверяем тебе, но… уж очень страшно остаться в этом чужом городе одному.
– Ладно… Аллах с тобой!.. – юноша бросил котомку и сел. – Что-то жарко… – проговорил он, обмахивая лицо.
– Сходи в чайхану, – последовал совет.
– Нет денег.
– Ай, визирь, ай, визирь… – уже дружелюбным тоном произнес свергнутый монарх.
Эмир понял, что перемирие у них хрупкое, а поэтому, вздыхая и сопя, он развязал пояс и отсчитал двести таньга. Даже Ходжа удивился такой щедрости. Как бы оправдывая свой широкий жест, светлейший проговорил:
– Я не хочу, чтобы мой визирь был стеснен в средствах.
Они направились в чайхану и сидели там долго, вливая б себя ароматный крепкий чай, обмахивая полотенцем и без того раскрасневшиеся лица. Когда они возвращались в караван-сарай, на небе появились уже первые звезды…
Во время обучения в медресе Ходжа не блистал знаниями по части астрологии и вот сейчас пожалел об этом.
– Впрочем, – решил он, – как бы Аллах ни расположил небесные светила, у нас путь один – в Бухару!
Рассматривая далекие мерцающие точки, Ходжа остановился, чем вызвал на лице властителя и законодателя печать недоумения. Тот как раз рассказывал своему визирю очень поучительную историю и никак не ожидал от него такого невнимания.
«…а это неплохая мысль! – рассуждал про себя юноша. – Ведь можно сослаться на звезды в испугать эмира?!»
– Ходжа Насреддин!.. Ты нас совсем не слушаешь?!
– Отчего же, повелитель… – встрепенулся новоиспеченный визирь. – Ведь я остановился, чтобы лучше осмыслить твою речь.
Наконец, добрались они до караван-сарая, и эмир сразу же изволил отойти ко сну. А Ходжа долго разглядывал звездное небо, вспоминая очертания малознакомых созвездий.
– Эх! – с сожалением вздохнул Насреддин. – Сюда бы мудрейшего ибн-Баджжа, по книгам которого мы изучали небесные светила…
Уже засыпая, он прошептал слова, которые произносят все правоверные, благодаря Аллаха и испрашивая у него для себя удачи.
ГЛАВА 18
Проснулся Насреддин раньше обычного. Рядом безмятежно сопел Рустам, с таким усердием выдыхая воздух, что местные мухи пугливо облетали его. Выйдя на свежий воздух, Ходжа уселся в тени дерева и предался было мечтаниям, но голодный желудок вскоре заявил о себе. Он встал и направился в харчевню, которая находилась неподалеку от караван-сарая.
В ней уже было много народу. Жарко пылали печи, дымя и чадя, озаряя при этом раздетых до пояса поваров. Те торопливо делали свою работу, подталкивая друг друга и успевая раздавать подзатыльники своим помощникам.
Ходжа поискал глазами свободное место и уже было направился к нему, как услышал недалеко от себя писк поваренка, получившего очередную затрещину. Мальчишку отправили за чем-то, но тот не спешил, он как будто спрашивал у своих ног, согласятся ли они бежать вперед.
– Чего ты ждешь?! – услышал Насреддин громовой голос повара, – Я что, должен просить Аллаха, чтобы он наслал на тебя бурю, которая сдует тебя?
Малец, видно, еще спал и только теперь проснулся, приведя свое тело в быстрое движение.
Ходжа усмехнулся и двинулся дальше, но, увы, его местечко уже было занято. С большим трудом он все-таки втиснулся в узкую щель между сидевшими людьми. Никто не обратил на него внимания, ибо люди или ели, или готовились к этому весьма приятному мероприятию.
Нестройный гомон голосов заполнял собой пространство харчевни, слышались шутки, смех, крики и чавканье сотен людей. Юноша проголодался, и этим было все сказано – он съел две миски лапши, три миски плова и около десятка небольших румяных пирожков. Последний из них почему-то остановился (Насреддин это чувствовал) на полпути между ртом и желудком и никак не хотел проскальзывать дальше.
Это обстоятельство вызвало на лице Ходжи печать недоумения: обычно такая порция съестного с трудом удовлетворяла его непомерный аппетит, а тут…
Рассчитавшись, юноша протиснулся к выходу и там нос к носу столкнулся с эмиром. Увидев печальное выражение на лице Насреддина, бывший законодатель забыл о своей, теперь уже утренней обиде и, волнуясь, спросил:
– Ходжа, что произошло?!
Отведя его в сторону, Насреддин, терзаемый застрявшим пирожком, начал лить скупые слезы (или нам это показалось?!), спешно приводя свои мысли в надлежащий порядок.
– Ой беда, беда, повелитель! – принялся сочинять Ходжа (да простит его Аллах за это! Всевышний ведь знал, что юноша болеет душой за народ).
– Что такое? Что случилось, о, визирь?!
– Я проснулся ночью в тот час, когда звезды указывают нам на судьбу, и увидел!.. – юноша затряс головой.
Эмир чуть присел, втянул голову в плечи, словно ожидал, что сейчас упадет на него одна из тех злополучных звезд, которые так испугали его визиря.
– И что же ты там увидел, о достойный юноша?! – шепотом спросил он.
– Я понял… – страшным голосом произнес Насреддин, – …что дальнейшее путешествие блистательного властителя, повелителя и законодателя Бухары смертельно опасно для его жизни. Зловещее расположение светил тому свидетельство.
– Что-то раньше мы не слышали от тебя, что ты читаешь по звездам, – скрывая страх, с некоторым сомнением произнес свергнутый монарх.
Он несколько мгновений помолчал, собираясь с мыслями, а потом, недоверчиво поглядывая на юношу, спросил:
– И как же расположились светила? Не в своем ли сне ты их видел, о достойнейший визирь?
Ничуть не боясь быть уличенным в невежестве, Насреддин уверенно продолжал:
– Это был не сон… Звезда Аль-Кальб, означающая жало, стала напротив звезды Аш-Шуала, отвечающей за сердце. А между ними я увидел две звезды Аль-Иклиль, означающих корону… Разве это ни о чем не говорит, о повелитель?!
Эмир ничего не понимал в астрологии и теперь озадаченно смотрел на своего визиря. Но если вы думаете, что на этом все закончилось и Насреддин одержал победу, вы ошибаетесь…
Несмотря на незнание этого вопроса, Рустам ухватил главную мысль и проговорил:
– Правильно, так и должно быть – иначе мы бы лежали сейчас в своей кровати, обнимая жен… Звезды тебе ничего не сказали о дороге. А то, что нам угрожает опасность, мы и так знаем.
Потерпев неудачу, Ходжа не растерялся – он все равно рано или поздно заставит эмира повернуть назад…
Властитель и законодатель Бухары тем временем измерил своего визиря довольным взглядом и направился в харчевню.
Насреддин пристально посмотрел ему вслед. Он представил светлейшего в тесном душном помещения…
«Что ни говори, – подумал юноша, – но иногда нашим правителям полезны подобные встряски…» – и он пошел вслед за эмиром, мало ли.
После еды свергнутый повелитель остался отдыхать в караван-сарае, а его верный визирь занялся лечением животного. Рана уже затянулась, еще пару дней – и можно отправляться в путь. Вернувшись в караван-сарай Ходжа не убирал печальной мины со своего лица и тут, к своей неописуемой радости, услышал пожелание эмира посетить базар. Зачем тому это понадобилось? Обрадованный юноша не стал и выяснять. Около часа они бродили по рынку, глазея на товары и продукты. Насреддин ненавязчиво старался направить Рустама в нужную ему сторону. И в тот момент, когда Ходжа почувствовал, что повелитель правоверных хочет повернуть назад, откуда-то сбоку послышалось:
– Подходи, погадаю, подходи, предскажу судьбу!
– Ходжа! – заинтересовался эмир. – Давай-ка узнаем, что нас ждет?!
– Эти гадальщики все отъявленные плуты, – со знанием дела ответил визирь. – Я верю только звездам, но твое желание, повелитель, для меня закон.
