Текст книги "Христовщина и скопчество: Фольклор и традиционная культура русских мистических сект"

Автор книги: Александр Панченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 37 страниц)

Сударь ты мой батюшка, не прогневайся

На мою такую гнев да злобу,

Сударь ты мой батюшка, не прогневайся

На недоброй мой совет,

Сударь ты мой батюшка, не прогневайся

На мой такой сон да дрему,

Сударь ты мой батюшка, не прогневайся

На мою такую неправду,

Сударь ты мой батюшка, не прогневайся

На недоброе мое житие.

21.

Сия песенка – как Сын Божий сиит свое семя божественное, безценное, драгоценное в свои сироты в последние

Как у нас было в каменной Москве,

Во Кремле было красном городе,

Во дворце было государеве,

От крыльца было от красново,

Уже ис погреба государева

Выходил туто добрый молодец.

Он ис погреба государева

Выносил тут, доброй молодец,

Во правой руке своей семена,

Семена свои безценныя.

Он вынесши, да сам задумался,

Сам задумался-закручинился:

«Семена ли да мои семена,

Семена да мои царские,

Уже царские безценные,

Уж безценные-драгоценные,

Уже где же вас да мне посеяти?»

Как пошел ли да доброй молодец

Он далече до во чисто поле,

Становился да доброй молодец

При пути да он при дорожен(ь)ки,

Как посеял да свои семена

При пути да он при дороженьке.

Он посеевши, сам задумался

Он задумался-закручинился:

«Семена ли мои безценныя,

Уже безценныя-драгоценныя,

Не у места я вас посеял я:

Налетит на вас черный вран,

Семена ли да вас повыгребует,

Уже повыгребует, все повыклюет».

Как пошел ли да доброй молодец

Он далече во чисто поле,

Под дубровочки под зеленыя.

При дубровушки при зеленыя

Он посеял да свои семена.

Становился да доброй молодец

При дубровушки при зеленыя,

Уже посеявши, сам задумался,

Он задумался-закручинился,

Заливался он горючи слезы:

«Семена ли да мои царские,

Уже царския, безценныя,

Уже безценныя-драгоценныя,

Не у места я посеял вас:

Набегут на вас серы волки,

Семена мои все повытопчут,

Все повытопчут, все повытолочут».

Как задумался доброй молодец,

Он задумался-закручинился,

Уже пошел ли да доброй молодец

Он далече да во сине море,

Становился доброй молодец

Среди моря на камени,

Он на камени на белоем,

На натверженыем.

Уже посеял да доброй молодец

Середи моря он синева

Семена свои безценныя,

Он безценныя-драгоценныя.

Он посеявши, сам возрадовался:

«Семена ли мои безценныя,

Уже безценныя-драгоценныя,

Как у места я посеял вас,

Семена мои повыросли».

Выростал туто зеленый сад

Со древами да с кипариснами

И с яблон(ь)кой со кудрявою,

Уже со грушкою со зеленою,

Уже с вишенью с цареградскими;

Как во тот ли да во зеленой сад

Солеталися птицы райския,

Уж поют они песни царския.

Уже кто этот зеленой сад,

Еще кто же да ево посадил?

Как садил ево зеленой сад,

Посадил ево государь-батюшка.

Еще кто этот зеленой сад,

Еще кто то ево поливал?

Поливала да этот зеленой сад,

Поливала да ево матушка —

Сама Мать Божия Богородица.

Еще кто этот зеленой сад,

Еще кто ево огораживал?

Огораживал етот зеленой сад

Уже сам государь свет Сын Божий.

Еще кто да ево возврастил

Этот зеленой сад?

Возврастил ево Святый Дух

Он со всею силою небесною,

Он со ангелами-архангелами.

Аминь Царю Небесному утешителю,

Свят Духу и вовеки веков, аминь.

22.

Сия песенка – как Сын Божий выплывает на большом корабле и душа с телом расставалася

Да по морю, морю синему,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

Да по морю, морю по житейскому,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

Как плывет-выплывает большой, сударь, корабль,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

О двенадцати белых парусов,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй.

На том корабле престол Христов,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

На престоле сам Исус Христос,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

Сам Исус Христос,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

Сам Исус Христос, государь Сын Божий,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

Он со ангелы, со архангелы,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй.

Что сзговорит сам Исус Христос

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

Сам Исус Христос, сударь Сын Божий,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй:

«И вы свет мои святы ангелы,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

Святы ангелы-архангелы,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

И вы где были да что видели,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй.

А что видели, что вы слышали?»

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй.

Как что зговорят святы ангелы,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй:

«И ты свят государь ты наш батюшка,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

Сударь батюшка, сударь Сын Божий,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй.

И мы были были на сырой земле,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

На сырой земле,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

И мы видели и мы слышали,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

Господь, душа с белым телом ра(с)ставалася,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

Ра(с)ставшись, душа с телом не простилася,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй.

Назад душа воротилася,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй.

„Тебе, телу, быть в сырой земле,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй,

А мне, душе, быть на страшном суде,

Аллилуиа, аллилуиа, Господи помилуй.

На страшном суду перед самим Христом“».

Аллилуиа, Аллилуиа, Господи помилуй.

Аминь, аминь Царю Небесному.

23.

Сия песенка – суд Господень святой Божей

Еще кто б нам построил

Мать прекрасную пустынь

Не в нажиточнем месте,

Чтобы око не видало

Сего житья суетново,

Чтобы ухо не слыхало

Человеческаго гласу.

Я учну ли гор(ь)ко плакать

И я слезно возрыдати

О своих ли грехах тяшких.

Уш сошел ли Господь с неба

И он сам, сударь, глаголет:

«Вы рабы мои, рабыни,

Православные христиане,

Не взабуд(ь)те Бога живите

И вы друг друга любите,

Промежду любовь держите,

Не живите лицемерстье.

Как я буду Бог катити,

Сыном Божиим ликовати,

Путь свой истинно явити,

На пути вас укрепити,

Дух Святые к вам катити,

Дело истинно явити».

Уже сошел Господь с неба,

Спустил ли гнев свой Божей,

Когда будет конец веку,

Уже нигде житья не будет:

Ни в горах, ни вертепах,

Ни во темных во лесах,

Ни во дал(ь)ных пустынях,

Ни в земляных упокоях.

Еще слава тебе, Христе Боже

И Святому твоему Духу.

И во веки веков, аминь.

24.

Сия песенка – в печали утешител(ь)ная

Свет Господи, создатель мой,

Поведай мне печаль мою.

Когда пришлешь помощника?

Владыко мой как Бог во мне.

Не унывай, душе моя,

Ты уповай на Господа,

На его Царя Небеснаго,

На Мать Божию Богородицу,

На ангелов-архангелов,

На всю силу небесную,

На всех святых угодников.

Аминь Царю Небесному.

25.

Сия песенка – как Сын Божий вручает стадо свое избранное пасти своему садовнику, учителю благому, аки садовые древа

Садик мой, садик, зеленой мой виноград,

Кто тебя насадил, тот и спинушку отсаднил,

Садик насадил, он и спинушку осаднил.

Доброй молодец в зеленом саду гулял›

Яблочки сщипал да на блюдечко клал на серебряное,

Золотой виноград на тарелочку клал,

К гостю носил на высокой на терем.

Гость ево встречал, на белы руки принимал,

За белы руки принимал, за дубовый стол сажал,

Бьет челом ему, покланяется:

«Здравствуй, мой садовник, своим зеленым садом

Со яблон(ь)ками со кудрявыми,

Зеленым виноградом и со вышеньками».

Дай Боже здравствовати,

Нашему сударю да воздравствовати,

На многие лета, неусчетные годы,

С верными людьми, избранными души.

Аминь, аминь Царю свету Небесному,

Утешителю Святу Духу и блаженному.

26.

Сия песенка – кто похощет к Богу верно служити

Ей кому батюшку любити,

Крестное знамение держати,

Да орусему ‹?› тому быти,

Богу с ыстиной служити,

Тому опасности быти,

Надежду исполняти,

Тому в любви Божьей жити,

Тому милостиву быти,

В послушании тому быти,

Да под страхом ему жити,

В чистоте жити,

Тому Бога не гневати,

По-плотскому не ходити,

По-духовному жити,

Тому греха не творити,

Нищету тому любити,

Милосерду тому быти,

Тому страх в сердце держати,

Тому правду говорити,

Много милости просити,

Да разумну тому быти,

Тому в кротости жити,

Во смирении тому жити,

По ночам не усыпати,

По зорям рано вставати,

На Дарей реку ходити,

На Сладим реку ходити,

Гор(ь)ки слезы проливати,

Свое сердце надрывати,

Нелицемерно тому жити,

Не лукавством тому жити,

Волею Богу служити,

Хулу-безсчестие приняти,

Да изгнану тому быти,

Тому за Бога страдати,

Тому с радостию терпети,

Неизменну тому быти,

В Божию церковь ходити,

Божие слово хранити,

В Божией радости быти,

В золоту трубу трубити,

В золоту верву звонити,

Тому в милости ходити,

Тому Евангелие читати,

Толковое разсуждати,

Да пророком тому быти,

Огненными языцы глаголати,

В зеленом саду гуляти,

Тому ангелом быти,

Тому ангелом летати,

Херувимом тому быти,

Серафимом тому быти,

Тому апостолом быти,

Во блаженном раю быти,

Да во царстве тому быти,

У престола Божия быти,

У суда Божия стояти,

Тому милости прощати,

В семигранном венце быти,

Золоты ризы носити,

Тому поручи носити,

Тому праведным быти,

В Божией радости быти.

27.

Братцы вы, братцы вы духовные,

Не покин(ь)те доброво молотца

При бедности, при великой печали при кручинушке,

Заменю я вашу смерть животом своим,

Не в кое время пригожуся, братцы, вам,

Не то что животом, всею грудею белою,

Их же Господь и Бог избра,

Тех хранит, милует и любит,

И Духом Святым наставляет,

Отнюдь не погубит,

Нету у вас радение,

Отняли вы у нас.

28.

Работайте Господеви со страхом и радуйтеся Ему с(о) трепетом.

Величаем тя.

Буди имя Господне благословенно отныне и до века.

Велик Господь наш, и велия крепость Его, и разума Его несть числа.

Величаем тя.

Комментарии

1. Свет Боже, царство небесное

Все строки, кроме 1, 14, 15-й и последней, повторяются дважды. Мне не удалось найти прямых аналогий данному тексту. И по названию, и по содержанию он может быть соотнесен с кругом стихов покаянных (обзор текстов и библиографию вопроса см.: Ранняя русская лирика: Репертуарный справочник музыкально-поэтических текстов XV—XVII веков / Составили Л. А. Петрова и Н. С. Серегина. Л., 1988), однако не соответствует им метрически и лексически. Вероятно, стих сложился непосредственно в кругу ранней христовщины, о чем, в частности, свидетельствует его концовка. Отдаленную параллель к нему представляет старообрядческий «Стих плачевный», зафиксированный в начале XX в. на Русском Севере (Расплачется, растоскуется / Душа грешная, беззаконная...). См.: Кондратьев Н. Взыскующие града // Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. 1912. №5. С. 208.

2. Идет лето сего света

Все строки, кроме 1-й и 16-й, повторяются дважды. Вариант эсхатологического духовного стиха, известного по старообрядческой традиции XIX в. (см.: Бессонов П. А. Калеки перехожие: Сборник стихов и исследование. М., 1863. Вып. 5. С 110-114 (№ 470-472); Варенцов В. Г. Сборник русских духовных стихов. СПб., 1860. С. 170-171, 196-197; Философова Т. В. Духовные стихи в рукописной традиции Латгалии и Причудья (По материалам собраний Древлехранилища ИРЛИ) // РФ. СПб., 1999. Т. XXX. С. 446 (учтено два варианта)). Публикуемый текст близок к вариантам из сборников Бессонова и Варенцова.

3. Росплачется царь Давид

Все строки, кроме 1, 17, 19-й и последней, повторяются дважды. Краткий вариант известного духовного стиха «Разговор Иоасафа с пустыней» («Похвала пустыне»), восходящего, с одной стороны, к древнерусской повести о Варлааме и Иоасафе и, с другой, к покаянному стиху на 8-й глас «Приими мя пустыня...» (см.: Кирпичников А. Греческие романы в новой литературе. II. Повесть о Варлааме и Иоасафе. Харьков, 1876. С. 183-187; Перетц В. Н. Историко-литературные исследования и материалы. СПб., 1900. Т. 1: Из истории русской песни. С. 394-418; Соколов Ю. М. Весна и народный аскетический идеал // Русский филологический вестник 1910. Т. 64. С. 79-91; Кадлубовский А. П. К истории русских духовных стихов о преподобном Варлааме и Иоасафе. Варшава, 1915; Седельников А. Литературно-фольклорные этюды // Slavia 1927. ročník VI, sešit 1. S. 79-89; Петрова Л. А. К вопросу об истоках рукописной традиции цикла стихов о Варлааме и Иоасафе // Материалы и сообщения по фондам Отдела рукописной и редкой книги БАН СССР. 1985 / Под ред. М. В. Кукушкиной. Л., 1987. С. 39-51). В сборнике Василия Степанова Иоасаф заменяется царем Давидом. По справедливому замечанию В. В. Нечаева (который был знаком лишь с первыми двумя строками стиха), «приурочение... к царю Давиду можно объяснить тем, что он вообще был и остается весьма популярным... у хлыстов в качестве олицетворения религиозной экзальтации, составляющей, по их воззрению, сущность богослужения» (Нечаев В. В. Дела следственных о раскольниках комиссий в XVIII веке // Описание документов и бумаг, хранящихся в Московском архиве Министерства юстиции. М., 1889. Кн. 6. С. 178). Замена имени Иоасафа не уникальна: в версии XVI в., выявленной Седельниковым, «Похвала пустыне» приписывается Нилу Синаиту, в других ранних вариантах (предшествовавших т. н. «Кутейнской песне») «адресант» стиха вообще не упоминается. Вместе с тем, образ царевича Иоасафа был знаком последователям христовщины: старица Никитского монастыря Есфирия (Катерина) Родионова, рассказывая в начале 1730-х гг. о христовщине Авдотье Матвеевне Лопухиной, говорила, «что оная их вера имянуется будто бы Христова и путь истинны, которою де верою и прежния святыя, а именно яко бы Иоасаф царевич и протчия, спаслись...» (Чистович И. А. Дело о богопротивных сборищах и действиях // ЧОИДР. 1887. Кн. 2. Отд. I. С. 83 (2-й пагинации)).

‹Прими ты›, свет мой прекрасная пустыня — Не совсем ясно, почему И. Г. Айвазов сделал добавление, отмеченное угловыми скобками. Метрически оно не является необходимым. Однако, не имея возможности сверить публикацию с оригиналом, сохраняю это добавление.

Аки мати любезное любезное свое чадо — удвоение слова «любезное» следует, вероятно, объяснять ошибкой переписчика или первого публикатора.

Запиши, сударь, в животные свои книги — выражение книга животная восходит к апокалиптическому образу «книги жизни»: «Иже не обретеся в книзе животней написан, ввержен будет в озеро огненное» (Откр. 20: 15). Выражение это, в большей или меньшей степени соответствующее новозаветному контексту, встречается в русском религиозном фольклоре, в частности – в сказаниях о двенадцати пятницах. В более поздней традиции христовщины и скопчества это понятие подвергается переосмыслению: под книгой животной начинают понимать пророчицу, прорекающую судьбу на радении.

4. Как доселева мы жили на земле

Все строки, кроме 1-й и двух последних, повторяются дважды. Вероятно, этот текст был центральным (или одним из центральных) в хлыстовском репертуаре 1730-1740-х гг.

Как что на земле сострояется, / Бел престол Господен(ь) поставляетца — эсхатологические коннотации этих строк выявляются при сопоставлении с соответствующими местами Апокалипсиса и русских духовных стихов о Страшном суде, где Господь велит поставить свой престол на земле, чтобы судить все грешныя (см. различные варианты этого эпизода: «Велит Господь поставити / Престол его среди земли»; «И сойдет Михаил архангел батюшка, / И утвердит престол среди земли»; «Престоли Господни поставляются / И вся святыя книги разгибаются»; «Престол Господень на земли поставляется, / На престоле святыя книги разгибаются, / Все тайные дела наши являются» (Бессонов П. Калеки перехожие. М., 1863. Вып. 5. С. 116, 123, 138, 156)). Непосредственным источником этого образа служат стихиры на Господи воззвах на мясопустной всенощной (см.: Коробова А. В. Богослужение как источник духовных стихов о Страшном Суде // Славянская традиционная культура и современный мир: Сборник материалов научно-практич. конф. / Сост. В. Е. Добровольская. М., 1997. Вып. 1. С. 26, 28, 32), а косвенным – ряд библейских текстов (Псалтирь, Откровение Иоанна Богослова и др.). Белый престол фигурирует в Апокалипсисе именно в сцене Страшного суда: «И видех престол велик бел и селящего на нем, егоже от лица бежа небо и земля, и место не обретеся им» (Откр. 20: 11).

По земли, сударь наш, Он катается – Кататься, катить — специфический для культуры христовщины и скопчества термин, обозначающий нисхождение Святого Духа на радеющих, переход сакрального персонажа (Христа, Богородицы) из мира «небесного» в мир «земной», а также экстатические «хождения» радеющих.

Прогласил надежды наш Святый Дух — вероятно, ошибка переписчика или первого публикатора: вместо надежда наш, Святый Дух.

Не творите, други, греха тяшкова — под грехом тяшким, по-видимому, подразумевается coitus.

Господа пойте и превозносите его во веки — рефрен песни трех отроков в пещи огненной (Дан: 3, 51-90). Этот заключительный стих, так же как и Пойте Господеви, славно бо прославися, заключающий следующую «песенку», – из службы Великой субботы. В пятницу вечером совершается утреня Великой субботы с чином погребения, утром в субботу – вечерня в соединении с литургией св. Василия Великого. После входа с евангелием читаются 15 паремий. После шестой чтец возглашает: «Поим Господеви», а хор (а по традиции и духовенство в алтаре антифонно с хором) поют: «Славно бо прославися». Такое антифонное пение продолжается до тех пор, пока чтец не прочтет все стихи библейской песни о переходе чрез море Чермное. После прочтения последней из паремий чтец запевает «Господа пойте», и пока он читает стихи библейской песни трех отроков, этот стих поет хор или антифонно духовенство и хор (благодарю за консультацию диакона Александра Мусина).

Использование этих текстов в качестве формульных окончаний стихов, составляющих ядро собственно хлыстовского репертуара, симптоматично. С одной стороны, они отсылают нас к богослужебной топике последних дней страстной седмицы; с другой – ассоциируются с библейским рассказом о трех отроках в пещи огненной и обрядом пещного действа, связанными, в свою очередь, с символикой самосожжения (ср. комментарий к № 11).

5. На зоре было на утренней

Все строки, кроме 1-й и последней, повторяются дважды. Вероятно, этот стих также был одним из наиболее важных в репертуаре христовщины 1730-х гг. Здесь хлыстовские представления о втором пришествии развиваются в форме диалога между Богородицей и Христом. Помощница спрашивает своего Сына, когда он вернется в свою родимую небесную сторонушку. Христос отвечает, что вернется тогда, когда праведные управятся, а грешные воспокаются.

О твоих грехах моление — очевидная ошибка переписчика. Должно быть: о своих грехах.

Пойте Господеви, славно бо прославися — см. комментарий к № 4.

6. Братцы вы, братцы духовныя

Все строки, кроме последней, повторяются дважды.

Аналогии этому стиху мне неизвестны. Тем не менее можно высказать несколько соображений касательно его происхождения. В «Духовном Регламенте» среди суеверий, связанных с праздничными днями, указывается и следующее: «...Також собственно аки важнейшия паче иных времен службы почитать, обедню Благовещенскую, утреню Воскресенскую и вечерню Пятидесятницы» (ПСЗРИ. СПб., 1830. Т. VI. С. 319-320). В нашем тексте это поверье облечено в поэтическую форму, кроме того, к нему добавляются этиологические мотивировки. Таким образом, он сопоставим, с одной стороны, со стихами о почитании праздничных дней и, с другой стороны, с космологическими вопросами и ответами «Голубиной книги». Характерно осмысление праздника Благовещенья: благовестил сам Сын Божий. Вряд ли здесь стоит видеть какое-то специфическое влияние хлыстовской идеологии или мифологии, скорее это – обычная «наивная этимологизация». Вместе с тем, остается неясным, сложился ли этот стих непосредственно в рамках христовщины или же был позаимствован хлыстами из какого-то другого репертуара.

7. У нашего государя доброхота

Все строки, кроме двух последних, повторяются дважды. Стих также несомненно принадлежит к хлыстовскому репертуару и изображает богослужебное собрание сектантов – тихую смиренную беседу. В традиции русских сектантов-экстатиков его фрагменты доживают до сравнительно позднего времени: в начале 1900-х гг. скопцы, сосланные на поселение в Восточную Сибирь, пели перед завершающей радение коллективной трапезой:

 
Явленския детки за святым столом сидели,
Они пили, они ели, наслаждались,
Живым Богом, духом утешались,
Прикасались за книги, за евангельския.
 

(Вруцевич М. Сибирские скопцы: Историко-бытовой очерк) // Русская старина. 1905. Т. 123, № 7/9. С. 299).

8. С высоты было с сед(ь)ма неба

Все строки, кроме последней, повторяются дважды. В этом стихе (так же как и в № 4) излагаются аскетические заповеди, составляющие один из главных элементов вероучения христовщины. Здесь они изображены в виде грозного указа за рукою за царскою, за печатью за красною. Под соколом и голубем, соносящими указ с неба, подразумеваются, очевидно, Христос и Святой Дух.

Не творите греха тяшкова — см. комментарий к № 4.

9. Как сошел к нам, братцы, с небеси

Все строки, кроме 1-й и последней, повторяются дважды. Стих, варьирующий те же мотивы, что и № 5 (На зоре было на утренней), также очевидно принадлежит к центральным текстам хлыстовского репертуара 1720—1730-х гг. Здесь изображается разговор Христа с Богом Отцом. Вероятно, жалобы на отпадение «верных» имеют реальный прототип в истории московской христовщины. Хотя сектанты признавали Лупкина «главным наставником, Христом и сыном Божиим», еще при его жизни существовала конкуренция между разными хлыстовскими лидерами. Сектанты, «приведенные» Лупкиным в начале 1730-х гг., свидетельствовали, что он не разрешал им ходить к Настасье Карповой и Филарету Муратину, «понеже де в их сборище пьянствуют и бывает де у них блудодеяние; а у него де Лупкина в сборище того не живет» (Чистович И. А. Дело о богопротивных сборищах и действиях. С. 18).

Изгоняют меня, батюшка, / Что птичку безгляздную, / Что кукугиечку горемышную — вероятно, цитация из причетной традиции.

10. Дай, Господи Иисусе, свет Христос Сын Божий

Строки 8-9-я повторяются дважды.

Дай, Господи Иисусе... На сырой земле (строки 1-7) – текст так называемой «начальной молитвы» («Иисусовой молитвы» и т. п.), главного ритуального песнопения хлыстов и скопцов. Этот текст, по всей вероятности, восходящий к православной «Иисусовой молитве», исполнялся отдельно и уже в 1730—1740-х гг. был известен в разных версиях. Его многочисленные варианты зафиксированы в XIX в. (Рождественский Т. С., Успенский М. И. Песни русских сектантов-мистиков. СПб., 1912. С. 458-466 (№ 365-378)). Многократное повторение этого стиха служило основным средством достижения пророческого экстаза во время радений. Здесь этот текст объединен со стихом, развивающим один из главных образов религиозной лирики христовщины: хлыстовская община изображается в виде древа кипарисного, на ветвях которого сидят сектанты – царския дети.

11. Веденье Пречистая Богородица

Все строки, кроме последней, повторяются дважды.

Начало песенки использует фрагменты девятой песни православного канона празднику Введения Богородицы во храм (21 декабря ст. ст.) (цитирую по изданию: Минея Праздничная с добавлением служб из Триоди Постныя и Цветныя. М., 1998. С. 144-145):

Ангели удивилися – А н г е л и,  в х о ж д е н и е Д е в ы  зряще, у д и в и ш а с я:

Како дева ведена – к а к о  преславно в н и д е  во святая святых.

Она Спасова дитя

Ва пище пищере огненный — Песнопоя Тебе, провозглашаше Давид, глаголя Тя  Д щ е р ь  Ц а р е в у, красотою добродетелей, одесную предстоящую Бога, видев Тя  у п е щ р е н у,  тем же, пророчествуя,  в о п и я ш е:  истинно вышши всех, Дево Чистая.

Более поздние варианты этого текста были записаны от сектантов Казанской губернии в конце XIX – начале XX в.:

 
Ведение пречистое.
Ангели удивишася, как дева ведена
С неба на землю.
Дева – спасово дитя,
Дитя вопиша: пища огненная.
По родам дева ходила,
Из родов роды брала,
Людей к Богу вела.
С нами сын-от сударь божий.
Помилуй нас! (трижды)
 

(Руфимский П. Приводы хлыстов села Булдыря // Известия по Казанской епархии. 1891. № 13. С. 406).

 
Свет Господи, введению пречистыя
Ангелы дивились: как дева ведена.
Дева Спасово дите,
Дите Спасово, пища огненная,
Порадела дева и родила.
Из родов роды брала,
Роды к Богу вела.
Свет Господи, свет Иисус Христос,
С нами сын-то сударь Божий, Помилуй нас.
 

(Урбанский Н. Религиозный быт хлыстов Казанской губернии // Известия по Казанской епархии. 1903. № 13. С. 540; Тот же текст: Рождественский Т. С., Успенский М. И. Песни русских сектантов-мистиков. СПб., 1912. С. 819 (№ 693))

По сообщению обоих авторов, этот стих пелся во время привода — ритуала приема новообращенного в сектантскую общину. Вероятно, так же обстояло дело и во времена Василия Степанова, хотя никакой дополнительной информации по этому поводу следственные материалы не дают. Если иметь в виду жесткую ритуальную приуроченность текста, становится понятным использование канона Введению (веденье ассоциируется с приводом), а также мотив избрания праведных и заступничества Богородицы (здесь очевидно влияние эсхатологических мотивов, отразившихся в легендах и стихах о Богородице, спасающей праведных от загробных мучений и предстательствующей за людей на Страшном суде). Не совсем понятно, почему слова упещрену и вопияше превратились в пещеру, а затем и в пищу огненную. Здесь возможно влияние рождественской обрядовой и фольклорной топики: «пещное действо», соединявшее воспоминание о трех отроках в пещи огненной с символикой рождения Христа, «когда божественный огонь, вселившийся в деву Марию, не опалил ее естества» (Лихачев Д. С., Панченко А. М., Понырко Н. В. Смех в Древней Руси. Л., 1984. С. 160), стих о «Жене милосердной» и т. п. Эта символика, рассматриваемая в культурно-историческом контексте русского религиозного диссидентства конца XVII – начала XVIII в., в свою очередь недвусмысленно указывает на фольклор «самосжигателей».

12. Росплачется красно солнце со лучами

Все строки, кроме последней, повторяются дважды.

Песенка корреспондирует с известным духовным стихом о плаче земли: Мать сыра земля плачет перед Богом о тяжести людских грехов. Бог просит землю потерпеть еще немного: если грешники придут к Нему с покаянием, он прибавит им свету вольного, если нет – их ожидают вечные муки. В сборнике Василия Степанова эти мотивы получают иную, оригинальную трактовку: небесные светила плачут перед Сыном Божьим о погибели мира-народа, идущего в превечную муку, и об отпадении верных. Этот образ, как и мотив плача земли, заимствован из вступительной части апокрифического «Видения апостола Павла». Стих заканчивается не ответом Сына Божьего, а молитвой грешной души.

Запиши, сударь, в животные свои книги — см. комментарий к № 3.

13. Государь ты наш батюшка, богатый гость

Все строки, кроме последней, повторяются дважды.

Изображение сектантской общины в качестве корабля богатого гостя, наполненного бесценными товарами, которые покупаются только верою и радением — одно из общих мест в словесности хлыстов и скопцов. Образ корабля имеет чрезвычайно важное значение для всей культуры русских сектантов-экстатиков. Кораблем называется и сектантская община, и один (по-видимому, наиболее ранний) из видов радения.

Богатый гость по кораблю покатывает, / В золоту трубочку вострубливает – покатывать (катить, покатить и т. д.), трубить в золотую трубу — наиболее распространенные в фольклоре хлыстов и скопцов термины для изображения радения и пророчества (ср. комментарий к № 4).

14. Батюшко ты белююшко, белой свет, ты помилуй всех

Все строки, кроме последней, повторяются дважды.

Праведные шли да Христа Бога нашли. / Им они светом ругаются, / Духу Святому насмехаются — не совсем понятные строчки. Казалось бы, речь идет о праведных, нашедших Христа, т. е. о христовщине, которая выдерживает ругань и насмешки мира. Возможно, ошибка переписчика.

15. Ей люблю, ей люблю

Строки 1-4-я повторяются дважды.

16. С высоты было, с сед(ь)ма неба неясен сокол летит

См. комментарий к № 13.

За вашие за труды дам вам семиградные венцы — образ семиградных/семигранных венцов довольно часто встречается в радельнои лирике хлыстов и скопцов. Возможно, это реминисценция Откр: 4, 4: «...И на престолех видех двадесять и четыри старца седящыя, облечены в белыя ризы, и имаху венцы златы на главах своих».

17. Да что то за люди

Все строки, кроме 1-й, 24-й и последней, повторяются дважды.

Да что то за люди, / Да что батюшки не любят — ср. с зачином стиха о св. Николае: «А кто, кто Николая любит, / А кто, кто Николаю служит...» (Бессонов П. Калеки перехожие. М., 1861. Вып. 3. С. 757-761 (№ 189-193).

18. То-то конь был

Все строки, кроме 2-й, повторяются дважды.

19. Благодатный Бог наш

Все строки, кроме 1, 32, 33, 35-й и последней, повторяются дважды.

20. Сударь ты мой батюшка, не прогневайся

Все нечетные строки, кроме первой (повторяющейся дважды), поются один раз; все четные, кроме последней (поющейся один раз), повторяются дважды.

21. Как у нас было в каменной Москве

Все строки, кроме двух последних, повторяются дважды.

22. Да по морю, морю синему

Вариант широко распространенного духовного стиха о расставании души с телом, восходящего к популярному в средние века легендарному сюжету (см.: Батюшков Ф. Спор души с телом в памятниках средневековой литературы. СПб., 1891. С. 126-153). Наиболее близка к нему вступительная часть стиха «про душу великой грешницы», записанного П. И. Якушкиным (Якушкин П. И. Сочинения. СПб., 1884. № 10): по морю по синему по Хвалынскому плывут на кораблях святые ангели, архангели; они встречают Христа и рассказывают, как душа с белым телом расставалася. В сборнике Александра Шилова, репрезентирующем репертуар орловской и тульской христовщины 1760—1770-х гг., стиху о расставании души с телом предпослан другой, более распространенный, зачин (Уж вы голуби, / Уж вы белые...; см.: Приложение 2, № 14).

23. Еще кто б нам построил

Все строки, кроме 1-й, 4-й и последней, повторяются дважды. Вариант эсхатологического духовного стиха, известного по старообрядческой традиции XIX в. (см. Варенцов В. Сборник русских духовных стихов. СПб., 1860. С. 189-190; Рождественский Т. С. Памятники старообрядческой поэзии. М., 1909. № 11; Философова Т. В. Духовные стихи в рукописной традиции Латгалии и Причудья. С. 447 (учтено два варианта)).

24. Свет Господи, создатель мой

Все строки, кроме последней, повторяются дважды.

Вероятно, эта песенка возникла под влиянием вступительной части стиха об Иосифе Прекрасном («Кому повем печаль мою»), широко распространенного в народной религиозной словесности (см.: Кирпичников А. Источники некоторых духовных стихов // ЖМНП. 1877. № 10. С. 139-141; Бессонов П. А. Калеки перехожие. М., 1861. Вып. 1. С. 191-192 (№ 41); Сперанский М. Н. Духовные стихи из Курской губернии // Этнографическое обозрение. 1901. № 3. С. 59-60; Песни оренбургских казаков. IV. Песни обрядовые, духовные стихи, апокрифы, заговоры, очерки обрядов, царь Максимилиан / Собрал А. И. Мякутин. СПб., 1910. С. 165-168; Духовные стихи. Канты (Сборник духовных стихов Нижегородской области) / Сост., вступ. статья, подготовка текстов, исс. и коммент. Е. А. Бучилиной. М., 1999. С. 53-77; Философова Т. В. Духовные стихи в рукописной традиции Латгалии и Причудья. С. 446-447 (учтено 9 вариантов) и др.). Однако публикуемый текст очень сильно отличается от большинства вариантов стиха об Иосифе. Ближайшими параллелями являются стихи «Ты, Господи, Владыко мой...» (опубликован Варенцовым (Варенцов В. Сборник русских духовных стихов. С. 190-191) с пометкой: «бегло-поповщинской секты, запис‹ан› в Саратове») и «Не унывай, не унывай, душе моя...» (опубликован Рождественским и Успенским по сборнику песен, «полученному с Кавказа»: Рождественский Т. С., Успенский М. И. Песни русских сектантов-мистиков. СПб., 1912. С. 430 (№ 337)). Но и здесь разночтения довольно значительны.