Текст книги "Неприкаянное Племя: Сурвивалист (СИ)"

Автор книги: Александр Аразин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

Глава 27.

Балом правит сталь: Al medio*.

Десять всадников стремительно взлетели на вершину пологого холма и замерли, осматривая местность. В лучах заходящего солнца, поднявшаяся от дождей река походила на поток раскалённой магмы, яростно сверкающий на фоне серо-чёрной земли. В одном месте красный постепенно сменялся жёлтым цветом и широко расходился в разные стороны – это воды Руцы расплескались на Козьем Броде. Высокая луговая трава покрылась изморозью, напоминая о приближении зимы. Я передёрнул плечами, сожалея, что не одел тёплый свитер под доспех, и спросил у офицеров:

– Как вам это место, друзья мои? – и указал рукой в сторону брода, похожего на лужицу расплавленного золота.

Сегодня утром, с восходом солнца, как было запланировано, мы покинули Риницу и после дневного марша, добрались к месту предстоящей битвы. Дороги... ну, не то чтобы были совсем уж непроходимы. За последние пару дней земля немного подсохла, однако на тракте все ещё оставались труднопроходимые места, преодоление которых превращалось в настоящий штурм вражеских укреплений. Мне стоило дать солдатам отдых, но ещё многое необходимо сделать, чтобы подготовиться к завтрашней битве.

– Симпатично, – пробасил Олег, поправляя огромный двуручный меч. – Но, как мне кажется, гораздо важнее, что о нем думает воевода Борис Гуровский.

– А у него нет другого выхода. Если воевода надумает ставить переправу где-то в другом месте, достаточно будет отряда Хадо, чтобы остановить его. Всадники просто начнут обстреливать строителей с противоположного берега, и повстанцы ничем не смогут им ответить, а потом подойдут наши пехотинцы... Нет. Козий Брод – лучшее место для переправы через Руцу.

– Похоже на то, – согласился со мной Олег, приподнимаясь в стременах и осматривая поле будущей битвы.

С пологого холма открывался очаровательный вид на пасторальный вечерний пейзаж. Правый берег Руцы (с которого мы осматривали окрестности) был на пару метров выше левого, буйно заросшего камышом, осокой и кустами черёмухи. Брод начинался от поваленной бурей старой ивы, её верхушка лежала на каменистом пляже, который тянулся вдоль всего мелководья. Ниже по течению реки лучи заходящего солнца подсвечивали тонкие чёрточки белых стволов молодой берёзовой рощи. Сквозь идеально ровную долину, укрытую плотным травяным ковром, пролегала коричневая грунтовая дорога. Как разделительная межа, она разрезала поле на две равные части и ныряла в янтарные воды Руцы, чтобы появится на противоположном берегу и уйти за горизонт.

– Минус разработчикам, – буркнул не выспавшийся Громыхайло, сердито пыхая трубкой. – В таком-то месте и не поставить деревню... Серый, а подари мне эту землю? Вот, после победы, подари. Я тут хуторок поставлю, буду рыбку ловить, пчёл разведу...

– Нельзя сюда гнома пускать, – Сигихард Бадвин опасливо покосился на коротышку. – Он же со всех, кто через брод переходит, начнёт дань собирать.

– Почему сразу дань, а? Я буду им квас продавать. Вот кто хочет на другой берег попасть, тот квас покупает, а кто не хочет... ну, я же не заставляю.

– К слову, о береге: противоположный – это сплошное болото, – заметил Хадо.

– Конница не пройдёт?

– Куда там! Здесь глина почти на поверхность выходит, не земля, а кисель!

– Значит, одна стена у нас есть, – я довольно улыбнулся, – дело за тремя остальными.

– За тремя? Тебе не нравится холм, на котором мы стоим?

– Слишком пологий.

– Ничего, сгодится, – я ещё раз оглядел покрытые рябью от ветра воды Руцы, ядовитую зелень болотной травы на противоположном берегу, широкий луг между бродом и холмом. Природа сделала все, что могла, теперь дело за людьми. – Господа полковники, – после моих слов, офицеры подобрались. – Нужно за ночь укрепить берег. Ничего особенного: плетни, деревянные щиты, кое-где разрушите спуски к воде. Организуйте солдат и пусть приступают к работе.

Все три полковника (городские и командир Фаланги) синхронно кивнули, в знак согласия, и поскакали к своим подразделениям. Не отрывая взгляд от реки, я обратился к корейцу:

– Хадо, раздели кавалеристов на два отряда, пройдите вверх и вниз по течению реки. Ваша задача: обнаружить и реквизировать все плавательные средства.

– А если объявится хозяин лодки, который начнёт возражать?

– Заплати, – я бросил корейцу тугой кошель. Тот ловко его поймал, привстал в стременах и с залихватским гиканьем ускакал прочь. Надо же, кажется, Хадо нашёл своё призвание – ему действительно нравится образ жизни степного воина. Эти мысли взбудоражили воспоминания о Ярославе... как она там? Настя передала мою просьбу девушке и Яри обещала приехать в Риницу. Она согласилась, но чего ей это стоило я не мог представить. Всю жизнь играть роль постороннего человека и, что хуже всего, выдавать своего ребёнка за другого... Тяжело. Было противно, что именно я втянул Ярославу в эту историю, однако, был ли у меня выбор?

– Прохладно, – гном, как будто догадался, о чем я думаю, ткнул меня в бок.

Обернувшись, я увидел в руке тёзки флягу, принял её и сразу же мой нос уловил непередаваемый аромат Гномьей Настойки. В разумных дозах, это термоядерное пойло действует тонизирующее, главное знать меру и не злоупотреблять. Кроме того, было достаточно прохладно, а мне не помешает согреться.

– Спасибо, – я вернул флягу, сделав небольшой глоток, и ощущая, как в желудке начинается огненный Армагеддон. Именно то, что надо – грустные мысли улетучились, словно их никогда и не было.

Чтобы там не говорил Харальд, но исключительно по моей вине погибла Катаржина. Однако в отношении Ярославы я подобного не допущу. Она и наш ребёнок будут жить, а для этого, всего-навсего, надо покончить с Ксаверием Шиманьским. Раздался конский топот...

Молодой тулак в развевающемся на ветру сине-черном плаще цветов Серого Мисаля лихо осадил коня и весело сообщил, что повстанцы утром выйдут к броду. Я улыбнулся, только теперь поняв, как хочу этого боя.

***

Солнце было высоко, когда повстанцы подошли к броду. День выдался хмурый, поднявшийся с ночи туман, окутал реку, будто тяжёлое ватное одеяло. Облака низко нависли над серой водой и потому с того берега все слышно, как в запертой комнате, – то раздастся лошадиное ржание, то десятник прикрикнет на подчинённого, то ворон каркнет на раките. Злой ветер настойчиво рвёт туман, словно пёс пуховую перину – летят во все стороны перья, кружатся и постепенно перина истончается, становится прозрачной...

Вот и пришли. Битва будет именно здесь, нравится это ему, Борису Корибут-Гуровскому, и барону Миличу или нет. Козий Брод – не единственное место, где можно перейти Руцу, но лишь тут нападающие рискуют немногим больше, чем обороняющиеся. Воевода и хотел бы поверить, что епископ наделает глупостей, позволив его армии переправиться на тот берег, но реальность редко потворствует нашим желаниям. Сергей Инок продемонстрировал навыки талантливого полководца и справиться с ним будет очень непросто.

В начале кампании Гуровский не сомневался в успехе, но прогулка вдоль реки изрядно охладила пыл его воинов, а проклятые конники в тылу подорвали в войсках и уверенность в победе, и доверие к командующему. Однако больше всего воеводу беспокоило недовольство Ксаверия Шиманьского. Ещё бы, ему пришлось раскошелиться на целую армию, подключить союзников, а положительного результата все нет и нет. Необходимо разгромить мисальдера, иначе с булавой воеводы придётся расстаться...

Туман практически развеялся. Борис Гуровский спрыгнул с коня и подошёл к самой воде, на мокром песке чётко отпечатались следы сапог воеводы. Завтра – бой, то есть уже сегодня. На том берегу монахи, с Фалангой Серого Мисаля, бывшие серые воины – изгои, получившие шанс начать жизнь с чистого листа, а командует всеми ими Сергей Инок – дем, успевший прославиться на весь Инурак, как непобедимый полководец. Но непобедимых нет! Сергей ищет сражения, но головы он не потерял. Более того, за всю кампанию мисальдер не допустил ни единой ошибки. Епископская армия подошла к Козьему броду практически одновременно с повстанческой, но это ничего не значит, Инок, несомненно, озаботился послать кого-то вперёд. То, что берег укреплён, очевидно, но это явно не все... Мисальдер задумал какую-то каверзу, а то и несколько, нужно заставить его раскрыть карты, но как?

Корибут-Гуровский раздражённо вгляделся в туман. Лучше Козьего Брода места для переправы не найти, но и у него есть два изъяна. Во-первых, заболоченная речонка, через которую перебраться труднее, чем через саму Лабу, и, во-вторых, – холм. Сама по себе горка ерундовая, пологая, за неё не закрепишься, но за ней можно скрыть резерв. Лично он бы поставил там тяжёлую кавалерию и ударил бы с фланга по переправившимся. Никогда нельзя считать противника глупее себя, особенно если он епископ Риницы...

Борис изо всей силы наподдал ногой ни в чем не повинной снулой рыбине, выброшенной на берег. Та, как смогла, отомстила: в нос шибанула отвратительная вонь, что отнюдь не улучшило настроения и вызвало в памяти образ барона Милича. Претендент на трон Риницы крепко опозорился, когда во время сражения с княжеской армией, увидел прорыв монахов и, в буквальном смысле слов, справил большую нужды в штаны. Теперь солдаты иначе как «Смердюк» или «Сер Дюк» Милича не называли, правда, только за глаза. Однако можно уверенно сказать, что будущее у Риницы, с таким-то князем, будет не завидное.

Воевода отпрянул от дохлятины и старательно вытер сапог о траву. Нет, не зная брода, он в воду не сунется. Если единственный способ проверить, что задумал противник, пожертвовать частью армии, он сделает это, благо разгильдяи Жисько ведут себя из рук вон плохо. Вот их он и пошлёт. И нечего откладывать, пускай прямо сейчас отправляются. Борис Гуровский подозвал оруженосца и продиктовал приказ. Полк Жисько должен перебраться через Руцу ниже брода. На чем – их забота, у реки должны найтись лодки и плоты, а нет – на пригорке роща, пусть хоть сами строят плавательные средства, но чтоб через три часа были готовы.

Разумеется, их отобьют, но зато он узнает, успели ли монахи укрепить берег и как именно.

Началось. Я довольно хмыкнул, наблюдая за маневрами противника. Бунтовщики попробовали переправиться ниже брода, это было откровенно глупо, но все глупости делятся на две части. Бескорыстные и преследующие какую-то цель. Корибут-Гуровский был далеко не прост, и семь сотен вояк на жалких деревяшках, полезшие в воду ниже широкой и удобной переправы, могли означать лишь одно – Борис боится, или, вернее, опасается. Воеводе нужно знать, что его ждёт, когда он влезет в дело всерьёз, вот он и играет в поддавки.

Разумеется, бедолаг, плывущих чуть ли не на обычных вязанках хвороста, к берегу не пропустили ближе, чем на выстрел лука. Идея объединить всех стрелков в одно подразделение полностью себя оправдала – плотность огня была фантастическая. Правда нам не хватило лучников и арбалетчиков для полноценного полка, тогда Олег предложил усилить их двумя сотнями тяжёлых щитоносцев. Я быстро согласился с другом, когда вспомнил, как в сражении у замка барона Милича предатели вырезали стрелков банально из-за того, что у тех не было щитов. Олег был прав, обеспечив лучников надёжной защитой, мы не просто вселили в их сердца уверенность, но и позволили вести огонь по противнику безнаказанно. Любые попытки нанести урон нашим стрелкам разбивались о кованые щиты пехотинцев.

Впрочем, долго наблюдать за подвигами лучников и арбалетчиков не пришлось. Повстанцы развернули свои бревна и плотики да погребли назад. Когда остатки полка Жисько выбрались на берег, я с сожалением вынужден был констатировать, что потери они понесли не очень большие – сотня человек, максимум. Их трупы, истыканные болтами и стрелами, медленно плыли вниз по течению. У остальных воинов, должно быть, оказались защитные амулеты неплохого качества, благодаря которым они выжили.

Ну да ладно, теперь, надо полагать, воевода ждёт ответного угощения. Отчего бы не уважить старого полководца? Перед началом боя, все соорденцы присоединились к групповому чату, однако сохраняли молчание, чтобы не забить флудом важную информацию. Именно там, а не в привате, я обратился к корейцу:

«Хадо, как ты относишься к утренней верховой прогулке?»

«Начинаем танцы? Ничего не имею против».

«Я так и думал, что с полным одобрением. Заводи свой хоровод. И учти, чем больше брызг, тем лучше».

Кореец умчался, и почти тотчас вдалеке запела сигнальная труба. Я перевёл взгляд на противоположный берег, пытаясь рассмотреть стяг командующего вражеской армией. Меня заинтересовал один вопрос, на который не сразу нашёлся ответ: Почему, в общем-то, хорошие люди служат негодяям? Того же Бориса Корибут-Гуровского все единодушно признают блестящим рыцарем и опытным полководцем. Так почему он принёс вассальную клятву Ксаверию Шиманьскому? Неужели не понимает, что служит убийце и негодяю? И дело тут не в страхе или деньгах, за плату только наёмники готовы рисковать собственными жизнями, если же вы хотите получить верного сторонника, который будет вас поддерживать в любых обстоятельства, вам должны верить. Взаимоотношения сеньор-вассал – это не дорога с односторонним движение. Сюзерен несёт определённые обязательства в отношении подчинённого и, когда вашему вассалу покажется, будто его сеньор не выполняет взятые обязательства, он волен уйти или, как в нашем случае, поднять Рокош. Откуда у Ксаверия Шиманьского берутся преданные люди, почему ему верят?! А все очень просто (нашёлся ответ), в местных реалиях, действия барона абсолютно укладываются в правила Игры Совета. Да, возможно, Ксаверий Шиманьский более хитрый, беспринципный и настойчивый, чем большинство дворян Инурака, но так поступают все, ВСЕ аристократы. Он нашёл, как ему кажется, слабое владение и упорно, словно поток воды, пробивающий новое русло в каменистой почве, стремится к своей цели – уничтожению Серого Мисаля и захвату Риницы. Будь я сторонним наблюдателем, возможно, восхитился бы настойчивостью и изобретательностью барона, однако он мой враг, который пришёл ко мне в дом и убивает близких мне людей. Я глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться: когда-нибудь, когда мы с Ксаверием столкнёмся лицом к лицу, у меня, может быть, и появится возможность выпустить барону кишки, но, скорее всего, это будет политическая победа. Сегодняшняя же битва должна стать очередным кирпичом в будущем мавзолее Шиманьского.

К небу рванулась испуганная птица, снова взревели трубы, перекрывая стрекот кузнечиков, множество копыт мерно били по влажной земле, вырывая пучки пожелтевшей травы, словно перепахивая поле. Лёгкая кавалерия двинулась вперёд красиво и слаженно. Всадники по десять в ряд влетели в холодную, свинцовую воду, подняв тучи сверкающих брызг, невысокие волны обиженно выплеснулись на плоский берег.

Долина в две мили – редут недалече...

Услышав: «По коням, вперёд!»,

Долиною смерти, под шквалом картечи,

Отважные скачут шестьсот.

Преддверием ада гремит канонада,

Под жерла орудий подставлены груди -

Но мчатся и мчатся шестьсот.

Лишь сабельный лязг приказавшему вторил.

Приказа и бровью никто не оспорил.

Где честь, там отвага и долг.

Кто с доблестью дружен, тем довод не нужен.

По первому знаку на пушки в атаку

Уходит неистовый полк...

Мне вспомнилось стихотворение Альфреда Теннисона «Атака лёгкой бригады», посвящённое битве под Балаклавой во время Крымской войны. По странному стечению обстоятельств, количество всадников в той и этой атаке совпадало, однако результат боя у нас будет совсем не такой как у англичан... я надеюсь.

Теперь уж и фланги огнём полыхают.

Чугунные чудища не отдыхают -

Из каждого хлещет жерла.

Никто не замешкался, не обернулся,

Никто из атаки живым не вернулся:

Смерть челюсти сыто свела.

Но вышли из левиафановой пасти

Шестьсот кавалеров возвышенной страсти -

Затем, чтоб остаться в веках.

Утихло сраженье, долина дымится,

Но слава героев вовек не затмится,

Вовек не рассеется в прах.

Шесть конных сотен стремительно проскочили брод и обрушились на болтавшихся у воды повстанцев. Гуровский подобной наглости не ожидал. Хадо сыграл отменно, умело опрокинув стоящий у переправы полк. Воевода тоже не подкачал, бросив на помощь пехотинцам истрёпанный отряд Жисько. С громким рёвом предатели устремились вперёд – они прекрасно понимали, что утратили какое-либо уважение, никто не станет их жалеть, а наоборот командующий армией будет отправлять именно это подразделение в самое пекло. Однако Жисько и его люди надеялись, что проявив отвагу, им удастся заслужить признание, вот и старались... Впрочем, особого выбора у предателей не было – их со всех сторон поджидала смерть. Теперь на одного тулака приходилось два, а то и три противника, но драки не получилось. Хадо Пейг сделал то, что ему велели, а именно – развернул отряд и помчался назад по собственным следам, увлекая за собой раззадорившихся преследователей.

Лёгкая кавалерия продемонстрировала прекрасную выучку и настоящую удаль. Казаки... Должно быть разработчики игры, когда создавали тулаков, взяли за основу именно восточноевропейскую вольницу – казаков. Они великолепно совершали фланговые маневры, могли выступить в качестве авангарда или, если придётся отступать, арьергарда. Впрочем, у этих непревзойдённых наездников был и существенный минус – они абсолютно не годились для ведения позиционных боев, осад. Однако надо быть полным идиотом, чтобы забивать гвоздь микроскопом, когда рядом есть железный молоток. У меня достаточно пехотинцев, которые станут щитом армии, тулаки же будут наконечником копья. Ведь недаром ещё Наполеон сказал: «Дайте мне одних казаков, и я пройду с ними всю Европу».

Выскочив на середину Козьего Брода, Хадо понял, что погони нет и, развернув конницу, понёсся назад к вражескому берегу. Всадники изображали из себя морской прибой, то выскакивая на сушу и сбивая подвернувшихся под руку недотеп, то отступая, они носились туда-сюда по мелководью, поднимая тучи брызг, и при этом умудрялись не сбиваться в кучу и не мешать друг другу.

– Красавцы, – восхищённо протянул Олег, глядя на маневры лёгкой кавалерии. – Серый, почему их всадники не атакуют наших?

– Боятся ловушки, – хмыкнул я. – Воины, особенно кавалеристы из привилегированных полков, не так уж и далеко ушли от борзых. Увидят убегающую добычу, и вперёд! Догнать и затрясти. В лучшем случае принести хозяину, в худшем – сожрать самим. Воевода не может определиться, кого послать в бой. Если отправишь слишком мало – они попадут в ловушку и будут уничтожены, если много – потеряешь мобильный резерв, на случай необходимости.

– Хорошо, пусть не всадники, но можно же подвести лучников, и они отпугнут наших.

– Ждем, дружище, ждем. Определённо воевода что-то скоро предпримет...

С каким бы удовольствием я сейчас мчался вперёд, а не смотрел из укрытия, как дерутся другие, но епископ, командующий армией не может себе это позволить. Да, короли и князья тоже уходят в бой, но лишь тогда, когда они – последний резерв, который есть у их подданных. Я сощурил глаза, рассматривая брод. На Перевале Шагну было ещё жарче и ещё безнадёжнее, там мне пришлось встать в один строй с воинами. Но эту битву, надеюсь, мы выиграем без моего вмешательства, и это станет началом конца барона Ксаверия Шиманьского.

Я холодно улыбнулся, глядя на дикие пляски, которые устроили тулаки по взбаламученной реке. До Козьего Брода вода была чистой и прозрачной, а ниже по течению превращалась в грязевое месиво. Хадо Пейг и его ребята трудились на совесть, но Борис Гуровский медлил. Ничего никуда не денется, переправляться в другом месте ещё хуже, а врасплох нашу армию ему не застать, он это понимает, да и Хадо со спины не сбросить, тулаки вцепились в добычу намертво.

С противоположного берега Руцы донёсся звук горна, у ставки командующего замелькали флаги.

Ага, зашевелились! И кто это у нас? Я рассмотрел конные порядки, которые двинулись хорошо, слаженно, не медленно, но и не слишком быстро, в направлении Козьего Брода. Кто такие? Рыцари или лёгкая кавалерия... наконец-то луч солнца пробился сквозь затянутое тучами осеннее небо и весело отразился от стальных доспехов всадников. Рыцари. Немного неожиданно, использовать тяжёлую кавалерию в самом начале сражения, да ещё без прикрытия! Ну вот, пошёл второй полк – лёгкая кавалерия. Ещё не стоит забывать о тех бедолагах, которых уже потрепал Хадо. Получается, воевода решил задействовать половину армии, а пехотные полки оставил при себе, в резерве. Хорошо, пусть постоят (пока), дойдут руки и до них...

Не удержавшись (а вдруг кореец увлёкся битвой и не заметил приближение врага?), я написал в чате:

«Хадо, к вам гости. Сворачивай танцы».

С залихватским гиканьем, тулаки откатились назад, их преследовала кавалерия повстанцев. Несколько рыцарей почти догнали Хадо, который, разумеется, скакал в последних рядах. Наглый кореец, ведь ему же было сказано! Всадники в тяжёлой броне отставали от Пейга всего на полкорпуса. Они опустили длинные рыцарские копья, когда Хадо издал ушераздирающий свист, отчётливо слышный даже в ставке, и его коняшка совершила неимоверный прыжок вперёд, словно какое-нибудь кенгуру или заяц. В Диком Поле, скорее всего, кореец освоил ряд новых скилов, его свист сработал как некий волшебный пендель, ускорив тулаков. Разрыв между вражескими и нашими всадниками увеличился.

Высыпавшие на широкий луг кавалеристы пошли широким полукругом, и я смог наконец ощутить трепет, внушаемый противнику рыцарской лавой. Как же должны чувствовать себя пехотинцы, при виде эдакой стальной махины, несущейся на тебя? Да, гвардейцы Ксаверия Шиманьского – одни из лучших воинов Инурака, а за ними следуют «Червони Соколы» графа Казарского и болтается в хвосте обглоданный полк Жисько! Я судорожно сжал рукоять хлыста. Ждать и догонять тяжело, но всего тяжелее смотреть, как дерутся другие.

Тулаки, пролетев мимо холма, быстро развернулись, сделали залп из луков по рыцарям (не нанеся тем особого урона) и, обходя их по настильной дуге, устремились навстречу вражеской лёгкой кавалерии. Гвардейцы отреагировали мгновенно, начав маневр, чтобы ударить по так надоевшим тулакам во фланг. В этот момент из-за холма выехали дожидавшиеся своего часа двести монахов.

Да... тяжёлой кавалерии у нас не было, от слова «Абсолютно». Все гвардейцы Риницы полегли в бою у замка барона Милича и мы решили, что соорденцы должны стать заменой рыцарской конницы. Драконы Чатра прекрасно себя проявили в том сражении – защитные и атакующие молитвы стали неплохой заменой тяжёлым доспехам и длинным копьям.

Монахи в развевающихся синих плащах лихо ударили во фланг наступавшим, благо луг был прямо-таки создан для конных поединков. Впереди клина, верхом на огромном марале, скакал Харальд, одним своим видом внушающий страх в сердца бунтовщиков – они прекрасно помнили этого жуткого северянина по бою у замка барона Милича. Я невольно сжал конские бока, и застоявшийся жеребец с готовностью двинулся вперёд. Со вздохом, мне пришлось натянуть поводья, это был не мой бой. Утешало лишь одно: все только начиналось. Два с половиной полка бунтовщиков – это далеко не все, что есть у Гуровсуого. Ага, отступают, чтоб не сказать – бегут!

*Al medio – Используется как приглашение к началу танца и для синхронизации участников. Пары двигаются в закрытой позиции внутрь круга и из него. Движение продолжается до тех пор, пока не прозвучит следующая команда.