Текст книги "Неприкаянное Племя: Сурвивалист (СИ)"

Автор книги: Александр Аразин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

Глава 19.

Между миром и войной.

Вот уже третий день идёт дождь. Бесконечные потоки воды превратили мостовые Риницы в реки, а загородные грунтовые дороги – в непроходимые болота. Люди вынуждены делать деревянные настилы из брёвен, чтобы по ним добраться в нужное место, сообщение же с дальними населёнными пунктами епископства практически прервалось. Местные жители, не понимая происходящего, устроили настоящее паломничество в храмы и монастырь, в страхе вознося молитвы всем богам и пластам мирозданья, чтобы избежать вселенского потопа. Ну а мы... мы готовились.

Перебрав бразды правленья княжеством в свои руки, я смог сконцентрироваться на подготовке к зиме. Склады мисаля уже были забиты долгохранящимися продуктами, в Ринице заканчивали строительство второй башни-элеватора (по примеру древнеримской), а в деревни разослали приказ: переделать общественные амбары, подняв их на сваи, чтобы избежать возможного подтопления. Последнее время соорденцы часто повторяли фразу: «Зима близко» и, тем не менее, никто из нас не попытался предупредить местных о грядущих изменениях в климате. Нет, мы не хотели тотального голода или получить десятикратную прибыли на перепродаже продуктов питания, просто времени оставалось очень мало и тратить его на споры, доказывая свою правоту, никто из нас не хотел. Я с Потапом экономил каждый медяк, стараясь купить по выгодной цене зерно, овощи, солонину. Однако беда явилась, откуда не ждали...

***

Вчера вечером, когда я сидел в кабинете, просматривая бесконечные бухгалтерские выписки, отчёты и доклады, ко мне пришёл Фармак. Убийца без стука открыл дверь (надо бы, наконец-то, обзавестись секретарём) и, отряхивая дорожный плащ от капель дождя, молча уселся за стол.

– Что случилось? – я отодвинул бумаги, над которыми работал, и с тревогой посмотрел на Стаса.

Решая бесконечные бытовые вопросы, мы с друзьями предпочитали общаться либо в чате, либо писали в «приват» и только когда требовалось принять действительно важное решение – проводилось совещание или личная встреча. Именно поэтому я ни на миг не усомнился, что Фармак навестил меня не ради халявной выпивки, а его слова мне могут очень не понравиться.

– Мелкопоместные дворяне приносили вассальную присягу? – С места в карьер, начал убийца.

– Не знаю, – я пожал плечами. – Мне они не присягали, а после свадьбы, делами княжества заправляет Катаржина... да, и отсутствовал я некоторое время. Можно уточнить у Громыхайло или Рубило.

– Кстати, пригласи гнома. Думаю, его присутствие не помешает.

– Не вопрос, но, для начала, хотелось бы понять, что произошло.

– Практически ничего серьёзного, – убийца расслаблено откинулся на спинку кресла и, взглянув мне в глаза, серьёзно добавил: – Кроме того, что дворяне собираются поднять восстание.

– Мать их! – В сердцах выругался я и немедленно связался с гномом:

«Тёзка, не спишь?»

«Сопьёшься тут, если ты постоянно дёргаешь. Только, понимаешь, решили посидеть в тесной компании...»

«Кто там с тобой?» – Я прервал наигранные стенания друга.

«Харальд, Олег, Игорь».

«Отлично. Хватай их и через пять минут, чтоб были в моем кабинете. Жду».

Вызвав офицеров, я встал из-за стола, подошёл к окну и распахнул его, запуская в комнату холодный воздух. Сытые дождевые тучи лениво замерли над землёй, в их черно-сизых лоснящихся чревах перетекали декалитры воды, которые, тем не менее, не спешили обрушиться на землю бесконечным потоком. Нет, периодически начинался настоящий ливень, но большую часть времени шёл противный, моросящий дождик – мелкие капли неподвижно висели в воздухе, порождая всепроникающую сырость.

Услышав скрип двери, я обернулся и кивком приветствовал друзей. Офицеры выглядели слегка помято, очевидно, мой вызов застал ребят, когда они решили расслабиться, устроив сравнительную дегустацию наливки и настойки (любимый предмет спора и дискуссий в ордене). Судя по всему, им пришлось экстренно приводить себя в порядок, используя бафы и лечилки, чтоб избавиться от опьянения.

– Фармак, – когда все расселись, я обратился к убийце. – Рассказывай, что тебе удалось узнать и... будем думать, на каком дереве повесим изменников.

После моих слов, ребята подобрались, словно сторожевые псы, услышавшие подозрительный шорох.

– Изменников? – переспросил Олег.

Вместо ответа, я занял своё место и посмотрел на Фармака – он встал из-за стола, достал зелёный кристалл и, удерживая его на раскрытой ладони, прошёл по периметру кабинета, особое внимание уделяя окнам и двери. Убедившись, что нас никто не подслушивает, Стас начал рассказ:

– Ни для кого не секрет, что местные не любят игроков. Извини, Харальд, к тебе это не относится, – варвар понятливо кивнул гривой. – Особую неприязнь к «демам» проявляют аристократы и священники. Если с последними, благодаря мисальдеру, у ордена нет проблем, то с дворянами у нас, скажем так, настороженное перемирие. Поэтому, когда мы с Сергеем договорились о сотрудничестве, я сразу же отправил своих людей в родовые владения. Мне они показались заслуживающими особого внимания – расположены далеко от столицы епископства и заправляют там всем аристократы.

– И как они встретили неизвестных демов? – ревниво поинтересовался Громыхайло. Тёзка уже догадался, что убийца откопал нечто важное и корил себя за недосмотр.

– Никак, – пожал плечами Стас, – мы научились осторожности и стараемся с аристократами лишний раз не контактировать. Ребята поселились в охотничьих заимках и завербовали по несколько человек в поместьях (в основном, из прислуги). Так вот, примерно час нас назад, с интервалом в двадцать минут, я получил донесения от двух агентов – представители Богдана Дримко прибыли во владения: Радом и Плонск.

– Хорошо, – в задумчивости, я потёр подбородок, – но почему ты уверенно заявляешь об измене?

– Господарь Лотавы – верный союзник Ксаверия Шиманьского и факт появления его людей на нашей территории, сам по себе, настораживает. Кроме того, один из моих агентов, смог подслушать разговор Германа Радомского с Мареком Гожинским. – Многозначительно приподнял палец Фармак. Ни с кем, из упомянутых Стасом людей, я не был знаком, однако знал, что Герман – хозяин владения Радом. Ему немного за сорок и несколько лет назад его жена умерла, оставив мужу пятерых детей (в возрасте от пятнадцати до двадцати трёх лет). Гожинский же, судя по всему, и есть тот самый эмиссар Дримко. – Весь разговор ему услышать не удалось, – тем временем продолжал Фармак, – но мой человек абсолютно уверен, что помещик сговаривался с агентом Дримко о присяге Лотаве.

– Фигово, – коротко подытожил я.

– А самое фиговое, – задумчиво добавил гном, – что нет никаких доказательств измены, кроме слов твоего агента... В княжестве заправляет Катаржина, а с этим к ней не подойдёшь, она скорее поверит предателю-помещику, чем нам.

– Предлагаешь ничего не предпринимать? – удивился Олег.

– Может, – Фармак провёл пальцем по горлу, – убрать дворян по-тихому?

Я отрицательно мотнул головой, прикинув последствия от подобной акции:

– Нет. Стас, я уверен в твоём и твоих людей профессионализме, но, если хоть тень подозрения упадёт на орден – нас уничтожат, сотрут в порошок. Не забывай, для местных, мы «демы» и то, что простительно обычному аристократу для нас станет смертным приговором.

– Вывести Фалангу в их владения, – предложил Харальд. – Дружины у помещиков небольшие (100-150 бойцов) и когда они увидят силу Мисаля, побоятся бунтовать.

– Дельно! – Одобрительно прихлопнул ладонью по столу Громыхайло, но сразу же отмёл предложение варвара: – Только мы не можем отправить куда-либо послушников, без разрешения княжны, а Катаржина, как я говорил, нам не поверит.

Все собравшиеся уставились на меня и в их глазах я прочёл готовность устранить препятствие, мешающее обеспечению безопасности ордена. Этим препятствием, по мнению моих друзей, была Катаржина. «Они готовы убить беременную девушку! – Я крепко зажмурился, пытаясь оградиться от их взглядов. – Буду надеяться, что мне это только показалось, но... с Катаржиной надо что-то решать».

Молчание затянулось. Я встал из-за стола, подошёл к окну и закрыл его, однако возвращаться на своё место не спешил – мой взгляд прикипел к причудливым дорожкам, которые оставляли капли дождя на стекле. Кривые ручейки текли вниз, изгибаясь под фантастическими углами, рисуя какой-то головоломный лабиринт или огромную паутину. Затем я посмотрел вдаль: монастырский двор, крепостная стена, а за ними: поля, реки, горы, деревни и леса – это наша земля! Земля, за которою мы сражались, проливали кровь так неужели я уступлю её какой-то девчонке?

– Княжна должна исчезнуть, – неожиданно вырвалось у меня. И только произнеся это, я понял, что сказал и поспешно повернулся к офицерам: – Только не сейчас, – друзья непонимающе таращились на меня. – Нам хватает проблем с Шиманьским, а если что-то случится с Катаржиной, против нас ополчится ещё и Брегович. Нет, мы пойдём другим путём, – я обратился к Фармаку: – Стас, у тебя есть люди в окружении княжны?

– В свите её высочества хватает агентов чуть ли не всех дворянских родов Инурака.

– Приму этот ответ как положительный. Тёзка, – теперь я смотрел на гнома, – сегодня же переговори со Стасом и разработайте план совместных действий. Мне надо чтобы наши люди контролировали каждый шаг княжны, чтобы в любой момент я мог узнать, чем она занимается, и, в случае необходимости, повлиять на её действия... вплоть до самого кардинального способа.

– Просто чтобы расставить все точки над «І», под самым кардинальным способом ты понимаешь, – Фармак провёл ребром ладони по горлу, – убийство?

– Да, – я не стал юлить, – но это КРАЙНИЙ случай. У вас в запасе семь месяцев – времени более чем достаточно для внедрения агентов.

– А потом? – поинтересовался Олег.

– А потом, – мои слова падали тяжеловесными гирями, – княжна родит и надо будет действовать быстро. Забрать ребёнка, а Катаржину упрятать в монастыре. Мы строим новую обитель, вот туда-то её и отправим, предварительно заставив принять обет молчания.

– Как это воспримет Анастас Брегович?

– Плохо, – ухмыльнулся я, – но подобное поведение в рамках приличия. Кроме того, за эти месяцы, мы должны разобраться с Ксаверием и тогда Брегович точно не будет возмущаться.

– Легко сказать, – нахмурился гном. – Где Шиманьский, а где мы? Ему достаточно натравить на нас господаря Лотавы и проблем будет выше крыши. Если же барон ударит всеми силами...

– Мы должны начать действовать на опережение, – горячо возразил я. – Последнее время мы только тем и занимаемся что защищаемся. Пора ответить.

– Как? – одновременно спросили несколько человек.

– Для начала разобраться с эмиссарами Богдана Дримко. Завтра, – я посмотрел в окно и поправился: – уже сегодня, заеду к Катаржине и обговорю ситуацию с агентами господаря Лотавы.

На этом незапланированное совещание закончилось, а после завтрака, я, как и обещал, отправился в резиденцию княжны, чтобы пообщаться с супругой.

***

Время близиться к обеду, хотя сквозь тяжёлые тучи и не видно солнца, но мои внутренние часы (желудок) однозначно напоминают о необходимости подкрепиться. Катаржина не спешит увидеть своего ненаглядного мужа, занимаясь, скорее всего, «важными государственными делами». В ожидании, пока княжна соблаговолит уделить мне минутку своего драгоценного времени, я рассматриваю Риницу сквозь витражное окно. После многодневных дождей город выглядит блекло, но, если смотреть на него сквозь разноцветные стекла, краски возвращаются и серая картина кажется немного радостнее.

– Княжна примет вас, – прозвучал сзади тихий, немного хрипловатый голос.

Я обернулся и посмотрел на служанку – пожилую женщину, одетую в скромную серую униформу. Не знаю почему, однако вся прислуга в резиденции состояла из вот таких матрон почтенного возраста, то ли Катаржина видела в них надёжную опору, или же она ощущала себя увереннее на фоне старых и некрасивых женщин. В любом случае, Фармаку и Громыхайло придётся каким-то образом завербовать одну (а лучше несколько) этих дам – они вездесущи, как сквозняки в старом замке, и незаметны, словно тени.

– Следуйте за мной, – не повышая голоса, произнесла женщина и плавно развернувшись, вышла из приёмной.

Медленно мы поднялись по мраморной лестнице на второй этаж резиденции, в полной тишине прошли по ковровым дорожкам коридора, стены которого украшали портреты предков Катаржины. На пути мы не встретили ни весёлых аристократов из княжеской свиты, ни других слуг мне показалось, будто весь дворец впал в некую спячку, убаюканный монотонным дождём.

– Проходите, – с лёгким скрипом, служанка распахнула массивные двери и замерла на пороге, пропуская меня в кабинет.

На миг я испытал чувство неловкости, сказалось воспитание, в нашем мире, мужчина открывает дверь для женщины, а не наоборот. «Вот из-за таких мелочей, товарищ Штирлиц, – подумалось мне, – вы рискуете быть раскрыты вражескими агентами. Снимайте будёновку и прекращайте петь гимн СССР». Усмехнувшись своим мыслям, я уверенно шагнул вперёд и замер – в кабинете никого не было.

Моё одиночество было недолгим. Тихо открылась неприметная дверца в левой стене и в кабинет, хохоча, впорхнула Катаржина. Румяный бард следовал в кильватере княжны, весело скалясь белоснежными зубами. Увидев меня, Катаржина резко пасмурнела:

– Что опять произошло? – жёстко спросила девушка, усаживаясь в хозяйское кресло. Бард отошёл к стене и стал у меня за спиной.

– Нам надо поговорить, – я отбросил деликатность и, не дожидаясь приглашения, уселся напротив Катаржины. – Без лишних свидетелей.

– Здесь нет никого лишнего, – княжна откинулась на спинку кресла, ещё больше разрывая дистанцию между нами и демонстрируя недоверие.

Мне было чертовски неприятно говорить, когда сзади маячил бард, особенно зная, что он не обычный сладкоголосый повеса, а профессиональный шпион Ксаверия Шиманьского. Инстинктивно я ожидал удара кинжалом в спину или удавки на горло, буквально ощущая между лопаток его взгляд. Можно было рассказать Катаржине об истинной сущности её фаворита, вывести барда на чистую воду, только как-то доказать свои слова я не могу, кроме того, мне казалось, что эту карту получится разыграть при других обстоятельствах, получив дополнительные преференции.

– Жена моя, – я предпринял ещё одну попытку отослать шпика прочь. Если же Катаржина не согласится, то и смысл продолжать разговор пропадёт – всё сказанное в кабинете будет моментально передано Шиманьскому. – Никто не сомневаюсь в надёжности твоих «слуг» и в том, что они преданно служат своему «господину», – я не смог удержаться и пустил шпильку в адрес барда (поймёт ли мои намёки девушка?), – однако нам необходимо обсудить весьма... деликатный вопрос, который касается измены.

– Выйди, – сурово посмотрела на фаворита Катаржина. Тот замялся, желая возразить и остаться в кабинете, но девушка сумела меня удивить, когда грозно рявкнула: – Прочь!

Не оборачиваясь, я расслышал сзади лёгкие шаги и скрип закрывающейся за бардом двери. Предельно собранная и серьёзная молодая княжна внимательно смотрела на меня, ожидая объяснений. В этот момент я залюбовался своей женой – предо мной сидела настоящая правительница, готовая на решительные шаги, чтобы сохранить мир и порядок в своём маноре.

– Я слушаю, – требовательно напомнила о себе Катаржина, – о какой измене ты говорил?

Мой рассказ не занял много времени, однако выводы, которые из него сделала девушка, были не совсем такие, как я рассчитывал. Она откинулась на спинку кресла, несколько минут молча рассматривал меня и наконец, произнесла:

– Значит, рассылаешь везде шпионов... и сколько их при моем дворе?

В этот момент я мысленно похвалил Фармака за его предусмотрительность. Когда мы договаривались со Стасом о сотрудничестве, он отказался назвать имена, места проживания и работы своих агентов. Тогда я подумал, что он не полностью мне доверяет и желает обезопасить своих людей, однако сейчас на ум пришла старая фраза: «Лучше всего хранит тайну тот, кто её не знает». Есть ли у Фармака шпионы в Ринице и непосредственно в княжеской резиденции? Да откуда мне знать?! Он ничего не говорил и, глядя Катаржине в глаза, я честно ответил:

– При твоём дворе, «моих» шпионов нет. Прикажешь слугам принести Сферу Правды? Могу поклясться на ней, – сейчас я мог клясться на чём и чем угодно. Однако закралась одна подленькая мысль: «А нет ли у Катаржины шпиков в ордене?» Только вчера я дал поручение Громыхайло и Фармаку завербовать агентов в княжеской свите и вдруг она задаёт настолько провокационные вопросы. Прав был гном – девушка очень непроста.

– Хорошо. Я тебе верю.

– Чему именно? – решил уточнить я. – Относительно предательства помещиков или по поводу отсутствия шпионов?

– И первому, и второму, – покровительственно улыбнулась Катаржина. – Ты дем – чужак в нашем мире и без моей (особенно моего отца) поддержки долго не протянешь. Ты слаб и не станешь строить козни против меня, а вот поместные дворяне... я ведь их дважды приглашала в Риницу! Отправляла гонцов с письмами, чтобы они приехали и принесли вассальную присягу...

– А они? – поскольку девушка замолчала, я её поторопил.

Катаржина посмотрела куда-то вдаль и вяло махнула рукой:

– Пустые отговорки. То у них свадьбы, то похороны, то дни рождения, то поминки. Ха-ха. Представляешь! Первое время они даже меня, МЕНЯ, приглашали на эти свои провинциальные забавы.

Я с жалостью посмотрел на развеселившуюся девушку. «Ребёнок. Какой же она, по сути, ещё ребёнок. По крайней мере, теперь мне понятно: почему помещики решились на бунт. Как ты к людям, так и они к тебе – если Катаржина подобным образом реагировала на приглашения дворян, а зная её характер, я уверен, что именно в таких словах (если не жёстче) она им и ответила, то многое становится на свои места».

В кои-то веки, виновником и организатором проблем был не я, однако разбираться с ними предстоит именно мне. Надо выдвигать Фалангу в родовые владения дворян, а по такой погоде дорога может занять неделю. Кроме того, не мешало бы приобрести больше легитимности, заручившись поддержкой княжны в виде одного или двух городских полков. Нет, с помещиками Серый Мисаль в состоянии справится и своими силами, только сейчас у ордена тот же статус что и у дворян, а значит необходимы представители Катаржины...

– Если у тебя все, – прервала мои размышления девушка, – можешь идти.

– Хорошо. Но, Катаржина, погода отвратительная и будет лучше, если я отправлюсь в родовые владения сегодня же. Фаланга сможет выступить через несколько часов, а сколько потребуется времени, чтобы собрались полки Риницы... мне неизвестно.

– Полки Риницы? – удивлённо изогнула бровь княжна.

– Да, – я энергично кивнул головой. – Будет лучше, если аристократы под стенами своих замков увидят не только знамёна ордена, но и твои.

– Мои знамёна – это понятно, только что там будут делать твои? – С ехидным прищуром, Катаржина смотрела на меня. – Разбираться с бунтом и приводить к повиновению дворян я поручаю своему воеводе баронету Василию Гикану.

Я склонил голову в поклоне, пытаясь скрыть замешательство. Ход мысли Катаржины был понятен: долгое время именно Серый Мисаль являлся защитником Риницы. Мы с соорденцами защитили епископство от вторжения монстров и разгромили большую банду серых воинов. В отличие от других земель королевства, в Ринице уважали «демов», однако, что произойдёт, когда мы перестанем играть свою роль? Мирская слава быстро проходит. Местные жители забудут всё хорошее, что для них делали монахи и их настоятель; нас заменят новые герои – приближенные княжны.

– А знаешь, ты прав, – неожиданно произнесла Катаржина и, дождавшись, когда я подниму голову, глядя мне в глаза с довольной улыбкой сказала: – Я отправлюсь вместе со своими войсками. Эти дворянчики должны увидеть свою княжну и немедленно принести вассальную присягу.

– Это опасно, Катаржина, а ты беременна!

Взбешенная, раскрасневшаяся девушка сильно стукнула кулачком по столу:

– Хватит меня опекать! Что ты со мной нянчишься как кошка с котятами?! Запомни, запиши, завяжи узелок на память: я всего лишь беременна. БЕ РЕ МЕ ННА, – произнесла она по слогам, – понимаешь? Не знаю, что у вас, демов, творится в голове, но со мной ничего не произойдёт! А теперь, – Катаржина указала пальцем на дверь, – пойди прочь и не смей указывать своей княжне!

– Слушаюсь, – скрипнув зубами, я встал из-за стола и направился к выходу.

Когда мои пальцы сомкнулись на холодной бронзовой дверной ручке, я замер и, повернувшись к девушке, спросил:

– Княжна, ты не будешь возражать, если с тобой отправится небольшой отряд монахов?

– Никаких «демов» в моей свите не будет. – Мстительно, но уже гораздо спокойнее ответила Катаржина.

– Никаких «демов», – согласно поддакнул я. Не знаю, что тому виной, беременность или врождённые черты характера (воспитания), но моя жена резко реагировала на любые проявления неуважения. В такие моменты с ней надо было соглашаться и, так же как быстро вспыхивала, она остывала. Хотя, возможно я ошибаюсь, и эта вспыльчивость пройдёт с возрастом? Не знаю, но сейчас мне показалось правильным отправить в поход кого-то из соорденцев, поэтому, состроив глуповатую улыбку, я продолжил: – Ты же знакома с братом Харальдом? Он и несколько наших лучших монахов могли бы сопровождать свою княжну в этом... путешествии.

– Харальд, – на несколько секунд Катаржина зависла. Могучий северянин действовал на южан как питон на мышей – при встрече они замирали, неверяще таращась на эту человекоподобную гору и старались вести себя более сдержанно, в его присутствии. – Хорошо, – Катаржина приняла решение, – но никаких «демов».

Я согласно кивнул и молча вышел из кабинета.

Сотни магических светильников ярко освещали залы и коридоры княжеской резиденции, пытаясь не пропустить, прогнать прочь ползущую с улицы осеннюю серость. Однако серость была уже внутри; она пряталась за углами, осторожно выглядывала из дверных проёмов, с любопытством смотря на мисальдера – бывшего суверенного владыку, «дема», убийцу и мужа княжны. Аристократы. Дворяне аккуратно следили за перемещениями настоятеля Серого Мисаля, перешёптывались, пытаясь предугадать, что их ожидает – любое посещение резиденции этим человеком вело к непредсказуемым последствиям.

Я шёл по ковровым дорожкам пустых коридоров, купаясь в настороженных взглядах, бросаемых издалека, и пытался разобраться в происходящем. Решение Катаржины отправить воеводу на подавление бунта стало для меня неожиданностью, а её желание лично возглавить поход ещё больше удивило. Однако, как только я спокойно проанализировал её слова, так понял: Катаржина планомерно уничтожает мою репутацию. Избиение военнопленных на городской площади и отстранение ордена от наведения порядка в княжестве – это звенья одной цепи, призванной сложить у местных жителей негативное мнение о Сером Мисале.

Должен заметить: чертовски неприятно ощущать себя... никем! Катаржина (девчонка) в очередной раз указала на моё место, мол, сиди ровно и не дёргайся. В тот момент я люто, с истинно-пролетарским прямодушием, ненавидел всю аристократию и, особенно, одну мелкую представительницу этого класса. Хотелось укоротить на голову кого-то из её свиты и только опасения за судьбу соорденцев уберегли дворян от расправы. Я был зол.

Обратный путь по княжеской резиденции мне запомнился смутно. Уже в карете, когда кучер щёлкнул вожжами, я успокоился и смог вернуться к анализу ситуации. «Итак, Катаржина планомерно, неспешно понижает репутацию ордена. Ход ожидаем и не стоит по этому поводу психовать. Конечно противно осознавать свою полную зависимость от жены... Млять! А ведь я сам, добровольно, взвалил на шею это ярмо! Спокойствие, – несколько глубоких вдохов, и я опять мыслю трезво. – Значит Катаржинка вытесняет орден, а всё, на что хватило моей сообразительности, это отправить сопровождать мою жёнушку Харальда. Хорошо, пусть кроме побратима в походе примет участие и Дракон в полном составе, только принуждать аристократов к миру они не будут. Монахи окажутся в роли сторонних наблюдателей и что мне это даёт?»

Колесо кареты попала в яму. Несмотря на первоклассные подвески, сделанные на заказ мастерами гномов, меня ощутимо тряхнуло, подбросило вверх и, приземлившись обратно на диван, я выдал идею! (должно быть встряска поставила мозги на место).

«В Дракон, кроме неписей, входят и игроки! Понятно, что ни архимаги, ни первосвященники не станут проверять обычных монахов на причастность к проклятому племени «демов». У всех же соорденцев есть божественный скил, который скроет их истинные сущности от обычного осмотра. Значит, кроме возможности постоянно наблюдать за всем происходящем в войске, я смогу, в нужный момент, отдать команду... – дальше мне было тяжело признаться даже самому себе. – Хватит, Серый, называй вещи своими именами, себя-то не обманешь. Отдать команду: убить Катаржину. А как же ребёнок? Нет. Убийство – самый крайний случай... но, тем не менее, ты его со счетов не сбрасываешь. Да, не сбрасываю».

Второй раз за небольшой промежуток времени я почувствовал себя оплёванным. Только если первый раз меня унизила Катаржина, то второй – мне стало противно от того, в кого я превращаюсь.

«Надейся, – продолжал ехидничать внутренний реалист, – что у тебя достаточно друзей, которые остановят, когда ты начнёшь превращаться в людоеда. Людоед... какое-то слишком мягкое определение. В украинском языке говорят: «людожер» (от слова «жрать») – так более точно!»

Грохот колёс экипажа, раздавшийся на улице, когда карета выехала с грунтовой дороги на мостовую внутреннего двора монастыря, оторвал меня от грустных мыслей. Выходя из кареты, я гордо вскинул голову и осмотрел подворье грозным взглядом; соорденцы и послушники должны видеть перед собой сильного лидера, способного справится с любыми неприятностями. Плевать, что мне хотелось забиться в тёмный угол, подальше от Шиманьских, Бреговичей, Катаржины и прочих неписей. В этом мире есть люди, за которых я отвечаю и, если ради общего блага придётся поступиться личной жизнью или принципами – сделаю это.

– Серега! – Раздался голос тёзки. Он и Фармак поджидали меня, прячась от моросящего дождя, под козырьком конюшни. Офицеры кутались в дорожные плащи и явно не горели желанием выходить из-под навеса, чтобы поприветствовать своего мисальдера.

Накинув капюшон на голову, я быстро пересёк плац и подошёл к друзьям:

– Что-то случилось?

– Всё нормально, – начал докладывать гном. – Мы с Фармаком пообщались и разработали план совместных действий...

– Ничего не хочу знать! – я даже полшага назад сделал. – Ребята, буквально час назад, Катаржина меня спросила о наших агентах, и только то, что я не знал никаких деталей, спасло их от раскрытия. Вы договорились и решили, как действовать совместно? Вот и отлично! Я полностью вам доверяю, а нюансы меня не интересуют.

– Плодотворно ты пообщался с женой. Что ещё интересного сказала княжна?

– Она решила отстранить мисаль от подавления бунта. Катаржина хочет сама возглавить городские полки, которые отправятся в уделы дворян.

– Вполне логично, – гном достаточно спокойно отреагировал на мои слова. – Они из одного круга и дворяне гораздо охотнее пойдут на контакт с ней, чем с кем-то из нас.

– Ты думаешь, она исходила из таких соображений? Признаться, под таким углом я не смотрел на её решение... но, нет. Катаржина, однозначно, пытается уменьшить влияние ордена в епископстве.

– А почему бы твоей жене, Сергей, – напомнил о себе Фармак, – не преследовать обе цели? Насколько я смог узнать, младшая дочь князя Брегович не самый талантливый экономист или управленец, зато она прекрасно разбирается в интригах. Её отец пытается взять под контроль Риницу, но девушка очень тонко лавирует, сохраняя независимость.

– Уверен? – я вопросительно уставился на убийцу.

– Абсолютно. Катаржина пытается соблюсти баланс между различными группировками: Серым Мисалем, Ксаверием Шиманьским и Бреговичами. Она решила, что сейчас перевес явно на нашей стороне и пытается немного снизить репутацию ордена, подняв влияние воеводы, которого посоветовал ей родной отец. Однако и уничтожать Мисаль ей не выгодно или возрастёт влияние одной из оставшихся группировок.

Слова Фармака показались мне не лишёнными смысла. По крайней мере, над этим стоило поразмыслить, а не отмахиваться, как от бессвязного лепета младенца:

– Но это же очень тяжело! – вырвалось у меня, когда представил, с какой филигранной точностью действует Катаржина. – Она, как канатоходец – один неверный шаг, и упадёт вниз.

– Это ты упадёшь, – гном твердо посмотрел мне в глаза: – это я упаду или, вон, Фармак. А княжна с детства занимается подобными манипуляциями. Вот заставь меня вылезти на канат..., да я и шага не сделаю, как полечу вниз, махая лапками, а профессионал не только пройдёт, но ещё и вензеля всякие будет выделывать. Серёга, не равняй нас с местной аристократией – не то воспитание.

– То есть, нам с ней не справится, – пришёл я к неутешительному выводу.

– Если будем, как идиоты карабкаться на канат, то нет!

Я уже как-то запутался во всех этих сравнениях и аллегориях, поэтому молча уставился на гнома, пытаясь сообразить: какую мысль он пытается донести. При чем тут канат? Зачем на него лезть? Постепенно ко мне начало приходить понимание, но Фармак не стал ждать, пока я соображу, и сказал прямо:

– Если Катаржина сильна в интригах, надо заставить её покинуть зону комфорта и заставить вступить на нашу территорию.

– У нас одно из сильнейших на всем континенте воинских подразделений. Вы предлагаете, по примеру аристократов, поднять восстание?

Показалось, будто после моих слов все стихло; обитатели монастыря старались не задерживаться на улице, спеша укрыться в тёплых комнатах. Мелкий дождь покрапывал, еле слышно стуча по навесу конюшни. Тяжёлая задумчивость читалась в сплошном покрове серых туч, которые нависали над замком, раскинувших свою плотную завесу над всем княжеством. Вдалеке, на севере, тяжело ворочалась гроза. Её отдалённый рокот донёсся тихим порыкиванием, но скоро, очень скоро она доберётся и к нам.