Текст книги "Неприкаянное Племя: Сурвивалист (СИ)"

Автор книги: Александр Аразин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц)

Увертюра.

Один из рабов умирал в страшных мучениях. Остальные продолжали трудиться, стараясь, насколько это было возможно, не вслушиваться в его стоны и пронзительные крики. Жизнь в лагере ценилась дёшево, и всех невольников рано или поздно ждала одна и та же печальная участь. Несчастного, который теперь корчился в предсмертных судорогах, укусила болотная гадюка. В отличие от большинства змей, противоядия от укуса этой твари не существовало, если только не обратится за помощью к магам.

Внезапно крики раба смолкли. Будовнич мельком взглянул на охранника, вытиравшего окровавленный меч. На плечо Вацлава легла рука Стояна:

– Похоже, нашему надсмотрщику надоело слушать беднягу Томсона, – прошептал он.

Будовнич затянул петлю верёвки на поясе.

– По крайней мере, это сократило его мучения. – Он повернулся лицом к худому светловолосому барду и предупредил его: – Смотри в оба! Сдаётся мне, что эта яма окажется с газовым пузырём!

Не говоря больше ни слова, он сделал три глубоких вдоха, вентилируя лёгкие, и нырнул в мутную жижу. В отличие от речного или морского, болотный жемчуг отличался уникальным красноватым оттенком, за что он высоко ценился ювелирами и модницами всех королевств. Вот только раковины росли не на мелководье, а в глубоких ямах на корнях рдеста. Чтобы добраться до жемчужниц надо нырнуть в омут, опуститься на несколько метров по стволу растения к его белым корням и выдернуть. Тянуть за зелёные листья рдесты бессмысленно – они очень мягкие и расползаются в кашицу, при малейшем нажатии.

За четыре дня, проведённые в рабстве на болотах, Будовнич изучил все тонкости этого нелёгкого и опасного промысла. В мутной воде водилось огромное количество различных гадов: змеи, хищные рыбы, рептилии, насекомые, которые атаковали людей при первой возможности. Не меньшую опасность для добытчиков представляли и газовые пузыри, формирующиеся на дне ям.

Погружаясь в гнилую воду, Будовнич вспоминал, как попался работорговцам. Несколько дней Грей вёл их лесами, не приближаясь к поселениям, но настал момент, когда пришла пора пополнить запасы продовольствия, да и последние новости узнать не мешало. Они зашли в небольшой пограничный городок между Инураком и Суррой. Грей оставил Вацлава в таверне, а сам отправился на рынок за покупками и слухами. На свою беду, из открытого окна номера, архитектор рассмотрел стройку и не смог усидеть на месте – профессиональное любопытство, словно магнит, тянуло его посмотреть, хоть одним глазком. Местные жители проводили реконструкцию одной из сторожевых башен крепостной стены. Будовнич не удержался, начал давать советы, чем привлёк к себе внимание прохожих, среди которых были и работорговцы.

Вацлав продолжал опускаться, перебирая руками листья рдеста и внимательно всматриваясь в мутную воду. Под любой веткой могли затаиться опаснейшие существа, населявшие влажные болота. Уловив краем глаза какое-то движение в листве, Будовнич застыл, но через несколько мгновений продолжил погружение – из листьев выполз безобидный иголочник. Добравшись до белых корней рдесты, он начал обвязывать их прочной верёвкой, когда заметил на растении небольшие воздушные пузырьки, плотно облепившие прочное корневище.

Вацлав, перебирая руками по верёвке, быстро вынырнул и крикнул Стояну:

– В этой яме газовый пузырь! Доложи надсмотрщику!

В ожидании прихода начальника лагеря Будовнич огляделся по сторонам. Повсюду порхали, прыгали по ветвям корявых деревьев и прятались в болотной траве жутковатого вида, но относительно безобидные птицы и насекомые. За эти четыре дня мужчина научился ценить то, что прежде воспринимал как должное – свободу. Стоило ему приметить какое-нибудь животное или птицу, вольно перемещающуюся по болоту, и из его груди вырывался горестный вздох, а тоска поселялась в душе, вытесняя все другие мысли и чувства.

Раздавшийся голос Стояна вывел его из задумчивости:

– Эй, Вацлав! Надсмотрщик сейчас будет здесь!

Будовнич выругался. Если лагерному надзирателю придётся лезть в воду, тот не на шутку обозлится, и это может закончиться поркой для рабов или лишением их и без того скудной вечерней трапезы. Он наверняка уже взбешен заминкой в работах.

Грубая брань и шлёпанье тяжёлых ног по воде возвестили о приходе надсмотрщика. Будучи рабом и не имея ни малейшей надежды когда-либо получить свободу, Минчжу, тем не менее, занимал довольно высокое положение надзирателя и управляющего плантацией. Ему подчинялись солдаты охраны и все вольные работники лагеря. Следом за Минчжу к яме, возле которой по колено в воде стоял Вацлав, подошёл высокий молодой воин. На его юном гладко выбритом лице застыло удивлённое и несколько высокомерное выражение. Он внимательно взглянул на Будовнича своими чёрными, как смоль глазами и слегка кивнул ему. Вацлав никогда прежде не видел доспехов, подобных тем, в которые был облачен юноша-солдат, но это нисколько не удивило его. За дни, проведённые в рабстве, он успел узнать, что каждый род, клан, каждая провинция или город имели свои воинские части, разнившиеся между собой цветом и отделкой оружия и доспехов.

Надсмотрщик остановился у самого края тёмной ямы и посмотрел в омут, словно мог прозреть водную гладь. Вода доходила почти до края его короткой туники. Минчжу зарычал, как медведь-шатун, на которого он очень походил своим обликом и нравом:

– Что это ещё за вранье?! Попробуй-ка повтори, будто и в этой яме пузырь!

Будовнич низко поклонился, прижимая руки к животу, и ответил:

– Он и правда тут есть! На корневище я заметил множество мелких воздушных шаров, а это – верный признак, что на глубине большой пузырь.

– Ах ты, ленивая тварь! – Надсмотрщик погрозил Вацлаву огромным кулаком и проревел, брызгая слюной: – Я тебя заставлю работать! Вам бы только жрать да спать! Живо вытягивайте корневище с ракушками!

Будовнич вздохнул. Спорить с Медведем, как прозвали Минчжу бывшие игроки, бесполезно. Он был явно не в духе и решил, как обычно, сорвать зло на рабах. Вацлав с бардом взялся за верёвку и потянул, выдёргивая рдесту. Несколько секунд растение сопротивлялось, цеплялось корнями за илистый грунт, но не выдержало и оторвалось от земли. Рабы быстро перебирали руками, вытягивая рдесту, когда на поверхности воды начали лопаться вонючие, ядовитые пузыри.

– Берегитесь! Сейчас рванёт! – крикнул он собравшимся у омута – все бросились врассыпную. Реакция на подобные предостерегающие возгласы обычно бывала мгновенной.

Будовнич отпустил верёвку и поспешил укрыться. Не сделай он этого и устремившийся вверх гейзер потянул бы мужчину вслед за растением. Однако далеко убежать Вацлав не успел. Сзади раздался оглушительный хлопок, взрывная вола подбросила архитектора, закрутила, впечатала в илистое дно.

Водоросли оплели его конечности, не давай подняться на поверхность. Вацлав барахтался в мутной воде, но, словно муха в паутине, только сильнее запутывался. В ноздри его залилась вода. Он не мог ни шевельнуться, ни позвать на помощь.

Внезапно чьи-то сильные руки приподняли верхнюю часть его туловища, и Будовнич, все ещё находившийся во власти панического страха, со стоном вдохнул горячий, влажный воздух.

– Я нашёл его! – раздался незнакомый голос.

Вацлав ощутил, как кто-то надавил ему на грудь и сильно ударил по спине – архитектор зашёлся в приступе кашля, выплёвывая болотную воду.

Рядом прошлёпали чьи-то ноги, и раздался голос надсмотрщика:

– Совсем плохо... Токура, отведи его в лагерь. Если до завтра не очухается, отправим на корм псам господина.

Наконец-то Будовнич рассмотрел своего спасителя, им оказался давешний молодой воин. А вот слова Минчжу Вацлава обеспокоили. «Я могу работать!» – хотел крикнуть архитектор, но из его горла вырывался невнятный хрип. Будовнич успел вдохнуть пары ядовитого газа, его тошнило, голова кружилась, ноги и руки плохо слушались.

Токура поднял архитектора и, практически, потащил за пояс к баракам. Вацлав пытался идти самостоятельно, продемонстрировать, что с ним всё хорошо, и он может работать, однако яд неотвратимо распространялся по его телу. С каждым шагом, Будовничу становилось только хуже.

Они куда-то шли. В полутёмном помещении остановились, Вацлав сконцентрировался на главном – не упасть. Его затуманенный мозг ловил обрывки фраз:

...куда прёшь...

...ошейник...

...сам доложи...

...лекаря нет...

...тащи...

И молодой воин потянул Будовнича на улицу. Затхлый, влажный болотный дух ворвался в лёгкие Вацлава, когда они покинули здание. Этот тяжёлый воздух постоянно давил на мужчину, выматывая сильнее, чем добыча жемчуга. Прошло четыре дня, но Вацлав так и не привык к местному климату. Он вспомнил, как оказался в лагере:

– У раба не может быть личных вещей! – вещал Минчжу, прохаживаюсь перед тридцатью новыми пленниками. – Выложите всё, что у вас есть.

За время пути, игроки всецело осознали свой новый социальный статус – его им вбили плётками, кулаками и сапогами. Стражники их полностью обобрали, но у рабов оставалось личное имущество в инвентаре, а теперь и от него придётся отказаться. Они поочерёдно выходили вперёд и складывали свои вещи в кучу.

– Это всё?! – тишина была ответом надсмотрщику, однако она вполне удовлетворила Минчжу. – Идите в свой барак!

Рабы поплелись в указанную сторону. Дорога проходила возле какого-то уродливого тотема, в его тени стоял маг, с засаленными волосами, и десяток воинов. Неожиданно глаза идола полыхнули, а колдун указал на одного из рабов. К бедолаге подскочили два солдаты, скрутили ему руки и бросили на пыльную землю. Подошёл маг, поводил над рабом рукой и достал нож, который нашёл у него.

– Этот человек ослушался. Он спрятал оружие. Он будет наказан.

Охранники уставились на надзирателя, ожидая приказаний. Тот же, наслаждаясь моментом, медленно тянул:

– Смерть от меча слишком почётна для непослушного раба. Он будет повешен.

Раб побледнел:

– Но это же совсем маленький ножик! Я просто забыл, что он у меня есть.

В этот момент его сильно ударили по затылку, и он потерял сознание. Заворожённый страшным зрелищем, Вацлав смотрел, как два бойца волокут человека, о котором Будовнич знал лишь, что его зовут Дима, к амбару. Там из маленькой дверцы, ведущей на сеновал, свисала верёвка, с помощью которой поднимали наверх сено. Оглушённого раба, накинув ему шею петлю, быстро вздёрнули. Он даже не успел прийти в сознание. Тело его дважды дёрнулось, вытянулось и повисло неподвижно.

Будовничу приходилось и раньше видеть мертвецов. Но эта казнь заставила его желудок сжаться, и он знал, что это не от жалости к Диме, а от страха за собственную шкуру. На жемчужных плантациях жизнь раба ценилась очень дёшево...

– Вацлав, – архитектор проснулся от лёгкого прикосновения к плечу и тихого шёпота. – Выпейте.

В бараке было темно. Уставшие за трудовой день рабы спали прямо на земляном полу на охапках соломы. Кто-то сунул в руки Будовнича флягу и неизвестный повторил:

– Пейте.

– Что? – немного заторможено, переспросил архитектор.

– Это Зелье Исцеленья. Пейте же! – тихо настаивал голос в темноте.

Архитектор сделал глоток, он почувствовал, как от желудка поднимается тёплая волна, изгоняющая недомогание и боль. Мутная пелена перед глазами Будовнича развеялась и в лунном свете он рассмотрел воина, который спас его на болотах, а потом отвёл в барак.

– Благодарю, но почему вы мне помогаете? – окрепшим голосом поинтересовался Вацлав.

Гость неразборчиво прошептал какое-то слово, после чего покрылся рябью, а когда она пропала, перед архитектором был Грей.

– Вы!

– Тише, – юноша приложил палец к губам. – Вставайте. Мы уходим.

– Да, да, конечно, – Вацлав суетливо поднялся, но вдруг замер: – А как же остальные? Мы их бросим?

– Хорошо, – спустя несколько секунд, сказал Грей. – Будите, они вас знают и не будут задавать лишние вопросы. За углом барака, лежит два стражника, пусть возьмут их оружие и освобождают других рабов.

Через пять минут, пленники, стараясь издавать как можно меньше шума, покинули барак. Вацлав хотел пойти за ними, но был остановлен воином:

– Подождите. Пусть поднимется переполох, тогда нам будет легче сбежать.

– Мы им не поможем?

– Нет.

– Почему?! Меня-то вы спасаете!

– Во-первых, я обещал, а во-вторых, вы им ничем не поможете.

Будовнич дёрнул плечом, сбрасывая удерживающую его руку и повернулся к выходу из барака. В этот момент Грей ударил его в живот – архитектору показалось, будто кулак воина упёрся в его позвоночник. Он упал на землю выхаркивая жёлчь.

– Извините, но это самый быстрый способ объяснить, – сказал воин, склоняясь над Вацлавом. Он разжал стиснутые зубы архитектора и влил немного зелья. – Вы им не поможете, потому что не боец, а ещё на всех рабах ошейники и как только проснётся старший надзиратель...

А-а-а-а!!! – жуткий многоголосый ор разорвал ночную темноту.

– Идемте! – Грей поднял Будовнича и потащил за собой.

Озаряемый кострами, лагерь бурлил. Повсюду раздавались крики, звуки ударов, звенела сталь – Грей уверенно вёл Вацлава сквозь этот хаос.

– Кто такие? – Задал вопрос старший пятёрки воинов, которые преградили им дорогу.

– Вон тот – раб, а этого... никогда не видел. – Подсказал ему один из бойцов.

Рука Грея шевельнулась. Зачернённый кинжал пролетел по воздуху и слегка задел горло командира.

Из рассечённой артерии брызнула кровь. Все последующее отпечаталось в памяти Будовнича навсегда.

Грей выхватил свои чёрные секиры, на короткой рукояти. Четверо работорговцев бросились на него, и оба скрамиша замелькали при свете костра. Боя не было, сталь не лязгала о сталь. Через несколько мгновений на земле остались лежать пять мёртвых тел – одно почти обезглавленное, другое разрубленное от плеча до пояса. Грей вытер лезвия топоров, и повесил себе за спину.

Молодой убийца и пожилой архитектор наконец-то добрались до загона с лошадями. Молча, Грей отвязал двух скакунов, оседлал их, и пара беглецов скрылась в ночной темноте.

Глава 5.

Иногда надо умереть, чтобы начать шевелиться.

Город праздновал победу. Казалось, что все до одного жители Риницы высыпали на улицы. Люди пили, плясали и собирались кучками, обмениваясь любезностями, сплетнями и распевая песни. На домах висели яркие знамёна, и в уличную грязь, под ноги героев (членов ордена Серый Мисаль), бросали цветы.

Торговцы во всю глотку расхваливали свои товары: сочные яблоки, горячие пироги и холодное пиво. Дети весело бегали без присмотра, а обычно ворчливые старухи одели цветастые платки и беззубо улыбались, глядя на происходящее. Девушки нарядились в платья с донельзя низким вырезом – того и гляди груди вывалятся. Порой это и вправду случалось, к великому восторгу мужчин, похотливо следящих, как бедовые девицы заталкивают свои сокровища обратно за корсаж.

Как по волшебству, в столицу епископства приехали циркачи, певцы и музыканты со всего королевства. В Риницу прибыли и жители ближайших деревень – крестьяне приезжали на телегах с семьями в полном составе, от мала до велика. Праздник будет продолжаться три дня, на радость трактирщикам, карманникам и гулящим девкам.

Потап пытался затащить меня в магистрат, чтобы я произнёс какую-то пафосную речь перед городскими ратманами, однако не преуспел в этом. Что праздновать? Чему радоваться? У меня перед глазами висел список из почти восьмисот имён послушников, павших на перевале Шагну. Когда-то Риница могла выставить пять полков, плюс, Фаланга Серого Мисаля, плюс, двести пятьдесят монахов, а теперь... меньше полутысячи бойцов. Поэтому я, сославшись на неотложные дела, поехал в монастырь. Портить горожанам праздник мне не хотелось, но и радоваться вместе со всеми я не мог.

Орденская резиденция казалась непривычно тихой и безлюдной. Только десяток охотников из соседней деревни прохаживались по крепостной стене замка, выполняя роль охранников цитадели. Больше в монастыре никого не было, даже спасённые из Липицы игроки, поспешили принять участи в празднике и укатили в Риницу.

Эти тишина и безмолвие, царящие в монастыре, как нельзя красочно описывали все проблемы, нависшие над орденом. Словно дамоклов меч, который может в любую секунду обрушиться на шею виновного, главы аристократических родов Инурака хотели вцепиться в Серый Мисаль, уничтожить его. А я ничего не мог им противопоставить... у меня не было ни связей, ни должного образования, ни капитала.

«Долг настоятеля – чтить павших» – так когда-то сказал Лао Мин. Пожилой наставник погиб на перевале, но в память о нем (и всех послушниках), первым делом, я отправился в подземелье, в Зал Павших. Тяжёлый бронзовый фонарь раскачивался в такт моим шагам, тени постоянно прыгали, из-за чего казалось, будто в коридорах бродят какие-то потусторонние сущности. Они то угрожающе нависали надо мной, то пугливо прятались по дальним углам подземелья.

Зал Павших. Небольшая комнатка из массивных гранитных блоков с единственной дверью; в центре на мраморном пьедестале чёрный Краеугольный Камень; одна из стен исписана именами погибших членов ордена.

Я поставил фонарь на Краеугольный Камень, ощутив неожиданное и неуместное желание рассмеяться. Со мной происходило что-то странное и тревожное. Оказавшись в этой комнате, я вдруг почувствовал себя жутко одиноким и насколько тщетны мои попытки противостоять внешним угрозам. Что бы мы не делали, но количество жертв только растёт.

Я набрал полную грудь воздуха и подавил нелепый смешок. В голове беспорядочно вспыхивали разрозненные образы; где-то внутри возникла горячая волна, которая разлилась по груди, поднялась к шее и щекам, подступила к глазам, торопясь вырваться наружу. Я сморгнул слезы – надо завершить ритуал, внести имена послушников в список павших.

Достав Нож Резчика, я приступил к работе. Постепенно все посторонние мысли испарились из моей головы. Вырезая аккуратные буквы, я думал только о том, чтобы никого не пропустить и не сделать ошибки в имени. Спустя час, работа была закончена.

Я сделал несколько шагов назад, в центр Зала, и осмотрел плоды своего труда. В этот момент фонарь погас.

Моментально активировалось Предвиденье, и я заметил, как вдоль стен крадутся две призрачные фигуры неизвестных. Убийцы не догадывались о наличии у меня этой способности и медленно приближались к своей жертве.

«Как они проникли в Зал Павших? Сюда же могут войти только офицеры ордена... ладно, потом разберусь». Я достал посох, превратил его в глефу и нанёс удар по первому противнику. В последний момент тот попытался уклониться и вместо живота клинок перерубил ему ногу.

Убийцы обладали отличной реакцией и скоростью, кроме того, они прекрасно ориентировались в кромешной темноте. Я же в очередной раз убедился, что глефа – не лучшее оружие для тесных помещений. Промелькнула мысль: разделить копье на две части и трансформировать в мечи, но я её отбросил. Вместо этого, я спрятал глефу и достал кинжал – один противник корчился от боли на полу, второй – старался зайти мне за спину.

Предвиденье не подвело и в этот раз. Отразив удар убийцы наручем, я контратаковал, однако он успел отскочить в сторону. Мои навыки обращения с кинжалом и мечом были практически одинаковы – то есть никакие. Мы начали кружить друг напротив друга.

Первый убийца, о сосуществовании которого я уже успел забыть, вонзил свой короткий меч мне в левую ногу. Второй – бросился в атаку. Я успел со всей силы, как футболист, пробивающий пенальти, треснуть по голове подранка и, в последний момент, принять удар на скрещённые предплечья.

Второй, словно волк рвущий жертву, отскочил и тут же атаковал опять. Снова блокирую.

Только теперь я понял, насколько же мне повезло, когда в самом начале боя смог вывести из строя первого убийцу. Ассасины оказались высококлассными специалистами, намного превосходящими меня как по уровню, так и по умениям.

Ну что же... пришла пора использовать свои уникальные навыки. Да, у них долгий откат и я их стараюсь применять в самых экстренных случаях, но умирать мне как-то не хочется – значит сейчас именно такой случай.

Гром Земли на доли секунды дезориентирует убийцу. Я активирую Взгляд Хаоса и бросаюсь вперёд, выдавая единственную, доведённую до автоматизма серию из трёх ударов кинжалом.

Первый – горло, смещаюсь влево, второй – печень, захожу противнику за спину, третий – подрезаю сухожилья ног, шаг назад. Секунду убийца неподвижно стоит... и падает на пол.

Опасность!!! Ревёт Предвиденье.

Но я не успеваю среагировать. Мою шею охватывает тонкая удавка. Рефлекторно, пытаюсь просунуть пальцы между струной и горлом, однако она уже глубоко впилась в кожу. Сильный удар под колени, и я лишаюсь опоры, висну массой своего тела на удавке, чем облегчаю работу убийце.

«С*ка! Трое!!! Их было трое!» – яростно проносится в моем затуманенном мозге, а в следующий миг я увидел системное сообщение:

«Вы были убиты.

Активирован навык: Момент Истины. Желаете возродиться? 59 сек... 58...

В точке привязки/По месту смерти».

Только не в точке привязки – после сражения у перевала, я её так и не изменил, а добираться несколько дней своим ходом в монастырь у меня нет никакого желания. По месту смерти.

Я материализовался за спиной убийцы, которые все ещё продолжал душить мой призрачный аватар. Сразу же достаю глефу и бью.

Клинок из бивня Стор-Скепна легко пробил затылок и вышел сквозь лоб ассасина.

«Единорожка» – как-то истерично хохотнул я и опустил тело врага.

Выдернуть глефу из головы убийцы оказалось гораздо труднее. Кости черепа заклинили лезвие и мне пришлось упереться ногой в его тело, чтобы освободить оружие.

Я подобрал свою экипировку, выпавшую после смерти, и быстро в неё облачился. Зажёг фонарь и в ужасе замер в центре комнаты.

«А что если убийц было не трое? Может быть, в коридорах подземелья меня поджидают и, как только я открою дверь, нападут?» – Мне было страшно... очень страшно, ведь воскреснуть уже не смогу. Подняв с пола два коротких изогнутых меча, я заклинил ими дверь.

«Блин! И в монастыре почти никого нет – заходи кто хочешь!!!» – Проклиная нашу безалаберность, я связался с друзьями, коротко обрисовал им ситуацию и попросил зайти за мной. Да – позор, да – стыдно, ну вот не герой я ни разу, ну не наблюдается у меня суицидальных наклонностей и лезть в опасное место мне как-то не хочется.

– Серый, открой! – через сорок минут из коридора раздался голос Олега. – Это мы, – для верности, друг грохнул кулаком по двери.

– Слышу! – в ответ крикнул я. – Орать то зачем? Можно же в приват написать.

– Эх, забыл, – сокрушённо буркнул парень и повторил: – открывай!

– В приват! – настаивал я.

Поймите меня правильно, я не параноик, но кто знает: какими способностями обладают местные убийцы? Может они и голос могут подделывать?

«Тёзка, это мы» – написал Громыхайло, пока Олег соображал: на кой ляд нужен приват, если он уже и крикнул, и по двери стукнул.

Я выбил клинки из щелей и распахнул дверь, в небольшой комнате сразу же стало тесно, от ворвавшихся внутрь офицеров ордена.

– Такс, посмотрим, – деловой гном подошёл к одному из убийц и сорвал с его головы маску. Под ней оказалось умиротворённое лицо тридцатилетнего мужчины, примечательным в нем были два чёрных пятна вокруг глаз, то ли сажа, то ли краска. – Надо же, Бабочки Сумерек.

– Ну, хоть не ночные, Яри бы мне тогда голову открутила, – нервно пошутил я. Если присмотреться, эти чёрные пятна вокруг глаз убийцы действительно напоминали крылья бабочки.

– Всё не так весело, как кажется, – рассудительно ответил тёзка – В это братство входят наёмные убийцы, не принадлежащие ни к одному клану. Фанатики, которые верят, что убить или быть убитым – значит удостоиться одобрения богини Амерасу, поскольку смерть – единственная молитва, которая достигает её слуха. Принимая поручение, они клянутся убить намеченную жертву или погибнуть при покушении. – Он помолчал, тем временем Харальд осенил себя жестом защиты: богиню Смерти боялись. Затем Громыхайло заметил с горькой иронией: – Однако многие знают, что Братство соглашается прибегнуть к своей необычной молитве только при условии щедрой оплаты заказанного убийства. Поэтому аристократы и другие важные господа часто вносят богатые пожертвования в храмы Амерасу.

– Никогда о них не слышал, – честно признался я.

– Это закрытые сообщества. Насколько мне известно, раньше только несколько игроков сумели стать их членами.

– СообществА? – я постарался выделить последнюю букву слова, намекая на множественное число.

– Да. Есть ещё Жало Гибискуса – братство убийц, аналогичное с Бабочками Сумерек.

– Быстро же они сообразили, – задумчиво сказала Настя. – Хотели нанести двойной удар по ордену.

– Двойной? – я с любопытством посмотрел на девушку.

– Конечно, – ответила она. – После сражения на перевале Шагну, репутация Серого Мисаля заметно увеличилась. Не забывай, что ты наш лидер и твоё убийство – это позор для ордена.

– Он хотел меня задушить, – тихо сказал я, всё ещё ощущая, как струна впивается мне в горло. – Точнее, задушил, но я возродился и смог его убить.

– Тем более. Смерть владетеля не от клинка, а задушенного удавкой, словно он какой-нибудь раб или преступник – это унижение для всего его рода.

– А второй удар?

– Краеугольный Камень Замка. Я уверенна, что убийцы постарались бы его уничтожить или выкрасть. В первом случае – мы бы потеряли контроль над всеми оборонительными системами монастыря, а во втором – хозяином замка стал... кто-то другой.

Вот тут пробрало всех. Офицеры ордена растерянно смотрели друг на друга, осознав, что мы прошли по лезвию бритвы, если бы покушение удалось – Серый Мисаль был уничтожен. Я первым опомнился:

– Ладно. Раз уж я выдернул вас с праздника, предлагаю не терять зря времени и обсудить текущую ситуацию на совещании. Идемте наверх.

– Вы поднимайтесь, – казал гном, – а я тут ещё осмотрюсь. – Он пнул ногой тело одного из убийц.

В кои то веки, собрание офицеров ордена проходило не в моем кабинете, а в специально отведённом для совещаний месте – Малом Зале. Четырёхметровые стены комнаты снизу до середины были скрыты за полированными деревянными панелями, а выше – обработаны бежевой штукатуркой. По левую сторону тянулись стрельчатые витражные окна, озарявшие помещение разноцветными бликами, а по правую – висели картины, с батальными сценами. Всю противоположную от входа в Зал стену занимала огромная карта континента. Под хрустальной люстрой, оснащённой магическими светильниками, стоял большой круглый стол; за которым в удобных креслах, с высокими резными спинками, восседали офицеры ордена.

– Этот пёс-Шиманьский совсем обнаглел! – гневно размахивал руками Олег. – Мы должны ответить! Жёстко и решительно.

– Так, по-твоему, это дело рук барона Ксаверия? – я сделал глоток чая и аккуратно поставил чашку на стол.

– Конечного его! – Уверенно заявил Олег.

– Хм-м, а вот я не уверен. – Подал голос Потап Рубило. – Шиманьский слишком умён, для того чтобы устраивать столь постыдное покушение, да ещё так скверно исполненное. Если бы он надумал подослать сюда убийц, его требования были бы весьма простыми: смерть мисальдера любой ценой. Тут следовало бы ожидать скорее либо отравленной стрелы, пущенной из укрытия, либо быстрого удара мечом между рёбрами, после чего исполнителю оставалось бы только поскорее унести ноги и доложить, что поручение выполнено в точности, а ты, Серёга, наверняка мёртв.

– Тогда кто? – спросил Олег, признавая разумность доводов мэра.

– Возможно кто-то из вассалов Шиманьских, например, тот же господарь Логавы Богдан Дримко, просто, захотел выслужиться. Или граф Кельце Всеслав Лютомирович...

– Подожди! Так мы же защищали его владение!

– Вот именно, – многозначительно приподнял брови Потап. – Мы сражались, но свои полки граф отправил только когда стало известно о нашей победе. Ему от смерти мисальдера двойная выгода – обелить своё имя и попытаться захапать наши земли (соседи как-никак). – Рубило призадумался: – Сегодняшнее покушение выглядело так, будто Ксаверий Шиманьский самолично вручил убийце приказ с фамильной печатью в уголке и с подробными распоряжениями насчёт того, как именно следует с тобой разделаться – это слишком примитивно для барона. Определённо, тут вмешался кто-то третий...

– Дело ясное, что дело тёмное, – подытожил я. – Получается, нам следует ждать неприятностей от всех подряд, а рассчитывать только на себя.

– Да, – обрадовал меня Потап. – Ну, кроме барона Турека. После сражения у перевала Шагну, Назар Ярович очень хорошо к нам относится, к сожалению, помочь он ничем не сможет.

Баронство Турек, как и многие другие владения в королевстве Инурак, находилось около Пограничных Гор. Аристократы из внутренних и приморских маноров предпочитали не связываться с пограничниками, считая их дикими, агрессивными людьми. Ну что же, во многом они были правы. В Горах водилось огромное количество всевозможных монстров, кроме того, там нашли приют изгои, сбивавшиеся в банды и беспокоящие мирных жителей королевства. Как бы там ни было, но пограничники имели очень сильные, проверенные в сотнях битв дружины и находились под негласным патронатом самого короля. Однако они абсолютно не учувствовали в интригах Совета, предпочитая решать споры мечом, а не словом.

– Можно пересечь Пограничные Горы и уйти в Ничейные Земли, – робко сказала Ярослава. – Я пообщалась с некоторыми спасёнными из Липицы людьми, они поддерживают связь с ушедшими от нас. С их слов, игроки пытаются создать в Ничейных Землях своё королевство.

– Можно, но как крайний случай, если тут совсем уж туго будет. – Я подумал, что мой ответ мог прозвучать слишком категорично и поспешил пояснить свою точку зрения: – Несколько дней назад мы сражались с мобами из Ничейных Земель. Представь, что такие бои будут проходить каждый день... Ну хорошо, пусть не каждый, но всё равно очень часто. Потери среди поселенцев будут очень большие, им повезёт, если выживет половина. Нет, – я махнул рукой, – это однозначно не наш вариант.

– Вот же уроды! – Стукнул по столу кулаком Громыхайло. – Я о тех, кто нас кинул и свалил в Ничейные Земли строить светлое будущее. Нам катастрофически не хватает людей, причём всех (!) от крафтеров до воинов, разведчиков и дипломатов, а эти... Блин! Не хотим жить с ненастоящим людьми, – гном попытался спародировать Альберто.

– С «подделками», – поправил я тёзку. – Он сказал: подделки.

– Один черт! Сдохнут там ни за что! – крикнул гном и уже гораздо тише добавил: – Ведь реально каждый второй умрёт.

Я обдумывал всё сказанное офицерами; чай в моей чашке медленно остывал на столе. Как никогда прежде, я остро осознавал свои обязанности, понимая, что отмахиваться от столь неприятных вопросов далее невозможно. Решение от меня ускользало, но проявлять слабость на совещании нельзя. Друзья должны видеть перед собой сильного лидера, способного найти выход из любой ситуации! Надо же, как смерть на меня подействовала – сразу голова начала работать, осознав, что если не шевелиться, то этому телу может прийти полный и безоговорочный капут.