Текст книги "Скверная жизнь дракона. Книга шестая (СИ)"

Автор книги: Александр Костенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

– Тот, кто сейчас заберёт причитающийся ему приз после дуэли, уйдёт из церкви, и больше с тобой не увидится. И грустить по этому поводу он не будет, Хубар. Он даже не опечалится, если на пути в собор ты угодишь в засаду разбойников.

– О нет, такого не случится. Даже они имеют толику благочестия не рисковать жизнями служителей церкви. И владеют достаточным благоразумием, не атаковать стражей и паладинов церкви. Что нельзя сказать о ксатах. Сам знаешь, договор действует только внутри городских стен и в поселениях. За ними вы равны остальным, Ликус.

– За всех ксатов говорить не буду, но мне неприятно, когда меня сравнивают с моральными отбросами, – я окинул церковника изучающим взглядом, с головы до ног и обратно. – А сейчас речи нет даже о ничтожных моральных рамках, Хубар.

– Да? – белобрысый прыснул, и коротко просмеялся. Церковник достал из шкафа деревянную шкатулку, поставив её на столе перед собой. Длиною в две ладони, а шириной и высотой в одну, её лакированная поверхность порождала скверное предчувствие. – О морали говорит ксат, надо же. Один из тех, кто увозит детей к себе на остров. Ты, Ликус, говорил сейчас о морали, но именно церковь порицает использование этих камней, хоть и создаёт их, – церковник постучал пальцем около коробки. – Мы поступаем так, потому что обязаны нести слово Всебогов разумным, трактовать, обучать, наставлять, оберегать их. И на это всё нужны деньги. Но вы, ксаты, зачем их покупаете у нас? И плевать на вас, но на твоих плечах параная академии, Ликус. Вы, маги, за такие камни готовы продать даже друга, лишь бы иметь один из лучших ингредиентов. И всё для того, чтобы быть чуточку сильнее остальных. Это сейчас маг говорил о морали? Вздор!

Хубар подоткнул ко мне шкатулку. И процедил сквозь зубы: – Не смей говорить о морали.

Я смотрел на Хубара исподлобья, сопротивляясь порыву плюнуть ему в рожу. Но ещё больше я сопротивлялся наисквернейшему чувству, сдавившему грудь от вида лакированной шкатулки. Я аккуратно откинул крышку. И на секунду забыл как дышать.

Шкатулка изнутри была обшита кристально белой тканью, её мягкой подушкой набивала овечья шерсть. Под крышкой была приколота небольшая бумага с надписями. А на мягкой подложке лежал кристалл правильной ромбовидной формы, как из скреплённых в основаниях двух четырёхгранных пирамидок. Его поверхность блестела глянцем, внутри будто клубился серый туман, а сам кристалл ярко светился синим цветом.

– Что это? – спросил я у Хубара, но ответ слышать не хотел.

– Это? – церковник, недоумевая, чуть наклонил голову вбок. – Это – Носок. Валдис Намат.

– Это был он? – этот вопрос я произнёс вслух случайно.

– Видел отвоз трупа? Да, это был он. Мы недавно закончили и сразу послали в магистрат. Оттуда уже вызвали тебя и забрали тело, – Хубар показал пальцем на кристалл. – Это единственное, что магистрат сказал передать тебе. Они сегодня закончили осмотр вещей Касуя и убедились, что все его конспекты, книги и прочее полученное в академии, пойдёт вразрез с условиями твоего обучения. Их передавать тебе нельзя. Но это предать можно.

– Валдис Намат? Кристалл души из Носка? Вы для этого нацепили на него рабство души? – я разгорячился и практически ткнул пальцем в кристалл. Хубар тут же дёрнулся и остановил меня.

– Аккуратней, Ликус. Не мне тебе объяснять, что из-за твоей… особенности, тебе с такими вещами обращаться следует как с хрупким хрусталём.

– Больные ублюдки. Что это такое?

– О, Ликус, прошу, оставь циркачам напускную праведность! – Хубар грозно показал на шкатулку. – Ты, ксат, знаешь о них всё, но я, будущий трихтих и рутифактор, обязан повторить правила каждому, кто получит камень души. На листке написан его номер, чья душа заключена в камне, и кто его владелец. Там твоё имя. Все камни подотчётны, о его существовании знают во всех церквях и соборах на двух континентах. Срок годности – пятьдесят лет, первые десять лет душа не будет источаться. Продажа кристалла проходит только через церковь, его оценка тоже только в церквях. Соберёшься его выкинуть, в чём я не уверен – отнесёшь в церковь, его уничтожать при тебе. Но ты маг, ты воспользуешься им, я знаю это. Воспользуешься, и тогда принесёшь лист и шкатулку в церковь. Если решишь сохранить его, то через пятьдесят лет верни в церковь, – Хубар закрыл шкатулку и придвинул её ко мне, вместе с листочком о том, что мой долг переписан на другого церковника. – А теперь забирай всё это и проваливай. И не смей больше осквернять своим присутствием святые стены церкви.

Я встал, и вновь окинул Хубара изучающим взглядом.

– Что позволено одним, не позволено другим?

– Проваливай, – нутон распахнул дверь и резким кивком пригласил меня на выход. Я противится не стал.

Белобрысый повёл меня к запасному выходу, расположенному около лестницы в подвальные помещения. Рядом с обшитой железом дверью я замер, строго посмотрев на Хубара.

– Откуда, Хубар? – спросил я, подразумевая произошедшее на арене.

– Неважно, – процедил церковник в ответ. – Кто ты, Ликус? Только погань ест погань, не боясь смерти. Разумные умирают от них, но не ты.

– Не надо врать, Хубар. Разумные как бешеные крысы используют заллаи где только можно и нельзя, строят дома, доспехи, оружие. Даже зелья изготавливают из них, а потом пьют. Те же миклы, они вообще основа для зелий лечений.

– Подобные им проходят очищение в лабораториях, влияние скверны изничтожается. Неужели ты спал на уроках алхимического зельеварения?

– Даже Малитарское зелье, защищающее от скверны? Оно же выжимка из частей монстров, это же концентрированная скверна!

– И оно тоже очищается, но уже в церкви, – церковник открыл дверь и жестом показал уходить. – Я буду молить Всебогов, чтобы мы с тобой больше не увиделись. Прощай, Ликус. Удачи тебе, и постарайся помереть в канаве.

– Прощай, Хубар. Тебе тоже удачи, и будь так любезен подавиться собственным дерьмом.

Мы обменялись презрительными взглядами, потом с наигранной вежливостью друг другу улыбнулись, и кивнули на прощанье. Хубар резко закрыл дверь. Я остался один, сбросив с плеч очередной груз неопределённости. Если магистрат действительно заставил церковников молчать, то я просто обязан их поблагодарить. Не обязательно вслух, можно мысленно, но всё же – это очень кстати. Титул сулина поможет уберечь сестрёнку и маму, как и титул магоса, ведь академия уж точно не заинтересована разглашать мою тайну. И шантажировать она всяко не станет, иначе её репутация будет уничтожена как нечестивцев, давших приют и защиту чему-то крайне мерзкому.

Я перевёл взгляд на шкатулку, крепко удерживаемую в руках, и вздрогнул. На судьбу Носка мне было откровенно плевать, но вот что из него вытащили какую-то душу – это за гранью понимания. Как минимум в том, что душа вообще существует. Возможно, речь идёт именно о тех овалах, светящихся в телах разумных и животных, и исчезающих через сутки после смерти? Скорее всего, что так и есть, но проверить можно только если поднять навык «Чувство магии». Это я сделаю всенепременнейше.

Но меня больше всего поражают сами кристаллы. Я их уже видел, такой же правильной ромбовидной формы в пещере на острове ксатов. Там они светились зелёным, хоть в первые моменты один их них светился синим – но это не важно. И в пещере на острове, и в шкатулке – это одни и те же кристаллы.

* * *

Ступени широкой лестницы сменялись одна за другой. Матон с вертикальным шрамом на губах вёл меня на третий этаж здания магистрата. Сегодня многое должно закончиться, а другое – прояснится.

Позавчера, когда я вернулся в барак с камнем души – то долго не решался убрать шкатулку хотя бы в сундук. Весь вечер просидел в кресле, рассматривая деревянную вещицу и обдумывая возможное будущее её содержимого, а заодно и моё. Никаких идей за весь вечер я так и не придумал. Лишь вчера получил хоть какой-то дельный совет. Как ни странно, его мне дал магистор Кузаун.

Внятного занятия с ним как такового не было: оставалось слишком мало времени для изучения хоть чего-то дельного. Мы даже толком ничего не обсуждали, казалось, даже произошедшее на арене остроухого слабо интересовало. Мы лишь договорились обсудить в кабинете архимагистора расписание на следующий этап обучения. Заодно Кузаун спросил, придумал ли я, как использовать полученный камень души. Я лишь молча покачал головой в ответ. Не знаю, почему, но мне не хочется его использовать, какие бы преимущества это ни сулило. Магистор посоветовал камень души, вместе с остальными вещами, отдать в подземное хранилище академии, где они пролежат до моего возвращения. Там много охранных контуров и стабилизирующих печатей: любые магические вещи останутся в первозданном виде.

Каждый контрактник имеет право бесплатно воспользоваться местом, размером с вполне приличный сундук. Да и само место – это как раз сундук, который мне принесут утром сорокового дня. Я сложу в него все вещи, которые решусь оставить в академии. Остальные пожитки необходимо забрать с собой, полностью очистив комнату от своего присутствия.

С Раскаей вчерашняя встреча прошла куда полезней.

Как и обещалось, граф Раний Шалский отправил девушке письмо с приглашением провести лето в его домашней усадьбе. В этом же письме он поведал ей про старого графа. Раская не обиделась, что я утаивал историю старого графа. Девушка всё понимала. И была благодарна. Она теперь не только увидится со своим женихом, но за последний налим сильно продвинулась в понимании своего достижения. Теперь Раская практически уверена, что оно влияет на мышей и прочих грызунов, чтобы те не уничтожали всходы и спелые колосья. По её словам, эти твари – сущая напасть, выжирающая поля десятками.

Всё это просто обязывало остроухую морально давить на меня и раз за разом спрашивать, как она может отплатить за помощь. И от такой вполне смышлёной и полезной девушки я мог получить только одно. Мне нужны были книги. Притом – определённые. Девушке осталось учиться год, потом она вернётся на земли графа. Неважно, как сложится её помолвка, но всё равно она сможет неплохо зарабатывать. Из этой суммы некоторую часть она потратит на поиск книг о развитии алхимического зельеварения и искусства варки зелий, особенно обычных зелий лечения. Тех, в чьей основе лежат миклы древней, те самые орехи с двумя разными начинками. За оставшийся год до моего возвращения, на крайний случай ещё год сверху – девушка должна найти или как-то заказать книгу по истории применения миклов, вместе с примерами различных зелий. Или несколько книг, если уж так выйдет, но история там должна быть всенепременнейше.

Остроухую моя просьба удивила, но я смог выкрутится, что всё это якобы связано с обучением в алхимии и пути магоса. После произошедшего на арене, недавнего разговора с Хубаром и почерпнутого из дневников магоса Фласкара Агисароса – у меня родилась крайне нехорошая догадка. Её следовало проверить во что бы то ни стало.

У охраняемых матонами, сплошь покрытых тускло горящими печатями широких белых дверей – меня дожидалась разношёрстная компания. Тёмный эльф Хлар’ан прислонился к стене и, чуть вытянув руки, с интересом рассматривал десяток колец на пальцах. Густах смотрел в окно, повернувшись к коридору спиной, а Раская стояла чуть поодаль от остальных, скрестив руки на груди и отрешённо разглядывая ковёр под ногами.

Все трое отвлеклись, когда мы зашли в коридор. Я молча поздоровался с ними короткими кивками, и проследовал к широким дверям.

– Лик’Тулкис, – сказал Клаус дежурившим матонам.

– Ожидайте, – одновременно произнесли двое охранников, глядя на меня. Клаус отошёл чуть в сторону и привычно изобразил из себя статую.

Разглядывая печати на дверях и косяке – я мысленно возвращался в недалёкое прошлое, вспоминая всё прошедшее за этот учебный год. Особенно яркими были воспоминания о том дне, когда с академией был заключён контракт на обучение. Весь этот год одно из условий контракта хлёстким кнутом стегало по моим нервам.

Печати на дверях потухли. Раздался голос магистора, он приглашал меня войти. Остальные в коридоре дожидались приглашения.

Кабинет архимагистора за прошедшие налимы вообще не изменился. Даже сам старик всё так же сидел за столом в дальнем углу помещения, отсутствующим взглядом смотря строго перед собой. За длинным овальным столом в центре кабинета сидели маги магистрата, возглавляемые Кузауном. Когда за мной закрылись двери, маги отложили в сторону исписанные листы. Все они в двух экземплярах, почерк на всех принадлежал Раскае, но на одних он был несколько кривым и быстрым.

– Ученик академии прибыл, достопочтенный магистрат, – я чуть-чуть поклонился присутствующим, соблюдая правила этикета. Магистор встал.

– Лик’Тулкис. Ты был вызван для проведения заключительного этапа твоего обучения в этом году. Магистрат ознакомился с путём твоего становления, записанным летописцем. Ты подтверждаешь, что всё записанное на этих листах является правдой?

Я подтвердил, так как узнал записи. Магистор продолжил спрашивать о прошедших событиях, о добытых мною тварях по заданиям магистрата, посещённых занятиях и усвоенных знаниях. Когда допрос закончился – Кузаун сказал мне отойти в сторону и начал приглашать разумных из коридора, по одному.

Сначала был Клаус, подтвердивший, что я исполнил задание матонов и приемлемо показал себя на тренировках. Потом Хлар’ан рассказал о моих успехах в зельеварении и структурной магии. Раскаю спрашивали о моей добросовестности в заполнении летописи. Потом Густах с вопросами о моём общем обучении этикету академии и о том, что в будущем я смогу претендовать на отличительные признаки настоящего мага, и что способен их сделать. Разумные подтверждали и выходили в коридор, кивком прощаясь со мной. Последним перед магистратом Кузаун подтвердил мои знания о начертательной магии и знанию школы рун.

– Считает ли магистрат действия ученика Лик’Тулкиса достойными на пути магоса? – спросил Кузаун у собравшихся магов. Все ответили утвердительно. – Считает ли магистрат, что ученик Лик’Тулкис успешно закончил первый этап обучения, и достоин присуждения звания магессора? – все опять ответили утвердительно. Магистор подозвал меня к кристаллу на подставке, стоявшему рядом. Приложенные ладони, несколько возвышенных фраз, и вскоре подставка моргнула, занося сказанное на листок под ней.

Внимание, вам была предоставлена новая профессия:

Магессор Настрайской магической академии

Я удержал в себе усталый вздох. Ещё не всё закончилось.

Кузаун объявил, что отныне я магессор и, несмотря на особую систему обучения, в иерархии учеников должен считаться как закончивший три года обучения. Теперь же оставалось решить последний, но главный вопрос. Магистор спросил о моих планах на ближайшие два года.

– Поиск ингредиентов для жезла, и сбор денег для погашения долга, господин магистор, – я не знал, есть ли у кого из собравшихся «Детектор лжи», но всю правду выкладывать не собирался.

– Следующие за ними два года будут учебными. После, по условиям твоего поступления, у тебя будет ровно год, чтобы погасить свой долг и заслужить титул магоса. Иначе контракт будет нарушен. Твоим заданием станет…

– Полностью изучить одно из неизученных порождений, и возможные заллаи с него, господин магистор?

– Значит, ты успел ознакомиться с историей магосов? – в голосе Кузауна слышался неподдельный интерес, смешанный с удивлением и небольшой догадкой.

– Я прочитал кое-какую книгу. Хочу предложить план насчёт моего задания.

На словах про книгу зрачки Кузауна на мгновение расширились, но он не подал вида, лишь разрешил мне говорить дальше. Вот только моё предложение было крайне простым и притягательным. Я сам выберу тварь для изучения, а налимы в учебные года надо передвинуть.

– Зимой с тварями работать неудобно и бессмысленно, а у меня всё равно будет индивидуальное и сокращённое расписание занятий. Проще начать учёбу на месяц позже, закончить на два месяца раньше, и всё тёплое время посвятить моей прямой обязанности. А пока буду искать ингредиенты для жезла, посмотрю на разных тварей и определюсь, какую будет проще и выгодней изучить. Ведь именно для своей выгоды академия пошла мне навстречу. Пятьдесят лет исключительного владения правами на заллаи, с каждой проданной в гильдии авантюристов на всех двух материках академия будет получать свой процент. Я прав?

– Верно, Лик’Тулкис. Это именно то, что академия рассчитывает получить в ответ на свою поддержку. Книга, что была тобой изучена, это дневники магоса Фласкара Агисароса?

– Это именно она.

Кузаун ухмыльнулся, но уже в следующее мгновение стёр улыбку и обратился к архимагистору. Тот думал несколько секунд, потом негромко стукнул посохом.

– Предложение приемлемо.

Этих слов было достаточно, чтобы мы за одну минуту договорились обо всём. Теперь я должен приехать в академию по первому снегу, а учебный год закончится, когда снег стает. Это прекрасно, ибо не придётся таскаться в телегах глубокой зимой и мёрзнуть как облезлой собаке.

Когда мы закончили обсуждать моё далёкое, но вполне прояснившееся будущее, и пришли к подробному соглашению – архимагистор сказал остальным магам оставить нас. Сидя в массивном деревянном кресле, больше походившем на резной трон, держа в руке деревянный посох с закрученной спиралью верхней частью, архимагистор поначалу смотрел строго мою грудь, медленно поднимая взгляд.

– Ты закончил этот год… Кта’сат. Ты многое сделал, на благо себя, на благо академии. Можешь гордиться собой. Когда приедешь, то тебе будет доступно чуть больше.

– Благодарю, господин архимагистор.

– Книга магоса Фласкара, оставь её в академии.

– Прошу меня простить, но она…

– Она твоя… Кта’сат. Академия хочет восполнить пробелы свои знаний.

– Тогда я завтра передам её Густаху, – старик довольно кивнул. – Позвольте задать вам вопрос, как разумному, прожившему уже два века. Известно, почему исчезла Тратийская магическая академия?

– Не таким как ты… Кта’сат, об этом не знать, – взгляд старка похолодел, а голос напитало презрение. – Но правда есть, вы лишь поставили точку. Открытое магосом Фласкаром не сразу, но изменило сами принципы зельеварения. В огромных полях целебных трав отпала нужда.

– Миклы заменили многое? – старик легонько кивнул.

– Ответь теперь и ты… Кта’сат, на мой вопрос. Заключая контракт, ты так легко отказался от своей естественной защиты, если провалишь обучение. Ответь… Кта’сат, что побудило тебя перечеркнуть священный договор: нужда, или ты не более чем избавлялся от балласта?

Старик пронзающим взглядом смотрел строго мне в глаза, но, казалось, что смотрел в мою суть. Он многое знал, пользуясь своим достижением, и сейчас вопрос задавал явно не ксату.

– У меня не было выбора. Господин архимагистор должен помнить дни перед моим поступлением.

– Да. Я помню, – сказал старик голосом, лишённым всех эмоций.

Архимагистор жестом показал мне на дверь. Я чуть поклонился, соблюдая этикет, и поспешил уйти прочь. Через длинный коридор, высокую деревянную лестницу и входную дверь здания магистрата; сквозь второе кольцо академии, рядом с архивом и церковью; обойти по внешней стороне каменную стену первого кольца, минуя запретные участки и проходя недалеко от ближайших зданий академического городка; сквозь мельтешащих невольников, направляющихся к церкви; через входную дверь барака, на второй этаж, во внутреннюю комнату.

Где сел на кровать. Прислонил посох к плечу. Закрыл глаза. И устало вздохнул.

Эмоции волной набежали на ветшающую дамбу сдержанности, протекая сквозь прорехи. Меня дёрнуло, мышцы конвульсивно напряглись, изо рта вырвался стон. Меня затрясло. Прикрыв одной рукой глаза, кулаком второй я начал бить по бедру, стараясь отвлечься: сначала легонько, но всё сильнее и сильнее.

Закончился, наконец закончился этот скверный год. Год хождения с петлёй на шее по тонкому канату над пропастью с метровыми шипами, год постоянного страха за свою жизнь, год крысиных бегов на перегонки со временем и смертью. А всё из-за того, что выбора-то у меня и не было!

Какой у меня мог быть выбор тогда, когда меня принимали в академию: между смертью сразу, и смертью попозже? Да, магистрат согласился обучать меня, как и сказал старик на стадионе. Но они говорили про обучение, а не про условия заключения контракта. А в нём, главным, самый первичным пунктом были условия нарушения этого самого контракта: опоздал на учёбу – контракт расторгнут; не справился с поручением – контракт расторгнут; слишком тупой и не смог изучить обширный материал за месяц, когда обычным разумным на это нужен год – твои проблемы, но контракт расторгнут. Любая оплошность или провинность, и контракт расторгается по моей вине. И тогда – смерть. И великая удача, если меня просто заклят мечом.

Десятый, последний пункт договора между ксатами и церковью мне озвучили в день поступления. Именно от его действия я добровольно отказываюсь, если нарушаю контракт. А пункт до боли простой. По нему каждый ксат на территории городов и прочих поселений охраняется возмездием драконов, и если ксата огульно убьют или казнят без суда и следствия – то возмездие неминуемо как обидчикам, так и самому городу. Нарушь я контракт, и убивай меня кто хочет. Но я бы сильно обрадовался быстрой смерти от меча.

В день поступления академия уже всё знала, её устроил бы любой из двух вариантов. Первый вариант я понял из книги магоса Фласкара: став магосом, своим исследованием я принесу достаточно богатств академии. Про существование второго варианта я догадался, когда тёмный эльф упомянул о достижении архимагистора. Магов бы очень устроило, если бы кто-то подобный мне нарушил контракт и добровольно отказался от защиты драконов, ведь тогда… Тогда его можно без опаски искать по всем континентам и ловить живьём, а дабы он не помер раньше нужного. Отрезать язык, чтобы он его не проглотил, связать, упаковать, доставить в академию, и пытать, пытать, пытать, пытать, пока он не обезумеет от боли и не воплотится в истинную форму. И пожалеет, что не прирезал себя заранее.

Я глубоко вздохнул, стараясь скинуть с себя нахлынувшие чувства. Бедро нещадно саднило, а в горле стоял солёный привкус. Сложный и крайне опасный этап длиною в год завершился – но ничего ещё не закончилось. Впереди поиск нужной твари для исследования, и поиск огромной суммы для церковников. Всё это ограничено сроками, провал обернётся печальным исходом. Как бы ни хотелось, но ничего ещё не закончено – и это скверно.