Текст книги "Скверная жизнь дракона. Книга шестая (СИ)"

Автор книги: Александр Костенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 33 страниц)

После обеда, вернувшись во второе кольцо академии – я ненадолго остановился перед массивными входными дверьми здания Всеобщей Церкви. На витражных окнах, практически от самой земли до причудливой амбарной крыши, разноцветной мозаикой выложены образы почитаемых богов: человекоподобные фигуры с различными инструментами в руках, Тоны, коим поклонялись одновременно и нутоны, и ратоны; образы почтенных зверей, Мкаату́х, принадлежащих оркам; и конусообразное нечто, что дворфы почитали как чертоги их паукообразных богов Актаридов. Нас, драконов, на этих витражах не было по вполне понятной причине, но где же пятое существо, описанное как нечто скользкое с щупальцами? Какую расу оно взяло под опеку, и взяло ли вообще? А ещё эта непонятка с Тонами – почему равнинные эльфы и люди считают их своими? Всё это странно чуть меньше того факта, что разумные расы вообще почитают непонятных существ как богов.

Массивные двери церкви распахнулись с гулким скрежетом. Ученики и маги академии выходили с одухотворённым выражением на лицах и с презрением во взгляде, адресованным ксату. Я ожидал в стороне от входа, пока огромный зал опустеет: не хотелось вновь проходить идиотскую процедуру дознания при свидетелях, будто я цирковая мартышка.

– Ты пришёл, ксат, – прозвучал брезгливый голос старого служителя, когда я приблизился к подиуму в самом конце широкого и просторного зала церкви.

– А как мне не прийти?

Я прислонил ладонь к огромному кристаллу на постаменте, не дожидаясь реакции старика. Нутон молча дёрнул головой, его седая козлиная бородка смешно колыхнулась, во взгляде к презрению примешалось отвращение. Как и в прошлые разы, сперва следовало представиться и ответить на три вопроса: зачем я сюда пришёл, помогаю ли я драконам, и не дракон ли я. Кристалл вновь никак не проявил себя, но служители церкви под каждым витражным окном всё равно напряжённо держали руки на поясе около оружия.

– Даже если результат известен заранее, мне каждый раз проходить через этот абсурд? – я отлепил ладонь от кристалла.

– Не в твоём праве пересматривать священный договор между Всеобщей Церковью и твоей расой.

Трихтих Фалиний показал мне следовать за ним в подвал церкви. По пути старик подозвал одного из служителей. Услышав просьбу – тот сразу же умчался в подвал. Когда мы подошли к двери в кабинет, где в прошлые разы сидели вместе с Хубаром, то белобрысый церковник уже ждал нас. Вместе с ним нас ожидал на столе кристалл на подставке и два листка бумаги, скреплённые сургучовой печатью.

– От лица Всеобщей Церкви я, трихтоних Хубар, благодарю вас, сулин Лик’Тулкис, за ваше столь быстрое явление на священный зов, – Хубар раскинул руки в приветственном жесте, а я же взглядом молниеносно пронёсся по кабинету в поисках хоть какого-нибудь кувшина или тазика. От наигранно-официозного приветствия меня подташнивало.

– Чувствую себя мальчиком по вызову.

– Это официальная встреча, ксат, – презрительно произнёс старик. – Ты должен ответить, что все действия твои свершаются во благо Всебогов.

– Ксату? Всебогов?

– Ты слышал, что я сказал, – старик ожидающе уставился на меня.

Я про себя крепко выругался. Вот не было забот и печалей, так церковники нарисовались. Они магистрат заставили понервничать, меня припашут на крайне опасную работу – так ещё и бессмыслицу заставляют говорить. Какие Всебоги для ксата, они там с головой уже не дружат, что ли?

Я сказал так, как просил старик. На этом он удовлетворённо кивнул и сообщил, что меня вызвали по особому поручению, присланному из Оланарского собора – центрального здания Всеобщей Церкви на всём южном континенте. И касалось оно меня, как сулина. О содержимом листков церковники в общих чертах были осведомлены.

– Начинай, мальчик мой, потре…

Раздавшийся стук в дверь прервал старика. Стоящий за ней служитель церкви передал записку. Трихтих ознакомился с её содержимым и бросил на меня взгляд, в равных порциях в котором смешалось неверие в саму возможность моего существования и всепоглощающая ненависть.

– Мне надо уйти, Хубар. Справишься сам? – белобрысый в ответ кивнул своему наставнику, так что старик ещё раз кинул на меня презрительный взгляд и ушёл.

Оставшись наедине, Хубар не спешил с обыденно-напускной вежливостью, наоборот – преисполнившись собственной важности, он горделиво смотрел мне в глаза, будто ожидая, что именно я заговорю первым. Но спустя несколько секунд церковник сдался.

– Я, трихтоних Хубар, оглашу ваше задание под взором Всебогов, – белобрысый разломал сургучовую печать, но листок не развернул. – Сначала ответь, Ликус, что внемлешь моим словам как словам Всебогов. Когда я закончу, скажи, что пусть Всебоги скрепят своим присутствием наши начинания.

Я посмотрел на Хубара как на идиота, но он промолчал. Пришлось проговорить набожную фразу. Только после этого белобрысый зачитал содержимое. С каждым произнесённым предложением я всё больше и больше убеждался, что вляпался в наисквернейшую передрягу.

– Чего? – на словах про награду я от возмущения протянул руку, требуя передать мне бумагу, но Хубар ожидающе смотрел на меня. – Пусть Всебоги скрепят своим присутствием наши начинания. Дай сюда!

Хубар довольно улыбнулся. Мне хоть и было противно ощущать себя некой дрессируемой мартышкой, но меня успокаивала мысль, что титул сулина поможет уберечь маму с сестрёнкой. Но никак не могло успокоить последние строчки на листке. Как и всё его содержимое.

– Это что за херня? – я показал на назначенную награду.

– Это очень значительная награда, Ликус. Одно такое разрешение стоит не меньше полутысячи золотых империи.

– Да плевать мне на его стоимость! Это омерзительно!

– Не ксату говорить о мерзости. И не делай вид, что не понимаешь смысла моих слов. Не десятки ли рабов охраняют ваши эти священные миссии?

– На этом основании в церкви решили, что я мечтаю о личных рабах?

– Это лучшая из возможных наград, Ликус.

– Деньги, вот лучшая из наград.

– Я уже говорил, что наша церковь в плачевном состоянии и деньги мы тебя выплатить не можем, а выплаченные тобой тридцать пять тысяч долга мы сами уплатили за долги. Но у нас были свободные разрешения.

– Мне это не нужно, Хубар.

– Тогда выкинь его, Ликус. Это не единственная твоя награда за задание, но тебе всё равно предстоит его выполнить. Конечно, ты можешь от него отказаться, – в глубине голубых глаз нутона заполыхал огонь гордыни. – Но вместе с титулом сулина.

– И тогда…

– Тогда твоё обучение в академии закончится, Ликус, – уголки рта церковника тронула победная улыбка.

– Это не входит в мои планы, Хубар. Но в них есть пункт, который ты обязан исполнить, – я говорил без всяких эмоций, хотя мысленно этого белобрысого церковника вместе с его трижды проклятой церковью обмазал низко интеллектуальными, высоко экспрессивными и абсолютно аморальными эпитетами.

– Разъяснить тебе об обязанностях сулина?

– Потом, сначала ты мне объяснишь, что означает это ваше церковное «нуррасия», – я вальяжно опустился на стул и пригласил Хубара составить мне компанию.

– Это то, чем занимается сулин, Ликус, – Хубар проигнорировал мою дерзость. Он чинно сел напротив и расставил необходимые для заключения контракта принадлежности, попутно заполнив пробелы в моих знаниях.

Нуррасия – это освидетельствование, или же исследование любого скверного места: луг, лес или бывшая деревенька. Всегда проводятся по первым тёплым дням весны, когда скверные места ещё не полностью пробудились, а мерзкие твари ещё не появились либо несколько заторможены. Но различия между нуррасиями расара и макира всё же есть.

Исследовать природные места легко. Придёт группа церковников с определённым списком порождений, обитающих конкретно в этом месте, и строго по списку проверит количество тварей, какие они, как передвигаются и так далее. Нуррасия расара – это сверка нынешнего облика скверного места с обликом предыдущим, проводимая самыми обычными разумными без боевых способностей.

В нуррасии макира проверяют количество нежити и её агрессивность, соотношение преображённых к обычным тварям и скорость повторного появления нежити; количество оставляемых ураллай и степень их порчености; а также поглощённые и восстановленные скверной предметы быта и скорость их повторного появления. Нуррасия макира проводится ватагой бойцов в отличной экипировке, с высокими уровнями и обширными умениями. И особенной для каждого места тактикой. По факту, ватага просто врывается в скверное место и за короткий промежуток времени выкашивает как можно больше нежити.

Собственно, сулин – это тот отважный, или безумных разумный, проводящий нуррасию и определяющий «безопасность» скверного места. Такие задания, как и награду, выдаёт местная церковь.

Вот только во всём этом безобразии был один малюсенький момент, смущающий до параноидального бреда. Дело не в ураллае. Подобно слову заллая, оно обозначает оставляемые нежитью предметы, будь то часть твари или какая вещь. И дело даже не в том, что задание выдаёт академическая церковь, а не церковь в Настрайске – последняя совсем плоха из-за недавней войны.

– Это место находится там, где разгромили войско ратонов? Там, где появилась нежить? – Хубар в ответ услужливо кивнул. – Правильно ли я понимаю, что нуррасия макира там ни разу не проводилась?

– Именно поэтому тебе предстоит много работы, но церковь наградит тебя за труды.

– Тогда, Хубар, прежде чем я пошлю тебя и церковь нахер, может, скажешь, почему, кроме меня, других сулинов не будет?

– Наша церковь в несколько затруднительном положении, и… благородный дом вызвался помочь очистить это нечестивое место.

– Его возможно очистить?

– На время. Скверна рано или поздно возродит нежить. О благородных ты, стало быть, осведомиться не хочешь?

– И так понятно, что это Миастус.

– Именно они, Ликус. До войны их род был одним из многих низших дворян, но в последние года их высоко оценил император. Ты мог видеть в Магнаре здания, теперь принадлежащие им.

На мой вопросительный взгляд Хубар добавил, что половина доходных домов всего города была передана благородным, вместе с магической кузней и тренировочным полем для пехоты. И это всё только за то, что в последний год войны они вместе с кем-то из высшего совета Магнара умудрились обезвредить крайне опасную группу остроухих наёмников.

– Не Бронзовые ли Перстни?

Хубар с едва скрываемым интересом спросил, откуда мне о них известно. Пришлось самым честнейшим образом ответить, что из рассказов авантюристов. Меня мало заботило столь странное совпадение, что Мялис Шалский и дом Миастус оказались связаны. Благородные неспроста заказали столько металла в академии, заодно решив почистить скверное место. Всё это связанно и с недавно отданным ядром хитца, и с интригами между ними, церковью и академией. Вот только меня в этих интригах ждёт печальный конец: если не твари разорвут на части, то солдаты на пику насадят. Единственная надежда – на магистрат и их защиту.

И всё же, я вынужден согласится. Дело не в первой части награды, мне противна сама мысль иметь собственных рабов, а из-за второй. А про разрыв контракта и мою всенепременнейшую смерть я старался не думать. Да и исследование это пройдёт по весне – есть время подготовиться на занятиях по боевой магии.

Внимание, Всеобщая Церковь в Настрайской магической академии выдаёт вам задание

Цель: Нуррасия Антанской макиры

Срок проведения: Начало весны этого года

Назначенная награда: Постоянное разрешение на владение четырьмя рабами, Разрешение на десять бесплатных бластарий в любой из церквей с алтарём бластара.

Отказ: Невозможен

Провал: Невозможен

Желаете принять?

Так, а вот теперь у меня серьёзные вопросы. Ладно появление новых строчек в лог-файле и даже целых новых отделов – но зачем спрашивать о предложении, от которого невозможно отказаться? Если это такая проверка на шизофрению, то я явно её не прошёл.

– Да благословят Всебоги наши деяния, – сказал Хубар, когда мы закончили с регистрацией задания. Пришлось уколотые пальцы прикладывать к специальным углублениям в подставке кристалла.

– Да направят нас на верный путь слова Всебогов.

– От лица Всеобщей Церкви я благодарю тебя за твою отзывчивость, – последнее слово белобрысый произнёс с нескрываемой усмешкой. – Может, у тебя остались ещё вопросы, Ликус?

– Остались, Хубар. Зачем ты сделал Носка рабом?

Хубар сначала вообще не понял, о ком я говорил, но белобрысый едва не засмеялся, услышав имя задиристого парня с веснушками.

– О нет, Ликус, к его рабству я не имею никакого отношения. Перед взором Всебогов и их словами я лишь скрепил чистосердечное признание во время процедуры дознания, что Валдис Намат знал, что подвергал опасности Касуя Миастус, вводя нас в заблуждение. Он посмел…

– Слишком много слов.

– Он поплатился за своё враньё, став рабом души Касуя.

– Подобным образом?

– Касуй Миастус – благородный. И неважно, что его род последние годы бедствовал. Его далёкий предок своими деяниями заслужил благословение для своих потомков.

– А Касуй к этому какое имеет отношение?

– В нём течёт кровь великого предка.

– За что мне искренне жаль его, без всякого сомнения, светлую память. Но, что, не было других вариантов наказать Носка?

– Смерть, – спокойно произнёс Хубар. – Но Валдис не обречён. Он стал рабом души, но он всё так же продолжит обучение в академии, и даже сможет прожить оставшуюся жизнь практически как свободный разумный. С некоторыми особенностями и известным концом.

– Мне противно слышать это.

– Пожалуйста, Ликус, свою нелепую комедию оставь наивным дуракам, – церковник подался вперёд, в его голубых глазах сверкнул огонёк ненависти. – Вы не гнушаетесь использовать рабов даже для передачи писем.

– Именно поэтому я, радостно повизгивая, должен помчаться на ближайший рынок и купить себе рабов как какие-то вещи?

– Я не осведомлён, как среди ксатов принято показывать радость, но без этой бумаги ты зарегистрировать разрешения не сможешь, – церковник сходил к шкафу и вернулся листком, свёрнутым в трубочку. Теперь подобных листков на столе лежало три: разрешение на десять бластарий, разрешение на четверых рабов и разрешение на право иметь рабов.

– Впервые слышу, что на разрешение нужно получить разрешение… Слушай, Хубар, а многие разумные практикуют такие изощрённые методы мазохизма, как получение справки на получение справки?

– Немногие, – Хубар понимающе улыбнулся. – Но эти разрешения разные. Первое заверено самой Всеобщей Церковью. Больше никто не может просить Всебогов раскрыть душу разумного, и впустить в него контроль души чужой.

– У нас разные боги.

– Но я говорю не о ксатах, – Хубар замолчал, давая мне время на осмысление услышанного. – Второе разрешение для чиновников. Когда принесёшь первое разрешение в любую ратушу, служащие потребуют от тебя второе, иначе ты никогда не сможешь зарегистрировать купленного раба.

– Если вообще когда-нибудь на это решусь, – я встал, собираясь уйти.

– Можешь их выбросить, они теперь твои личные, – Хубар пододвинул три листка, скреплённые печатями из сургуча.

– У меня есть другой план, – я нехотя спрятал листки во внутренний карман и тяжело вздохнул от осознания, что вообще притрагиваюсь к чему-то подобному. – Когда придут документы по нуррасии макира?

– В следующем налиме. Я запомнил, что тебя не будет в академии. Приходи, как вернёшься, или же я пошлю за тобой, когда документы придут.

– Воспользуйся чем-то другим, а не посылай Носка.

– Я могу поступить только так. Служителям церкви разрешено посещать первое кольцо академии исключительно для прохода к академическому городку или к первым воротам. А через магистрат мы можем передавать только объявления о темах ближайших служб.

– Тогда я сам буду ходить в церковь через день.

– Не утружда…

– Буду, – я направился к двери, отрезая Хубару любую возможность к протесту. Не найдя слов для ответа, белобрысый в привычной наигранной манере вызвался проводить меня до запасного входа. Где ещё раз поблагодарил за мою отзывчивость, едва пряча надменную улыбку.

Я же, пройдя пару шагов по направлению к воротам – решил спрятать разрешения в сундук и в городах разузнать об их продаже. Даже если они личные, но всё же должен быть какой-то вариант. Да даже тот же чёрный рынок, который как-то упоминался в разговоре… Хотя мне, как ксату, туда лучше не соваться, а как дракону – тем более.

К бараку я подошёл, когда грузные хлопья снега уже вовсю засыпали недавно подметённые дорожки, но я радовался, что успел сходить за свечами до начала снегопада. Да и расписка от Густаха радовала не меньше. Благодаря ей десяток свечей обходился в четыре золотых, а не в шесть. Существенная экономия, ведь у меня осталось чуть меньше тридцати монет. Впритык хватит доехать до Магнара и арендовать комнату в гостинице, но уж точно не хватитна магический светильник. В академических лавках за самый простой и маленький на деревянной ножке просят пятьсот с лишним монет. Ужасно много, но в городах они должны быть всяко дешевле. Там и куплю один, чтобы разобраться в своём «Осквернении».

Глава 2

Темноволосая эльфийка с карими глазами после долгих часов письма наконец отложила в сторону перо. Я покосился на стопку исписанных листков.

Кто бы мог подумать, что создание летописи становления магосом будет похоже не на сухую выжимку фактов, а на всеобъемлющее досье. Мне пришлось отчитаться за каждый день обучения в академии чуть ли не до малейшего чиха и примерного времени похода в уборную. Казалось бы, зачем всё это нужно? Я как-то даже хотел было отказаться от подобной пытки – но две вещи остановили меня.

Первая – банальная прозорливость. Мир не видел магосов последние двести лет, так что за пределами академии к моей персоне всяко будет повышенный интерес. Вдруг смогу получить услугу в обмен на добычу редкой заллаи. Не факт, что это вообще произойдёт, но попробовать стоит.

Вторая же причина моей покорности сейчас сидела напротив и умоляющим взглядом просила меня оставаться в кабинете как можно дольше. В последний раз я виделся с Раскаей практически сорок дней назад, за это время синие круги под её глазами стали гораздо темней.

– В следующий раз увидимся через двадцать дней?

– Угу, – Раская чуть осунулась, предчувствуя мой скорый уход.

– Неужели и в этот клаш никуда не поедешь?

Эльфа потеребила край паранаи, на указательном и большом пальце её правой руки недавно проступили свежие мозоли.

– Работы много. Писари заняты, но это даже хорошо. Я могу заработать и скоро верну тебе долг.

– Тебе хоть платят за то, что ты записываешь мою «летопись»?

– Нет. Но мне открыли доступ к нужным книгам.

– По твоему провидению?

– Да. Той книги оказалось недостаточно, но теперь у меня есть шансы.

– Недостаточно? Ты же говорила, что я тебе сильно помог?

– Ой, да, сильно помог, кончено, – Раская широко распахнула карие глаза и так бурно закивала, будто пыталась замолить грехи всего мира. – Но я так и не смогла подтвердить своё предположение.

Последнюю фразу эльфа произнесла с такой грустью, что те самые скребущиеся на сердце кошки волками завыли на луну. Я невольно хмыкнул и сочувственно закивал, признаваясь самому себе, что у меня с головой не всё в порядке. Что в лагере орков с Кагатой, что с Раскаей – у меня постоянно активируется этот мерзопакостный режим «благородного рыцаря» при виде «дамы в беде». Вот сейчас мне вообще хочется продать почку и всенепременнейше помочь бедняжке. Глупо это, пожри меня скверна, но почему бы действительно не помочь эльфе и потребовать оплату?

Я поинтересовался, о каком именно предположении говорила Раская. Та достаточно вяло отмахнулась от моего вопроса, но я настоял и слегка надавил на остроухую.

– Пообещай, что никому не расскажешь о моём проведении! – девушка зыркнула взглядом, что с синими кругами под глазами смотрелось жалостливо.

– Поверь, я никому не расскажу. Проведение – это настолько личная тема, что я более чем тебя понимаю. Хотя о моём проведении знает вся академия.

– Ой… Да, вся академия… Тебе это не нравится, да?

– Плевать, главное – чтобы не вышло за её пределы. От этого зависит моя жизнь.

– Многие захотят тебя убить, я понимаю.

Хоть эльфа по-своему поняла меня, но этим натолкнула на очень интересную мысль. Разумные ведь действительно постараются убить меня, если узнают об осквернении. А если уж осквернён ксат, то сами Всебоги велели очистить мир от нечестивого создания. Думаю, это ещё один пунктик к мотивации закончить обучение в академии, и получить защиту у церковников.

– У тебя тоже подобное? Поэтому тебя в академию и направили?

– Нет, оно… Необычное для мага. Не хочу, чтобы о нём узнали. Стыдно, – девушка чуть замялась, но всё же объяснила свои слова.

Как и все остальные ратоны, Раская в шестнадцать лет проходила ритуал взросления. Когда в церкви оценили её проведение – его суть поставила в тупик многих нралиев. Церковников, отвечающих за работу с кристаллами оценки. В голосе богов говорилось, что своими духовными силами эльфийка может побуждать слабую жизнь к добрым свершениям.

Родители Раскаи, обычные служащие при дворе графа, многое потратили на тщетные попытки разгадать смысл её проведения. Так сложилось, что к своим семнадцати годам эльфа ещё ходила в девках, и родители за всей суетой забыли о поисках подходящей пассии. Всё же их дочь с малых лет с родителями жила в поместье графа, вместе с детьми других слуг обучалась писать, читать и арифметике, а также этикету и манерам. Граф на их обучение тратил свои деньги не от щедрой души, но рассчитывал получить в будущем новых слуг, более умелых, чем их родители. Именно тогда, спустя год после обряда совершеннолетия, её вместе с родителями граф пригласил к себе и сделал предложение, от которого мог отказаться только больной на всю голову. Рядом с графом стоял мальчуган лет восьми, Раскае предстояло выйти за него замуж и вместе с ним приложить все силы к процветанию семьи графа. За это граф возьмёт родителей эльфы под опеку, а её сначала отдаст местному магу в подмастерья на несколько лет, а потом отправит в магическую академию, где она обязана раскрыть потенциал своего проведения. Если не получится, то она всё равно сможет работать у графа как маг по начертательной магии.

– Я очень хочу отплатить за доброту, сейчас в его семье очень плохо с деньгами. Поэтому я так много работаю.

– Ты поступаешь правильно, да и граф этот не выглядит плохим. Но не слишком ли велика разница в возрасте?

– Я точно так же сказала, когда граф познакомил нас. Но у Шадота такое провидение, что… Это мой жених.

– Шадот? – это имя казалось знакомым.

– Да. Нас познакомили восемь лет назад, перед войной. Она практически разорила земли графа. Он ушёл на войну, сделав старшего сына приемником и многого не видел, но Раний справляется. Надеюсь.

Второе знакомое имя меня не на шутку взволновало. Стараясь вести себя как можно более естественно – я поинтересовался о фамилии того самого ушедшего на войну графа.

– Мялис Шалский. Его семья уже восемь поколений правит городом Трайск.

Я посмотрел на эльфийку как на сочный окорок. Плевать на второе за последние десять дней внезапное совпадение – эта остроухая мне только что подарила ещё одну причину помочь ей с книгами. Мало того, что недалеко от города живёт эльфийка, которую я пообещал спасти в благодарность узнику из орочьего лагеря – так ещё теперь смогу получить приятный бонус от потомка графа за написанные письма. Если, конечно, они дошли до адресатов. Но и на форс-мажорный случай в лог-листе припасён список разумных и их родных мест, как и сохранено письмо графа.

– Именно поэтому ты всё время работаешь, пытаясь заработать лишнюю монетку, чтобы не обременять семью графа?

Мой вопрос был бессмысленным, ведь и так всё понятно – но мне следовало как можно более аккуратно разговаривать с остроухой, чтобы не спугнуть её. План сработал.

В последние два года эльфа не посещала земли графа из-за огромнейшей загруженности в академии; из семьи графа с ней никто не связывался; а письма родителей ничего конкретного в себе не содержали. Это побудило меня открыть письмо Мялиса, и подтвердить один неприятный момент: сын графа почему-то возненавидел Раскаю, раз не связывается с ней и против будущей свадьбы.

Ситуация с молодым графом ставила под вопрос планы на свободные сорок дней. Мне следовало всенепременнейше отправиться в королевство и оставить объявления для моей семьи, но гораздо выгодней попробовать договорится с торговой гильдией и распространить объявление на оба континента, или воспользоваться семьёй графа за оказанную услугу. Знай я хоть одногоразумного на территории королевства, то добыл бы кожу и пластины там – но вряд ли Раний Шалский выделит мне охрану, которую ещё придётся обязать клятвой молчания. А Галис и Нот уж точно сунутся на земли эльфов.

В этих рассуждениях есть один щепетильный момент – снег. На северном материке я часами прокладывал тропинки сквозь метровые сугробы. Там были десятки километров до защитного леса, а здесь речь идёт о сотнях километров между городами, и если дороги заметёт снегом, то велик шанс все сорок дней проторчать в Настрайске.

– Ты перед этим говорила про провидение твоего жениха. Оно как-то связано с твоим?

– Да, но с его проведением разобрались ещё в церкви, – Раская тяжело вздохнула.

– Нет никаких идей?

– Есть, мы это недавно обсуждали с Густахом, – девушка чуть подалась вперёд и с жаром вдохнула воздух, а в её карих глазах заблестел огонёк надежды. Но в ту же секунду она осунулась, а мимолётный задор исчез. – Он сказал, что в тех книгах только обрывочные сведения. Наша академия отличается от Ждарской.

На мой вопрос эльфийка ответила, что Ждарская академия известна как крупное производственное объединение магов, крестьян и скотоводов, и обычных авантюристов, и прочего разумного люда – в неё легко попасть, но обучают только основам, и обучение длится всего полгода. Гораздо правильней было бы назвать эту академию профессиональным училищем, но даже так у неё есть своя производственная база. Там изготавливают всё необходимое для крестьян: начиная от создания магических семян, заканчивая селекцией животных, и даже некоторых монстров. Последнее меня не на шутку удивило, но под монстрами имелись ввиду слизни, слизняки и прочие создания, неопасные поодиночке.

– Думаешь, в той академии могли бы тебе помочь? – Раская грустно улыбнулась. – тогда, в Луцке, ты заказывала книгу из Ждарской академии? – девушка кивнула.

Повисла тишина. Раская смотрела в одну точку с видом таким, будто сожалела, что её отправили в Настрайскую академию. Я же выжидал, импровизируя: уж лучше действовать филигранно и сперва навести мосты с семьёй графа, чем ломиться к ним напрямую.

– На сегодня закончим, мне ещё к занятию надо подготовиться, – я встал и покосился на исписанные листы.

– Да, конечно. Теперь через двадцать дней. Здесь же, в этом кабинете.

– Тогда до встречи, – я сделал вид, что ухожу, но остановился и поинтересовался, есть ли во Фраскиске книжарня. Эльфе не понравился мой вопрос. Она насторожилась и уже было приготовилась отказываться от навязчивой помощи – но я объяснил, что ещё не определился с конечным маршрутом. Раскаю эти слова успокоили.

На этом мы с эльфой расстались. Ей следовало все записи переписать без помарок, и сразу же отнести в магистрат. Я же решил не напирать на Раскаю с предложением помощи, а воспользоваться Густахом.

К зданию магистрата я пришёл достаточно быстро. Меня подгоняли желание обучится хоть самому куцему боевому умению и величайшая потребность узнать, каким именно наркотиком упарывались создатели магических школ, ибо о такой забористой дури я уж точно никогда не слышал. Ну и хотелось взглянуть на обещанную книгу по порождениям, и про занятия с Хлар’аном хотелось узнать.

Дежурившие у входа матоны пропустили меня без лишних возражений, но Кузауна в кабинете не оказалось. Мне пришлось ждать, а когда дверь открылась – первым в кабинет зашёл не магистор, а маг, держащий в руках кристалл правильной пирамидной формы на серебряной подставке. Маг аккуратно поставил кристалл на стол, поклонился Кузауну и поспешил уйти.

– Ты выполнил моё поручение, Лик’Тулкис? Я говорю о выданных тебе книгах, – заговорил магистор после того, как я поприветствовал его и коротко кивнул, соблюдая правила академии.

– Если магистор говорит об изучении книг и примерном понимании принципа работы этих трёх школ, то у меня есть вопросы.

– Позже. Какие у тебя магические чернила и бумага?

Я возразил, что сегодня они понадобиться не должны были, поэтому я их и не взял. Но Кузаун лишь хотел узнать, что именно у меня есть и на этом основании подобрать заклинание. Академия не собиралась тратить на меня даже клок магических вещей. Об этом я и так знал, так что понимающе хмыкнул. Чернила у меня из акфаралита, чем бы это ни было, а бумага называлась грасковой, объёмом в пятьсот маны.

– Почему выбрал именно их?

– Подумал, что это именно их продают в академических лавках. Не проблема будет докупить, если кончаться.

– И всё? – я в ответ кивнул. – В чём отличие акфаралитской и ушатитской смеси?

– Не знаю, – я развёл руками.

– Как реагируют на магическую энергию чернила из акфаралисткой смеси в пропорциях один к десяти и девяти соответственно?

– То есть, пропорции на что-то влияют, да? – я даже не столько спрашивал, сколько понимал, почему в Магнаре продавец сначала предложил мне смесь. И только услышав, что мне нужны чернила, выдал склянку с составом один к десяти.

– Стало быть, как не сведущ ты в магии и школах, так и не сведущ в базовых вещах? – я в ответ молча кивнул. – Ты купил обычные чернила, не имеющие характерной магической направленности. И концентрацию их ты тоже взял обычную, – Кузаун смотрел прямо мне в глаза, но, казалось, что он не разговаривал со мной, а подводил итоги собственных размышлений.

Магистор о чём-то ещё подумал пару секунд, а потом достал из шкафа коробку с письменными принадлежностями и что-то написал на листке.

– Передашь это своему наставнику. Слишком опасно обучать тебя даже основам начертательной магии. Не говоря о чём-то серьёзном. Чтобы к следующему занятию знал об этом всё. Спрос будет с Густаха.

В расписке Кузаун своим именем разрешал и приказывал моему наставнику разъяснить мне всё, что касалось магических чернил, начиная от ингредиентов смесей и заканчивая особенностями использования, в зависимости от концентрации смеси в готовых чернилах. Магической бумаги это тоже касалось.

– Раз ты купил базовые чернила, а бумага вместит в себя не больше полутысячи энергии твоей души, то, – магистор призадумался. – Да, в прошлый раз ты говорил, что столько энергии за один раз у тебя есть, так что сегодня ты изучишь «Копьё льда». Возьми перо, Лик’Тулкис. Ты ещё юн, особенно по меркам ксатов, и вряд ли тебе доступны многие откровения.