Текст книги "Скверная жизнь дракона. Книга шестая (СИ)"

Автор книги: Александр Костенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

Широкий коридор со статуями первозданной женской красоты и диванами разделялся на много разных комнат. Внутри них всё было красным от бархата и жёлтым от позолоты, магические светильники под потолком тускло освещали просторные помещения. Где-то играли в кости и карты; где-то из трубок выпускали жёлтый и зелёный дым; где-то под лёгкий мотив клавишных инструментов разумные в широких креслах что-то обсуждали; а где-то любовались, как миловидная девушка медленно стягивала с себя одежду, раскрашивая представление танцем. Я пошёл в курительную комнату. В дальнем углу был проход в подсобные помещения, где дорогу мне перегородил бугай с плечами в полтора раза шире моих.

– Прошу прощения, господин, посторонним вход запрещён. Там кухня дальше.

– Но мне назначено к шевалье Маласару, я просто хотел попасть к нему.

– Понимаю. В следующий раз будьте любезны пользоваться главной лестницей, – бугай отошёл в сторону и показал рукой в коридор. – Первый поворот направо.

– Благодарю, – я кое-как подавил усмешку и направился ко второму повороту налево, проходя мимо кухни, склада, и закрытой двери, куда меня приглашал бугай и куда заходить всяко не стоило.

За нужным поворотом начинался очередной длинный коридор, широкий и с высоким потолком, утопавший в позолоте и жёлтом блеске от свечей. В нём было две двойных двери высотой в полтора человеческих роста. У первой дежурила пара остроухих в дорогих костюмах и с кинжалами на поясах, у второй никого не было. В самом конце коридора стояли ещё два охранника и поплёвывали в потолок. Я направился ко второй двери. И встал перед ней. Вскоре ко мне подошли два охранника из конца коридора.

– Фларс Намар, – сказал я и протянул охранникам вторую карточку.

– Прошу прощения, господин, но я не припомню ваш голос. Сколько раз вы посещали шевалье?

– Сегодня будет третий раз.

– Следуйте за мной.

Охранник повёл меня в следующий коридорчик, где за неказистой дверью в полумраке утопал вполне широкий зал, с подиумом у одной из стен и небольшой тумбочкой на нём. За маленькими столами сидели разумные, в одиночестве или парами. И все они были в масках, даже трое дворфов за разными столами и те закрывали лица. Меня проводили к моему столику, где кроме белой скатерти и маленького ящичка ничего не было.

Все собравшиеся молчали, сквозь вырезы в масках ожидающе смотря на подиум. Никто не реагировал, когда в зал приходил очередной разумный в маске или ратон в ливрее проходил между столами и спрашивал, нужно ли гостям принести попить или что другое.

Где-то вдалеке глухо и едва слышимо прозвучал городской колокол, отбив шесть раз. Зал зашуршал одеждами и заёрзал, но лишь на секунду: опять наступила тишина. В зал запустили очередного участника, занявшего последний свободный столик. На подиум вышел остроухий разумный в полумаске, закрывавшей глаза и лоб, в дорогом костюме тёмно-синего цвета и красных перчатках с золотыми стежками нитей.

– Рад приветствовать вас, посетители. Сегодняшний аукцион общий, порядок проведения таков: сначала оружие и броня, потом ювелирные украшения, магические устройства, следом разные алхимические ингредиенты, редкие книги и свитки, включая магические печати, рабы в конце.

Несколько разумных недовольно постучали пальцами по столам.

– Прошу меня простить, я забыл один из этапов. Между магическими устройствами и алхимическими ингредиентами будут выставленные особые лоты, о которых вы и так должны быть осведомлены. Начнём же.

Аукционист хлопнул в ладоши. Двое разумных в полумасках и тёмно-синих костюмах внесли на подиум широкий поднос, поставили на тумбочку и сняли с подноса ткань. Там лежал меч. Его рукоять усыпали драгоценные камни, защитная гарда и яблоко вылиты из золота, лезвие украшали узоры оливковых ветвей. Этот церемониальный меч принадлежал прошлому королю королевства Калиск, и ныне считается утерянным. Подлинность его подтвердил, помимо прочего, внук кузнеца, выковавшего этот меч. Начальная цена – эквивалент десяти тысяч золотых монет королевства, ставка в триста монет.

Аукционист опять хлопнул в ладоши, в зале заморгали столы. Те самые коробочки ненадолго приподнимали, сигнализируя светящимся внутри магическим светильником. Аукционист быстро перебирал вслух цифры, пока они не остановились на восемнадцати с небольшим тысяч. Повторив итоговую цену пять раз, ратон показал на выигравший столик. Туда подбежал разумный в тёмно-синем костюме и в полумаске, держа в руках небольшой поднос. Посетитель аукциона достал из внутреннего кармана расписку, похоже, одну из многих, передал её работнику и несколько раз легонько стукнул ладонью по столу.

Аукционист вновь хлопнул в ладоши, и принесли новый лот. Это был маленький круглый щит из металла, с запечатанным «Щитом магии» на два заклинания. Начав с трёх тысяч, лот ушёл за семь. Затем были ещё лоты, они не задерживались на подиуме. Кроме двух.

Первым была неказистая кожаная перчатка, с металлическими вставками на пальцах и тыльной стороне ладони. Добытая в каком-то Узалском форте и очищенная от скверны, она вмещала в себя три тысячи маны, и позволит от трёх до семнадцати раз использовать давно забытое заклинание «Величайшее внешнее рассеивание души». На внутренней стороне перчатки клеймо дворфийского царства Готвдундо, по словам аукционера, существовавшего в первые три века после нашествия скверны; точное количество использований определить невозможно из-за сильного влияния скверны; а само заклинание знать не надо. Эта спас-вещь способна опустошить запас маны в теле разумного или в вещи, включая «Щит магии» и «Вторую броню», и не только от удара рукой, но достаточно даже просто кинуть камень и попасть им. Аукцион начался с цены в десять тысяч с шагом в пятьсот, и закончился в семьдесят три с половиной. Под конец в торгах участвовали только дворфы. Выкупивший её коротышка сразу же покинул аукцион.

Второй вещью стало серебряное кольцо с сапфиром в центре и двумя аметистами по бокам. Кольцо «Водяного кнута», где надо знать заклинание – но начинаясь с цены в пятьсот монет и шагом ставки в пятьдесят, оно было продано за семь тысяч. Причина в том, что воспользоваться заклинанием можно больше трёх сотен раз. Создано оно около трёх лет назад в Настрайской магической академии, караван с ним был перехвачен в войну, и оно ещё ни разу не имело владельца. Я чуть не поперхнулся, когда услышал про академию, но следом загрустил. На аукционе звучали такие цены, что со своими тщедушными пятью тысячами я себя ощущал бомжом на фоне остальных посетителей.

Аукционист хлопал в ладоши, слоты появлялись и исчезали на подиуме. За одни шла борьба, другие оставляли без внимания. Способный сутки защищать разумного от скверных тварей, и выполненный в форме шестиконечной звезды на пластинке зелёного метала, защитный оберег от скверны выкупили за девять тысяч монет. Наргодат цилиндрической формы, с помощью хитрых магических печатей засасывающий воздух из одного конца и с небольшим ускорением выдувавший из другого – подобное устройство никого не заинтересовало. Не помогла даже смешная цена в тысячу монет и уверения, что подобное устройство пригодится алхимикам и кузнецам.

Ратон вновь хлопнул в ладоши, на подиум внесли поднос. Содержимое выпирало из-под тряпки, но её снимать не спешили.

– Один из первых подобных лотов. Естественного происхождения, нейтральные, без оттенка. Все они добыты не позднее прошлого года. Вес этого лота равен двумстам тридцати двум граммам. Начальная цена три тысячи, ставка в двести монет.

Тряпку с подноса сняли. Я поёжился, в груди задула вьюга. На подносе лежал кривой кристалл геометрически неправильной формы. Такой же, какие росли в нашей пещере.

Раздался хлопок и столы заморгали, выкупая кристалл за девять тысяч. Потом был кристалл весом в триста грамм, проданный за семнадцать тысяч, и ещё много разных на два кило в общем. Я подумывал поучаствовать в торгах на самые маленькие, но рассудил, что кристаллы маны мне сейчас ни к чему, да и скверна в моём теле могла их повредить.

– Наверно, многие из вас пришли ради следующих лотов, – заговорил аукционер, когда унесли последнюю партию естественных магических камней. – Они будут показаны вам одновременно, начальная цена и ставка будет озвучена сразу, но аукцион будет проводиться для каждого лота отдельно. Это сделано специально, чтобы вы смогли оценить свои возможности, и желания.

Пока аукционер говорил, на сцену внесли ещё три тумбочки и четыре подноса, накрытые тканью. Ратон в полумаске хлопнул в ладоши. Ткань убрали. У меня похолодело в груди, мелкая дрожь пробила тело. Там лежали куски мягкой кожи сероватого и светло-коричневого цвета, россыпь больших острых зубов и длинная кость размером с руку.

– Этого чёрного дракона, как вы все знаете, прошлой зимой смогли выследить на самом юге нашего континента, на мысе Маскара. В той битве погибло не меньше сотни сильнейших авантюристов, магов и солдат, но ценой их жизней дракона одолели. Как это и бывает, он погиб от множества ран, но останки этой твари, надеюсь, послужат вам хорошую службу.

Работники развернули два куска кожи сероватого цвета, каждый с полшкуры коровы

– Первый лот: кожа с низа живота и с внутренней стороны бедра правой ноги. Продаются вместе, начальная цена двенадцать тысяч, ставка тысяча.

Дальше развернули светло-коричневого цвета кожу трапециевидной формы, в несколько квадратных метров.

– Второй лот: перепонка правого крыла, первая часть, от спины до первого сустава крыла. Начальная цена: шесть тысяч, ставка тысяча.

Следующий лот, шесть зубов, оценили в две тысячи со ставкой в двести. Цена за кость из правого крыла начиналась с четырёх и ставкой в пятьсот.

Торги за всё это шли долго, некоторые разумные выкрикивали суммы. За кожу с живота и бедра один разумный готов был заплатить сразу пятьдесят тысяч, но следующий посетитель перебил ставку на пять тысяч, а следующий ещё на пять. В итоге эти трое наторговались до невозможных ста сорока трёх тысяч. Подобные перекрикивания были и с другими лотами, разумные не стеснялись крыть друг друга матом.

Меня происходящее настолько проняло, что потребовалась напряжение всей силы воли, чтобы не уйти прочь. Я просто не мог поверить в то, что мамины слова об охоте на нас оказались настолько правдивыми. Нет, я знал, что за нами охотятся и распиливают на запчасти, но чтобы вот так собачится за кусок другого разумного – это омерзительно. И я мог бы взгрустнуть, но это не мои останки, мамы или сестрёнки, значит – плевать.

Я продолжил следить за аукционом, примечая цены и прочее. Один из алхимических ингредиентов оказался стеклянной баночкой зелёных орешков Еурской виноградной лозы скверны, по уверению аукциониста добытые этой зимой. Торги за пятьдесят орешков начинались с цены в две с половиной тысячи королевских золотых, и шагом ставки в сто монет. А когда эта баночка была продана за три тысячи восемьсот – я призадумался о тщетности бытия. Я игнорировал «совпадение» про свежесть заллай, но тогда в Магнаре я продал около семидесяти орешков за тринадцать монет каждый. То есть, пятьдесят заллай принесли мне шестьсот пятьдесят монет империи, а сейчас их продали за тысячу четыреста. Я всяко неслабо так заработаю, если убрать нахлебников-посредников между добытыми мною заллаями и аукционом.

Больше в алхимических ингредиентах ничего интересного не выставляли, даже драгоценных камней или чего-то, что пригодилось бы как рукоять для жезла. Потом пошли свитки с магическими печатями. Вот там я решил поучаствовать, особенно когда выставили свиток некого «Страха», радиусом действия в два метра, и периодом в минуту. Это могло бы пригодиться, если скопировать печать и размножить, ведь её действие явно зависит от характеристики Воля – но в зале были и другие посетители. Мне пришлось сойти с торгов, когда цена приблизилась к четырём тысячам, а сам свиток ушёл за шесть триста.

После свитков на продажу выставили книги, разные. За личный дневник какой-то баронессы из Арнурского королевства разразилась настолько ожесточённая борьба, что торги за останки дракона казались лакальным конфликтом, дракой котят за миску молока. Выставленный за две тысячи и ставкой в сотню, дневник ушёл за девяносто три тысячи, заставив меня задуматься: а правильным ли я способом деньги зарабатываю?

В остальном ничего интересного не было, но кое-что я всё же урвал. Для меня это представляло не меньшую ценность, чем останки дракона или тот непонятный дневник. Как сообщил аукционист, этот толстенный талмуд – единственная копия всех записей и дневников магоса Фласкара Агисароса, жившего девять веков назад. Талмуд выставили за тысячу шестьсот, а урвал я его за три триста. Как только аукционер в пятый раз назвал сумму и показал в мою сторону – около меня очутился разумный в полумаске с подносом в руках. Я решил досидеть до конца, передал свитки и постучал ладонью по столу. Там появилась бумага с шаблонными фразами и быстрыми надписями рядом, что податель сего документа выкупил такой-то лот за такую-то сумму, предоставил расписки на такую-то сумму и ожидает такую-то сдачу.

Финальной частью значилась продажа рабов. Мне было интересно посмотреть, кого и как продают на таких аукционах, но на подиум никого не выводили. Вместо этого аукционист объявил о двухэтапной продаже. Сначала он рассказывал о рабе: его пол, раса, возраст, характеристики из лог-листа, внешность описывалась вскользь, а прошлое вообще умалчивалось. И, конечно, называлась цена. Заинтересованный посетитель моргал светильником, на его столе оказывалась одна из карточек с номером лота.

Были представлены семь рабов. Оставался последний, но аукционист предупредил, что ситуация необычна.

– Я не должен разглашать прошлое раба до второго этапа, но этот раб предоставлен Всеобщей Церковью. И я должен рассказать о нём всё.

Аукционист взял паузу, но никто из посетителей даже не пошевелился.

– Этот раб – девочка, без имени, шести лет. Она троптос от тёмных эльфов. Её основа раскрыта, но она не от животного. Она от минотавров. Скверна проявилась в виде двух пар рук.

– Правильно ли я понял, – заговорил один из посетителей, – что ищейкой собирающая эти отродья, чтобы прирезать или сделать боевого пса, церковь взяла и отказалась от подобной? С раскрытой основой?

– Совершенно верно, вы всё правильно поняли. Причина отказа и её реализацией как общего раба стало опасение за её организм. После открытия основы её проведение осталось всё так же недоступным, поэтому рутифакторы Всеобщей Церкви постановили, что она не доживёт до двенадцати лет. Она ничему не обучена, и практически не разговаривает. Из-за всего этого цена назначена в сто монет со ставкой в двадцать пять. Прошу заметить, что этот раб, скорее всего, будет убит, если не будет куплен сегодня.

Зал, как и прежде, утопал в полумраке. Ни один светильник не моргнул, как и мой. Я подавил желание купить эту девочку. Неважно, что церковь решила избавиться от обречённого на смерть дитя ещё до того, как его можно будет жестоко убить на потеху толпе – важно то, что из-за этой девчонки все мои планы могли быть разрушены. Куда мне её девать, когда я уплыву на остров ксатов? Только выбросить в подворотне или прирезать, что равносильно. Нет, я не мог позволить себе отказаться от поисков семьи и их облегчения – даже если придётся обречь слабого и беззащитного на верную смерть.

* * *

На следующий день моё настроение было настолько скверным, что я за утро сказал только три слова: здесь, скоро, и уйду. И все они адресовались слуге, когда тот спросил о завтраке. Я не мог определить, из-за чего я чувствовал себя настолько паршиво: из-за той девочки троптоса, или из-за первых прочитанных страниц приобретённой книги? Но парадокс в том, что я-то и не хотел выяснять причину.

Я направился к ратуше. В столь раннюю пору там уже выстроилась очередь в семьдесят голов. Я уже было готовился приуныть, но по очереди шёл остроухий администратор из ратуши в компании нескольких ребятишек с деревянными табличками на груди. За жалкие десять золотых можно было вместо себя оставить сменщика. И даже если подойдёт очередь, то подросток с табличкой просто встанет около одной из стоек администрации и меня обслужат без очереди.

Лысый маг значился последним, так что вскоре я пришёл к дому оценщика – где не вполне закономерно попал в очередную очередь. Для меня она казалась удивительной, но перешёптывание разумных вскоре всё объяснило. Последние несколько недель к оценщику заходило слишком много разумных, кварцевые кристаллы оценки источились. По факту – в них кончился заряд, их только выбрасывать.

Постепенно очередь двигалась, но подходили всё новые разумные. Вскоре уже я стоял около двери и ждал, когда мастер освободится. Дверь открылась.

– Вы один? – спросил оценщик, торопливо высунув голову в проём. Я кивнул в ответ. – Прекрасно, проходите. Всем остальным прошу меня простить, очередные кристаллы практически кончились, осталось ровно на одну процедуру. На днях придёт караван из Трайска с приемлемым кристаллом, и я смогу принять всех остальных. Прошу меня простить.

Очередь начала возмущаться, но ратон даже не думал их слушать и захлопнул за мной дверь.

– Только одну? – спросил я.

– Если у вас несколько вещей, то я не смогу вам помочь. Вам придётся подождать каравана.

– Я сам скоро уезжаю. Есть что по лиаратиям? У меня целый список.

– Давайте его. Вы воспользуетесь оценкой?

Я задумался. Как бы мне ни хотелось оценить пояс Кагаты, но вчерашний кукольный спектакль прочно засел в голове, свербя желанием поскорее разузнать летоисчисление ратонов.

Вскоре на круглом столе, расписанном огромной печатью, лежал купленный вчера набор камней сигнального контура, а уже через минуту карточки с данными оценки прислонились к кристаллу переноса вместе с моей ладонью. Следом выскочило оповещение системы. Я мельком увидел его и сразу закрыл, подавив в зародыше смятение. Я держался изо всех сил, общаясь с оценщиком по поводу лиаратий, но мысленно мечтал поскорее оказаться на улице. Лишь пройдя полпути до ратуши и остановившись у первого встречного ларька, чтобы выпить кружку горячего чайного напитка с вермутом; только когда я встал у высокого уличного столика и отпил из кружки; только убедившись, что мне никто не помешает думать – только тогда я открыл лог-файл, вкладку с личным имуществом.

Дата создания: 2593 год от обретения знаний

Именно эта строчка значилась у вчерашнего комплекта. И отгрызи мне скверна остатки хвоста, отбей роговые отростки, выколи последний глаз и вообще побей до потери пульса – эта строчка объясняет очень многое.

Там, в заброшенном дворфийском поселении на одном из каменных гобеленов изображены пять разных гоминидов, предков нынешних рас: коренастые обезьяны, широкоплечи обезьяны, обезьяны с человеческими ушами, острыми ушами, и ушами длинными. Сначала я думал, что дворфы совместили отображение ксатов и ратонов, но теперь я уверен наверняка – изначально рас было лишь пять. И это доказывают изображения на стенах шатра орков, стоящего на скверном континенте. История лесных и тёмных эльфов под вопросом, но равнинные эльфы уж точно появились не сразу. Конечно, если вообще гипотеза о происхождении от этих гоминид хоть сколько-то верна.

Все боги, кроме драконов, исчезли три с половиной тысячи лет назад, и тысячу лет равнинных эльфов не существовало. А когда они появились, то несли в себе гены людей. Ведь у Каира и Улы, кровных брата и сестры, отцы из разных рас. Я даже морально готов узнать, что давным-давно у людей и лесных эльфов массово рождалось потомство, унаследовавшее от фуаларал чуть заострённые уши и увеличенную продолжительность жизни.

Меня вдруг посетила настолько безумная мысль, что я невольно провернул голову строго на восток. К академической мастерской-лаборатории тёмного эльфа по имени Хлар’ан. Его слова о том, что Сэт’ах изучают и используют скверну, нынче приобрели смысл совершенно иной.

Глава 9

Из Фраскиска караван выехал на двадцать третий день свободного налима, прибыв в Магнар на день опосля положенного. Караван задержали обильные дожди, характерная черта конца первого весеннего месяца. Дорогу сильно разбило, зато никто не вздрагивал от мыслей о зимовнике минотавров, всё ещё расхаживающем недалеко от Гварского тракта.

Из-за нашего опоздания выезд в Настрайск перенесли. Теперь караван стартовал ранним утром тридцать пятого дня, а в город прибывал на тридцать девятый. Я успевал в академию. Сейчас же, вступив в караван пассажиром и забрав алхимический набор из гильдии торговцев – я поторапливался в «Гнездо совы». За стойкой посетителей встречал не улыбчивый Еларон, а один из его помощников.

– Добрый вечер, – парень за стойкой низко кивнул мне. – Прошу прощения, третьего дня как хозяина хватил удар, он не встаёт с постели. Сердечное потрясение. Лекарь сказал, что душевный покой излечит рану. Вам как обычно? – я в ответ кивнул. – Тогда после ужина, ближе к девяти вечера, вас проводят мыться.

– Я знаю, где баня стоит.

– Прошу простить меня, та баня сгорела. Там…

Парня прервал глухой скрип входной двери. Я отложил расспросы, собираясь заняться своими делами, а уже вечером всё разузнать. И пришедший проводить меня к новому месту мальчонка лаконично ответил, что прошлая баня сгорела вместе с хозяевами. Поговаривают, что они ночью убирались и не заметили выпавший на деревянный пол уголёк. Вскоре они оказались заперты в огненной ловушке.

* * *

Утром следующего дня я первым делом удостоверился, что появившееся во Фраскиске наисквернейшее настроение всё ещё со мной. Оно даже усилилось. Причины этого совершенно понятны, но я старался о них не думать.

Внимание, уровень навыка «Чувство магии» временно увеличен на два уровня

Время действия: 24 часа

Внимание, уровень навыка повышен временно, выбор постоянного улучшения невозможен

Противный вкус зелья, и отвратное чувство после его приёма, сегодня казалось в сто раз противней и отвратней обычного.

Первым делом следовало решить обыденный денежный вопрос: в моём кошельке жалобно позвякивали две золотых монетки. Я привычно готовился к очередям и к отложенной записи в банке, но там было на редкость безлюдно. Не прошло и двадцати минут, как я вышел на улицу, сомневаясь в реальности происходящего. Да и сам Магнар после оживлённого Фраскиска казался городом-призраком. На опустевших улочках лишь толкавшие ручные повозки рабы изредка громыхали колёсами по огромным каменным блокам дорог, наполняя город стуком.

В гильдии авантюристов я заказал исследование пластинки полёвки, от бронзового раствора из обычных ингредиентов. Скоротать двухчасовое ожидание помогла книга про боевые умения рукопашного боя. Кажется, я понял, почему на материке скверны у меня не получилось ничего изучить – кто бы мог подумать, что умения из прошлого мира в нынешнем не существуют? В книге были как примерно похожие приёмы и удары, как и совершенно незнакомые. Для изучения их всех требуется не только свободные очки характеристик, но ещё практика и отработка удара. А это время. И его у меня нет.

Заодно, пока пластинку оценивали, я встретился с Нотом и Галисом. Я тогда уже отдал список умений обратно работнику гильдии и встал недалеко от стоек, ожидая приглашение в подсобные помещения, как зашли эти двое.

– И почему мы постоянно встречаемся гильдии? – спросил Нот, подойдя ко мне.

– Я не ходок по кабакам.

– А зря, – авантюрист со сплющенным носом шумно вдохнул воздух. – Тоже к нам на праздник приехал? Объявили через десять дней Новую Жизнь.

– Я завтра еду в академию. Наш разговор про обучение в силе?

– Да привози их, – отмахнулся одноухий. – Да ты это, что в обед делаешь?

– Я занят буду. Я тогда, давно, хотел кое-что предложить, но сам справлюсь. Забудьте.

– Да ты уверен, что всё… хорошо? – Галис хищно прищурился.

– Никто ничем не рискует.

– Да тогда хорошо, – одноухий хотел что-то ещё сказать, но зацепился взглядом за мою грудь. Там, под плащом из кожи кракчата, выглядывал краюшек толстого вязанного фиолетового плаща. Я затолкнул край обратно.

– Вы оба ничего не слышали о недавно сгоревшей бане?

– Ну, как, слышали, – задумчиво прогнусавил Нот. – Есть слушок один, но это ж слух.

– Да твои любимчики два дня назад город покинули. В Настрайск двинулись. Да я эт про Чёрных Лун говорю.

– Ну вот в ночь перед отбытием толпу разумных видели недалеко от той бани, – продолжил Нот. – Там, говорят, на пепелище, у трупа одного голова была отрезана, а двух других ноги сломаны и раздвинуты, почти в шпагат. Да и сердца, говорят, пробиты. Но это бабы всякие судачат, ксат, а они это дело любят. Мы сами там не были, приехали из Кратира как три дня назад.

– И как там?

– Да нормально, – Галис задумчиво покачал головой, Нот с усмешкой посмотрел на приятеля. В этот самый момент к нам подошёл работник гильдии. Сняв лист с заданием о подготовленной пластине, нутон пригласил меня следовать в подсобные помещения.

– Да ты, я смотрю, преуспеваешь?

– Я эти деньги не увижу, Галис. Мне за учёбу отдать придётся.

– И много ещё осталось?

– Две сотни. Тысяч, – я недовольно вздохнул и попрощался с авантюристами, пообещав через пятьдесят дней показать им новичков.

Во Фраскиске маг оценивал пластинку, обработанную улучшенным раствором. Она могла вместить в себя от двух до трёх тысяч маны и, почему-то, имела предрасположенность к магиям воды. Пластинка от обычного раствора могла вместить от полутора до двух с половиной тысяч маны, и предрасположенностей не имела. Потоки маны в пластинках различались: у одной они практически прямоточные, а в другой много прерывистых мест. Но главное в том, что в обеих пластинках была пертуберенция на двух диагонально расположенных углах. Когда я наносил раствор на тонкие грани пластин, то удерживал её двумя пальцами и крутил для простоты рисования. Из-за этого в двух диагональных углах на их верхних частях нанёс слишком толстый слой раствора.

Работник гильдии предложил мне продать пластинку на полтысячи дороже. На мой встречный вопрос, почему такие интересные предложения делает простой работник, а не глава гильдии, ответ оказался банальным: глава сейчас в ратуше. Продавать пластинку я не собирался, так что закрыл экзаменационное задание слабой пластинкой. Более вместительная, изученная ещё во Фраскиске, могла пригодиться чуть позже.

Городской оценщик значился вторым после гильдии, и последним. Вскоре я уже подходил к деревянной двери с бронзовой окантовкой и надписью на табличке: «Галарат. Мастер оценки города Магнар». И хоть в поясе хранились лишь расписки, запас монет на экстренный случай и мешочек с бодрящими зёрнами, они же внутренняя часть яиц хитца – но всё равно мне потребовалось время, чтобы всё это достать и распрямить пояс над столом с магическим узором и кварцевыми шарами оценки.

Внимание, произведена оценка вашего имущества

«„–“„–“„–“»

Предмет одежды:

▪ Накидка души великой прочности благословлённой защиты [Раа́су аку́уша ну шасаа́ дуа́са ду шраа́ду]

▪ Структурная прочность: отсутствует из-за связи души

▪ Магическая прочность: отсутствует из-за связи души

▪ Хранилище маны: 0/1000

▪ Дата создания: 4092 год эпохи Почтенного ожидания

▪ Создано: Кагата даа́р Гусара

▪ Количество доступных умений для вложения: 0/2

▪ Вложенные умения: «Щит магии», «Вторая броня»

▪ Свойства:

Количество зарядов «Щита магии» – 0/7;

Количество зарядов «Второй брони» – 0/8;

▪ Расход маны:

250 на заполнение заряда «Щита магии», 100 на активацию;

200 на заполнение заряда «Второй брони», 100 на активацию;

▪ Особые свойства:

Неразрушимость из-за прямого вложения души во время создания предмета;

Работа вложенных защитных умений во всех полусферах вокруг владельца из-за прямого вложения души во время создания предмета.

«„–“„–“„–“»

Я стоял истуканом с прижатой ладонью к кристаллу передачи информации и не знал, как реагировать на увиденное. Всё это поражало, и сами характеристики полотна, оказавшегося накидкой, и вложенная душа, и год создания. Я не знал, о чём размышлять в первую очередь.

– Прошу прощения, у вас всё хорошо? – нутон в рабочей мантии аккуратно тронул меня за плечо, вырвав из пучин давления неосознанной реальности. Я всё это время пялился в лог-файл, а для оценщика я лишь стеклянным взглядом смотрел в пустоту.

– Да, всё хорошо. Просто вспомнил, как получил это полотно.

– Наверно, это был запоминающийся момент вашей жизни. Я в третий раз вижу что-то, созданное жертвой души.

– Жертвой души?

– Не знаю, как это у вас называют. Когда создатель наргодат отделяет от тела свою душу и вкладывает её в своё творение.

– Да, такое редко бывает. Кстати, хотел спросить о «Щите магии» и «Второй броне». Есть их лиаратии?

– Конечно. Восемьдесят и шестьдесят монет соответственно. Если нужные выписки из их потребностей к душе, то две с половиной монеты сверху на каждую.

Я заказал и лиаратии, и выписки. Пока оценщик из книги переписывал всё на отдельные листы – я хотел было опять погрузиться в раздумья, но решил повременить. По факту, про эти два умения я ничего толком не знал, как и про связь души.

Если вспомнить тот день, когда Кагата обвязала полотно вокруг моей шее, то… Орчиха тогда пыталась что-то показать руками, о ходе солнца и оставшемся дне. Может быть, она хотела предупредить, что через сутки нас спасут её сородичи? Ведь тогда к стоянке аистов двигалась орда орков из рысей. Вот только где гарантия, что из одного плена я бы не попал в другой?

И дата создания полотна вызывала недоумения. Неужели боги орков исчезли раньше великой битвы, на которой померли Тоны и остальные боги? И почему в полотне нет так называемой даты единения, если в куртке с подогревом такое есть? Будет невероятно, если тысячи лет назад разумные действительно объединились во что-то общее, но приход скверны внёс свои коррективы.

К нужному магазину я добрался после двенадцатого удара колокола, медленно идя в переулках. Усиленное «Чувство магии» помогало определял разумных впереди. Никто не видел, как что-то скрывающий ксат поменял местами плащи, натянул на голову капюшон, надел перчатки, устало вздохнул. А потом он уверенным шагом прошёл через улицу и приблизился к входной двери. С табличкой, гласящей, что у хозяина обед.

Всё произошло быстро. Ещё за сто метров были видны две сияющие звёздочки в магазине, мерцавшие в его задней части. Я старался идти спокойно, не привлекая к себе внимания, если о ксате такое вообще можно говорить. Спокойно открыл входную дверь, чувствуя, как один из двух ярких овалов поднялся из горизонтального положения и направился к главному помещению. Я спокойно закрыл дверь. И «Рывками» преодолел выставочный зал с полками, в несколько секунд оказавшись у прохода в заднюю часть здания, как раз когда светящийся овал оказался за стеной в сантиметре от входа. Кинжал пробил горло и шею, охранник упал на пол дёргающимся в конвульсиях мешком.