Текст книги "Скверная жизнь дракона. Книга шестая (СИ)"

Автор книги: Александр Костенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

– Да вот мы завтра монету и заработаем, – Галис кивнул в сторону кувшинов.

– Куда их вообще используют?

– Да благородные, богатеи и купцы оболочку морозных слизней со льдом хранят в подвалах, продукты на них держат. Да как в мешки в неё лёд засовывают и тогда он медленней тает, и сильнее охлаждает. Говорят, с оболочкой лёд аж до осени может пролежать. Да всё равно оболочку выкидывать потом, дряхлеет она.

– Им кувшинов мало?

– Да вот не всё в кувшинах хранить можно. Ягоды там, фрукты какие, рыбу – такое только на льду. Да и сам лёд, я слышал, благородные едят.

– То же слышал, – Нот бросил в костёр палочку, которой до этого елозил по земле. – В столице есть… ресторан. Там летом продают лёд. Его крошат, поливают вареньем и продают за сто золотых за маленькую плошку.

– Да я за эти деньги шлюхой стану! Сто золотых! Да за воду! И варенье!

– А благородным не противно есть лёд, хранившийся в оболочке слизня?

– Так, кое-где и студень едят. В Кратире, кстати, есть одно место. Это от него задание на студень. Только, это, едят не всех.

– Я помню описание задания. Только грибные и плодовые.

– Ещё обычные и морозные, – добавил Нот.

– Да если вздумаешь взять такое задание – не тащи из канализации, а то убьют. Да даже смотреть не будут, что ксат. Чё там определять? Да смешал золу с мёдом и капнул немного. Если зашипит – то убьют на месте.

– Законы есть, ксат. В Кратире, Луцке и Гантаре таких идиотов разрешено убивать на месте, или в раба делать. В других городах им дарят десять лет каторги.

Наутро третьего дня в банках оказалось немного белого порошка, настолько мелкого, что даже крупицы не различались. Получилось добыть чуть меньше половины склянки, выданной алхимиком из Магнара. Корни после оклазии исчезли все, а от восемнадцати добытых оснований осталось только пять, да и те скукожились вполовину. Шишки и вовсе испарились, оставив после себя россыпь небольших орешков. Если раньше они были мягкими и лопались от лёгкого нажима, то после оклазии затвердели стеклянной каплей малахитового цвета.

Орешки не разгрызались, а вкус у стебля оказался до боли пресным и противным. Зато от невесомой щепотки белой пыли слёзы брызнули из глаз, и я тут же нырнул головой снег с открытым ртом. Казалось, сотню острейших перцев сжали до размера горошины и положили на мой язык. Целую минуту я ногтями отскабливал остатки порошка и жевал снег, пока жжение не ушло. Но вот если щепотку пыли положить на кинжал или любой другой предмет, то она моментально пожелтеет и сбавит остроту до приемлемого гастрономического уровня.

До обеда я добыл три виноградной лозы и восемь кракчатов. А после, подкрепившись в лагере и согревшись – приступил к изучению полёвок. И уже через несколько часов я полностью и целиком убедился, что вляпался в наисквернейшую историю. Невозможно было придумать способа вытащить полёвку из логова, не атаковав её. Способ не находился, его словно не существовало. И мало того, во время изучения твари я едва не погиб, испуганный её внезапной вознёй.

Обитая в глубокой норе, с входом размером с крупный арбуз, нечто похожее на креветку и опоссума мелкими чёрными глазками смотрело прямо сквозь меня, будто не замечая раскопавшего снег ксата. От входа до твари было не меньше метра, достать до неё рукой было невозможно. Я решил попробовать кинуть в тварь камнем с безопасного расстояния, но с семидесяти метров подобное исполнить крайне сложно. Следующая мысль была признана вполне дельной, и я тут же принялся старательно ковырять острым основанием посоха каменистую землю в двух метрах от норы. В гильдейском справочнике говорилось, что свернувшееся клубочком существо в норе, похожее на обросшую креветочными панцирями крысу с десятком мелких кротовьих лапок на брюхе и без рта, но с огромным клювом попугая на подбородке – это всего лишь передняя часть твари. Возможно, её голова или что-то ещё. После передней части идёт сто метров длинного хвоста из сотен прямоугольных пластин, сложенных в компактную форму и готовых разжаться пружиной, выталкивая голову из норы со скоростью пушечного ядра. Основное же тело спрятано глубоко в норе, представляя собой склизкую извивающуюся массу внутренностей, закрытых от внешнего мира плотной прозрачной оболочкой на глубине в половину локтя под землёй.

Вот именно когда я прокапал до прозрачной оболочки и решил проверить её на ощупь – тварь издала резкий пшикающий звук, испугав меня до седой шкуры. Участь испариться в облаке кислотного взрыва была настолько страшна, что я воспользовался «Рывком» и отскочил спиной назад, сделал ещё несколько шагов. И упёрся во что-то плотное, высокое, пружинистое и шелестящее листвой.

Перед глазами возник образ сестрёнки и мамы, дыхание перехватило от ужаса. Но я боялся не листы. Правая пятка давила на один из основных стеблей лозы и приложи чуть больше силы – то итог был бы предрешён. Долгие секунды я боролся с оцепенением, пока не убрал ногу с лозы, мгновенно отскочив и упав на мягкий снег в метре от порождения. Меня затрясло от адреналина, стеганувшего мозг плетью.

Я долго гасил накатывающие на сознание чувства, а когда одержал над ними вверх – то морально был опустошён. Единственное, на что меня хватило – выйти из рощи, сесть на вытоптанный участок рядом с ящиком и угрюмо уставиться на ближайшее скверное дерево. Потребовался час, чтобы полностью прийти в себя, и ещё столько же, чтобы осознать, даже принять одну наисквернейшую мысль.

В лагерь я пришёл, принеся с собой ящик с пустыми банками и кучей орешков в них, полной склянкой пыли, девятью синими стеблями и тремя кожами кракчатов. Корень, оставшийся после оклазии – я выбросил обратно в рощу. Я не смог бы объяснить, почему его верхушка отрезана, а сам он надкусан. По вкусу он стопроцентно походил на батат, сладкий картофель.

Сбросив кожу в общую кучу – я уже было хотел сесть к костру, но вместо этого уставился на двух рабов, со вчерашнего дня смотрящих на меня почти как на бога. Я смотрел на двух сгорбившихся мужчин, с мозолями на руках и с выбитыми зубами, прижимавшихся к костру как к чему-то самому светлому в их жизни. Я смотрел на них, а в моей голове роились нехорошие мысли. Я полностью осознавал всю их черноту, всю глубину собственного падения, но не мог и сдвинуться с места, лишь молча смотрел на двух рабов, называемых одноразовыми.

– Нет, – спустя несколько минут я устало прошептал и мотнул головой. Я ещё не настолько морально разложился, не настолько низко пал, чтобы прибегать к подобному. Должен быть другой выход, должен же найтись другой способ.

– Ксат, госока! – рядом показался Нот, с силой тормошивший меня за плечо.

– Что?

– Что «что»? Ты, как, нормально всё?

– Да, просто устал немного.

– Немного устал? Да ты как полено стоял, таращился на рабов. Они уже закрысились к стенке, ещё бы немного, так и вовсе удрали. Чего с тобой?

– Устал, говорю, просто устал, – я сел к костру и махнул рукой в сторону добычи, намекая, что она из воздуха не берётся.

– Да что-то ты какой-то не свой, ксат, – сидевший рядом Галис настороженно посмотрел на меня. – Да тебя как будто убить пытались.

– Когда именно?

На мой вопрос Галис не ответил, лишь отвернулся и задумчиво уставился на огонь.

– Точно всё хорошо? – прогнусавил Нот.

– Просто устал. Вообще чего-то как-то устал.

Нот подал мне кружку, до краёв заполненную густым отваром из трав, но пить его постным не хотелось. Я полез в рюкзак и достал флагу, заполненную коньяком. Галис и Нот ничего не сказали, когда я плеснул в кружку глоток согревающей жидкости. Авантюристы лишь с тяжёлым выражением на лицах смотрели на меня. Я не сдержал насмешливую ухмылку, и протянул им флягу. Это развеселило нутонов, недавнее происшествие с рабами забылось. Авантюристы рассказали о сегодняшнем походе, о добытых трофеях, и что Галис по тупости чуть ногу не обморозил об слизня.

Когда я отогрелся и собрался уходить, авантюристы попытались меня остановить, мол, я устал, сам не свой, вечер уже, и всё такое, да и заллай добыл достаточно. Но я шёл не для добычи, хотя вначале отловил очередную партию кракчатов.

Отойдя от скверной рощи на почтительное расстояние – я полез в рюкзак за особым зельем. Оно пахло тройным одеколоном, смешанным с бананом, и вкус от запаха не отличался.

Внимание, уровень навыка «Чувство магии» временно увеличен на два уровня

Время действия: 24 часа

Внимание, уровень навыка повышен временно, выбор постоянного улучшения невозможен

Я закрыл глаза и медленно опустился на колени. Меня тошнило. Мир, бывший нормальным и чётким, заполнился рябью и чем-то непонятным. Даже закрытые веки не спасали.

От сугробов, от утрамбованной дорожки, от сумки, от флакона из-под зелья, от самого воздуха – от всего отделялись белые нити тоньше паутины. Воздушные и лёгкие, они медленно плыли вверх, иногда прямые, а иногда колеблясь как волны океана. Иногда короткие с ноготь, иногда длиннее руки. Некоторые исчезали в небесах, некоторые рядом с местом своего появления. Но всегда они исчезали как мыльный пузырь, сотрясая пространство вокруг себя лёгкой рябью.

Эти нити были повсюду, сверху, спереди, позади, с боков, я чувствовал их, чувствовал, как они исчезали и сотрясали пространство, одни колыхались секунды и сходили на нет, а вторые существовали долгие минуты, смешивалась с другими и закручивалась вихрем, но всё равно пропадая в конце.

От меня они тоже отходили, эти белые линии, но гораздо больше. И иногда они вели себя по-другому: их могло закрутить в спираль и тогда, исчезая, они тревожили пространство шипастыми волнами, сферой расходящимися во все стороны. От посоха же, плаща и кинжала, линии отделялись изломанные и искривлённые. Но от посоха и плаща отходящие линии исчезали как обычные, просто с рябью, а вот от костяного лезвия кинжала изломанные паутинки иногда закручивались и сотрясали пространство шипастыми волнами.

Я долго привыкал к этому новому чувству, аж в ногах застреляло от холода, но когда более-менее привык, то опёрся на посох и кое-как доковылял до скверной рощи. От каждого её создания и даже от воздуха отходили изломанные и искривлённые линии.

По возвращении в лагерь, за сто метров до него, я увидев нечто необычное. В глубине леса за натянутым шерстяным полотном мелькали четыре тусклых источника света, как в неясную пасмурную ночь сквозь тучи пробивался свет звезды. Но белых ниточек так далеко для меня не существовало. Они, как оказалось, замечались только в радиусе пяти метров.

Чем ближе я подходил к лагерю, тем отчётливей становились звёздочки. Постепенно разрастаясь, в десяти метрах от меня они превратились в четыре тускло мерцающих овала, охватывая голову, шею, сердце и живот разумного, с отходящими в конечности волнами света. И эти самые волны, доходя до кожи, превращались в белые нити.

– Да ты никак не уймёшься? – Галис прищурился от вида ещё двух кож кракчата.

– Это всё, завтра отдыхать буду.

– Ты уж постарайся, – Нот снял крышку с котелка. Все давно поужинали, и теперь авантюрист старательно наполнял мою тарелку густой кашей из полбы и сала. – Чего с тобой днём было?

– Уставший был, – я закрыл глаза, пытаясь успокоиться. От четырёх разумных исходило слишком много белых нитей и пространство вокруг нас гудело рябью. – Подсчитали, сколько и чего я добыл?

– Да я эти хрени зелёные задрался считать, пальцы все намозолил, – Галис потряс мешочком, из которого звучно раздавалось потрескивание орешков. – Да там сто семь штук. Это крупный улов, ксат.

Даже учитывая пыль Еурской виноградной лозы, то уже добыто примерно на полторы тысячи. Но продавать в Кратире ничего нельзя. В этом Нот и Галис были со мной солидарны: я в местной гильдии не зарегистрирован, а у авантюристов уровни репутации небольшие. В Магнаре, скорее всего, при продаже я потеряю в деньгах, но получу немного уважения от главы гильдии.

Четвёртый день прошёл в отдыхе. Из-за нового мировосприятия уснуть было невозможно, так что утром я чувствовал себя крайне скверно и до обеда валялсяу костра. Я хотел сходить к слизням и посмотреть, что это вообще такое и как подобные монстры источают ману из тел – но здраво рассудил, что дойти не смогу. Укачивало меня как на парусной лодочке в шторме океана.

Когда действие зелья прошло и мир вокруг стал привычным – я прогулялся до скверного леса. Хомячное олицетворение моей жадности по имени мистер Счастливчик грызло мне спину, намекая добыть четырёх или даже восемь кракчатов. Вот только был шанс остаться без добычи. Из-за малых размеров и отсутствия истинного сосредоточения скверны в роще – добытые кракчаты могли не возобновляться.

Каково же было моё удивление, когда вытоптанная за многие дни тропинка привела меня к снежному тупику. Казалось, что всю скверную рощу ночью вырезали из этого мира и заменили на версию до моего прихода. В том месте, где тропинка вклинивалась в скверну и должна была идти дальше – был только снег. В тридцати метрах вглубь рощи по левую сторону тропинки, раньше была Еурская виноградная лоза с зелёными ягодами. Она пропала, а в сорока метрах по правую сторону появился лоза с красными ягодами.

– На обновление попал, получается. Или как вы это называете? – спросил Нот, когда я вернулся в лагерь и коротко объяснил, что увидел.

– Да обновление это, обновление, – одноухий потряс пальцем в мою сторону. – Да я вообще только раз видел, когда поганое место вот так обновляется. Да не само это обновление, но вот когда всё стало по-прежнему. Летом такое постоянно, а зимой… Да я вообще впервые слышу, чтобы зимой такое было.

– Вот и я удивился, – проговорил я тихо. А про себя отметил, что про скверну, по сути своей, я ничего не знаю.

Глава 8

В Кратир мы вернулись без происшествия, в обед пятого дня встретившись с охраной и извозчиками у дороги. Их было пять и двое, нас – трое. Не знаю, почему, но я легко принял смерть рабов. Когда мы собрали лагерь и отнесли вещи в сани, то авантюристы повели мужиков в лес. Я уже тогда всё понял. Нот и Галис, вернувшись, неправильно истолковали мой задумчивый вид и сразу начали мне объяснять, что я дурак, раз жалею убийцу и насильника, а если их продать, то новый хозяин отменит старые приказы и узнает всё произошедшее за эти дни. Но мне было плевать на смерти рабов. Где-то в потаённом уголке разума я догадывался, что всё так и случится, и просто не думал об этом. Но в тот момент, когда авантюристы якобы вразумляли ксата – я мысленно рисовал в голове образ Аклаской полёвки скверны, вновь задаваясь тем самым ужасным вопросом. Ставшим уже всего лишь неприятным.

По возвращению в город Нот и Галис весь первый день провели в ратуше, доказывая, что имели право убить тех двоих. И будто этого мало, но им ещё пришлось заплатить пошлину за преднамеренное убийство рабов по пятьдесят монет за каждого. Подобное могло бы удивить, но рабы в местной системе ценностей – одновременно и имущество, и создающие прибыль инструменты. Выйдя из ратуши, Нот как следует выругался и заявил, что сегодня же нажрётся в драбадан в первом же попавшемся кабаке. И как на удачу, в пятидесяти метрах от нас один такой был, и этим же вечером оттуда вывалилось пьянющее тело со сплющенным носом. Галис же задумчиво прошептал, что у него дела и до отъезда его лучше не искать.

Я же побежал на рынок, менять стеклянные банки обратно на монеты. Уплаченные золотые за смерть рабов шли из моего кармана, в кошельке грустно позвякивали сорок монеток, и казалось нелишним добавить к ним девяносто подружек. Но этого всяко не хватило бы на покупку книг, так что на второй день пребывания в Кратире я снял четыреста золотых в банке у длинноухих. И, после, отправился в банковское отделение ксатов.

– Добрый день. Рад приветствовать вас в отделении нашего банковского представительства в городе людей Кратир, – ксат с татуировкой на морщинистом лбу, в синем костюме и белой рубашке поклонился, стоило двери закрыться за моей спиной. – Чем могу вам помочь?

– Я бы хотел узнать о билетах до острова. И кое-что ещё хотел спросить.

– Конечно, какой процент комиссии вы оплачиваете?

– Думаю, это пять процентов.

Ксат насторожился, и вежливо попросил меня подтвердить свою личность. Считав информацию с кристалла, клерк очень низко поклонился. Приложив пальцы к татуировке глаза с вертикальным зрачком, сжимаемым зубастыми челюстями, ксат клятвенно обязал себя смертью молчать о сегодняшнем дне.

– Прошу вас, Лик’Тулкис, простить наш беспорядок, – клерк приложил палец к губам и показал на стены. – Как мы уже вам сообщали, в связи с будущим переездом у нас некоторые трудности.

– Что насчёт билетов?

Ксат поинтересовался, чем я хотел бы оплатить их услуги. У меня были только имперские монеты, так что билет обходился в четыре тысячи золотых. Благо, воспользоваться им можно даже спустя год.

– Летом флотилия когда прибудет?

– Смотря в какой город и в каком государстве разумных, и как скоро вы хотите добраться до острова. Если хотите добраться как можно быстрее, то торговая флотилия в конце первого летнего месяца прибудет в Нугаскиск, это портовый город королевства Калиск на северной части материка. Не могу сказать, куда она отправится дальше, но на остров вы попадёте не позднее конца следующего месяца.

– Приемлемо. Тогда я бы хотел спросить о так называемом Зелёном поветрии, или же Вихре света. Кто это?

– Не могу сказать, Лик’Тулкис, – клерк поклонился, а его голос дрожал от нервного возбуждения.

– Кто такой Нишар’Нудалкас?

– Не могу сказать, Лик’Тулкис, – клерк опять поклонился.

– Расскажи мне о договоре со Всеобщей Церковью.

– Не могу сказать, Лик’Тулкис.

– Где находится Священная миссия в городе Кратир?

– Не могу сказать, Лик’Тулкис.

Ксат вёл себя вполне ожидаемо. Было бы слишком странно, если бы драконы не удосужились обязать всех и каждого в округе не оказывать мне помощь.

– На что я могу рассчитывать в отделениях банка где бы то ни было?

– Мы можем исполнить любую вашу просьбу, включая покупку вещей и их доставку, кроме рабов. Мы обеспечим покупку домов в любом государстве разумных, надёжное хранение вашего имущества и его перевоз при необходимости, и обмен магических камней на любую из валют. Предоставление места в торговой флотилии так же включено в список услуг.

– А наоборот, золото в магические камни?

– Это невозможно. Но, если желаете, за отдельную плату мы можем составить список ближайших аукционов в городах разумных рас, где будут выставлены магические камни.

– Просто великолепно, – я не сдержался и помассировал переносицу. – А есть возможность хоть что-то заказать?

– Зависит от того, что именно вы хотите получить?

– Особые кристаллы, например, и умеющего с ними обращаться разумного.

– Не могу сказать, Лик’Тулкис.

– Понятненько… А если я захочу заказать небольшой ящик? – я показал себе на грудь. – Чтобы носить, а не для того, чтобы в него сыграть.

– Это возможно, – клерк приложил палец к губам, – но конечная цель будет зависеть от материалов, размеров и места доставки.

– Смогу ли я купить билет на флотилию в Магнаре, когда банковское отделение переедет туда?

– Конечно, это одна из вещей, ради которых мы существуем, – ксат извиняющимся, практически раскаивающимся взглядом посмотрел на меня и поклонился. Мне не оставалось ничего, кроме как уйти из банка в компании тяжёлых мыслей и лёгкого разочарования.

Направляясь за книгами и размышляя о случившемся, я нет-нет да оглядывался, выискивая притаившихся драконов. Но никого не замечал, а на связь со мной никто не выходил.

Из книжарни я вышел с тремя книгами и довольно повеселевший, хоть от полусотни монет в кошельке осталось только десять. Проезд в караване до Магнара был уплачен, как и аренда грузового места, где уже лежали тринадцать кож кракчатов и девять спрятанных в них синих стеблей виноградных лоз. Орешки, бронзовую Кваралитскую массу и склянку с пылью я держал в рюкзаке.

Первая купленная книга предназначалась Раскае. Мне уже было плевать на её возмущённую реакцию, я собирался идти до конца. Густах в одном из разговоров случайно обмолвился, что остроухая в своих исследованиях постоянно цепляется за траву, а ей бы посмотреть на что-то другое.

Остальные две книги предназначались мне. «Малитарское зелье, собаки и скверные земли: сроки, опыты и предложения» и «История открытия Юдской присадки и её использование» – уже по этим названиям понятно, что софистического бреда в книгах достаточно. Но даже куцые крупицы информации полезны – ведь именно ради Юдской присадки авантюристы отрезали колени и локти гоблинам, а матка матки нужна для создания Малитарского концентрата, основного ингредиента Малитарского зелья, защищающего разумных от поглощения скверной. Мне жизненно важно разобраться в её проявлениях, чтобы понять своё «Осквернение».

В Магнар караван прибыл под конец четвёртого дня пути. В этот раз нам повезло заехать в город за полчаса до закрытия ворот, так что у меня получилось сразу вступить в караван до Настрайска. Самый край он прибудет в Настрайск к обеду тридцать девятого. Я успевал вернуться в академию, но не успевал добыть миклов фласкарцев.

С Нотом и Галисом мы договорились встретиться в обед второго дня, а в первый день я стёр себе ноги от беготни по городу.

Самое просто было записаться в банк, забрать заказанную одежду у портного и в лавке писарских и магических принадлежностей закупиться расходниками. Чернила из акфаралита, а бумаги на пятьсот маны и тысячу, и обычной для заметок, и пустую книгу за пятьдесят золотых. В академии лежала подаренная Налдасом, но они для разного наполнения.

Чуть посложнее пришлось у алхимика. Получилось добыть девяносто с небольшим грамм пыли и зельевар настойчиво просил, практически умолял продать её всю. Но я хотел оставить немного для занятий с Хлар’аном, так что из алхимической лаборатории я вышел с тридцатью граммами пыли, увесистым кошельком и изрядно подпорченными нервами.

С покупкой самого простого магического светильника и качественной плиты я долго не возился, зато оценщика пришлось ждать целых полчаса. Он, видите ли, обедать изволил, пока несчастный я изображал из себя кусок замороженного мяса под закрытой дверью.

Тяжелее всего пришлось в ратуше. Когда в прошлый раз я отправлял сообщение Илуру – то хотел разместить своё объявление в ратушах городов и в сёлах да деревнях, но ответственный за это клерк отсутствовал. Сегодня же он был на месте и долгий час будто зубной щёткой протирал мой мозг бюрократическими нюансами. Делал он это из привычной ненависти к ксатам, это читалось в насмешливом тоне его голоса и манере речи. Разместить же объявление я смогу на три полных года за две с половиной тысячи золотых. Но таких денег с собой у меня не было, так что я записался на завтра.

Заодно, в ратуше, я получил ответное письмо от Илура.

'Лик’Тулкис.

Я выражаю вам и Густаху Маштакету свою искреннюю признательность, что почтили своими добрыми сердцами моего скоропостижно скончавшегося батюшку. Я был извещён о его смерти в тот день, когда его душа предстала перед Вагнуртоном. От чистого сердца я ещё раз благодарю вас двоих, что восприняли его утрату так близко к своим сердцам.

Касательно второй части сообщения.

К сожалению, я не могу ответить на ваши вопросы. Мой скоропостижно скончавшийся батюшка отправил меня учиться в филиал Ганзейской торговой лиги специально. Мы не скрывали своих планов заключить сотрудничество между лигой и нашим магазином и я, после обучения, взял бы его управление в свои руки. Мой батюшка же мечтал о небольшом домике с полем томвитии в Арнурском королевстве, как в своё время мечтала моя матушка.

Думаю, Густах Маштакет рассказал вам, что мы оба – подданные королевства Калиск, и многие товары заказывали оттуда. Но наш прекрасный магазин стоит на землях империи и во всём, что касается его и законов, мы обязаны чтить именно законы империи. Мой покойный батюшка не видел смысла в завещании, и по этой же причине не составил его, когда несколько месяцев назад обзавёлся новой супругой. По законам империи, если завещание отсутствует, ближайшим родственником признаётся супруг. Даже в том случае, если у новоявленной супруги никого нет, кроме приобретённого от брака пасынка.

Из-за случившегося моё положение в Ганзейской торговой лиге под огромным вопросом. Договор о нашем совместном предприятии заключался с моим батюшкой, прошлым хозяином магазина, а нынешний соизволил этот договор расторгнуть. Чем поставил меня в затруднительное положение, ведь оплата обучения и другие рабочие расходы были включены в договор. Согласитесь, даже такой разумный как вы не сможет до этого лета отыскать пять тысяч имперских золотых.

Моё положение в торговой лиге шатко. К сожалению, я не могу приехать к вам навстречу или, тем более, обсудить с купцами лиги ваши, без всякого сомнения, взаимовыгодные и очень прибыльные вопросы.

Если вдруг вам, до лета, понадобится обсудить со мной что угодно – не стесняйтесь обращаться по старому адресу.

Искренне ваш, Илур Ларнарс, пока что ученик-торговец Ганзейской торговой лиги.'

Этим письмом Илур показал, что не дурак и всё прекрасно понимает. И, то ли к счастью, то ли к сожалению, но я то же не дурак, и всё прекрасно понял.

Вечером того же дня, плотно поужинав и попросив хозяина гостиницы Еларона принести мне в комнату кувшин вина – я занялся одним из самых важных экспериментов, ещё со времён моего прибывания на материке скверны. На стол был поставлен магический светильник из небольшой деревянной ножки и фиолетового кристалла овальной формы, но не геометрически правильного, а будто собранный из нескольких битых форм с торчащими тупыми углами. Я прикоснулся к ножке и подал в неё немного маны. Она на мгновение тускло моргнула, и комната наполнилась свечением с фиолетовым оттенком. Лог.

Личное имущество:

…

Структурная прочность: 3/24

Магическая прочность: 315/321

Хранилище маны: 0/0

…

Вот и первый ответ, как работают магические светильники – а непонятно, как они работают! У него нет хранилища маны, значит, он её получает из воздуха. То есть, это или те белые ниточки, или то колебание пространства. И я склоняюсь ко второму. Магическая же прочность тратится из-за включений и выключений, или от времени работы.

Я аккуратно положил ладони на кристалл и, сидя спокойно и не активируя умений, я смотрел, как осквернение просачивалось в светильник и счётчик структурной прочности метрономом каждые шестьдесят секунд увеличивался на единицу. Спустя пять минут их было уже восемь.

Поставив светильник обратно на стол, я взял в одну руку подаренный Налдасом нож, а другую положил на металлические круги магической плиты. Целых полчаса мною постигалась нирвана и отрешение от бренного бытия, лишь краем сознания я едва слышал, как на первом этаже на кухне что-то шинковали и размешивали. За эти полчаса ни в ноже, ни в печке, ни в светильнике структурная прочность не изменилась.

Следом я придвинул ладонь к светильнику практически вплотную, но не касаясь его. Ничего не изменилось даже спустя десять минут. Потом я надел вязаные перчатки и поверх них меховые варежки – и взял в руки светильник. Через пять минут его структурная прочность поднялась до тринадцати. Напоследок я выключил, включил и снова выключил светильник. Эксперимент остановился на цифре шестнадцать.

Будь я чуть более хамоват, то всенепременнейше сказал, что я в жопе. Но так как я приличный, образованный и, главное, очень культурный дракон, то выражусь политкорректно: сегодня были отчётливо познаны глубины бездны анального угнетения, в которую меня закинула скверна. Я же источаю скверну как не в себя, как фонящий радиацией кусок обогащённого урана! Надо подумать о какой-то защите. Да, на обычные магические и простые не магические предметы я никак не влияю, но вот что-то чувствительное реагирует крайне сильно.

Зато теперь понятно, что из себя представляет эта самая мана. Или магия. Не знаю, что это, но это явно не душа. Это похоже на какие-то волны, резонирующие со структурой кристалла светильника. Или же это похоже на энергию от движения атомов, или на энергию от усиленного химического процесса? Там, у рощи скверны, не зря я видел светящиеся овалы у разумных в тех местах, где у них центральная нервная система и жизненно важные органы – большая часть процессов в организме происходит именно там. Но как тогда мана появляется в неживых вещах? Думаю, на этот интересный вопрос можно получить подсказку, если поднять «Чувство магии» до двадцать пятого уровня. Это ещё одна причина смотаться на материк скверны, хоть и крайне незначительная.

На второй день в Магнаре я первым делом направился в гильдию свободных торговцев – но мой заказ на алхимический набор всё ещё не был исполнен. Неприятно, но не критично. В банк и ратушу запись на вторую половину дня, так что я направился на рынок за обещанным подарком для Каира.

Что может пригодиться невольнику, после выпуска из академии один на один столкнувшемуся с жестоким миром, но который обязан выжить и защищать сестрёнку? Первое приходящее на ум – деньги, потом оружие, броня, одежда. Всё это нужно авантюристу, коим хочет стать Каир, но вряд ли это можно передать невольнику в академии, да и шибко дорогой подарок получится.

У прилавка с одеждой меня посетила грамотная мысль. Парню подойдёт ремень из толстой кожи, широкий и прочный, с клеймом на пряжке и коже в виде изогнутого кинжала. Такой ремень будет не только хорошо смотреться с любой одеждой, но и легко удержит сразу нож, кинжал, меч и сумку с зельями. Прекрасный подарок, да и стоит всего тридцать семь золотых. Хотя, это для меня тридцать семь золотых – как воды попить. Многие разумные на эти деньги два месяца могут жить.

К назначенной харчевне я пришёл не только с ремнём в рюкзаке, но и с небольшим мешочком сухофруктов и орехов для Улы. В углу обеденного зала меня ждали Нот и Галис, успевшие заказать еды и питья, но к главной теме встречи мы приступили не сразу. Одной из тем отстранённых бесед стал Лифий, наёмник с бритым виском. Его никто не видел в городе со дня нашей перепалки. Поговаривают, что нутон безвылазно тренируется вместе со своим отрядом.

– Был у алхимика? – прогнусавил Нот, когда с едой и праздными разговорами было покончено.

– Был. Он за всю пыль предлагал пятьсот шестьдесят, но я кое-что оставил себе.

– Это уже тебе решать. Нам, главное, свои проценты получить.

– Да и мы в гильдии уже были, кое-что узнали, – заговорил Галис. – Да глава сказал, чтобы в этот раз ты продавал всё в открытую. Поднял уровень в гильдии, так изволь его доказать. Да ещё цены узнали на кожу. Тебе за каждую сорок бы дали.

– И за эту массу твою, ква-какую-то, – Нот попытался вспомнить название, да махнул рукой. – За неё золотой за грамм и серебряный сверху.