Текст книги "Скверная жизнь дракона. Книга шестая (СИ)"

Автор книги: Александр Костенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

– Чего вы такие немощные? – спросил я, но двоица лишь растерянно смотрела на меня. – Я вам вопрос зада… Да ладно⁈ – я аж удивился, вспомнив, как недавно сказал им помалкивать. И всё это время они действительно молчали. Каким только образом достигается такая покорность? Из-за системы? А если я прикажу им отгрызть себе ноги, они так же беспрекословно выполнят приказ?

– Разрешаю говорить вам обоим.

– Хозяин, вы, что, птица? Куда вы так летели? – спросил Хашир, кое-как отдышавшись, а я опять едва сдержался, чтобы не скривиться от отвращения.

– К вам за одеждой. Не хватало, чтобы вы в первый же день слегли с болезнью. Откуда у вас такая отдышка? Вы же работали у торгаша, вы должны быть привычны к нагрузкам.

– Работали, хозяин, но разве…

– Скудно кормили? – оба раба ответили утвердительно. – Разберёмся с этим потом.

На самом деле, разбираться с этим я вообще не хотел, но, когда мы нашли лавку с подержанными вещами и рабам было сказано подобрать себе спальники и тёплую одежду – я для конспирации осмотрел внешний вид остроухих рабов. У обоих выглядывали рёбра под кожей, что не удивительно.

После лавки с одеждой рабам была куплена посуда и один наплечный мешок для переноски всякого скарба. Что покупка тёплой одежды, что спальники из двух слоёв ткани и шерсти между ними, что личная тарелка, кружка и ложка – всё это удивляло Хашира и Нарсака. Каждый раз, когда я расплачивался с торговцами, Хашир удивлённо хлопал глазами, а Нарсак всё выше и выше поднимал свой взгляд, остановившись на моём подбородке.

Когда мы вышли с рынка – передний край плаща неестественно хлопнул меня по бедру. Я среагировал молниеносно, схватив чью-то мелкую руку. Ростом по пояс и в трижды перештопанных грязных одеждах, с оторванной правой мочкой уха мальчуган испуганно посмотрел мне в глаза, бормоча что-то про прощение, еду и несъедобность. Проходящие рядом разумные, казалось, не замечали пойманного воришку, а два раба с интересом ждали продолжения. Прислонив посох к плечу, я засунул свободную руку под плащ. Мальчик задрожал, сжался, закрыл глаза и что-то зашептал.

– В следующий раз сломаю руку. Любому из вас.

Мальчик открыл глаза, почувствовав на ладони что-то круглое. Я отпустил руку пацанёнка. Тот резко сжал кулак с золотой монетой и перепуганным щенком скрылся в толпе.

– Это хороший поступок, хозяин, – тихо проговорил Нарсак и осмелился посмотреть мне в глаза, но тут же опустил взгляд. – Простите, я поступил грубо.

– А хозяин ещё не говорил нам, что грубо, а что нет, – Хашир положил руку на плечо собрата по ошейнику. – А я вот говорю, что зря вы их подкармливаете. В следующий раз эта мошкара вас, господин, облепит со всех сторон.

– Вот там и подумаю.

– Вопрос-то можно?

– Задавай.

– Чего с посохом делать? Ну, вы ж сказали забыть про меч, а вот с рынка ушли и посох не купили.

– Недогадливый? – Хашир призадумался, но покачал головой. – Можно взять любую длинную палку и набить себе шишки, или заказать у мастера настоящий правильный посох. Сейчас времени на мастера нет.

– Моя глупость, но… Хозяин торопится куда-то?

– Завтра сами всё узнаете.

Приказав этим двоим не отставать – я заторопился к отелю. От его вида Нарсак удивлённо раскрыл рот, а Хашир присвистнул. В богато украшенном холле арендованного слуги не оказалось, мою верхнюю одежду хотел взять другой ратон – но я заходить в комнаты не собирался. У стойки регистрации я выяснил, что тот лакей полностью выполнил мои поручения, но сейчас отсутствовал. Купленные запасные вещи были переданы отелю на хранение, а рабы отправились в отдельную комнату отдыхать, ужинать и приводить себя в порядок. Главное было в том, что ужин они получат не куцый рабский, а вполне обильный.

Когда городской колокол пробил пять раз – я уже стоял недалеко от ратуши и поначалу крайне удивился, когда из двойных дверей вышел барон в сопровождении того самого лакея, оказывавшего мне сегодня услуги. Но своё удивление я барону не выказывал, лишь посетовал, что из-за непредвиденных обстоятельств заказанную телегу предпочёл бы забрать утром у городских ворот. Лакей заверил, что это и так включено в его услуги.

Перемежая свой рассказ вопросами об академии, наш вечерний променад Ханол Ускаский посвятил истории главных улиц города и благородных семейств, за последние века внёсших вклад в развитие города. Когда мы вышли на одну из главных улиц, барон вскользь обронил, что был рад исполнить поручение графа. Завтра утром он выезжает из Трайска и во Фраскиск прибудет под конец третьего дня.

Когда колокол пробил шесть раз, Ханол предложил зайти в один известный ресторан, славящийся выступлениями менестрелей и прочих артистов. Мы разместились на балконе для особ благородных кровей. С него открывался шикарнейший вид на весь зал, дальнюю стену с камином из белого мрамора и подиум, пока что пустовавший. Но когда на нашем столе появилась еда и напитки – на подиум взошёл равнинный эльф в костюме фиолетового цвета со вздутыми рукавами-буфами в широкую полоску ядовитого салатового оттенка.

– О, достопочтенная публика, господа, сударыни, почтенные вельможи и благородные особы, – остроухий перебрал струны то ли лютни, то ли багламы, выдав замысловатый мотив. – Скоро наш прекрасный город утонет в праздничном веселье, – ещё один перебор струн. – Но в наших жизнях были далёкие моменты, когда даже незначительное событие было настоящим праздником. Мы были детьми и горсть орехов в меду считали праздничным угощением.

– Я и сейчас так считаю, – кто-то выкрикнул из передних столиков, вызвав в зале волу смешков.

– Значит, вы тем более обрадуетесь балладе о былом герое, не раз своими славными поступками спасавшем наше благословенное Великими Тонами королевство от множества напастей.

– Яроф-Древодел! – прокричало несколько глоток.

– Да, баллада о Ярофе-Древоделе, – менестрель перебрал пальцами по струнам и нарочито громко прочистил горло. В ресторане как по команде стало тихо, отчётливо слышалось потрескивание только что подложенных дров в камин.

В деревне далёкой, у древнего леса,

Жил плотник один, мастак на словеса.

О-о, крепким же словом заказы он брал, друзей он хвалил и врагов он ругал.

О-о, врагов он ругал, проблем он не знал.

Плотник жену безмерно любил, детей своих обнимал,

А днём брал деревья и облик менял, инструментом как пухом играл.

О-о, искусный тот плотник, колёса и прялки, и кружки, и лапти, он делал всё сам.

О-о, он делал всё сам, в укору врагам.

Однажды зимою, из древнего леса,

На порог его дома упала тень беса.

О-о, слёзы катились безмерным ручьём, жену и детей, он всё потерял.

О-о, он всё потерял, он горе познал.

Исполняемая менестрелем баллада, своим мотивом и мелодией больше подходила прокуренному кабаку с кислым пойлом в кружках – но сидящие в ресторане разумные, в одеждах с вышитыми золотыми узорами, покачивались в такт мелодии. Постепенно кто-то на первом этаже начал подпевать менестрелю, потом ещё и ещё, и вскоре остроухого барда расслышать было сложно. Даже на балконе благородные особы улыбались и едва сдерживали порывы присоединиться к веселью.

Все собравшиеся знали историю Ярофа, потерявшего семью от нашествия скверны, и пустившегося странствовать по миру. Всю жизнь он скитался по землям королевства. Яроф не был воином, но всегда приходил на помощь: где путнику кружку вырежет и тот напьётся; где поможет отремонтировать жернова мельницы, и деревня намелит муки; где старому вояке изготовит новый деревянный протез руки, да такой ладный, что он смог держать в нём кинжал. А под конец жизни, уже став седым стариком, Яроф пришёл в город, захваченный злой напастью скверны и их морщинистыми прислужниками. Они держали город в страхе и морили граждан голодом, не впуская провизию, и согласились уйти только в обмен на рукотворное чудо. Из самого чёрного дерева плотник сделал ожерелье из широких бусин и ночью, стоило луне выглянуть из-за туч, как одна из бусин блеснула будто серебряная. Потом она затухла, но засияла другая, и так всё ожерелье перемигивалось серебром. Прислужники и их крылатые хозяева ахнули и улетели прочь, скрипя зубами и клыками. Город праздновал освобождение одиннадцать дней и ночей, но на кипящих радостью улицах плотника не видели – он ушёл дальше странствовать. Никто не знает, где Яроф нашёл своё последнее пристанище, но и по сей день его история напоминает разумным о взаимовыручке и доброте.

Закончив выступление, менестрель сорвал бурные овации и не менее обширную награду. Один из официантов ресторана проходил между столиками с горшком в руках, в него всегда падало несколько золотых монет. На балконе тоже не поскупились на награду, только официантам передавали расписки с некоторыми суммами.

Из ресторана мы с бароном не сразу направились к отелю, а решили чуток прогуляться по боковым улочкам центрального района. Без грязи, мусора и всякого сброда, их ухоженный вид портил лужи от стаявшего снега.

– Надеюсь, ты не принял близко к сердцу балладу? – спросил барон, когда мы достаточно далеко отошли от главной улицы с её толпами народа.

– Нисколько.

– Тогда хорошо. Ты всё понял?

– Более чем, – я посмотрел барону в глаза и легонько кивнул. – Лучше скажи, как там у вас с Нарой? Не обиделась ли твоя жёнушка, что пришлось сорваться по делам?

– Она всё поняла, когда услышала твоё имя. Ты… – Ханол замолк и задумчиво покивал головой. – Про торговлю этими тремя… добытыми… необычными вещами. Ты не шутил, что они пойдут в обход сам заешь кого сам знаешь куда?

– Могу тебя заверить, что там всё серьёзно.

– Значит, к лету нужно подготовиться.

– Будете пытаться вернуть утраченное?

– Прямо не пойдём, опасно. Но… сложно там всё, очень сложно и опасно. Но ещё не всё потеряно. Если всё обстоит так, как ты говоришь, то шанс у нас точно есть. Надо только что-то решить с контролем того дома, но в этом ты участвовать не будешь. Ты ксат, сам понимаешь.

– Даже если бы предложил, то я бы всенепременнейше послал тебя нахер.

– Вот и славно тогда, – Ханол выдавил нервный смешок и остановился. – В отель пойдём разными путями. Я задержусь, а ты заходи сразу. Не надо нам больше видеться.

– Тогда будем прощаться, – я передал барону расписку. Там чуть больше нужного, но пусть это будет благодарностью за помощь. – Удачи во всех начинаниях, Ханол. И не думай меня больше звать на зачистку гоблинов, я не соглашусь.

– Я сам туда больше ни ногой, так что, да, прощай, Ликус. И удачи тебе. Постарайся не подходить к дому князя Беслерского. Граф приглашён остановиться у него и я, как организатор, буду так же проживать у князя.

Глава 7
Часть 1

Я повертел головой, осматривая округу. Разумных на дороге совсем мало осталось, да и те торопились к городу. Наш разговор если и подслушают, то незначительную часть.

– Думаю, мы уже достаточно отъехали.

– Отъехали точно далеко. Мы часа три в пути, хозяин. Через час лошадям бы отдохнуть дать, – сказал Хашир, сжимая поводья.

– Вот там и подыщем место для привала, – меня опять чуть не скривило от этого «хозяина», но выходить из образа я никак не мог.

Кузов повозки был закрыт полукруглым тентом, не боящимся дождей, по заверениям слуги из отеля. Помимо кувшинов с водой и вином, едой и фуражом лошадей и небольшой вязанки дров да двух больших мотков верёвки – в кузове ехал я и Нарсак. Конокрад всё время разглядывал свои ноги и пол под ними, но иногда украдкой посматривал на меня. Ратон грустно вздыхал каждый раз, когда взгляд его грязно-голубых глаз перепрыгивал с посоха и кинжала на мотки верёвок. Хашир же с самого утра сидел за поводьями и ни разу не обернулся в мою сторону. Я же смотрел на подкисшую дорогу от талой воды и медленно терял терпение. Вчера эти двое вели себя гораздо раскованней, а сейчас словно боялись собственного дыхания.

– Лошади крепкие, – сказал я, глядя, как две лошади спокойно тянули повозку по подмокшей грунтовой дороге, а от колёс иногда отлетали комья грязи.

– Вот-то именно, хозяин, – Хашир нервно улыбнулся. – Бёдра у них мощные, они бы и две таких телеги утащили.

– Значит, к вечеру уж точно к скверне приедем.

– К скверне⁈ – враз ужаснулись рабы. Хашир чуть было не потянул поводья на себя, а Нарсак так и вовсе упал на спину.

– Да. К скверне.

– З-зачем, хозяин?

– Это моя работа.

Хашир наконец-то соизволил повернуться, растерянно смотря на меня. Я хоть и желал поскорее разговорить рабов, но решил сохранить интригу и молчал, задумчиво смотря в одну точку. Хашир нервно сжимал поводья, а Нарсак так и вовсе поджал колени к груди и был согласен свернуться хоть в футбольный мячик, лишь бы его не заметили.

Вскоре повозка встала с краю дороги и лошади получили обеденную порцию зерна. Открыв один из небольших кувшинов и разведя вино водой, я сказал рабам взять свои кружки. Они поспешили исполнить приказ, недоумённо поглядывая на пустую утварь.

– Как меня зовут вы узнали, когда заключался контракт. То, что я ксат, видно и так. Но я ещё и ученик Настрайской магической академии. И я сулин всеобщей церкви. И…

– Осквернён? – робко спросил Нарсак.

– Не понял⁈ – я от удивления так резко развернулся, что конокрад аж подбросил кружку в небо, закрыл голову руками и присел на карачки.

– Простите, хозяин, простите. Я не смел вас перебивать, простите.

– Плевать, что значит осквернён?

– Это, я, это…

– Дак, хозяин, – вместо конокрада заговорил Хашир. – Боги же рабам позволяют душу своего хозяина узнать. Ну, вы нашу полностью знаете, а мы только ваше имя, расу да возраст с профессией. Ну дак мы вчера, в отеле, когда вы ушли, попросили богов рассказать нам о вас. Вот они и сказали, что вы осквернены.

Я не ожидал подобного развития событий, но решил отложить раздумья на потом. Сейчас надо было срочно играть свою партию в импровизацию.

– Так вам ваши боги говорят, что я… осквернён? – рабы синхронно кивнули. – Странно, но… но звучит, в принципе, логично. Да, думаю… нечто подобное можно назвать таким словом, – я подошёл к Нарсаку и поставил того на ноги, сказав смотреть мне в глаза. Ошейник конокрада моргнул жёлтым и остроухого скривило, прежде чем он поднял голову. – Можно назвать это и осквернением, но я – агнец.

– Агнец? Тип на заклании, да?

– Сообразительный, молодец, – я кивнул Хаширу. – Да, это именно что заклание. Отгадаешь, чему, или куда?

– Скверна? – неуверенно спросил разбойник, на что я улыбнулся.

– Вчера вас что больше удивило: вот это «осквернение», или мои профессии? Нарсак, ответь.

– Хозяин, я, простите, я всему удивился. Я вам удивился, – конокрад всё смотрел мне в глаза напряжённо, вены на его лбу вздулись. Я позволил остроухому смотреть куда хочет, и он моментально опустил взгляд мне на грудь.

– А ты, Хашир?

– Да как и Нарсак, хозяин, я вам удивился. Но, да, ваша профессия – это очень удивительно.

– Удивительного в ней мало, – я отогнул плащ, позволяя ратонам рассмотреть символы на паранае, и быстро составив план дальнейшего разговора. – Чуть позже, по возвращении во Фраскиск, я обяжу вас двоих клятвой души. Как бы я ни был крепко связан с церковью, но статуэтку одного из Тонов мне не дадут, а клятвы моего народа происходят гораздо сложнее.

– Так мы всё, никуда от вас не уйдём? – спросил Хашир.

– Никогда. Мне нужны опытные помощники, так что советую приготовиться, работы будет много. Но унижать вас или издеваться я не собираюсь. Со мной можете вести себя как с обычным разумным. Не забывая о границах.

Взяв кувшин с вином, я жестом показал рабам поднести кружки. В отличие от Хашира, моментально сориентировавшегося в происходящем, Нарсаку свою сначала пришлось найти на земле, а потом ещё и оттереть от грязи.

– Работы будет много, но работать вы будете не на мой кошелёк, а на благо всех разумных рас. Не волнуйтесь, деньги на выпивку и тёплую постель вы заработаете.

– Хозяин, простите, я ничего не понимаю, – заговорил Нарсак, глубоко вздохнув. – Мы ведь едем в скверну, но какая там работа? На кого, хозяин, если не на вас или ваш народ?

Стоило мне придумать подходящий ответ, как Хашир широко распахнул карие глаза и уставился на меня как пророк на божественные скрижали.

– Это, хозяин, можно попробую догадаться? – восторженным полушёпотом проговорил разбойник. – На Всеобщую Церковь работать, да?

– Ты отчасти прав, церковь замешана в происходящем. Если откинуть все мелкие подробности и оставить суть, то Всеобщая церковь, все магические академии и мой народ договорились, что с мировой напастью надо что-то делать. Надо выискать способ её побороть.

Оба ратона ошарашенно переглянулись.

– Побороть скверну? И, как, хозяин, нашли?

– Нет, но нашли способ защитить разумного. По крайней мере, при его жизни, – я медленно отогнул шарф и воротник куртки. От вида иссиня-чёрных шрамов оба остроухих аж попятились назад. – Именно поэтому я назвал себя агнцем. При жизни подобные мне защищены от скверны, но после… Ваши души получат ваши боги, а мою – скверна. Это не был выбор, но жребий. Слышали истории про магосов?

Рабы замотали головами.

– Это выпускники магических академий, изучающие порождений. Сулины изучают скверные места, где раньше жили разумные. Подобные мне изучают суть скверны, чтобы её побороть. Меня в таинства не посвящали, но нас не меньше десяти.

– Простите, хозяин, я спросить хочу, позвольте, – неуверенно заговорил Нарсак. – На вашей шее, эти отметины… это больно?

– Сейчас уже нет, – я не сдержался и усмехнулся, вспомнив далёкое прошлое. – Поговорим в дороге. Лошади, наверно, уже отдохнули. Если приедем к стоянке без опозданий, то сами хорошенько отдохнём перед трудным днём.

Лошади уверенно тянули повозку по скомканной грязи. Нарсак попросился сесть на один из ящиков, сложил ладони в замок и смотрел на них пристально, иногда забывая моргать. Хашир же будто воткнул себе шило в задницу, каждые несколько минут он чуть поворачивал голову, поглядывая на меня боковым зрением.

Я же молчал и пытался осознать работу системы в аспекте рабства. Мало того, что разумному действительно можно приказать что-то сделать против его воли, так ещё и лог-листы видимы для хозяина и раба. Это удивительно, хотя я уже мало чему могу удивляться.

Думаю, Нарсак и Хашир не врали о первых строчках лог-файла из вкладки «Параметры». Я же вижу их лог-файлы полностью, от начала до конца, включая клятвы и обязательства, которых у рабов нет. Зато у них есть строчка с моими приказами. Нарсак класса не имеет, профессия «Маслобой», а Хашир тунеядец и без строчки с профессией, но с классом «Мечник». В остальном у них ничего особого нет. Только у Хашира «Рывок» непомерно развит до тридцать восьмого уровня, да навык «Владение оружия» содержит поднавыки «Владение мечами» и «Владение кинжалами». Последний и мне предстоит выучить вместе с «Владением древковым оружием», когда я обзаведусь свободными очками характеристик. Хашир состоит в некоторых гильдиях авантюристов и вольных наёмников королевства, а вот Нарсак числится в какой-то королевской гильдии сыроделов. Надо непременно разузнать о всяких разнообразных гильдиях, особенно о гильдии добытчиков порождений скверны, если такая вообще есть. Я бы сделал в ней оглушительную карьеру. В достижениях у рабов ничего похожего на «Детектор лжи», так что можно нести отборную чушь, главное – нести её с серьёзным выражением лица. Ну а что до личного имущества рабов, то здесь и так всё понятно: они сами стали личным имуществом.

Вот вопрос: а оставшихся денег хватит на подпольный аукцион? Из оставшихся семи тысяч королевских золотых можно потратить меньше пяти. Это чуть меньше двух тысяч золотых империи. Огромнейшие деньги для простого разумного, но для меня – мелочь. И когда я стал так относиться к деньгам? В королевстве Калиск в обиходе не только золотые монеты, но и серебряные и медные, везде в расчёте десять к одной – но я на рынке из сдачи забирал только золотые монеты, да и в Магнаре игнорировал всё, что не блестит золотом. Неужели я потихоньку превращаюсь в карикатурного дракона, чахнущего над златыми горами? Правда, пока что я смог собрать лишь жиденькую кучку, которая постоянно уменьшается… Какой-то я неправильный дракон.

Заговорил я с рабами, наверно, спустя часа три после стоянки. Разделив между ратонами ломтики сыра и хлеба, оставшиеся с обеда, и позволив промочить глотки вином – я приступил к следующей части своего плана.

– Ну что, продолжим наше знакомство? Про себя я уже рассказал, очередь за вами. Начнём с тебя, Нарсак.

– С меня?

– Ну, если в телеге едет ещё один разумный по имени Нарсак, то начнём с него. Как ты здесь оказался.

– Простите, хозяин, но вы и так всё знаете.

– Я знаю только то, что мне сказал работорговец. Тебя я ещё не услышал.

– Так, чего мне добавить?

– Кончай ломаться, Нарсак, – через плечо сказал Хашир. – Полгода назад ты свою историю от меня не прятал.

– Хашир, ну… – конокрад злобно посмотрел на бандита. – Работорговец правду сказал. Я убил того пацана, и лошадь украл. Но что мне было делать, если требовал с меня те немногие мои пожитки и грозил рассказать всей деревне, что я его… трахал! Хозяин, эту чушь! – в уголках глаз Нарсака блеснули капельки жидкости. – Три года назад мою деревню, дом, мою семью с Ганой, женой моей, с Гарсой и Гарой, с доченьками моими и сыночком, младенцем, Нарком… Разорители пришли, миносы эти, всё уничтожили, ничего… Я в город тогда поехал, я ж маслобой, в гильдию надо было прийти, заказы взять и про товар договорится, да так и задержался на ночь. А утром слух по городу пошёл, что дым идёт со стороны деревни… – Нарсак закрыл глаза ладонью и шумно втянул воздух, успокаиваясь. – Не стало моей деревни, никого. Даже местного авантюриста, приехавшего к родителям на отдых, и того не стало. Один я остался. Ну, и прибился к другой деревне. Жил там с год, мелкими работами побирался, ночевал в конюшнях да сенях. А потом дом один освободился, семья та в город уехала, и староста предложил мне селиться вместе со вдовой одной и дочкой её малой, с другой деревни. И в следующую неделю этот… Сын конюха местного, позвал меня вечером к конюшне, сказал, что деревня мне на новоселье что-то готовит. Надо прийти и что-то посмотреть, вдруг не подойдёт. А когда я пришёл, этот сказал заплатить, иначе всем скажет, что я его изнасиловал. Только великий Сугхуртон залечил мою израненную душу и даровал шанс остаток дней прожить в тепле и радости, как этот… Скверна мне разум затмила, не должен я был его убивать, надо было сразу идти к его отцу и всё как есть рассказать. Так я… его… задушил, и… испугался, хозяин. Испугался и украл лошадь. А дальше вы и так знаете.

– Если всё так, как ты рассказываешь, то тебя ведь должны были отвести в церковь к кристаллу. У вас ведь всё через него проходит.

– Вы ж ксат, хозяин! Вам бы не знать, как эти зажравшиеся алтарники ведут себя с простыми разумными! Я пытался сказать, что всё сложнее, пытался им всем объяснить. А они, что? Свои клятые три вопроса спросили, и я даже не мог ничего поделать. Убили ли я того пацана? Да, убил, вот этими руками. Украл лошадь? Да, украл. Пытался её продать втёмную? Да, ну а как ещё её продать, не в открытую же⁈ И всё, подтвердили мою вину и виселицу назначили, даже шанса не дали оправдаться.

– Нарсак так-то правду говорит, хозяин, – сказал Хашир. – Ну, что по деревне, я говорю. Три года назад одну такую и впрямь миносы разорили.

– Знаю я про такую деревню. Авантюристы рассказали о чём-то таком, когда недавно на Гварском тракте видели зимовник.

– Гварский тракт? По Баскару шли, да? – переспросил Хашир, не отрываясь от поводьев.

– Баскар?

– Дак вот эти фундаменты посреди холмов.

– Да, вот как раз по этим фундаментам они и шли, по верхней части.

Я сделал мысленную зарубку всенепременнейше разузнать об этом месте – и с участием посмотрел на конокрада.

– У тебя грустная история, Нарсак. Уже ничего не поможет тебе вернуться к свободной жизни, это да. Твоя дальнейшая судьба решена, но я бы не стал называть её плохой. Просто знай это.

– Да, хозяин. Спасибо, хозяин, – Нарсак грустно вздохнул.

– Твоя очередь, Хашир. Как ты пришёл к доле разбойничьей? И, ты же говорил, что эту дорогу знаешь: скоро мы приедем к стоянке?

– Да как знаю, пару раз ездил по ней. Часа два ещё. Солнце вон к закату идёт, мы по вечеру приедем. Если вон те тела недоброго не замышляют, – бандит показал вперёд. В пятистах метрах шла группа разумных, протянувшись линией через всю дорогу.

– Думаешь, твои побратимы?

– Мои не мои, хозяин, а вот так обычные разумные не ходят. Это, у вас ничего нет, ну, для защиты?

– Есть топор, но им много не навоюешь.

Я вгляделся в спины разумных, облачённых в одежды не самой первой свежести, с заплатанными локтями и штопанными голенями. Один из разумных, вдобавок к тёплой длинной куртке, раскрашенной красными полосками, закрывал плечи с шеей горжетом из толстой кожи. На всякий случай я достал из-под лавки топор для рубки дров и пододвинул к переднему бортику повозки.

– У них только один лук, но он без тетивы, в походном состоянии. Мечи у них да пара небольших щитов. Постарайся не останавливаться. Без моего приказа топор не брать, обоих касается.

– Понял, – Хашир, будто приготовившись к наихудшему развитию событий, прочистил горло и сплюнул на обочину.

– Ты, Нарсак, не боец. Если что случится – не путайся под ногами.

– Вы… вы будете защищать рабов?

– В первую очередь я буду защищать себя, – грозно посмотрев на конокрада, я переключился обратно на Хашира. – Хватит нагнетать, мы ещё с ними даже не пересеклись. Вдруг это лишь авантюристы с города на задание вышли. Местность патрулируют. Давай, Хашир, рассказывай свою судьбу.

– Ну а чего рассказывать, хозяин? Вы ж мою душу знаете, знаете и что я авантюристом был. Ну так мы с группой в караван вступили, для охраны, и на нас тогда ватага напала. Да я, случайно, защищая торгаша одного, ему мечом по горлу полосонул. От ватаги отбились, но вечером на привале чувствую, что на меня все недобро косятся. Ну я и рванул, а там…

Хашир замолк, удивлённо смотря на шедшую впереди группу. Повернувшись на звук повозки, они сами смотрели на Хашира с неменьшим удивлением, а ратон в куртке с красными полосами вовсе злорадно оскалился, выставив напоказ все свои восемнадцать зубов.

– Госока шортора, – процедил Хашир, шумно сглотнув подступивший к горлу ком. – Нам нельзя останавливаться на привал, надо ехать дальше, как можно…

– Ты их знаешь?

– Да, хозяин, я…

– Не останавливайся. Потом расскажешь.

Я надел перчатки и накинул на голову капюшон, полностью скрывая лицо. Посох же я положил на правую ступню, чуть согнутую в лодыжке. Если вдруг паранойя заорёт благим матом, то достаточно подбросить посох вверх и вытянуть левую руку, а дальше «Рывком» выскочить из повозки и дело за магией. Я не боялся, что группа рассмотрит моё лицо. Хоть кузов повозки был закрыт тканью только с боков, а спереди и сзади ткань была подвёрнута под самую крышу – но мы двигались на север с небольшим уклоном на восток, а клонившееся к закату солнце чуток слепило разумных на дороге. Они щурили глаза, пытаясь рассмотреть скрывающиеся в тени силуэты.

– Ба, это же Хашир-Балагур! – крикнул ратон в красно-коричневой куртке. – Неужели ты вместо петли ошейник нацепил?

– Отвали, Дарик. Я своё слово сдержал.

– Это да. Но, может, подсобишь по старой памяти приятелям, – ратон показал на свою группу. – Тут до привала совсем ничего, а на повозке всяко быстрее.

– У меня приказ, Дарик.

– Тогда, может… – Дарик переключил внимание на меня, стараясь рассмотреть лицо. – Господин, прошу, помогите усталым путникам, нам до стоянки всего ничего.

– Не останавливайся, Хашир, – я напомнил приказ, раб стеганул лошадей. Повозка ускорилась и пятерым разумным ничего не оставалось, кроме как отпрыгнуть в стороны, чтобы не попасть под колёса.

– Господин, прошу, сжальтесь! Госпо… Тьфу, – сплюнул Дарик, смотря вслед удаляющейся повозке.

– Нарсак, что они делают? – я старался сидеть смирно и не двигался, даже голову не поворачивал.

– Смотрят в нашу сторону, хозяин. Ну, смотрят и стоят, не двигаются. А, не, вот сейчас задвигались. Их, этот, с красными полосками, подозвал к себе.

– Только этого мне не хватало, – я тяжело вздохнул и уже было потянул руку к переносице, но одёрнулся. – Ну, Хашир, рассказывай, кто это был. Этот в красном, Дарик, или как там его, он назвал тебя приятелем.

– Так, хозяин, ситуация такая сложная там была…

– Да мне теперь глубоко покласть на все твои ситуации. Коротко и ясно, что это сейчас было?

– Да… Да это главный в моей… ну, в моей бывшей ватаге, Дарик. Я ж как сбежал, то через полгода к его банде прибился и, считай, два года бед не знал. А, потом, ну… да проигрался я. В кости, господин, в пух проигрался. Сначала десять золотых задолжал, потом сто, а под конец так вообще всю тысячу набрал на себя долгов. Ну, и сказали выбирать: или я сожру свои яйца, или мне глотку вскроют, или я иду в город, сдаюсь страже и их покрываю. А у меня, ну, сестра двоюродная осталась в Ельске, это город южнее Фраскиска. Ну, Дарик сказал, что её найдут и прирежут тоже, если я напортачу. Вот, и всё, хозяин.

Я не сдержался, закрыл глаза рукой и тяжело вздохнул.

– Хашир, вертел твой рот наоборот, какую же ты мне подляну устроил.

– Так откуда можно было знать, что они здесь…

– Когда я говорю, все остальные молчат. Ответь, я ксат?

– Ксат, хозяин.

– А что будет, если ксат без сопровождения и охраны покинет город на повозке, а? Правильно, за ним всяко кто увяжется и прирежет при первой же возможности. Хашир, я потратил полтысячи золотых, чтобы нанятый слуга в том отеле, не задавая лишних вопросов арендовал повозку, купил всё необходимое, и эту самую повозку пригнал к воротам в раннюю рань. Чтобы мы с вами выехали без лишних свидетелей и шума. Чтобы ехать спокойно, приехать пораньше, успеть отдохнуть, и спать без страха быть зарезанным во сне. Теперь что прикажешь делать?

Хашир повернулся и посмотрел на меня с огоньком первобытного ужаса в глазах.

– Хозяин, простите, но нельзя останавливаться там, нельзя. Надо ехать дальше и…

– Не существует даже ничтожного шанса на то, чтобы я не приехал к тому скверному месту. Я ученик академии, и обязан в неё вернуться. По плану мы сегодня должны прибыть к стоянке, завтра идти к скверне, а послезавтра радостные и счастливые с трофеями в руках обязаны вернуться во Фраскиск. Я вас планировал посадить в бочки с вином и забыть на два дня, чтобы потом сесть в караван до Магнара. Все места уже забронированы, всё согласовано, всё… Короче, всё.

Я быстро обдумал возникшую неприятность. Да, происходящее нельзя назвать иначе, кроме как наисквернейшей подставой судьбы – но теперь эти двое должны уверовать в своё будущее. Будущее светлое, тёплое и сытое.