Текст книги "Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М."

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)

Сейчас я осмотрел этот огород почти с любовью, тем более, что пацаны уже окучили его, и до осени здесь нечего было делать.

– Саша, ты где? – услышал я тревожный голос Кати.

– Здесь я, – вышел я из зарослей полыни, – смотрю на огород.

– А мы уже думали, ты заблудился! – с облегчением сказал Костя.

– Здесь я не заблужусь, – задумчиво ответил я,я. покусывая сорванную машинально травинку.

– Пошли! – Катя требовательно потянула меня за руку, – тебя все ждут!

Мне было хорошо, даже очень, с этими ребятами, только червячок внутри меня потихоньку грыз, напоминая, насколько для них опасно моё соседство. Тем более, могут теперь перепутать меня с Сашей, или Сашу со мной..

Я уже желал встретиться со своим кровным братом-врагом, чтобы разобраться с ним по-свойски, по-братски, чтобы поставить точку раз и навсегда в этой затянувшейся войне.

Я решил перед родителями появиться в форме, не как оборванец, поэтому оделся в зелёные шорты и рубашку, которые мы со Светой тщательно выгладили, ещё и баловались при эотом.

Победив меня и повалив на кровать, она долго гладила мою спинку, перебирая каждый шрамик и спрашивая, за что я его получил. Я почти всеё помнил, начиная совсем уже с нежного возраста.

Здесь тоже маленькие ребята обратили внимание на бледные шрамы на моей спине, когда рисовали на ней веточками какие-то картинки.

– Я был непослушным и упрямым ребёнком! – объяснял я им, – Меня секли розгами.

Сначала никто мне не поверил, что в наше время такое возможно, даже посмотрели ниже, где почти у каждого были такие отметки.

– Я теперь сейчас благодарен за науку!, – говорил я со смехом, – Потому чтотеперь я учусь на «отлично», занимаюсь спортом, я стал сильнымй и выносливымй мальчиком!

– Приёмы знаешь? – спросил меня Вовка, – Мы по вечерам на пляже боремся иногда. Покажешь?

– Мне не жалко, – согласился я. До дороги мы шли босиком, а маленькие вообще были в трусиках и майках, другой одежды не признавали.

Когда вышли на дорогу, я обулся в полукеды. Мою поклажу разделили, я взял опять маленький рюкзачок, а большой по очереди несли близнецы, пока Саша не забрал его у ребят.

С бьющимся сердцем подходил я к своему дому, бывшему когда-то родным.

Когда я представлял эту встречу, мысленно разыгрывал несколько сценариев. Главным было такое, что я схожу в баню, посижу на лавочке, дождусь, когда выйдет Саша, и завяжу с ним беседу, постараюсь подружиться.

Где я собирался жить? На кладбище, которое было заброшенным.

какКак раз, на той сопке, с которой виден нашэтот дом. Спальный мешок у меня был, одно беспокоило:, вдруг дождь пойдёт. Но в это время дожди маловероятны.

Был сценарий того, что приехал отдыхать, попробую у них снятьиму угол. Увидев столько детей, которые ещё все учатся, которых надо одеть-обуть-накормить, я засомневался в такой возможности.

Если откажут, предложат поискать другое место, просто уеду.

Сколько у меня осталось денег, я не знал, как-то не приходило в голову пересчитать деньги.

Но, думаю, рублей пятьсот должно ещё остаться. В это время это были огромные деньги.

Пока я думал, ребята решили разыграть маму. Они подговорили родного сына отстать, а меня повели знакомить с мамой.

Мы вошли во двор, под лай огромного дворового пса.

– Тихо, Джек! – прикрикнул на него Костя, и Джек заулыбался и завилял хвостом.

– Мама, мама! – побежала вперёд Катя, – мы Сашу привели!

– Одного Сашу? – удивилась мама, поворачиваясь ко мне, и я замер, глядя на молодое ещё лицо мамы. Мама не узнала меня сначала, потом спросила:

– Где ты взял эту одежду?

– Мама! – восторженно прошептал я, улыбаясь. Мама недоумевала, потом во двор ворвались все ребята, им было любопытно, как меня примут. А Саша встал рядом со мной.

Мама переводила взгляд с меня на Сашу, и ничего не могла понять, только улыбалась.

– Мама! – закричали близнецы, схватив маму за руки, – это Саша!

– Вижу я, что Саша, – растерялась мама.

– Я ваш родственник, приехал с Запада, – пришёл я на помощь, – Я Саша Минаков, вы не знаете меня, я сын пропавшего брата вашего мужа, Ивана Дмитриевича, – вдохновенно врал я, – он сменил фамилию на фамилию жены.

Мама и верила, и не верила. Как тут не верить, если сама чуть не перепутала меня с родным сыном?

– Я хочу остановиться у вас дней на десять. Я заплачу! У меня есть деньги! Можно? – уже совсем умоляюще спросил я маму. Мама не знала, что сказать.

– Ладно, придёт отец, решит, что делать, – решила, наконец, она. Малыши запрыгали от радости и потащили меня к себе, в мансарду, где они летом жили, вместе с Сашей.

В мансарду вела узкая деревянная лестница с перилами.

Внутри комнаты было светло, во фронтоне было большое окно, с восточной стороны тоже папа поставил небольшое оконце, чтобы утреннее солнышко будило маленьких засонь.

– Мы с Костей будем спать на одной кровати, а вы с Сашей на этих – показала Катя на три кровати.

– Мы с Юркой построим себе будку на двоих, – сказал на это Саша, – Юрка давно хотел, да дожди шли.

Я сел за столик, который стоял здесь, напротив меня было окно, выходящее на море, солнце освещало небольшую комнату. Всё здесь мне живо напомнило мансарду на даче стариков, возле которой я расправился с Савелием.

Пока я устраивался, к нам влез Юрка, пригласив на ужин. Войдя, он, «незаметно», ласково прижал к себе Катю, улыбнувшись, и я понял, что девочку в этой большой мальчишеской семье балуют все,. кому не лень, поэтому Костя такой ревнивый, ведь он брат-близнец Кати, инстинктивно считает её своей половинкой.

Немного подумав, я решил переодеться в потрёпанные шорты и видавшую виды футболку, собираясь ещё поиграть с ребятами.

Когда вышли из сада во двор, пришёл отец. Катя с Котей кинулись к нему, что-то сбивчиво объясняя.

Отец искал меня среди детей и не находил. Мы ведь не стояли строем.

Опознал меня он по шортам, потому что, кроме Кати с Костей никто короткие штаны не носил.

– Ну, здравствуй, Саша, – серьёзно сказал отец, и пошёл к матери, разбираться.

Я, с замиранием сердца, ждал их решения. Катя с Костей теребили меня, тащили на летнюю кухню, где сейчас были папа с мамой,. я же сопротивлялся, да и никто не спешил туда, все стояли рядом со мной, ожидая решения взрослых.. Пока мы ждали, пришёл Виктор, который ходил к друзьям.

Малыши бросились к нему, а Виктор, взяв их на руки, внимательно смотрел на меня.

– Ты же с утра был девочкой! – вдруг сказал он, – Ты ехала у меня на коленях!

Я густо покраснел, а Катя заинтересованно посмотрела на меня.

– Ты девочка?! – спросила она меня напрямик.

– Никакая я не девочка! – смущённо пробормотал я, никак не ожидая, что Витя узнает меня.

–Но это был ты? – спросил Витя. Я покаянно кивнул и сказал:

– Понимаете, были причины так одеться, иногда девочкой легчепроще ехать.

– Ничего себе, легче! – рассмеялся Витя, – Если бы не я, тебя бы растоптали!

– Никак не ожидал такого! – признался я, – Весь Союз проехал, а возле дома чуть не растоптали!

Виктор рассмеялся, не обратив внимания на мою оговорку.

– Почему тогда не позволил помочь тебе с рюкзаком? – спросил он.

– Я же был девочкой, – опять покраснел я, – мне надо было переодеться.

– Ты был девочкой?! – радостно переспросила Катя, – А сейчас?

– Да пацан он! – сказал Саша, – Я видел, когда купались!ь…

Я засмеялся, все подхватили мой смех, и скоро все весело смеялись надо мной.

– А ты хорошо притворялся девочкой, я поверил, – признался Витя, – даже сейчас не сразу поверил, что ты мальчик! Помнишь, в автобусе я сказал, что ты похожа на Сашу?

– Ну да, а я сказал, что я и есть Саша! – снова все весело засмеялись, а Катя взяла меня за руку.

Родители, увидев наше веселье, пригласили насвсех к столу. Нас, маленьких, оставили на летней кухне, где мы с трудом разместились, а родители, прихватив с собой Виктора, пошли в дом, на семейный совет.

Честно говоря, я не очень понимал, почему они так серьёзно отнеслись к моему появлению, я ведь не просился к ним навсегда, только на недельку. Или я забыл им это сказать?

За волнением я даже не заметил, как съел большую тарелку картофельного пюре с большим куском жареной камбалы. Потом ребята налили мне в кружку чаю, поставили на стол сахарницу.

Катя с Костей всё время весело щебетали, более старшие ребята молчали, понимая, что решается моя судьба.

Я вспомнил, как к нам поселялась целая семья, с сыноммаленькой дочкой и с сыном, нашим с Юркой, ровесником, и ничего, жили, я даже не заметил тесноты.

Скоро вышел Витя и пригласил меня в дом, сказав, чтобы больше никто не совал к ним нос.

Я вошёл, и встал на пороге зала, где, за накрытым столом, сидели мама, папа, и брат.

– Расскажи нам о себе, – попросил меня отец.

– Я хочу пожить у вас неделю, крайний срок, десять дней, – сказал я, – потом уеду. Мне ведь учиться надо, я устроюсь в детский дом.

– А почему в детский дом? – удивился отец, – Ты же говоришь, у тебя отец есть, мать?

– Мама очень больна, лежит в больнице, отец… В общем, их лишили родительских прав, меня отдали в детдом. Папа приходил ко мне, рассказал, где живут мои родственники. Я сбежал оттуда, и приехал, просто посмотреть. Лето ведь, думал, успею, потом попрошусь во Владивостоке чтобы оставили. Тогда я смогу приезжать в гости, а когда мне исполнится четырнадцать, поступлю в мореходку. Не получится остаться во Владивостоке, значит, отправят назад, в родной детдом. Можно пожить у вас, хоть недельку? Я заплачу, у меня есть деньги! По пять рублей в день, хватит? – с дикой надеждой смотрел я на двойников своих родителей.

Витя даже глаза опустил, кажется, ему было стыдно за такой допрос.

– Что, у нас лишней тарелки борща не найдётся, что ли? – пробормотал отец.

– Я ведь знаю, как тяжело с такой большой семьёй! – заторопился я, – Нас тоже были два брата и сестра. Не отказывайтесь, прошу вас!

– Откуда у тебя деньги? – поинтересовался отец, – Воровал?

– Нет, – ответил я, не опуская взгляда, – не воровал, не попрошайничал, всё это заработано честным путём. Ну, почти честным, когда люди сами отдают деньги.

– Как это? – удивились мои родственники.

– Играл… – смущённо признался я., – долженДолжен был я на что-то жить? В поездах играют в карты. Я очень хотел вас увидеть.

– Что ж, гнать тебя на улицу не собираемся, – задумчиво сказал отец, – тем более, на ночь глядя., толькоТолько, смотри, не балуйся, а то у меня рука тяжёлая!

Я чуть было не упал перед ним на колени! Готов ещё прибавить себе «узоров» на спине!

– Спасибо! – я не смог удержать расползающиеся в улыбке губы. Все улыбнулись, глядя на моё радостное лицо.

– Иди к ребятам, – кивнул отец на окно, к которому прилипли две любопытные мордашки. Двое других, не решаясь заглянуть в окно, стояли немного в стороне.

Облегчённо вздохнув, я выскочил из дома, побежал в сад, обниматься с братьями, завизжавшую сестрёнку даже подбросил в воздух, нежно поймав, взял на руки.

– Какой ты сильный, Саша! – удивилась она, – меня только Витя так может подкидывать!

– Да, Катенька, защищу тебя от любого разбойника!

За мной следом вышел Виктор. Он был слегка захмелевший, а, захмелев, любил показать свою силушку.

– Давайте, на турнике подтягиваться? Кто больше? – забрался на турник, подтянулся пятнадцать раз, думая, что никто его достижение не превзойдёт. Я решил немного поупражняться, а то уже несколько дней без зарядки.

– Можно мне немного размяться? – спросил я, – А то несколько дней негде было.

– Давай! – засмеялся Виктор, играя мускулатурой. У меня– то не видно было никаких мускулов…

– Помогите, – перекладина была высоковато, а свои прыжки не хотел показывать.

Виктор взял меня за костлявые бока и подсадил. На душе у меня было радостно, оттого, что неделя беззаботного отдыха мне обеспечена, так что я, с удовольствием, сделал десять раз выход силой на обеоих руках, потом десять подъём – переворотов., Ззатем встал на руках на перекладине, сделал шпагат, и параллельно ногам вытянул сначала правую, потом левуюпостоял сначала на левой, потом на правой, рукаху. После чего произвёл соскок, ничуть не запыхавшись.

– Ну, ты даёшь! – Виктор хотел схватить меня, наверно, чтобы по-братски обнять, но я инстинктивно уклонился. Брат стал, уже специально ловить меня, но не мог, хотя я не сходил с места.

– Я смотрю, ты силён! Может, поборемся?

– Нет.

– Боишься?

– Не боюсь, просто младший брат не имеет права унижать старшего, а поддаваться я не привык. Один раз поддался, потом горько пожалел об этом.

– Ты серьёзный человек, смотрю! – покачал головой Виктор.

– Да, Виктор, не смотрите, что мне всего девять лет, я успел многое повидать, и жизнь успела меня побить и потереть. Не беспокойтесь за своих братьев, и особенно, за сестрёнку, – прижал я к себе Катю, – я жизнь отдам за них, если надо! И это не похвальба! – я намеренно Виктору говорил «вы», ему это нравилось, меня не напрягало, всё же он старше меня вдвое!

– Мне уже надо ехать, – молча рассмотрев меня с ног до головы, сказал Виктор, – проводишь меня до остановки?

– Мы тоже! – закричали Катя с Костей, который незаметно оказался у меня под рукой.

– У вас, разве, не каникулы? – спросил я Виктора.

– Нет, практика, в августе будут каникулы, вот тогда мы с тобой отдохнём, как следует.

– Меня не будет здесь в августе, – тихо сказал я, – я уеду.

– Зачем тебе уезжать? Ты же говоришь, наш брат!

– Я попросился остаться на недельку.

– Не переживай ты! Договоримся! Это сейчас они так говорят, а узнают тебя лучше, ещё уговаривать станут, чтобы ты остался.

В этом я не сомневался, уже сколько людей меня просили остаться! Но у меня, к сожалению, своя дорога, нам не по пути.

Виктора мы провожали втроём. Саша с Юрой остались ладить времянку, где собирались провести остаток лета.

Котята, как их все называли, сначала шли с нами, держась за руки, потом начали бегать, убежали далеко вперёд, вернулись, снова убежали.

– Сколько энергии у малышей! – смеялся Виктор. – А ты чем занимаешься? Каким видом спорта?

– Многоборьем, – смеялсяотвечал я, наблюдая за Котятами.

– По утрам бегаешь?

– Бегаю, когда позволяют обстоятельства, но в последнее время удаётся пробежать только пять километров, потом зарядка, потом назад. Потому что подъём в шесть, надо успеть.

– В шесть подъём? А ты во сколько встаёшь?

– В пять приходится. Это в пионерских лагерях, здесь можно и в шесть вставать.

– Останешься, побегаем!

– Это как карта ляжет, – вздохнул я, – меня же не оставят в покое. Завтра напишу письма, успокою всех, что со мной всё в порядке!

Мы пришли на остановку, где уже стоял автобус, правда, ещё в стороне, на отдыхе.

Виктор взял мою ручку в свою, пожал. Я не давил, но и не поддавался, улыбаясь.

– Какая маленькая! – засмеялся брат, – а крепкая!

– Меня с трёх лет тренируют, – серьёзно сказал я, – не жизнь, а сплошные тренировки.

– Это серьёзно! – согласился Виктор, – Вот и автобус! До встречи, Саша! – Виктор зашёл в автобус, мы помахали ему рукой вслед.

– Саша, привет! – крикнул кто-то. Я оглянулся, и увидел Сашу, своего одноклассника из прошлой жизни. Катя радостно кинулась ему навстречу, они обнялись.

– Катя с Сашкой дружат, – объяснил мне Костя, – они всегда убегают от меня.

– Ничего, Котька, найдём мы тебе девочку!

– Не надо мне никакой девочки, – хмуро ответил Костя, – мне Катя нужна!

– У Кати должен быть друг мальчик, а у тебя девочка! – пытался я вразумить брата.

– Я мальчик, она девочка! – резонно сказал он. Я даже не знал, что на это ответить.

– Я с тобой буду дружить, хочешь? – попытался я развеселить обиженного Костю.

– Хочу, конечно, но и с Катей, тоже!

– Ты её брат, всегда рядом, пусть поиграет с другими детьми, не будь эгоистом.

– Я не эгоист! – воскликнул Костя, – Мне плохо без Кати!

– А ты знаешь, как мне плохо без друзей? – спросил я его, – У меня тоже есть любимая девочка, она сейчас за пять тысяч километров от меня, иона тоже по мне тоскует. А ты рядом со своей сестрой. Сейчас наговорится с другом, и опять к тебе прибежит!

– Да, тяжело тебе, наверно! – подумав, сказал братик, взял меня за руку, и стал терпеливо ждать, когда друзья наговорятся.

– Саш, – сказал я, когда они подошли к нам, – ты бы приходил завтра? Погуляли бы вместе.

Саша вдруг смутился, покраснел, быстро распрощался с Катей, и ушёл.

– Что это он? – удивлённо спросил я Катю.

– Не знаешь, что ли? Ой! Я совсем забыла, что ты другой Саша! – весело засмеялась девочка, – Костя не даёт нам вместе играть, злится на Сашу.

– Он просто очень любит тебя, – объяснил я, взяв их за руки и отправившись домой.

– Да знаю я! – махнула свободной ручкой Катя, – Я тоже Костю люблю, но мне же хочется и с другими ребятами дружить, а он злится и обижается, даже плачет.

– Ничего! Теперь я с ним буду дружить!

– А со мной?!

– Катюш! Ну, как же мы без тебя?! А как же Саша Батяйкин?

– А мы вместе будем!

– Ну, вот и хорошо! – Мы прошли уже всю улицу Сейнерную, дорога вела вниз, а внизу стоял наш дом, дальше тёмно-синей стеной вставало море.

Когда мы пришли, работа у братьев шла полным ходом. В саду стояли две кровати, к ним приделали деревянный каркас, теперь его обматывали алюминиевой проволокой.

Мы активно включились в работу. Близнецы распутывали силовой кабель, мы с ребятами делали из проволоки каркас, чтобы полиэтилен хорошо держался.

В гости зашёл Вовка, сосед.

– Пойдём на море? – предложил он.

– Сейчас закончим, и сходим, – отозвался Юра, который командовал стройкой.

– Скоро темно будет, может, завтра закончим? – спросил Саша.

– Сашке спать негде будет.

– У меня спальный мешок есть, – сказал я, – в нём можно на снегу спать, настолько он тёплый!

– Мы хотим в спальном меше! – закричалиа Катя и Костя..

– Вы не поместитесь там вдвоём! Он детский! – смеялся я, – В нёмтам только я помещаюсь!

– Поместимся, вот увидишь! – кричали в восторге близнецы.

Решив оставить работу до завтра, мы отправились на берег, всей гурьбой, взяв полотенца.

На берегу мы развели костёр, набрав плавника, к нам присоединились ещё пацаны.

Раздевшись до трусов, начали бороться, показывать приёмы друг другу.

Со мной захотели побороться все, уважительно отзывались о приёмах, старались их разучить.

Катя с Котей тоже возились в песке, других ровесников у них не было.

Потом, попросив Катю и ещё одного мальчика, который не мог с нами беситься по причине сломанной руки, посторожить костёр, и пошли купаться голышом, стало уже совсем темно.

– Я тоже хочу купаться, почему мне не разрешают? – жаловалась Катя мне.

– Ты маленькая ещё, простудишься! – успокаивал я её.

– А Котька?

– Костя мальчик, а за тебя будут родители ругать нас.

Всё равно Катя дула губы, и я решил в следующий раз искупать её, только надо разрешения спросить, а то вдруг, нельзя ей купаться ночью.

Выкупавшись и вдоволь навеселившись, мы вытерлись полотенцами, и пошли к костру, греться.

Я слушал рассказы ребят, весёлые и не очень, и мне было необыкновенно хорошо. Мало того, что я попал в собственное детство, так у меня прибавилось ещё братьев, и сестрёнка, вот, под рукой дышит тихонько!

Когда пришли домой, родители ещё сидели за столом в доме. Юра с Сашей разогрели нам на плитке ужин, накормили нас всё той же камбалой с картошкой, напоили чаем, и мы пошли в свою мансарду. Тут было тепло, солнышко нагрело за день комнату.

Я расстелил свой спальный мешок и предложил Котятам испытать его. Близнецы быстро разделись до плавочек, и юркнулизалезли в мешок,. один за другим. Немного повозившись, победно посмотрели на нас: поместились!

– Вам неудобно там будет спать! – засомневался я.

– Удобно! Правда, Костя? – спросила брата Катя. Костя согласился. Я поразился, до чего Костя любит сестру, ему было всё равно где, лишь бы с Катей.

– Хорошо, – сказал я, – если будет тесно, не стесняйтесь, будите меня, я полезу в мешок, а вы на своё место.

– Или меня, – сказал Саша, – я тоже хочу спать в спальном мешке.

– А ты, Юр, что ли не здесь ночуешь? – догадался я.

– Нет, в доме, но там холодно. Можно на летней кухне ещё, сейчас Вовки нет. Но здесь лучше. Я буду на Катиной кровати спать, ты на Котькиной, Сашка на своей. Ложитесь.

– А помыться негде? – спросил я.

– Вон там бочка стоит, можешь там помыться, если хочешь. Там светло, от дома, шланг найдёшь?

– Найду! – решил я. Взял мыло, зубную щётку и полотенце, спустился вниз.

Вода показалась мне горячей. Только почистил зубы, ко мне, под душ, хихикая, проникли Катя с Котей.

– А вы куда! – возмутился я, – И так повернуться негде! И вообще, Катя! Ты же девочка!

– А что, девочкам нельзя мыться? Ты сейчас всю тёплую воду выльешь. И вообще, я боюсь в темноте одна! Я всегда с Костей моюсь!

– Тогда иди сюда! – я взял мочалку, хорошо её намылил, и стал тереть Катину спинку, Катя завизжала от восторга.

– Я тоже хочу! – вопил Костя.

– Полотенца хоть взяли? – спросил я.

–Нет, а зачем?

Пришлось мне их вытирать, потом вытираться самому, мокрым полотенцем.

Наверху меня встретили сочувствующим смехом:

– Что, попался? – я понял, почему ребята не спешили в душ.

– Могли бы предупредить, хоть ещё одно полотенце бы взял! – сказал я, укладываясь на мягкую кровать и вытягиваясь во всю длину своего роста.

Котята опять забрались в мой спальник и тихонько шептались.

Какой-то невероятный день сегодня выдался. Утром проснулся в поезде, и вот, среди друзей – братьев и сестрёнки! Вспомнив ещё одну сестрёнку, пожалел, что её нет со мной. Света мне нравилась. Не так, как Ниночка, а как сестра, вот, как Катюшка.

Завтра напишу им письма! – решил я и заснул.

Утром я проснулся, когда ещё не взошло солнце. Потянувшись,. я вылез из тёплой постельки, посмотрел на уморительные рожицы Котят, которые спали в мешке, обнявшись, и потихоньку спустился по лесенке в сад. Посетив уборную, перемахнул через забор и помчался на пляж.

Я ещё не решил, где бегать, пока побегаю по берегу. Пробежав несколько раз из конца в конец оба пляжа, Тафуинский и зверьковский, я разделся, на том самом месте, где встретил друзей – братьев, и пошёл плавать.

В этот ранний час на пляже никого не было, я с удовольствием сделал комплекс упражнений, а то тело уже ныло, просило нагрузок. Пприбежав домой, покрутился на турнике, сделав перед этим обязательные пятьдесят подтягиваний.

Всё сделав, обмылся прохладной водой в душе, вытерся не успевшим высохнуть за ночь полотенцем и вернулся в мансарду. Ребята ещё спали. РешивТогда, чтобы не терять зря времени, взял тетрадку, авторучку, и начал писать письма:

«Милая моя, любимая Ниночка! Очень скучаю по тебе, вспоминаю каждый день. Люблю тебя, девочка моя!..».

Всё,я тетрадь кончилась. Конвертов тоже нет, надо идти на почту, купить конвертов, штук двадцать, толстую тетрадь в клеточку.

Светик… Как хорошо, что ты есть! Расставшись с ребятами, я уеду не в пустоту, к тебе! Сладкая радость растеклась внутри.

Стоп! Откуда у меня такие чувства к Свете? Неужели коварная девочка в церкви думала не о маме, а о мне?! Или её мечты пробились сквозь молитвы? Но всё равно, приятно вспоминать названую сестрёнку!

Несмотря на перенесённые трудности, и даже откровенные ужасы пути, я не жалел о том, что совершил такое путешествие. Столько друзей я повстречал на просторах Союза! Везде меня встречали приветливые и отзывчивые люди.

Спустившись вниз, я пошёл на летнюю кухню. Там хмурый отец жарил огромную сковородку картошки.

Встав в дверях, я наблюдал за отцом.

– Что один? Зови пацанов, а то остынет.

– Спят они ещё. А где мама?

– Пошла корову на луг отводить. Будешь со мной завтракать? – я мотнул головой:

– Не, я с ребятами.

– Как хочешь, – отец поставил сковородку на стол, начал есть, прямо со сковородки.

– Садись, потом невкусно будет!

Я не стал ждать третьего приглашения., Ввзял в руки вилку, хлеб, и устроился за столом, встав на коленяхях, на табуретке.

С утра я надел серенький костюмчик, по коротким штанишкам отец и распознал меня.

А я не понимал, зачем пацаны в такую жару носят длинные штаны. Может, средств не хватает, в смысле, денег нет? Надо спросить у ребят, мне хочется сделать для них какие-то подарки.

– Что сегодня собираетесь делать? – спросил отец.

– За мидиями пригласили сходить, времянку достроим, поможем по дому, если что надо.

– Вот – вот, спроси мать, она скажет, а то стесняется заставлять работать заставлять сыночков, всё сама пытается сделать. А вас вон сколько! – я согласился. Нас теперь много!

– Ещё будешь? – спросил отец, откладывая вилку.

– Нет, спасибо! – с трудом оторвавшись от вкусной картошки, сказал я.

– Оставим ребятам, чаю давай попьём, и пойду на работу, – отец налил мне кружку чаю, пододвинул сахарницу:

– Ешь, не стесняйся, а то сквозь тебя забор видно. Как мать говорит – худой, в смысле, с дырками.

– Я не худой, – сказал я, – а жилистый.

– Я вижу, но у матери своё понятие о красоте: полный, значит, красивый. Ну, всё, пора мне. Смотрите, не балуйтесь здесь! – погрозил мне папа мощным пальцем.

– Мы тихие и скромные, – опустил я глазки.

– Знаю я вас! – не согласился со мной папа, надевая кепку.

Я смотрел на него и не верил, что снова вижу молодого отца. Сколько ему сейчас? Или сорок восемь, или сорок пять. Почему так? Отец уверял, что он двадцатого года рождения, а по документам – двадцать третьего. Впрочем, я ему верил, потому что, когда мне уже было за двадцать, на лице только появился пушок, и мне давали семнадцать лет!

Вполне пацан мог огласиться, и вместо того, чтобы идти в армию, побегать три года за девочками.

Хотя от войны не убежал, воевал на Дальнем Востоке, на Сахалине и Курилах. Потому и вернулся сюда жить, сейчас работает на знаменитом Рыбоконсервном комбинате имени Надибаидзе, когда-то снабжавшем весь фронт рыбными консервами. По особому рецепту здесь делали «сухие» консервы для «кукушек».

Жители посёлка выживали и выживают за счёт рыбы. Зарплата маленькая, семьи большие. Чем детей кормить? Я до сих пор люблю камбалу, несмотря на то, что в детстве нас почти одной камбалой кормили. Самое диетическое блюдо, «морская курица».

Конечно, была в нашем меню всякая разная рыба, включая крабов и кальмаров, осьминогов и прочего, очень любили мы морскую капусту, мы её умели готовить.

Проводив отца и налив Джеку воды, я поднялся в мансарду.

Близнецы уже проснулись и разбирались с моими письмами.

– Котята! Вы что делаете?! – шёпотом вскричал я. Катя сделала вид, что сейчас заплачет.

– Катюш, ты чего? – я взял её, и посадил себе на колени.

– Ты ругаешься! – плаксиво сказала она.

– Я говорил, что нельзя трогать! – сказал Костя.

– Ничего ты не говорил! – возразила Катя.

– Ладно, ладно, не ругайтесь, вы читать умеете?

– Умеем, только печатные буквы. У нас книжки есть, нам Витя покупает. Почитаешь нам?

– Почитаю, только вечером, а сейчас – брысь умываться! Зубки не забудьте почистить! Там папа картошки нажарил, давайте, скорей!

– Ура! – а что ты написал? Столько много!

– Это письма. Друзьям. Потом сходим на почту, я куплю конверты, и отправим их, ладно?

– Так много писем? У тебя столько друзей?

– Друзей у меня гораздо больше, это самые близкие! Бегите! – ребята с шумом и грохотом, в одних плавочках,. побежали умываться.

– Что вы тут расшумелись?! – зевая во весь рот, спросил Юра. Саша уже давно моргал глазами.

– Ничего, переселитесь в свою халабуду, не будем вам мешать спать до обеда. Пора уже, надо маме помочь, телёнка выгнать, в телятнике убрать, на огороде прополоть! – засмеялся я, не решаясь, правда, нападать на братьев.

– Идите, я заправлю кровати, – сказал я, но братья не доверили мне свои постели, сами заправили, а я собрал спальный мешок. Внутри него бабушка сделала вкладыш, сшитый из простыни, его можно было легко вынуть и постирать.

Когда Саша с Юрой ушли, я достал деньги и пересчитал. Было ещё около шестисот рублей.

Я ведь почти не тратился, мне крупно везло, всегда находил, где поесть и поспать. Лето –прекрасная пора, как говорил дедушка Крылов: «И под каждым кустом уготован стол и дом».

Взяв пятьдесят рублей, подумал,. что надо с ребятами поговорить, сделать им подарки.

мамаМама уже пришла с луга, теперь выгоняла тёлочку. Ребята занимались жареной картошкой.

– Мам, дай, я телёнка отведу, – попросил я.

– А ты знаешь, куда? – спросила мама меня.

– Конечно, знаю, только скажи, сегодня в какое место лучше? Возле заброшенной дороги?

– Да, отведи туда, я пока коровник почищу.

– А пацаны что?

– Пацаны телятник уберут потом, когда покушают. Ты ел?

– Да, мам, я с папой поел.

Мама не решалась сказать, что я ей не сын. Я бы тоже, наверное, на её месте не решился.

Тёлочка уже напилась, я смотал верёвку кольцами, и погнал её на луг, пастись. Там вбил кол и оставил её скучать одну.

– Муу! – сказала она мне вслед. Я помахал ей рукой, на что тёлочка помахала ушами.

Мама предложила кому-нибудь сходить за хлебом. Я собрал близнецов, и мы пошли в магазин, тем более, что мне надо было на почту. Братья остались работать по хозяйству.

Заняв очередь за хлебом, хотел оставить здесь ребят, но не тут -то было! Они хотели со мной.

Пришлось договариваться с женщиной, занявшей за мной очередь.. С собой я взял большой рюкзак, потому что надо было взять шесть булок хлеба.

На почте я купил двадцать конвертов, стал вкладывать в них письма, подписывать адреса. А вот какой писать обратный адрес? До жути хочется получать письма! Но я не успею их здесь получить.

Только для Ниночки написал «До востребования. Главпочтамт, Владивосток.», на имя Софьи Васильевны. Сильно скучаю по девочке.

Остальным обратный адрес указалнаписал: «Советский Союз».

Близнецы сопели рядом.

– Ты все адреса наизусть помнишь? – удивился Костя.

– Конечно! – весело ответил я, – Это же мои друзья!

Побросав письма в ящик, побежали в магазин. Напрасно мы торопились, очередь ещё и на половину не продвинулась. Под ворчание очереди, мы заняли своё место. Мы были не единственными детьми, которых послали за хлебом, смирно детям стоять было невыносимо, торговый зал был немаленький,. и вот уже завязалась борьба мелкого народа, с воплями и топотом.

Продавцы призывали навести порядок, но родителей детей здесь не было, на окрики чужих взрослых ребята реагировали слабо, я кинулся их разнимать, чтобы моих малышей не затоптали, сам попал в кучу – малу.

Помятые, но не сломленные, мы выбрались из кучи и купили хлеб, под громкую ругань взрослых. Сложив килограммовые булки в рюкзак – четыре чёрных, и две белых, со смехом пошли домой.

Дома нас уже ждали. Я отдал маме сдачу и пятьдесят рублей, побежал на море, зас ловцами мидий.

Кроме нас, пятерых, были ещё Вовка и Сергей.

Ходили мы через мыс Пещурова, по тропинке, проходящей прямо по краю высокого обрыва. До каменистого берега моря было метров двадцать. Почему здесь, а не в обход, по Астраханскому пляжу?

Нам казалось, что здесь короче, тем более, что от обрыва нас отделяло полметра густой и высокой зелёной травы, нам почти по грудь, отчего тропа казалась совершенно безопасной..