Текст книги "Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М."

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 30 страниц)

– Это Петька вчера потерялся! – закричали пацанята, – Мы всё здесь знаем, местные, а Петька из города! Такой большой, а заблудился! – смеялись малыши. Большому парню было двенадцать.

Закончив с едой, мы вышли на свежий воздух, пока дежурный, Вадик, прибирался за всеми.

Пока рассаживались рядом с палаткой, к нам приблизилась группа ребят-подростков лет двенадцати – тринадцати.

– Опа! – сказал один из них, видать, заводила, – Новенький! – малыши вдруг все встали. Посмотрев на такое дело, встал и я.

– Иди сюда! – приказал мне мальчишка.

– Тебе надо, ты и иди! – буркнул я.

– Ссышь, когда страшно? – ощерился мальчишка, – Правильно делаешь! – он приблизился ко мне, – С тебя рубль, за проживание.

– А ху-ху не хо-хо? – поинтересовался я, склонив голову набок.

– Чево? – перекосило пацана, – Все платят, а ты что, особенный? – он хотел мне сделать «смазь» по лицу, но я был быстрее, пнул его в коленку, и когда он, вскрикнув, наклонился, звонко ударил его по ушам. Мальчишка взвыл, хватаясь за голову.

– Не ори! – хмуро сказал я, глядя на его товарищей, – Кто ещё хочет по рублю? – пацаны отступили на шаг. Правильно сделали. Надо было сразу приглядеться ко мне: вид ведь у меня совершенно бандитской наружности, сразу видно неопытных домашних мальчиков.

Сплюнув сквозь зубы, на кеды заводилы, спросил:

– Со всех стрясли? – поскольку «рэкетиры» молчали, обернулся к малышам. Те закивали.

– Вы что, попутали? – обратился я к старшим, – Не знаете, что дети до десяти неприкосновенны? Отдавайте ребятам деньги, а ты, – указал я на их заводилу, – принесёшь завтра утром штраф в размере пяти рублей. Всё, свободны. Если через час вы не принесёте деньги, я пойду вас искать, кто не спрятался, я не виноват, отделаю со всей пролетарской строгостью!

Мальчишки не стали ждать повторного разрешения. Ббыстро скрылись с глаз, а я подумал, что они будут делать. У– утереться, или отомстить зарвавшемуся сопляку?.

Но то, что они сделали, заставило мою челюсть отвалиться: пострадавший, сильно хромая. шёл к нам в сопровождении сердитого мужчины.

– Вот, он! – показал мальчишка на меня пальцем, и согнулся, растирая приличных размеров синяк на ноге.

– Этот?! – удивился мужчина. По некоторым чертам властного лица и хозяйскому поведению я догадался, что это сам начальник лагеря, товарищ Дынин, простите, Арбузов.

Значит, «рэкетир» из сынков «элиты»?

Малыши испуганно сбились в кучку у меня за спиной.

– Что-то я тебя не припомню, – задумчиво сказал товарищ Арбузов, – новенький? – я кивнул. – Не успел появиться в лагере, как уже избиваешь товарищей? Требуешь с них деньги? Хочешь вылететь?

– А вы спросите его, за что он получил, – предложил я, но мальчишка молчал, ухмыляясь.

– Грубишь старшим? – удивился начальник лагеря.

– А где вы были, когда он у малышей деньги отбирал? – звонким голосом поинтересовался я.

– У меня вас больше двухсот, – возразил начальник, – где мне уследить за всеми, тем более, никто не жаловался!

– А этот недоносок пожаловался?! – ахнул я, – Ну, стукачок! – погрозил я ему, – Найду тебя вечером…

– Пионер! – воскликнул начальник лагеря, и я вытянулся по стойке «смирно», отдав салют. – Явишься ко мне после ужина. Как фамилия?

– Ниточкин,. Саша, – ответил я. Товарищ Арбузов побагровел:

– Ты ещё шутить со мной будешь?! Настоящая фамилия! Точно исключу!

– Меня нельзя исключить, – простодушно глядя в глаза сердитому начальнику, сказал я.

– Почему это? – нахмурился начальник.

– Я ещё не включён… не зачислен.… А фамилия моя Выборов.

– Выборов? – удивился начальник, задумчиво потирая подбородок, – В прошлом году не ты у нас отдыхал?

– Не, это мой брат, Лёша,. – улыбнулся я.

– Заметно, – проворчал товарищ Арбузов, почему-то зло взглянув на побитого мной мальчишку. Тот тоже, почему-то, перестал гаденько ухмыляться. Неужели папа Володя здесь в авторитете?

– Ты действительно отбирал у малышей деньги? – спросил начальник лагеря у мальчишки. Тот молчал, потупив глазки. Наверняка думал, что мы не станем его закладывать. Тут он не угадал. Крыс надо наказывать любыми средствами.

– Вернёшь! – жёстко сказал начальник.

– И штраф! – напомнил я.

– Где я возьму? – заныл мальчик.

– У мамки попросишь. Объяснишь, почему тебе нужны деньги, и попросишь, – сказал я..

– Саша! – обратился ко мне начальник, – Не наглей. Ещё пара выходок, и поедешь домой!

– Как скажете! – отсалютовал я, – Товарищ Арбузов, Евгений Олегович!

Евгению Олеговичу нечего было на это сказать, но он нашёлся:

– Завтра с утра вами займётся вожатый, а то выглядите, как маленькие беспризорники.

Когда начальник с мальчишкой ушли, малыши закричали, в восторге, и запрыгали вокруг меня.

Я, с улыбкой, смотрел на них, радуясь, что хоть чем-то отблагодарил их за гостеприимство.

Потом мой взгляд упал на сосны, и я вспомнил, что хотел осмотреть окрестности с высоты.

Забравшись в палатку, я вынул из рюкзака кошачьи когти. Сначала так и хотел пойти, с Лискиным рюкзачком, но потом у меня возникла хулиганская мысль, я завернул когти в чьё-то полотенце и вышел, со свёртком в руке, осмотрев своих друзей, я выбрал самых старших – Вадика и Владика, и предложил им прогуляться по лагерю. Те охотно согласились, тем более, что Вадик целый день маялся возле палатки, отбывая дежурство.

Неторопливо прошлись вдоль главной «улицы», поравнявшись с палаткой, где устроились девочки, я мило улыбнулся красавицам, которые нагрубившимли мне давеча. Красавицы скривили в ответ свои рожицы, явно презирая мальчишек, особенно малышей.

СделавПомахав им ручкой, мы пошли знакомиться с территорией дальше.

Ребята предложили обойти район старших подальше, на что я только головой покачал: у нас, в детдоме, старшие относились к малышам, как к младшим братьям, по крайней мере, сейчас стали так относиться. Жаль, времени у меня мало, не успею объяснить подросткам, как они неправы…

Обойдя весь лагерь, причём ребята показали мне столовую, которая расположилась на открытом воздухе, только под навесом. Планировалось возвести и стены, оструганные доски лежали штабелем, но пока столовая выглядела так: столы с лавками, под крышей. Хоть от дождя будет защита.

Тем не менее был уже официальный вход, и у входа висело расписание, по которому было расписано время приёма пищи, начиная с самых маленьких детей, то есть, с нас, и кончая уже четырнадцатилетними подростками, последний год остававшимися пионерами. Насколько я знал, на следующий год им предстояло уже отправляться не в детский лагерь, а в ЛТО, лагерь труда и отдыха.

там они уже сами будут зарабатывать деньги на своё пропитание, проживание и другие удовольствия.

Так мы и дошли до сосен. Выбрав самую высокую, я скинул кеды, пристегнул когти на босые ступни.

Вообще-то их можно и на обувь, но я решил испытать их на голых ногах: мало ли, может, придётся прямо с постели, и в бой, голышом.

Прицепив когти на руки, я попросил ребят присмотреть за обувью, и быстро побежал вверх по стволу, услышав лишь испуганное:

– Санька! Куда ты? – но я уже был на середине ствола и карабкался выше.

Вот и крона. Удобно разместившись в развилке, я обследовал близлежащую местность.

Картина выглядела довольно впечатляюще: вокруг лагеря шумел лес, впереди лежало большое спокойное озеро, отливающее синим цветом, потому что небо уже синело. Вдалеке, за озером, синели горы, плавно переходящие, ближе к озеру, сопками, круто обрывающимися скалами у берега.

Пока я любовался видом, снизу донёсся знакомый голос взрослого:

– Вы что здесь делаете? А это чья обувь? А, понятно, если вы здесь, значит, и Сашка где-то! Где он? Саша! Выборов! – Я понял, что чувствует кошка, забравшаяся высоко на дерево, и не знающая, как слезть. Мне на самом деле было страшновато. Но решил пошутить:

– Снимите меня отсюда, я отдам колбасу!

– Что? Какую колбасу? – Евгений Олегович поднял голову, и я увидел, с высоты девятиэтажного дома, как стремительно бледнеет его лицо.

– Саша, сиди там, я сейчас вызову пожарных! – крикнул он мне, собираясь бежать к телефону.

– Дядя Женя! – испугался я, – Не надо пожарных, я сам!

– Какое «сам»! – воскликнул начальник лагеря, – Сиди тихо, я сказал… – он замолчал, когда к ему под ноги упала обломившаяся ветка с прошлогодними пустыми шишечками.

Спускаться было гораздо тяжелее, не зря я говорил о кошках: надо сначала лапу вверх, потом вниз, в неудобное положение, и так по очереди все четыре лапы.

Как бы то ни было, я скоро был в крепких руках Евгения Олеговича, который начал заниматься педагогическим воспитанием, не отходя от сосны. То есть, он приспустил мои шорты, поднял упавшую сосновую ветку и стал стегать ею по моей многострадальной попе.

Я взвыл, на радость педагогу, с трудом вывернулся из его лап, подтянул штаны, и, прыгнув на дерево, вскарабкался на четыре метра вверх.

– Куда залез?! Ну-ка слазь!! – ругался Евгений Олегович.

– Не слезу! – возмущался я, – Нет закона, чтобы по голой попе колючей веткой!

– Слазь, я тебе ещё уши надеру! – бесновался начальник.

– Нет!

– Ладно, хватит, Саша, слазь, я уже успокоился.

– Правда? – не поверил я.

– Правда, правда, – ответил Евгений Олегович. Я не доверял ему, но осторожно спустился вниз, а когда переобувался, сев на землю, он вероломно схватил меня за ухо и больно выкрутил его. Аж затрещало.

Я отдал ему ухо, а он…

У меня даже слёзы на глазах выступили:

– Дядя Женя! Больно же!

– А мне не больно? – вВозразил мне «дядя Женя», – Хотите до инфаркта меня довести? Если хотите, пожалуйста! Прыгайте с деревьев, ныряйте в озеро, бейтесь головой о камни!

– В озере я завтра искупаюсь. Утром, – баюкая красное ухо, сказал я, с сожалением думая, что моя очередная пакость сорвалась, – У меня утром пробежка на пять-шесть километров, плавание в озере, разминка…

– Спортсмен, значит? – усмехнулся начальник, – Скалолаз-разрядник? Пока ты в моём лагере, будешь подчиняться моим приказам! Купаться только в отведённых местах! Зарядка только по расписанию! Никакой самодеятельности!

– Евгений Олегович! – взмолился я.

– Ничего не знаю! – отрезал Евгений Олегович, – Марш на ужин! А вы, – обратился он к Вадику и Владику, – не вздумайте повторять выходки этого хулигана! Увижу, выпорю! Понял, Сашка? Не учи детей дурному!

– Понял, – буркнул я, опустив глаза.

– Не слышу! – гаркнул начальник. Я встал по стойке смирно и отсалютовал.

– Так-то лучше! – довольно сказал Евгений Олегович, и лично повёл нас в столовую. Там велел девочке лет семнадцати в пионерском галстуке умыть нас и накормить. Хорошо хоть, когти не отнял, видимо, на самом деле чуть инфаркт не заработал, забыл о них. Потирая пострадавшее ухо и почёсывая зудящий зад, я слегка раскаивался. Ну откуда я мог знать, что он появиться возле нашей сосны? Или заметил ребят?

Интересно, завтра ухо пройдёт? Хотелось проучить дерзких девчонок.

Поужинав гречкой с котлетой и запив её чаем, разошлись по палаткам. Парня, который обложил данью моих малышей, всё не было. Его, кстати, звали Данька. Такое хорошее имя испоганил! – наливался я злобой.

Вадик с Владиком начали рассказывать про моё приключение. Сначала с опаской поглядывая на меня, потом всё больше веселясь. Скоро вся наша компания весело хохотала, вспоминая, как меня хлестали сосновой веткой по голой попке, а потом им показался ещё забавнейе эпизод, когда я препирался с Евгением Олеговичем, вися на стволе, куда забрался от гнева начальства.

Данька всё-таки пришёл. В сопровождении старшего мальчишки. Ростом почти на голову выше Даньки. Я чуть не подавился огурцом, которым меня угостили. Потом справился с собой, встал, обтёр сырые руки об шорты и спросил:

– Что, Даня, принёс? – Данька засопел и оглянулся на своего спутника. Тот удивлённо нас разглядывал.

– Эти, что ли, с тебя деньги требуют? – спросил он Даньку. Тот кивнул, краснея, потому что вид у первоклассников, ростом метр с кепкой, был уморителен. На разбойников мы явно не тянули.

– Что скажешь? – спросил меня парень.

– Обирает малышей твой друг. С каждого по рублю. Требуем вернуть и штраф выплатить.

– Сколько штраф? – заинтересовался парень.

– Пятёрка.

– Мне ещё десятку отдашь! – парень врезал Даньке леща. Данька заревел:

– Я мамке скажу! Она тебе даст!

– Посмотрим ещё, кому даст! – рассердился подросток, развернул Даньку и дал ему хорошего пинка.

Оглянувшись на нас, мне показалось, виновато, он удалился.

– Брат, что ли? – догадался я.

– Да, Генка, – подтвердил Вадик, – мы думали, драться будет. Он всегда Даньку защищает. Боксёр.

– Потому Данька и обнаглел, – подвёл итог я, – покажете мне пляж?

Я обследовал берега озера, где можно бегать, не рискуя встретить начальство, где искупаться.

Поутру лучше всего было сбегать на главный пляж пионерлагеря, пока там никого нет, там есть пирс, откуда ребята ныряли в глубину, огороженное буйками пространство, довольно обширное, ну и спортплощадка.

– Охраны нет? – спросил я.

– Там сторож, но в заборе есть дырка, мы лазили через неё раньше. Одна доска слегка отодвигается, и можно пролезть. Хочешь, покажу? – рассказывал Владик.

– Со мной, что ли, побежишь? – усмехнулся я. – Наверное, здесь побегаю. Жаль, девчонки спать ещё будут, напугал бы, голышом купаясь…

– Их напугаешь! – засопел Серёжка, семилетний мальчик.

– Что случилось? – спросил я.

– Девчонки с него на пляже трусы сняли, и он за ними бегал! – ответил Вадик, пряча улыбку, – Сказали, отдадут, если догонит!

– Да! – почесал я слегка заросший затылок, – Нравы у вас!

– Нравы ещё те! – согласился соответил мнойе Вадик.

Вместо горниста здесь отбой заиграл репродуктор, видимо, магнитофонную запись.

На верхних нарах мы оборудовали общую лежанку, закрыв одним одеялом тонкую стенку палатки, с боков устроили стенки из лишних матрацев.

Я предложил самых маленьких собрать внутри, с краёв лечь тем, кто постарше. Постарше был только я, Вадику и Владику по восемь лет. Но ничего, одеял сверху мы положили по двое, ребята ложились, не раздеваясь. Да и что было снимать? Шорты и майки?

Не успели мы улечься, заглянул начальник лагеря. Осветив нашу кучу фонариком, он удивился, потом спросил:

– Холодно, ребята? – дети, наперебой, подтвердили, что да прошлой ночью замёрзли.

– Саша, бери своих ребят, идите за мной.

«Свои» – это Вадик и Владик. Мы вылезли из-под одеял, обулись, и пошли за начальником.

– Саша, – задумчиво спросил меня Евгений Олегович, – Что ты скажешь, если я тебя назначу звеньевым? – я удивился:

– Евгений Олегович, вы же, наоборот, хотел оградить их от моего дурного влияния!

– Будет ответственность, будешь головой думать… или дойдёт через другое место! – по-мальчишески хихикнул начальник лагеря.

– Очень сожалею, – ответил я, – но не могу принять ваше предложение.

– Почему? – удивился Евгений Олегович.

– Я у вас нелегально. Извините, что проник к вам. Надеюсь, не откажете в ночёвке, и завтраке? Я завтра уйду.

– Как, уйдёшь? – не веря, воскликнул Евгений Олегович, – Оставайся! Что, не найдётся для тебя лишней тарелки каши? В конце концов, оформим путёвку задним числом, или ещё на одну смену.

Мальчики остановились, как будто мешком стукнутые. Они жалобно смотрели на меня, не желая верить моим словам.

– Ладно, завтра поговорим, – решил начальник, – пошли! – нас завели на склад и выдали каждому ещё по три одеяла. Нагрузившись, мы пошли обратно. Мальчики молчали, только подозрительно шмыгали носами. Наверное, поверили, что завтра меня с ними уже не будет.

В палатке мы осторожно укрыли уже мирно сопящих малышей дополнительными одеялами и улеглись сами. Я даже разделся, под тремя одеялами – то!

Проснулся я рано утром. Вылез из-под одеял, зябко повёл плечами: прохладно утром!

осмотрел на забавные мордашки, торчащие из-под одеял, никто не прятал нос по одеяло, сегодня не пришлось мёрзнуть.

Чтобы никого не разбудить, я выбрался из палатки, в одних трусах. Здесь было ещё холоднее, над озером поднялся туман.

Когда бежал в уборную, видел дежурных вожатых, которые обходили территорию, охраняя наш сон.

Посочувствовав им, побежал по тропинке, противоположной основному лагерю.

С вершины сосны я видел с той стороны песчаный пляж. Туда я и направился, надеясь, что там нет рыбаков или отдыхающих. Дыма от костра вчера видно не было.

Пока бежал, разогрелся. Ввопрос, что я здесь делаю, вместо того, чтобы лежать под тёплыми одеялами, рассосался сам собой, от меня уже пар валил.

Выбежав на пляж и убедившись, что здесь никого нет, я скинул трусы и бросился в воду.

Ах, как хорошо!! Я поплыл вразмашку, сначала в открытое озеро, потом вдоль пляжа.

Вода, показавшаяся сначала холодной, на самом деле была, как парное молоко, отсюда и туман над озером.

Накупавшись, я начал комплекс упражнений: «качал маятник», изображал камешками «стрельбу по-македонски».

«Качание маятника» совмещал с японскими и китайскими позами «журавль», «крадущийся тигр», «бросающаяся рысь», «невидимый дракон».

Лиска тоже проснулась, ругала меня и зевала.

«Где ты была?» – спросил я, не прекращая занятий.

«Веселилась с тобой. Ты был бесподобен!». «Да, Лис, я здесь встретил столько друзей! Как тяжело с ними расставаться!». «Знаю, родненький». «Может, где-нибудь задержаться подольше? Например, в этом лагере?». «Решай сам, но, я думаю, добрейший Евгений Олегович поступит так же, как Мария Ивановна, начнёт наводить справки о тебе». «Позвонит папе Володе, и он примчится за мной. Если не в отъезде. Тогда мама Маша приедет.», – вздохнул я, выполняя особо сложное упражнение по уходу с линии огня. Надо продолжать путь, не поддаваться на соблазны..

Закончив комплекс, я побежал «домой». Когда прибежал, сыграли побудку, но малыши ещё сладко спали. Растолкав Вадика и Владика, чтобы они поднимали остальных, я побежал чистить зубы и умываться. Полотенце имелосьбыло.

Общего построения ещё не было, распорядок никто не объявлял, так что, думаю, пока зарядки не будет, пока полностью не обустроят лагерь. Мне, пока, не ясно, где построить всех. Может, на пляже? Двести человек, это немало! Не компактной группой построить, а, чтобы можно было махать руками и ногами!

Вернувшись, я застал такую же сонную картину, какая и была. Вадик и Владик тоже дрыхли.

Ну и пусть! – махнул я рукой, – Успеют ещё!, Ппока маленькие, можно поваляться, тут же невольно вспоминая, как Лиска поливала меня холодной водой, если хотел подольше понежиться в постелькеи.

Зимой и летом выгоняла на улицу, мы бежали с ней кросс, обливались водой, потом растирались полотенцем… Лиска, милая Лиска, я готов снова и снова терпеть это!

Жаль, не вернуть!

Я надел свою «сиротскую» одежду и выбрался наружу. Здесь меня нашёл начальник лагеря. Наверное, он решил опекать малышню. Ну и правильно, кому ещё присмотреть за самыми беззащитными ребятами?. Хорошо хоть, детсадовцев нет.

– Что, спят? – улыбнулся Евгений Олегович.

– Спят, – подтвердил я, – а что сами, Евгений Олегович? Обещали выделить нам пионервожатую.

– Почему вожатую? – улыбнулся начальник, – А не вожатого?

– Малыши ведь! – пожал я плечами, – Их ещё умывать надо по утрам, и попки вытирать.

– А сам? Не передумал? – с надеждой спросил Евгений Олегович.

– Не могу я!, – вздохнул я, – Ддумаете, мне легко всё время прощаться? Вы даже не представляете, насколько это тяжело: только подружитьлся, и уходить!

– Зачем тебе уходить?

– Так надо. Только не делайте на меня запрос, ладно? Можете позвонить папе Володе, сказать, что был у вас, и всё, ладно?

– Странные вещи ты говоришь, Саша, – задумчиво сказал Начальник лагеря.

– Нормальные. После завтрака повеселюсь ещё, и пойду.

– Даже страшно становится от твоих слов: «повеселюсь и пойду».

– Ничего опасного, товарищ директор, на сосну я лазил, в озере утром купался, нарушив запрет, осталось одно маленькое невинное приключение. На ночь бы остаться…

– Так оставайся, Саша!

Я закрыл глаза и представил, как меня настигают и пытаются взять. Брать будут жёстко, особенно после того оглушённого сотрудника. Он будет стрелять. По ногам. Меня передёрнуло от одного представления, как пуля впивается в грудь Серёжи, или Вадика, или… да хоть в Даньку! Он ведь тоже ребёнок!

– Что с тобой, Саша? – озаботился Евгений Олегович, – Тебе плохо?

– Не уговаривайте, товарищ директор, иначе всем будет плохо! Я не могу всего рассказать, простите меня.

– Вольному – воля, – вздохнул добрейший Евгений Олегович, – разберёшься с ребятами сам?

– Разберусь, но лучше, если у них будет вожатой девушка.

– Хорошо, сейчас пришлю. Она ещё сама ребёнок, боится вас.

– Мы ей поможем, – пообещал я.

Когда начальник лагеря ушёл, я пошёл будить ребят, а то ещё останутся без завтрака.

Я вынул руки у мальчика, который лежал в середине кучи, и стал делать ему зарядку, задевая при этом остальных:

– Раз, два! Раз-два! – мальчик смешно морщился, потом стал хихикать, мальчики просыпались, протирали заспанные глазки, глядя на нашу весёлую зарядку. Мальчик сел и потянулся ко мне:

– Возьми меня на ручки!

– Куда тебя на ручки! – притворно возмутился я, – С меня ростом! С ног свалишь!

Вадик с Владиком быстро вскочили, оделись и обулись, начали помогатья мне поднимать малышей.

Когда уже вывели их из палатки, появилась та самая девушка, которая вчера нас умывала и кормила.

Честно говоря, я ей не позавидовал. Мальчишки сядут ей на голову!

На завтрак мы уже шли стройной толпой, пытаясь идти в ногу.

Несмотря на то, что готовую еду возили из кухни, которая находилась в пионерлагере, кормили здесь хорошо, вкусно и питательно. Возили молоко с ближайшей фермы, угощали мёдом с пасеки.

Сегодня,. к примеру, были на завтрак фаршированные блинчики. Я уже настроился на привычную овсянку.

Позавтракав, мы пришли к своей палатке, и наша вожатая Нина отпросилась у меня, у неё был свой отряд, а нас ей дали в нагрузку.

Сегодня это было мне на руку, но совсем не нравилось, что малыши будут предоставлены сами себе.

Может быть, в основном лагере есть кружки, а после того, как детей оттуда выгнали, ребят постарше отправили бегать по лесу, а маленьких оставили скучать, потому что их боязно отпускать одних на озеро, или в лес. Для них ещё не оборудован даже лягушатник.

Я даже немного, для себя, составил план занятий для ребят, чем бы занялся с ними, сам.

Такие мальчики хорошие, не капризные, послушные.

Но ладно, надо готовиться, уйти надо весело. Что-то Данька не несёт дань…

Пойти, поколотить его, что ли?

– Ребята, пока побудьте на улице, у меня сюрприз будет. Только никому! – прижал я палец к губам, – Чтобы ни произошло!

Пригласив в палатку только Вадика и Владика, решил раскрыть свой план.

– Я сейчас переоденусь…, – пацаны вопросительно смотрели.

– Хочу повеселиться, перед уходом, – продолжил я.

– Ты всё-таки уходишь… – сникли друзья.

– Я вынужден, ребята. Мне надо найти своего отца. Хотите правду? – я подумал, что сказать, моя тайна ведь уже не будет тайной, нападут на след. А так, не нападут? Если приедут сюда, значит, не просто так? Покажут фоторобот, и многие с радостью опознают опасного преступника.

– Я сбежал, – вздохнул я, – из детдома. Меня ищут, поэтому я не могу задерживаться подолгу на одном месте. Владик пусть сейчас уведёт ребят куда-нибудь, а ты, Вадик, отнесиунесёт рюкзак к той дырке, где тропа к лагерю.

Там спрячешьтся и подождёшьт меня. Я подойду и позову тебя, Вадика. Я там буду, примерно через час, может, позже. Владик, постарайся малышам объяснить, что мне надо было уйти, только не говорите, почему, а то проговорятся. На вас я надеюсь, от вашего поведения зависит моя свобода..

Я вынул из большого рюкзака маленький, Лискин, и стал перекладывать вещи.

Положил в девчачий рюкзак некоторую одежду, карту и деньги, остальное увязал и отдал Вадику.

Когда Вадик ушёл, я разделся, и начал обратное превращение. Надев плавки и маечку, принялся за макияж, усевшись там, где посветлее. Ресницы покрасил в чёрный цвет, разрез глаз сделал миндалевидным, уголки рта – более округлыми. Неровности загорелого мальчишечьего лица заровнял тонким слоем тонального крема и пудры, сгладил и так еле видимые носогубные линии. Надел очки.

Потом оделся в кофточку с пуговками и юбочку. На голову – панамку, на ноги – белые полукеды с белыми же носочками.

Осмотрев себя в зеркальце и со стороны, я выглянул из палатки.

Никого вокруг. Осторожно вышел, поправил рюкзачок, и, лёгкой походкой,. направился к той палатке, где девчонки как-то меня послали.

Был риск, что они куда-нибудь ушли, но, оказалось, они ещё отдыхали после завтрака.

– Привет, девчонки! – сказал я, подходя.

– Привет, – ответили мне девчонки, сидя в уютных раскладных креслах.

– Это что, здесь всем девочкам выдают? – спросил я, лупая глазами.

– Пфы! – фыркнули девчата. – Ты что, новенькая?

– Новенькая, – согласился я. – Вот, решила сначала посмотреть, куда родаки меня решили сплавить.

– Кто? – удивились девочки.

– Ну, родители, – пояснил я.

– А-а.

– Как тут? Ничего? Дискотеки бывают? Как с мальчиками?

– Какие тебе мальчики, соплячка! Ты сама ещё, как мальчик! – возмутилась самая старшая, начинающая оформляться девочка.

– А что за «дискотеки»? – спросила другая, что с косами.

– Во, деревня! – восхитился я, – Дискотека, это когда диски крутят. – Увидев непонимание на лицах девчонок, пояснил: – Ну, танцы!

– А, танцы! – успокоились девчата, – Были. Теперь всё устраиваемся, не до дискотек.

– Где были?

– В лагере. Там сейчас будут какие-то шишки заезжать, вот нас и выперли. Но здесь лучше.

– Ночью не холодно?

– Не, нормально, – лениво ответила самая старшая.

– Можно посмотреть, как устроились? – поинтересовался я.

– Заходи, – девчата поднялись, и открыли мне проход. Увиденное поразило меня: устроились, как шемаханские принцессы: на полу ковёр, по стенам развесили выданные одеяла, а на нарах устроили настоящие постели. Я потрогал мягкие одеяла, под которыми лежали спальники.

– Вот это да! – от души восторгался я. – Где спальники взяли? Девчонкам выдают?

– Ага! – скривилась красавица с косами, – Держи карман! Пожаловались родакам, что на улицу выгоняют, вот и привезли.

– Надо тоже позвонить, – решил я. – А что, у вас всё занято?

– Всё, – отрезала старшая, пресекаяотрезая мои поползновения примазаться к их компании.

– Вау! – воскликнул я, увидев целлофановый пакет с шёлковыми колготками. – Это что? Колготки?

– Не трогай! – старшая схватила пакет.

– Тоже хочу! – вздохнул я, – только моего размера нет.

– Ещё бы! – фыркнула старшая, оглядев меня, – На такие спички!

– Нормальные зажигательные ножки! – возразил я. – А как их носят? На плавки, или под них?

– Не знаю… На рисунке нарисовано, что прямо на голое тело. Не, я буду на плавки.

Я уселся на нижние нары, поболтал ногами.

– Не скучно у вас? С пацанами не дружите?

– Да какие пацаны? – скривились девчонки, – Одни уроды. Для тебя есть один, тоже урод, но ничего пацан, не обиделся, когда мы его послали на…, даже посмеялся. Он с малышами, вон там живёт.

– Тоже малыш?

– Лет девять – десять.

– А постарше есть?

– Зачем тебе? – удивилась красавица.

– Мы раньше всегда над пацанами издевались! Забавные такие! Есть, над кем?

– Есть! – заржали девочки, – Мы с одного трусы сняли, бегал за нами!

– Сколько лет?

– Малыш ещё.

– А-а… С таким неинтересно, у него и не видно ещё ничего. Постарше бы.

– Да, с этими пошутишь. Уроды, с малышей деньги трясут. К нам подкатывали, представляешь?!

– Да вы что? – открыл я рот, – И вы их не наказали?

– Выгнали, конечно. Пообещали, что в городе им ноги повыдёргивают.

– А где они? Я слышала, у вас тут игра какая-то, для пацанов. Играют?

– Какое там. Они сынки шишек. Переедут к маменькам в коттеджи.

– А вы?

– Не, нам тут лучше. Никто не кантует, скоро пляж откроют, волейбол, танцы будут.

– Пошли, посмотрим?

– Куда?

– Ну, на тех пацанов. Я к чему: у меня здесьтут маленький братишка отдыхает, пожаловался мне, что его обижают тут, вот и приехала, послушалась, якобы, родаков. Хочу разобраться.

– Куда тебе! – презрительно засмеялись девчата.

– Я целый год карате занималась! Кия! – крикнул я, выпрыгивая в стойку.

– Ты ненормальная? – спросили меня.

– Ещё какая! – подтвердил я. – Жевачка есть? У меня кончилась.

– Пятнадцать копеек, – протянула мне кубик старшая. Я проявил на ладони рубль и отдал девочке:

– Сдачи не надо, – развернул упаковку и сунул резину в рот. – Пошли веселиться! – я вышел на улицу.

Девчонки, оставив одну сторожить палатку, двинулись вперёд.

Мальчишки,. среди которых, к моему облегчению, был и Данька, тусовались возле палатки, обсуждая, чем заняться. Увидев девчонок, кучкой приближающихся к ним, они встали в охотничью стойку.

– О, девчонки! – обрадовались они, – Пошли гулять? А это кто? – показали на меня.

– Я ваш кошмар, – промычал я склеенными челюстями.

– Это точно! – захохотал Данька.

– А это не ты обидел моего братишку? – склонил я голову набок.

– Какого братишку? – у Даньки даже голос сел.

– Серёжку Мирошкина?

– Не знаю никакого Мирошкина, – отвернулся Данька.

– Деньги давай, – сказал я.

– Пошла отсюда! – окрысился мальчишка.

– Я вот тебе пойду! – прошипел я, – У меня чёрный пояс по самбо! Они знают! – показал я на девочек. Те закивали, подтверждая мою правоту.

– Видел я тебя с твоим поясом…

– Я тебя побью, – пообещал я.

– У меня нет денег, – не стал препираться со мной Данька. Умный мальчик.

– А где они?

– Потратили. Остальное брат забрал.

– Ой, девочки, давайте, поколотим его? – предложил я.

– С удовольствием! – решительно пошли в атаку девочки.

– Не надо! Я отдам! Мамка приедет, отдам!

– Он маме пожалуется, что его тут девочки побили, – проницательно сказал я, и его заберут отсюда.

Остальные мальчишки стояли и молчали. С девчонками связываться себе дороже.

Повеселиться не удалось. Не люблю я бить детей.

– Ладно, – вздохнул я, – действительно, одни уроды. Пошли, девочки.

Проводя девчат до их палатки, я распрощался с ними.

– Ты зачем так коротко постриглась? – спросили меня на прощание.

– А! Покрасилась неудачно. Разноцветно получилось. Я спорила, говорила, что так уже модно, на Западе, но папа сказал, что в Советской России так ходить не рекомендуетсяприветствуется. Пришлось наголо постричься. Чао! – сделал я им ручкой, и пошёл в сторону тропы, ведущей к основному лагерю.

Здесь, за кустами, сидел тихонько на бревне Вадик.

– Эй! Мальчик! – позвал я. Вадик даже голову не повернул.

– Ты Вадик? – спросил я.

– Ну, Вадик, – бесцветным голосом ответил мальчик, не глядя на меня.

– Саша сказал, у тебя его рюкзак. Попросил меня принести его.

Вадик с удивлением и обидой спросил:

– Чё он девчонок всяких присылает? Сам не может?

– Значит, не может! И я тебе не всякая! – отрезал я. – Давай рюкзак, мне некогда.

– Пошли, помогу отнести. Где он?

– Вадик, – мягко сказал я, – Он просил, чтобы я ему принесла, не хочет ни с кем прощаться. Говорит, можешь заплакать.