Текст книги "Весёлые и грустные странички из новой жизни Саньки М."

Автор книги: Александр Машков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 30 страниц)

По дороге спохватился: слишком много ребят увидит нас. Попросил Серёжу снять с меня рюкзак и надеть на себя.

– Серёжа, сейчас я провожу тебя за ворота, ты спокойно иди к себе. Встретимся напротив дома твоих друзей, ладно? Там лавочка есть? Только ни о чём не спрашивай, Серёжка, это очень опасно!

– Что опасно? Спрашивать?

– Не до шуток! Дай, я тебя поцелую! – Серёжа был в шоке, когда я поцеловал его в щёку и отпустил, помахав ему рукой.

Побег 3.

Потом, таясь от всех,. по кустам, пробрался до дырки и, выскользнув на волю, припустил, по широкой дуге, к деревне.

Я даже опередил Серёжу. Сначала подумал, что его перехватили, остро пожалев, что доверил мальчику рюкзак, где лежали такие необходимые мне вещи и деньги.

Метров за двести я перешёл на шаг, чтобы успокоить горячую кровь и подойти к нужному дому с нормальным цветом лица.

Возле калитки выбранного мной дома лежало древнее бревно без кожуры, отполированное сотнями задов. Я начал нетерпеливо полировать его своей юбкой.

На заросшей травой улице никого не было, только в её конце кто-то высыпал кучу песка, и на ней возилась малышня, наверняка приехавшая к бабушкам.

Но вот появился Серёжа. С рюкзаком. Увидев меня, он удивился и заулыбался, прибавив шаг.

– Я уже думал, не увижу тебя! – воскликнул он, присаживаясь.

– Сними рюкзак, и спрячь за бревно! – зашипел я. Когда Серёжа это сделал. я обнял его за шею, положил его голову себе на плечо, сам выглянул из-за его головы. Ничего подозрительного.

– Ты, разве, не рад мне? – удивился я, потому что мальчик закаменел.

– Очень рад! – прошептал Серёжа, боясь пошевелиться.

– Можешь слегка покусать меня за ухо… ай! Слегка! – я сделал вид, что мы влюблённая парочка, а Лиска сказала, что это подозрительно, когда такие малявки обжимаются, да ещё среди бела дня.

Я теперь напрасно хотел вырваться из Серёжиных объятий. Наверное, он давно мечтал об этом, только не решался.

– Серёжа! – пытался я образумить своего друга, – Что о нас подумают взрослые?!

– Здесь нет взрослых, – шептал мне в ухо мальчик, – одни старики и дети…

– Перестань, ты откусишь мне ухо! – рассмеялся я, – Нам надо где-то спрятаться!

Серёжа понял это по-своему:

– У нас есть шалаш в лесу! Там нас никто не увидит! – я вынужден был согласиться с его предложением. Пока никого не было видно, мы поскакали в недалёкий лес.

– Серёж, а где твои друзья? – спросил я.

– Они пошли на речку, а я к тебе, – ответил радостный мальчик.

На краю леса стоял огромный дуб с мощной кроной. Войдя под сень деревьев с довольно густым подлеском, я решил немного понаблюдать за деревней. Если милиция приехала, они обязательно появятся здесь, чтобы проверить мою версию с поездом.

– Серёжа, отвернись, я переоденусь в шорты, – попросил я. Мальчик, с готовностью, отвернулся.

Я быстро снял девчоночью одежду, аккуратно свернул её, чтобы не помялась, и надел привычную, мальчишечью. Конечно, если бы не тугие плавки, в юбочке было бы удобнейо, но только не по деревьям лазить. Я надел кошачьи когти на руки на ноги и взобрался высоко на дерево.

– Серёжа! – позвал я, – Спрячься где-нибудь в кустах. Скажу, когда выходить.

Серёжка умница! Наверняка у него голова трещит от вопросов, но слушается!

Эх, бинокля не хватает! Сейчас не то время, когда можно свободно купить хороший бинокль, разве что театральный. Но и так прекрасно видна единственная улица деревни.

Я терпеливо ждал, и дождался. В деревню въехал милицейский УАЗик – буханка. Из него вышли трое милиционеров, один из которых был офицером.

Всё рассказали мои друзья? Хотя милиция бывает убедительной. И даже весьма, потому что у одного из служивых был автомат. Неужели ребята – милиционеры раскололись, и рассказали, как один девятилетний сопляк разоружил их троих? Позор на их головы!

Хотя, они должны были доложить об этом случае, когда к ним пришла ориентировка о моём побеге.

Что? Я особо опасный преступник? Может быть, на меня повесили смерть четверых убийц?

При случае спрошу. Милиционеры недолго пробыли в доме. Машина с шофёром осталась, остальные побежали в лес, искать ребят. Я так понял. Быстро слез с дерева, позвал мальчика.

– Ты?! – изумился он, при виде мальчишки.

– Я, – ответил я, – что, не нравлюсь?

– Почему? – неуверенно ответил Серёжа, – Если переоделась в пацана, то что, уже не девочка? Для меня ты всегда самая лучшая в мире девочка!

– Вот и хорошо! – облегчённо сказал я. – Пошли, только ничему не удивляйся, и слушайся меня, хорошо? – Серёжа, с готовностью, кивнул, даже не предполагая, что я задумал.

Не снимая когтей с ног, я попросил Серёжу надеть на себя рюкзак, и мы, не таясь, пошли в деревню, причём я начал рассказывать другу весёлую историю, о том, как мой знакомый ловил рыбу.

Серёжа удивлённо посматривал на меня, пока нам дорогу не перегородил шофёр в милицейской форме.

– Ребята, вы живёте здесь? – спросил он, не делая попытки достать оружие. Я мельком глянул на кобуру. Пустая, или нет? А то многие в это время носили в кобуре вместо пистолета огурец.

– Да, а что? – насторожился я.

– Вам не встречались мальчик и девочка лет девяти-десяти?

– Мы только что из леса, гуляли… – я неожиданно толкнул Серёжу на милиционера, и, пока он ловил мальчика, достал из его кобуры пистолет. Ого! ТТ! Откуда у простого шофёра такое оружие?!

Я передёрнул затвор, при этом вылетел патрон. На взводе! Да что наврали обо мне?!

– Серёжка, в сторону! – завопил я, и Серёжа мгновенно отскочил от милиционера, тот не успел захватить заложника, и застыл на месте. Ну и хорошо, что наврали! Будь я обыкновенным мальчишкой, никто бы не поверил, что я могу выстрелить в живого человека. Между тем, я был не уверен, что передо мной настоящий милиционер.

– Серёжа, брось мой рюкзак внутрь машины! – попросил я.

– Саша, ты что делаешь?! – отошёл от шока мальчик.

– Да, мальчик, попроси своего друга не баловать с оружием! – попросил милиционер.

– Серёжа, не слушай его, это ряженый! Я тебя просил ничему не удивляться!

– Я не ряженый! У меня документы есть! – тянул время шофёр.

– Серёжа, сделай, как я прошу! – ласково попросил я, улыбнувшись мальчику. Серёжа обошёл машину, открыл боковую дверь и бросил внутрь рюкзак.

– Садись! – сказал я ему. Серёжа залез внутрь, – Только не закрывай дверь, я тоже сяду.

– Занимай место водителя, – кивнул я милиционеру.

– Саша, ты усугубляешь своё, и так непростое, положение.

– Это лучше, чем рабство! – отрезал я, – Садись, давай! Серёжа, выйди пока, на всякий случай!

Шофёрское место слева, вход справа, не очень удобно. Я обошёл машину, держа на прицеле водителя, чтобы видно было лобовое стекло. Водитель медленно поворачивался за мной.

«У него где-то нож!», – предупредила Лиска.

– Медленно, двумя пальцами, достань нож, брось мне, – приказал я, между тем думая, нет ли у него второго пистолета.

– Ты не будешь стрелять, – уверенно сказал милиционер, – выстрел услышат, тебе не уйти, с этой машиной тебе не справиться.

– Тебе уже будет всё равно, – хмыкнул я, – или хозяев боишься больше, чем смерти? Обещаю оглушить тебя, когда буду уходить, лучше не дёргайся, видишь, что у меня на ногах? Я умею с этим обращаться. Распахни китель.

«Долго, очень долго!», – беспокоилась Лиска.

– -Считаю до трёх! – сказал я, – Два! Я успею уйти, не сомневайся, и друга заберу! Три! – я начал давить на курок, придерживая рукоять пистолета левой рукой.

– Ладно! – милиционер распахнул китель, повернулся спиной, вынул нож в ножнах и бросил на землю, – Садиться за руль?

– Быстро! – повёл я пистолетом. Когда водитель влез на сиденье, я бегом обежал машину и запрыгнул внутрь, втолкнув туда же Серёжу, с трудом захлопнул тяжёлую дверь. Машина рванула с места, но я уже сидел на скамейке, уцепившись за перегородку между водительским сиденьем и салоном.

– Полегче, приятель! – усмехнулся я, прижимая пистолет мужчине к затылку, иначе нам придётся раньше расстаться!

Серёжа выбрался из каких-то вещей, лежащих в салоне, сел на боковую скамейку, ошалело смотрел на меня.

– Саша, ты кто?! – спросил он.

– Особо опасный преступник... – начал водитель, выезжая на просёлочную дорогу.

– Заткнись! – оборвал я его тонким голосом, – Рабовладельцы чёртовы!

– Тебе всё равно не уйти! – усмехнулся наш водитель, – У нас длинные руки!

– Серёжа, чтобы ты знал! Вот эти подонки хотят сделать из меня проститутку!

– Кого?! – не понял мальчик.

– Хотят, чтобы я ублажала их толстых и потных мужиков!

– Сам признался, что ты девочка! – сказал водитель, расхохотавшись.

– За дорогой следи! – прошипел я, несильно ткнув пистолетом ему в затылок, а то у меня рука устала!

– А ты, Серёжа, не смотри, что он в форме, это не мент, это бандит.

– Сам ты бандит! – возразил мне водитель, – Я из госструктуры, название которой тебе не положено знать!

– Ещё бы! – Ехидно сказал я, – Если вы занимаетесь работорговлей, никто не должен знать название вашей структуры!

Я подумал, что такого свидетеля очень опасно оставлять в живых, иначе пострадает семья Серёжи. Но и убивать людей налево и направо не мог.

«Лиска!», – взмолился я.

«Я бы убила», – спокойно сказала сестра.

В это время заговорила рация:

– Шестой, шестой! – где вы находитесь? – Водитель потянулся к рации, я выстрелил, едва её не разбив. В последний момент понял, что рация ещё может пригодиться.

– Ты с ума сошёл! – воскликнул лжемилиционер, сильно вильнув рулём.

– Не шути со мной! – предупредил я, снова ткнув его в затылок горячим дулом пистолета.

Дальше ехали, молча, слушая перебранку по рации. К сожалению, нас уже ждали в городе.

– Серёжа, – обратился я к мальчику, – в деревне телефон есть?

– Нет, – подумав, сказал Серёжа, – только в лагере.

Так! – подумал я. – Они уже снова в лагере, позвонили в отделение, поняли, что я угнал машину.

– Серёжа, – спросил я, – ты местный, знаешь дороги?

– Мы на автобусе всегда ездили, – нерешительно ответил Серёжа, – но скоро будет поворот на пасеку, мы туда ездили на великах.

– Слышал? – спросил я своего заложника.

– Слышал, – сквозь зубы ответил тот, наверное, до этого уже праздновал победу.

Показалась лесная дорога. Сначала мы проскочили мимо, пришлось сдать назад. Переваливаясь на колдобинах, поехали вглубь леса.

Ехали на первой скорости, завывая двигателем, наверное, целую вечность, пока впереди не показалась пасека с избушкой на поляне. Дальше дороги не было. Наш водитель остановил машину и спросил:

– Всё, приехали. Что дальше?

Я не ответил, изо всех сил треснув его по затылку рукояткой тяжёлого пистолета. Мужчина обмяк, а я посмотрел на Серёжу. Мальчик сидел, сжавшись в комочек и с ужасом глядя на меня.

– Меня, тоже? – с всхлипом спросил он.

– Серёжа, ты что?! – я опустился перед ним на колени, не выпуская, однако, пистолета из рук, обнял за шею и стал успокаивать, целуя его лицо: нельзя было разочаровывать мальчишку!

– Пошли, Серёженька! – ласково потянул я его за руку. – Возьми, пожалуйста, рюкзак. – Я вышел из машины, распахнул водительскую дверь. Уперев, на всякий случай, в бок водителю пистолет, нашёл наручники и пристегнул его к рулю, выбросив ключик. Вынул ключи от машины, положил себе в карман – потом выкину.

– Серёжа! – позвал я друга, – Ты где?

Серёжу я нашёл за машиной, он сидел прямо на земле, прислонившись к борту.

– Не сиди на сырой земле! – поругал я мальчика, забрался в салон, выволок свой рюкзак, отстегнул когти и сложил внутрь.

– Серёжа, пошли! – помог я подняться на ноги другу, – Какой мальчишка не мечтал о погонях, перестрелках? Получай удовольствие! Подожди, забыл, – я открыл дверцу пассажирского места, добрался до матюгальника и попытался оторвать его.

– Помоги! – попросил я мальчика. Серёжа оборвал провода. Оказывается, внутри был стальной тросик. Водитель ещё был без сознания, или притворялся, не знаю. Я решил всё-таки не трогать его, он же понимал, что Серёжа такой же заложник, как и он сам.

– Серёжа, – спросил я, – у пасечника есть велосипед?

– Есть, – ответил Серёжа, – но, если деда Матвея нет, значит, уехал на велике.

Деда не было, избушка была закрыта, а дверь подперта колышком.

– Серёжа, милый! Ты, когда придёшь в себя?! – потряс я его, потому что мой друг был ещё очень бледен. К его чести, штанишки у него были сухими.

– Погони, говоришь? Перестрелки? Это в кино хорошо смотреть. А когда твоя девчонка стреляет из пистолета в человека, это совсем не смешно! – сказал Серёжа, глядя мне в глаза.

– Я не стреляла в человека! – возразил я, – Я в рацию! Давай, лучше решим, куда тебя отвести? Далеко до города? Или к деревне ближе? Может, в первую очередь будут искать в городе?

Подумав, я бегом вернулся к машине, открыл дверцу, внимательно посмотрел на водителя, потом залез в бардачок, выбросив оттуда всё ненужное, нашёл карту! Водитель не подавал признаков жизни. В принципе, меня учили, куда бить, только я ещё не мог соразмерять силу удара, я ведь ещё был маленький и лёгкий, поэтому ударил посильнее.

Вернувшись к избушке, на крыльце которой сидел Серёжа с моим рюкзаком, я сел рядом, и развернул карту. Нашёл город, южнее – деревню, даже лагерь, до того подробная была карта. Убедился, что мы находимся на одинаковом удалении, как от города, так и от деревни, километров по двадцать в любую сторону.

– Так что, Серёжка, куда тебя проводить? До дома, или к друзьям, в деревню?

– Мне-то что? – буркнул мальчик, – Это тебе грозит опасность, ты скрывайся, а я подожду здесь деда Матвея, потом поеду домой.

– Я тебя не брошу! – заявил я.

– Сашенька, прошу тебя! Что они могут мне сделать? Я ведь совершенно о тебе ничего не знаю, ничего и не расскажу. Скажу, что ты взяла меня в заложники, а здесь отпустила и ушла. А я побоялся за тобой пойти.

– Серёжа! Ты очень хороший мальчик! Прости, что так получилось! – я посмотрел на пистолет в своей руке, пошёл опять к машине, разобрал его и закинул в салон. Потом вернулся к избушке, вздел на себя рюкзак.

– Прощай, Серёженька! – сказал я.

– Не поцелуешь меня на прощанье? – спросил мальчик. Я отрицательно покачал головой, повернулся, и легко побежал по тропинке, которая должна была вывести меня к гострассе.

Километров через десять я решил сделать привал и проверить, что у меня съестного.

Консервы были, но хлеб давно засох, я с трудом покромсал его, думая, где пополнить припасы.

этот лагерь меня совсем расслабил. Ведь я рассчитывал прожить там неделю, потом перебраться к Серёже, поиграть там с влюблённым мальчишкой, а потом уже отправиться в дальнейшее путешествие.

Мария Ивановна, добрейшая женщина, всё испортила. Ещё бы немного, и завязалась бы драка и перестрелка прямо в лагере. Потому что эти люди не дали бы мне ни малейшего шанса на побег.

Что насторожило Марию Ивановну? Несоответствие моего поведения и описание преступника?

Скорее всего, её чуткое материнское сердце. Поэтому я даже не мог обидеться на неё.

Осилил я только половину банки тушёнки. Остальное сложил обратно, думая съесть вечером.

Запил родниковой водой, расположился я возле родника, на крохотной полянке.

Ннемного полежалв, выбрав место посуше, я собрался и отправился дальше. Сначала шагом, а потом, когда в желудке утряслось, перешёл на рысь.

К двум часам дня я уже вышел к трассе. Неширокая однополосная асфальтированная дорога, жёлтые обочины.

Автостопом по стране.

Достав карту, я определился со своим местоположением, и отправился в восточном направлении. Иногда меня обгоняли машины, обдавая ветром и дымом. В лес не свернёшь, там труднопроходимые дебри. Приходилось терпеть, тихо матерясь. Лиска долго терпела мои выражения, пока не сказала, что маленькому мальчику не только не пристало говорить такие слова,. но и знать их. Я обрадовался сестрёнке, начал с ней обсуждать дальнейший путь.

«Почему не голосуешь?» – спросила Лиска.

«Пройдусь пока, что-то не нравятся мне они. Видят одинокого ребёнка посреди тайги, и не останавливаются».

«Может, они думают, что тебе недалеко? Потому и не тормозят». «Может быть», – ответил я, останавливаясь и оглядываясь. Честно говоря, я сначала не поверил своим глазам: меня нагонял жёлтый лесовоз!

Приглядевшись. убедился, что да! Громадный лесовоз «Комацу»! Сердечко стукнуло, я поднял руку и отчаянно замахал лесовозу. «Комацу» замедлил ход и остановился, громко чихнув тормозами.

Я подбежал,. забрался по лесенке на высокую подножку, открыл дверь, похожую на дверь легковой машины, приоткрыл,. и, с улыбкой,. спросил, не подвезёт ли водитель усталого путника.

Водитель приветливо, тоже с улыбкой, пригласил внутрь кабины.

Я скинул рюкзак, бросил его под ноги и устроился на удобном сиденье.

Водитель воткнул передачу, и мощная машина тронулась с места, постепенно набирая скорость.

Лесовоз шёл порожняком, куда-то возил лес.

– Привет,. – сказал водитель, протягивая мне громадную ладонь. Я, с размаху, впечатал ему свою маленькую ладошку.

– Володя! – представился водитель.

– Саша! – ответил я. Володя странно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Потом спросил:

– Далеко едешь?

– Пока не устанете.

– Как это? – удивился Володя.

– Я еду на край земли.

– Это куда? В Магадан, на Сахалин, или в Приморье?

– В Приморье, вообще-то, – Володя хмыкнул, включил приёмник. Приятный женский голос пел:

«Опять стою на краешке земли, опять плывут куда-то корабли, куда– тои мчит по свету лесовоз…».

– Во, – сказал Володя, – про нас. Прослушав знакомую песню, я признался:

– Я сбежал из детдома.

– Что так? Достали?

– Нет, там хорошо было, хороший директор, пацаны нормальные. Вы в каких войсках служили?

– В автобате. Давай на «ты»? Не такой я старый, чтобы мне «выкали». Так почему ты спросил про армию?

– Ты сколько лет служил? Три года?

– Да, три года. Ещё бы послужил.

– Что, понравилась казарма?

– А, вот ты о чём… Да ничего, ребята нормальные были, кормёжка, служба нескучнаяормальная, поездки. Конечно, хотелось домой, к маме, скучал, что там говорить. Пришёл из армии, женился, сейчас уже у меня есть мальчик, твой ровесник.

– Ну, вот, Володя, ты можешь себе представить, что тебя заселяют в казарму на всю жизнь? Ни папы, ни мамы? Иногда придут навестить родственники. Минут на десять, и опять ты за забором…

– А что делать, Саша? Если нет у вас ни мамы, ни папы? Хорошо хоть, крыша над головой есть, хотя, конечно, понимаю немного. Свободы нет, ничего своего, всё общее.

– Это всё, конечно, давит, но не слишком. Можно притерпеиться. Тут немного другое, Володя, – вздохнул я, – охотятся за мной, поэтому пришлось покинуть один из лучших детских домов.

– Врёшь? Кто за тобой может охотиться? Ты совсем ребёнок!

– Ты был в Средней Азии, Володя? – спросил я. – Знаешь, по каким законам там живут?

– По каким? По Советским, конечно! Ты что, оттуда?

– Нет, но отец там навёл шороху. Надеюсь, ты знаешь, что такое кровная месть? Не вру? – Володя помолчал, играя желваками:

– Слышал, что у горцев было такое. Или до сих пор есть?

– Есть, Володя. Мою сестру уже убили.

– Но ты ведь ещё совсем малыш! Как можно! Ладно, взрослого можно на дуэль вызвать, но ребёнка!

– Не думаю, что меня будут убивать. Думаю, в рабство продадут. В сексуальное.

– Так и знал, что ты девчонка! – я, с удивлением, посмотрел на Володю, но промолчал. Может,. он не слышал, что на Востоке мальчики востребованы?

– Вот поэтому, Володя, не отдавай меня в милицию. Однажды я сдался. Хочешь, покажу? – Я снял часики с руки и положил на торпеду левую ногу, закатав носок.

– Догадываешься, что это такое? – Володя пожал плечами.

– Это следы от кандалов, Володя. Железо натирает до крови. – Володя молчал, играя желваками.

– Кормят раз в день. Коркой хлеба…

– ЗамМолчи! – прикрикнул Володя, – У нас такого не бывает!

– Не бывает, так не бывает, – легко согласился я, надевая на руку часики, – считай, ремешком натёр.

Я замолчал, почувствовав усталость. С утра беготня, потом двадцать километров отмахал, до этого нервы мотал с этим ментом ряженым. Что я на Володю напал? Нервы, наверное.

– Далеко сейчас направляешься? – нарушил молчание Володя.

– К отцу. Он сейчас где-то в Приморье.

– Ну, допустим, найдёшь? А если не примет?

– Может и не принять, – согласился я, – тогда попрошусь в детский дом во Владивостоке, окончу восемь классов, пойду в мореходку.

– Могут не принять. По состоянию здоровья, – хмыкнул Володя.

– А я буду гимнастикой заниматься, – возразил я.

– Тогда – да, гимнастика, это сила, – согласился Володя, а я подумал, что хорошо, что сейчас не передают по радио, о том, что разыскивается особо опасный преступник, маскирующийся под маленького мальчика, или девочку, убивающий всех свидетелей… тьфу! Бред! – меня начало укачивать, я поплыл в сладкой дрёме, попросив Лиску разбудить, если что.

А по радио «Маяк» пела песню певица, на чужом языке…

– Надо же, как умаялся! – услышал я сквозь сон. Меня кто-то взял на руки, куда-то понёс.

– Маша, как ты думаешь, это мальчик, или девочка? Так положим, или искупаем?

– Разбудим ещё. Пусть спит. Кеды только снимем. Одежды на нём – шорты да футболка.

– А всё-таки?

– Не надо! – с улыбкой сказала Маша, – Завтра узнаем. Я его искупаю! Какие странные следы на ноге и руке.

– Говорит, от кандалов. Врёт, наверно!

Утром меня разбудил яркий луч света, попавший ву глаз, и крик петуха.

Зажмурившись и сильно потянувшись, открыл глаза и удивился: я спал на каком-то диване. Оглянувшись вокруг, увидел, что нахожусь на веранде, судя по застеклённым стенам.

Откинув одеяло, сел на диване, осмотрел себя. Я был одет в футболку и шорты, кеды с носками стояли на маленьком стульчике. Сильно хотелось в туалет.

– Проснулся уже? – на веранду со двора вошла стройная молодая женщина, – Кушать хочешь?

– Я в туалет хочу! – ответил я.

– Пойдём, – женщина взяла меня за руку, повела внутрь дома, там открыла маленькую дверь, включила свет. Внутри стоял чистенький унитаз, туалет был выложен красивой плиткой.

Сделав свои дела, я вышел и спросил, где можно умыться.

– Саша, давай, я тебя помою? Пока вода горячая есть? А то мужики встанут, начнут плескаться, опять будем ждать, пока нагреется, – я, с удивлением, смотрел на женщину.

– Ты что, стесняешься?

– Нет, – ответил я, – меня всегда сестра купала.

– Тогда иди сюда, раздевайся, а я ванну наполню.

– У меня чистое бельё в рюкзаке. Где мой рюкзак? – забеспокоился я.

– В машине остался. Да не волнуйся ты, у меня сын твой ровесник, есть бельишко. Зачем рюкзак вынимать, если вы с Володей дальше поедете? Или, может, не поедешь?

Я смотрел на женщину, Машей, кажется зовут, и ничего не понимал. Ещё не проснулся? Надо помыться, может, голова заработает.

Наполнилась ванна, я разделся, и залез в горячую воду, ощутив блаженство. Как давно я не принимал ванны!

– Лежи, отмокай. – сказала женщина, – потом приду, помою.

Она вышла, а я намочил голову, умылся, улёгся в ванне, оставив снаружи только лицо.

Скоро вошла женщина и начала оттирать меня от грязи. Намылила голову, всё тело, потом вымыла мочалкой и включила душ, отмывая чистой водой.

«Прямо, как ты! – сказал я Лиске. – Лиска, ты где?» – испугался я.

«Не мешай. Я тоже принимаю ванну», – я хихикнул.

– Щекотно? – поняла по-своему женщина, – Видишь, как хорошо! А мой балбес не хочет, стесняется. Давай свою голову, вытру, – меня вытерли пушистым полотенцем, дали чистое бельё.

– Будешь одеваться, или так походишь? Может, твоё постирать?

– А оно успеет высохнуть? Мы, когда поедем? У меня в рюкзаке есть чистое…

– Если есть, во что одеться, тогда постираю твоё бельишко, не высохнет, заверну с собой. Ты же стираешься? Вот и просушишь где-нибудь, – тётя Маша бросила мою одежду в ванну, и начала стирать, – носки принеси.

Я сходил на веранду и принёс носки.

– Сейчас мужики проснутся, позавтракаете. Пока можешь погулять в по двору, там, на крыльце, тапки.

Я вышел на свежий воздух, под яркое утреннее солнце, невольно ёжась. Сейчас бы пробежаться, до речки, правда, после ванны не хочется. И не холодно вовсе. Если было бы холодно, тётя Маша не отпустила бы во двор после ванны.

Я огляделся. Лесовоз стоял за забором, во дворе было много интересного, я хотел посмотреть поближе, но к калитке подошёл какой-то мужчина и позвал меня:

– Лёшь! Проснулся уже? Папку позови!

– Спит ещё! – ответил я.

– Разбуди! Скажи, Елисеев пришёл!

Я вошёл в дом, прошёл в ванную:

– Тёть Маш! Там Елисеев пришёл, папку просит разбудить.

– Так разбуди папку! – улыбнулась тётя Маша, выпрямляясь.

– Я не знаю, где он спит, – потупился я, – и вообще, если я вчера устал, то он тем более.

– Ладно, сама разбужу, пошли, накормлю, пока все спят. А то, пока дождёшься, особенно Лёшку, с голоду помрёшь! – мы прошли на кухню, тётя Маша наложила мне в тарелку отварной цельный картофель, заправленный луком и укропом, положила на блюдце несколько солёных огурцов, нарезала тонкими ломтиками бекон, отрезала краюху хлеба:

– Ешь! Потом чаю налью.

С аппетитом я приступил к завтраку, когда в дверях показался заспанный мальчик лет десяти. Увидев меня, оживился:

– О! Привет! – я кивнул, глотая.

– Лёшка, не мешая гостю кушать, лучше иди, умойся! – мальчик исчез. Скоро появился снова, сверкая свежеотмытыми глазами. Одет он был так же легко, как и я. Только всё новое.

– Мам, наложи мне покушать! – крикнул он. Появилась мама, наполнила сыну тарелку. За её спиной я увидел Володю, выходящего из дома.

– Совсем забыл! – воскликнул я, вскакивая и выбегая следом.

– Саша, куда?! – услышал я Машу. Я выбежал, босиком, на крыльцо, Володя уже подходил к Елисееву. Что делать? И я решился:

– Пап! – крикнул я. Мужчина отмахнулся, не глядя.

– Папа! – крикнул я снова. На этот раз Володя обернулся, пригляделся, и, извинившись, вернулся, громко спросив:

– Ну, что тебе? – я завёл его на веранду, и попросил:

– Не рассказывайте никому обо мне, хорошо? Когда этот человек уйдёт, принесите, пожалуйста, мой рюкзак.? Там всё, что есть у меня. Я так понял, вы сейчас куда-то поедете? – Володя нахмурился:

– Да, это председатель совхоза, просит перевезти кое-что. У меня же седельный тягач, а там у них что-то застряло. Подождёшь? Ты ведь никуда не торопишься? – спросил Володя, взяв меня за плечи.

– Нет, не тороплюсь. Заодно поглажу свои вещи, а то помялись.

– Вот и хорошо. На речку сходите с Лёхой, искупаетесь! – я кивнул, Володя отпустил меня, и я вернулся на кухню.

– Куда бегал? – удивился мальчик.

– Попросил папу вещи принести, – ответил я.

– Папу?! – Лёшка чуть не подавился, – Я слышал!

– А как мне его называть? – удивился я. Лёшка пожал плечами:

– Тогда ты мне брат?

– Может, и так, – ответил я.

– А ты… мальчик, или девочка? – вдруг спросил Лёшка. Я загадочно улыбнулся. Папа не поверил своей жене? Мы с ней сговорились?

Напоив меня чаем с сахаром, мальчик потащил меня в свою комнату. Там царил художественный беспорядок: кровать не застелена, игрушки разбросаны, книжки на столе, а не на полке. Сесть некуда.

Я машинально начал наводить порядок. Однако, въелась привычка!

Лёшка, открыв рот, смотрел, как я быстро заправил его постель, сложив стопкой книжки, поставил их на стеллаж, убрал со стула игрушки и положил их в ящик для игрушек.

– Ты точно девчонка! – произнёс он, наконец.

– А ты почему кровать не заправляешь? – спросил я. Лёшка пожал плечами:

– Мамка заправит.

– Мамка? – удивился я.

– Ну да! Давай, поиграем? Ты, во что любишь играть? Смотри, у меня машинки есть, конструктор! Папа ещё в шахматы меня учит. А ты? В куклы?

– Почему именно в куклы? – удивился я.

– Все девчонки играют в куклы.

– С чего ты взял, что я девочка?

– Папка сказал, что не поймёт, пацан ты, или девчонка. Мамка тебя купала, ничего не говорит, только смеётся.

– Правильно делает. Давай, я тебе фокусы покажу?

Я показывал мальчику фокусы с исчезновением предметов, и очень смеялся, когда он находил эти вещи у себя за пазухой. Выдернув майку из трусов, Лёшка с забавным выражением лица смотрел, как падают маленькие игрушки на пол. Я смеялся. Мы так увлеклись, что не заметили, как подошло время обеда. Мама Маша с трудом оторвала Лёшу от меня, с удивлением разглядывая комнату.

– Саша, это ты навёл порядок? – я согласился, – Молодец! Научил бы Лёшку, что ли?

– Его к нам надо! – засмеялся я, – Быстро научится.

– Пойдём, обедать пора.

На обед нам был предложен наваристый борщ и картофельное пюре с тушёным мясом.

Запив всё это компотом, мне захотелось вздремнуть, но Лёшка не признавал тихого часа, и предложил пойти на речку, купаться. Я посмотрел на маму Машу.

– Сходите! Вечером я тебя снова искупаю, если ты не против. Я заулыбался:

– Тёть Маш, мне бы вещи погладить. Вы дадите мне утюг?

– Давай свои вещи, пока вы купаетесь, поглажу, если надо, постираю.

Я пошёл на веранду, где уже стоял мой рюкзак, вынул оттуда одежду. Взял в руки Лискину кофточку, поднёс к лицу:

– Я носил эту одежду почти неделю, – отложил в сторону кофточку и юбочку с плавочками, – А это просто погладить, – разложил остальные девичьи и мальчишеские вещички, хитро поглядывая на Лёшку. Тот многозначительно усмехался.

– Теперь я понимаю Володю! – засмеялась мама Маша, собирая в охапку то, что надо постирать, – Идите, гуляйте!

– Мама Маша! – вспомнил я, вынимая из рюкзака вскрытую банку тушёнки, – Это, наверно, собаке? Я вчера банку вскрыл, в обед.

Мама Маша понюхала содержимое банки, сказала:

– Жирно будет, собаке! Пережарю и соус сделаю! – а мы с Лёшкой пошлибежали, как были, на речку, предварительно посмотретьобследовав хозяйстводвор. Мальчик познакомил меня с дворовой собакой по кличке Мухтар, с котом Мурзиком, показал мне курятник и коровник. За коровником находился большой огород, засаженный картошкой.

– Вот огород, скоро окучивать надо. Поможешь? – с надеждой посмотрел он на меня.

– Лёш, тебе скучно одному? – спросил я, улыбаясь.

– Очень! – вздохнул мальчик, – У меня есть друзья, но это совсем не то, что брат, или сестра.

– Да, – согласился я, – это совсем другое дело.

– Побежали на речку? – предложил Лёшка.

– Конечно! – согласился я, и мы побежали, как я любил, босиком. На речке уже купались пацаны.

– Это наше место, мы здесь голышом купаемся! – заявил Лёшка, быстро раздеваясь и вопросительно глядя на меня. Я медленно начал раздеваться, мальчишки, с любопытством, следили за нами.

Когда я выпрямился, Лёшка посмотрел, пожал плечами и побежал к речке. Мы тоже бултыхнулись в воду. Речка была нам по шейку, текла не очень быстро, мы с удовольствием плавали, потом выбрались на берег и разлеглись на горячем песке.

– Саш, – попросил Лёша. – Расскажи, как ты к нам попал?

– Как попал? – улыбнулся я. – Проголосовал. Твой папа подобрал меня, я заснул у него в машине, проснулся у вас, на веранде.

– Это понятно. Куда ты едешь? Откуда?

– Откуда? – я посмотрел мимо ребят, которые внимательно меня слушали, думая, что бы им соврать.