Текст книги "Осколки нефрита"

Автор книги: Александр Ирвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Арчи внезапно понял, что должен делать, и поднялся на ноги. Таманенд был прав: Арчи стал центром происходящих событий и должен действовать, иначе сгорит под взглядом Ометеотля, как муравей в фокусе лупы.

Арчи вытащил нож и выставил его перед собой, держа в одной руке, а второй нащупывая невидимые выступы в стенах. Рука наткнулась на треугольную расщелину, и он нырнул в нее, затаив дыхание и следуя за слабым отблеском огня, освещающим дорогу.

– Нанауацин, драгоценный нефрит, время пришло. – Чакмооль вырвал перо из своей накидки и положил его в чашеобразное углубление на полу, между ногами статуи. Сунув руку в клыкастую пасть изваяния, он вытащил зеленый камешек и положил на перо сверху. Вспыхнуло бесшумное и бездымное пламя и заполнило чашу. – Теперь ты начинаешь свой путь в Тлалокан.

– Я готова, – пробормотала Джейн. Она лежала на наклонном квадратном камне, ногами вниз, в сторону огня. – Наверное, я буду скучать по своему телу.

– Нанауацин, ты получишь гораздо больше, чем тело. Тот, кто заставляет все расти, призывает тебя к себе, и ты должна оставить тело позади.

Чакмооль снова сунул руку в пасть изваяния и вытащил каменный нож с широким лезвием. Он четырежды провел лезвием сквозь огонь, и с каждым разом становился все меньше похож на человека и все больше на то существо, которое привиделось Джейн в ночь, когда двое моряков погибли у дверей ее берлоги.

В ту самую ночь, когда чакмооль начал исцелять ее тело. В ту ночь, когда он избрал ее. От прилива благодарности по щекам Джейн потекли слезы. Она улыбалась, чувствуя, как они текут по гладким щекам. Поскорее бы отправиться в путь! Джейн вспомнила карты в своей берлоге и все города, где хотела побывать. Но что такое Новый Орлеан, Сан-Франциско или даже Занзибар по сравнению с тем местом, куда она отправляется! Это место не отмечено ни на одной карте, а она удостоилась чести отправиться туда! Ее накидка зашелестела, перья приподнимались и смахивали слезы со щек.

Чакмооль подошел к Джейн сбоку и занес над ней руку – пальцы с когтями сжимали каменное лезвие.

– Нанауацин, сейчас ты отправишься к Тому, кто заставляет все расти, и принесешь на Землю новый мир. Ты отправишься к Тлалоку, масеуалес имакпал ийолоко, – совсем как кот промурлыкал чакмооль. Джейн всегда хотелось завести кошку.

– Масеуалес имакпал ийолоко, – повторила она. Звуки словно обволакивали со всех сторон.

– Йоллотль, эцтли; омпа онквизан тлалтикпак, – мурлыкнул чакмооль и занес нож над грудью Джейн.

– Джейн!

Она узнала голос отца, и ее захлестнула волна нетерпения: надо же ему было явиться так не вовремя! Именно в тот момент, когда она должна начать свое путешествие! Когда она была безобразная, отец и знать ее не хотел. А теперь, когда она выздоровела и похорошела, он надумал явиться?

– Меня зовут Нанауацин, – сердито заявила она, повернувшись к нему, чтобы показать свое недовольство.

Он стоял у входа и держал в руках нож. На папе лица не было, и в Джейн шевельнулась жалость.

«Бедный папочка, – подумала она, – ему нос сломали. Вон как кровь течет».

– Прескотт, у тебя ничего не выйдет. – Чакмооль говорил невнятно: мешали кошачья морда и раздвоенный язык.

Чакмооль опустил нож, вдавив кончик лезвия в кожу, и Джейн судорожно выдохнула. Какое холодное лезвие!

– Она отправляется к Тлалоку.

– Она пойдет со мной, – сказал папа, и Джейн, хотя и злилась на него, невольно вскрикнула, когда он направил нож на себя и воткнул его в грудь.

– Наконец-то ты пришел ко мне.

– У меня не было другого выбора, – ответил Арчи.

Нож слегка сдвинулся, вонзаясь глубже, пока лезвие не коснулось сердца. Арчи постарался сжать рукоятку покрепче, но руки уже стали скользкими от крови.

– Ты следил за мной, – сказал Арчи. – Никуда я не пришел, это я тебя сюда привел.

– Посмотри вокруг.

Арчи оглянулся и не понял, где очутился. Он все еще был в пещере, чакмооль и Джейн застыли у барельефа Тлалока, перед которым по-прежнему горел огонь, однако позади всего этого появилось темное солнце, и в его свете пламя отбрасывало тень на песчаный пол. Тень была такая черная, что у Арчи заболели глаза. За этой чернотой из песчаного пола росли джунгли, и ветерок доносил оттуда запахи земли и гнили.

На алтаре рядом с Джейн лежал Арчи – без одежды, прикрытый лишь накидкой из зеленых перьев кецаля. Над ним стояла женщина, и ее бесцветная кожа сияла в лучах черного солнца. Она прижимала обсидиановое лезвие к обнаженной груди Арчи. Кончик ножа уткнулся во впадину под грудиной.

Арчи посмотрел вниз, но ничего не увидел, хотя мышцы рук сводило от усилий удержать нож и не дать ему вонзиться в грудь.

– Где я? Что это за место? – спросил Арчи.

– Омейокан, – ответила женщина – только теперь она превратилась в мужчину с длинными прямыми черными волосами. – Это место Двойственности. Ты в моих владениях, Арчи Прескотт, – там, где все остается собой и одновременно является чем-то другим.

От этих слов все предметы вокруг расплылись, потеряли четкие очертания, а вместо потолка пещеры наверху появились звезды.

Все менялось с невероятной скоростью – все, кроме Ометеотля, который стоял в центре реальности.

– Вот видишь, это ты ко мне пришел, – сказал Ометеотль, и его слова сгустились, приняв форму алтаря, на котором был распростерт Арчи. – Ты предложил себя в жертву.

– Я предложил тебе гораздо больше, чем самого себя, – возразил Арчи и увидел, как шевелятся губы у лежащего на алтаре двойника. – Ты не мог появиться в мире, потому что не осталось никого, кто поклонялся бы тебе.

– Для меня нет ничего невозможного, – возразил Ометеотль. Склонился над алтарем и надавил на нож.

Арчи закряхтел, чувствуя, что не удержал рукоятку и нож вошел чуть глубже. В нос ударил запах его собственного пота – и через мгновение сменился резкой вонью дыма от костра.

– Ты не удержишь нож, Арчи Прескотт, и тогда я выпью твою эцтли. У тебя сильное сердце – это хорошая пища. – Ометеотль улыбнулся.

– Если будешь дожидаться моей крови, то упустишь чакмооля. Тлалок получит власть над миром, а тебе достанется только моя жизнь.

– Я Властелин времени, – прорычал Ометеотль. – Если это солнце достанется Тлалоку, я дождусь следующего.

– А если в следующий раз никто не предложит себя тебе в жертву? – У Арчи стали неметь руки. Время шло – и истекало.

– Тогда я подожду еще.

– Если никто не будет приносить тебе жертвы, про тебя никто и не вспомнит. Ты останешься совсем голодным. Ты когда-нибудь испытывал такой голод? Прошла всего половина эпохи, а ты уже проголодался. Ты отворачиваешься от своего вековечного соперника лишь ради того, чтобы получить одну-единственную жизнь. Когда я умру, Тлалок наестся вволю. А что будешь есть ты? Свое собственное сердце? Или попробуешь на вкус дым от жертвенных костров Тлалока?

От гнева Ометеотля звезды погасли.

– Я попробую на вкус твою жизнь!

Нож воткнулся глубже, и Арчи вскрикнул. С каждым ударом сердца тело пронзала боль, а кровь текла по рукам непрерывным потоком. Только последние два пальца еще удерживали нож, мешая ему пронзить сердце. Вонь гниющих джунглей не давала дышать.

– Неужели моя жертва так мало стоит? – воскликнул Арчи. – Я предлагаю тебе свою жизнь, а ты и пальцем не пошевелишь, чтобы убить своего смертельного врага и спасти мою дочь!

– Так вот чего ты хочешь от меня, Арчи Прескотт! – пропел Ометеотль, словно девица, дразнящая ухажера. – Ты хочешь уничтожить чакмооля и спасти свою дочь от смерти?

– Да, – со слезами признался Арчи. – Вот что я прошу взамен моей жизни.

– Так ведь я уже это сделал, – ответил Ометеотль. – Или ты думал, что я испугаюсь своего противника? Как ты мало знаешь, несмотря на свое красноречие. И довольно пустых речей. Ты даже о себе слишком мало знаешь.

Нож потихоньку вырывался из окровавленных рук Арчи и погружался все глубже.

«Я продал душу дьяволу, – безразлично подумал Арчи. – И он пришел получить свое».

Как только Арчи вонзил в себя нож, все изменилось. Огонь взметнулся вверх и потемнел, заполнив тенями каждое углубление в пещере. Чакмооль перевел взгляд с Джейн на статую.

Пламя лизало изваяние: нарисованные вокруг глаз круги сгорели, исчезли головной убор из перьев и ожерелье из черепов в руке. Вместо них из огня стала выступать другая статуя – человеческая фигура без всяких украшений. Она возвышалась над чакмоолем, и пещера застонала, когда стена позади статуи растянулась. Фигура вошла в огонь, и пламя приникло к ней, облепило со всех сторон, отбрасывая противный темный свет и разрывая нити раскаленного камня, которые все еще соединяли статую со стеной.

– Ометеотль, Тецкатланекци, ин тейокойани, – проскрипела статуя. Она начала расти, и по ней пошли трещины, которые словно раствором заполняли языки пламени.

Джейн обожгло волной жара, и она невольно со свистом втянула в себя воздух. Перья ее накидки превратились в тысячи язычков пламени. Она закричала, скатилась с алтаря и неловко упала на землю, пытаясь сбить пламя. Великолепная накидка дергалась во все стороны, стараясь оказаться подальше от горящей статуи. Одно за другим перья взрывались, оставляя крошечные облачка дыма.

Огонь перепрыгнул с перьев на чешуйчатые болячки на руках Джейн и сжег брови на ее лице.

«Нет! Ведь меня же исцелили, – подумала она. – Чакмооль исцелил меня, и мой путь…»

Однако болячки не исчезали – только почернели от огня. Пламя лизало их и пробралось под накидку, обжигая жесткую корку болячек на спине. Потом загорелось лицо, и сквозь языки пламени Джейн смотрела, как статуя схватила чакмооля и вырвала его сморщенное сердце.

– Чувствуешь, как нож приближается к сердцу? А ты приближаешься ко мне. – Очертания Ометеотля расплывались. Арчи видел только ненасытное любопытство Древнего бога – то же самое любопытство, с которым смотрел на него Уильям Уилсон, когда спросил: «Где была твоя душа?»

Нож проник в сердце.

У Арчи потемнело в глазах, в лицо ударила волна жара, принеся с собой острую вонь горящей плоти и паленых волос.

– Джейн! – взвыл Арчи, и его тело, лежащее на алтаре, изогнулось дугой. Обсидиановое лезвие вошло в грудь по самую рукоятку. – Хелен… Я сделал все, что мог.

– Хочешь в последний раз посмотреть на дочь? – спросил Ометеотль. Конечно же, Арчи хотел. Джейн каталась по полу, охваченная темным пламенем. Позади нее стояла громадная статуя, за которой стена пещеры растянулась и прогнулась, словно раскаленная пуповина из камня. Огонь лизал чакмооля, и у Арчи заболели уши от шипения капель дождя, падающих в огонь. Глаза застлала пелена, словно пещера наполнилась паром, и сквозь непроглядный туман Арчи на мгновение увидел Джейн – здоровую и невредимую, как ветром обдуваемую темным пламенем.

– Видишь, она жива, – сказал Ометеотль. – Немногим улыбается счастье увидеть такое приятное зрелище перед смертью.

Чакмооль вопил в железной хватке статуи, которая схватила его одной горящей рукой за горло и приподняла над землей. Вспышка обжигающего света вырвалась изо рта статуи, когда она проглотила сердце чакмооля. Пламя полыхнуло до потолка, и Арчи увидел лицо Хелен.

Каменные нити, привязывавшие статую к стене, лопнули, и появилась дыра, отверстие тоннеля, который вел прямо в ад. Или в Миктлан – Арчи разглядел пустыни, нагромождение горных пиков и маленькую красную собачку, терпеливо ожидающую его.

Арчи, спотыкаясь, пошел к Джейн, и с каждым шагом лезвие все глубже вонзалось в грудь.

– Джейн! – хотел закричать Арчи, но лишь задохнулся стоном. Тени росли, пряча от него Джейн, оставляя его наедине с уэуэтеотлем.

– Теперь ты придешь ко мне. Омейокан станет твоим домом.

Вокруг Арчи сгустилась темнота, и он услышал голос Уилсона: «Ну-ну, тише». Кошачьи вопли чакмооля затихли, превратившись в шипение капель дождя, падающих в огонь.

– Я горю, сгораю заживо, я не хочу такой смерти!

Джейн смотрела, как трепыхается чакмооль, как его конечности, словно лапки паука, свернулись вокруг дыры в ребрах. Она тоже умирает, чего же еще ожидать, ведь из ноздрей вырывается пламя, будто облачко пара в морозную ночь.

Однако боли не было, и Джейн показалось, что закрытым правым глазом она видит, как ее отмывают от грязи, от чего-то прилипшего к телу и невидимого обычным взглядом.

Рука статуи отвалилась, брызнули искры раскаленного камня, и пол вздрогнул под ногами. Изваяние начало рассыпаться на куски, огненные трещины становились все шире и ярче. Позади фигуры виднелась дыра в стене, и оттуда глазела толпа мертвецов.

– Джейн, – выговорил папа слабым голосом, но Джейн ясно услышала его, несмотря на оглушительный грохот разваливающейся статуи. Папа, спотыкаясь, шел к ней, отчаянно вцепившись руками в рукоятку торчащего из груди ножа.

«Прости меня, папа. Прости зато, что я про тебя думала, – хотела сказать Джейн. – Я знала, что ты придешь за мной, я точно это знала».

Но на разговоры не оставалось времени.

– Папа, не прикасайся ко мне, ты сгоришь! – воскликнула Джейн и тем не менее побежала ему навстречу. Огонь перекинулся с нее на нож, обхватил горло папы, и Джейн отшатнулась.

– Не удержу… скоро, – выдохнул папа, но голос почему-то послышался за ее спиной. Джейн обернулась и увидела, как папа лежит на алтаре – из раны на груди течет кровь. Статуя склонилась над ним, от нее отваливаются куски и падают на папу, а в руке изваяния сломанной куклой висит тело чакмооля.

В пламени, вырывающемся из входа в ад, Джейн увидела лицо матери.

Джейн посмотрела назад – папа все еще стоял, пытаясь подойти поближе и умирая на ходу. В жутком свете из ада кровь казалась черной. Она пропитала одежду на груди папы и собралась в лужу у его ног.

На Джейн вдруг снизошло странное спокойствие.

– Нет, папа, – сказала она. – Ты удержишь. Иди сюда, я помогу тебе.

Он, похоже, не услышал: руки безжизненно упали, тело вздрогнуло, когда нож вошел до конца, и за спиной Джейн послышался отчаянный крик.

«Не смотри туда, – приказала она себе. – Он не там, а прямо передо мной».

Однако фигура папы бледнела и таяла; его забирали в то место, где он лежал на алтаре и голодный бог смотрел на его обнаженное сердце.

– Папа, я помогу тебе, – заботливо сказала Джейн. Взялась обеими руками за нож и вытащила его из груди папы.

Омейокан вихрем втянулся обратно в дыру, и Арчи вдавило обратно в тело, а его двойника унесло вместе с джунглями. Вещи вновь обрели привычную форму. Арчи почувствовал под ногами холодный камень и с облегчением повалился на него.

Древний бог выскальзывал из головы Арчи, как нож выскользнул из тела.

– Прескотт, придет время для нового солнца, – предупредил затихающий голос. – Настанет новое время, и я буду пить из черепов твоих потомков.

У Арчи зашумело в ушах. Нет, не в ушах – это барельеф Тлалока посыпался со стены, погребая алтарь и лежащее на нем тело чакмооля. Огонь вспыхнул напоследок и погас, а порыв ветра унес остатки света.

Пол задрожал и вздыбился, с невидимого потолка полетели вниз каменные глыбы.

Надо выбираться отсюда, подумал Арчи. Вот только вряд ли он сможет устоять на ногах. Каждый вдох отдавался в груди такой болью, как будто в сердце снова вонзали нож.

– Папа, свет! – закричала Джейн ему в ухо. – Вон там!

Она подняла его, и с ее помощью Арчи сумел удержаться на ногах. Теперь он тоже увидел свет – слабое свечение в низком сводчатом проеме, который вел к выходу.

Позади них прогремел еще один обвал, подняв в воздух удушающее облако невидимой пыли. Джейн потянула Арчи к свету, и он поковылял за ней, зажмуриваясь, всякий раз, когда возле них с треском обрушивалась глыба известняка. Теперь глыбы были такие огромные, что каждый удар отдавался в ушах многократным эхом. Арчи слепо уцепился за маленькую руку Джейн, поражаясь ее силе. Она вела его, как ребенка, и один раз отдернула в сторону, когда кусок потолка упал на то место, где только что стоял Арчи, – камень разлетелся на куски, засыпав Арчи острыми обломками. Они присели, чтобы пробраться в тоннель, ведущий наружу, и Арчи увидел, что на дне Бездонной ямы их ждет Стивен.

Пещера вздрогнула вся целиком, тени от лампы Стивена бешено заплясали, и порыв ветра из обрушивающейся позади них пещеры сбил Арчи с ног. Он привалился к стене и почувствовал, как она сдвинулась под его весом. Кусок стены развернулся, оттолкнув Арчи назад, и медленно упал, застряв в проходе. По пещере прокатился гулкий стон, и дождем посыпались мелкие камни.

От прохода в Бездонную яму осталась лишь узкая щель. Арчи опустился на четвереньки, чтобы протиснуться сквозь нее, и прямо перед собой увидел свет лампы Стивена.

– Девочку! Мистер Прескотт, передайте мне Джейн! – услышал Арчи голос Стивена.

«Ну уж нет! – подумал Арчи; паника заглушала голос здравомыслия, а глаза застилало облако пыли. – Еще одна уловка, новый трюк».

Но Джейн, не поднимая глаз, протиснулась мимо него, схватила Стивена за руку и пролезла в дыру, как лягушка отталкиваясь ногами от камней. Арчи попытался пролезть вслед за ней и застрял: голова и одна рука прошли, а вот второе плечо уперлось в острый выступ и не давало двигаться дальше.

– Стивен! – закричал Арчи. – Я застрял!

На мгновение у Арчи захолонуло сердце: Стивен не оборачивался, и на Арчи нахлынули воспоминания о могильной тьме в куполообразном зале. И тут он увидел, что Стивен просто подсаживал Джейн на тот самый валун, на котором сидел Арчи, готовясь войти в логово чакмооля. Справившись с этим, Стивен повернулся и опустился на колени рядом с Арчи.

– Выдохните, мистер Прескотт, – велел Стивен. За его спиной плясали тени от лампы, напоминая Арчи тени в водах реки Стикс. Неужели это было всего лишь час назад? – Выдохните и толкайтесь ногами. У вас слишком большая грудная клетка.

Стивен обеими руками схватил Арчи за свободную руку и уперся ногами в края медленно закрывавшейся трещины.

Позади Арчи загрохотал громовой раскат, и из крохотных промежутков между его спиной и навалившейся глыбой брызнула пыль. Вокруг его ног уже насыпало кучку щебня и камешков.

– Выдохните же, мистер Прескотт! – повторил Стивен. – Если пыль проходит, то и вы пройдете! Давайте, упритесь ногами и толкайте на счет три. Раз! Два!

Арчи засучил ногами, не находя опоры на пыльном полу.

– Три!

Стивен с такой силой рванул Арчи за руку, что в плече что-то хрустнуло. Арчи с силой выдохнул, чувствуя, как сужается щель вокруг него, и лихорадочно попытался нащупать ногами опору, от которой можно оттолкнуться. Он немного продвинулся вперед, постанывая от боли и напряжения. С пропитанной кровью робы отлетели пуговицы. Рана на груди мучительно болела от трения об камни.

– Папа, ну пожалуйста! – закричала Джейн. Пещеру снова тряхнуло, и прижимавший Арчи камень слегка сместился. Стивен опять потянул, упираясь ногами, и протащил Арчи еще на дюйм вперед. И тут плечо Арчи высвободилось.

Стивен, не удержавшись, опрокинулся на спину и ударился головой об камень между ногами Джейн. Джейн вскочила и заняла место Стивена, помогая Арчи протиснуться вперед, пока он не сумел высвободить руку и не вытащил себя из крошечной дыры.

Пещера продолжала содрогаться, камни сыпались со стен и с потолка Бездонной ямы, скрытых темнотой. Большой кусок известняка вытянутой формы проскакал по осыпи, пролетел над их головами и ударился о стену. Стивен торопливо поднялся на ноги, схватил лампу и повел их вверх по осыпи. Арчи подталкивал Джейн впереди себя, помогая взобраться на выступы, которые ей нелегко было преодолеть самостоятельно.

Карабкаться по осыпи было все равно, что танцевать во время землетрясения, пытаясь попасть в такт сердитым толчкам земной тверди. Сверху сыпалось все больше камней, они пролетали мимо, мелькая в неверном свете лампы, и с грохотом ударялись о землю где-то внизу.

А если выступ наверху обвалился? От вершины осыпи стены ямы поднимались отвесно вверх еще футов на сто, если не больше. Если не удастся спрятаться в боковом проходе, то рано или поздно им на голову упадут обрушивающиеся с потолка камни.

К счастью, проход оказался на месте, и они нырнули в него. Почти всю дорогу до Речного зала Арчи одной рукой держался за Джейн, прислушиваясь к громыханию и шуму обвала, который постепенно затихал позади.

Когда они добрались до пологого склона над Мертвым морем и смогли наконец выпрямиться в полный рост, пещера уже затихла. Арчи посмотрел на покрытого серой пылью Стивена, не зная, что сказать. В воздухе висела какая-то недоговоренность.

Джейн нарушила неловкое молчание: подошла к Арчи и медленно, нерешительно обхватила его руками.

– Папочка, я знала, что ты придешь, – пробормотала она, уткнувшись лицом ему в грудь.

Арчи не сумел вымолвить ни слова. Он просто гладил ее покрытые пылью волосы, с непривычки чувствуя себя ужасно неуклюжим.

«Я снова стал отцом, – подумал Арчи. – К этому нужно привыкнуть».

Нужно заново привыкнуть к жизни. Его тело все еще помнило, как в сердце вонзился нож, и хотя Арчи точно знал, где он и с кем, мышцы и нервы поверили в смерть и неохотно отказывались от этой веры.

Арчи сунул руку под одежду и нащупал неровный шрам – на дюйм ниже левого соска.

«Омейокан, – подумал Арчи. – Я там был, и я там не был. Нож воткнулся и не воткнулся. Я умер и не умер».

Он глубоко вдохнул запах дочери, выдохнул и обнаружил, что снова обрел дар речи.

– Как только смог, Джейн. Я пришел, как только смог.

Она прижалась к нему покрепче дрожащими от усталости руками. Под извилистой линией ее пробора Арчи увидел здоровую кожу, да и ухо тоже было на месте – ему самому такого не видать. Ободранную кожу на груди саднило там, где к ней прижималась Джейн, а каждый раз, когда Арчи касался ее ладонями, в руках вспыхивала боль, и тем не менее еще никогда в жизни ему не было так хорошо.

Они стояли так довольно долго, и наконец, Стивен смущенно кашлянул.

– Пожалуй, теперь Бездонная яма не такая уж бездонная, – сказал он. – Будем надеяться, тропу наверх еще не завалило.

Он отвинтил колпачок фляги и протянул ее Арчи.

– Нет, спасибо, – отказался тот.

– Ну, тогда до дна, – произнес Стивен и осушил флягу. – Пора идти. А то что мы скажем доктору Крогану, если он увидит, как мы выходим из пещеры?