Текст книги "Осколки нефрита"

Автор книги: Александр Ирвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

«Не здесь ли нашли чакмооля? Или он и сейчас здесь?» Арчи напряженно вглядывался в темноту за пределами круга света от лампы Стивена, однако пропасть слева все время притягивала его взгляд.

– А когда вы здесь побывали впервые? – спросил Арчи.

– Два года назад. В то время я еще не знал этой тропы, пришлось лезть через провал по лестнице.

– По лестнице?! Ничего себе, а какой глубины эта пропасть? – Арчи поймал себя на том, что еще немного – и начнет молоть чепуху. Но Господи Боже, пересечь пропасть по лестнице – да возможно ли это? Талисман продолжал дергаться, отвлекая Арчи именно тогда, когда ему требовалось полностью сосредоточиться на переходе.

Стивен, похоже, не замечал волнения Арчи.

– Трудно сказать наверняка, – пожал он плечами. – Сейчас сами увидите.

Стивен вынул из заплечного мешка моток бечевки, поднес к нему спичку и подозвал Арчи поближе.

– Смотрите, как она будет падать.

Арчи подошел к краю, насколько хватило смелости, и посмотрел вниз, вцепившись в столбик с такой силой, что побелели пальцы.

Брошенный Стивеном факел падал, медленно вращаясь и освещая выщербленные стены пропасти. Прошла целая вечность, прежде чем факел ударился о нагромождение камней на дне – посыпался фейерверк искр.

– На том конце футов сто двадцать или около того, – сказал Стивен. – А эта куча камней под мостиком лежит еще глубже. Я даже не знаю насколько.

– А на дне вы не бывали? – Арчи не спускал глаз с факела. Огонь догорел, и темнота вновь поглотила дно пропасти.

– Нет, не бывал. Понятия не имею, можно ли туда вообще спуститься. Наверное, можно, но, видимо, спуск начинается где-то далеко отсюда. Это самая глубокая пропасть, которую я видел. Кто его знает, куда она выходит в глубине и с какими пещерами соединяется.

– А как она называется?

– Бездонная яма, – хихикнул Стивен. – Раньше я думал, что так оно и есть.

Оставив позади Бездонную яму, они двинулись по изогнутому коридору. Потолок неуклонно снижался, а грязь становилась глубже: на каждом шагу Арчи увязал по щиколотку, не чувствуя твердой почвы под ногами. В этой пещере еще только зыбучих песков не хватало! В конце коридора талисман притих – Арчи уверился, что Бездонная яма если не логово чакмооля, то определенно с ним как-то связана. Надо непременно узнать у Стивена, есть ли дорога на дно ямы; Райли Стин болтал, что Стивен частенько водил своих подопечных в еще не исследованные части пещеры. Может быть, он и Арчи сводит.

«Скоро надо бы спросить Стивена, где он нашел чакмооля, – подумал Арчи. – И что бы ему такое рассказать про Джейн, чтобы он не подумал, что я спятил?»

Тут Арчи увидел, куда они направляются, и все мысли вылетели у него из головы.

– Добро пожаловать в Извилистый лаз. – На губах Стивена появилась озорная улыбка. – Теперь он шире, чем был раньше. Каждый, кто здесь проходит, выносит на себе немного грязи.

В стене пещеры виднелась дыра фута четыре шириной и не больше двадцати дюймов высотой.

– Держите голову как можно выше, – предупредил Стивен, – и будьте осторожнее: под грязью есть трещина, где может застрять нога.

– Спасибо, что предупредили, – выдавил Арчи. В горле опять пересохло, и он не мог отделаться от мысли, что всего в нескольких дюймах над его головой нависает стофутовая толща известняка.

Стивен заметил нервозность Арчи и посерьезнел.

– Старайтесь не останавливаться. Ползти здесь всего лишь пару сотен футов, а потом будет большая пещера. Ползите на свет лампы, – бросил напоследок он, протолкнул фонарь вперед и протиснулся в дыру.

«Можно и не лезть ни в какие дыры, – подумал Арчи. – Стивен никуда не денется, приползет за мной обратно».

Он впервые почувствовал, как здесь холодно.

«Если Джейн здесь, то ей тоже холодно, – внезапно раздался голос в голове Арчи. – А вывести ее отсюда некому».

– Она… – Арчи запнулся и проглотил готовые вырваться слова. Кому это он отвечает? Ведь вслух никто ничего не сказал.

«Прескотт, сейчас не время слышать голоса в голове и тем более разговаривать с ними», – напомнил себе Арчи.

– Мистер Прескотт, вы что-то сказали? – В узком лазе голос Стивена звучал приглушенно. В слабом свете, который пробивался между телом Стивена и стенами, Арчи едва мог разглядеть свои ноги.

– Уже иду, – отозвался Арчи сквозь стиснутые зубы. Он просунулся в дыру, нашел зацепы на покрытых грязью стенах и стал протискиваться вслед за Стивеном.

Из Извилистого лаза Прескотт выскочил задыхаясь, с таким видом, словно за ним черти гонятся. Многие посетители реагировали точно так же, однако к страху Прескотта примешивалось что-то еще. В Арчи чувствовалась какая-то отчаянная решимость, которая всплыла на поверхность, когда он посмотрел в Бездонную яму.

«Он добрался сюда чисто на силе воли, чтобы найти дочь, – подумал Стивен. – Интересно, насколько еще его хватит?»

– Давайте пройдем немного вперед, а потом перекусим, – предложил Стивен.

Прескотт кивнул, и они пошли по куполообразному Залу огромного облегчения. Подходящее имечко, ничего не скажешь. Теперь, когда снова можно было выпрямиться во весь рост, Прескотт вздохнул с явным облегчением.

Стивен повернул налево и привел Арчи в Речной зал. Слева пол отлого уходил вниз, к берегу реки Эхо. Однако Стивен показал в противоположную сторону – вверх и направо.

– Там есть огромная пещера, если хотите, можем посмотреть, – предложил он.

– Нет, спасибо, – отказался Арчи. – А чем это пахнет, водой?

– Это река Эхо. Надо бы поглядеть, не сильно ли она разлилась.

– А мумию вы здесь нашли?

– Не совсем. Иногда разлив реки преграждает путь туда, где я нашел мумию. К тому же здесь удобное местечко для остановки на обед.

В конце спуска Стивен остановился и посмотрел на черную поверхность озерца, названного Мертвым морем.

«Зачем тащить Прескотта в такую даль? Если я собираюсь с ним что-то сделать, то какая разница, где именно?»

Чакмооль хочет, чтобы Прескотт умер. Он весьма недвусмысленно дал это понять. Стивен уже не один раз мог бы убить Прескотта: легонько подтолкнуть на краю Бездонной ямы, и все дела. Седловидная яма бы тоже сгодилась.

Тогда почему он этого не сделал? Прятать девочку куда опаснее: если это обнаружится, то Стивена незамедлительно повесят на ближайшем суку – а то и сожгут заживо. А вот если Прескотт оступится на краю ямы, никто ничего не заподозрит. Стивен не слышал, чтобы в последнее время кто-то погиб в пещерах, однако всякое может случиться. Стивен просто-напросто не мог заставить себя убить Прескотта: за что его убивать?

Во имя нового мира! Разве свобода твоих детей и внуков не стоит его жизни? – спросил голос чакмооля.

Стивен почувствовал запах дыма. Тлалокан.

«Люди в оковах или мертвецы, возжигающие жертвенные огни, – разве у меня нет другого выбора? Разве я должен выбирать между рабством и убийством?» – подумал Стивен.

Вовсе незачем Прескотта убивать: достаточно убрать с дороги. Пещера такая огромная, что в ней можно плутать много дней, даже с фонарем.

Прескотт прервал размышления Стивена.

– А там что? – поинтересовался он, опускаясь на колени перед проходом, который вел на дно Бездонной ямы.

Стивен чертыхнулся про себя. И зачем он повел Прескотта этой дорогой?

Хотя понятно зачем: чтобы убедиться. Стивен надеялся, что страх чакмооля перед Прескоттом не обоснован. Однако Прескотт уже дважды навострил уши, как собака, почуявшая белку, – оба раза, когда они пересекали дорогу, ведущую в Зал мумии. Прескотт каким-то образом может чувствовать чакмооля, и чакмооль об этом знает. И не просто знает, а боится Прескотта.

– А, эта дыра… Я не знаю, куда она ведет, – соврал Стивен. – Пещера огромная, в ней гораздо больше мест, где я никогда не бывал, чем тех, которые я знаю.

Стивен подошел к Прескотту и заметил нечто странное. Под робой на его груди что-то двигалось, подергивалось, как зверек, пытающийся выбраться наружу.

Интересно, когда Прескотт смотрел в Бездонную яму, было то же самое? Стивен бы наверняка заметил такое, хотя, с другой стороны, ужасно трудно оторвать взгляд от каменных стен, которых никогда не касалась рука человека и лишь на мгновения осветил падающий факел.

«Так вот как Прескотт чувствует присутствие чакмооля – у него на шее какой-то талисман».

– Это здесь вы нашли мумию? – спросил Прескотт, словно не расслышал слова Стивена.

– Да нет же. Я ведь сказал, что никогда не ходил этой дорогой. Пойдемте, мистер Прескотт. Нужное вам место гораздо дальше.

«И не вздумай уличить меня во лжи, – подумал Стивен. – Не заставляй меня делать то, чего я не хочу».

Прескотт поднял глаза на Стивена, заметил, что тот не отрывает взгляда от его груди, и поспешно прикрыл рукой подергивающийся комочек.

– Это… ну, магнит, – заикаясь, выдавил Прескотт. – Здесь, наверное, залежи каких-то металлов. Мумия, она это… на магниты странно реагировала, и я подумал… – Он не договорил.

«Ага, конечно, над нами триста футов известняка, а у него магнит пляшет, как капли воды на раскаленной сковородке», – подумал Стивен.

– Пойдемте, мистер Прескотт, – повторил он, стараясь придать голосу убедительность, – мы еще не дошли до нужного вам места.

Стивен протянул руку и положил ее на плечо Арчи.

Плотина в голове рухнула, и многоголосый хор затараторил на все лады: голоса смеялись и вопили, словно молчали целую вечность, а теперь не могли наговориться и болтали так быстро, что слов не разобрать.

Стивен отшатнулся от Прескотта, оглушенный непрекращающимся гомоном, сквозь который прорезалась единственная связная мысль: «Прескотт вернул мне голоса. Чакмооль заставил их замолчать, а Прескотт выпустил на свободу».

Когда Стивен оторвал руку от плеча Прескотта, гомон стих, превратившись в шепот, однако не исчез. Точно так же, как раньше, начиная с момента, когда Стивен впервые вошел в пещеру семнадцатилетним мальчишкой, голоса неумолчно шептали в голове, бормотали на дикой смеси разных языков – знакомое ощущение, словно домой вернулся.

Разве теперь он сможет поднять на него руку?

Стивен осознал, что уставился прямо на Прескотта, и неуклюже попытался объяснить свое странное поведение.

– Споткнулся ненароком.

– А, понятно. – Лицо Прескотта ничего не выражало. – Ну тогда пойдемте, поищем ча…

– Нам сюда, – ответил Стивен. Помог Арчи подняться и повел дальше вглубь пещеры.

Стивен продолжал показывать и рассказывать, но как-то рассеянно, будто обязанности проводника занимали его мысли в последнюю очередь.

Названия достопримечательностей стали отдавать черным юмором: река Стикс, озеро Лета, Чистилище.

От прогулки на лодке по реке Стикс и озеру Лета Арчи бросило в дрожь. Стивен бесшумно работал веслами, опуская их в черную как ночь воду.

– Слава Богу, хоть не шестом отталкивается, – подумал Арчи. – Это было бы уже слишком!

Они вылезли из лодки и пошли вниз по отлогому спуску. Арчи поинтересовался, как далеко им еще идти.

– Мили четыре, пожалуй. Вы устали?

– Да нет, просто любопытно. А сколько времени занимает дорога туда и обратно?

Стивен задумался.

– К закату вернемся на поверхность, – наконец ответил он.

Арчи обрадовался, что воды в реке оказалось немного и путь был открыт, однако он ясно понимал: без Стивена дороги назад ему не найти.

«Скоро мне придется с ним поговорить, – подумал Арчи. – Он ведь видел, как талисман трепыхался у меня на груди, и наверняка понимает, что здесь что-то не так. Наверное, надо было с самого начала ему все рассказать, и будь что будет».

Однако теперь уже поздно жалеть об упущенных возможностях. За обедом предстоит преинтереснейший разговор.

Речки остались позади, и характер пещеры изменился: просторные округлые залы, из которых в основном состояла Главная пещера, сменились узкими высокими коридорами. Стивен показал Арчи гипсовые цветы – похожие на комок снежинок нежные наросты камня в трещинах. Иногда приходилось идти, расставив ноги, опираясь на выступы противоположных стен, а между ног была глубокая трещина.

Арчи не мог избавиться от ощущения, что ближайшие к входу залы были созданы по определенному плану, а дальше извилистые коридоры сливались в один многоуровневый лабиринт. Несколько раз ему казалось, что они снова проходили по уже пройденным участкам, которые вдруг изгибались или спускались неожиданным образом. На полу опять появилась грязь и заблестели лужицы.

Внезапно коридор круто повернул и превратился в узкий лаз. Арчи заколебался – на него снова накатила паника.

– Этот подлиннее Извилистого лаза, но не такой тесный, – подбодрил его Стивен. – А то, что вы увидите на другой стороне, с лихвой вознаградит все усилия.

С этими словами он протиснулся в лаз, держа лампу перед собой.

Арчи полез следом, отталкиваясь ободранными коленями и не спуская глаз со света лампы, чтобы не потерять голову от мысли, что потолок почти касается затылка. Правда, в отличие от Извилистого лаза, этот был довольно широкий, и Арчи скоро втянулся в ритм движения: локоть, колено, локоть, колено и не смотреть вверх.

Когда лаз расширился, и можно было выпрямиться, Арчи уже улыбался. Страх исчез или превратился в эйфорию: в конце концов, многим ли довелось такое испытать? Ползать по забитым грязью пещерам не каждому придет в голову. Да и красота здесь все же необычайная – мрачное, ничем не приукрашенное великолепие.

– На Земле нет ничего прекраснее, верно?

Стивен усмехнулся:

– Погодите несколько минут, еще не такое увидите.

На протяжении мили они прошли три гигантских зала, в каждом из которых Арчи застывал с раскрытым ртом, пораженный их невероятными размерами: свет лампы не достигал потолка, пол уходил вниз, ниже уступа, по которому они шли, а противоположная стена едва виднелась в темноте.

В последнем зале они слезли вниз, остановившись на ровном участке, где, словно памятники, высились огромные камни.

– Неплохое местечко для обеда, как вы полагаете? – заметил Стивен.

– Да уж, – выдохнул Арчи.

Стивен снял с плеча сумку и вытащил из нее жареную курицу и кусок сыра. Глотнул из фляги и протянул ее Арчи. Тот снова отказался: в таком месте не хотелось притуплять чувства алкоголем.

«Теперь я начинаю понимать, как люди могут проводить столько времени в пещерах, – подумал Арчи. – Возможно, я начинаю понимать Стивена».

Почувствовав возможность найти общий язык, Арчи приободрился. Пора уже кое-что объяснить – Стивен поймет.

– А здесь… ну, ничего странного в последнее время не происходило? – спросил Арчи.

– Пещеры вообще странное место, – заметил Стивен, не переставая жевать. – Когда люди попадают под землю, уходят от дневного света, то они все равно, что моряки посреди океана. Всякое может померещиться. Посетители частенько утверждают, что видят в темноте, если я погашу лампу. Может, и впрямь видят. Лично я ничего не вижу, хотя иногда чувствую себя этакой летучей мышью: глазами ничего не видать, а в голове все равно картинка. Мистер Прескотт, вы когда-нибудь оставались в полной темноте? Когда ни зги не видно? В темноте пещеры в пяти милях от выхода?

Арчи покачал головой.

– А знаете, такую темноту начинаешь чувствовать. Прямо-таки кожей чувствуешь: малейший проблеск света делает тьму невесомой, а здесь, внизу, она давит. Давит со всех сторон. Вы не читали у Платона «Аллегорию пещеры»? – Стивен с наслаждением выговорил каждый звук названия. – Я читал. Хотя вы, наверное, думаете, что все рабы неграмотные.

– Неграмотных и среди белых хватает, – ответил Арчи, но Стивен, похоже, пропустил его замечание мимо ушей.

– Платон пишет, что люди, прикованные в пещере, видели только тени вещей снаружи. Ну а меня приковали к этой пещере, когда я был еще мальчишкой, и иногда мне кажется, что настоящий мир здесь, внизу. А все, что наверху, – это и есть тени, которые прячут настоящий мир – мир, готовый родиться.

Арчи снова показалось, что Стивен опьянен переменой ролей, властью, которую он получает под землей, и затеял какую-то свою игру.

Что же он видел? Что именно ему известно? Арчи хотелось вскочить на ноги и заорать: «Стивен, где чакмооль? Что он сделал с моей дочерью?»

Однако он полностью зависел от Стивена, и ему оставалось только молча кивать и ждать, что Стивен сделает дальше.

– Я не ученый, – сказал Арчи.

– Знаю. Кто же вы, мистер Прескотт?

– Я ищу свою дочь, – выпалил Арчи. – Она… ее украли, и мне кажется, она здесь. Я знаю, что она здесь.

Его слова повисли в воздухе. Стивен молчал. В полной уверенности, что Стивену что-то известно, Арчи ждал ответа.

Что именно знает Стивен? И какую роль он играет во всем этом? В надежде разобраться в происходящем Арчи вновь вспомнил слова Таманенда: «Найди Хранителя маски. Он разрывается, и ты должен вернуть ему покой». Что же Таманенд имел в виду?

«Вернуть ему покой». Почему он разрывается? И что может сделать Арчи, чтобы вернуть ему покой?

Стивен молчал, задумчиво уставившись на слабый огонек лампы.

«Сейчас или никогда», – решил Арчи.

– Стивен, мне нужно увидеть место, где вы нашли чакмооля. Он забрал мою дочь, и я намерен освободить ее.

Проходили секунда за секундой, сливаясь в единое мгновение, случающееся лишь тогда, когда что-то важное остается невысказанным, – мгновение, до краев переполненное ожиданием.

Все чувства Арчи обострились до предела: он ощущал громадный невидимый купол над головой, запах дыма от лампы, холодный камень под ногами и звук собственного голоса, повторяющего: «Я намерен освободить ее».

Стивен продолжал сидеть молча, словно сам превратился в мумию и прирос к полу пещеры за это бесконечно долгое мгновение.

Наконец он встал и закинул сумку на плечо.

– Там, наверху, – сказал он, махнув рукой, в которой держал лампу. – Я думаю, там вы увидите кое-что интересное.

Через несколько минут Стивен остановился.

– Вот как выглядит настоящая темнота, – сказал он и потушил лампу.

Арчи зажмурился, услышал звук падающих капель воды и снова открыл глаза. Он видел только яркие пятна – отблески погасшего пламени на сетчатке, – но и они скоро померкли. Осталась лишь невообразимо густая тьма. Как и говорил Стивен, тьма была физически ощутима – она мягко давила на тело, напомнив Арчи дыхание пещеры, которое коснулось его любопытными невидимыми пальцами. Однако эта тьма не задавала вопросов: она уже знала все ответы.

Арчи казалось, что давление темноты удерживает его на плаву посреди какого-то огромного пространства. Он очутился в невесомости и не знал, где заканчиваются его ноги и начинается пол.

«Словно младенец в темной утробе, – подумал он, – или душа, вылетевшая из тела. Если бы свет внезапно вспыхнул, то стало бы видно, как я выдыхаю тьму и как она тает, сливается с тенями».

Арчи вдруг осознал, что свет есть отсутствие тьмы – а вовсе не наоборот.

Стивен зажег спичку, и пламя задрожало, как крохотное солнце. От спички Стивен поджег три мотка бечевки и палкой закинул их повыше, на выступы в стенах целой серии гигантских куполообразных залов. Арчи насчитал пять залов, расположенных полукругом и таких высоких, что свет факелов не достигал потолка. Он увидел ручеек, который услышал в темноте: капли со стуком падали на каменный пол, вспыхивая в свете факелов яркими самоцветами.

– Никогда раньше здесь не был, – сказал Стивен. – Я знал, что, судя по звуку, здесь должна быть пещера, и немаленькая, однако так далеко никогда еще не заходил.

Факелы угасали, и темнота вновь поглощала величественные каменные своды.

– Мне нравится приводить посетителей в неизведанные места, – заметил Стивен. – Вы неплохо освоились в пещере, мистер Прескотт. Лучше многих.

– Она похожа на собор, – выдохнул Арчи, когда факелы погасли, а в глазах еще полыхали яркие пятна. – Если вы нашли чакмооля именно здесь, то я прекрасно понимаю, почему он выбрал это место.

– Чакмооль здесь повсюду, мистер Прескотт. В каждом уголке пещеры. В темноте, которую можно почувствовать на ощупь, и в невообразимом мрачном величии, которое доступно взору. Это пещера чакмооля. – Голос Стивена плавал в пространстве, словно исходил сразу со всех сторон.

– Пусть забирает себе свою пещеру, – ответил Арчи. – Но я не позволю ему забрать мою дочь.

Стивен помолчал.

– Нет, мистер Прескотт, чакмооль не может забрать себе пещеру. Этот ваш чакмооль здесь повсюду, но пещера принадлежит и мне тоже. Там, наверху, об этом никто не знает. Наверху мне не принадлежит ничего. А здесь новый мир ожидает своего рождения.

Арчи услышал, как по пыльному полу зашаркали шаги.

– Мистер Прескотт, вы вернули мне голоса, и, стало быть, человек вы неплохой. Вы пытаетесь спасти свою дочь, потому что, кроме нее, у вас ничего нет, верно? Что ж, у меня нет ничего, кроме этого нового мира, а ваша дочь – всего лишь девчонка, далеко не единственная на свете.

Арчи понял, что происходит, и почувствовал, как тьма обволакивает его со всех сторон. Он был прав, когда подумал вчера, что, войдя в пещеру, окажется прямо в ловушке, подготовленной чакмоолем.

– Стивен, прошу вас…

– Нет, мистер Прескотт, я не могу отказаться от нового мира. – Что-то загремело, упав на камни в том месте, где стоял Стивен. – Если вы тот, за кого я вас принимаю, то это поможет вам выбраться из пещеры. Я должен был вас убить, но не могу.

– Стивен, а как же моя дочь… Прошу вас! – Арчи вытянул руки и не мог найти опоры. – Пожалуйста, не бросайте меня здесь!

Стивен не ответил. Шелест его шагов затих в темноте.

– Стивен, не уходите! Стивен! – Арчи захлебнулся криком. Парализованный удушливой темнотой, он все выкрикивал имя Стивена.

5-е Немонтеми, 1-Трава – 2 апреля 1843 г.

Стивен словно во сне прошел мимо пещеры, направляясь к сараю. Плотный туман низко стелился между стволами деревьев, закрывая тропу, однако ноги сами знали, куда идти. Солнце только что взошло, но утренней свежести не чувствовалось. Солнечный свет казался туманной дымкой, которая липла ко всему окружающему, капая с ветвей и превращая птичьи трели в неразборчивое бормотание.

Стивен опять не спал всю ночь – лежал без сна рядом с Шарлоттой, а в голове все тараторили невнятные голоса. Шарлотта дважды прижималась к нему, запуская пальчики в кудрявые волоски на животе и начиная поглаживать, и оба раза Стивен не дал ей зайти дальше. Неразбериха в голове и неспокойная совесть лишили его мужской силы. Ему хотелось предупредить Шарлотту, сказать ей: «Золотце мое, мне остался лишь маленький шаг до убийства – один, совсем маленький шаг».

А потом в нем вспыхнуло желание овладеть ею, прижать к себе изо всех сил, а когда она станет засыпать, поговорить с ней. Оправдаться: «Ведь я делаю это не только ради себя. А ради наших детей, ради всех чернокожих детей, которые родятся на этот свет и смогут сказать: „Я свободен“. Разве такая цель не оправдывает мои действия?»

Может быть, он все же уснул. Во всяком случае, среди ночи он впал в забытье. Иногда голоса затихали, превращаясь в негромкое журчание, похожее на шум отдаленного потока. А иногда Стивену приходилось вцепляться в одеяло, чтобы не забыть, где он находится. В углах комнаты вспыхивало пламя – и угасало, оставляя резкий запах гари. Шарлотта сонно бормотала и беспокойно ворочалась в постели, однако не просыпалась.

Стивен решил, что провел ночь где-то между сном и бодрствованием – в месте, где видел и ощущал чужие сны. И в глубине души он был уверен, что сны эти принадлежали не человеку из мира живых.

Ему так и не удалось вырваться из этого места: даже открыв дверь хижины, он все еще оставался между сном и явью. Скрип покосившейся двери принес новую волну голосов, но что они говорят, не разобрать. Прескотт вернул ему голоса, однако Стивен перестал их понимать. Это из-за Прескотта или дело в нем самом?

«Я не убийца. Я сделал это ради моих и чужих детей – детей, еще не рожденных на свет. Их жизни дороже, чем жизнь какой-то девчонки».

При виде Джейн Стивен опешил. За несколько дней, проведенных вдали от солнца, ее кожа стала почти прозрачной; запавшие глаза лихорадочно горели. Она так исхудала, что на шее проступила пульсирующая жилка. Принесенное Стивеном одеяло валялось в углу, на ржавой лопате. За последние два дня, с тех пор как Джейн поела сушеных яблок, она не притрагивалась к пище: вся еда так и лежала там, где ее оставил Стивен.

Хуже всего были язвы. Когда чакмооль привел Джейн, Стивен видел исчезающие шрамы на ее лице и руках, и уже тогда она почесывала болячки – немногочисленные маленькие болячки, которые чесались, как и положено заживающим ожогам. А теперь язвы покрывали половину лица девочки, почти закрыв один глаз и стянув в сторону правый уголок рта, словно в ухмылке. Руки тоже были покрыты струпьями, и пальцы срослись вместе, превратившись в крючья. А Джейн все поглаживала зеленые перья кецаля, и перья гладили ее в ответ – от их прикосновений на еще чистой коже появлялись язвы.

– Уже пора? Пожалуй, я буду скучать по этому телу – теперь, когда его исцелили. Но ведь время пришло? – Болячки на губах треснули, а когда Джейн улыбнулась, нижняя губа лопнула и закровоточила. Видно было, как под коркой засохшей крови двигается почти закрывшийся глаз, вглядываясь мимо Стивена, – видимо, Джейн надеялась, что чакмооль тоже пришел. Когда она посмотрела прямо на Стивена, он едва сумел удержаться от желания убежать.

– Да, время пришло, – ответил он. – Тебе пора завершить свой путь.

Она встала, плотнее запахнув накидку.

– Ура, время пришло! – воскликнула Джейн, и голоса в голове Стивена повторили ее слова.

Арчи не знал, как долго он звал Стивена, прежде чем потерял голос и свалился на землю, все еще издавая невнятные, сиплые звуки. Там, где нет света, нет и времени. Лежа на боку, Арчи осторожно пощупал вокруг, чтобы убедиться, что лежит не на краю невидимой пропасти, – и сдался.

«Здесь я и умру, – подумал он, чувствуя, как в тело проникает пещерный холод. – Если я останусь здесь, то сойду с ума или умру от жажды. А если попытаюсь идти, то земля разверзнется у меня под ногами, мой труп будет гнить в яме и станет любопытной находкой для какого-нибудь ученого лет через сто.

Меня снова погребли заживо».

Он не мог двинуться с места. Стоит ему пощупать пол пещеры, и окажется, что там пропасть, что Стивен завел его на каменное острие и вокруг только пустота, а он погребен в этой пустоте, в воздушном пузыре внутри каменной толщи.

Конечно же, все это чепуха: ведь он видел пещеру при свете и знал, что рядом стена – твердая стена, переходящая в твердый пол, который тянется под куполообразным сводом, нависающим над головой.

Однако здесь было так же холодно, как и в могиле на пивоварне, а в темноте ничего нельзя знать наверняка. Снаружи вполне может светить солнце, а внутри есть только тьма.

«Если солнце взошло, то уже наступило воскресенье. В воскресенье вечером Джейн должна умереть», – внезапно пришла непрошеная мысль, и Арчи попытался с ней поспорить.

«Джейн умрет быстро, – ответил он. – А мне на это надеяться не приходится».

Арчи задрожал, чувствуя, как холод глубже проникает в тело.

«Хочешь быстрой смерти? Вставай и иди. Упадешь в яму. Высохнешь и сморщишься, как чакмооль высох, пока дожидался, когда же его найдут».

– Не вынуждай меня к этому, – хрипло простонал Арчи. – Какая разница, если выхода нет?

«Что сказал Стивен?»

– Ничего не сказал.

«Что сказал Стивен, перед тем как уйти?»

– Какая разница? Ведь он ушел.

«Престо, ты хочешь перед смертью сойти с ума? Хочешь помереть в темноте, весь в слезах и соплях? Ты этого хочешь?»

– Нет, – ответил Арчи.

«Ты этого хочешь?»

– Он… уронил что-то.

«Что он сказал?»

– Он сказал: «Если вы тот, за кого я вас принимаю, то это поможет вам выбраться из пещеры», – выдавил Арчи сквозь стиснутые зубы. – Но ведь он наврал про все остальное – почему же я должен поверить его словам?

«Он также сказал, что мог бы убить тебя. В этом он тоже соврал?»

– Не заставляй меня это делать. Я сделал все, что мог.

«Когда чакмооль вырежет сердце твоей дочери, она тоже так подумает?»

– Она умрет быстро.

«Какая разница, быстро или медленно? Она умрет. А что, если Стивен сказал правду? Что, если ты можешь отсюда выбраться? Престо, ты ведь разговаривал с мертвыми. Что ты скажешь Джейн, когда она окажется в мире мертвых?»

– Не заставляй меня, – снова простонал Арчи и все же пополз, ощупывая каждый дюйм впереди.

Стивен повел Джейн в пещеру, не зажигая лампы. Способность видеть в темноте, которую чакмооль когда-то дал ему попробовать, снова вернулась, когда он потушил лампу и оставил Прескотта в пещере. Стивен знал, что это был подарок, награда за выполненную работу. Он служил хозяину, и хозяин его вознаградил. Доктор Кроган сделал бы то же самое.

Вспомнив о Крогане, Стивен задумался, как он будет объяснять свое отсутствие. На сегодня у него не было ни одной запланированной экскурсии, но, даже если никто из посетителей не пожелает воспользоваться его услугами, ему все равно достанется. Кроган разозлится, что Стивен пропустил службу в церкви за рекой. Доктор хотел, чтобы его рабы ходили в церковь.

«Ну так я и иду в церковь, – подумал Стивен, наблюдая за Джейн, – он все еще не мог назвать ее Нанауацином. Она с готовностью шагала впереди: похоже, не только он мог видеть в темноте. – Только это другая церковь, и мой собственный Спаситель идет рядом со мной».

Кроме того, когда наступит утро, Кроган может орать сколько влезет – это уже ничего не изменит.

Стивен вел Джейн по тому же пути, что и ее отца, – вокруг Гроба гиганта и мимо Бездонной ямы, возле которой девочка остановилась и жадно посмотрела вниз.

– Мы уже близко, правда? – нетерпеливо спросила она. От ее болячек стало исходить слабое свечение, нездоровый свет, напомнивший Стивену мертвое сияние утреннего солнца.

– Совсем близко, – кивнул он, и они пошли дальше.

Грязь в Извилистом лазе не приставала к перьям накидки, и Джейн вылезла в Зал огромного облегчения такая чистенькая, словно ее только что выкупали. Она начала болтать, постоянно повторяя, что будет скучать по своему телу, но все равно с нетерпением ждет завершения пути. Половину того, что она говорила, разобрать было невозможно: болячки мешали открывать рот и звуки выходили невнятные. Джейн, похоже, не обращала на это внимания, и Стивен перестал прислушиваться – голоса в голове становились все громче, и некоторые из них повторяли болтовню Джейн.

Девочка обогнала Стивена и первой полезла по узкому проходу из Речного зала в Бездонную яму. Когда Стивен добрался до ямы, Джейн прекратила болтать: она уже была в Зале мумии. Стивен остановился, глубоко вдохнул и лишь тогда протиснулся вслед за Джейн.

В Зале мумии горел настоящий свет, освещая массивный барельеф на стене и жертвенный алтарь под ним. Джейн стояла перед чакмоолем, и на ее обезображенном лице было то самое выражение, которое Стивен видел на лицах колдуний-вуду, когда с ними говорили их боги.

Чакмооль погладил покрытую болячками щеку девочки, и с его когтей потекли капли света. Он потерял человеческий облик: на остроконечных ушах торчали кисточки шерсти, череп удлинился, лицо превратилось в кошачью морду. Накидка подергивалась: перья то застывали на месте, становясь чешуйками, то снова трепетали, как и положено перьям.