Текст книги "Осколки нефрита"

Автор книги: Александр Ирвин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

«О Господи, – подумал Арчи, – неужели кто-то из них выжил после взрыва?»

Негр уцепился пальцами за внутреннюю часть оконной рамы и влетел в комнату с легкостью циркового акробата, перевернувшись в воздухе, чтобы приземлиться на стол лицом к Арчи. Это не один из трех рабов на «Моди» – но тогда кто он?

– Извини, Джонни, – сказал негр. Один глаз у него был молочно-белый, без зрачка и без радужки. – Я не хотел тебя напугать, но твое дело плохо.

– Почему плохо? И кто ты такой?

– Когда-то был Джоном Даймондом, – ответил он с изящным поклоном. – Бывший акробат и танцор. А теперь просто мертвец, который не может умереть.

Талисман затих, и Арчи подумал, не Даймонд ли его заглушил.

– Ты пришел сюда по моим следам? – настороженно спросил Арчи.

– По следам – да, но не по твоим. – Даймонд грациозно спустился на пол. – Тварь, за которой я иду, идет за тобой. Ты Престо?

– Престо? – Арчи на мгновение растерянно уставился на Даймонда, а потом его осенило. – Ты имеешь в виду «Прескотт»? Меня зовут Прескотт.

Даймонд засмеялся и забавно хлопнул себя по лбу. Арчи обратил внимание, что ладонь Даймонда оставила заметную вмятину на коже лба.

– Прескотт, извини, Джонни. Со мной бывает. Наверное, оттого, что я мертв.

– Наверное, – осторожно согласился Арчи. Этот Даймонд нес полную околесицу. – А кто за мной идет? Чакмооль?

– Нет, чакмооль уже в Кентукки. И не кто, а, скорее, что. Чанек. Вон та фигурка. – Даймонд показал на статуэтку над косяком. – Если ты к ней прикоснешься, то он придет прямо к тебе, – продолжал Даймонд. – Извини, Джонни, как бы он уже не пришел.

– Что… – начал Арчи, но его вопрос был прерван душераздирающим воплем в коридоре:

– Ооочень близко! Головааа!

Арчи отпрыгнул от двери и повернулся лицом к коридору. Тварь скрючилась на ограждении балкона, всего футах в шести от Арчи. Она выглядела как ожившая нефритовая фигурка, только гораздо больше. Ее голова была размером в две головы Арчи, а младенческое тело гротескно бугрилось мускулами. Вонючее дыхание вырывалось из клыкастого рта с пухлыми губками. Лицо показалось Арчи знакомым.

«Господи Боже! – подумал Арчи, заметив уродливый горб на спине. – Да это же Циркач! Что с ним стряслось?»

Арчи и глазом моргнуть не успел, как чанек прыгнул на него, воткнув длинные ногти в плечи, и сбил Арчи с ног. Махнув руками, чтобы отбиться от чудовища, Арчи выронил нож, однако вцепился в шею чанека, едва удерживая оскаленную пасть, норовящую впиться в лицо.

– Вот черт! – сказал Даймонд с другого конца комнаты.

– Голова, мозги, Арчиии, – шипел чанек, касаясь раздвоенным языком кончика носа Арчи. – Один раз укусил тебя, а теперь мозги – ням-ням!

Чудовище сомкнуло толстые пальцы на запястьях Арчи и рвануло его руки прочь от своей шеи, легко, словно малого ребенка, пригвоздив к полу.

– Мозги – ням-ням-ням! – захихикала тварь и бросилась в лицо Арчи.

Рука Джона Даймонда метнулась перед глазами, заблокировав бросок чанека. Вместо того чтобы впиться в лицо Арчи, клыки чанека погрузились в сгиб локтя Даймонда. От удара предплечье Даймонда врезалось Арчи в лицо, и он задохнулся от болотной вони. Он пытался высвободиться из хватки чанека, но вес чудовища прижимал Арчи к полу. Тварь прогрызала локтевой сустав Даймонда, и холодная вонючая кровь залила лицо Арчи.

И вдруг чанек отпустил руки Арчи и отпрыгнул в сторону, завывая сквозь набитую плотью Даймонда пасть. Арчи мигом откатился назад, прижавшись к книжным полкам напротив двери. Даймонд сидел на полу посреди комнаты, качал головой и тыкал пальцем в свою изуродованную руку, повторяя: «Вот черт!»

Чанек упал на спину, колотя конечностями по воздуху и задыхаясь.

– Плохая едаааа! – Он подавился, из пасти свисали лохмотья черном кожи. Тварь яростно потрясла головой, разбрызгивая по комнате куски плоти. – Не укусил его, укусил того, плохо, где головаааа?

Он перевернулся на бок, и его вырвало черным месивом с красными и белыми кусочками мяса и костей. Попытавшись встать, чанек поскользнулся в луже рвоты, снова упал на пол и принялся жевать ковер.

– Плохая едаааа! – снова завопил он. Потом затих, и тонкая черная струйка потекла из его открытой пасти.

– Я надеялся, что это сработает, – заметил Даймонд после долгого молчания. – Ой!

Его предплечье держалось лишь на обрывке сухожилия. Он встал, поддерживая почти оторванную руку за кисть, и подошел к Арчи.

– Протянуть тебе руку помощи? – спросил он.

– Что? – Арчи оторвал взгляд от мертвого чанека. Даже измазанное кровью и рвотой, чудовище выглядело ужасно похожим на спящего ребенка.

– Извини, Джонни. Ха-ха! Дурацкая шутка. Не будем. – Даймонд кивнул на свою искалеченную руку. Арчи не шевельнулся. – Давай, помоги нам. Теперь мне от нее проку нет.

Не успев сообразить, что он делает, Арчи обеими руками схватил правую кисть Даймонда и резко потянул – сухожилия с треском разорвались.

– Ой! – снова сказал Даймонд, и Арчи отшвырнул оторванное предплечье в сторону трупа чанека.

Даймонд внимательно осмотрел торчащую из раны плечевую кость и отодрал полоску кожи.

– Как раз это я и хотел узнать, – сказал он.

– Что? – дрожащим голосом спросил Арчи.

– Будет ли течь кровь.

Снова наступило долгое молчание. Наконец, когда Арчи уверился, что чанек не вскочит и не набросится на него, он поднялся на ноги.

– Пожалуй, мне следует тебя поблагодарить.

– Похоже на то.

– Ты его отравил?

Даймонд пожал плечами:

– Чанеку нужна живая плоть. А я мертвый. Меня сделали так же, как и чанека, только Стин не владеет магией чакмооля.

– Стин? Райли Стин тебя сделал?

– Утопил. Сукин сын. Извини, Джонни. Не знал, получится ли. – Даймонд кивнул в сторону мертвого чанека и показал на свое оторванное предплечье.

Арчи уже достаточно пришел в себя, чтобы сообразить, что на некоторые вопросы у Даймонда могут найтись ответы, без которых Арчи блуждал в потемках как слепой.

– А зачем ты шел за… за этим чанеком?

– Скорее, следил, – ответил Даймонд. – Создание чанека наделало много шума – для тех, у кого есть уши. Я провожу много времени в воде, не могу долго оставаться на суше. Услышал чанека издали, и старушка Люпита навела меня на след.

Она сказала, что чанек нужен лишь для одной цели, и, извини, Джонни, это для того, чтобы добраться до Престо. Ха, до Прескотта! Чакмооль натравил его на тебя, и я знал, что чанек придет сюда, если сможет. Чанек похож на меня, только еще хуже. Почти не помнит, кем он был, и совсем не знает, что он такое. Поэтому его привлекло вот это. – Даймонд показал укороченной рукой на фигурку над дверью. – Все равно что в зеркало посмотреть.

– Погоди-ка, – вставил Арчи. – Ты сказал «Люпита»?

Даймонд кивнул и погрустнел.

– Ей очень, очень стыдно за то, что она сделала, извини, Джонни. Плохой поступок ради хорошей цели, так она думала. Но Стин ее тоже убил. Сукин сын. Утопил меня.

Голову Арчи сжало тисками, как будто «Моди» снова взрывалась вокруг него.

– Это сделала Люпита? Пожар и… Хелен? – Губы Арчи двигались, но слов не получалось.

– Плохой поступок ради хорошей цели, думала она. Как я и сказал. Маленький Нефрит, она была помечена еще до рождения. Время пришло самое подходящее. Когда она убежала от Стина, то почти все испортила, но теперь… – Даймонд неуклюже затоптался и посмотрел на свои босые ноги. – Престо, ты должен добраться до нее, иначе произойдут ужасные вещи.

Чем яснее становилась для Арчи общая картина, тем кошмарнее она выглядела. Он пересек половину страны, думая, что Стин всего лишь по какой-то непонятной причине мстит ему за сорвавшийся план поимки чакмооля. А теперь выясняется, что все началось много лет назад… даже десятков лет… его жену намеренно убили, а дочь изуродовали…

Арчи нестерпимо захотелось сжечь обветшавший дом Бленнерхассета дотла, уничтожить статуэтку, книги и саму память о заговоре, задуманном Бэрром и Бленнерхассетом, – заговоре, который через долгие годы дотянулся до Арчи и разрушил его жизнь.

«Нет, погоди, – подумал Арчи. – Дом ведь уже сгорел. Барнум не мог перепутать такой факт. Тогда где я? Что это за место?»

Ему вспомнились Аллеганские горы, неподвижно зависший месяц и вонючий медведь, на мгновение превратившийся в Таманенда.

«Я должен вернуться обратно в реальный мир и найти Райли Стина, – подумал Арчи. – Он наверняка с самого начала во всем этом замешан».

В последние две недели злость на Стина сменилась виноватой решимостью спасти Джейн и снова обрести семью – хотя бы то, что от нее осталось. Однако теперь Арчи видел, что обе цели совпадают: чтобы вернуть дочь, он должен разобраться с Райли Стином.

Вот и хорошо. Именно этого он и хотел.

– Слушай, Даймонд, – сказал Арчи, позабыв про голод и мокрую одежду, – у тебя лодка есть? Как ты сюда попал?

– Извини, Джонни. Лодки нет. Приплыл. Все равно не могу долго на суше. – Даймонд оторвал ноготь и показал его Арчи в доказательство своих слов. – Так ведь вон там река, полно лодок.

Арчи подобрал свой нож и сунул его в ножны.

– Можешь показать где?

– Да вон там, – повторил Даймонд и двинулся к окну.

– А давай лучше через дверь, – сказал Арчи. – Я-то не акробат.

Когда они вышли на лужайку, Арчи обернулся. Дом исчез. Только квадрат из камней и слишком правильной формы углубление в земле выдавали его местоположение.

Через полчаса Арчи и Даймонд добрались до южного берега Огайо. Солнце снова двигалось по небу, заходя за холмы.

– Престо, мы еще можем увидеться. У меня со Стином счеты, – сказал Даймонд и исчез в мутной реке.

Арчи понял, что к нему снова вернулся слух и что все происходит на самом деле. Время перестало стоять на месте. Барнум говорил, что путешественники называют заброшенные владения Бленнерхассета Зачарованным островом. Арчи вспомнил чанека и сгинувший дом и тихо засмеялся. Если бы они только знали!

Арчи с облегчением вздохнул, убедившись, что в момент исчезновения Даймонда на реке никого не было. Чакмооль, чанеки и Райли Стин – беглецу и этого достаточно, не хватало еще попасться в лапы местному шерифу. Арчи вымыл лицо и руки, оттирая песком кровь мертвеца и чанека. Интересно, какой сигнал посылает чакмоолю этот контакт с речной водой?

Теперь ему оставалось только ждать.

Токскатль, 4-Ветер – 23 марта 1843 г.

Когда Арчи проснулся, полуденное солнце ярко сияло, теплый ветерок доносил весенние запахи, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить все, что приключилось с ним позавчера: гонка, взрыв, дом Бленнерхассета и тварь, которая когда-то была Циркачом, вмешательство Джона Даймонда, стоившее последнему руки. Теперь, когда Арчи удобно растянулся на палубе перегруженной лодки Питера Дейгла, все эти происшествия казались странным лихорадочным сном.

Арчи уже почти смирился с тем, что ему придется провести холодную ночь на берегу, когда звуки пения выдали приближающуюся лодку. Он залез по пояс в воду, крича и размахивая руками, при виде неторопливо плывущей по течению лодки. Услышав историю крушения «Моди», семейство на борту без колебаний подобрало Арчи, предложив сухую одежду и остатки похлебки.

Дейглы, родом из Бангора, штат Мэн, решили покинуть зимы и каменистую почву Новой Англии в поисках лучшей доли на Западе.

– Пожалуй, Орегон, – сказал Питер Дейгл, и четверо его отпрысков тут же зашумели, требуя Калифорнию и Тихий океан.

– Нет, ребята, Калифорния не пойдет, – ответил Дейгл. – Кто его знает, когда мексиканцы снова решат потребовать ее себе?

Услышав эти слова, Арчи подавился похлебкой – и в результате чуть не получил сотрясение мозга, когда Питер похлопал его по спине.

– А разве, – Арчи уже мог говорить, но все еще задыхался, – разве Орегон не собственность Британии?

– Ага, – сказал Питер, – вот человек, читающий газеты. Мари, а наш гость умеет читать.

– Прекрасно, – отозвалась Мари. – Может, он и тебя научит.

Она была на несколько лет моложе Питера, и в ее блестящих каштановых волосах еще не показалась седина. Арчи вполне мог представить ее молодой девушкой: интересно, сколько сердец она разбила, прежде чем остановилась на Питере Дейгле? Мари была из тех очаровательных женщин, против которых баптисты пишут пламенные брошюры.

– Мистер Прескотт, Питер не хочет, чтобы я научила его читать, – сказала она с притворным негодованием, усилившим ее французский акцент. – Говорит, что слишком унизительно учиться у женщины. Так, может, вы его научите, а то у меня не муж, а витающий в облаках неуч.

– Моя супруга преувеличивает, – ответил Питер. – Учиться у женщины я не против, просто не хотел бы, чтобы все об этом знали. Не все же мужчины такие просвещенные, как я. – Он подмигнул Арчи и заговорщицки наклонился вперед: – На данный момент Орегон принадлежит Британии, но туда едут американцы. Я думаю, что королева скорее отделается от целой территории, чем станет связываться с толпой подстрекателей, верно? Орегон недолго будет британским. Итак, дети, – заявил он, сунув руку за пазуху на манер Наполеона, – мы держим путь в Орегон. Будем пахать землю у реки и радоваться, что идет дождь, а не снег.

Дети немедленно переключили внимание на Арчи, забросав его вопросами о взрыве. Это были пираты? А там нет сокровищ? Может, попросить папу повернуть назад и поискать? А взрыв был громкий? Арчи не ранило? А как далеко ему пришлось плыть?

– Хватит, – наконец сказала Мари. – Если мистер Прескотт захочет, то расскажет свою историю завтра. Сначала дайте ему поспать.

Арчи с благодарностью принял предложение, растянулся на палубе и почти мгновенно уснул. Перед сном он все же успел подивиться на семейство Дейглов, которые пели и смеялись после тысячи миль тяжелого путешествия – и несмотря на еще две тысячи миль, отделяющих их от цели.

«Я вернулся в реальный мир, – подумал Арчи. – Здесь нет никаких чакмоолей».

Эта мысль все еще плавала в сознании, когда Арчи сел и моргнул от пестрых красок дня. Перед ним появилась младшая дочка Дейглов.

– Ты проголодался? Мама сказала, ты будешь голодный.

– Мама была права, – ответил Арчи. Он улыбнулся девчушке, несмотря на лопающиеся на спине волдыри. Питер пожалеет, что одолжил ему рубаху.

Девчушка – кажется, ее зовут Марта – предложила ему печенье.

– Мама готовит обед, – сказала она.

– Так, значит, завтрак я пропустил? – Арчи взял печенье, и девочка странно на него посмотрела, словно не могла решить, шутит он или говорит серьезно.

– Ты два завтрака пропустил, – сказала она наконец.

– Два? – Арчи поперхнулся печеньем, но она его уже не слышала, пробираясь сквозь пожитки семейства на корму.

– Папа! – закричала она. – Мистер Арчи проснулся!

Питер высунул голову из-под парусины, натянутой посередине лодки.

– А, и вправду проснулся. Доброе утро, мистер Прескотт. Или скорее уж добрый день.

Арчи встал и потянулся, покряхтывая от боли: рубаха прилипла к лопнувшим волдырям.

– Тот, кто спас мне жизнь, может звать меня просто Арчи, – ответил он.

– Тогда зови меня Питер.

– Ладно. А твоя дочка Марта, кажется?

Дейгл кивнул.

– Марта сказала… Питер, сколько я проспал?

– Ну… в общем… Сейчас уже за полдень… – Он прикинул на пальцах. – Часов сорок, пожалуй.

– Сорок часов? – Почти двое суток. От этой мысли мочевой пузырь Арчи раздулся и страшно разболелся.

– Что-то около того. – Питер пожал плечами. – Мы сначала подумали, что ты помер, но тебя все время мучили кошмары.

– Кошмары? – Арчи ничего не помнил. – Я говорил что-нибудь?

– Да так, сонный бред. В любом случае уже четверг. Давай поешь что-нибудь, ты наверняка умираешь с голоду.

Методично работая челюстями, Арчи проглотил три тарелки ухи – восхитительная перемена после нескольких дней на диете из соленой свинины и виски.

– Миссис Дейгл, – наконец сказал он, – я бы только это и ел всю дорогу вокруг света.

Она засмеялась, взяла у него пустую тарелку и отнесла к наполненному речной водой тазику для мытья посуды.

– С голоду все, что угодно, наговоришь. Но все равно спасибо.

– Нет, это вам спасибо, – ответил Арчи. – Я все еще… все еще не отблагодарил вас как следует за то, что вы меня подобрали. Я сделаю все, что угодно, чтобы отплатить за ваше гостеприимство.

Слова прозвучали слишком официально, но почему-то Арчи непременно хотел произнести это вслух.

– Ерунда, – отозвалась Мари, и торжественность момента рассеялась. – Какое же это гостеприимство, если его нужно отрабатывать.

– А я думаю, он мог бы рыбачить. Что скажешь, Мари? – предложил Питер. – Я имею в виду, если он всю дорогу собирается столько лопать…

– Питер! – Мари нахмурилась, одновременно пытаясь сдержать улыбку.

– Ну а если он не может рыбачить, – Питер повысил голос, – то пусть научит меня читать, а то ведь на этой лодке все знают, что Питер Дейгл не станет слушать женщину.

Мари засмеялась, да и Питер с трудом удерживал серьезный вид. Он вдруг остановился на полуслове.

– Кстати, а тебе куда?

– Всего лишь до Луисвилла, – ответил Арчи.

– Тогда следующие шесть дней можешь лопать столько ухи, сколько влезет.

– Шесть дней, – повторил Арчи. Значит, они доберутся до Луисвилла двадцать девятого, в первый из немонтеми, несчастливых дней. Если в эти дни чакмооль будет бездействовать, то он наверняка уже должен быть в пещере – и уже спрячет Джейн неизвестно где. Через шесть дней единственный шанс Арчи – это перехватить их в пещере.

Увидев выражение лица Арчи, Питер с извиняющимся видом пожал плечами.

– Мы не можем плыть по ночам, – сказал он. – И река течет не быстрее, чем она может течь. Но мы можем высадить тебя в Мейсвилле или Цинциннати, если ты так торопишься…

– Нет, – быстро ответил Арчи, хотя предложение Питера было вполне разумно. На пароходе он доберется из Мейсвилля до Луисвилла за два дня – если он не перепутал расписание. Однако опыт плавания на борту «Моди» был слишком жив в его памяти. Гораздо приятнее – и безопаснее – путешествовать с семьей франкоканадцев.

Арчи вынужден был признать, что его терзают и более глубокие страхи. Лодка может удариться об корягу и затонуть так же легко, как пароход может взорваться. Сидя рядом с Питером в окружении счастливого хаоса семейства Дейглов, Арчи осознал, что, несмотря на решимость вырвать Джейн из рук похитителей, он боится встречи с ней. Что он ей скажет, этой одиннадцатилетней девочке, с которой он и словом не перемолвился с тех пор, как она была совсем крохой? Сможет ли он общаться с ней, если она на него злится?

Арчи наблюдал за тремя дочками Дейглов – сын Реймон в свои два с половиной года был еще слишком мал, чтобы помогать, и ходил хвостом за матерью, – как они помогают по мелочам, вытирают посуду или сметают с палубы опавшие листья. Даже во время многомесячного путешествия к неопределенной цели Дейглы создали домашний уют на лодке посреди Огайо.

«Я могу у них кое-чему поучиться, – подумал Арчи. – Тому, что должен знать отец».

Вспоминая детство Джейн, Арчи осознал, что дом Прескоттов – когда он еще существовал – никогда не был таким спокойным и радостным. Арчи любил Хелен так сильно, как только, по его мнению, мужчина мог любить женщину, однако он использовал ее смерть как предлог для того, чтобы с головой нырнуть в болото жалости к себе, из которого лишь сейчас стал выбираться. Ему наконец дали возможность загладить свою вину, а он думает только о том, заслуживает ли он этого. Заслуживает ли он иметь дочь, которая верит в отца настолько, что не отступилась от него за семь лет, несмотря на то что он отказывался ее признать?

«Если я делаю все это всего лишь ради того, чтобы доказать, что я не такой подлец, как я думал, то лучше бы мне не делать этого вовсе, – подумал Арчи. – Хорошие поступки во имя плохих целей ничем не лучше плохих поступков ради хороших целей».

– Нет, – повторил он, вдруг вспомнив, что участвует в разговоре. – Вы слишком щедры ко мне. – Арчи выдавил улыбку. – Не могу же я теперь отвергнуть ваше гостеприимство!

Ройс ужасно обрадовался, когда чакмооль не отправился в путь вместе с ними. После того что он вытворил с Чарли, Ройс не очень-то хотел находиться рядом с чудищем и ждать, когда чакмоолю взбредет в голову превратить и его тоже в какого-нибудь малютку-вампира. В его ушах все еще звучали вопли Чарли – отвратительный голос голодного младенца, орущего во все горло. А чакмооль еще и заявил, что это Ройс во всем виноват, потому что Прескотт не умер, когда следовало…

О Господи, из какой безумной сказки все это вылезло?

Ройс не знал. Честно говоря, он предпочел бы знать куда меньше о планах Райли Стина и о чакмооле – откуда бы его ни занесло. А о девчонке он вообще ничего знать не хотел.

Когда Ройс остался один и стал сам управлять фургоном, девчонку пришлось развязать. Не могла же она лежать под соломой целый день, даже если бы и согласилась, в чем он сомневался: она бы или скатилась к борту и перепрыгнула через него, пока Ройс не видит, или подохла бы от такой пыли. Поэтому он развязал пигалицу и предупредил, что если она поднимет шум, то он вырежет ей язык и скажет всем, что она сумасшедшая.

– Люди всегда готовы поверить такому о маленьких девочках, – сказал он, – особенно с твоим-то личиком.

Она кивнула и потрогала одну из корост на голове. Ройс слегка расстроился: не годится обижать девчонок.

Теперь она ехала рядом с ним на козлах. Связанные короткой веревкой ноги были прикрыты одеялом, на котором недавно восседал нежный зад Чарли.

«Даже когда я беру вожжи в свои руки, моей заднице все равно достается», – мрачно подумал Ройс.

Присутствие девчонки заставляло Ройса непрерывно дрожать, хотя они уже проехали несколько деревенек и она даже не пикнула. Они довольно быстро продвигались вперед, но Ройс практически не спал со времени крушения поезда, и ему стали мерещиться голоса. Теперь, когда они снова ехали по пустынной местности, каждый раз, отпуская девчонку пописать, он боялся, что она зайцем ускачет далеко в лес, и как ее потом искать?

«Я ведь городской парень, – подумал Ройс. – Леса и поля – это все не мое. В деревне мне не по себе».

Весь его вид, от зализанных локонов до красного канта на штанах, выдавал в нем пришельца с востока. Хуже того, ирландца по происхождению. В Нью-Йорке бывало худо, но всегда можно было найти соотечественников. А в этой глуши банда противников иммиграции может в любой момент подъехать и повесить его на суку. Такие истории он уже слышал.

Ладно, по крайней мере тогда ему больше не придется думать о девчонке. Ройс начал работать на Райли Стина еще пацаном, но первое убийство совершил в шестнадцать лет, три года назад. Он сам вызвался на это, хотя и перепугался до полусмерти, и почти наделал в штаны, когда дошло до дела, однако со временем ему стала нравиться его репутация. Убивать, пожалуй, все же нехорошо, но все, в кого он всадил нож, прекрасно знали правила игры. Даже Арчи Прескотт. Ведь предупреждал же его Ройс не совать нос в дела общества Таммани, а он взял и нарисовался в музее!

А вот девчонка, дочка Прескотта, – это другое дело. Она ничем не насолила вождям Таммани и не лезла в дела Стина. Насколько понял Ройс, пигалице всего лишь не повезло родиться в ужасно несчастливый день. Девчушка неприятно напоминала Ройсу его самого, каким он был лет семь-восемь назад: независимость и острый язык снаружи, а внутри… бедняжка. От этой мысли Ройс похолодел. Что с ним произошло за эти семь лет?

«Ну что ж, – подумал он, – я тоже знаю правила игры и слишком глубоко увяз, чтобы остановиться».

У Ройса Макдугалла была репутация человека, всегда доводящего начатое до конца, – а репутацию надо поддерживать. Он как можно быстрее развяжется с этим заданием, передаст девчонку Стину в Луисвилле и умоет руки.

Правда, не раньше, чем разберется со старшим Прескоттом. Незаконченное дельце с Прескоттом – это единственное, что удерживает Ройса на козлах проклятого фургона и заставляет трястись по колдобинам в Богом забытой глуши, пока хребет превращается в груду битого стекла. Прескотт знал правила игры – если не той ночью в пивоварне, то к моменту, когда погнался за чакмоолем, наверняка. Ройсу хватало духу признавать свои ошибки: оставить Прескотта живым в пивоварне было одной из самых крупных. Слишком много безумных происшествий случилось той ночью, и Ройс поддался страху, когда ухо Прескотта бенгальским огнем вспыхнуло в зубах Чарли. В следующий раз ошибки не будет. Ройс разберется с Арчи Прескоттом – что давным-давно следовало сделать – и сядет на первый же пароход обратно в Нью-Йорк. Иногда репутация – это самое ценное, что есть у человека.

Воспоминания о той ночи все еще мучили Ройса. Не то чтобы он не переносил жестокость, просто ситуация с самого начала явно вышла из-под контроля Стина. Ройс уже спрашивал себя, насколько побег чакмооля на самом деле был вызван вмешательством Прескотта, а насколько – просчетами в планах Стина. Ройс считал идею с использованием кукурузных веревок полным идиотизмом и сказал об этом, однако Стин настаивал, что нельзя трогать чакмооля до тех пор, пока тот не проснется. В то время аргумент показался вполне разумным – по крайней мере не глупее всех остальных задумок Стина, – но теперь, три месяца спустя, оглядываясь назад, Ройс сомневался, что Стин действительно знал, что делал. Стин провел кучу времени, уткнувшись носом в старинные книги, только вот в книгах далеко не все написано. И несмотря на всю свою ученость, Стин позже признался Ройсу, что их всех чуть не поубивал Древний бог – кем бы он ни был.

Да уж, теперь абсолютно ясно, что Стин полностью утратил контроль над ситуацией. Ему противодействует какая-то другая сила – или сам чакмооль, не важно, кто именно. И, даже зная имя своего врага, Стин не может ни предугадать его действия, ни бороться с ним.

Не пора ли поискать другую работу? Стин ведь может и не пережить следующей встречи с Древним богом. Черт возьми, да он может не пережить даже следующей встречи с чакмоолем! У Ройса не было никакого желания пойти на дно вместе со Стином, однако, с другой стороны, не хотелось и остаться ни с чем, если вдруг безумная затея осуществится. Если план Стина сработает, то будет ли Ройс жить припеваючи или его вообще не останется в живых, зависит от того, насколько хорошо ему удастся сыграть преданного помощника.

А если Новый мир – или Шестое Солнце, или что там еще – не наступит, тогда Ройсу понадобится какой-то козырь в рукаве. От Следопытов ничего хорошего ждать не приходится, и человек с отметкой общества Таммани долго не сможет спать спокойно, в любую минуту ожидая казни.

По крайней мере козырь у него теперь есть. Если со Стином что-то случится, Ройс заберет девчонку и даст деру. Скорее всего на север, в Канаду. В таком случае, когда до него доберутся Следопыты, он сможет предъявить спасение девчонки в качестве доказательства, что он с самого начала не разделял устремлений Стина.

– Не молчите, барышня, – сказал он девчонке. – Вас по-прежнему все устраивает?

Она не ответила – молча сидела ссутулившись на другом конце скамьи, глядя прямо перед собой.

– Послушай, сестренка, все не так уж плохо, – сказал Ройс и понял, что впервые за все время жизни в Америке чувствует себя виноватым. – Стин о тебе позаботится.

Она бросила на него полный ненависти взгляд и снова уставилась на дорогу.

– Ты ведь проголодалась? Ну так я тоже. Тебе холодно, и мне холодно. У меня нет родных, да и твой старик не очень-то тебя жаловал. – Еще один ненавидящий взгляд. – Я понимаю больше, чем ты думаешь, – продолжал Ройс. – Для ирландца я не так уж туп. Мы с тобой как-нибудь поладим. Что нам еще остается делать? Стин тебя накормит и обогреет. Ты ему нужна. Это лучше, чем попрошайничать на улицах и набивать ботинки газетами, разве нет?

Джейн сидела неподвижно, словно камень; горящий яростью взгляд направлен в лес, где на деревьях появились первые почки.

– Ну ладно, – сказал Ройс. Для такой пигалицы у нее котелок недурно варит. Не хочет разговаривать, не хочет сближаться. Лицо и руки девчонки сплошь покрывали маленькие болячки, каждая не больше мухи, но она чесала их вовсе не так часто, как ожидал Ройс. Да уж, кремень, а не девка. Сидит и думает, небось прикидывает, как сбежать.

Такая девчонка ему по сердцу. А вот то, что над ней собираются учинить…

Какая несправедливость, что, путешествуя в такую даль второй раз, она едет той же самой дорогой!

«Я уже была в Огайо, – думала Джейн. – Лучше бы другие места посмотреть».

Да и все остальное осталось прежним. Она снова была пленницей, и Дохлый Кролик на козлах пригрозил ей той же самой угрозой, какую использовал Райли Стин, когда Джейн была еще маленькой. Они наверняка оставят фургон в Абердине, на противоположном от Мейсвилля берегу, и остаток пути проделают по реке. Так почему бы им не ехать той же самой дорогой?

Интересно, поверит ли кто-нибудь Кролику, если он скажет, что она сумасшедшая? Вполне может быть. Множество ее друзей в Нью-Йорке попали в исправительные дома, потому что кто-то заявил, что они сумасшедшие. Джейн почесала голову, и Кролик глянул на нее. Его зовут Ройс.

«Небось ждет, что я на него наброшусь, выцарапаю ему глаза или еще что и убегу со связанными ногами, – подумала Джейн. – Вот поэтому он со мной и разговаривает, успокоить хочет».

Однако она не пыталась проделать такое со Стином и сейчас пытаться не станет. Лучше сидеть спокойно и дожидаться более подходящего случая. Зуд не проходил, и Джейн снова почесала голову, чувствуя под пальцами тонкие волоски, прорастающие на месте исчезающих шрамов. Кожа стала невероятно нежной: после каждого прикосновения к собственному телу Джейн казалось, что остается новая болячка.

Это все индеец виноват, тот самый чернокожий индеец, который сделал что-то ужасное со вторым Кроликом, с вонючим карликом. И как только индеец мог быть таким жестоким – ведь ей он так здорово помог! Она все еще была покрыта болячками, но это хорошая боль. Болячки заживают, а шрамы остаются уродливыми навсегда. Болячки означают, что у нее нарастает новая кожа, и когда-нибудь на Джейн больше не будут с ужасом коситься на улицах. Она уже начала чувствовать себя по-другому – ей больше не хотелось провалиться сквозь землю, когда кто-то бросал на нее взгляд.

Ройс и тот, другой Кролик, Чарли, называли индейца «чакмооль», но вряд ли это его имя. Интересно, есть ли у него вообще имя, и почему его никто не знает. Может быть, он скажет ей в следующий раз, когда они встретятся, – а это будет скоро. Джейн представила себе Кентукки на карте: штат Кентукки, словно вытянутый большой палец, протянулся на восток от Миссисипи, а Луисвилл находится на косточке сустава. Именно туда они едут, и чакмооль хочет, чтобы она там сделала что-то для него. Что-то очень важное. Если он заставит ее шрамы исчезнуть, то она сделает для него все, что угодно, потому что без шрамов папа снова ее признает.