Текст книги "История одного полка"

Автор книги: Александр Филиппов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 34 страниц)

Вернусь в начало поездки. В тот день мы с колонной доехали до расположения батальона в Гиришк, там переночевали и утром поехали дальше. Колонна пошла на Кандагар, а мы повернули направо на дорогу в Лашкаргах и в составе другой колонны, или с пришедшем БТРом сопровождения из батальона (точно не помню, тут память подводит), благополучно добрались до места расположения нашей батареи. Был еще один эпизод на отрезке пути Шинданд – Гиришк. Так как обзор местности у меня был плохой, не могу точно сказать, где и что произошло. Может авария на дороге, а может подрыв. Колонна наша остановилась и не двигалась уже с полчаса. Анатолию надоело стоять, и он решил обочиной проехать дальше вперед. Мы проехали, наверное, метров пятьдесят-сто, пока какой-то офицер не обматерил нас и запретил движение. Он сказал, что обочина здесь, скорее всего, заминирована, и мы могли подорваться. Потом колонна тронулась, и мы встроились в ряд. Движение было медленное с остановками. Когда подъехали к какому то мосту, то справа на въезде, пробив ограждение, под критическим углом наклона стоял «Урал»-бензовоз, из бочки вытекало содержимое, пахло бензином. Запомнилось, что все помещения на батарее были тесные и низкие, рядом была вертолетная площадка, часто садились и взлетали вертолеты. Потом уже перед обратной дорогой обменяли у десантников три сухпая на три гранаты. Так как ни мне, ни Анатолию не доводилось еще бросать боевые гранаты, на обратном пути уже ближе к Шинданду остановились ненадолго, отошли в сторонку и метнули их в низинку-овражек. Николай ругался и обещал наказать за своеволие. Уже работая над книгой, мне попалась информация о нападении-обстреле 27-й колонны у кишлака Ячхоль. Возможно, это и была та колонна, в которую нас встроили. Мы ждали здесь, на повороте на Лашкаргах, и еще было несколько машин с сельхозкомбината, что в Лашкаргахе. В заметке пишут, что разведка не доработала, но, по-моему, о засаде предполагали и даже вертушки поработали по этой местности, а потом колонна пошла.

В Афганистан каждый год приезжали артисты, и этот год не был исключением, мне больше всего запомнилось выступление певицы Эдиты Пьехи. Далеким домом повеяло, лесами и полями родной области, Невой, домами и проспектами Ленинграда. Радостно, конечно, после таких концертов, но и грустно, тоскливо на душе становится, скорее бы уже и домой. Но служба продолжается подъем в 6 часов, вечерняя поверка в 21 час и отбой в 22 часа. На вечерней проверке после доклада командиру полка командиров подразделений через репродукторы звучал Гимн СССР, и мы подпевали, кто уж как мог и хотел.

Чьи фотографии неизвестно. Полагаю, что это 1984 год. В зимнем клубе полка. На сцене Эдита Пьеха, в зале где-то и я. Если не ошибаюсь, то в левом ряду, где сидят афганские офицеры (я первый от прохода, шестой ряд)

В клубе в/ч п/п 85615 Ансамбль «Россия» и Л.Г. Зыкина (из личного архива Виталия Сердитова)

У детей, подростков и молодых людей, да и у взрослых мужчин и женщин, не служивших в Армии и не принимавших участие в боевых действиях, есть такое восприятие войны, что все потери на войне происходят в бою, при обстрелах или подрывах на минах, при выполнении тех или иных поставленных боевых задач. Однако, кто проходил службу в составе ОКСВА знает, что это не совсем так, и что безвозвратные потери личного состава условно можно поделить на две части. Первую часть, как это может не прозвучать кощунственно, я бы назвал светлой (в ней больше ясности), а вторую ‒ темной, слишком много в ней вопросов. Что и как, кто виноват??? Вторая часть ‒ это гибель в результате болезней, суицидов, несчастных случаев, неосторожного обращения с оружием и боеприпасами, отравления угарным газом и ядовитыми жидкостями, авиационных и автомобильных катастроф, пожаров и другие ЧП различного характера. Разделив, таким образом, погибших, я не разделяю их и не умаляю одних перед другими. Я просто говорю, что война ‒ это тяжелая работа на износ физических и моральных человеческих сил, и смерть приходит там при разных обстоятельствах. Бывает, что родителям в официальном сообщении о смерти или на словах (в случае сопровождения погибшего сослуживцами), говорят не так, как все произошло на самом деле, да и язык не поворачивается сказать всю правду и тем самым унизить погибшего или подставить однополчан, причинить еще большую боль отцу и матери. Не единожды такая ложь во благо памяти погибшего на войне была и у нас в полку. Такая правда-неправда чаще всего писалась, чтобы не обвинять в смерти самого погибшего, если смерть произошла в результате его каких-то неправильных действий, либо связанная (напрямую или косвенно) с действиями его сослуживцев и командиров. Сочинялась некая боевая ситуация, в которой он погиб, а иногда даже он посмертно представлялся к государственной награде.

Воин-интернационалист Михаил Гафтон:

"9 февраля 1982 года, конец войсковой операции по разгрому формирований афганской оппозиции в широкой долине «зеленки» Афганистана, местность Джабаль-Уссарадж, Чарикар, Махмудраки. 1074-й Артиллерийский полк был активным участником данной операции. Я вместе с командиром взвода разведки батареи управления Аршба Владимиром, радистом взвода связи Труневым Сергеем, был прикреплен для проведения и корректировки артиллерийского огня к разведвзводу 181-го пехотного полка, который располагался по соседству с нами и тоже являлся участником данной войсковой операции. 9 февраля 1982 года, боевая группа 1074-го Артиллерийского полка, около 22.00 часов вернулась в расположение постоянной дислокации. Около 23.00 часов вернулся и 181-й пехотный полк, а с ним вернулась и наша группа артиллерийской разведки. Операция была одна из тяжелейших по длительности, по климатическим условиям и по масштабности. Если память не изменяет, наша группа разведки находилось около 1,5 месяца на данной операции. В день возвращения в расположение полка был сухой мороз, приблизительно минус 10–15 градусов. Так сложилось, что в солдатских палатках особо топить буржуйки было нечем, доски от ящиков для снарядов давно закончились, поэтому был дан приказ топить соляркой, которую мы заливали в специальную емкость в буржуйке. Но нужно иметь в виду, что данный способ топки очень эффективен, но пожароопасен, поэтому данное действие поручалось дежурному по батарее и соответствующему дневальному из наряда. В такие морозные дни печки (буржуйки) от основания до выходящей трубы должны были быть докрасна раскалены, в противном случае температура в палатке молниеносно падала до нуля градусов. После развода подразделения разошлись по палаткам, учитывая всеобщую и физическую и моральную усталость. Никто не удосужился, да и не подумал о складировании оружия и боеприпасов в штатное место. Как были, кто и во что одет, небритые, немытые – так и завалились спать, положив рядом автомат, патронташ, гранаты и т. п.

В виде отступления необходимо отметить и такой факт, касающийся нашего быта и поведения. Когда мы не находились на военной операции, то есть находились в полку, в месте его постоянной дислокации ‒ ротные батарейные палатки имели два входа и два выхода: передний вход был лицом к плацу и грибок дневального находились здесь же. Сама расстановка давала возможность дневальному оповещать личный состав, особенно старослужащих, о приближении к палатке какого-либо офицера, в том числе ротного комбата. Данное оповещение делалось для старослужащих для того, чтобы последние имели возможность ретироваться через задний выход палатки, подальше в горы от глаз офицеров, дабы их не досаждали разными поручениями, которые они считали неуместными. Командиры батарей, во всяком случае, комбат батареи звуковой и радиолокационный разведки и комбат батареи управления полка дали приказ во избежание вышеизложенного, забить гвоздями заднюю дверь палатки, т. е. устранить возможность использования данного выхода из палатки, без того чтобы офицер не заметил этого, ибо солдаты должны были выходить только через одну дверь.

9 февраля 1982 года, около 23 часов с батареи звуковой и радиолокационный разведки тоже вернулась разведгруппа по корректировке артиллерийского огня, в таком же составе и в том же состоянии. Не ручаюсь за правдоподобность данных суждений, но будучи солдатом на тот момент, память выдает то, что я знал тогда из суждений и предположений и так далее. Командир разведгруппы имел зуб на одного солдата, который не так себя вел на боевых, посему после приезда в распоряжение полка, приказал этому солдату не лечь спать и отдохнуть, а назначил его на ночь истопником, то есть топить соляркой буржуйки, чтобы остальные могли отдохнуть. Солдат пытался выполнить данный приказ, несмотря на смертельную усталость. Он добросовестно топил две буржуйки, топил соляркой докрасна. Волею случая или преступной безответственности и своей и многих других, он не обратил внимания и не предал значения тому, что емкость, то есть бачки с соляркой, которой топились буржуйки, находились рядом с теми же докрасна раскочегаренными буржуйками. Около 2–3 часов ночи, уставший солдат, полусонный, полусоображавший, немытый, небритый, полный вшей, встав от первой буржуйки, что у главного входа, чтобы подойти ко второй, добавить очередную порцию горючего, споткнулся о емкости с соляркой, она в свою очередь, вылилась на разгоряченную докрасна буржуйку и начался Ад. Армейские палатки того периода были изготовлены из двойной ткани, снаружи плотные и очень прочные. Внутренние – менее прочные, белые, но главное ее назначение было обеспечить функцию термоса стенок палатки. Более того, наружная часть при изготовлении пропитывалась каким-то химикатом, который не давал течи при дождливой погоде, но большой минус данного состава, что он был очень горючий, почти как бензин. При пожаре палатка сгорает в течение 3–5 минут. Палатка батареи управления находилась рядом с палаткой батареи звуковой и радиолокационной разведки. Около 1,5–2 метров разделяло их. Уставший, буквально в отрубе, я, видимо, и не был в каких-либо снах, глубоко не спал, но почувствовал, как будто сон: идет сильный жар от стенки палатки, жарко, очень жарко… Я просыпаюсь, открыв глаза не могу понять, осмыслить, что происходит. Окошко палатки все в желтом багровом цвете. Жар продолжает идти от стенки палатки и в тот же миг, когда пришла мысль, что, наверное, горим, смотря на окошко и ткань палатки… Как волна в секунду времени все плавится и врывается пламя и в нашу палатку. Пламя врывается, успев опалить волосы мои, но намного позже, чем я закричал: "Пацаны, горим! Все на улицу! " Взвод разведки батареи управления успел весь выйти, кто в чем был, а на улице ‒ Ад!!! Палатка батареи звуковой и радиолокационный разведки горит полностью. Пламя в небо на два-три метра, жар неимоверный. Невозможно приблизиться к палатке ближе 5–6 метров. В развитии Ада начали взрываться гранаты. Патроны произвольно выстреливали, пули разного калибра летели в разные стороны. Кто-то спрятался за валуны, кто-то, не понимая и не осознавая происходившего, в полный рост безучастно смотрел на происходящее. А смотреть было на что, ругань, мат и перемат издающегося на улице просто дикого животного звука, который невозможно было понять. Это вопль? Это крик? Это что? Стояли и осознавали, что наши братишки, наши пацаны, 26 человек, горят заживо, горят, как и многие другие горели. Я отчетливо помню, как в огне, один наш парень весь в пламени выбил окошко палатки, попытался перелезть через него. До половины хватило сил высунуть торс. Упал обратно. Встал в полный рост. Горит и смотрит на нас, а мы на него и среди крика, шума, гама слышу: "Пацаны, что вы стоите? Помогите!". Что мы могли сделать? Да ничего. Он махнул рукой и произнес: "Эх вы…". Через 10–15 минут все было кончено. 26 пацанов не стало. Несколько человек сумели выбраться из огненного ада, но тут же упали в нескольких метрах от горящей палатки, поскольку были обжарены полностью, как курицу жарят на гриле. Одного пацана положили на солдатское одеяло, чтобы понести в санчасть. Когда схватили его за руки и за ноги, кожа лопалась, рвалась. Невозможно было дотронуться до него, но мы несли его. Он был в сознании и боль нестерпимую чувствовал. Говорил: "Пацаны, застрелите меня! Не могу терпеть, ой как больно! Мамочка, как больно!". Мы говорили, зная, что это чушь: "Все будет нормально! Мы еще на твоей свадьбе будем танцевать! Потерпи еще чуть-чуть, все образуется". Не донесли до санчасти. Умер…

Утром совместное построение двух полков 1074-го артиллерийского и 181-го пехотного полка. Два полка стоят в шоке, а батарея управления и батарея звуковой и радиолокационной разведки, а точнее то, что от нее осталось – в ступоре. На построении эти два подразделения одеты кто во что горазд – кто-то в танковом шлемофоне, кто-то в каске, кто-то в кальсонах и поверх шинель или бушлат, поскольку все сгорело. Рядом с группой командования двух полков находился С. Соколов, руководитель оперативный группы Министерство Обороны СССР в Афганистане. Обращаясь к нам, просит не писать домой родным то, чего имело место быть. Он утверждает, что родным будет сообщено, что все пали смертью храбрых на поле боя. Все будут представлены к правительственным наградам.

ИТОГ: Война является не только пожирателем человеческих жизней, но и человеческих душ. Война не имеет ничего конструктивного для человека в отдельности. Ибо, в любом случае она его ломает – ломает его психику, здоровье, ломает его семью. Геройство на войне бывает разное и это всегда личное действие каждого, личное общение с самим собой и с Богом или с Дьяволом. Ибо вышеперечисленное является ответом – кто в данной ситуации был Богом и кто был Дьяволом? Кто был в раю, и кто был в аду? Руководство Советской Армии на тот момент сдержало слово, погибшие были награждены посмертно, однако пятерых или шестерых ребят не наградили. Почему? Разные умозаключения. Некоторые наши афганцы предполагают, что и здесь проявилась душа дьявола, кто-то из офицеров решил примазаться к подвигу (не будучи мучеником). А впоследствии Трибунал Туркестанского Военного Округа СССР осудил комбата батареи звуковой и радиолокационный разведки, видимо и за забитую дверь тоже… И как ни странно, но и солдата, который фактически не был в состоянии выполнить боевую задачу по осуществлению топки буржуек, тоже осудили.

Вечная память невинно убиенных и мученически принявших смерть! Вечная память афганцам, которые до конца выполнили свой долг и не пошли на сделку с Дьяволом.

Фотографии ребят, сгоревших заживо можно найти на странице в «Одноклассниках» Mihail Gafton или Виталий Шишков. Особо прошу прощения у ребят, если где-то допустил неточность. Если так, великодушно прошу вас меня поправить".

Бобко Олег Александрович, рядовой, водитель-заряжающий.

Род.10.03.1965 г. в городе Новогрудок Гродненской обл. БССР. Белорус. Работал на заводе газовой аппаратуры. В ВС СССР призван 29.03.1983 г. Новогрудским ОГВК.

В республике Афганистан с июня 1983 г. Проявил себя смелым, волевым воином. Доставляя реактивные снаряды на позицию своей батареи, действовал решительно и самоотверженно.29.08.1984 г. колонну машин, перевозящую боеприпасы, из засады обстреляли мятежники. Его транспортно-заряжающая машина загорелась. Умело маневрируя, Олег вывел ее из зоны обстрела и стал тушить огонь. В это время произошел самопроизвольный сход реактивного снаряда. Олег получил сильные ожоги и 02.09.1984 г. скончался в госпитале. За мужество и отвагу награжден орденом «Красной Звезды» (посмертно). Похоронен на Родине.

Рядовой Бобко Олег Александрович ‒ 7-я батарея 3-го реадн 28-го РеАП. 2 сентября 1984 г. умер в 650-м военном госпитале г. Кабул от ожогов, полученных в результате обстрела колонны 29 августа (информация из «Всесоюзной Книги Памяти» и Списка Эдуарда Береснева).

Завершая эту главу, что еще можно сказать о событиях 1984 года. Их было много и рассказать обо всем, что происходило в Шинданде на базе полка и в батареях, дислоцирующихся в других провинциях ДРА, я не в силах. Помощь от однополчан на мой призыв написать свои воспоминания о службе невелика. По большей мере информацию приходится искать самому, анализируя и сопоставляя комментарии под фотографиями со страниц однополчан и других воинов-интернационалистов в соцсетях, и только после этого появляется очередная глава книги. Кто-то из однополчан считает ненужным ворошить прошлое, кто-то плохо помнит службу и вроде нечем и поделиться и что рассказать, кто-то не доверяет мне, как дерзнувшему написать книгу, человеку, не имеющему опыта и достаточного образования. Ну что ж, что смог то собрал для этой главы. Переходим к следующей, где полк под твердым руководством командира В.Ф. Рогозина продолжает воевать, расширяя зону своего участия, улучшать бытовые условия, обустраивать территорию части в Шинданде.

На крыльце офицерского общежития встречаем прибывших с боевой операции 31 декабря 1984 г. На крыльце Вера Петровна (фамилию забыла) и Лена Майорова, зампотыла Виктор Жук, Галя Прокопьева, я ‒ цыганка и цыганский барон ‒ Валентина Морозова, доктор Пилюлькин – Таня Смолькина-Иванова, Дед Мороз ‒ повар Косенко Нина Николаевна, комполка Рогозин Виктор Федорович, Снегурочка ‒ Галя Малахова (из личного архива Нины Косынкиной-Шестовской)

Глава шестая. Год 1985-й

Живым живое: обед по распорядку и Новый год никто не отменял!! Правда, этот Новый 1985 год я встретил не как мечтал: за праздничным столом дома с женой и дочерью, а с товарищами по несчастью в палате инфекционной больницы поселка Усть-Ижора, пригорода Ленинграда. Догнал Афган своим гепатитом и на родине. 28 ноября был уволен в запас и улетел с Шиндандского аэродрома в Ташкент, оттуда поездом до Москвы и потом до Ленинграда. Приехал на Московский вокзал уже ночью, поездов и электричек в сторону Кириши уже не было и преодолел я оставшиеся до дома 180 км в автомобиле частника, заплатив ему последние свои 80 рублей.

Помню, как застучало сердце, когда подъезжал к городу, и скрип снега под сапогами, и заспанный настороженный голос жены после звонка в дверь: «Кто там?». 23 декабря лежал уже в городской больнице, а так как болезнь прогрессировала, и мне становилось все хуже, то был переведен в специализированную клинику в Усть-Ижору. Лежа в больнице, я и начал делать свои первые наброски стихов. Потом все эти свои творческие начинания забросил, надо было думать о хлебе насущном, работать и решать массу всяких житейских проблем, весной 1986 г. родился сын Дмитрий. Добивался, выбивал квартиру в строительном управлении, в котором работал (помог военком района полковник Матанов, написал ходатайство). Втягивался, так сказать, в мирную гражданскую жизнь. Свой воинский и интернациональный долг я выполнил, в августе 1985 года на стройке очередного дома собрался наш строительный участок и майор из военкомата подтвердил это, торжественно вручив мне медаль «ЗА БОЕВЫЕ ЗАСЛУГИ». Награжден ею Указом Президиума Верховного Совета СССР от 5 апреля 1985 года. В 1985 г. и в последующие годы стало больше публикаций в прессе и репортажей по телевидению об Афганской войне, и я стал собирать вырезки из газет и журналов. Далеко остался Афганистан, но частицу моей души дракон Гиндукуш держал крепко и не отпускал. Мне было интересно знать, что происходит Там, как развиваются события. А Там продолжалась жестокая борьба между находившейся у власти НДПА и оппозицией, поддерживаемой из-за рубежа. В противоборстве СССР и капиталистических стран в Афганистане вопрос решало оружие.

 
«Разворачивайтесь
в марше!
Словесной не место
кляузе.
Тише, ораторы!
Ваше слово,
товарищ маузер».
 
 
Владимир Маяковский
 

В 1985 г. были проведены две операции в Панджшерском ущелье, в марте в Кунарском и в июле-августе Хостинская. По количеству и размаху их было не меньше, чем в прошлом году. Наши потери составили 1868 человек. Безвозвратные потери нашего полка ‒ 3 человека, погибли л-т Смыслов А.Н., рядовые Воронов С.Б. и Хлопочкин И.В. (о рядовом Гуцеве Сергее Геннадиевиче, погибшем 12 января в провинции Газни, я не нашел подтверждения того, что он проходил службу в нашем полку).

Сержант Виктор Ильченко, командир БМ РСЗО «Ураган»:

"После Нового года у нас началось: Джелалабад, Асадабад, Суруби и не по одному разу. В Джелалабаде весной нас хотели оставить, но почему-то не оставили, там у нас Юрка Нуйкин механик-водитель второй БМ подорвался на противопехотной, мы поехали рядом с Джелалабадом, в горах есть место там наша подбитая техника, ну поехали туда посмотреть металл, вроде как, чтобы из него сделать для своей техники ангар. Я с друганом Саней Пелютой полез на одну горку в охранение, а Юрка Нуйкин с Игорем Петровым на другую, вот там он на мину и попал, потерял зрение и ногу. Оказывается, там когда-то пехота стояла, охранение, потом они с горы ушли на дорогу, а минные поля остались. После подрыва Юрку пацаны по минному полю несли. Были на Суруби, заняли огневую под вечер, а утром прошли саперы царандой с нашим офицером-советником и на огневой сняли десяток мин ‒ маленьких итальянок, опять нам повезло. На свою стодневку (сто дней до приказа об увольнении) мы были на Панджшере, перед Рухой в каком-то разбитом кишлаке остановились и нас маленько бабаи обстреляли, обошлось все нормально, без потерь. В Рухе расстреляли весь боекомплект, не помню, сколько мы там стояли на горке, ждали колонну из Кабула с боекомплектом, ее недалеко от Рухи бабаи обстреляли, мы видели, как вертушки работали. Когда привезли боекомплект, мы зарядились и ушли на Базарак, а потом еще немного выше по ущелью, там разбитый кишлак, а дальше ущелье уже, горы круче. С Панджшера шли, остановились в Джабале на точке у пушкарей, ночью мы стреляли в сторону Панджшера, а по нам под этот шум духи из «зеленки» на крайней машине направляющие из стрелкового повредили. Я со своей машины тогда не стрелял, она стояла в ряду с ТЗМ, на ней подгорел жгут проводов, сзади под пакетом сгорела металлооплетка. Когда духи обстреливали, я выгружал объемные с ТЗМ на землю, двигатель работает, стрелковое не слышно, через одну ТЗМ от меня в машину попала мина, тогда услышал, в кабине спал мехвод ‒ получил ранение в ногу, первую помощь ему, на «шишарик» и к докторам увезли".

Воин интернационалист Андрис Криминс:

" У нас в 1985 г. в полк заехали три машины! Было около 5 часов утра, команды «подъем» не было! И тут такой грохот, что мы вскочили из кроватей! Я думал, что наш модуль сейчас рухнет, когда они залпом работали по «зеленке»! Через какое-то время у нас там была операция! Когда проезжали мимо кишлака в «зеленке», было видна вся «красота»! Вот тогда и задумался, на что способен «Ураган»! От Баграма до гор приблизительно 8 км. На севере проводилась расчистка перевала, чтобы самолеты спокойно в Союз летали! Может кто и вспомнит. Но грохот конкретный был! Наши модули последними тогда были! Штаб, плац, клуб и ПМП, колючая проволока и взлетка! 345 гпдп 3 б.".

Однополчанин Алексей Рукавицын одно время открыл сайт полка. Как и я собирал информацию. Сайт просуществовал недолго, по причине малой заинтересованности и участия однополчан Алексей закрыл его. Когда я начал писать книгу, то попросил его, чтобы он мне выслал то, что ему удалось собрать. Он выполним мою просьбу, но в присланном материале не везде есть фамилии, звания и должности рассказчиков. Вот один из таких рассказов.

***

Неизвестный автор:

"Проходила операция в районе Асадабада, 1985 год, месяц не помню. Наша батарея «Ураган» шла в составе армейской колонны, прибыла к месту зачистки из Кабула. Расположились в районе вертодрома, рядом с танковым батальоном сарбозов (солдат правительственных войск Афганистана). Все как обычно, БМ на огневой позиции, ТЗМ в сторонке с обозом. Руководил всей операцией лично командующий 40-й армией, если не ошибаюсь, генерал Родионов. Его штаб располагался в паре километров от нас ‒ «Уралы» с жилыми модулями. Пошла боевая работа, десант с пехотой дают цели, БМ стреляет, мы заряжаем. Все по накатанной. Пришла беда, откуда не ждали, при очередном пуске попали, куда не надо. Что тут началось, генерал в ярости, ногами топает, но с комбатом ему разбираться не по чину, из Шинданда был вызван командир полка. Полковник на попутном самолете до Кабула, дальше на перекладных вертолетах к нам в Асадабад, получив люлей от генерала, принял командование батареей на себя. Как он имел нашего капитана, история умалчивает. Полковник ходит красный от гнева, капитан синий от страха. Сразу строевой смотр, а мы поизносились, пообросли, подшивы нет, лезвий нет. Подшились бинтом из индивидуального пакета, лезвие выцыганил у комвзвода, одно на все отделение. Машинку с собой не взяли, кое-как покромсали волосы ножницами. Прошло несколько дней, ночью ‒ тревога, приказ ‒ зарядить три БМ кассетными снарядами. Новая цель, огонь. Утром полковника вызвали в штаб армии, когда садился в «шишигу», все попрятались, прямо как в фильме ДМБ. Вернувшись, объявил общее построение, выходит к нам полковник веселый, каждому бойцу руку пожал, сказал: "Все ребята, уезжаю, сначала в полк, потом в Союз". Оказалось, у него замена, а тут у нас залет. Полковник отчалил, мы к комбату: "Что случилось? " Он: "Не знаю", поехал сам в штаб. Выяснилось, несколько банд духов объединились для совместного прорыва в Пакистан, около полутора тысяч штыков. А мы их накрыли одним залпом. Десант сказал, что мало осталось в живых, и те практически не сопротивлялись. Это был единственный раз, когда мы узнали результат своей стрельбы".

***

Прапорщик Ольга Лаптева (Панченко), фельдшер 3-го дивизиона:

"12 мая 1985 года я прибыла в часть. «Ураганы» моего дивизиона стояли в разных местах: в Шинданде ‒ 9-я батарея, в Кандагаре ‒ 8-я батарея, в Кабуле ‒ 7-я батарея. Командир дивизиона ‒ майор Федченко, начштаба ‒ майор Марецкий. Я прослужила в полку 14 месяцев, но в самом полку редко находилась, то в колонне, то на батарее. Мне повезло: 2 колонны в Турагунди (все вернулись живыми), колонна в Лашкаргах (все живы), в Кандагар шли после снятия охраны, после 18 часов тоже все хорошо. Операция под Джебалем: проехали от Кабула через «зеленку», Баграм, Черикар, встали под Джебалем и все хорошо у нашей батареи. Потом был Старый Шинданд, весна, грязь почти по пояс и опять без потерь. А вот потом узнала, что погиб майор Марецкий Владимир Ильич (уже после того, как его перевели в другой полк, в Герат). Погиб в 1986 г. осенью, снайпер ранил в брюшную полость. Я когда уезжала, он мне говорит: "Прощай". " Вы что" ‒ говорю. "У вас родители в Тирасполе, приедете к ним и к нам зайдете". Он мне рассказал, что еще был курсантом, и цыганка нагадала, что в 36 лет погибнет на войне. Курсанты обсмеяли цыганку, но так и случилось.

Летала и на транспортнике, когда высоту набрали, я сознание потеряла, не успела подышать через кислородную маску, очнулась, десантник из Капчагая (Казахстана) держит у меня на лице маску, ну потом, как только голова болеть начинала, сразу маску. Боль жуткая была, потому что кислород в крови убывал. А на вертолете вообще атас, голова мутная и этот долбаный тремор, но ребята меня отвлекали и НУРСки дали выпустить, с пулемета пострелять по горам, ну я, балда, и постреляла, может в кого и попала. А вот кнопку на пульте «Урагана» отказалась нажать, правда, мне сказали, что все равно руки в крови, коль с ними на операции.

Я всегда в колонне в техзамыкании шла, водителя Серебрякова из Андижана помню, он всю дорогу от Шинданда до Кандагара рассказывал об «Алисе в стране чудес». В Турагунди на «КамАЗе» с водителем Гамазовым Сергеем ехали, как вспомню бетонку перед Гератом, жуть ‒ терка. Петя водовозчик, с ним чуть не уехали на Кушку, пограничники на мосту остановили, это мы за водой так поехали. Где все эти пацаны?

Помню кабинет начмеда Акимова с колодой, красной тряпкой застеленной и топор из толстого картона вырезанный. Любил почудить Александр Иванович. Акимов при мне заменился, приехал Васильев начмедом. Из медпункта я всех помню: Олега Кузнецова стоматолога, Колю Гасанова (ст. врач-начальник ПМП), мл. врача Мишу Шакирова, аптекаря Еремеича (Находку), фельдшера Свету Декальчук. Помню, как санинструктору дала почистить автомат, а там патрон был загнан, хорошо он заметил, до сих пор жутко. Света осенью 1985 года замуж вышла за ст. л-та Юру Бойко, регистрация была в Кабуле в Советском консульстве. Я и майор Марецкий были свидетелями на регистрации у Светы и Юры.

В отпуске я вышла замуж за ст. л-та Лаптева, он 07.10.85 г. заменился и служил в Союзе в Одесском округе в Тирасполе. В апреле 1986 года я приехала домой в отпуск в Алма-Ату, с Сережей мы переписывались, он прилетел в Алма-Ату и 25 апреля мы поженились. Потом вернулась в полк и написала рапорт о переводе по месту службы мужа, правда, командование полка мешало, спасибо сержанту из штаба полка (фамилию не помню) и еще помог ст. л-т Дмитриев, но это другая история.

А полк наш называли дисбатом, так мотострелки, нас охранявшие на операциях, называли. Командиром полка был Рогозин, он вскоре заменился и вместо него стал Сердитов, до этого он был заместителем командира полка.

В отставку я вышла в 2000 году, 26 лет выслуги. Перед выходом в отставку служила нач. хранилища склада авиационного вооружения и боеприпасов. На гражданке до сих пор работаю в поликлинике м/с дневного стационара. Работаю, потому что не умею сиднем сидеть. С мужем мы уже 37 лет вместе, как доча говорит: "Кому Афган принес горе, нам с братом жизнь"".

Февраль или март 1986 года. 9-я батарея, выход в район Старый Шинданд (из личного архива Ольги Лаптевой (Панченко))

Рядовой Александр Калявин, водитель-заряжающий, 5-я батарея:

"Проводы в армию были 18.04.84 г., потом учебный центр Гвардейск в г. Октемберян, Армянской ССР. В Шинданд в полк прибыли 1 августа 1984. После недельного карантина в полку распределили по подразделениям, несколько друзей попали в автороту, а меня и еще 7 человек в Джелалабад отправили. Комбатом там был Слава Колесниченко. Сначала на ТЗМ рулил, а потом водитель БМ-21. Болел, в Самарканде в госпитале лежал. По охране Джелалабадского аэродрома службу несли. В операции на Хайберском перевале участвовали, снаряды валялись как дрова, очень много стреляли. В Кабуле был в «полтиннике», когда перевооружали на самоходки, там технику получали. Летом 1986 г. была операция в районе Тора-Бора. После Панджшера земляку Виктору Иванову орден «Красной звезды» пришел. В Шинданде в расположении полка я был только неделю ‒ в августе 1984 и неделю в августе 1986. 7.08.1986 улетел домой".