Текст книги "Записки из чемодана
Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти"

Автор книги: Александр Хинштейн

Соавторы: Иван Серов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 67 страниц)

Испытания новых ракет

Получил постановление ЦК и Совета Министров о том, что назначен членом государственной комиссии по пускам ракет ФАУ-2, вывезенных нами из Германии. Председатель – Устинов Д. Ф., члены – Яковлев, Зубович и др.

Вылетели на полигон в Капустин Яр вместе с Устиновым Д. Ф., Яковлевым Н. Д. и другими известными мне товарищами, в том числе и нашими главными инженерами молодыми, которые находились возле немцев – ракетчиков. Королев С. П., Рязанский, Глушко и др.[390]390
  Испытания советской баллистической ракеты А-4, созданной на основе найденной Серовым Фау-2, начались 18 октября 1947 г, на полигоне Капустин Яр. В 10 ч. 47 мин. был произведен первый старт. Ракета поднялась на высоту 86 км и достигла поверхности Земли в 274 км от места пуска. В период по 13 ноября на полигоне в общей сложности запустили и испытали 11 ракет. В составе госкомиссии Серов выехал на испытания 14 октября и находился там до 30 октября. Председателем госкомиссии являлся маршал артиллерии Н. Яковлев, его заместителем – министр вооружений, будущий маршал Советского Союза Д. Устинов.


[Закрыть]

К первому пуску долго готовились: то не готов стенд, то плохо с заправкой, то защитный бункер не закрывается, то аппаратура не работает и т. д. и т. д.

Наконец, наступил долгожданный день, стали заправлять ракету для запуска на дистанцию. Все волнуются, нервничают, а отсюда и неудачно получается.

Наконец начались отсчеты. 05, 04, 03, 02, 01 – ПУСК! На пусковом столе ракету для запуска мы увидели впервые. Видели мы ее на стенде в Германии, когда пробовали двигатель, и здесь дважды, когда проверяли двигатель. А тут дело другое. В общем, зрелище неповторимое.

Наконец, эта большая свеча стала медленно отделяться от Земли, поднимая клубы дыма и земли. Рев страшный. Затем движение ракеты увеличилось, но все еще идет вертикально вверх. Потом постепенно начала ложиться на курс, и видимость ее уменьшилась, а затем совсем стала не видна, а только огненный хвост и белая линия пара.

Нашей радости не было конца. Поздравляли друг друга, целовались и т. д. Потом побежали на пункт наблюдения к радиометристам и <нрзб>. Ну, те нас не сильно обрадовали, ракета пошла с отклонениями на 17°.

Запросили летчиков, они сказали, что в район бомбардирования ракета не прилетела и взрыва они не видели. Мы в головную часть ракеты заложили взрывчатку с тем, чтобы летчики с воздуха могли видеть взрыв, где упала ракета.

Пришлось высчитывать, где примерно (по траектории) упала ракета. Когда посчитали, то мы с Д. Ф. Устиновым сели на самолет и полетели в тот район.

Вскоре мы разыскали около деревни (в 14 км), воронку и возле нее группу людей. Когда сели, то весь народ (мальчишки) бросились к самолету. Когда мы вышли, они охотно нас повели к взрыву. Оказывается, когда летела ракета над школой со снижением и страшным ревом, учительница распустила учеников. Затем, услышав взрыв, все бросились туда.

Мы осмотрели воронку, довольно глубокая (метров 5–6) и шириной метров 15, увидели в глубине воронки исковерканный двигатель ракеты и поехали обратно. Там все рассказали своим товарищам, промеряли расстояние, примерно 250 км, но направление не выдержано.

На следующий день примерно тот же результат, да и дальность меньше. Значит, еще и с двигателем не все в порядке.

Третий запуск совсем нас сконфузил. Ракета полетела в противоположную сторону и упала, мы слышали гул, километрах в 15-ти. Мы опять с Д. Ф. Устиновым за ней на У-2. Летали по степи, вернее, над степью 40 минут, а ракеты нет. Я сбоку увидел пастуха и стадо баранов. Летчику говорю: «Садись». Тот сел.

Мы с Дмитрием Федоровичем пошли к пастуху, а он от нас бежать, мы были в шлемах летных, и он испугался, тогда мы с двух сторон стали его ловить и поймали. Оказался казах лет 14. Спрашиваем: «Ты видел, здесь самолет упал?» – «Нет». – «А не слышал взрыва от самолета?» – «Нет».

Что делать? Сидим и думаем. Потом пастушонок осмелел и говорит: «Самолет – нет, а то, что вы жу-жу…» – это так он изобразил запуск ракеты и показал вверх рукой, «то это видел», – и указывает пальцем в сторону – «Вон там!»

Мы отошли 150 метров, в маленькой балке увидели нашу ракету, развалившуюся пополам. Подошли, а от нее запах спирта. Выходит, что мы перед пастухом секретничали напрасно, он умнее нас оказался.

Прилетели обратно и давай совещаться, что делать? Ведь если так пойдет, так мы и по Сталинграду угодим, который от нас в 60 км, а после такого выстрела и сами угодим на отдых.

Устинов и Яковлев говорят: «Надо немцев припугнуть». Я согласился и говорю: «Давайте проведем совещание с ними и выясним, в чем дело».

Дмитрий Федорович говорит: «Я предлагаю так сделать. Соберем немцев, Иван Александрович строгим тоном скажет: „В чем дело, кто виноват?“ Предупредит, что „посажу и на этом разойдемся“».

Ну, в общем, разработали план «совещания» и все же настояли, чтобы я председательствовал. Пришлось согласиться.

На этом совещании у меня в вагоне (жили все в вагонах), примерно я так сказал, обращаясь к Греттрупу (главный инженер): «Ну, долго мы еще будем в белый свет денежки выпускать?» Немцы молчат.

Я спрашиваю: «Кто что может посоветовать?» Начали немецкие инженеры выступать, а они поговорить любят. Я вижу, что никто ничего не предлагает. И хотел уже закончить совещание условленной тирадой.

Вдруг встает один невзрачный электротехник по системе управления и говорит: «Господин генерал, я полагаю, что отклонение ракеты от курса происходит вследствие сильного напряжения электроприборов, которые передают это на гироскопы».

Я его перебил и говорю: «А почему у вас в Пенемюнде приборы не тряслись и не напрягались, когда вы по Лондону стреляли»? Он отвечает: «У нас было горючее послабее, чем ваше, у нас древесный спирт был, а у вас чистый спирт».

Думаю: логично. «Ну, и что предлагаете?» Он отвечает: «Надо от силовой электроустановки к приборам управления поставить стабилизатор, тогда напряжение на приборы будет ровнее, а сейчас напряжение от сгорания чистого спирта большое, и приборы управления дают отклонение».

Немцы пожали плечами и были не уверены, что это даст результат. Но Зубович, Королев, Рязанский и я согласились попробовать, так как других предложений не было. Мы решили это проделать на следующей ракете.

Когда все было готово, в 4 часа утра поставили ракету на стол и опять отсчеты и пуск! Смотрим, голубушка пошла. Мы на пункт управления, отвечают: «Идет по заданному курсу».

Минута полета нам показалась вечностью. Спрашиваем: «Как?» Наблюдатели боятся сразу сказать. Подсчитывают, сверяют робко данные с теодолитом. Наконец говорят: «До конца по курсу». Мы опять с Д. Ф. на самолет и туда.

Да, забыл сказать, летчики тоже сообщили, что упала, и назвали квадрат.

Прилетели к месту цели, увидели воронку, шагами вымеряли отклонение, оказалось всею лишь 700 метров. Ура! Дальность 260 км.

Это была уже пятая ракета, донесли в Москву. Когда вернулись, решили устроить в вагоне обед для немцев. Поставили водки полно и сухих закусок, шпротов и т. д. Пришли немцы, мы им сказали: «Молодцы!», особенно технику, который предложил стабилизатор, и сели за стол в 8 часов вечера.

Когда немцы уже набрались порядочно, один из них сказал, что в Пенемюнде, когда приехал Гитлер на запуск ФАУ-2, то эсесовцы предупредили их (инженеров), чтобы все было в порядке, но когда выпустили ракету, то она начала крутиться, а затем взлетела и разорвалась. Гитлер едва успел скрыться в бункер.

«Мы все перепугались и не знали, что нам будет, но выручила вторая ракета, которая пролетела 265 км в заданном направлении, так что, герр генералы, и у нас так было, как у вас», – закончил он. Правда, нам от этого не легче. Нам хотелось, чтобы все ракеты пошли в цель.

Я посидел с час и говорю: «Завтра в 4 часа утра пуск, не задерживайтесь», и мы ушли.

Ночью я проснулся от шума в вагоне, где был обед, посмотрел на часы – 2 часа утра. Это немцы начали выползать из вагона. Позже, в 4 утра, я их увидел на КП все еще не в себе. Ну, а дальше запуски пошли удачно.

Доложили тов. Сталину, и нам разрешили вернуться в Москву (вернее, сами внесли предложение нам вернуться, а остальные ракеты пустить в экспериментальных целях позже). Получили ответ от тов. Сталина: «Возвращайтесь».

Наши инженеры теперь поверили в эту ракету и активно включились в ее освоение. Наиболее толковыми были Королев С. П., Глушко по двигателю, Рязанский по радио, Воскресенский* по приборам, Бармин* и др. Эти ребята, я думаю, дело двинут.

На один из последних пусков прилетал маршал артиллерии Воронов Н. Н., с которым мы сходили пару раз на охоту.

Из более поздних записей

После войны американцы окружили СССР военными базами. Их самолеты из Турции могли сбросить атомные бомбы на такие города, как Киев, Одесса, Севастополь. Поэтому Сталин и решил искать новое решение. Наши бомбардировщики не могли достичь Америку. Ставка была сделана на создание межконтинентальных ракет и ракет ПВО.

За этот проект отвечал лично Маленков, а я был членом этого комитета[391]391
  Постановлением Совмина от 13 мая 1946 г. Серов был включен в состав Специального комитета по реактивной технике при СМ СССР (с 10 мая 1947 г. – Комитет № 2 при СМ СССР).


[Закрыть].

И наша заслуга в том, что мы масштабные работы по МБР и ракетам ПВО развернули раньше Америки и вложили в это дело в процентном отношении больше в своем бюджете, в сравнении с затратами на авиацию. Не помог американцам и Вернер фон Браун.

В 1948 году прошли испытания первых наших ракет. А в 1950 году был принят на вооружение первый отечественный ракетный комплекс. Была выполнена огромная программа и решена важнейшая для страны оборонная задача[392]392
  Созданные на базе ФАУ первые советские ракетные комплексы Р-1 были приняты на вооружение 25 ноября 1950 г. Ученые под руководством главного конструктора Сергея Королева значительно усовершенствовали немецкую разработку, повысив дальность полета до 270 км и изменив ряд агрегатов. Без ракет Р-1 через 10 лет не было бы ракет космических.


[Закрыть].

В ракетной эпопее были мало кому известные драматические моменты. Сотрудник отдела режима запил, влез в долги и в 1952 году подбросил в машину атташе американского посольства копии документов и отчеты бюро Королева с предложением о сотрудничестве. Американцы расценили это как провокацию. Мы его быстро вычислили и расстреляли[393]393
  Судя по всему, Серов имеет в виду историю Александра Орлова, но путает дату: вместо 1950-го называет 1952 г. В июле 1950 г. в типографии Государственного комитета по оборонной технике в количестве 5 экземпляров отпечатали документ особой важности – проект плана работ в ракетно-космической области на 15 лет. Старший редактор Александр Орлов (действительно склонный к алкоголизму) кроме готовых отпечатанных брошюр забрал и отбракованные листы, из которых сформировал полный документ. После этого он, уловив момент, бросил в машину американского дипломата конверт, но не с самим секретным документом, а только с предложением его продать. Американцы не отреагировали на эту записку, видимо, сочтя её провокацией. В ночь с 15 на 16 сентября 1950 г. Орлов посетил английское посольство, сделав там соответствующее предложение, но на этот раз он не остался незамеченным, был арестован и приговорён к расстрелу. Собранный им экземпляр королёвского плана был изъят. (Сыромятников Б. А. Измена на «фирме» Королёва // Независимое военное обозрение. 29 марта 2002.).


[Закрыть].

О его аресте я сразу сказал Королеву, что претензий к нему нет, документы вынес сотрудник, который должен был обеспечить сохранность гостайны (он был вольнонаемным инженером).

Но этот случай не нарушил атмосферу полного доверия на объектах. Королев и его ближайшие сотрудники были ранее репрессированы и реабилитированы только в 1956–1957 годах. Кстати, своей реабилитацией они были искренне удивлены, потому что считали, что их освобождение уже означало полную реабилитацию. И тогда я объяснил им, что разница есть. Реабилитация подтверждает юридически то, что уже состоялось фактически[394]394
  С. Королев был осужден Военной Коллегией Верховного Суда СССР 27 июня 1938 г. на 10 лет ИТЛ по обвинению во вредительстве. Освобожден в 1944 г. Реабилитирован 18 апреля 1957 г. То же самое касается и многих других его соратников, например, академика Андрея Туполева, под чьим руководством Королев работал в тюремной «шарашке»: ЦКБ НКВД № 29. Туполева арестовали в октябре 1937 г., в мае 1940 г. за вредительство и контрреволюционную деятельность осудили на 15 лет лагерей, в июле 1941 г. освободили. Окончательно реабилитирован он был лишь 9 апреля 1955 г.


[Закрыть].

Денежная реформа

Мне позвонил министр финансов СССР А. Г. Зверев* и спросил, получил ли я решение Политбюро по вопросу обмена денег[395]395
  Решение о проведении денежной реформы было принято совместным постановлением ЦК КПСС и СМ СССР от 13 декабря 1947 г. Обмен старых купюр на новые проходил с 16 по 23 декабря. Главным идеологом и организатором реформы выступал именно министр финансов СССР Арсений Зверев.


[Закрыть]. Я ответил, что не получил.

Тогда он сказал, что меня включили членом правительственной комиссии, поэтому, «если хочешь <знать>, как это было, – приезжай, расскажу».

Когда мы встретились, он мне поведал следующее. Вчера на Политбюро обсуждался вопрос об обмене денег, так как рубль после войны обесценен. Решили создать комиссию из членов Правительства, которая должна подготовить предложения.

Когда комплектовали комиссию, то в конце Сталин сказал: «включить туда Серова, чтобы он взял под контроль эту работу, особенно по выпуску новых денег и секретности о предстоящем обмене и особенно дне обмена». Все согласились, так что ты сегодня получишь решение. Затем он сказал, что в день обмена у населения будут принимать старые деньги и давать за них новые знаки в пределах 3000 рублей. У кого денег собралось больше, остальные пропадут.

Вечером я получил решение ЦК, частенько приходилось ездить в т. н. Монетный двор (Госзнак), где печатались деньги, там собиралась правительственная комиссия для обсуждения текущих дел по обмену. Предварительно, перед печатаньем денег, нам специалисты доложили, как готовится бумага для денежных знаков, как делается водяной знак на деньгах, а затем уже процесс печатанья различных изображений на рублях, на 3, 5, 10 и т. д. бумажных. Самый сокровенный и ответственный момент был в конце изготовления денежного знака – это печатанье серии, чтобы исключить подделку денежных знаков.

На все основные процедуры я посадил толковых работников МВД, которые работают по распознаванию подделки денег, а работникам Госзнака сказали, что это специалисты по красителям, по бумаге, по печатанью и т. д.

Когда работа стала подходить к концу, мне доложили, что на предпоследнем этапе, когда уже денежный знак был готов, осталось поставить серию, пропало несколько знаков 50 и 100 рублевого достоинства. Видимо, воры рассчитывали серию сами нарисовать. Я приказал во что бы то ни стало найти воров.

Через несколько дней мне доложили, что при обыске нашли у двух сотрудников Госзнака эти бумажки. У одного из них был знакомый художник, который не раз рисовал серию на денежных знаках очень искусно.

Ну, естественно, они были задержаны, привлечены к ответственности и признались во всем, а также и в том, что и ранее они уносили денежные знаки, а их приятель художник проставлял серии. Мы на заседании правительственной комиссии решили огласить этот факт перед сотрудниками Госзнака, чтобы и другие не повторили этого.

Когда деньги были отпечатаны, А. Г. Зверев доложил о готовности Сталину, и нас вызвали в Кремль. Там мы все доложили. Тов. Сталин сказал, чтобы деньги отправили по республикам и областям с указанием «посылки не вскрывать до особого распоряжения».

Затем тов. Сталин сказал, обращаясь ко мне: «Вы, тов. Серов, пошлете начальникам областных и республиканских управлений совершенно секретное письмо, в котором тов. Зверев приложит инструкцию об обмене денег. В письме скажете, чтобы эту инструкцию они сразу передали бы в Госбанк области, республики. На пакете укажете, чтобы они его вскрыли по особому вашему распоряжению».

Ну, мы приняли к исполнению эти указания и стали их реализовывать. Когда Зверев уже отправил денежные посылки, я заготовил письма и вложил туда за подписью министра финансов инструкцию об обмене.

Затем условились, что я накануне дня обмена дам шифровку вечером «пакеты вскрыть сегодня в 18:00». Затем Зверев спросил у тов. Сталина день обмена и позвонил мне сразу же.

В общем, было задумано нами неплохо, а получилось не везде хорошо. Когда в областях и республиках получили мою шифровку вскрыть пакеты, то некоторые ретивые начальники побежали с этой новостью в обком партии, а там товарищи решили, что надо поутру быстро истратить накопления до обесценивания денежных знаков. Так и сделали.

Начался ажиотаж в магазинах, где скупали дорогие вещи, лежавшие годами. Ну, вполне понятно, что нашлись товарищи, которые сообщили о таких ретивых руководителях в ЦК, и многих виновных строго наказали. В КПК Шкирятов* разбирал такие дела, и их прозвали «декабристами», так как это все происходило в декабре месяце. Ну а в общем-то, обмен прошел нормально[396]396
  По легенде, дабы сохранить подготовку реформы в тайне, А. Зверев запер в ванной жену и приказал сделать то же своим заместителям. Тем не менее, утечек избежать не удалось. Накануне обмена в магазинах полностью был раскуплен весь ассортимент, вплоть до залежалого неликвида. Нашлись и те, кто неплохо поживился на реформе. Работники прилавка припрятывали товары, чтобы продать их потом по новым ценам. Задним числом за взятки в сберкассах оформлялись крупные вклады, через почту отправляли друг другу денежные переводы.
  «…Органами МВД были вскрыты многочисленные факты злоупотреблений в торгующих предприятиях, финансовых органах и других учреждениях, – докладывал 21 мая 1948 г. Сталину и другим членам Политбюро ЦК министр С. Круглов. – …с 16 декабря 1947 года до 1 мая 1948 года органами МВД было выявлено скрытых от учета и похищенных товаров на 61 715 187 рублей и выявлено незаконных вкладов в сберегательные кассы и отделения Госбанка на 101 288 500 рублей. За эти преступления привлечено к уголовной ответственности 19 551 человек». (Москва Сталинская. М.: Алгоритм, 2008. С. 517.).


[Закрыть].

Через несколько дней зашел ко мне В. Сталин и рассказал, что за два дня до обмена Сталин позвал Ваську и Светлану и вынул из сейфа жалованье, которое он складывал годами, подал пачку и сказал: «Вот поделите между собой». Я не спросил, сколько было денег, и не уверен, что Васька не придумал сам этот рассказ.

Взрыв в магаданском порту

Жизнь кипит, а в жизни бывают приятности и неприятности. Последняя случилась в Магадане. Туда, в порт привез взрывчатки для Дальстроя, в Магадан, пароход «Генерал Ватутин». Пока он готовился к разгрузке, на третий день взорвался и наделал бед.

Вышло решение Правительства образовать комиссию под моим председательством и расследовать на месте. Завтра вылетаем[397]397
  Пожары на сухогрузах «Генерал Ватутин» и «Выборг», приведшие к череде взрывов и крупному возгоранию в магаданском порту (бухта Нагаева), произошли утром 19 декабря 1947 г.


[Закрыть].

Пролетели мы поблизости «полюса холода» Оймякон. Считается, что этот район самый холодный в мире, где температура достигает -68°. По-якутски оймякон – «ой, мне холодно».

Перед Магаданом горы стали пониже, но, тем не менее, когда подлетели к аэродрому, то он оказался с двух сторон зажатым горами, и посадка возможна лишь в одном направлении от моря. Охотское море выглядело на солнце великолепно, большие просторы. Прилетев в Магадан, мы сразу решили поехать в порт.

Ну, там мы увидели опустошенную пристань с разбитыми постройками. Оказывается, предварительно, дело выглядело так.

«Генерал Ватутин» стоял в заливе метров 700 800 от причала. У причала выгружался <пароход> «Надежда Крупская» и другой пароход. Ночью пароход «Ватутин» взорвался, так как осадка была у него глубокая, 6–7 метров, и взрывчатка находилась в трюме, то образовались от взрыва волны высотой до 12 метров и пошли к берегам. Этими волнами выбросило на берег «Крупскую» и другой пароход. Все причальные постройки были разрушены, а часть их смыло в море.

К счастью, жертв оказалось немного. От судовой команды «Ватутина», кроме одного моряка, который пьяный гулял на берегу, никого не осталось. Было несколько раненых осколками на «Крупской» и кто был в помещениях пристани. Много получило ушибов, синяков и т. д., когда ударила волна. Вот коротко трагедия[398]398
  В общей сложности в результате катастрофы погибло 97 человек, 224 – были госпитализированы.


[Закрыть].

Теперь причины взрыва. Позвали единственного моряка. Он довольно невнятно рассказал, что некоторые отсеки корабля заполнены балластом – водой для устойчивости корабля. При низкой температуре вода в отсеках замерзает, поэтому ее прогревают паром. Высказано предположение, что от этого вспыхнула взрывчатка[399]399
  По основной версии, разделяемой большинством специалистов, «Генерал Ватутин», перевозивший крупную партию взрывчатки (3313 тонн аммонита и тола), при заходе в порт задел бортом кромку льда. От удара взрывчатка сдетонировала, что привело к мгновенному взрыву и пожару. Корабль и экипаж с пассажирами затонули.
  По стечению обстоятельств, рядом оказался пароход «Выборг», также груженный взрывчаткой. Он взлетел на воздух вслед за «Генералом Ватутиным». Спастись удалось лишь 22 членам судовой команды.
  Взрывная волна достигла такого накала, что дошла до Магадана, вышибив стекла в домах. В бухте Нагаева начался пожар, полностью уничтоживший морской торговой порт. Загорелись торфяники. Разбушевавшуюся стихию удалось обуздать только спустя 6 часов. Общий убыток от катастрофы составил 116 млн руб., не считая стоимости пароходов. Комиссия под руководством Серова работала в Магадане с 23 декабря 1947 но 13 января 1948 т. Ее заключение докладывалось лично Сталину. (Богданов Ю. Министр сталинских строек. М.; Вече, 2007. С. 309–310.).


[Закрыть].

Мы тщательно взвесили это, и решили проверить практически на взрывчатке. За городом устроили эксперимент, но никакого взрыва не получилось, хотя вода не только кипела, но и превратилась в пар.

Тогда мы взяли взрывчатку и высекли вблизи от нее искру. Взрывчатка не загорелась, и, наконец, мы около взрывчатки устроили взрыв детонатора – взрывчатка сдетонировала и взорвалась. В выводах мы указали, что взрыв мог быть от неосторожного обращения с взрывчатым веществом кого-либо из состава команды, тем более, этот разгильдяй матрос рассказал, что как раз мы прогревали замерзшие клапаны зажженной паклей, зная, что в трюмах взрывчатое вещество.

Ну, при таких «порядках» мог быть и взрыв.

Когда заканчивали эксперименты, я решил слетать в наиболее северные районы добычи золота, как здесь говорят, за полярный круг, это Чаун-Чукотский район, Индигирка и др., так как все эти предприятия по добыче золота подчинены нам, НКВД СССР[400]400
  На Чукотке и Колыме находилась сеть лагерей Дальстроя МВД СССР – империя, включавшая в себя предприятия, рудники, шахты и даже порты по разведке, добыче и обработке золота, руды, угля, олова. К 1950 г. здесь трудилось 219 тыс. человек, из которых заключенными являлась лишь половина. В 1946 г. силами Дальстроя было произведено 52,2 тонны чистого золота и 4,7 тонны олова, в 1947 г. эти показатели заметно снизились: 41,2 и 4,1 тонны соответственно.
  В частности, в упоминающемся Чаун-Чукотском районе в пос. Певек (Магаданская область, ныне – территория Чукотки) находился одноименный ИТЛ (Чаунчукотлаг) Дальстроя, Заключенные занимались здесь добычей олова, работой на обогатительных фабриках, использовались при строительстве дорог и объектов.


[Закрыть].

Вначале я пролетел километров 800 на самолете на север. Дальше аэродромов не было, и мы поехали на машине. Несмотря на то, что я был одет в меховые брюки и пальто, в машине ехать было холодно. Температура воздуха была до -60°. Но беда была еще и в том, что товарищи не рекомендовали пробежки для прогрева, так как от учащения дыхания после пробежки на морозе остывают слизистые оболочки носа и горла, и человек простужается, и легкие так можно простудить. У меня, к сожалению, к концу командировки так и получилось.

В этой заполярной поездке мне все было интересно. Запомнилась стрельба по полярным куропаткам. Мы с собой прихватили ружье.

Поднявшись на одну гору на автомашине, я увидел: на дороге возле конского помета сидит 5–6 голубей пестрых. Водитель говорит: «Это полярные куропатки, стреляйте».

Я вышел из машины и одну подстрелил. Очень красивое оперенье, мохнатые лапки, и довольно жирная. Я не знаю, чем они питаются. Но, в общем, завтрак получился хороший.

Заехали в один из лагерей, который занимается добычей золота. Название «лагерь» здесь понятие условное, так как бежать заключенным некуда, потому что на расстоянии 200 км, кроме лагерей, хлебопекарен и шахт с песком ничего нет. Убежишь за 10 км и погибнешь от холода.

Правда, мне рассказывали, один вор-рецидивист не желал работать, встал утром рано, разделся догола и побежал вокруг барака. На улице было более -60°. Обежав барак, он свалился и умер. Когда врачи вскрыли, то оказалось, что от низкой температуры легкие сначала остыли, а затем замерзли, превратились в ледышки. Вот что значит Заполярье.

Обратный путь у нас тоже был с происшествиями. Вылетели из Магадана. Пролетели вдоль побережья Охотского моря часа полтора, и нам на борт скомандовали сесть в Охотске, так как кругом метет.

В Охотске с аэродрома мы сразу поехали на местном транспорте – на собаках. Довольно неплохо упряжка 6 штук тащит. Правда, между собой нет-нет, да и подерутся. Вожак ведет себя более солидно. На следующий день вылетели в Киренск и далее более уже благополучно добрались домой.

1948 год. Атака МГБ

После трудов получил неприятность, точнее, провокацию со стороны этого подлеца Абакумова. Видимо, он поставил целью сжить меня со света. Но я голыми руками не дамся. Для того чтобы меня скомпрометировать хоть чем-нибудь, там он арестовал генерал-майора Бежанова, который у меня в Германии был начальником Тюрингской опергруппы. Я о нем говорил ранее, когда он задержал директора локомотивного завода.

Причины ареста мне неизвестны, но мне казалось, что это был неглупый армянин, и при проверках его группы всегда находили везде порядок.

После ареста, видимо, основательно избив его, он <Бежанов> дал показания на меня, что я, когда приезжал в Тюрингию (а я там был у него в опергруппе только несколько раз), то увез целую легковую автомашину игрушек[401]401
  Бывший начальник оперсектора НКВД-МВД в Тюрингии генерал-майор Григорий Бежанов (в момент задержания – министр ГБ Кабардинской АССР) был арестован МГБ 10 декабря 1947 г, с санкции Сталина. Его обвинили в присвоении и незаконном вывозе ил Германии ценностей, а также в «извращении агентурной и следственной работы» (необоснованные аресты, фабрикация дел, избиения задержанных). В январе 1948 г. Бежанов «дал» нужные следствию показания против Серова: якобы тот «присваивал ценности и переправлял их в СССР», а также похитил в Рейхсбанке более 2 миллионов немецких марок. (Петров Н. Первый председатель КГБ Иван Серов. М.: Материк, 2005. С. 83.).
  Бежановские показания Абакумов докладывал лично Сталину и после этого получил добро на новые аресты. 30 января 1948 г. были арестованы начальник оперсектора МГБ в Саксонии генерал-майор Клепов и министр ГБ Татарии, экс-начальник оперсектора МВД-МГБ в Берлине генерал-майор Сиднев. Допрашивал их Абакумов собственноручно. В результате «мер физического воздействия» генералы были вынуждены «признаться» в мародерстве и злоупотреблениях, совершавшихся якобы по указаниям Серова. Они также уличали бывшего начальника в неформальной близости с маршалом Жуковым.
  Следствие длилось почти 4 года. По иронии судьбы, к моменту суда над генералами инициатор их ареста Абакумов сам уже оказался в тюремной камере. В октябре 1951 г. Клепов и Бежанов будут приговорены к 10 годам ИТЛ, Тужлов – к принудительному лечению в психиатрической больнице: в заключении он тронулся рассудком (по другой версии – удачно симулировал сумасшествие). В июле 1953 г., после смерти Сталина, всех их реабилитируют по инициативе Серова.


[Закрыть]…

Как видно, показания Бежанова читал тов. Сталин и приказал послать мне протокол допроса. Я рассказал Круглову. Тот, как и водится, смутился больше меня, так как он боялся Абакумова. Я ему сказал, что напишу в ЦК обо всем. Он стал открещиваться, что-де, мол, твое дело, и я ушел.

Сгоряча написал довольно резкое письмо тов. Сталину (прилагаю копию). А потом, когда прочитал, то пришлось поправить, после чего послал[402]402
  Письмо Сталину с жалобами на Абакумова было написано Серовым 31 января 1948 г., как вынужденная мера самозащиты, в связи с массовыми арестами его бывших подчиненных.


[Закрыть].

В письме напомнил, что я в записке в ЦК в связи с его назначением министром госбезопасности писал, что он против меня будет направлять и использовать органы Госбезопасности[403]403
  Речь о первом письме Серова Сталину от 6 сентября 1946 г. (см. главу 12).


[Закрыть]. И вот теперь конкретный пример этому.

По поводу «увезенных игрушек в автомашине» я написал, как это было, и сказал, что «эта мелочь, может быть, и не заслужила внимания, но я решил о ней вам сказать, так как вы, тов. Сталин, отец, имеете детей, и вы меня поймете, почему я их покупал. Абакумов же этого не поймет, так как у него нет детей, значит, и нет отцовских чувств».

В общем, я думаю, письмо получилось убедительное. Показал Круглову, ну а тот прочел и даже ничего не выговорил. Потом уже произнес: «Ты зря с ним связываешься, видишь, он в фаворе. Его Берия боится». Я ему сказал, что когда я прав, то буду биться до последней капли крови.

Дня через три сидим мы у Круглова, раздался звонок. Круглов взял трубку и сразу пошел пятнами (лицо) и передал мне трубку. Оказывается, звонит Поскребышев и разыскивает меня.

Поздоровались, говорит: «Позвоните хозяину 21–24». Я повесил трубку, Круглов спрашивает встревоженно: «Что?» Я говорю: «Сейчас позвоню тов. Сталину». Он замахал руками и говорит: «Иди к себе».

Я ушел к себе, набрал телефон, занято. Второй и третий раз тоже. Наконец отвечает: «Да». Я доложил, что «докладывает Серов».

Он, обрадовавшись, говорит: «Я прочитал ваше письмо. Вы что, волнуетесь, что ли?» Я отвечаю: «Как же не волноваться, тов. Сталин, если Абакумов вокруг меня с топором ходит». Тов. Сталин: «А вы не волнуйтесь, ЦК вас в обиду не даст, у вас есть заслуги перед Родиной и перед партией. Ясно? Не волнуйтесь и работайте».

Я стал благодарить за внимание и успел выговорить, что моя жизнь принадлежит партии и Родине. Тов. Сталин спокойно сказал: «Не обращайте внимания на все это. Всего хорошего».

Я остался со своими мыслями в кабинете. Минуты через две зашел Круглов: «Ну, что?» Я ему отвечаю: «Все нормально». – «Ну, зайди». Вообще-то мне не хотелось идти к этому трусу.

Когда я рассказал, так он замахал руками, захохотал, запрыгал и стал переспрашивать: «Так и сказал: „В обиду ЦК не даст“? Еще и сказал: „Не беспокойтесь“? Вот это ты здорово не боишься Абакумова». Ну, для меня такая поддержка тоже имеет большое значение.

Вот вкратце содержание письма.

31 января 1948 г.

Тов. Сталину И. В.

«Прочитав протокол допроса арестованного МГБ Бежанова, я до крайности удивлен такими нечестными методами работы Абакумова.

Т. Сталин, я через 3 месяца после назначения Абакумова Министром Госбезопасности личной запиской докладывал Вам о непартийном поведении Абакумова <по отношению> ко мне.

Я докладывал, что Абакумов затаил злобу в отношении меня еще с 1941 года, а затем с годами эта злоба перешла в ненависть, в результате чего Абакумов уже стал давать задания своим подчиненным подбирать на меня материалы, а сейчас, используя аппарат МГБ, Абакумов решил свести личные счеты с ненавистным ему человеком Серовым.

Меня неоднократно предупреждали, что Абакумов примет все меры, чтобы меня устранить. Я не верил этому. Я считал, что он член партии и не может стать на такой путь, но жизнь показала обратное.

После вашего поручения летом 1947 года о проведении следствия в отношении арестованного (Федосеева), я почувствовал, что Абакумов этим доведен до крайности и что он способен на все. Теперь я убедился, что Абакумов для выполнения своей гнусной цели не остановится ни перед чем.

Он, очевидно, решил, что настал момент, и в результате появилось первое, но не последнее показание.

Зная несколько характер Абакумова, он сейчас использует все средства для того, чтобы как можно больше очернить меня. Поручите, т. Сталин, объективным работникам ЦК ВКП(б) проверить это, и Вам доложат, что следователь получил инструктаж от Абакумова, как составить протокол по вопросу, касающемуся меня.

В протоколе Бежановым записано: „Серов, вместо того чтобы выделить для моего оперативного сектора денежные средства, заявил, что никаких средств отпущено не будет, а я должен работать и жить за счет изъятия имущества и ценностей у немецкого населения“.

Т. Сталин, эта фраза лжи, записанная следователем, опровергается документами. Оперсектор Бежанова, как и другие 5 секторов, получали деньги по ведомости и отчитывались за них в финансовом отделе НКВД, о чем есть документы и акты комиссии.

Так как же можно верить таким показаниям?

Это лишний раз подтверждает желание Абакумова облить грязью своего врага, и я думаю, в этом он зашел далеко, не предусмотрев последствий.

В показаниях особо отработан <вопрос> о закупленных мной „дорогостоящих механических детских игрушках“.

Т. Сталин, у Абакумова нет детей, и ему этого не понять, а Вы меня поймете.

Да, я действительно проездом через Веймар купил шестилетней дочке и 12-летнему сыну обыкновенные игрушки.

За время работы в Германии я получил жалования около 150 тысяч марок. Спрашивается, куда мне было их девать.

На все вещи, что я покупал, у меня имеются счета об оплате. Ведь у нас в Германии были и есть генеральские магазины, где можно все это купить.

Поэтому мне теперь ясно, почему Абакумову захотелось это представить в ложном виде.

В результате всего у меня сложилось мнение, что Абакумов, для того чтобы очернить меня, решил пожертвовать тремя-четырьмя покладистыми генералами, но получилось наспех не проверено».

Далее я указал о работе, проведенной в Германии на благо нашей Родины, и закончил так:

«Обидно, т. Сталин. Всю свою сознательную жизнь старался от всего сердца, ночами не спал, в любую погоду летал, все для того, чтобы сделать лучше для нашей Родины. А самое обидное, что все это построено на личной мести, из ненависти ко мне Абакумова.

Я прошу Вас, т. Сталин, назначить комиссию ЦК ВКП(б), пусть она разберется объективно и доложит Вам результаты.

Я со своей стороны любое задание выполню с честью, а если потребуется моя жизнь, то я готов ее отдать в любую минуту за нашу Родину.

И. Серов».

Через месяц, когда Абакумов арестовал моего адъютанта Хренкова, я еще написал Сталину[404]404
  Несмотря на подбадривающий звонок Сталина, кольцо вокруг Серова продолжало сжиматься. В феврале 1948 г. МГБ приступило к арестам людей из его ближнего круга: бывшего адъютанта М. Хренкова, личного секретаря В. Тужлова, сотрудника аппарата уполномоченного в Германии Вихрянова. Соответствующие санкции Абакумов вновь получил от Сталина на основании показаний, выбитых из «серовских» генералов. Возможно, были и другие аресты, но детали их неизвестны.
  Для Серова это стало тяжелым ударом: с Хренковым и Тужловым они вместе прошли всю войну. 8 февраля, т. е. спустя 9 дней после предыдущего письма, он опять обращается к верховному арбитру:
  «Я извиняюсь, товарищ Сталин, что еще раз вынужден беспокоить Вас, но сейчас сложилась такая обстановка вокруг меня, что решил написать Вам. С тех лор, как я послал Вам, товарищ Сталин, объяснительную записку по поводу лживых показаний Бежанова, Абакумов арестовал до 10 человек из числа сотрудников, работавших со мной, и в том числе двух адъютантов. Сотрудники МГБ и МВД СССР знают об этих арестах, „показаниях“ и открыто говорят, что Абакумов подбирается ко мне…» (Военные архивы России. М.: Пересвет, 1993. Вып. 1. С. 208–213.).
  Очевидно, жалобы Серова сыграли свою роль: Сталин не отдал его на заклание Абакумову Тем не менее, Хренков, Тужлов и Вихрянов будут освобождены лишь в октябре 1951 г., почти 4 года оставаясь заложниками большой политической игры.


[Закрыть].