Текст книги "Записки из чемодана
Тайные дневники первого председателя КГБ, найденные через 25 лет после его смерти"

Автор книги: Александр Хинштейн

Соавторы: Иван Серов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 67 страниц)

Затем Фриче подумал и говорит: «А ведь из этих запасных майбахов Гитлер хотел руководить военными действиями, но ничего не вышло». Потом, как бы вспомнив, встрепенулся и говорит: «Господин генерал, а за фюрером 28 апреля от Деница прилетал новый командующий ВВС фельдмаршал Грейм с женой Анной Райч* (известная немецкая летчица-ас) с тем, чтобы забрать фюрера на территорию, занятую немецкими войсками. При посадке ваши минометы обстреляли самолет, и осколком Грейм был ранен в ногу. Однако они добрались сюда, в бункер».

Кстати сказать, Унтер-ден-Линден – широкая улица, на которой ни справа, ни слева не было ни телеграфных, ни электрических столбов, поэтому посадка безопасна.

И далее Фриче продолжал: «Генерал Грейм, прибыв сюда, предложил фюреру вылететь с ним к Деницу. Гитлер отказался, заявив: „Я 12 лет руководил из Берлина немецким народом, который мне оказывал доверие, я ему благодарен, поэтому в Берлине и умру“. После этого генерал Грейм и Анна Райч улетели к Деницу. Затем поступило сообщение, что Гиммлер пытается договориться с англичанами о капитуляции. Гитлер возмутился».

Затем я, выдержав паузу, говорю: «Ну и что же теперь с вашим фюрером? Довоевался?» Он улыбнулся, полагая, что испытываем его, и спокойно ответил: «Вы, наверное, уже откопали его», показав рукой в сторону бункера.

Я промолчал, а внутренне был доволен, что дошли до главного. Затем встали и пошли к бункеру. По дороге я сказал своим, чтобы быстро сбегали и взяли у танкистов пару притороченных лопат.

Вокруг рейхсканцелярии стояли сплошные наши танки. Когда принесли лопаты, мы увидели в метрах 5 от бункера небольшое возвышение, но утоптанное, а Фриче прямо указал на него, дав понять, что зарыты здесь.

Когда стали рыть, то на небольшой глубине с полметра показались лацканы коричневого цвета, а затем обгоревшее лицо и голова, на лице был обгорелый бугорок – кости носа. Кожи на лице не было, обгоревшие скулы выпирали. Пиджак коричневого цвета обгорел вдоль до половины, а брюки и далее ботинки целые. Правая нога вывернута вовнутрь, а ботинок был более толстый, с протезом. Фриче сразу сказал: «Вот мой шеф».

(Тут же уместно дополнить, что в том же 45-м году я видел кинохронику, где был показан труп «Геббельса», прилично одетого, в гражданском черном костюме, с совершенно не поврежденным лицом. Нет сомнения, что это опять-таки произведение журналистов, которым нужно было дать сенсационный снимок.)

Затем следующий был вырыт труп в женской юбке, также с сожжённым лицом. На лацкане пиджака женщины был закопченный значок. Я спрашиваю Фриче: «А это чей труп?» Фриче что-то начал считать по пальцам. Потом он говорит: «Посмотрите номер значка с обратной стороны. Если номер 5, то это фрау Магдалина, жена Геббельса».

Значок на трупе был № 5. Таким образом, мы откопали Геббельса и его жену Магду. Затем он пояснил, что за хорошую работу среди немецких женщин фюрер её наградил золотым значком фашистской партии.

Затем извлекли также обгоревший труп в юбке, который Фриче без размышлений назвал Евой Браун.

Наконец на дне ямы мы увидели мужской труп, лицо и волосы которого сгорели, а также обгорел и пиджак, и верхняя сторона брюк. Фриче долго смотрел и, наконец, выговорил: «Это фюрер».

Мне как-то стало неловко, словно я был виноват, что не выполнил наказа Верховного и не сумел захватить этого головореза живьем. Но что поделаешь, сие от нас не зависело.

Важно, что пришли к победному концу, но в то же время я знал, что в Москву можно сообщать лишь достоверные данные, поэтому надо все уточнять, чтобы не было сомнений.

Стали уточнять у Фриче ряд вопросов. Основным переводчиком был полковник Коротков, в совершенстве владевший немецким языком. Далее Фриче говорил, что он в бункере был до последних минут существования Гитлера, а затем Геббельса, которые тяжело вспоминать.

После завещания и распределения должностей в рейхе Гитлер решил покончить с собой. Ева Браун тоже выразила такое же желание. При этом Гитлер сказал профессору, который находился неотлучно, чтобы он дал цианистый калий, который действовал мгновенно. Сам, кроме того, должен был выстрелить из пистолета в голову.

Как говорил Фриче, при нём Гитлер инструктировал адъютантов Линге* и Гюнше*, чтобы они тщательно сожгли трупы. И он видел, как Гюнше стоял с канистрой бензина. Это было 30 апреля после полудня.

Затем я спросил: «А где Борман?» Фриче ответил, что он решил скрыться. Не знаю, удалось ли ему. Но я понял из разговора, что он будет держаться около танкистов и, возможно, на танке выберется из Берлина.

Трупы я приказал с наступлением темноты вывезти в другое место (о чем знают только генерал Мельников* и Вадис) и захоронить их. После этого мы Фриче отправили обратно, а сами пошли по рейхсканцелярии.

Там в подземелье в два этажа были десятки комнат и кабинетов, которые завалены ящиками, разбитыми, с провизией, остатками вина, колбас, консервов, хлеба и т. д. На полу валяются фашистские железные кресты и ленты. Валялись клочки сожжённой бумаги, папок. В общем, полный разгром. Было несколько трупов в офицерской форме.

(В 1955 году мне по роду службы пришлось быть на месте захоронения. Там наши военнослужащие, об этом ничего не зная, устроили беседку, столики и в перерывах от работы под деревьями распивали чай).[294]294
  Впоследствии останки Гитлера, Евы Браун и семьи Геббельса (всего 10 тел) несколько раз выкапывались и переносились с место на место. Окончательно их оставили в покое в феврале 1946 г., захоронив на территории советского военного городка в Магдебурге, Клаузенштрассе, 36. Но ненадолго. В ночь на 4 апреля 1970 г., в соответствии с утвержденным лично председателем КГБ Ю. Андроповым планом секретной операции «Архив», ящики с полуистлевшими костями были вновь тайно извлечены сотрудниками военной контрразведки и сожжены на костре. Как указывалось в акте об уничтожении, «останки перегорели, вместе с углем истолчены в пепел, собраны и выброшены в реку Бидериц». (Агония и смерть Адольфа Гитлера. На основе рассекреченных документов ФСБ России. М.: Звонница, 2000. С, 384–386.).


[Закрыть]

На следующий день мы поехали с Фриче за город, куда вывезли трупы девочек Геббельса. Я подвел его и спрашиваю, как звали их, словно я уже знал, чьи это дети. Фриче посмотрел на 4-летнюю девочку и с грустью сказал: «Вот эта Грета, недавно сидела у меня на коленях и весело щебетала, а вот Гертруда, а это Гильда», и закачал головой.

Всех девочек звали на букву «Г». Я спросил: «Почему?» Фриче ответил: «Доктор Геббельс и Магдалина захотели так назвать в честь Гитлера».

Я ему сказал, что в Советском Союзе немцы уничтожили десятки тысяч таких детей, и даже грудных детей. Далее спрашиваю: «Как же они умерли?» Фриче начал рассказывать.

Когда фюрер и Геббельс решили покончить с собой, Магдалина вечером сказала девочкам, что в Берлине грипп и надо всем сделать уколы. Я спросил, кто делал уколы. Фриче отвечает: «Хотя в рейхсканцелярии и был всегда профессор Морель, лечивший Гитлера и других, но, я думаю, он сбежал, и уколы девочкам делала фрау Геббельс».

«Какая жестокость! – подумал я. – Они думают, что придут русские и так же будут уничтожать немцев и детей, как это делали у нас гитлеровцы». Я поручил заместителю ОО фронта Мельникову продолжать допрос и расследование по Гитлеру и ежедневно докладывать мне результаты.

Бегство Гиммлера и Геринга

Попутно запишу о проведенных мероприятиях Военного Совета фронта в эти дни.

23 апреля, т. е. когда уже войска фронта окружили Берлин, а передовые части вступили в город, был издан приказ, в котором сказано: «Вся власть управления на территории Германии, занятой Красной Армией, осуществляется военным командование через военных комендантов городов. Исполнительная власть создается из местных жителей: в городах бургомистры и старосты, которые несут ответственность перед военным командованием за выполнение населением всех приказов и распоряжений». Здорово сказано. Вот как мы с непобедимыми немцами поступаем.

28 апреля комендант Берлина генерал-полковник Берзарин издал приказ № 1 о переходе всей власти в г. Берлине в руки Советской военной комендатуры.

Фашистская партия и ее организации распускаются, и их деятельность запрещается. Нам это всем было радостно, но пришлось в срочном порядке им восстанавливать торговлю, транспорт, метро, свет и т. д.

Теперь расскажу, что предпринимали в те дни бежавшие из Берлина Геринг и Гиммлер в английской и американской зонах. Вот что нам рассказали американцы.

Гиммлер, этот палач народов, решил замаскироваться и таким образом уйти от ответственности. До 21 мая 1945 года Гиммлер бродил с двумя охранниками, переодевшись в гражданское платье. 21 мая в районе г. Бремерверде (английская зона) Гиммлера задержали русские патрули. Наших русских военнопленных англичане привлекли для усиления патрулирования.

При задержании Гиммлер предъявил удостоверение, что он Хизигер, а не Гиммлер. Глаз дли маскировки был перевязан черной лентой. Русским показалось это подозрительным, и они задержали Гиммлера, направив его в английскую комендатуру, где он сразу сознался, что является Гиммлером, и потребовал, чтобы ему устроили встречу с фельдмаршалом Монтгомери* (командующий английскими войсками).

В комендатуре Гиммлера тщательно обыскали (догола) и изъяли ампулу цианистого калия. Затем приехал английский полковник из штаба Монтгомери и приказал еще раз обыскать Гиммлера. По окончании обыска Гиммлеру предложили открыть рот. Он сжал челюсти и раскусил ампулу. Этот подлец понял, что ему придется отвечать за преступления, и решил таким образом покончить с собой[295]295
  Г. Гиммлер был задержан патрулем, состоявшим из освобожденных англичанами русских военнопленных, 21 мая 1945 г. у местечка Мойнштадт. Его направили в фильтрационный лагерь под Люнебургом, где утром 23 мая он покончил с собой, раскусив ампулу с ядом.


[Закрыть].

Преступник № 2 Геринг удрал из Берлина при подходе наших войск примерно в двадцатых числах апреля. Геринг старался установить связь с Эйзенхауэром*.

Вместе с этим он 23 апреля дал телеграмму Гитлеру, что в связи со сложившейся обстановкой берет на себя всю власть по Германии. Ночью в тот же день по указанию Гитлера Геринг был арестован эсэсовцами, но когда его вели, Геринг увидел офицеров ВВС, т. е. своих подчиненных, и они его освободили.

И несмотря на то, что над Берлином взвилось Красное Знамя Победы, Геринг все ещё продолжал пыжиться. 9 мая он послал парламентера к командиру американской дивизии сказать, что хочет вести переговоры. Командир дивизии задержал его и разместил в особняке, разрешив приехать жене Геринга и прислуге. Но затем <он> был помещен в Нюрнбергскую тюрьму вместе с 20 другими преступниками, где <их> и судили.

1 октябри 1946 года, когда Герингу объявили решение Нюрнбергского трибунала о смертном приговоре через повешение, то этот палач, расстрелявший и повесивший тысячи мирных людей, перетрусил и начал ходатайствовать, чтобы его помиловали или заменили повешение расстрелом. Ему Контрольный совет отказал в просьбе.

15 октября 1946 года, когда пришли за ним в камеру, чтобы его повесить, он уже корчился на кровати и хрипел, раскусив ампулу с цианистым калием. Ампулу могла передать его жена, которая посещала его, и, кроме того, как мне докладывал генерал Мальков*, которого я посылал в Нюрнберг для участия в приведении приговоров над осужденными преступниками, Геринг в камере жил вольной жизнью и имел возможность хранить эту ампулу.

В камере он оставил письмо начальнику Нюрнбергской тюрьмы, полковнику Эндрюс* с благодарностью за хорошее содержание. И в конце написал, что он не мог допустить, чтобы рейхсмаршал Германии мог быть повешен.

Что касается остальных подручных Гитлера, которых насчитывается более двух десятков, в том числе и военных, то о них читатели знают из Нюренбергского процесса, который начался 18 октября (или ноября) 45-го года и 1 октября 46-го закончился[296]296
  Нюрнбергский международный судебный процесс над бывшими главарям и Рейха длился почти год (с 20 ноября 1945 по 1 октября 1946 г.). К смертной казни через повешение было приговорено 12 нацистских преступников, трое – к пожизненному заключению.


[Закрыть].

Могу рассказать несколько любопытных эпизодов, как происходило исполнение приговора Международного Военного Трибунала.

В качестве представителя от Советской военной администрации нами был командирован генерал Мальков, который, возвратившись, привез фотографии «фюреров» и рассказал о порядках, существующих на Западе.

Приведение в исполнение приговора было возложено на американцев, которые и содержали в тюрьме преступников. Как и положено, американцы это провели с помпой.

Был в помещении тюрьмы устроен специальный эшафот, высотой 3 метра. На полу эшафота под виселицей был люк в квадратный метр. Когда на эшафот вводили преступников, сразу же на шею надевали веревки и один из членов трибунала читал приговор. Закончив чтение, спрашивал у преступника, нет ли вопросов или заявления.

После ответа «нет» сержант американской армии, стоявший рядом с преступником, ногой нажимал педаль, и преступник проваливался в люк с петлей на шее. Через несколько минут, когда врач фиксировал смерть, сержант снимал веревку с повешенного и прятал за пазуху.

На вопрос нашего генерала, зачем сержант прячет веревку, тот, счастливо улыбаясь, ответил: «Господин генерал, ведь веревка с повешенного для молодых людей приносит счастье, а мне бизнес. Я по клочкам буду её продавать за доллары».

И тут у американцев бизнес!

В приведении приговора трибунала в исполнение в отношении Геринга, как я уже писал выше, получилась у американцев осечка. Когда за ним пришли в камеру, то он уже лежал мертвый.

На столе лежала записка, адресованная сержанту, охранявшему его. Геринг благодарил сержанта за заботу и внимание и просил, чтобы начальство не ругало сержанта, что он, Геринг, покончил жизнь самоубийством, иначе не мог позволить кому бы то ни было, чтобы его повесили. Сержант был смущен.

Когда осматривали комнату (я умышленно называю комнатой, а не камерой, как полагается содержать преступников), то там было несколько костюмов Геринга, различные бритвенные принадлежности и кремы, чайный прибор, в общем, все удобства. Видно, поэтому он и благодарил американцев.

Сжигали трупы фашистов в Мюнхене, на одной из фабрик. Пепел каждого трупа американцы всыпали в отдельную урну с надписью фамилии, а затем американский генерал предложил всем представителям выехать за город и развеять пепел в канале, чтобы ничего не осталось от преступников. Все согласились.

Когда генералы садились в 7-местную автомашину, никто из них не хотел садиться впереди рядом с шофером. Генерал Мальков, видя это, сел с шофером. Когда стали подъезжать к каналу, Мальков услышал сзади в машине шум и возню. Обернувшись, он увидел, как американский генерал отбивает руку английского генерала, который пытается первым влезть в урну за пеплом.

Оказывается, по их традициям, кто первый бросит пепел, тот также будет счастлив. Когда машина остановилась, Мальков еле сдерживал смех, глядя на измазанных в золе генералов, бросившихся к воде, чтобы бросить пепел.

Адъютант фюрера

Казалось, можно было бы на этом и кончить повествование о Гитлере и фашистских главарях, так как вопрос предельно ясен. Но полагаю, будет небезынтересно узнать ещё одну деталь, подтверждающую изложенное выше.

В 1947 году, возвратившись из Германии на работу в Москву, я ведал Главным управлением военнопленных НКВД СССР.

Как-то раз начальник Красногорского лагеря военнопленных мне доложил, что один немецкий офицер, антифашист, добивается, чтобы его заслушал генерал Серов, так как другому он ничего не будет говорить.

Через несколько дней я вызвал этого «антифашиста». Вошел высокий офицер лет 30–32. Я спросил его фамилию, он ответил: «Гюнше». Сразу у меня в голове появилась мысль: не тот ли Гюнше, адъютант Гитлера, о котором говорил Фриче?

Представляете мое состояние? Я не должен был показать вида, что страшно заинтересован его выслушать, чтобы не дать повода наплести мне небылиц.

Спокойно спрашиваю, что он хочет заявить. Гюнше говорит: «Я – адъютант Гитлера и могу рассказать о последних днях Гитлера».

Я решил, что терпеливо выслушаю, что он будет говорить, не буду перебивать, а мысленно буду сверять имевшиеся у меня данные, то, что я сам видел. Два часа Гюнше рассказывал со всеми подробностями все то, что я уже знал, кроме незначительных мелочей.

Под конец я не выдержал и начал задавать ему вопросы, из которых он понял, что я знаю все, что он рассказывал.

Я спросил, почему же он плохо сжег Гитлера и остальных? Гюнше улыбнулся и говорит: «Герр генерал, я убедился, что вы были в эти дни в Берлине. Вы же помните, что это было море огня и взрывов, поэтому поймете, что у меня была главная цель жизни – скрыться. Ведь одной канистрой бензина, которую принес шофер Кемпке, не сожжешь 4-х человек. Вы видели, я фюрера больше всех сжег, а остальных – что осталось, а затем бежал, но как видите, не убежал». Я ему сказал, что Фриче тоже не убежал.

Вкратце я выслушал от него, что «30 апреля в 3 часа 00 минут Гитлер отравился и застрелился. В 15.00 меня вызвал штурмбанфюрер Линге в кабинет Гитлера и сказал, что Гитлер умер. Правда, я там был все время, но выстрелов не слышал. Тем, кто был в приемной Гитлера, я объявил, что фюрер умер. Затем мы понесли труп Гитлера. Когда вынесли в сад, я взял бензин, облил и зажег. А затем жег и остальных».

Через несколько часов генерал Вейдлинг, узнав о смерти Гитлера, выступил по радио с обращением к немецким войскам о прекращении сопротивления, так как Гитлер бросил их на произвол судьбы.

В заключение я ему сказал, чтобы, не торопясь, все подробно написал, а писать в лагере ему будет предоставлена возможность.

Через месяц мне было представлено около 80 страниц перевода. Таким образом, мы имели возможность неоднократно из разных источников убедиться в том, что Гитлер, видя неминуемую гибель Рейха, своей армии, банкротство авантюры и страх предстать перед гневом народов Европы и особенно Союза ССР, над которыми годами издевался, трусливо покончил самоубийством.

Поэтому всякие предположения, легенды, версии, в том числе и фотографии «трупов с усиками», являются вымыслом.

Из рассказов Фриче, Гюнше и других немцев, которые в последние дни были около бесноватого фюрера, мне описали внешний вид и состояние Гитлера следующим: это была развалина, которая уже не сомневалась, что война им проиграна, и не скрывал это от окружающих.

Гитлер в те дни уже с трудом передвигался, волочил ноги и выбрасывал вперед верхнюю часть туловища. Он с трудом сохранял равновесие. Если приходилось переходить в другую комнату, то он отдыхал на скамейке, установленной вдоль стен, или держался рукой за ближайшего спутника. Левая рука не работала, правая дрожала. Возможно, это результат покушения 20 июля 44-го года. Глаза Гитлера налиты кровью.

Все документы, которые предстояло читать Гитлеру, печатались на специальной машинке, буквы которой в 3 раза больше нормальных, и это он читал. Изо рта текла слюна. В общем, вид у него был отвратительный.

Что касается памяти и рабочей головы, то тут было все нормально. Он и раньше никому не верил, полагая, что его хотят обмануть. Когда неуспехи германских войск стали очевидными, то Гитлер это считал предательством со стороны генералов и его окружения.

Он был твердо убежден, что при любых обстоятельствах Америка и Англия его не оставят в тяжелом положении и согласятся на перемирие, чтобы дать возможность продолжить войну против большевиков. Особенно он радовался, когда умер Рузвельт, которого он считал своим врагом.

Когда Гитлеру доложили, что Гиммлер вступил в переговоры с англо-американцами о капитуляции Германии, и это предложение отклонено, то Гитлер совсем стал неузнаваемым, такого предательства от Гиммлера он не ожидал. Он смотрел на Геббельса и что-то бормотал…

Как мне говорили вышеуказанные лица, несмотря на то, что комендант Берлина Вейдлинг докладывал Гитлеру о безнадежности обороны города, так до конца жизни и не сказал, что войска не выдержат, надо капитулировать.

Сепаратные переговоры немцев с союзниками. Капитуляция

В последние дни апреля к нам стали поступать данные, что союзники, помимо нас, связываются с немцами. Нам было уже известно, что командиры немецких корпусов и дивизий уже подписали акт капитуляции с союзниками, а немецкие бургомистры городов встречали с флагами американские и английские войска[297]297
  Отдельные попытки деятелей Третьего рейха вступить в контакты с американцами и англичанами происходили начиная с 1942 г., однако с осени 1944 г. они стали значительно более частыми и настойчивыми. Дальше всего зашли переговоры между одним из высших руководителей СС К. Вольфом и американским резидентом А. Даллесом, получившие в США кодовое название операция «Санрайз», а в Великобритании – «Кроссворд». Об этих переговорах стало известно советским спецслужбам. В конце марта 1945 г. разразился дипломатический скандал, в ходе которого Сталин обвинил союзников в сговоре с противником за спиной СССР.


[Закрыть].

Наконец, 1 мая, когда в Берлине хозяином положения была Советская Армия во главе с маршалом Жуковым Г. К., Дениц издает приказ: «Я принимаю верховное командование над всеми частями немецкого вермахта, преисполненный решимости продолжать борьбу против большевиков».

Мы смеялись над этим приказом, а Дениц продолжает свое, как и свойственно немецкому упрямцу. Он комплектует новый состав немецкого правительства и 5 мая заявляет, что он является канцлером и министром финансов. Шутник!

Деницу помогают фашистские каратели – Гиммлер, Риббентроп и другие фашисты. И более того, они стараются договориться с союзниками, оккупировавшими Чехословакию, и даются директивы продолжать войну с востоком.

Мы тщательно следили за этими неуклюжими махинациями фашистов, и нужно сказать объективно, что Эйзенхауэр в отличие от англичанина Монтгомери отказался подписывать акты капитуляции с отдельными соединениями немецкой армии, а потребовал издания Деницем приказа о полной капитуляции немецкой армии на всем фронте.

Это объяснялось тем, что, как мне говорил Георгий Константинович, Сталин узнал, что немцы подписали капитуляцию в Реймсе, и возразил союзникам, заявив, что акт капитуляции должен быть подписан в Берлине всеми союзниками[298]298
  7 мая в Реймсе начальником Оперативного штаба Верховного командования германской армии генерал-полковником А. Йодлем был подписан акт о безоговорочной капитуляции вооружённых сил Германии. От англо-американской стороны капитуляцию принял начальник Главного штаба Союзных экспедиционных сил генерал-лейтенант армии США У. Б. Смит, от СССР – представитель Ставки Верховного Главнокомандования при командовании союзников генерал-майор Иван Суслопаров. В качестве свидетеля поставил подпись французский бригадный генерал Ф. Севез. По настоянию Сталина капитуляция была подписана вторично в ночь с 8 на 9 мая в пригороде Берлина Карлсхорсте.


[Закрыть]. После этого Эйзенхауэр приказал Деницу отдать приказ о прекращении войны и выслать в Берлин представителя для подписания акта капитуляции.

Однако Дениц ещё сутки хорохорился и лишь 7 мая в Реймсе отдал приказ о прекращении войны на Западном фронте, «где борьба потеряла свой смысл», и продолжении войны на Восточном фронте. Вот ведь какой наглый фашист.

С ведома Деница нацистский протектор Богемии и Моравии Франк* склонял американцев занять всю Чехословакию. Черчилль тоже имел такое намерение, но, как известно, чехи организовали восстание и с помощью Советской Армии выгнали немцев.

Но все эти попытки фашистов ни к чему не привели, и 8 мая Дениц получает от союзников приказ немедленно отправить в Берлин представителей трех видов вооруженных сил Германии для подписания акта безоговорочной капитуляции немецко-фашистских вооруженных сил.

Маршал Жуков послал нас с Соколовским В. Д. и Малининым М. С. встретить на аэродроме союзников США, Англии и Франции, а мне поручил привезти немцев.

Союзников: фельдмаршала авиации Теддера*, генерала Спаатс*, генерала Делатра де Тассиньи* встречали, как и положено, по воинскому уставу, с почетным караулом и оркестром.

Затем из Дугласа вышел высокого роста, худой и злобный фельдмаршал Кейтель, а за ним командующий ВМФ Фридебург* и заместитель командующего ВВС Штумпф*, а сзади английские офицеры.

Я смотрел на них и думал: «Вот они, подлые завоеватели Европы, губители миллионов людей».

Кейтель, услышав музыку военного оркестра, поправил свою фуражку и с наглым видом направился в сторону почетного караула. Я рукой показал: стой! А затем сказал полковнику Короткову: «За мной!» Он перевел, и в сопровождении кинооператоров Кейтель злобно посмотрел на всех и пошли за мной.

В свою машину я посадил Кейтеля, остальных в другую машину. В машине я с удовольствием задал Кейтелю вопрос: «В каком году прошлого века был русский комендант Берлина?» Он ответил: «В 1813 году».

Далее я спросил: «А кто был комендантом Берлина в то время?» Кейтель не помнит. Я спокойно сказал: «Генерал-аншеф граф Чернышев». А затем добавил, что сейчас комендантом Берлина назначен командующий 5-й ударной армией генерал-полковник Берзарин И. А. Коротков перевел.

Кейтель, выглядывая из машины и видя разрушенные дома и кварталы, качал головой и делал замечания о больших разрушениях. Я ему на это сказал, что «ваши фашистские головорезы у нас в СССР разрушили сотни городов и деревень и истребили миллионы жителей». Он замолчал.

Привезли мы всех в бывшее инженерное училище в Карлхорст и разместили в приготовленных домиках, где они отдохнули и перекусили. Затем союзники явились к маршалу Жукову и сразу приступили к согласованию текста акта капитуляции, который привез из Москвы заместитель министра иностранных дел Вышинский А. Я.

Когда все было согласовано, в акте была запись, что акт составлен в присутствии председателя сил сопротивления Франции генерала Делатра де Тассиньи. Георгий Константинович спрашивает у меня: «А где французский генерал?» Я говорю: «Его не видел». Американцы подтвердили, что он прилетел.

Я послал офицера в домики найти и привести сюда. Привели высокого худого генерала, ни на погонах, ни на фуражке не было знаков различия, лишь на рукаве было пять маленьких звездочек, поэтому я и не заметил этого генерала.

Делатр вошел явно раздраженный, так как он, очевидно, знал, что союзники уже сидят пару часов у маршала Жукова, а его не зовут.

Поздоровавшись, Делатру дали прочесть текст, в чем он не возражал. Затем условились о процедуре подписания акта.

Что касается подписания акта капитуляции, то можно сказать итог: капитуляция немцев – это радость за окончание кровопролитной войны наших бойцов и командиров. Ввиду того, что в текстах на русском и английском языках появились расхождения, переводчики утрясали это до 12 часов ночи. Союзники нервничали, но мы к этому спокойно относились. В половине 12 ночи мы собрались в кабинете у Жукова, а затем перешли в зал для подписания.

Маршал Жуков очень четко и хорошо провел этот торжественный для нас акт, начав в 24 часа 8 мая в клубе военно-инженерного училища.

Когда все сели за стол, Г. К. Жуков сказал: «Мы здесь представители Советских вооруженных сил и Верховного командования союзных войск, уполномочены правительствами антигитлеровской коалиции принять безоговорочную капитуляцию Германии от немецкого военного командования. Пригласите сюда представителей немецкого командования».

Я дал знак полковнику Короткову, и он ввел немцев. Кейтель вошел первый и, выдернув из-за пазухи маршальский жезл, поднял его кверху.

Когда их посадили за отдельный стол, Жуков продолжал: «Имеете ли вы на руках акт безоговорочной капитуляции и имеете ли полномочии подписать его?» Когда перевели этот вопрос, Кейтель ответил: «Да, изучили и готовы подписать его». Затем он передал Жукову бумагу, подписанную Деницем, о полномочиях Кейтеля, Фридебурта и Штумпфа.

Затем Жуков предложил им подойти к столу и подписать капитуляцию. Были подписаны все экземпляры акта.

После этого Жуков приказал немцам удалиться. Примерно около часу ночи, когда все было закончено, Жуков поздравил всех присутствующих в зале генералов и офицеров, наших и союзников, от имени Советского Верховного Командования с долгожданной Победой и капитуляцией фашистской Германии. Затем он сказал о доблестных войсках 1-го Белорусского фронта, которые с честью выполнили волю Советского народа и уничтожили фашистскую армию, ее главарей и доблестно штурмовали Берлин. Я взял себе копию акта капитуляции.

После этого в зале началось невообразимое. Все наши военные бросились поздравлять друг друга с Победой. Кричали: «Да здравствуют войска 1-го Белорусского фронта и их командующий маршал Жуков».

При открытии приема Жуков вновь сказал о победе наших войск и войск союзников над фашистской Германией, и все выпили бокалы за Победу!

Затем выступили маршал авиации Теддер, за ним Делатр де Тассиньи и командующий ВВ США Спаатс. Потом уже произвольно подходили наши генералы и провозглашали тосты. Потом на радостях танцевали, в том числе и Жуков неплохо сплясал. Делатра де Тассиньи пришлось угостить, чтобы не обижался. Когда под утро вышли к домам, то слышалась пальба из автоматов, и даже пушек, вверх, и нередко было слышно, как по крышам падали осколки снарядов.

Но ничего не поделаешь, победа должна быть отмечена.