Текст книги "Рожденный в огне "Феникс" (СИ)"

Автор книги: Александр Савельев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

   Несколько минут мы молчали. Анжела не выдержала первой:

   – Почему ты никогда об этом не говорил?

   – А что здесь рассказывать? От этих воспоминаний я испытываю только боль и печаль, особенно, если учесть, что было потом.

   – О чем это ты, Ричард?

   – Понимаешь, командование сделало все, чтобы замять свою собственную серьезнейшую ошибку – то, что роту курсантов не присоединили к какому-нибудь местному соединению, а поставили отдельно на опасном направлении. Мы были обласканы знаками внимания: каждый получил Сиртисскую Медаль Чести, а я, Браун и Тейлор, кроме того, еще более высокие награды – Серебряные Солнечные Вспышки, Шарля, Марину и Джорджа посмертно наградили тоже Солнечными Вспышками, только Золотыми. Все это было чудесно – яркая церемония, присутствие самого герцога Хасека-Девиона, напыщенные речи. Вот только отрезвление наступило быстро.

   – Почему?

   – Прежде всего – Старк. Командованию нужен был «козел отпущения», на которого можно все свалить, вот наш инструктор таковым и стал. Его разжаловали до майора и перевели из академии в полевую часть. Это было несправедливо. Да, он допустил ряд промахов, командуя нами, но большинство из них были связаны с тем, что он недостаточно хорошо знал нас, наши возможности и взаимоотношения. Он пришел в академию буквально за месяц до злополучной отправки на Силену. Это назначение должно было стать последним в его карьере, обеспечив спокойную выслугу лет до пенсии. То был прожженный вояка, но командовать он привык опытными ветеранами, а не новичками, к тому же более крупными соединениями. Да и вообще, наша рота была составлена очень неудачно, так как половина роты имела «Хамелеоны», не предназначавшиеся для боев. А уж это был просчет руководства академии. Конечно, когда нас отправляли, то это преподносилось даже как преимущество – мол курсанты будут управлять в бою теми машинами, к которым привыкли, что повысит их эффективность. Но ведь «Хамелионы» это учебые мехи, они специально предназначены, чтобы научить мехвоина-новичка тщательно следить за нагревом меха. Именно поэтому на машине при мощном энергетическом арсенале установлено слишком мало радиаторов. Понятно, что в пыла боя кадеты забывали контролировать температуру и часто допускали перегрев и резкое снижение эффективности меха, а то и его аварийное отключение. А это ставило под угрозу их жизни, зато сильно облегчало положение пиратов. У нас также не было достаточного количества мехов дальней поддержки. И почему нельзя было включить в состав роты хотя бы одного штурмового «Крокетта»? В машинном парке академии были такие мехи. Если бы, например, Паскаль управляла бы именно им, то трагедии последних минут боя удалось избежать. Она бы с легкостью в одиночку разгромила бы все разведкопье пиратов. С другой стороны, даже если бы наш командир включил бы штурмовика в ту часть роты, которую вывел в поле, то и тогда результат сражения, полагаю, был бы для нас не так трагичен. «Хамелеоны» просто получили бы менее серьезные повреждения и могли бы вовремя успеть на выручку Марине и Джорджу. Да, Старк допустил несколько тактических просчетов и должен был понести наказание за них, но не в одиночестве. Его вина как раз была минимальна. Но больше всего меня поразило отношение к Тейлор. Дело в том, что лечение так и не смогло помочь ей до конца – ее ноги пришлось заменить на протезы, она теперь едва передвигается. О военной карьере пришлось забыть, даже о месте техника, а ведь это была мечта всей ее жизни. Конечно, благодаря высокой награде, она получила значительные льготы и в образовании, и в медобеспечении, так что смогла устроить свою судьбу достаточно неплохо. Но о ней забыли. Ее навещали лишь несколько кадетов, с кем она была дружна, и я. Я был ее непосредственным командиром в последнем бою, поэтому чувствовал ответственность за то, что с ней произошло. А вот руководство академии о ней забыло вообще. За все оставшиеся годы моего обучения никто из ее бывших командиров и преподавателей не пришел к ней со словами одобрения и поддержки. Вот это меня впервые заставило задуматься о правильности выбранного пути. А уж после истории с наследством я и вовсе перестал сомневаться в том, что мне лучше стать наемником.

   – Почему ты не носишь награды? Ведь ты не надел их, даже отправляясь на встречу с дядей Граббом – представителем потенциального нанимателя, чтобы произвести на него наилучшее впечатление.

   – Пожалуй, потому, что они достались мне слишком дорогой ценой. К тому же, сейчас я как бы начинаю жизнь с чистого листа, а эти медали напоминают о прошлом, которое, откровенно говоря, хотелось бы забыть. Солнечную Вспышку я, впрочем, скорее всего буду носить в особо торжественных случаях, но Сиртисскую Медаль Чести не надену никогда. Уж если герцог Хасек-Девион, который сам ее вручал, отнесся к ней, как к никчемной побрякушке, почему я должен думать иначе? Знаешь, сначала мне вообще хотелось ее выбросить, но потом я передумал. В конце концов, я действительно ее заработал. Теперь она служит мне напоминанием, что все официальные почести не более, чем пустой звук. Свою судьбу ты можешь делать только сам, не надеясь ни на кого.

   Некоторое время мы молчали. Было заметно, что моя «исповедь» произвела на Анжелу сильное впечатление.

   – Вот так-то, милая, – вздохнул я, – карьера солдата – это не столько романтика и славные подвиги, сколько боль, ужас, разочарование. Ты встретишься с недобросовестностью командования или, в нашем случае, нанимателей, ранениями и гибелью друзей, вечными скитаниями. Ты сама можешь получить страшные увечья или найти мучительную смерть в кокпите. Ну что, не передумала быть мехвоином? Еще не поздно отказаться от этого.

   – Ты ведь не отказался, Дик!

   – Я? – у меня вырвался горький смешок. – А у меня был выбор? Что я еще умею делать?

   – А я?

   – Ты могла бы продать свой мех и получить достаточно денег для учебы. Я не думаю, что «Падший Ангел» успел стать для тебя реликвией, с которой трудно расстаться.

   – Ты ошибаешься, очень ошибаешься. «Падший Ангел» уже стал чем-то большим, чем просто машиной – он стал мне если не другом, то...

   – Верным спутником, преданным скакуном, несущим тебя в бой, на которого ты всегда можешь положиться.

   – Верно, но откуда ты знаешь?!

   – Пожалуй, большинство мехвоинов начинают в свое время это чувствовать.

   – Ты тоже?

   – Разумеется. Я только недавно думал об этом.

   – А знаешь, у меня есть еще одна причина остаться мехвоином – только здесь и сейчас я начинаю чувствовать себя личностью, что ли. Понимаешь, раньше я не ощущала себя по-настоящему свободной и независимой. Отец всегда считал меня маленькой девочкой, которой еще рано быть самостоятельной. Слуги просто любили, жалели и баловали. А мои... приятели ценили во мне лишь внешность, значительные средства, которые я могла получать на расходы, да положение в обществе, позволявшее мне и моим спутникам посещать самые «крутые» тусовки. А вот мои чувства, моя душа и я сама, как таковая, их не интересовала. А в «Фениксе» все по-другому.

   – Разумеется, – кивнул я, – здесь ты часть команды. От твоих действий часто будет зависеть жизнь других, а от них – твоя жизнь. Именно поэтому наемные отряды, особенно небольшие, как наш, живут как единой семьей, где каждый ее член ценен и поддерживается другими.

   На этот раз пауза была довольно долгой.

   – Почему ты именно сегодня решил поговорить со мной по душам? – прервала молчание Циммер.

   – Поговорить по душам? – я пожал плечами. – Откровенно говоря, я и не собирался этого делать. Так просто получилось – настроение у меня подходящее, что ли, да и обстановка соответствующая.

   Во взгляде Анжелы я заметил что-то новое. Кажется, она о чем-то хотела спросить, но не решалась на это. Наконец, я махнул рукой:

   – Ладно, пожалуй, я слишком задержал тебя. Иди, уже очень поздно, пора отдыхать.

   На лице девушки отразилось удивление, но, кивнув на прощание, она повернулась и ушла, укутывая на ходу букет защитной пленкой, чтобы прикрыть его от неподходящей для цветов атмосферы Бадена. Неожиданно я понял, что забыл спросить о мужчине, который был с ней. Не этим ли объясняется удивление Циммер? Впрочем, наш разговор как-то быстро ушел в сторону от этой темы, а возвращаться к ней после всех откровений было неправильно. Я смотрел на «Леди Смерть», и мои мысли невольно вернулись к бою на Силене II. Что было бы, если бы я тогда управлял именно этим мощным мехом, а не слабой и уязвимой «Валькирией»? Возможно, многое стало бы иным. Скорее всего, Шарль остался бы жив, а Тейлор не стала бы инвалидом, пираты же потерпели бы куда более сокрушительное поражение. Но что толку думать о безвозвратно ушедшем прошлом, которое все равно нельзя изменить? Нужно решать насущные проблемы. Я тряхнул головой, отгоняя тени прошлого, и пошел к выходу из ангара.

   У ворот меня ждал Бондарев, разговаривавший с часовым. Я сделал ему знак следовать за мной.

   – Ты не видел, кто вышел из ангара перед Анжелой?

   – Видел, конечно. Это был Шпильман. У меня был как раз серьезный разговор с часовым по этому поводу. Он не должен был пускать в ангар посторонних без разрешения командования отряда, даже если это представитель дружественных сил.

   – Значит, Шпильман. Любопытно, – я постучал пальцами по бедру, задумчиво глядя вдаль.

   – А что случилось? – сквозь стекла респиратора я заметил, как напряглось его лицо.

   – По какой-то причине он стал «подкатываться» к Анжеле. Сейчас, например, подарил роскошный букет роз, о стоимости которого на этом планетоиде я боюсь и думать.

   – Тебя это беспокоит? – в голосе Антона звучала явная насмешка.

   – Беспокоит, – согласился я, нисколько не смущаясь, хотя и понял его намек. – Откровенно говоря, не похож он на старого ловеласа, не пропускающего ни одной новой юбки. А значит, здесь что-то иное.

   – Возможно, ты и прав, – с лица Бондарева исчезла улыбка. – Пожалуй, я пригляжу за ним.

   – Хорошо, – кивнул я, – а теперь у меня будет к тебе одна просьба. Найди для Хайнца и Анжелы, а также для Гесса и Мюллер какие-нибудь поручения, требующие их отсутствия в казарме, а сам приходи с Фосеттом и Уинстон в мой кабинет.

   – Похоже на заговор, – хмуро протянул мой собеседник.

   – Похоже, – вздохнул я. – Потом все объясню.

   – Ладно, – лейтенант отдал мне салют, повернулся и ушел.

   Глядя в спину Антона, я не мог унять свои сомнения. То, что я намеревался сделать, было довольно скользким путем. Циммер и Мозер могут расценить это как «предательство» в отношении себя, но я видел в задуманном наиболее простой и эффективный для отряда способ выполнить задачу. Будущее покажет, был ли я прав, или мой выбор приведет к расколу в отряде.

   ******

   Через час в моем кабинете собрались все, кого я наметил в «заговорщики». На их лицах читалась явная озабоченность. Бондарев должен был сообщить им, что я задумал нечто особенное для узкого круга «посвященных».

   – Ты что-то хотел обсудить с нами, командир? – спросил Фосетт.

   – Да, – я откинулся на спинку стула. – Я уже говорил с Бондаревым по поводу некоторых особенностей нашего положения на Бадене, а теперь хочу обсудить их с вами.

   – Если причина нашей беседы настолько тривиальна, зачем такая таинственность? – полюбопытствовала Лиза.

   – Не все так просто, – хмуро пробурчал я. – Мы оба с Антоном считаем, что у пиратов есть осведомители, причем, возможно, и в планетарной милиции. Если же пираты узнают о нашем плане, то операция провалится, еще не начавшись.

   – Ты предлагаешь заняться поиском этих шпионов?

   – Я не уверен, что это возможно – ведь им может быть практически любой. Нет, у меня другая мысль. Давайте подумаем, как они вообще могут получить информацию об отряде?

   – А как вообще добывается разведывательная информация? – усмехнулся Бондарев. – Разумеется, с помощью наблюдения и, по возможности, личного контакта с кем-то, кто имеет нужный доступ.

   – Вот этот второй способ меня и тревожит. Кто у нас первые кандидаты на установление подобных связей?

   Мои собеседники переглянулись. Кажется, они начинали понимать, что я имею в виду.

   – Пожалуй, – продолжил я, – это не будет никто из здесь присутствующих, хотя бы из-за нашего иностранного происхождения. Ведь всегда легче установить контакт с соотечественником, не так ли? У нас же должна быть инстинктивная осторожность в разговоре с местными. Однако, в любом случае, для информаторов будут ценны отношения с кем-нибудь из мехвоинов или старших офицеров отряда. Таким образом...

   – Хочешь сказать, командир, – как я и ожидал, Антон первым пришел к тем же выводам, – что главными «мишенями» для шпионов могут стать Гесс, Мюллер, Мозер или Циммер?

   – Ну, полагаю, Германа и Ирен можно смело исключить из этого списка. Я не думаю, что пираты могут всерьез решить, что пехоте в предстоящих операциях будет отведена сколько-нибудь значительная роль.

   – Остаются Хайнц и Анжела...

   – Верно. К тому же, они молоды и неопытны, особенно Циммер, так что «ключик» к ним для наших противников подобрать будет несложно.

   – Именно поэтому тебя так встревожило внимание Шпильмана к Анжеле?

   Прежде чем я успел ответить, вмешалась Лиза, поинтересовавшись, о чем это мы говорим? Пришлось удовлетворить ее любопытство.

   – А знаете что? Пожалуй, я соглашусь с Ричардом. Я общалась с этим снабженцем пару раз, и у меня сложилось впечатление о нем, как о прожженном интригане и холодном дельце. Такие типы ничего не делают просто так. Трудно предположить, что он вдруг воспылал страстью к молоденькой девушке.

   – Ну, в жизни все бывает, – пожал плечами Фосетт.

   – Бывает, – согласился Бондарев. – Тем не менее, я бы сказал, что Шпильман сейчас стал для нас главным «подозреваемым».

   Я поймал задумчивый взгляд Лизы.

   – Хотелось бы мне знать, – протянула она, – а почему здесь нет как раз Циммер и Мозера, если уж они входят в «группу риска».

   – В этом-то и проблема, – вздохнул я. – Боюсь, что, если они все узнают, то не смогут играть свои роли искренне, а ведь, например, при условии, если мы окажемся правы насчет снабженца, Анжела может стать отличным источником дезинформации для пиратов и принести немало пользы отряду в этом качестве.

   – Дезинформации? – брови Уинстон удивленно приподнялись. – Похоже, что у тебя есть уже готовый план.

   – План? Да нет, скорее лишь его общие контуры...

   Я замолчал. Меня вдруг неприятно поразил взгляд Лизы, который стал каким-то отстраненно-оценивающим.

   – Надо же, – усмехнулась она, – как можно ошибиться в человеке. Когда я впервые увидела тебя, Ричард, то сначала посчитала милым, наивным мальчиком с романтическим настроем, который случайно попал в чуждую ему среду. Знаешь, я ведь думала, что нам с Майклом придется помочь тебе выплыть в бурном океане наемнической жизни, ненавязчиво контролировать твои действия, а оказывается, ты вполне способен на коварные интриги и на циничное использование своих друзей...

   К моему собственному удивлению, я даже не обиделся на эти слова, хотя их вполне можно было бы расценить как оскорбление.

   – Милым и наивным мальчиком я был, когда поступал в академию. С тех пор, к сожалению, слишком много произошло. Что касается использования друзей, то циничным оно становится тогда, когда ты заставляешь их делать что-то на пользу себе и во вред им самим. А если речь идет об общем благе и даже в, какой-то мере, о спасении отряда?

   – Слушай, Лиза, – неожиданно вмешался Майкл, – ну что ты сейчас набросилась на Ричарда? Не видишь, что ли, ему и так тяжело? И, в конце концов, разве ты сама не отдавала приказы подчиненным, не заботясь об их отношении к ним?

   – Я не называла подчиненных своими друзьями. Мы служили в армии, и требовать выполнения приказов было моей прямой обязанностью.

   – А ты полагаешь, что сейчас другая ситуация?

   Прежде чем Уинстон ответила, неожиданно подал голос Антон:

   – Это проблема большинства отрядов наемников, ведь непонятно являются ли они компанией друзей, где допустимы дискуссии и ссоры, или это собственно военные соединения с соответствующими иерархией и дисциплиной.

   Эта реплика неожиданно разрядила обстановку. Даже Лиза махнула рукой:

   – Ладно, признаю, что, пожалуй, была неправа. Однако, в любом случае, Ричард, а ты не боишься, что Хайнц и, особенно, Анжела просто обидятся и уйдут из отряда?

   – Боюсь, – вздохнул я, – тем более что для «Феникса» это будет, откровенно говоря, катастрофой, даже если мы и выполним это задание, ведь никто не доверяет отряду, если оттуда после первого же контракта сбегает часть тех, кто его основал. Не говоря уже о том, что терять друзей мне никак не хочется. И все-таки, что же мне делать? Обо всем их предупредить?

   – В общем-то, – раздался голос Антона, – в данном вопросе я полностью поддерживаю твою первоначальную идею. Циммер и Мозер действительно являются наиболее вероятными жертвами шпионов врага, и их искренность будет очень ценна для игры с противником. Что касается же обиды за их «циничное» использование, то всегда можно свалить вину за это на меня. Возможно, в таком случае их негодование сильно уменьшится.

   – Ладно, с нашим «заговором» определились, – усмехнулся Фосетт. – Теперь не самое ли время поговорить о плане, если таковой имеется?

   – План-то есть, – вздохнул я, – только он не совсем доработан.

   – Это точно, – Бондарев не стал скрывать ухмылки.

   Прежде чем раздались еще какие-нибудь комментарии, я начал рассказывать:

   – Как вы все, должно быть, знаете, одним из основных элементов моего плана было создание конвоев-приманок, которые должны были успокоить пиратов и «дать» им смысл в дальнейшем пребывании на планетоиде...

   – Кстати, – перебила меня Лиза, – если уж на то пошло, об этой части твоего «гениального» творения знают и Хайнц с Анжелой. Так какой прок скрывать от них все остальное?

   – Не скажи. Какая разница пиратам грабить караваны, по нашей ли небрежности или прямому попустительству? Возможно, напротив, они будут более спокойны, если заранее будут знать, что это часть нашего стратегического замысла, а не странные выходки неумех, которых непонятно зачем в этом случае терпит барон? Мы же распространим слухи, что таких караванов будет как минимум три.

   – А сколько их будет на самом деле?

   – Если все пройдет удачно, то только один. Второй уже должен стать частью ловушки. Мы не можем терять время.

   – Итак, – прокомментировал Майкл, – насколько я понял, нам предстоит обсудить особенности этой самой ловушки?

   – Да. Боюсь, что это будет очень сложно. Придется очень четко координировать действия трех отрядов...

   – Трех?! – не смогла скрыть удивление Лиза.

   – Ну да, – кивнул я. – Один отряд будет сопровождать караван, второй – атаковать пиратскую базу, третий – составит мобильный резерв, который ударит в тыл напавшим на конвой налетчикам.

   – Не слишком ли это все сложно? – усомнился Майкл. – Сам же знаешь правило: чем проще план, тем больше шансов на его осуществление.

   – А есть ли другие варианты? Не забывайте, что нам надо обеспечить и полный разгром пиратского отряда, и захват их десантных кораблей. Не представляю, как это можно сделать без привлечения крупных сил.

   – Значит, будут участвовать и милиция, и «вольные» наемники?

   – Ну, Свенсен-то – уже член нашего отряда. Вчера он подписал контракт с «Фениксом».

   – Кстати, а почему его нет среди нас? – полюбопытствовал Антон.

   – А что, вы уже готовы принять его в свою компанию?

   Мои собеседники неуверенно переглянулись.

   – Вот вам и ответ, – прокомментировал я. – Ладно, вернемся к обсуждению более насущных вопросов. Итак, с первым караваном, думаю, все ясно – там лучше задействовать лишь несколько самых мощных наших мехов, полагаю, это будет мой «Центурион», «Энфорсер» Лизы, «Вархаммер» Свенсена и твой «Остсол», Майкл. Мы будем патрулировать на довольно большой дистанции от транспортов и не особо спешить на помощь им при нападении пиратов. Самое большее, что мы сможем тогда позволить – дать несколько залпов вдогонку налетчикам, но в длительную перестрелку нам вступать невыгодно. Впрочем, я уверен, что пираты всеми силами будут избегать прямого столкновения. А вот второй караван – дело совсем иное. Если все будет удачно, то задействовать придется действительно все силы, включая милицию и Блюхер. Конвой будут охранять прежние силы, но их теперь прикроет мобильный отряд из самых быстрых наших мехов – «Феникс-Хока», «Коммандо», «Клинта» и, скорее всего, «Ассасина»...

   – Ты позволишь Анжеле действовать самостоятельно, без твоей опеки? – с долей иронии поинтересовалась Лиза.

   – Мне не слишком этого хочется, – вздохнул я, – но не вижу другого выхода. В мобильном отряде мощный и маневренный «Падший Ангел» будет куда полезнее, чем в группе охраны. Я надеюсь, что ее соратники позаботятся о ней. Гораздо больше меня волнует Антон...

   На лицах большинства присутствующих отразилось удивление, но сам Бондарев невозмутимо кивнул.

   – Да, ты мне уже говорил, – сказал он, – что хотел бы видеть меня, возглавляющим атаку на пиратскую базу, но считаешь более важным, чтобы я управлял «Ассасином».

   – Именно. Как полагаешь, Гесс справится с командованием штурма вражеского лагеря?

   – Ну, если ты считаешь, что у пиратов практически нет пехоты, то возможно и справится. Он хоть и не профессиональный диверсант, но малый вполне компентентный.

   – Какую же роль ты отводишь милиции, капитан? – спросил Майкл.

   – Ту, для которой она больше всего и подходит – прикрытия и приманки. Копье мехов Бергмана при поддержке бронетехники вполне может выманить с базы пиратские машины, оставшиеся для ее охраны.

   – Думаешь, полковник согласится? – в голосе Лизы звучала неуверенность.

   – Почему бы и нет? Это ведь не так опасно, как непосредственный штурм.

   – И как ты себе все это представляешь?

   – Не знаю, – честно признался я. – В любом случае, это будет сложно.

   – Сложно? – усмехнулся Фосетт. – Капитан, это будет не сложно, а практически невозможно. Сам посуди, ну зачем им выходить из лагеря? Они ведь понимают, что пока выходы из ущелья прикрывают «десантники», никто их атаковать не будет.

   – Да, это большая проблема, – вздохнул я и глубоко задумался.

   Внезапно мне в голову пришла одна идея:

   – Ты прав, Майкл, предполагаемый штурм никогда не выманит пиратов из их логова, но есть другая угроза, которая может это сделать легко.

   – Думаю, что я догадался, что ты имеешь в виду, – усмехнулся тот. – Угроза уничтожения основных сил бандитов, посланных на перехват конвоя, не так ли?

   – Точно, – кивнул я. – Мы с Антоном пришли к выводу, что в нынешней ситуации пираты не будут ограничиваться одними двадцатитонниками, организуя рейды на караваны, а создадут и «группу поддержки» из «Вульверина» и «Дервиша». «Блекджек» и «Пантера», скорее всего, останутся на базе для ее защиты. А значит...

   – Ты полагаешь, что, если мы создадим реальную угрозу для пяти мехов нападения, то оставшиеся кинутся им помогать? – в голосе Майкла звучало сомнение. – Не уверен... Как могут эти две машины спасти остальные от разгрома? Скорее уж пираты предпочтут погрузиться на свои десантные корабли и улететь. И почему ты считаешь, что «Пантера» будет одним из тех боевых механизмов, которые будут охранять базу? Единственной причиной, по которой можно оставить несколько мехов в лагере, – отражение неожиданной атаки или, точнее, диверсии пехоты, что, как я понимаю, ты и предлагаешь. Но ведь «Пантера» для этой цели вообще не годится. Сам ведь знаешь, что куритяне создавали ее для использования в качестве машины поддержки разведгрупп и как городского бойца. А эта банда пиратов в идиотизме замечена еще не была. На их месте я бы включил «Пантеру» в рейдовый отряд, ведь и с ее скоростью можно догнать транспорты, а на базе оставил бы «Локуста», подходящего для борьбы с пехотой намного больше.

   Я внимательно выслушал слова Фосетта и хорошо их обдумал. Что и говорить, опыта у него было куда больше, чем у меня, и место неофициального лидера отряда он занимал вполне заслуженно. Однако сейчас я не был в полной мере с ним согласен.

   – Нет, Майкл, – отрицательно качнул я головой. – Кое-что ты не учел. Прежде всего, если наши рассуждения верны, то пираты не могут улететь просто так. Лично я не сомневаюсь, что вражеский командир находится в «Вульверине» – из всех мехов налетчиков именно он имеет наилучшую защиту и самую совершенную систему связи при высокой мобильности и приличной огневой мощи. И, если бы я был на его месте, то держал бы в экипажах кораблей только самых преданных людей. Такие всегда найдутся. Что касается «Пантеры», то, в принципе, я с тобой согласен, но... Ты не забыл о ее мобильности? Это ведь самый тихоходный мех из легких – его скорость не превышает эту характеристику у моего «Центуриона» или Лизиного «Энфорсера». «Пантера» будет просто задерживать других легковушек. С другой стороны, она действительно совершенно не подходит для борьбы с пехотой, а штурма тяжелой техники пираты могут не опасаться вовсе...

   – А вам не кажется, что как раз командир и может остаться на базе? – вклинилась в наш диалог Лиза. – Ведь «Вульверин» очень даже неплохо приспособлен для борьбы с пехотой.

   – Сомневаюсь, – протянул Майкл. – Этот мех будет куда полезнее пиратам в «поле».

   Мне оставалось только кивнуть головой – здесь других мнений быть не могло.

   – Ладно, – хлопнул ладонью по столу Бондарев, – у нас есть такая поговорка – «переливать из пустого в порожнее». А мы как раз этим сейчас и занимаемся. Общий набросок возможных действий пиратов, по крайней мере, как мы это понимаем, у нас есть. Остальное уже частности, которые имеют хоть и важное значение, но отнюдь не первостепенное. Главное – решить, что мы сами-то будем делать.

   – Вообще-то, – задумчиво протянул я, – у меня был такой план. Когда легкие мехи пиратов атакуют караван, мы, то есть группа прикрытия, неожиданно нанесем мощный удар по ним, а не будем имитировать бурную деятельность, чего от нас они должны ожидать. Это заставит налетчиков ввести в дело свою мобильную группу. Здесь вступит в дело наша засада из быстроходных мехов. Вот только я сейчас не могу сказать, что же им предстоит сделать – преследовать легкие мехи пиратов, которые все равно уйдут от нашего удара, или атаковать подкрепление налетчиков. В любом случае, я очень надеюсь на то, что такое положение дел выманит оставшиеся на базе машины бандитов, которые попытаются обеспечить тем, кто находится под нашим ударом, безопасный коридор для возвращения в лагерь. На этом этапе, скорее всего, подключится милиция, своими мехами и бронетехникой она отрежет пиратам путь к отступлению. Мы будем иметь перед нашим противником подавляющее превосходство в огневой мощи, так что, полагаю, его разгром будет неизбежным. Вот здесь начинается самое сложное. Как раз в данный момент экипажи десантных кораблей могут попытаться сбежать, ведь помочь своим мехвоинам ведь они все равно ничем не смогут, а в трюмах лежит достаточно сокровищ, чтобы купить новые боевые механизмы для банды или просто роскошно прожить несколько лет каждому из тех нескольких десятков человек, что получат свою долю. Штурм нашей пехоты должен быть стремительным, чтобы предотвратить подобный исход...

   – Кстати о штурме, – перебила меня Уинстон. – Если ты хочешь, чтобы его возглавил Герман, то не будет ли разумнее все же пригласить его на это совещание?

   Я открыл, было, рот, чтобы ответить, но меня опередил Антон:

   – Нет, не будет. Я всецело поддерживаю решение командира сохранять подробности операции в тайне как можно большее время. Учитывая ее сложность и наличие возможных осведомителей пиратов, это единственный способ обеспечить некоторую вероятность ее успешного осуществления.

   – Некоторую вероятность, говоришь? – уточнил я.

   – Капитан, ты же сам понимаешь, что твой план слишком сложен, а его реализация зависит от очень большого количества факторов, которых мы не можем контролировать.

   – Есть идеи получше? – недовольно пробурчал я.

   – В том-то и дело, что нет, – вздохнул Майкл. – Если бы нам просто поручили охранять караваны... А чтобы вернуть награбленное, как раз и нужна такая вот операция на самой грани наших возможностей.

   – Антон, ты у нас специалист по пехотным операциям и диверсиям, так что оцени, пожалуйста, какова вероятность успешной атаки нашей пехотой базы.

   – Давайте посчитаем. Экипажи двух «Леопардов» – восемнадцать человек. Кроме того, не менее десятка техов и примерно человек двадцать пехотинцев – я не думаю, что пираты смогли разместить на «десантниках» большее количество людей. В любом случае, численного преимущества мы не имеем. Что касается качественного... Полагаю, что астронавты и техи серьезными противниками не будут – специализация не та, хотя и сбрасывать их со счетов отнюдь не стоит.

   – То есть, думаешь, что штурм тоже, как и вся операция в целом, будет удачным лишь при большой доле везения?

   – Откровенно говоря, – да, так что мне будет спокойнее, если милиция «одолжит» нам своих людей. Человек пятьдесят было бы совсем неплохо, а лучше – сотня, хотя бы для количества.

   – А не боишься, что они провалят все дело? Специалисты в милиции те еще, сам знаешь.

   Неожиданно Антон отрицательно качнул головой:

   – А вот тут, пожалуй, я с тобой не соглашусь, Майкл. Наверно, я больше вас всех вместе взятых знаком с формированиями такого рода. Конечно, мехвоины и экипажи машин имеют здесь слабую подготовку, но с пехотой все обстоит несколько иначе. Ее тренировать совсем несложно и достаточно дешево. Пехотное оружие, боеприпасы и снаряжение стоят сущие гроши по сравнению с запчастями и амуницией мехов. Неудивительно, что милицейское начальство во всех Наследных Государствах стремится компенсировать техническую слабость хорошей подготовкой пехоты. А результат полностью зависит от способностей командующего и готовности его бойцов тренироваться до седьмого пота. Бергман кажется мне толковым командиром, а те несколько его бойцов, с которыми мне удалось поговорить, достаточно компетентны. Настоящих профессионалов диверсий и прочих спецопераций среди них, конечно, нет, но их помощь в штурме пиратской базы будет неоценимой. Кроме того, не следует забывать, что пехотинцы милиции досконально знают местные условия и тренированы для действий в них, а у людей Гесса и моих подчиненных такой подготовки нет.

   – Значит, полагаешь, что Герман справится с организацией штурма? – уточнил я.