Текст книги "Рожденный в огне "Феникс" (СИ)"

Автор книги: Александр Савельев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

   – Вот именно. Если судить с этой точки зрения, то твоя Нильсдоттир – идеальный кандидат в члены отряда.

   – Она НЕ МОЯ! – возмутился я.

   – Ну, она же ТВОЯ пленница и, как сам сказал, ТВОЯ проблема.

   – Если только в таком смысле... А насчет твоего предложения... Честно говоря, не знаю. Думаю, что в отряде многие будут против. Начать дружески относиться к кому-то, против кого только что сражались, как к своему сотоварищу по оружию, не так уж и легко. Далеко не все на это способны. Ладно, – усмехнулся я, – в любом случае об этом еще очень рано говорить. А тебе тогда обязательно нужно сходить познакомиться с ней, чтобы составить собственное мнение.

   – Да хоть сейчас и пойду. Только, честно говоря, не знаю, как с ней себя вести.

   – Просто будь сама собой. Почему-то мне кажется, что вы с ней поладите друг с другом.

   – Хочешь, чтобы я попыталась узнать какую-нибудь информацию?

   – Если только это придется к слову. Даже не пытайся быть настойчивой. Дружеские отношения с ней будут более важными. Если сможешь убедить ее, что мы готовы помочь и ей, и тем, за кого она беспокоится, то наши шансы на реальную и эффективную помощь с ее стороны резко возрастут. У меня только одна просьба к тебе – не упоминай о том, что я сразу же разболтал ее «секрет» о караване.

   – Никаких проблем. Ладно, я тогда, пожалуй, пойду.

   – Конечно.

   Проводив взглядом Анжелу, я вздохнул. Ситуация оставалась настолько сложной и запутанной, что думать о ее возможном развитии вообще не хотелось. Фактически я считал, что только чудо поможет нам полностью разгромить пиратов и вернуть камни. Так было, в общем-то, с самого начала, но сейчас все настолько усложнилось, что... Я тряхнул головой, отгоняя печальные мысли. Ладно, будущее покажет, что там нас ждет, а пока мне пора было отправляться в кабинет к своим рутинным обязанностям: наверняка на рабочем столе набралась кипа всяких отчетов, накладных и счетов, которую мне сейчас придется разгребать. Все-таки надо будет нанять кого-нибудь, кому удастся спихнуть эту утомительную и скучную работу, оставив себе лишь общий контроль над финансовыми делами...

   XI

   22 августа 3020 г.

   Баден

   Лиранское Содружество

   Я спал в небольшой комнатушке, которую, по праву привилегий моего положения в качестве командира отряда, использовал в качестве отдельной спальни, когда неожиданный стук в дверь заставил меня подскочить. Еще полусонный, я сполз с кровати и поплелся открывать дверь, недоумевая, кому я мог понадобиться в четыре часа утра. В погруженном во мрак коридоре казармы моим полузакрытым глазам предстал терпеливо стоящий пехотинец «Феникса». Щелкнув каблуками, он доложил:

   – Командир, лейтенант Бондарев просит вас пройти в медотсек.

   – Зачем это?

   – Вас там ждет сюрприз.

   – Какой может быть сюрприз в четыре часа ночи?!

   – Приятный, я полагаю.

   – Ну, если это какая-нибудь шуточка..., – пробурчал я, но все-таки пошел одеваться.

   На сборы пришлось потратить минут пятнадцать, так как мне хотелось полностью проснуться перед встречей с этим «сюрпризом». Холодная вода свершила свое «черное» дело, сделав меня достаточно бодрым, хотя и злым от недосыпания, ведь в эту ночь я смог поспать не более пары часов. Если это все-таки некий розыгрыш, то кому-то очень не поздоровится.

   Раздраженный, я молча шагал рядом с посыльным по темным и пустым коридорам казармы. Что же все-таки произошло? Впрочем, если речь идет о медотсеке, то на ум приходит только Нильсдоттир. Но в связи с чем весь этот переполох? Не могла же она «разговориться» посреди ночи?

   У дверей изолятора, где содержалась пленница, нас никто не встречал. Меня это слегка удивило. Где пост охраны? Не мог же Бондарев его снять?! Честно говоря, я был как-то не в курсе того, что происходило в этой палате в последнее время. Я не был здесь с того самого разговора три дня назад. За этот период мне как-то не удавалось спросить ни доктора Шапсо, ни Бондарева, ни Циммер, что там с физическим и душевным состоянием Нильсдоттир, режимом ее охраны или отношением к нам. Навалилось столько дел, связанных с ремонтом мехов, которых хотелось как можно быстрее привести в полный порядок, что обо всем остальном я просто забывал. А тут еще начались некоторые проблемы и с бароном, и с муниципальными властями Мюнстера. К нашему с Бергманом удивлению, все вбили себе в головы, что в прошедшем бою с пиратами последним были причинены столь большие потери и повреждения, что они стали практически небоеспособны, а, значит, штурм их лагеря теперь не будет представлять никаких затруднений. И Штерн, и городской совет объединились в требовании немедленной атаки корсаров. Нам с полковником приходилось совместными усилиями отбиваться от этого приказа. Мы объясняли и доказывали, что оборона позиции обеспечивается не мехами, а двумя десантными кораблями, которые находятся полностью в боеготовом состоянии, да и пиратские боевые механизмы, как мы говорили, должны были уже пройти ремонт, и могут представлять значительную угрозу. Если честно, то как раз в последнем и я, и Бергман, сомневались довольно сильно. Было маловероятно, что налетчикам удалось доставить на Баден большое количество запчастей, а тем более запасные единицы оружия для смены поврежденных, ведь надо было вести с собой и боеприпасы, и оставить достаточно места под предполагаемую солидную добычу. Тем не менее, мы сознательно предпочли усилить в глазах оппонентов силы и возможности наших противников. Но и это не помогало, нас буквально толкали на этот штурм, упирая на то, что это, дескать, наш долг и прямая обязанность, поэтому не далее как прошедшим днем мы с Бергманом, предварительно сговорившись, заявили всем: «Хотите, чтобы мы атаковали ущелье пиратов? Хорошо. Но только тогда каждый из вас сядет в кабину одного из наших мехов вместе с его пилотом. Можете считать, что мы и наши бойцы боимся пиратов до дрожи в коленях, а вы своим присутствием и страстными призывами будете нас подбадривать». Это была, конечно, наглость, но, честно говоря, если так можно выразиться трусливое геройство (легко быть храбрыми за спинами других!) гражданских чиновников и барона-купца уже сидело у нас в печенках. Конечно, разразился жуткий скандал, но от нас все-таки отстали.

   Ладно, сейчас нужно сосредоточиться на текущих делах. Что там у нас произошло? На стук сопровождающего дверь открылась и выглянул Бондарев со странно довольным лицом.

   – А, капитан! Заходи. Тут у нас кое-что любопытное имеется. Тебе понравится. А ты, – взгляд Антона упал на пехотинца, – быстро отправляйся за Бергманом. Вытащи его из постели любой ценой, скажи, что появилась очень важная информация по известному ему делу и необходимо его немедленное присутствие.

   Тут я начал что-то понимать.

   – Что-то о Шпильмане? – поинтересовался я. – А почему надо было приходить сюда?

   – А ты зайди внутрь, тогда все поймешь...

   Что ж, я так и сделал. Сначала мне бросилась в глаза довольно забавная картина. На кровати рядком сидели Нильсдоттир, Анжела и Николь. Они смотрели на что-то, мне еще не видное, со странными выражениями лиц. Впрочем, их эмоции читались достаточно легко. Младшая Шапсо была просто испугана, Циммер всем своим видом выражала неприкрытую ярость. Нильсдоттир внешне оставалась спокойной, но в ее глазах все же сверкала злость. Мой приход девушки едва заметили. Что же их так заинтересовало? Оглянувшись в ту же сторону, куда смотрели они, я замер от удивления. На полу меж двух дюжих бойцов «Феникса» сидел Шпильман. Он закрыл лицо руками и, кажется, был в ужасе. А перед ним валялись два пистолета – игольный и лазерный. От изумления я опешил. Лишь секунд через тридцать я оказался способен хоть к каким-то действиям.

   – А..., – это было все, что мне удалось выдавить из себя, повернувшись к Антону.

   – Знаешь, капитан, сейчас подойдет Бергман, тогда и поговорим, – ответил тот, как-то умудрившись расшифровать мое невнятное мычание. – Не хочется повторять одно и то же два раза.

   Пришлось ждать. Никто не говорил друг с другом, обстановка к этому как-то не располагала. Я от нетерпения ходил по комнате, нисколько не заботясь о возможной «потере лица» перед подчиненными от такой явной демонстрации эмоций. Шпильман оставался в том же положении, кажется, он впал в прострацию. Бондарев и охранники выглядели невозмутимо. Девушки тихо перешептывались друг с другом. По-моему, Нильсдоттир и Циммер успокаивали сидевшую между ними Шапсо. Я лишь покачал головой, глядя, как быстро эта троица нашла общий язык. Признаться, я на это и не рассчитывал, да и, честно говоря, не знал, что по этому поводу думать, ведь судьба нашей пленницы оставалась совершенно неопределенной.

   Ждать, к счастью, пришлось совсем не долго. Полковник стремительно ворвался в палату и прямо с порога поинтересовался:

   – Что здесь, черт побери, происходит?!

   Потом он оценил обстановку и резко выдохнул:

   – Так...

   Сейчас Бондарев решил, что все заинтересованные лица готовы к разговору. Но перед этим он отправил посыльного за несколькими стульями из столовой. Лишь когда все было готово, он начал давать объяснения. К этому времени девушки умолкли и стали слушать, хотя в разговор вступать не спешили.

   – Ну, Антон, давай говори, что здесь и как.

   – По-моему, – усмехнулся тот, – здесь и так все ясно. Произошло покушение на убийство. К счастью, неудачное.

   Я яростно посмотрел на него:

   – Мы ждем ПОДРОБНЫЙ рассказ о происходящем.

   Бондарев улыбнулся. Собой он явно гордился.

   – Ладно, – начал он. – После того совещания я не только начал слежку за этим вот субъектом, – кивок в сторону Шпильмана, – но и сделал несколько приготовлений. На пост у дверей казарм я теперь ставил только самых доверенных людей из своей группы, которые получили приказания не задерживать объект нашего интереса, какой бы предлог для посещения он не придумал, но после этого немедленно сообщать мне. Так же тщательно я отнесся и к охране этого места. И вот с час назад мне докладывают, что он «умолил» пропустить его якобы на свидание с одной особой из нашего отряда, подкрепив слова неким конвертом.

   С этими словами Антон бросил красноречивый взгляд на Циммер, и мне стала понятна причина ее ярости – несомненно, она как-то узнала о словах Шпильмана.

   – Интересно, – задумчиво сказал я, ни к кому конкретно не обращаясь, – неужели он действительно считал, что у нас дисциплина настолько хромает, что его пропустили бы по столь наивному предлогу.

   – Спросишь у него сам, – пожал плечами Бондарев, – но лично я предполагаю, что он действительно так думал. Мы ведь кто? Обычные наемники низшего класса, наш отряд еще не заслужил славы на поле боя. С точки зрения большинства, мы не далеко ушли от какой-нибудь банды. Да, бойцы «Феникса» сами поддерживали такое мнение о себе. Отношения у нас вольные, те то, что армейские порядки, поэтому отчего же не думать, что вроде бы простая и «естественная» причина посещения казармы в неурочное время, да еще подкрепленная подкупом, и не сработает?

   – Допустим, – согласно кивнул я головой, – а как бы он оправдывался потом? Разве позже не выяснилось бы, что никакого свидания не было? Как бы он тогда обеспечил свое алиби?

   – Ну, свидание-то состоялось бы, но вот его финал... Дело в том, что наш подопечный несколько раз в течение этих дней делал Циммер предложения о встрече. Анжела посоветовалась со мной, а я, разумеется, предложил согласиться. Было ясно, что он выискивает способ попасть вовнутрь нашей казармы в самое тихое время. Очень удобный случай устроить ловушку.

   – Интересно... – протянул я. – Как же он хотел доказывать свою невиновность?

   – Полагаю, будет лучше спросить у него самого.

   – Конечно, – я повернулся к молча слушавшему все это полковнику. – Герр Бергман, Вы не против?

   – Разумеется, нет! – хмыкнул тот. – Полагаю, капитан, что ваш человек может взять ведение допроса в свои руки. Я уже убедился, что он весьма опытен в подобных вопросах.

   Охранники поставили Шпильмана перед нами. Он дрожал и смотрел только в пол, не решаясь даже поднять голову, прекрасно понимая, что теперь его положение стало очень незавидным. На имеющийся в палате столик положили несостоявшиеся орудия преступления. Я брезгливо посмотрел на игольный пистолет. Как и любой профессиональный воин, я относился к этому оружию с презрением. Это было средство убийства, а не боя. Он, как и его увеличенный вариант – игольное ружье, стрелял пучками пластиковых игл, расходившихся конусом. Одна такая игла наносила вроде бы незначительную ранку на коже жертвы, зато могла сильно повредить внутренние органы, а уж их полный заряд гарантировано превращал человеческое тело в фарш. У военных это оружие не пользовалось популярностью из-за небольшой дальности стрельбы и низкой точности, да и иглы останавливались любым бронежилетом. А вот у наемных убийц оно было одним из самых любимых «инструментов». Лично я испытывал к нему только отвращение. Бергман, похоже, тоже. Он тяжелым взглядом смотрел на своего бывшего подчиненного, а его мощные кулаки ритмично сжимались и разжимались, как будто примеривались к шее провинившегося. Все это происходило в полной тишине, что, несомненно, усиливало эффект психологического давления на объект нашего пристального внимания. Бондарев тоже не спешил начинать допрос, чтобы до арестанта дошла вся безвыходность его положения.

   – Надеюсь, – наконец произнес Антон на удивление спокойным голосом, – вы не будете попусту тратить наше время, утверждая, что просто заблудились и ошиблись дверью, а эти «игрушки», – он кивнул на оружие, – несли в подарок даме сердца?

   – Нет, – едва слышно пробормотал Шпильман.

   – Вот и правильно. Надеюсь, также нет нужды напоминать, что только сотрудничеством с нами можете хоть как-то смягчить свою участь?

   При этих словах я скосил глаза на Нильсдоттир. По существу, то же самое можно было сказать и ей. Но ее лицо было непроницаемым, и она рассматривала мужчину с холодным любопытством.

   «Да, – подумал я с невольным уважением, – у этой девочки стальные нервы и железная воля. А вот о типе, который стоит перед нами, этого не скажешь. Кажется, он сейчас готов продать кого угодно, лишь бы спасти свою шкуру. А, впрочем, наверно, не стоит его недооценивать. Хитрости ему явно не занимать. Это сейчас он растерян и испуган, а вот пройдет первый шок от ареста, и начнет наш снабженец юлить и выкручиваться. Надо бы вытянуть из него как можно больше ценной информации прямо сейчас, пока не опомнился. Как говорится, куй железо пока горячо».

   Бондарев явно не нуждался в подсказках:

   – Для начала расскажите нам о своем сообщнике.

   – О сообщнике?.. – растерянно переспросил Шпильман. – Но...

   – У вас есть человек в окружении Штерна, который давал информацию о конвоях. Считайте это проверкой искренности.

   Разумеется, это был чистой воды блеф. Мы ведь не знали о шпионе наверняка и доказать, конечно, ничего не могли, но ведь Шпильман не знал об этом! Если он сейчас не подтвердит наши подозрения, то этот информатор, если он есть, останется на свободе и тогда на любых наших планах о ловушке на пиратов можно будет поставить жирный крест. Но если разоблаченный агент попадется в расставленные сети... Это и произошло.

   – Как вы..., – начал он и тут же осекся, злобно посмотрев на Нильсдоттир. – Ах ты...

   Этот момент был тоже опасный. Если пленная пиратка скажет, что ничего нам не говорила, то и Шпильман замолчит. В этом случае мы лишь получим подтверждение, что информатор есть, но его личность останется тайной. Но девушка промолчала. Неужели она решила все же помочь нам, пусть даже таким пассивным способом? Тут мои мысли были прерваны начавшимся монологом нашего арестанта:

   – Ладно уж, если и так все известно... Мне удалось завербовать Ганса Дитса. Хитрая бестия, хоть с первого взгляда и не скажешь.

   Бергман негромко выругался. С легким недоумением я и Бондарев покосились на него.

   – Вы с ним знакомы, капитан, точнее, видели его на космодроме. Он был вместе со Штерном, когда тот встречал «Феникс».

   Я напряг память.

   – Неужели этот тот невзрачный клерк, который еще подавал барону наш контракт?!

   – Он самый, – буркнул полковник. – Кто же мог подумать на него?

   – Вот из таких серых личностей, – заметил Антон, – и получаются лучшие шпионы.

   – Я бы не назвал его «серым» – усмехнулся Шпильман, – амбиций у него хоть отбавляй, да и способностей не занимать. Просто он все это умело скрывал, пока не подвернулся подходящий случай.

   «Кажется, он слишком быстро пришел в себя, – с неудовольствием заметил я. – Сейчас, пожалуй, еще и условия диктовать начнет».

   Это, наверно, отметил и Бондарев.

   – Полковник, капитан, – обратился он к нам, – как вы полагаете, мы сможем получить от этого человека еще какую-то полезную информацию или лучше сразу избавиться от него?

   От неожиданности шпион вздрогнул, явно опешив от такого резкого поворота разговора. Ну а мы с Бергманом охотно подыграли ему.

   – Честно говоря, – задумчиво протянул я, – мне кажется, что мы вряд ли узнаем от него что-нибудь ценное. О пиратах мы и так знаем практически все. Да и как-то реально помочь вернуть камни он тоже не сможет. Так что для нас он уже бесполезен. Кстати, а как ты хочешь от него «избавиться»? Отдать властям?

   – Вообще-то, – улыбнулся Антон, – один из представителей этих самых властей сейчас как раз находится здесь. Ну что, герр полковник, нужен Вам этот человек?

   – Зачем? – фыркнул тот.

   – Ну как это зачем? Для показательного суда, например.

   – Вот еще, – махнул Бергман рукой, – тратить на эту падаль время и деньги граждан Мюнстера. Да и знаете вы этих юристов. За хороший гонорар они самого дьявола выставят праведником. А деньги-то у нашего снабженца есть, и немалые. Так зачем же рисковать и давать ему шанс уйти от заслуженного наказания.

   – И что же вы предлагаете? – заинтересовался я.

   – Ну-у знаете, – протянул полковник, – при аресте всякое случается... Сопротивление, например, или там попытка побега.

   – Что прямо так сразу? – притворно «удивился» я.

   – А почему нет? Разве он не достоин смерти своими делами? Тем, что во многом из-за него погибли десятки гражданских при разгроме того несчастного каравана? А налеты на агрокуполы? Нет, я все-таки считаю, что его стоит пристрелить на месте. Причем я готов сделать это лично, чтобы не тревожить вашу совесть.

   – Только не в казарме, – заметил я. – Не хотелось бы, чтобы мои бойцы были потревожены звуком выстрела.

   – Как угодно, – пожал полковник плечами. – Мы можем и выйти.

   Слушая весь этот диалог, Шпильман бледнел, его глаза стали расширяться, а челюсть – отвисать. Он вдруг понял, что его жизнь все же висит на волоске и ему придется сильно постараться, чтобы ее сохранить.

   – Вы не можете этого сделать! – выкрикнул он с истерическими нотками в голосе.

   – Это еще почему? – с холодной насмешкой осведомился Бергман.

   – Вы не имеете права! Это самосуд и нарушение закона! Как любой гражданин я имею право на справедливое расследование моего дела и официальное судебное разбирательство!

   – Да кто узнает-то, нарушили мы что-нибудь или нет? – скептически хмыкнул милиционер. – А даже если информация и просочится, то тебе будет все равно. Ты уже давно будешь гореть в аду, где тебе самое место.

   Шпильман затравленно оглядел помещение, сразу же поняв, что поддержки и заступничества не найдет здесь ни у кого. Мы трое смотрели на него с холодным безразличием, охранники – бесстрастно, а девушки – с брезгливым презрением. На миг взгляд предателя полыхнул злобой, когда он смотрел на Нильсдоттир, но это чувство сразу исчезло, уступив место выражению страха.

   – Что вы хотите от меня? – произнес он просительным тоном. – Я скажу все, о чем спросите и сделаю все, что скажете.

   Мы переглянулись. Это было то, что мы и добивались.

   – Ладно, посмотрим, – «смилостивился» Бондарев. – Может, на что и сгодишься. А пока что расскажи, как ты получал информацию от Дитса, передавал ее пиратам и что еще, кроме сбора данных, входило в твои обязанности?

   Некоторое время бывший снабженец молчал, потом заговорил:

   – Встречаться с Дитсом проблемой не было. Когда удалось его завербовать, то я специально заключил с компанией Штерна контракты на поставку нам некоторых запчастей для машин. Это не вызвало подозрений, так как «Штерн Майнинг Интерстеллар» всегда имела их излишек на Бадене. Встречи с клерком вполне укладывались в переговоры по выполнению соглашений. Кого это могло удивить?

   – А как ты вообще вышел на этого человека? – поинтересовался Антон.

   – Мне нужен был информатор из близкого окружения барона с неограниченным доступом к информации. Дитс полностью подходил под эти требования. А переманить его было совсем не сложно. Окружающие считали Ганса обычной «серой мышкой», тихим исполнительным секретарем и все. Но я знал другое. По своим каналам мне удалось выяснить, что он время от времени проворачивал тонкие, но эффективные махинации, приносившие ему солидную прибыль, которая оседала на одном тайном счете в банке. Это меня и заинтересовало. Но мне даже не пришлось его шантажировать тем, что я узнал. Он был просто счастлив навредить барону, которого ненавидит.

   – Ненавидит? – переспросил Бергман. – Интересно, а это почему?

   – Он всегда считал, что Штерн не ценит его так, как он того заслуживает. Несколько раз его обходили в повышении. Очень его обидело то, что барон продал Граббу крупный пакет акций компании, сделав того ее полноправным совладельцем, а ведь Дитс искренне считает, что это место должно принадлежать ему. Откровенно говоря, у него болезненное самолюбие. На нем было легко сыграть.

   – Ясно, – кивнул Антон. – Ладно, с этим все понятно. Теперь говори о том, как ты передаешь собранные данные своим хозяевам.

   – С этим особых проблем не было. Я часто бываю по делам в разных агрокуполах, причем езжу туда в одиночестве. Как понимаете, в этих условиях организовать встречу со связником очень просто.

   – Действительно легко. И практически абсолютно безопасно. Ведь выследить такую встречу почти невозможно. Но так можно передавать только рутинную информацию. А что ты делаешь, если необходимо сообщить что-то очень срочное?

   – Ну... У меня есть особый передатчик, с помощью которого можно послать просьбу о встрече.

   – А у Дитса тоже есть такой?

   – Нет, вся связь держалась только через меня.

   – Не хотел рисковать своим положением? – едко прокомментировал полковник.

   – Да, – не стал отпираться Шпильман. – Учитывая характер Дитса, это отнюдь не помешает.

   – Сколько лет ты уже служишь Гримму? – неожиданно спросил Бондарев.

   – Две... – начал агент и осекся.

   – Можешь не скромничать, – усмехнулся Антон. – Нам известно, что ты работал на пиратов задолго до того, как вообще попал на Баден.

   – Но как?.. – растерянно сказал Шпильман, а потом взглянул на Нильсдоттир. – Вы действительно умеете добывать информацию. Двенадцать лет.

   Он был по-настоящему потрясен и теперь, похоже, искренне верил, что нам известно о нем практически все. Пытаться лгать этот человек уже не будет никогда. Он слишком боялся за свою жизнь.

   – Пожалуй, мы сейчас узнали все, что пока нам стоит знать, – задумчиво произнес Бондарев. – Или хотите узнать что-то еще?

   Мы с Бергманом переглянулись. Лично мне больше никаких важных вопросов в голову не приходило. Полковнику, похоже, тоже. Я отрицательно покачал головой.

   – Хорошо, – кивнул Антон и обратился к охранникам. – Уведите его и заприте в казарменном карцере, а мы пока будем решать его судьбу.

   Шпильман вздрогнул, но не осмелился возражать. Когда того увели, мой лейтенант встал и жестом предложил следовать за собой. Он был прав. Обсуждать планы при девушках, особенно пленнице, явно не стоило. Мы прошли в столовую и устроились за столом.

   – Теперь у нас есть кое-какая ценная информация, в достоверности которой мы можем быть уверены на все сто процентов, – задумчиво проговорил Антон. – Вам не кажется, джентльмены, что это хорошая основа для составления удачного плана? Кроме того, у нас есть теперь возможность использовать Шпильмана в своей игре...

   – Может ты и прав, – кивнул я. – Полагаю, ты говоришь о плане Фосетта?

   – Это все-таки единственный для нас более-менее реальный шанс выманить пиратов из их логова, разгромить их, а потом захватить лагерь. Раньше его можно было считать нереализуемым из-за отсутствия возможности проконтролировать «слив» данных корсарам и выбор ими конкретного мини-конвоя, на который они задумают устроить налет. Теперь эта проблема решена.

   – Хочешь предложить Шпильману «поработать» на нас? – полюбопытствовал я.

   – По-моему, это самое рациональное, что только можно придумать в нашей ситуации.

   Бергман поморщился:

   – Но это означает сделку с ним, а мне, честно говоря, не хотелось бы этого.

   – В вас говорит обида, полковник, – спокойно возразил Антон. – Если вы отвлечетесь от нее и посмотрите на положение дел бесстрастно, то поймете, что у нас нет другого выхода.

   – Не знаю, не знаю...

   Я недоуменно посмотрел на него:

   – Вы можете предложить что-нибудь получше, герр Бергман?

   – Предложить? Нет. Я просто хочу обратить ваше внимание на некоторые детали, которые вы не принимаете в расчет.

   Мы с Бондаревым переглянулись.

   – Что ж, я внимательно Вас слушаю, – проговорил я, а в моей душе шевельнулись неприятные предчувствия.

   – Надеюсь, вы понимаете, – начал полковник, – что, по большому счету, полный разгром пиратов и захват их лагеря нужен только «Фениксу», а не милиции?

   Я промолчал, а мой собеседник продолжил:

   – Вашему отряду нужны трофеи, деньги за возврат камней, известность за громкую победу. Это все понятно. А вот для меня вопрос так не стоит. Мне нужно только, чтобы граждан Бадена оставили в покое. Будут налетчики просто сидеть в своем ущелье – прекрасно, уберутся с Бадена – еще лучше, сдадутся от голода и безнадежности – и вовсе превосходно. И все идет либо ко второму, либо к третьему. Зависеть это будет от того, дождутся корсары в ближайшее время свой «прыгун» или все же нет. Честно скажу, если заметят, что «Леопарды» взлетают, то я буду настаивать, чтобы Штерн отозвал свои «Юнионы». От космического боя он все равно свои алмазы не вернет, а ремонт поврежденных кораблей влетит ему в весьма круглую сумму. Так что, думаю, разумного совета барон послушается. А надо сказать, что после понесенных в бою потерь и повреждений, пираты перестали, в общем-то, представлять угрозу даже для агрокуполов. Ведь теперь можно будет и усилить осаду ущелья. Сейчас вероятность того, что патрули нарвутся на превосходящие силы мехов противника очень сильно уменьшилась. Бандитам теперь стоит беречь каждую свою боевую единицу как зеницу ока, а не рисковать понапрасну. Вот и выходит, что мне нет сейчас никакого смысла рисковать своими людьми и техникой, участвуя в столь рискованном замысле, а ведь потери-то будут неизбежными. А «Феникс» вряд ли сможет провернуть всю эту операцию в одиночку, сами понимаете. И вообще, капитан, послушайте моего совета, забудьте об этих проклятых камнях, на них все-таки свет клином не сошелся. Лучше помогите мне с осадой пиратского лагеря. С вашими мехами это значительно проще, а с моей стороны, обещаю, добиться выплаты вам щедрой премии. Разве это плохое предложение?

   Честно говоря, этого я не ожидал. Слова полковника стали для меня холодным душем. Беспомощно я посмотрел на Бондарева. Тот тоже был сейчас хмурым и сидел, раздраженно барабаня пальцами по столу. Его можно было понять. Мы задумывали сложнейшую, изощренную интригу, которая при условии четкости ее исполнения и небольшой толики удачи, вполне могла бы и удастся, принеся нам грандиозный успех и богатейшую добычу, что сразу же подняло бы «Феникс» на высокую ступень в рейтинге наемных отрядов. К тому же, если я правильно понял характер Антона, то для такого человека, как он, участвовать в подобных делах и добиваться их успешного завершения, является смыслом жизни и главным источником удовольствия. А Бергман... Полковник предлагает нам заняться самыми обычными, рутинными задачами, для которых, в общем-то, и нанимают новообразованные наемные соединения. Нет, заниматься, конечно, нам можно и этим, а если милиционер не обманет, а я в этом крайне сомневаюсь, то «Феникс» сможет получить достаточно денег, чтобы вернуться на Галатею и прожить там некоторое время, пока не будет заключен новый контракт. Вот только мы будем тогда и дальше прозябать на вторых ролях. Пройдет десятилетие-другое, пока на нас обратят внимание великие мира сего и выберут для какого-нибудь задания, которое будет сложным и опасным, но зато прославит наши имена в веках, не говоря уже о доходах и трофеях. Может это только и юношеская горячность, но я не хочу ждать известности, почестей, а то и титула долгие годы. В решении же сложной задачи захвата пиратской базы и возвращения алмазов законному владельцу я видел первую ступеньку, и притом достаточно высокую, к будущему пьедесталу славы. Полагаю, другие бойцы «Феникса» считают также. Не случайно же у нас рождался один безумный план за другим. Бергман понимать положение вещей должен был, но... Все это НАШИ проблемы, не его. Его задача – защитить Баден и сберечь своих подчиненных, а также вверенную ему материальную часть. Вот это он и сказал прямым текстом. И винить его за эту позицию я не могу, ведь, по большому счету, она совершенно правильна. Для него. Вот только как он сам правильно заметил, собственными силами «Феникс» штурмовать ущелье корсаров не сможет. Нам нужна будет поддержка и помощь милиции. Но, если позиция Бергмана действительно тверда, то переубедить его не удастся. Насколько я успел узнать полковника, он был очень упрям и любил настаивать на принятом решении.

   – Так что вы скажете о моем предложении? – напомнил он о себе.

   Мы снова переглянулись с Бондаревым. Тот слегка пожал плечами. Вот они «привилегии» командира. Принимай тяжелые решения, встречайся с их последствиями, да помни, что на тебя же и будут ворчать, если что-то пойдет не так. Но, к счастью, сегодня я еще мог избежать проблемы выбора.

   – Знаете, герр Бергман, – медленно сказал я, – Ваши слова, несомненно, справедливы, а предложение довольно интересно, но это нужно обдумать не спеша. Завтра я в любом случае соберу очередное совещание старшего состава «Феникса». Необходимо ведь рассказать всем о случившемся. Вот тогда решение и будет принято.