Текст книги "Широкое течение"

Автор книги: Александр Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

пал в людской гуще. Безводов погнался за ним, Гришо-

ня отстал: у него зябли уши, и чтобы укрыть их от моро¬

за, он надел Антонову ушанку. Она была велика ему,

надоедливо съезжала на глаза, и он, запрокинув голову,

по-птичьи выставив острый нос, спотыкался и бранил бро¬

сивших его товарищей.

Антон, разогреваясь, прокатился по малому кругу,

потом вылетел на набережную, оттуда, обгоняя конько¬

бежцев, помчался по ледяной дорожке в глубину парка.

По сторонам, запутавшись в сложном переплетении го¬

лых ветвей, белыми и синими тюльпанами висели фона¬

ри. От их неяркого света даль аллеи выглядела загадоч¬

ной и манящей.

Стуча коньками по ступенькам деревянной, запоро¬

шенной снегом лесенки, держась за перильца, Антон

спустился на пруд. Здесь было темнее и не так людно;

возле горбатого мостика на черном глянце льда тускло

и расплывчато дрожало синеватое пятно – свет отражен¬

ной звезды. Приглушенная и немножко грустная доноси¬

лась сюда музыка.

Антон успел сделать только один круг, как прикатил

Безводов, а затем и Гришоня, запыхавшийся, ворчливый,

весь в снегу, видимо приложился где-то – густые брови

в инее, на лбу под шапку подложена варежка, чтобы не

съезжала ушанка.

– Чего вы носитесь, как борзые, – обиженно провор¬

чал Гришоня отряхиваясь. – Поди как интересно одному

болтаться!..

– А ты не отставай, – упрекнул его Безводов.

– Шапка-то, как котел, хлябает на голове, глаза за¬

стилает, будто в жмурки играю, – пожаловался Гришо¬

ня. – Прокатили бы разок, вы здоровые, вам все равно

силу девать некуда, а мне приятно.

– Давай прокатим его, Володя, с ветерком? – ска¬

зал Антон Безводову. – Ну, держись, Гришка!..

Они подцепили его под руки и что есть духу устре¬

мились вперед. Гришоня беззвучно смеялся от удоволь-

ствия: «Оч-чень интересно!» Ветер, свистя, обжигал ли¬

це. Замкнув один круг, завернули на второй и, одновре¬

менно расцепившись, сильно толкнули его, как бы вы¬

стрелили им, и Гришоня с визгом пропал в полумраке.

Антон принялся выписывать на льду небольшие спи¬

рали. Ему было и весело и грустно одновременно, сердце

влеклось куда-то, что-то искало... Музыка звучала в сум¬

раке тягуче, печально. Потянуло в суматоху, в шум, к

огням...

– Побежали туда, – предложил Антон, показывая на

розоватое зарево над катками, и коньки опять застучали

по деревянным ступенькам.

На аллее, далеко впереди заманчиво мелькала крас¬

ная девичья шапочка. Бросив Гришоню и Безводова,

Антон понесся за девушкой. Она бежала быстро, и он

начал настигать ее только на тесной от людей площадке.

Девушка эта была тоненькой, в голубом свитере и та.'ой

же юбке, опушенной белым мехом, на руках – нарядные,

в узорах варежки, за спиной развевались концы шарфа.

Антон почти догнал ее. Но в это время с боковой дорож¬

ки выскочил мальчишка в длиннополом пальто и кепке,

съехавшей на глаза, ткнулся прямо под ноги ей, девуш¬

ка круто свернула вбок, угодила коньком в трещину и

упала.

Соскабливая лезвиями коньков ледяную пыль, Антон

рез.ко затормозил, попал в ту же щель, не удержался и

растянулся рядом с девушкой. Вскочив, он подхватил ее,

легонько приподнял, поставил на ноги и с неожиданной

и несвойственной ему смелостью пошутил:

– Не ушиблись? А ведь вы могли разбиться и до

свадьбы не дожить! Здесь это .частенько, случается. Ну,

ничего, пройдет. – Выпрямился и остолбенел: перед ним

стояла Люся Костромина.

Бровки ее изумленно взлетели, она поспешно сняла

варежку и протянула ему руку, теплую и мягкую, ска¬

зала:

– До свадьбы далеко! Спасибо, что помогли... Здрав¬

ствуйте.

– Здравствуйте... – машинально ответил Антон.

Мимо в бесконечном веселом хороводе проносились

конькобежцы. Люся потянула Антона за рукав, пригла¬

шая отойти с дороги, и они отодвинулись к снежному

валу.

– Где вы пропадаете? – непринужденно и даже не¬

много капризно спросила она. ¦– Я несколько раз была

во дворце, но вас не видела.

– Я учусь, некогда.

– Ах, да! Я совсем забыла, что вы учитесь. Мне

Костя Антипов говорил что-то... будто вы тецерь брига¬

дир молодежной бригады и делаете успехи.

– Ну, какие там успехи, – теребя ремешок, пробор¬

мотал Антон; он глядел на ее свежее, разрумянившееся

лицо, на лукавые ямочки на щеках, на влажно поблески¬

вавшие зубы.

– Хоть бы позвонили когда, – упрекнула она невин¬

но, скорее для того только, чтобы не молчать.

– Зачем? – спросил он с горечью. – Как будто вы

ждете моих звонков.

Она не нашлась что ответить, запрятала под шапочку

выбившийся локон и озабоченно стала вглядываться в

толпы катающихся, потом обрадованно замахала ва¬

режкой:

– Костя!

Подкатил Антипов в новой курточке с клетчатой ко¬

кеткой, в берете, кивнул Антону головой.

– Я так упала, Костя! – пожаловалась ему Люся,

с облегчением берясь за его руку. – Вот он... помог...

– Что помог – упасть? – насмешливо спросил Анти¬

пов.–Теперь вы понимаете, как опасно вам отрываться

от меня? – Потом осведомился у Антона. – Ты один?

– Нет, Безводов и Гришоня Курёнков здесь, – угрю¬

мо ответил тот.

– Где они?

– Катаются.

– Поищем их, – пригласил Антипов девушку и при¬

вычно, как-то по-хозяйски небрежно обхватил ее талию,

и они плавно покатились.

Антон сжал зубы и несколько раз сильно хлестнул

себя по ноге ремнем, как бы заглушая боль, причинен¬

ную этой встречей. Такими его и нашли Володя с Гришо-

ней; за ними' тихо подкатила Таня Оленина.

– Что с тобой? – спросил Безводов с тревогой.

Антон вырвался и с бешеной скоростью понесся

прочь.

– Куда ты?! –закричал Володя, погнавшись за ним.

Когда Антон стал замыкать круг, Безводов нагнал

его, схватил, и Антон со всего маху плашмя грохнулся

в сугроб, зарылся лицом в снег.

Мимо, присев на один конек и выставив вперед ногу

«пистолетом», с криком и свистом пронеслась длинная

вереница ребят. Самая последняя в этом «поезде»—

женщина. Поравнявшись с Безводовым и Гришоней, она

оторвалась и встала во весь рост. Это была Таня Оле¬

нина. Она засмеялась, махая варежкой вслед ребятам.

На ней был надет шерстяной свитер с узорами на гру¬

ди, на голове шапочка, шею закрывал шарф. Таня уви¬

дела Антона в снегу и спросила с недоумением:

– Что это с ним?

– Сам не знаю, – сказал Володя, пожав плечами.

– А я знаю! – неожиданно воскликнул Гришоня,

сдвинув шапку на затылок и доверительно зашептал:—

Увидел Люсю Костромину с Костькой Антиповым – и

готово. Это с ним случается...

•– Поднимите его, – сказала Таня – простудиться

может...

Гришоня понял, что балагурить неуместно, наклонил¬

ся и стал тормошить Антона.

Таня нахмурила брови и молча отдалилась.

Безводов разгоряченно дернул Антона за плечо, гру¬

бовато крикнул:

– Вставай, а то мы уедем без тебя!

Антон тяжко повернулся – на бровях, на ресницах

налип снег.

– Володя, сядь сюда, – сдавленно попросил он. Тот

неохотно сел.– Сам чорт, видно, подослал мне ее, прокля¬

тую! Понимаешь, точно отраву выпил – все жжет внут¬

ри... – Достал из кармана платок, стер с лица снег,

вздохнул.

– Все это до добра не доведет, ¦– сказал Володя

обеспокоенно. – Избавиться тебе от нее надо...

–Давно пора! – поощрительно изрек Гришоня.—

Что ты в ней откопал хорошего? Ну – красивая, ну —

бойкая, только и всего. Да красивых девушек, если хо¬

чешь знать, теперь на каждом шагу. Вон их сколько ка¬

тится, погляди – целые стаи, выбирай! Только я бы на

твоем месте всех их гордо презирал!

Безводов понимал, что Антон и в самом деле глубоко

потрясен и ему сейчас не до шуток. Он подал ему руку

и помог подняться...

2

Весь следующий день Антон чувствовал себя подав¬

ленным, делать ничего не хотелось. Чтобы не отвечать

на вопросы Гришони, раскрыл учебник и попробовал

увлечь себя чтением. Но, как назло, мерещилось краси¬

вое и дразнящее лицо Люси, самодовольная, победная

усмешка Антипова... Отшвырнув книжку, он долго ходил

от стены к стене, запустив в волосы пальцы обеих рук.

«Нет, так у меня дело не пойдет, она меня измучит,

честное слово. Надо отвязаться от нее, – убеждал себя

Антон – Но что сделать, чтобы не думать о ней?.. Вот

дьявольщина!»

– Отгадай загадку, – надоедливо приставал Гришо-

ня, в одиночку сражаясь на шахматной доске. – Летит —

молчит, лежит – молчит, весна придет, так и заревет,—

Антон отмахнулся, и Гришоня, утешая его, ответил: —

Снег, чудак! Ведь и вправду весна наступит, снежок рас¬

тает, ручейки побегут, и – с гуся вода, с Антоши худо¬

ба – унесет твою горючую любовную слезу в сине мо¬

ре, – не вернешь.

Антон оделся и спустился на улицу. Валил снег; круп¬

ные хлопья, падая, как бы тащили на землю серые су¬

меречные тени; тени эти сгущались, замыкая короткий

зимний день. Зажглись фонари вдоль улицы, и стало от¬

четливо видно, как вокруг них роями мотыльков вились,

ослепительно вспыхивая, снежинки. Антон продрог. Зяб¬

ко вздрагивая и поеживаясь, вернулся домой.

Спал он неспокойно, встал недовольный, с предчув¬

ствием чего-то нехорошего и весь день работал без подъ¬

ема. Он злился, что не может себя переломить, нервни¬

чал, прежняя стройность в работе бригады нарушилась.

Если раньше случались какие-либо неполадки, то он, не

дожидаясь, бежал за наладчиком, за слесарем, торопил

исправить, помогал сам; теперь же, безразличный, ожи¬

дал, когда они придут, притянут железную сваю «сокол»

и забьют клинья. За незначительную оплошность накри¬

чал на Сарафанова; тот в долгу не остался и зычно

огрызнулся в ответ. Наетя Дарьина наблюдала за ними

из-за своего пресса испуганно и непонимающе. Гришоня

помалкивал, чтобы не навлечь гнева бригадира, – он

после выскажет ему свое мнение.

Когда Костромин узнал, что бригада Карнилина не¬

сколько дней не выполняет норму, больше чем всегда де¬

лает брак, он, верный своему обещанию, приказал расфор¬

мировать ее как не оправдавшую своего назначения.

Старший мастер, жалобно морща нос, передал этот при¬

каз Антону; парень в первую минуту растерялся, в гла¬

зах отразились страх и мольба, но вслед за тем вдруг

ощутил, что все в нем восстало и ожесточилось.

– Не пойду в нагревальщики, – обдал он мастера

горячим шопотом. – Не отдам бригаду. Что хотите де¬

лайте – не отдам!

– Ты, гляди, парень, не бунтуй, – примирительно

сказал Самылкин и добавил в утешение: – Я вас опять

по старым местам рассую: тебя – к Полутенину, Сара-

фанова – к Саляхитдинову.

– Я сказал – не пойду, старик, и все! – уже убеж¬

денно и с угрозой крикнул Антон.

– Не пойдем, – подтвердил Гришоня, а Илья приба¬

вил басовито:      ,

– Мы не болванки – швырять нас...

Старший мастер отступил на шаг, изумленно и часто

мигая и расплываясь в улыбке:

– Что вы на меня рычите, молодцы? Приказ не я

давал. Начальника не знаете... Огонь!..

– Начальник?! – крикнул Антон, оглянулся, будто

просил помощи, – в нем все кипело. – Тогда пусть сам

начальник и работает! – Сунул в руки Самылкину кле¬

щи. – Возьмите вот, отдайте ему. Пускай он сам посто¬

ит у печи в нагревальщиках! А я не буду. Понятно? Хва¬

тит с меня, постоял! Назад не пойду. Лучше совсем уйду

из кузницы, чем опять в нагревальщики!

– Да ты что, взбесился?! – изумленно выкрикнул

Василин Тимофеевич, кидая на пол клещи.

Лицо Антона исказилось, будто мучительно, с кровью

отдирали от его души живое, сросшееся с ней; он круто

повернулся и зашагал прочь от молота, глядя перед со¬

бой невидящими глазами.

А Гришоня, поняв, что дело может кончиться плохо,

бросился к Фоме Прохоровичу. Старый кузнец не спеша

прибирал рабочее место.

– Заступитесь, – торопливо заговорил Гришоня.—

Антона в нагревальщики опять переводят. Я знаю, по¬

чему так получилось. Больше это не повторится, даю вам

слово!

– За что переводят? – спросил кузнец, почему-то

выдернул из метлы без черенка прутик, сломал его и

кинул на кучу мусора.

– Да ведь сущий пустяк, Фома Прохорович: не вы¬

полнили норму, браку наделали, признался Гришоня,

скромно опустив взгляд.

Фома Прохорович улыбнулся в усы:

– Хорош пустяк!..

Гришоня тут же заверил:

– Но больше так не будет. Вы никогда не услышите

ничего плохого о нашей бригаде! Это я заявляю вам ав¬

торитетно. Только заступитесь... Один заступник у нас —

это вы, •– польстил он. – Попросите Костромина, может,

он отменит приказ.

Фома Прохорович домел окалину, распрямился и про¬

молвил кратко:

– Ладно попрошу. Где Антон?

– Убежал. Распалился и убежал. С завода уходить

собрался. Он уйдет. Я его знаю отлично...

Антон мылся в душевой. Он чувствовал себя глубоко

и незаслуженно оскорбленным. «Ничего, свет клином не

сошелся на этой кузнице, – убеждал он себя. – В нагре¬

вальщики не вернусь! Как же я пойду в нагревальщики,

если я могу быть штамповщиком? Неужели не понимает

этого начальник? Раз не понимает—значит, не дорожит

людьми. И пускай! В Москве много заводов, найдется

место». И виделись ему утешительные картины: раскры¬

ваются двери цехов, люди встречают его приветливо —

вставай на любой молот!

Антон вымылся, оделся. Возмущение не остывало в

нем. На какой-то момент вспомнил Люсю, – любовь к

ней показалась ему неожиданно мелкой, раздражающей.

Он как бы прозрел. Да правда ли, что это он, сгорая от

нетерпения и жажды видеть ее, ворвался в квартиру

Антипова? Правда ли, что вчера на катке он зарывался

головой в снег от неразделенной любви, от ревности?

Он пожимал плечами, поражаясь себе, – какой он, долж¬

но быть, смешной был глупый...

В коридоре встретился Гришоня и схватил его за

рукав.

– Куда ты? Погоди!..

Антон отшвырнул его:

– Отстань! – Он вышел на улицу и твердо решил

завтра же утром отправиться на завод малолитражных

автомобилей.

Антон проходил мимо цехов через пути; остановился,

чтобы пропустить маневровый паровозик с тремя ваго¬

нами. По низу дул ветер, вихрил снег и дым. Проходная

показалась ему каким-то рубежом. Он боялся вступить

в узенькие ее ручейки. Ему вдрУг показалось, что если

он ее пройдет, то останется один. Ему стало страшно от

задуманного, он даже вспотел весь. «Что же я буду де¬

лать без кузницы? Другой такой нет нигде! А что поду¬

мают Фома Прохорович, Алексей Кузьмич? Скажут:

струсил, сбежал. А Володя, Гришоня?.. А как злорад¬

но будет усмехаться Дарьин: «Кишка тонка!..» Как улыб¬

нется снисходительно Антипов: «Ну что вы от него хо¬

тите?..» А моя учеба, школа!.. А Дворец культуры! Да

без всего этого мне нет на свете жизни!»

Антон рванулся с места и помчался назад, натыкаясь

на встречных, – рабочие двигались к проходной. «Ско¬

рей, скорей!.. Только бы никого не было, только бы не

обнаружил никто моего ребячества! Буду работать на¬

гревальщиком, чернорабочим, кем угодно! Отрываться

невозможно, – привык к людям, к цеху. Буду добивать¬

ся, буду доказывать!..»

Он вбежал в комнату Володи Безводова. Там было

пусто. Кто-то сказал, что Володя у Фирсонова. Антон

приблизился к партбюро – из-за двери слышались голо¬

са – и стал ждать.

Фома Прохорович Полутенин из душевой поднялся к

Фирсонову, где находилось несколько членов партбюро,

и сказал хмурясь:

– Надо заступиться за Карнилина.

Фирсонов позвонил Костромину. Тот сейчас же явил¬

ся, стремительный, нетерпеливый, в распахнутом халате,

чуть вскинув бороду, прищурился на сидящих.

– Что случилось, Алексей Кузьмич? – спросил он,

не отходя от двери.

– Сядь, Леонид Гордеевич, послушай.

Костромин присел на стул, насторожился.

– Я тебе напоминал, что я здесь не случайный чело¬

век, а секретарь партийного бюро, – раздельно и сухо¬

вато заговорил Фирсонов, глядя в лицо Костромину.—

Мы вместе отвечаем и за производство и за людей.

И прежде чем принять какое-либо решение, и в особен¬

ности касающееся рабочих, не мешало бы посоветовать¬

ся со мной или хотя бы поставить меня в известность.

Я говорю о комсомольско-молодежной бригаде Карни-

лина, которую ты приказал распустить...

– А-а, – протянул Костромин с облегчением и проч¬

нее утвердился на стуле. – Откровенно признаться, я не

думал, что это тебя так близко тронет...

– Трогает, Леонид Гордеевич, и не только его, а и

меня, старого кузнеца, – прервал Костромина Фома

Прохорович и встал. – Для него, для этого парня, при-

каз-то ваш, может, судьбу решит. Сегодня вы его сняли

с бригадиров и перевели в нагревальщики, несправедли¬

вость ваша для него обидна, и завтра он уйдет из цеха.

И нет кузнеца. Он, может, выбрал эту профессию пожиз¬

ненно. А вы ему в самом начале путь обрезаете. Не боль¬

но многие отваживаются на наше дело – сунутся, поню¬

хают, чем пахнет, обожгутся, да скорее назад...

– Но, Фома Прохорович, посудите сами, – возразил

Костромин, – нельзя же поощрять людей за плохую ра¬

боту, тем ,более, что бригада эта называется комсомоль¬

ской и обязана быть показательной: назвался груздем,

как говорится, так полезай в кузов...

Полутеиин опять перебил его:

– В своих обязанностях комсомольцы разберутся са¬

ми; я знаю, они поблажек друг дружке не дают. А надо,

так мы им подскажем... А вот Карнилина вы не знаете,

Леонид Гордеевич. Из него, если хотите знать, отличный

кузнец получится. А вы его в нагревальщики!..

Фома Прохорович сел. Кто-то поощрительно заметил,

усмехнувшись:

– Кого-кого, а комсомольцев своих Фома Прохоро¬

вич в обиду не даст...

– Замечание Полутенина считаю правильным, – под¬

твердил Алексей Кузьмич, обращаясь к Костромину, ко¬

торый сидел на уголочке стула, боком, с недовольным

и оскорбленным видом. – Борьба с лодырями, рвачами

у нас с тобой общая; в этом деле я тебе первый помощ¬

ник. Но ты мало знаешь людей; а не зная людей, легко

можно совершить ошибку, сделать неверный вывод, что

и произошло у тебя с бригадой Карнилина.

Антон в это время сидел в красном уголке. Он ви¬

дел, как в партбюро пролетел в развевающемся халате

Костромин, и с сильно растущим беспокойством ожидал,

чем кончится разговор. По отрывочным фразам он понял,

что говорят о нем.

Вышедший из партбюро Володя Безводов увел его в

свою комнату. Антон неспокойно глядел в окно на за¬

валенные снегом крыши соседних цехов, ^ на батарею

труб – над ними, разбухая, тянулись в блеклое безвет-

реное небо столбы дыма.

– Костромин правильно требует, – говорил Безво¬

дов. – Комсомольская бригада обязана быть показатель¬

ной. А вы споткнулись на первых шагах. И из-за чего?

Все из-за этой... Люси! – На протестующий жест Анто¬

на сказал: – Я знаю, не возражай. – Володя шагал по

комнате, пожимал плечами, ворчал. •– Вот напасть! Чорт

дернул меня познакомить тебя с ней! Что же это за лю¬

бовь, если она палки в колеса тычет? К чорту ее, такую

любовь! – крикнул он и неожиданно рассмеялся. – Вот

если бы Леонид Гордеевич узнал, что причиной всему его

несравненная дочка... Представляешь его вид?!

Антон повернулся и выговорил с усилием:

– Володя, не надо о ней...

Безводову вдруг стало жалко его. Они сели рядыш¬

ком, бок о бок.

– Жить «как-нибудь» сейчас невозможно, Антон,—

сказал Володя.– Все, чем красива и богата душа, вы¬

кладывай, не скупись. Сам гори и других зажигай. Ты

умеешь это делать. А разные мелкие переживания, неуря¬

дицы, которые оплетают по рукам и ногам, надо рвать и

отбрасывать прочь! Я так думаю, Антоша...

Антон в задумчивости ударил кепкой по колену, со¬

гласился:

– Так... Все правильно. А вот с чего начать – не

знаю. Подскажи.

– Перво-наперво, Антон, – ответил Володя, косясь

на товарища, черные глаза его лучились, – с высоких

показателей, что называется. Приди в норму, подготовь¬

ся и объявляй о рекорде. Тебе пойдут навстречу. Надо

доказать и Костромину и коллективу, что бригада не зря

носит комсомольское имя.

Антон глубоко вздохнул, оторвался от Володи и на¬

правился к двери, ничего не ответив: как в полусне про¬

звучал Люсин смех, мелькнули золотистые, приподнятые

к вискам глаза ее, и все отдалилось; осталась надежная

рука друга да негаснущая отвага в сердце.

3

В назначенный день Антон с Гришоней вышли из до¬

му рано. В небесной вышине холодно пылали звезды.

Редкие трамвайные звонки казались пронизывающими в

студеном воздухе. Подгоняемые морозцем, подняв ворот¬

ники, ребята шли по безлюдным полутемным улицам, хо¬

рошо отдохнувшие, выспавшиеся.

Несколько дней назад Антон объявил о рекорде. Он

долго не решался, думал, советовался, понимая, что бе¬

рет на себя большую ответственность, что рекорд – это

первый шаг; сделал его – и тогда иди уж той же поход¬

кой. Но когда-то он должен сделать этот шаг.

Старший мастер, узнав о решении кузнеца, обрадо¬

ванно округлил глаза и спросил недоверчиво:

– А не сорвешься?.. Ну, гляди, парень!.. Поковка

эта нам вот как нужна! – И провел ребром ладони по

жирному подбородку.

Фома Прохорович, привычно дернув кепку за козы¬

рек, ободрил Антона душевной улыбкой:

– Не боги горшки обжигали... Пойдем потолкуем.

Они прошли к рабочему месту Антона, сели на ящик

с. заготовками. Возле колена Фомы Прохоровича уютно

пристроился Гришоня, из-за плеча Антона скромно вы¬

глядывала Настя Дарьина, над ее головой возвышалось

лицо Сарафанова. Они выискивали секунды, складывали,

выверяли, где можно сделать вместо четырех ударов три,

вместо трех – два, да посильнее, как убыстрить пере¬

кладку поковки на штампе, в ручьях...

– Я предлагаю так, – загремел бухающий бас

Ильи: – загружать в каждое окно печи не по сорок бол¬

ванок, как мы делаем, а по шестьдесят. Вот тебе сразу

экономия пятнадцать минут за каждый завал!

– А не пережжешь? – быстро спросил Антон.

– Не пережгу. Чай, не маленький, понимаю. Следить

буду.

К концу беседы они были уверены, что если сумеют

в точности выполнить задуманный план, то в резерве

останется полтора-два часа сэкономленного времени. Это

время и позволит дать рекордную выработку.

...Агрегат был подготовлен. Штампы выверены и по¬

догреты. Неподалеку стояли ящики с металлом, прозван¬

ные рабочими «кроватями» за сходство с железными

койками. Возле молота возился наладчик, у печи дежу¬

рил Илья Сарафанов: он загрузил в нее, как было уста¬

новлено, сто двадцать болванок вместо обычных восьми¬

десяти и, отодвинув заслонку, пригнувшись, заглядывал

внутрь; узкие и текучие ленты пламени обвивали черные

стальные куски, и куски эти, как бы расцветая, налива¬

лись живительными соками, краснели, белели, кололи

взгляд нестерпимым излучающимся светом.

Подошла Настя в коричневом опрятном, только что

выстиранном свитере, волосы аккуратно подобраны и за¬

вязаны платком, улыбнулась ребятам, показав щелочку

между передними зубами, и отодвинулась к прессу.

Наведался старший мастер, как всегда запыхавшийся,

неудержимый, осведомился, как идут дела, бросил: «Гля¬

ди, парень!» – и ушел к другим молотам. Фома Прохоро¬

вич, проходя, приветливо помахал комсомольцам рукой.

В окнах несмело забрезжил синеватый зимний рассвет.

В дальнем конце корпуса одиноко и глухо бухнул молот.

Антон повернулся и выразительно взглянул на Сарафано-

ва. Тот моментально выхватил кочергой заготовку, подце¬

пил клещами, смаху бросил ее на штамп. Сильная вспыш¬

ка отбросила прочь сгустившийся сумрак.

Первые отличные поковки воодушевили бригаду.

Темп труда сам собой убыстрялся, молот был чутко по¬

слушен каждому движению кузнеца, – верхний штамп

плющил сталь то резко, сокрушительно, то касался ее

мягко, почти нежно.

Антону казалось, что внимание цеха, завода, всей

страны сосредоточено на нем: он держит экзамен на зре¬

лость, на мастерство, на звание кузнеца, на гордое -зва¬

ние передового советского рабочего. И ему хотелось

сдать этот экзамен только на «отлично», – он вкладывал

в работу весь свой юношеский трепет, отвагу и умение.

И как будто все лучшее, что имели опытные кузнецы, —

стремительные и экономные движения Дарьина, спокой¬

ствие и точность Фомы Прохоровича, оригинальные прие¬

мы Самылкина, – соединилось в нем, неузнаваемо пре¬

образив его.

Сбрасывая поковку за поковкой, Антон опять на мгно¬

вение вызвал в памяти образ Люси и, странно, увидел

ее среди этих грохочущих, вращающихся громадин, бу¬

шующего огня и синего дыма отдаленной, жалкой в сво¬

ем жеманстве, потускневшей. Прежней сладкой и щемя¬

щей боли она в нем не вызвала.

В середине дня у агрегата появились Костромин, Фир-

сонов, старший мастер и Володя Безводов. Алексей Кузь¬

мич подтолкнул локтем начальника и глазами указал на

бригаду.

Как бы подчиненные какому-то внутреннему музы¬

кальному ритму, движения людей были скупы, плавны,

преисполнены красоты и нерастраченной энергии. Костро¬

мин наблюдал за кузнецом восхищенным взглядом, в

волнении застегивал и расстегивал пуговицы халата.

При виде начальства Антоном вдруг овладело веселое

озорство. Он обернулся к Сарафанову, закричал:

– Поворачивайся, Илья, покажем, как могут ковать

комсомольцы!

Среди воя и обвалов Илья не слышал Антона, но, по¬

няв его, усмехнулся, пробубнил:

– Даю, только успевай причесывать!

С неожиданной для него проворностью кидая кузне¬

цу заготовки, горячим металлом писал он в полумраке

красные радуги. Гришоня сдувал окалину; Антон в два-

три приема расправлялся с поковкой, отбрасывал на кон¬

вейер в распоряжение Насти Дарьиной, – та придавала

ей изящный вид.

И вдруг поковки стали застревать в ручьях. Илья

придвинулся к Антону, спросил мрачно:

– Чего?

Подошел Фирсонов:

– Что случилось?

– Не знаю. – Антон тревожно рассматривал штамп.

Василий Тимофеевич определил спокойно:

– Гляди, парень, клинья ослабли – не догадаешься?

Зови Щукина, везите «сокол».

У Антона гора с плеч свалилась: значит, не надолго

встали.

Костромин распорядился засечь простой и в конце

дня дать дополнительное время; он ушел, увлекая за со¬

бой Алексея Кузьмича.

Пока забивали клинья, Антон не находил себе места.

Ему казалось, что молот молчит несколько часов, хотя

не прошло и пятнадцати минут, как бригада опять при¬

ступила к штамповке.

Когда же была исчерпана последняя минута и Антон,

удивительно спокойный , и как бы опустошенный, снимая

очки и слабо улыбаясь Сарафанову, отвернулся от моло¬

та, подлетел Василий Тимофеевич, запричитал:

– Ты, гляди, парень,– молодец! Сказать, сколько от¬

чубучили? Девятьсот тридцать штук! Стало быть, на сто

пятьдесят пять процентов отмахали. Понял? Этого у нас

еще не бывало...

А Володя Безводов, поймав на заводском дворе фо¬

тографа многотиражки, притащил его в бригаду, и тот,

выстроив всех четверых у молота, три раза щелкнул ап¬

паратом, записал фамилии и скрылся.

– Вот видишь... – говорил Володя, ведя бригаду к

начальнику. – Я был уверен, что выйдет. А ты боялся...

Выйдя из-за стола, Костромин стремительно прибли¬

зился к Антону, схватил его за плечи, встряхнул и ска¬

зал отрывисто:

– Вы сделали большое дело. Даже Полутенину и

Дарьину не удавалось давать такую высокую выработку

этой детали... О работе бригады я доложу директору за¬

вода.

Ребята стояли в ряд и переглядывались; Гришоня

толкал в бок Сарафанова, который горделиво и картин¬

но выпрямился, как должное, милостиво принимая по¬

хвалы начальника; Антон, покраснев, смущенно опустил

голову. Настя как впилась глазами в начальника, так и

замерла от значительности и торжественности момента.

Костромин, распахнув халат и сунув руки в карманы

пиджака, выдержал паузу, потом левая бровь его серди¬

то поползла к виску, взгляд темных неподвижных глаз

сделался строгим, голос прозвучал властно и требова¬

тельно:

– Но запомните: рекорд ваш не стоит и ломаного

гроша! – он передохнул и повторил: – Да, не стоит!..

Если он останется голым рекордом. Нам такие рекорды

не нужны – время для них прошло. Теперь известно, что

при нашей технике можно давать более высокую выра¬

ботку. – Он отступил, окинул взглядом примолкших ре¬

бят и продолжал: – Если вы сумели взлететь, то будьте

любезны удержаться на этом уровне. Сами поднялись и

других тяните. Вот как встает вопрос сейчас. Тогда вам

хвала и честь! И ваше сегодняшнее достижение я рас¬

сматриваю как заявку на такую же отличную повседнев¬

ную работу.

Костромин круто повернулся, прошел и сел за сто л,

вытянул руки перед собой, неожиданно усмехнулся:

– Правильно я говорю, Володя?

– Конечно, Леонид Гордеевич, – отозвался Володя.

– А что скажет бригадир? – Костромин взглянул, на

Аптона испытующе и решительно.

Антон в затруднении шмыгнул носом, покосился на

товарищей и промолвил кратко:

– Посмотрим. – И скомандовал своим: —Пошли

мыться!

Но Гришоне не терпелось высказаться, он вполголоса

спросил Антона:

– Чего ты молчишь? Заверь его: сделаем, мол...—

Повернулся и громко оповестил: – Не тужите, товарищ

начальник, мы удержимся на этой высоте.

Сарафанов грубовато подтолкнул его к двери:

– Иди, оратор, на ноги наступлю.

Через два дня бригада Карнилипа выдала тысячу

семьдесят поковок, затем тысячу сто.

В заводской газете напечатали снимок бригады:

Антон выглядел растерянным; из-за плеча его высовы¬

валась бойкая и пронырливая мордочка Г'ришони Курён-

кова; закинув клещи на плечо, Сарафанов возвышался

над всеми надменный и свирепый; Настя крепко вцепи¬

лась в его рукав и казалась испуганной.

В перерыв Гришоня, разворачивая газету, потешался,

смешил Настю:

¦– Гляди, у Сарафанова вид, как у Соловья-разбой-

ника: сейчас свистнет и пойдет махать своей дубиной...

Илья бухал, как в бочку:

– Зато сразу видно, что кузнец, а не фитюлька ка¬

кая-нибудь, вроде тебя.

– А бригадир красную девицу изображает, скромни¬

чает... Оч-чень интересно! – не унимался Гришоня.

Таня Оленина, проходя мимо, через плечо Гришони

заглянула в газету на фотографию.

– Смешные какие... – сказала она, и Антон встре¬

тился с ее глазами, большими и темными; в них было

что-то загадочное, влекущее...

4

Последнее время Антон все чаще и чаще встречал

Таню Оленину – в цехе, во Дворце культуры, на катке,

в комсомольском бюро. Она непрошенно вторгалась в его

воображение, заслоняя собой образ другой девушки. Не¬

мой и строгий взгляд ее глубоких темных глаз тревожил

его. Он много раз слышал ее низкий и певучий голос, но

разговаривать с ней наедине ему не приходилось.

Однажды в февральский вьюжный вечер Антон с Без-

водовым сговорились идти в бассейн. Гришоня увязался

за ними.

– Сиди дома, еще утонешь, – сказал Антон.

– Вытащите, небось, если ко дну пойду, – ответил

Г ришоня.

В купальном зале было тепло и влажно, пахло па¬

ром, отовсюду слышались всплески воды, голоса гулко

и трескуче отдавались в пустых углах. Свет электриче¬

ских ламп пронизывал воду до самого дна, разлинован¬

ного широкими полосами. На поверхности покачивались

головы купающихся.

Оставшись в плавках, Антон подошел к краю бассей¬

на. Рядом с ним топтался Гришоня в длинных, до колен,

трусиках, похожих на юбочку. Володя побежал на выш¬

ку-

Там, под самым потолком, на краю площадки стояла

стройная девушка в синем купальнике и резиновой ша¬

почке. Вот она, чуть присев, бесстрашно оттолкнулась,

распластав руки, птицей мелькнула в воздухе и канула

в глубину, взметнув снопы брызг. У Антона чуть дрогну¬

ло сердце, а Гришоня прошептал в восхищении:

– Эх, как пикирует!..

Через мгновение девушка упруго взлетела над водой.