Текст книги "Широкое течение"

Автор книги: Александр Андреев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

детски переживает. Это интересно наблюдать.

Семиёнов придвинулся к Тане, взял ее под руку и

спросил, понизив голос:

– Когда мы увидимся еще?

Таня нахмурилась.

– Мы видимся с вами каждый день, Иван Матвее¬

вич, – ответила она уклончиво.

– Встречи на работе не в счет, – возразил Семиё¬

нов. – На работе мы другие люди, и я не вижу в вас

той женщины, какую вижу, скажем, сейчас. Встречи на¬

едине, Татьяна Ивановна, обновляют чувства. Да и об¬

становку менять полезно...

– Телефон мой вы знаете – звоните.

Семиёнов усмехнулся, скрывая обиду.

– Звоните, когда меня дома не будет, да? Вы не¬

уловимы, как ветер.

Антон стоял неподалеку от них, смотрел на какую-то

картину и ничего не видел, будто ее застлал туман. Как

было хорошо пять минут назад и как тоскливо, пусто

сейчас! И надо же было появиться здесь этому Семиё-

нову!.. Конечно, ей интереснее с ним, он «свой человек»

здесь. А он, Карнилин, только грачей и может объяс¬

нить. «Пусть они остаются, а я уйду», – решил Антон,

приблизился к ним и проговорил, виновато улыбаясь:

– В голове у меня винегрет, Таня. В глазах рябит,

в рисках застучало, честное слово. Я уйду. Я совсем за¬

был, что у меня уроки не приготовлены. В другой раз

лучше приду...

– Я тоже иду, – поспешно отозвалась Таня. Они

простились с Иваном Матвеевичем и вышли.

Серые зимние сумерки сеяли сухой и мелкий снег,

с реки в переулок дул холодный ветер, с шуршанием

гнал по мостовой змеи поземки. В тусклом небе за ре¬

кой зажглись красные звезды. Антон поднял воротник,

сунул руки в карманы пальто.

– Спасибо, Таня, что вы согласились пойти со мной.

Один я когда бы еще собрался!

Таня прятала лицо в воротник котиковой шубки, вид¬

нелись лишь одни глаза.

– А бы не соглашались! – упрекнула она, проси¬

яв. – Ибэн Матвеевич спрашивает, не поведу ли я вас

в балет.

Антон приостановился.

– Он так сказал? Ишь ты! Значит, он считает, что

балет не для нас? А мы пойдем, Таня, обязательно пой¬

дем!

...Антон и Таня все сильнее привязывались друг к

другу. Он попрежнему был почтителен и робок с нею,

покорно следовал ее советам,, смущался своей неловко¬

сти. И все чаще улавливала она в его взгляде сдержан¬

ное, какое-то благоговейное восхищение ею, которое го¬

ворило об искренней силе его чувства. Это возвышало

ее в собственных глазах и пугало. Она видела, какие

нераскрытые богатства таятся в его душе, и понимала,

что наступит момент, и перед нею встанет во весь рост

человек, могучий, цельный, широкого размаха, и зара¬

нее страшилась этого человека – страшилась и ревнова¬

ла. Она подозревала, что любовь Антона к Люсе Кост-

роминой, первая и пылкая его любогь, не прошла. В том,

что Антон и Люся избегали друг друга, а находясь вме¬

сте, смущались, Таня улавливала что-то недосказанное,

затаенное – и тревожилась. Но временами она отмеча¬

ла неподдельное равнодушие Антона к девушке, и это

ее успокаивало.

И сегодня в Большом театре, когда потухли хру¬

стальные люстры и зазвучала музыка, Таня доверчиво

вложила свою руку в руку Антона.

Вот он, любимый Антоном знакомый вальс, не раз

слышанный им по радио!.. Сколько живописных красок,

сколько веселья! И какие красивые, плавные, ритмичные

движения!.. Эти подчиненные музыкальному ритму дви¬

жения были близки и понятны Антону: у молота во вре¬

мя работы им руководил тот же неуловимый внутренний

музыкальный ритм; он усмехнулся этому непрошенному

сравнению.

Но вот пролетела последняя стая лебедей, и музыка

смолкла.

В антракте Таня показывала Антону театр; они

прошлись по фойе, в буфете купили мороженое.

И снова вздрогнул и медленно разошелся по сторо¬

нам занавес. Теперь всю сцену – берег озера, залитый

таинственным светом луны, – заполнили танцовщицы в

белых воздушных одеждах – лебеди.

Все колыхалось, плыло, рябило в глазах. Ослепитель¬

ная пестрота сцены, музыка, тусклая позолота много¬

ярусного зала, едва внятное благоухание духов, исходив¬

шее от волос Тани, нежное пожатие ее руки – все это

сливалось воедино и наполняло душу ощущением пол¬

ного, почти осязаемого счастья.

Напряжение, с которым Антон начал смотреть балет,

улеглось. На душе его было спокойно и по-весеннему

светло. Но вот опять ему представилась кузница, вся в

зарницах вспышек, в синем дыму, в стройном гуле мо¬

лотов; промелькнули знакомые лица кузнецов. Он мыс¬

ленно отмахнулся, досадливо поморщившись. Никуда,

видно, не скрыться от нее! Даже опасливо покосился на

Таню, точно она могла догадаться, что он, глядя на ба¬

лет, думает о своей кузнице.

По окончании представления Антон усиленно хлопал

в ладоши: любовь победила зло,

– Вот мы с вами и в балете побывали, – сказала

Таня, выходя из зала. – Понравилось?

– Да.

– Все поняли?

Он усмехнулся:

– Нет.

Таня обиженно приостановилась:

– И вы молчали?

– Что тут понимать? Сказка! Разбирать игру арти¬

стов, восхищаться техникой танца я не стану – не

умею. – Помолчав, он взял ее иод руку и сказал. —

Бывает летом: духота, жара, зной, воздух горячий, лип¬

кий, все томится—дождя бы!.. И вдруг ударит ливень,

сразу все посвежеет, зазеленеет и дышится легче. То,

что мы видели, – для меня это дождь, честное слово!

Смотри, отдыхай, восхищайся и думай! – Он рассмеял¬

ся простодушно. – Лезет мне в голову кузница, да и

только! – Вставая в очередь к вешалке, он наклонился

к Тане, шепнул: – И опять я благодарю вас. Побольше

бы таких дождей – и урожай был бы отличный, честное

слово!

Они оделись, спустились по ступенькам лестницы,

прошли в сквер. Антон окинул взглядом театр – мощные

колонны, скачущих коней над ними, запорошенных сне¬

гом. Снег валил густо, улицы были заполнены белой ки¬

пящей массой; свет фонарей тонул в ней, расплываясь

матовыми пятнами. В шелестящей мгле торопливыми

тенями стремились люди, двигались машины и троллей¬

бусы. Город сделался каким-то седым, сказочно-древниы;

и весело думалось о заснеженных лесах, о дедушке Мо¬

розе с белой бородой, с красным, накаленным стужей

носом.

– Вот это снег!.. – протянул Антон, глядя на Таню.

Снежинки повисли у нее на ресницах, таяли на губах.—

Настоящий новогодний!

– А знаете, что Безводов придумал? – оживленно

сказала она и засмеялась. – Встречать Новый год за

городом, на даче.

– Ок выдумает!..

– Вы поедете?

– Я от Володи не отстану. А вы?

– Не знаю, – неопределенно ответила Таня, глядя

сквозь валивший снег на красные огни реклам. – Встре¬

тить Новый год за городом, в лесу хорошо бы. Но я обе¬

щала встречать с Фирсоновыми. Вот если бы их скло¬

нить, Алексея Кузьмича...

Алексей Кузьмич только посмеивался над затеей

Безводова:

– Староват я, Володя, гоняться за вами на лыжах

по лесу.

Фирсснова заманили в комнату комсомольского бю¬

ро, обступили со всех сторон Безводов, Карнилин, Женя

Космачев, Люся, Сарафанов, Таня, доказывали, что

встреча Нового года в лесу, у живой елки – это красиво,

необычайно, весело, что такой случай в жизни не повто¬

рится, что ходить на лыжах и дышать свежим воздухом

необходимо для здоровья. Парторг начал выискивать

причины, чтобы отказаться.

–Ладно, я согласен. Но не забывайте, что я женат.

Согласится ли жена?

– Елизавету Дмитриевну я уговорю, – заявила Та¬

ня уверенно.

– И ты с ними заодно, – сказал Алексей Кузьмич с

видимым осуждением и выставил свой последний до-

вод: – Дача не моя – Дмитрия Степановича, у него и

спрашивайте.

К учителю послали Безводова и Карнилина. Дмитрий

Степанович провел их в свою комнату, усадил в кресла

и выслушал просьбу. Потом он молодо выпрямился, раза

два качнулся на носках и, заложив руки за проймы жи¬

лета, спросил оживленно:

– В чьей голове родилась эта светлая мысль? Кто

придумал? Ты, Володя? Умница! Будить сердца людей —

превосходная должность.

– А нам говорят, что мы за рамки выходим,– сказал

Володя, как бы жалуясь.

– Рамки? – весело зарокотал учитель. – Рамками

надобно плохое ограждать. И чем уже эти ра’мки, тем

лучше. А для хорошего зачем рамки? Пусть его выходит,

пусть льется через край!.. Большой труд должен венчать

большей праздник, красивый отдых – отдых вдосталь, в

полную грудь. – Повернулся к Антону и произнес: —

Я тоже хочу выйти с вами за рамки...

6

В канун Нового года, еще до рассвета, Дмитрий Сте¬

панович, надев валенки, обмотав шею теплым шарфом,

отправился прокладывать дорожки к даче. Затем при¬

были туда Савельевна и Елизавета Дмитриевна с Игорь¬

ком; их сопровождал Илья Сарафанов – тащил две

корзины с продуктами. Озираясь на прятавшиеся за

сугробами дачные домики, на заваленный снегом лес, он

произнес с чувством, похожим на изумление:

– Эх, тихо-то как!.. Даже в ушах звенит с непри¬

вычки.

Илья колол дрова, носил их в дом, помогал топить

печку.

В полдень высадилась с электропоезда и прикатила

группа лыжников, – ее привел Володя Безводов. Глухая

улица огласилась веселой перекличкой голосов. С де¬

ревьев с карканьем взлетали вороны, осыпая с ветвей

серебристые снежные струйки.

Люся Костромина была похожа на снегурочку, вся

пушистая, розовая и сияющая. Путешествие это напо¬

минало ее прежние загородные прогулки, по которым

она так стосковалась. Лес, тишина, искрящийся на солн¬

це снег придавали особую прелесть этому дню, и она

чувствовала себя легкой и счастливой. Она была влюб¬

лена в Антона. «Не может быть, – думала она, – что он

всерьез увлекся Олениной; вон она бредет сзади с Гри-

шоней, и на лыжах-то как следует не умеет ходить, уж

очень они не подходящие друг для друга. Не такая нуж¬

на ему подружка. Скучновата Таня для него. А возле

такого парня должна быть девушка звонкая, озорная,

такая, как она, Люся. Ведь другой такой Люси не найдет

он, даже если будет искать».

Антон шел впереди всех. Сегодня она поговорит с ним,

выяснит отношения; трудно поверить в то, что он так

быстро разлюбил ее.

Самой последней пришла Таня, и Люся с легкой до¬

садой и завистью отметила, что она действительно кра¬

сива. На свежем, разрумянившемся лице темные боль¬

шие глаза, улыбка застенчивая, чуть-чуть приоткрываю¬

щая зубы. «Ну что тебе надо? – уже с раздражением

подумала Люся, глядя на Таню. – Есть Семиёнов, и

держись за него!»

Женщины вызвались помогать Савельевне и Елиза¬

вете Дмитриевне по хозяйству, а парни, приставив лыжи

к изгороди, затеяли какой-то спор, сопровождая его

взрывами хохота. Гришоня Курёнков задавал Илье Са-

рафанову загадки, ¦ какие обычно задают детям до пяти

лет, с неподкупным видом следователя вел ему каверз¬

ный допрос: насколько эффективной быта его помощь

Савельевне. Илья отвечал сначала серьезно, с наивной

правдивостью, но, почуяв подвох, постепенно накалялся

и, выведенный из терпения, кинулся на Гришоню с ку¬

лаками. Началась веселая возня, в которую ввязались

остальные. И вскоре высокие хребты сугробов осели под

тяжестью сцепившихся тел, в воздухе замелькали

снежки,

Савельевна, которая была недовольна поездкой и все

время ворчала на тех, кто ее придумал, развеселилась;

выйдя на крылечко, она вступилась в защиту Сарафа-

нова.

– Что же вы все накинулись на одного? Лошадь он

вам, что ли, ездите на нем верхом? Развернись, Илюша,

дай им хорошенько! – Потом предупредила: – В снегу

много не валяйтесь, сушиться негде, в мокром-то недолго

протерпите на холоде!

– Кровь горячая – высушит, – ответил ей Дмитрий

Степанович; опершись на лопату, он стоял на дорожке

и следил, как Сарафанов неуклюже скакал по глубоко¬

му пушистому снегу, настигал кого-нибудь и отшвыри¬

вал в сугроб.

В сумерки, когда на снегу задрожали розоватые от¬

светы окон, приехал Алексей Кузьмич, свежевыбритый,

возбужденный, нарядный, поздоровался с молодежью,

легко взбежал на крыльцо и сказал вышедшей навстре¬

чу жене:

– Семиёнов меня одолел, три раза приходил...

Я сказал, что всю мою семью комсомольцы Безводова

взяли в плен и как заложников увезли из города. Он

сильно переживал нашу «измену», сказал, что все сгово¬

рились против него и что Безводову он припомнит этот

вечер. Слышишь, Володя? Теперь у тебя есть тайные

враги.

Безводов снял кепку, откинул волосы и заверил, жар¬

ко блестя черными глазами:

•– За нас не волнуйтесь: с врагами мы справимся,

с тайными и с явными.

Над сосновым бором взошла луна, круглая, с золо¬

тисто-желтым ободом. Она всплывала все выше и, осво¬

божденная от прозрачно-серых облаков, торжествующе

засияла над миром, застывшим в ледяном безмолвии.

Шумно выбежав из дачи, все встали на лыжи и не

спеша двинулись в лес выбирать елку. У Дмитрия Сте¬

пановича лыж не оказалось, и он направился в лес пеш¬

ком. Дома остались Савельевна с Игорьком, мальчик

был обижен, сидел в кровати раздетым – одежда суши¬

лась у печки.

Антон шел за Таней. Перед тем как войти в лес, Та¬

ня остановилась и присела, чтобы затянуть ремешок. За¬

держался и Аптон. Он вызвался помочь ей, нагнулся, а

сзади уже торопили:

– Не задерживайся!

Антон медлил, как будто намеренно ждал, пока лыж¬

ники, обойдя их, не пропали в лесной темноте, потом

распрямился, послу шал удаляющиеся голоса товарищей,

улыбнулся и предложил Тане:

– Заглянем на озеро, покуда они выбирают елку?

– А мы не потеряем их? – спросила она шопотом.

– Помните то место, где мы летом устраивали при¬

вал и пили кислое вино? Возле речки? Там они и оста¬

новятся.

– А вдруг хватятся, что нас нет, на поиски пойдут,—

зима, лес, холод.

– Догадаются – и не пойдут.

Таня усмехнулась и повернула лыжи влево. Некото¬

рое время они шли по опушке, по грани лунного света

и теней деревьев, затем вступили под высокие своды со¬

сен. В тишине ночного леса весело пел снег под лыжами.

Вскоре они достигли озера, и в глаза, привыкшие к лес¬

ному мраку, обильно плеснулось зеленоватое, нестерпи¬

мое сияние нетронутого снега, – точно огромное зеркало,

озеро как бы отражало ослепительный накал месяца.

Лицо Тани казалось бледным, темнели, порой вспы¬

хивая и лучась, ее большие глаза; на свитере и шапоч¬

ке отчетливо выделялись узоры, только красный цвет

сделался черным.

– Сколько раз была я на этом озере, – заговорила

Таня тихо, – всегда оно разное, и настроение тоже раз¬

ное... Летом – помните? – кругом зеленело, у берега

копошились ребятишки, птицы пели, а воздух смоляной,

сосновый – тогда и мне петь хотелось. Осенью я при¬

ходила сюда одна – пусто, глухо, вода черная, а на ней

желтые листья. А теперь вот здесь совсем по-другому:

таинственно, холодно, все звенит. – И прибавила: – Вот

и еще один год остался позади. Что-то принесет нам но«

вый?

– Я жду от него очень многого, – сказал. Антон

убежденно.

– Свой год вы встретили, он уже принес вам свои

дары.

– Самый главный дар еще впереди...

Таня поняла намек и, взглянув на Антона, сказала:

– На волосах у вас иней, будто вы седой. Напрасно

не надели шапку.

– Ничего, я привык. А вам холодно?

– Пока нет. – Она указала палкой на мостик, при¬

зрачно видневшийся вдали: – Смотрите, как сверкает,

словно хрустальный, кажется, ударь по нему – и осколков

не соберешь.

– Хотите, пойдем к нему?

– Нет, вблизи он, наверное, совсем иной, тусклый...

Обтянутая свитером, казавшаяся подростком, она

стояла совсем близко, и ему непреодолимо хотелось об¬

нять ее, такую милую, немножко печальную, но он по¬

чему-то страшился, лишь несмело положил руку ей на

плечо и заглянул в глаза, – они были глубокие, встре¬

воженные и какие-то укоряющие.

– Сходим туда, за просеку, куда мы летом заби¬

рались? – предложил он.

– Это туда, где вы просили меня не выходить за¬

муж? – с улыбкой спросила она. – Какой ультиматум

вы заготовили на этот раз?

Он неожиданно засмеялся:

– Никакого, честное слово! А вы испугались?

– Разве я похожа на пугливую? – Таня тоже рас¬

смеялась. – Едемте-ка лучше к своим. Уберите ваши

лыжи с моих, дайте мне развернуться.

Над головами, загораживая звездное небо, снова

сомкнулись кроны деревьев, а позади, щедро насыщен¬

ный лунным светом, завораживающе пылал на озере

снег.

Своих они нашли легко и быстро: сначала донеслись

крики и хохот ребят, затем среди стволов заметались

красноватые тени, и вскоре путь их озарился огнем кост¬

ров, – костры эти входили в программу, выработанную

Володей Безводовым.

– Как красиво, Антон! – воскликнула Таня, при¬

остановившись; в широко раскрытых глазах ее дрожа¬

ли, отражаясь, огоньки, ее плечо касалось плеча Анто¬

на; он внезапно обнял ее, притянул к себе и поцеловал

в холодноватую щеку. Она отстранилась, растерянная,

не зная, как ответить на этот порыв, – рассердиться или

обрадоваться.

– Вот вы, оказывается, какой... – произнесла она

негромко и удивленно, улыбнулась и, рывком оттолкнув¬

шись, подкатила к елке.

Среди других елок, громоздко отягощенных снежными

пластами, елка эта, в красноватых отблесках окружав¬

ших ее костров, казалась черной и мохнатой; снег во¬

круг истоптан, лыжи были воткнуты в сугроб. Ребята ве¬

селились кто как мог, играли в снежки, длинноногого

Сарафанова заставляли прыгать через пламя; кто-то вы¬

хватил из костра горящее полено и точно с факелом по¬

мчался в темноту леса; Дмитрий Степанович заботливо

подкладывал в огонь хворост; Алексей Кузьмич стоял

поодаль у сосны и, посмеиваясь, наблюдал за происходя¬

щим.

– Ага, вот они, пропащие! – басисто протрубил Са¬

рафанов, встречая Таню и Антона.

– И где это они пропадали? Интересно узнать! —

с любопытством воскликнул Женя Космачев.

Таня подбежала к Елизавете Дмитриевне, зябко при¬

жалась к ней.

– Все уединяешься? – осуждающе прошептала Ели¬

завета Дмитриевна.

– Мы на озеро ходили, – ответила та. – Там уди¬

вительно красиво...

– Ох, Таня!.. – предостерегающе вздохнула Елиза¬

вета Дмитриевна.

– Не беспокойся, пожалуйста, все хорошо, – сказала

Таня.

Алексей Кузьмич выступил из-за ствола и с напускной

серьезностью подсказал Безводову:

– Предать их суду и наказать.

– Судить! – подхватило несколько голосов.

– Верно, судить – таков суровый закон этого вече¬

ра, – подтвердил Безводов, приблизился к Антону и то¬

ном учителя сказал: – Перешагивая порог Нового года,

тн обязан на огне этих костров выжечь всю накипь и

плесень: грубость, лень, самомнение, неряшливость и про¬

чее и прочее – все, что искажает душу человека. А также

закалить все хорошее в себе, чтобы не поддавалось оно

ржавчине и износу.

Аптон внимательно слушал необычайную, напыщен¬

ную речь, не зная, как отнестись к ней, – принять всерьез

или отшутиться. Кругом было тихо, потрескивали сучья,

дым обвивал елку и тянулся вверх, к звездам.

– И прежде чем совершить закалку, – продолжал

Выводов, – ты должен покаяться в грехах своих у из¬

бранного нами судьи и ясновидца. Отвечать ему правди¬

во и без утайки. Вот он, ответствуй! – закончил Володя

и указал на Гришошо Курёнкова.

Напялив па себя какой-то вывороченный наизнанку

длинный балахон, а на голову колпаком торчащую жен¬

скую вязаную шапку, Гришоня стал посредине площадки

со скрещенными на груди руками, напоминая раскрылив-

шегося на дожде грача.

– Подойди, сын мой, – приказал Гришоня торжест¬

венным и несколько визгливым тоном и приосанился.

Антон решительно направился к нему, но тот властным

жестом остановил: – Стой тут и отвечай, чтобы слышали

все.

Гришоня выдержал паузу, оглянулся на затаивших

смех зрителей и, вспоминая подсказанное Безводовым,

спросил:

– Не ты ли, комсомолец Карнилин, одержимый гор¬

дыней, похвалялся перед своими товарищами, что ты са¬

мый лучший и незаменимый кузнец нашего цеха? Гово¬

рил ты так?

Антон молчал. Зрители хором ответили за него:

– Говорил, говорил!

– Правда ли это? – допытывался судья строгим и

вкрадчивым голосом.

– Правда, – пробормотал Антон. – Только я в шут¬

ку это говорил... честное слово!

– Очищайся, сын мой, очищайся, – произнес судья и

показал на костер. – Разбегайся и – оп-ля-ля!

Антон нерешительно топтался на снегу. В тишине про¬

гремел требовательный бас Ильи Сарафанова:

– Прыгай, прыгай, меня тоже заставляли!

Аптон разбежался и прыгнул через высокое пламя

под аплодисменты и одобрительные возгласы зрителей.

Таня присела у огня рядом с учителем и спросила топо¬

том:

– Что это за представление, Дмитрий Степанович?

Учитель усмехнулся:

– Критика, Таня. Вернее, разновидность критики.

Они и тебя проведут через огонь.

– Я убегу, – поспешно сказала Таня и с тревогой

оглянулась.

– От людей куда убежишь? Найдут. Слышишь?

В тишине снова зазвучал невозмутимый вопрос Гри-

шони:

– Отвечай мне, кузнец Карнилин. Не менял ли ты

школьные занятия на балетные пируэты?

.      – Менял, менял! – закричали Женя Космачев н Си¬

дор Лоза. – Мы знаем!

Антон с угрозой покосился на Женю. Судья вскинул

чуку, предостерег:

– Спокойнее. Будешь ли ты и впредь менять школу

на балетные представления и преступно пренебрегать

своей партой? Отвечай!

Антон встретился взглядом с Таней, вид у нее был

изумленный и веселый, она мигнула ему, и он буркнул:

– Не буду.

– Очищайся, сын мой, очищайся. – Прыжок через

второй костер, горячая волна в лицо, и опять судейский

допрос:

– Готов ли ты, комсомолец Карнилин, всеми сред¬

ствами, всеми способностями своими, вкупе со всеми

нами, поддерживать хорошие начинания в кузнице и го¬

тов и бороться с трудностями, не щадя живота своего?

Отвечай, готов ли ты к этому? Готов ли вступить в

единоборство с Дарьиным?

Терпение Антона иссякло, пальцы невольно сжима¬

лись в кулаки.

– Готов, —¦ сдержанно заявил он, наступая на судью,

и закричал ему в лицо: – Готов! Ну? Закаляться, что ли?

– Тише, осади, – предупредил Гришоня, испуганно

пятясь. – Закаляйся... в последний раз!

Антон перемахнул через третий костер, подлетел к

судье, схватил его поперек тела, рывком, точно куль, ки¬

нул к себе на плечо, отбежал и под хохот присутствую¬

щих бросил судью в сугроб, вниз головой. Гришоня за¬

дрыгал в воздухе ногами. Выбравшись из сугроба, он

протер залепленное снегом лицо, осуждающе вздохнул:

– И вот награда и почет за мой великий сан и

честный суд.

Началась суматоха, толкотня. Рядом с Антоном ока¬

залась Люся Костромина. Поздравив с «очищением»,

она тряхнула пышным помпоном на шапочке, точно ку¬

рица гребнем, хитро сузила глаза:

– Когда другие приглашают в кино или в театр, вы

учебой щеголяете, а сами под шумок...

Ей не дали договорить. Налетевшая толпа разъеди¬

нила их, закружила. Костры, приняв последнюю порцию

сучьев, взметнули ввысь стаи искр, затрещали. Ребята

перемахивали через столбы огня, гонялись друг за дру¬

гом в темноте между стволами.

Константин Антипов стоял в сторонке под сосной и

снисходительно улыбался: странное веселье у этих взрос¬

лых людей, неужели они не понимают, что такая забава

под стать детям! Он безотрывно следил за Люсей. По¬

разительное существо, эта Люся! Мечется среди костров,

всех толкает, смеется, – действительно бабочка, вьющая¬

ся вокруг лампы. Как она хороша сейчас в свете

огней!.. И ему самому захотелось, сбросив привычный

свой сплин, бежать за Люсей, носиться с ребятами,

играть в чехарду, прыгать через пламя. Но сдерживала

выработанная еще в школе, манера держаться в обще¬

стве – солидность, скучающая надменность.

Люся, подлетев к нему, схватила за рукав:

– Нечего тут стоять. Замерзнете еще! Идемте в

круг!

Ну что вы, Люся, – Антипов в недоумении пожал

плечами. – Неужели вам приятно это дурачество? —

Сердцем он рвался к ней, а рассудок останавливал: «Что

это я ни с того ни с сего пущусь скакать козлом? Ни¬

когда этого не было, и вдруг... Для потехи ребят

разве?..»

– Какой вы кислый, Костя! – Люся досадливо мах¬

нула варежкой. – Брюзжите, точно старик какой. Что

вы все время наигрываете?

Антипов промолчал, обиженно поежился: «Вот как

вы заговорили... А когда-то все это вам нравилось: так¬

тичность, сдержанность, отсутствие грубости...»

Гришоня припер к стволу Сарафанова и донимал его:

– Отгадай: «зимой и летом – все одним цветом».

Что это? Ну, что? Отвечай!

– Что ты ко мне пристал? Откуда я знаю, что это.

– Это же елка,—она всегда зеленая.

– Правда, – проговорил обрадованно Сарафанов и

рассмеялся: – Скажи, пожалуйста!..

Дмитрий Степанович вынул из кармана часы, взгля¬

нул и, спохватившись, воскликнул встревоженно:

– Новый год стучится в двери! Надо успеть встре¬

тить его по всем правилам, с почетом.

– Туши костры! – скомандовал Алексей Кузьмич.

– Домой! Домой! – загремело по лесу.

Все поспешно начали швырять в костры комья сне¬

га, огни рассерженно зашипели, выбросили темные клу¬

бы дыма и потухли. И люди вдруг примолкли, объятые

тьмой, елка растворилась во мраке, стало холоднее.

В наступившей тишине звонко поскрипывал наст под

нечаянным движением лыж, да в отдалении что-то по¬

щелкивало, потрескивало.

– «...Мороз-воевода дозором обходит владенья

свои!» – продекламировал кто-то.

Илья Сарафанов сердито рявкнул, подражая деду

Морозу:

– Освободить мои владенья! Живо!..

– Догоняй! – крикнул Алексей Кузьмич, оттолкнул¬

ся и исчез в темноте.

Минут через десять лыжники подкатили к даче, при¬

ставили лыжи к изгороди и, поджидая отставшего Дмит¬

рия Степановича, отряхивались от снега. Учитель пер¬

вым прошел в дом, за ним чередом двинулась молодежь,

все разрумяненные, пахнущие морозом.

Еще из двери Антон, к удивлению своему, увидел Се-

миёиова. Иван Матвеевич в праздничном костюме, с

пышно взбитыми волосами сидел поодаль от богато на¬

крытого стола и беседовал с Савельевной.

'Гаия воскликнула в замешательстве:

– Иван Матвеевич! Как вы сюда попали?

Семиёнов встал, ответил, как всегда, с юмором:

– Вы намеревались скрыться, Татьяна Ивановна.

Это вам не удастся. Быть сегодня без вас – это значит

быть обреченным на одиночество в грядущем году. Нет,

не представляю себя вне вашего и Елизаветы Дмитриев¬

ны общества. Мы войдем в Новый год рука об руку...

Люся радостно оживилась, встретив Семиёнова: пусть

Антон лишний раз убедится, кого предпочитает Олени¬

на, и перестанет заблуждаться!

– Здравствуйте" Иван Матвеевич! – сказала Люся.—

Как хорошо, что вы приехали! С наступающим вас!..

Антона обезоруживало то неотступное, хладнокров¬

ное и планомерное упорство, с которым добивался Се¬

миёнов своей цели. «Надо положить этому конец, – ре¬

шил он. – Поговорю с ним прямо, в открытую. Что ему

надо от Тани? Пусть он– оставит ее в покое! А если она

не хочет, чтобы он оставлял ее?..» Антон сурово, испы¬

тующе вглядывался в лицо Тани, сомнение тяжело и

больно легло на сердце. Он замкнулся, ликование, кото¬

рое грело его весь вечер, бесследно исчезло.

Володя Безводов предостерегающе шепнул ему на

ухо:

– Держи себя в руках...

Но Антон не расслышал его. Он сидел за столом и

молча пил вино. Шум развеселившихся товарищей дохо¬

дил до него, как сквозь толстую перегородку.

– Теперь, когда мы закалены на огне, – говорил

Алексей Кузьмич, – я уверен, что все задачи, какие бы

ни встали перед нами, мы выполним с честью! За наши

успехи, друзья!

Антон приподнял рюмку и встретился глазами с Та¬

ней. Она сидела напротив, рядом с Семиёновым, и не¬

одобрительно щурилась: ей, видимо, неприятно было,

что Антон дуется и все это видят.

Позже, когда заиграл патефон и пары, толкаясь, на¬

чали танцевать на «пятачке» между столом и печкой, он

отозвал Семиёнова в угол и спросил беззлобно, но тре¬

бовательно:

– Что вы ходите за ней па пятам, Иван Матвеевич?

Чего добиваетесь? – Голова Семиёнова откинулась, губы

негодующе поджались. – Я про Таню Оленину... От¬

станьте от нее, Иван Матвеевич, не нуждается она в

вас, честное слово.

– Вы пьяны. – Семиёнов повернулся, чтобы отойти.

Антон задержал его:

– Погодите, я не все сказал...

'– Вы уполномочены разговаривать со мной в. таком

тоне?

– Нет, но мне давно хотелось сказать вам это.

– Какая дикость! – возмущенно прошептал Семиё¬

нов и пожал плечами; выдержав паузу, он спросил на¬

смешливо:– Вы, что же, имеете на нее особые права?

– Хоть бы и так!

Семиёнов качнулся к нему всем телом и проговорил

захлебывающимся шопотом:

– Я сделаю все, только бы она не оказалась с ва¬

ми! Вы не достойны даже одного ее мизинца.

Внезапный голос Тани оборвал их спор:

– Это вы обо мне так разговариваете? – Она стоя¬

ла перед ними прямая, разгневанная, побледневшая, ру¬

ки комкали платок. – Как вам не стыдно! Я не вещь,

чтобы делить меня или передавать друг другу. Это низ¬

ко! – бросила она с горечью и скрылась за занавеску в

другую комнату.

Антон сразу протрезвел: он понял, что произошло

что-то непоправимое, рванулся было за Таней, но на пу¬

ти встал Володя Безводов и не пустил.

Глава шестая

1

Перейдя в корпус легких молотов и распознав вкус

самостоятельной работы, Гришоня Курёнков помирился

с бригадой. Он простил Антону «измену» и теперь ча¬

стенько наведывался на старые места перекинуться сло¬

вом с товарищами, подмигнуть Насте Дарьиной, зага¬

дать загадку Илье Сарафанову.

Тыча указательным пальцем нагревальщику в грудь,

Гришоня надоедливо допытывался:

– «Что над нами вверх ногами»? Отгадай. – И зна¬

ками просил Настю молчать.

Илья озадаченно глядел на потолок – там густо зы¬

бился дым – и напряженно думал.

– Тяжело, сердечный, мудрая загадочка, не скоро

отопрешь', – иронизировал Гришоня. – А ведь это всего

только– муха, обыкновенная домашняя муха!..

– Муха? – неожиданно взревел Илья. – Что врешь!

Какая муха может жить в таком дыму, погляди! Сам

ты муха —липнешь со своими загадками!.. Не ходи

больше к нам в бригаду!

Дома, возвратившись из школы и тотчас прыгнув в

постель, Гришоня высовывал из-под одеяла беловоло¬

сую голову и донимал Антона:

– Ну скажи: достается тебе без меня?

– Достается, Гриша,—сознавался Антон, не отры¬

ваясь от книжки.

Казалось, ничего особенного не делал Гришоня в

бригаде, а выбыл из строя – и образовалась прореха.

Выработка бригады заметно снизилась, и Олег Дарыш

злорадствовал. Указывая на Антона, он произносил уг¬

лом рта, кидая слова через плечо:

– Если бы можно было, он всех разогнал, властво¬

вал бы один.

Прошло недели две, пока бригада окончательно ос¬

воилась с новой расстановкой сил и постепенно достиг¬

ла прежней нормы выработки, и Гришоня Курёнков од-

нажды перед сном с глубоким сожалением признался

Антону:

– Оказывается, и в самом деле я почти три года

был десятой спицей в колеснице, и никто не замечал...

Оч-чень интересно!.. Погоди читать, послушай. Дарьин

был уверен, что ты провалишься со своей затеей, не вы¬

гребешь. Завидует он. А что такое зависть? Атавизм.

Злая кошка с зелеными глазами, которая вцепилась в

человечью душу и скребет ее когтями, терзает. И чело¬

век в эту минуту может пойти на любую пакость. Я лич¬

но давно расстался со своей кошечкой...

– Расстался, а сам Жене Космачеву завидуешь, —

поддразнил Антон.

Гршионя рассмеялся:

– Верно. Кошку-то я выбросил, а котеночек остал¬

ся– недоглядел. – Гришоня сел на кровати, расправил

одеяло, на стене отразилась всклокоченная голова.– Как

ты думаешь, Антон, догоню я когда-нибудь Олега Дарь¬

ина?

– Хорошо поработаешь – догонишь, – отозвался Ан¬

тон, загораживаясь книгой.