Текст книги "Битва рассказов. 2013"
Автор книги: Александр Чубарьян
Соавторы: Ирина Баранова,Ксения Власова,Степан Потапов,Григорий Гончарук,Семен Травников,Егор Жигулин,Илья Кирюхин,Назар Вотчинников
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 36 страниц)
«Unum sumus et validi!»
Ксения Лакур – Верь мне!
Я ошибся…
Вложил судьбу не в те руки и поплатился своей ошибкой. Зачем я помог Хану заполучить волка? Из двух дорог пошел по короткому, но более опасному пути. Рискнул…
Я ошибся…
Пока фигурка волка покоилась на груди Чингиза, она была неактивна, она стала ключом к нашему будущему, к нашей судьбе. И я воспользовался этим шансом. Воссоздать могилу Покорителя Вселенной не стало проблемой. Старик Жондырлы поверил в созданный мной мираж и остался доволен. С волком все было сложней, намного сложней.
Пока волк хранился в руках Чингиза, я мог направить любого из людей из будущего в прошлое. Я мог и так я поступил, все время оставаясь в тени. В одном времени может существовать лишь одна фигурка, но если она неактивна, то ее аналог из другого времени заменит оригинал, но лишь до тех пор, пока оригинал вновь не окажется в чьих-то руках.
Волка доставил один из странников, ведомый лишь своими грезами о несбыточной мечте. Мне жаль, но на моих руках кровь еще одного человека. Не этого я хотел, но лишь кровь способна смазывать шестерни времени, так было всегда.
Я сделал все, что было в моих силах. Я хотел дать людям шанс в борьбе с моими братьями.
Я ошибся…
Кто же знал, что она коснется фигурки из орихалка так рано? Кто мог знать?
Юрту наполняла дымная вонь. Чадили и трещали объятые огнем кизяки, метались по стенам тени. Возле костерка замерла Гюзель-Лейлат. Уронив голову, вглядывалась в хнычущий сверток на своих коленях, потряхивала, баюкала.
Хан задумчиво восседал на коврах, созерцая лежавшую перед ним небольшую фигурку цвета начищенного серебра. Зыбкий свет выхватывал неподвижные лица стражи и Всезнающего. Именно последний и привел ханское войско к могиле великого Чингиза, которую никто не мог сыскать вот уже сотню лет.
А старик Жондырлы – сумел.
Но не это принесло счастья роду Хана.
– Сакрын ичтыр басак! – сухая, как старая ветка, рука Жондырлы-ака ткнула в сторону Гюзель-Лейлат. – Кондыргэн басак! Басак!
Женщина вскочила с колен.
– Кэчюм дыр! Хавсанат гэйды салдынык! Кэчюм дыр! Кэчюм дыр! – тонко закричала, сбиваясь на визг и вой, отступая вглубь, пряча за спину сверток.
Никому не дозволено прикасаться к фигуркам, посланным Небом. Кроме тех, кому они предназначены. Молодая мать нарушила запрет.
– Кэчюм йок! Йок! – отверг мольбу Хан. И бесстрастным голосом приказал: – Жондарбай!
Я был там и видел все своими глазами. Видел, как взвыла от боли в сердце и страха Гюзель-Лейлат, руками прижимая к себе сверток с младенцем, пытаясь его уберечь. Видел, как стражи на мгновение задержались на месте, но не посмели ослушаться приказа Хана. Видел, как моя ошибка уносит две жизни, и ничего не мог сделать.
Никто не видел меня, да и не мог увидеть, пока я сам того не захотел бы. Но и выйти на свет я не мог. Я ошибся, и наследие Покорителя Вселенной не будет передано в сильные руки. Я сам обрек на смерть мать приемника и его самого.
Что я мог сделать? Как я мог все исправить?
Вновь сыграть с судьбой?
Нет, ошибки не исправить. Я должен был принять свое поражение.
И я принял его…
Но перед тем, как Гузель-Лейлат схватили и у нее отобрали младенца, я должен был ей дать последнее, что мог.
Надежду.
Перед ее объятым страхом взглядом появился прозрачный образ человека, мой образ. И во мне она увидела спасение. Ведь лишь она и смогла видеть меня, единственная и настоящая владелица маленькой фигурки из орихалка, лишь единожды дотронувшись до нее. Ведь от нее фигурка должна была перейти к сыну, но этого уже никогда не произойдет.
Слезы текли по ее лицу, и она произнесла лишь одно слово, обращаясь ко мне:
– Аврагч?
– Забобонам надад! – ответил я и печально улыбнулся.
И она доверилась мне…
Комментарии и оценки
Антон Салтыков– Написано интересно, но ведь задание ЗАКОНЧИТЬ рассказ!
Максим Осинцев– Антон, а по-моему он закончен. Разве нет?
Рина Дорофеева– Максим, начало рассказа не просто так давали!
Максим Осинцев– Рина, по-моему Ксюша интересно подошла к решению задачи. Нигде не было сказано, что данный фрагмент нужно держать именно в начале, но это так.
Рина Дорофеева– Максим, начало надо было оставить, чтобы знать что вообще произошло и от чего отталкивается продолжение, в любом случае судьям решать, конечно.
Денис Питерский– Интересный подход:) Сначала я подумал, уж не от имени Вадима Чекунова идет монолог, он ошибся и как теперь с фигурками исправить…, потом вроде от лица того, кто из времени Сомнамбулы…, но нет, монолог от лица Прозрачного, Арка?! Замечательная идея от одного лица, зачет… А прием с переносом конкурсного текста в середину уже был использован ниже не одним конкурсантом, так что не понятно очередное рвение завалить еще одного автора таким же автором, оценивать должны зрители, а не авторы противники, вот за неоднократную попытку опустить рассказ соперника, уже второго, я бы применил бан!!
Глеб Малинский– Денис, да точно, от прозрачного.
Антон Алилуя– Денис, так-то я противник их, но я молчу, потому-что что-либо говорить будет не спортивно. В общей массе мы конкуренты, а по двое уже соперники, потому что если я допустим наберу больше баллов чем команда «Живой» им ничего не будет.
Анатолий Карпов– Совсем не увидел атмосферы «Этногенеза». Хотя, может и из-за того что прочел всего несколько книжек, но останусь при своем.
Андрей Маурин1. Интересный ход вести повествование от лица Арка. Холодно, отстраненно, высокопарно – очень похоже на мысли Прозрачного. Правда на счет миража могилы я не понял. Да и вообще много непонятного осталось в его мыслях и цели. Но куда уж нам, людям, понять Прозрачных) Но всё-таки хотелось бы больше информации, треть небольшого рассказа Арк «убивается» об ошибке, хотя места ещё. Авторский кусок текста выглядит не совсем гармонично. Концовка понравилась, хотя что они друг другу сказали из контекста неясно.
7 баллов.
2. Ещё один интересный ход – вставить авторский кусок не в начало, а в середину рассказа. Но задание было именно продолжить, поэтому считаю его невыполненным.
0 баллов.
3. Пост оформлен только картинкой, хоть и красивой и более менее подходящей, но лайков и отзывов мало.
2 балла.
Итого: 9 баллов.
Денис Четверов– Повествование от лица Арка, который за людей, в отличие от своих собратьев, такого ещё не было. Но слишком поверхностны его мысли, думает о том, что сгубил ещё одно человека. Даже самые лояльные из его рода, никогда не жалели людей – с чего такая забота? 6 баллов.
Небольшой диалог в конце (в авторском начале не в счёт) и вся речь. То что авторский текст находится не в начале, а в середине текста, не считаю нарушением. В правилах сказано – главное что бы речь была аутентична, а в остальном полная свобода. 2 балла.
Малое кол-во лайков, хороших отзывов, нет описания к рассказу. Радует только картина, которая как раз подходит к концовке рассказа. 2 балла.
23 сен в 19:49Михаил Мухин 1) Вполне себе сносная вещь. Читается на одном дыхании. Понравилось! 8 баллов.
2) В этом пункте, всё же соглашусь с тем что нужно было продолжать текст. но учитывая то что рассказ мне понравился, и кусок в середине смотрится нормально, то один бал всё же можно накинуть. 1 балл.
3) Лаков не много, да и комментов. 2 балла.
Итог: 11
«ЭлеФант»
Юрий Круглов, Ежи Тумановский
Аркан времени
Юрту наполняла дымная вонь. Чадили и трещали объятые огнем кизяки, метались по стенам тени.
Возле костерка замерла Гюзель-Лейлат. Уронив голову, вглядывалась в хнычущий сверток на своих коленях, потряхивала, баюкала.
Хан задумчиво восседал на коврах, созерцая лежавшую перед ним небольшую фигурку цвета начищенного серебра.
Зыбкий свет выхватывал неподвижные лица стражи и Всезнающего. Именно последний и привел ханское войско к могиле великого Чингиза, которую никто не мог сыскать вот уже сотню лет.
А старик Жондырлы – сумел. Но это не принесло счастья роду Хана.
– Сакрын ичтыр басак! – сухая, как старая ветка, рука Жондырлы-ака ткнула в сторону Гюзель-Лелат. – Кондыргэн басак! Басак!
Женщина вскочила с колен.
– Кэчюм дыр! Хавсанат гэйды салдынык! Кэчюм дыр! Кэчюм дыр! – тонко закричала, сбиваясь на визг и вой, отступая вглубь, пряча за спину свёрток.
Никому не дозволено прикасаться к фигуркам, посланным Небом. Кроме тех, кому они предназначены. Молодая мать нарушила запрет.
– Кэчюм йок! Йок! – отверг мольбу Хан. И бесстрастным голосом приказал: – Жондарбай!
Гюзель-Лейлат готова была умереть за нарушение запретов. Но она никак не могла допустить, чтобы погиб её сын. Женщина бросилась из юрты прочь. Следом тут же кинулись нукеры Хана. Спасти беглянку могло только чудо. Но разве не это могли делать фигурки, посланные Небом? И женщина сжала в руке прихваченный кусочек металла. А в воздух уже взмыло сразу несколько арканов, хозяева которых метили в Гюзель.
Петли нависли над ней, и сердце сжалось в ужасе от грозящей расправы. Однако, мать, обхватив младенца, продолжала бежать, осознавая всю тщетность своих действий. И тут прямо перед ней воздух подернулся рябью, и женщина влетела в это цветастое марево.
Нукеры испуганно выдохнули – за какое-то мгновенье до того, как их арканы захватили добычу, беглянка исчезла. Растворилась в воздухе. Лишь цветное сияние осталось на том месте, где только что была приговорённая к смерти. Словно кто-то раздвинул полог между мирами, в который и шагнула женщина. Колдовство – не иначе.
Неизвестно, решились бы нукеры на дальнейшее преследование, если бы не старик Жондорлы. Пройдя сквозь ряды застывших от удивления воинов, он решительно шагнул в цветастое марево. И тоже исчез. Прослыть трусами, неспособными пройти там, где прошли женщина и дряхлый старик, монголам не хотелось. И они, с громогласными криками, кинулись следом.
Вроде, ничего не изменилось – всё та же степь перед ней, всё то же Великое Синее Небо над головой. Но, оглянувшись, женщина не увидела ни белой юрты Хана, ни других юрт, но многочисленных костров, ни преследующих её воинов. Лишь зеленоватое свечение в воздухе. Но она все равно отбежала подальше, взобралась на гребень холма, с которого открывался вид на лесистые горы впереди, и лишь тогда снова посмотрела назад. Тишина. Только ветер колышет степное разнотравье.
Не веря своему счастью, женщина засмеялась сквозь слёзы и поцеловала ребёнка. Ушли! Всё-таки помогла фигурка! И Гюзель вскинула руки к Небу, вознося благодарности.
Но счастье так же быстро рухнуло, как и появилось. Из зеленой сферы, откуда минутой ранее выбралась беглянка, появился Всезнающий. А спустя несколько мгновений оттуда же выскочили нукеры Хана. Женщина, вскрикнув, бросилась прочь. Сжимая в руках ребёнка, она помчалась со всех ног к горам. Лишь там есть шанс спрятаться.
Хотя, зачем прятаться? У неё ведь посланная Небом фигурка, которая уже однажды спасла её! И Гюзель, не прекращая бега, вновь попыталась разорвать ткань мира. Но в этот раз ничего не получалось. А преследователи верно и уверенно сокращали расстояние. За спиной уже слышалось их тяжелое дыхание.
«Чтоб вас всех дэвы забрали!»
Жондырлы-ака был стар. Настолько стар, что для него ничего не имело значения. Смерть уже маячила у него за плечами, и перед её лицом всё теряло смысл – богатство, женщины, любовь и ненависть, сила и страх. Но когда в кромешной тьме исчезла степь и синее небо над головой, а вместо верных нукеров Хана вокруг появились уродливые существа, даже он испугался. Дэвы поначалу не заметили старика, оказавшегося в их мире, но лишь ненадолго. Затем они набросились на него.
«Это всё ведьма-беглянка! – рассудил он. – Это она пустила дэвов в наш мир!»
А те попытались добраться до Жондырлы. Да и своих твари не жаловали. Они рвали друг друга клыками и когтями, и старику пришлось пустить в ход своё нехитрое оружие. Нож в руках следопыта – конечно, не полновесный меч воина степей, но Жондырлы показал, что ещё крепка рука старца. Сражение было ужасным, но коротким. Дэвы, пытаясь добраться до него, уничтожили сами себя.
И тут пелена спала с глаз. Всезнающий всё так же находился посреди степи, а вокруг лежали посеченные друг другом воины Хана. Один лишь Жондырлы, хоть и получил серьезные раны, всё ещё стоял на ногах. Похоже, произошедшее было всего лишь мороком. Мороком, который, тем не менее, погубил здоровых и сильных мужей.
«Ведьма! – мысленно воскликнул старик. – Пока я жив, тебе не будет покоя!»
Ярость придала Всезнающему сил. И он, устремив свой взгляд вслед приговорённой беглянке, устремился за ней.
Не в силах больше идти, Гюзель-Лейлат ползла по траве прочь от замешкавшейся где-то погони. Пустой сверток из тряпок она продолжала прижимать к груди, боясь, что обман раскроется слишком рано, и воины будут искать ребенка. Время от времени она оглядывалась назад, страшась увидеть мрачные тени преследователей, сжимающих в крепких руках кривые мечи.
Обернувшись в очередной раз, она слабо вскрикнула от ужаса. Шатаясь из стороны в сторону как пьяный, но все-таки достаточно уверенно, ее догонял Жондырлы. Следопыт, ввиду почтенного возраста, не мог носить меч, но для убийства ему достаточно было и обычного ножа. Его старик держал в левой руке, но, заметив Гюзель, жутко оскалился и переложил в правую.
Пытаться убежать смысла больше не было, но Гюзель из последних сил толкала себя вперед, стараясь увеличить расстояние между собой небольшой горной рощицей, где она оставила сына.
Старый кожаный сапог взбил земляную пыль прямо перед ее лицом. И только тогда Гюзель позволила себе расслабить руки и замереть ничком, прикрывая телом пустой сверток.
– Дочь змеи и собаки, – проскрипел голос старика на ее родном наречии, – никуда ты не уйдешь. Всякий, кто трогал фигурку должен умереть!
– Даже я? – раздался властный уверенный голос, который Гюзель узнала бы из тысяч других.
Она с трудом перевернулась на спину. Рядом с ней, с мечом, обагренным кровью, стоял сам Хан. А на его груди, на обычной веревке висела та самая фигурка, которую женщина совсем недавно заправила под тряпку, где был завернут ее сын.
Гюзель слабо вскрикнула и потянулась маленьким кулачком в сторону жестокого убийцы. А Хан вдруг легко взмахнул огромным мечом, и его острие до половины вошло в грудь Жондырлы.
– Повелитель, – изумленно вскрикнул напоследок старик и умер.
Хан резко дернул меч на себя и, не обращая внимания на падающее тело, опустился рядом с молодой женщиной на колени. Гюзель с ненавистью смотрела в глаза жестокого Хана. Впервые она видела их так близко. Один глаз был цвета полуденного неба, а второй – сочных весенних трав.
– Однако, я не знал, что ты беспредметница, – пристально посмотрел на беглянку Повелитель. – Ведь это ты навела морок на моих нукеров?
– Убей меня, как убил моего сына! – вместо ответа гневно выкрикнула женщина.
Повелитель лишь усмехнулся.
– Теперь никто не убьёт нас с тобой, ээж [10] 10
Мама ( монгол.)
[Закрыть], – неожиданно тепло произнёс Хан, легко поднимая женщину на руки.
– Что?! – ошеломленно спросила она.
– Твой сын проживет долгую и славную жизнь, станет Ханом, возьмёт то, что принадлежит ему, а потом спасет ваши жизни, – спокойно ответил он, прижимая ладонь к груди. В нескольких шагах от них воздух превратился в знакомое цветастое марево.
Повелитель рыком порвал тонкую бечевку и разжал руку – там лежала все та же фигурка, которую Гюзель оставила своему сыну. Так вот почему она не смогла вновь проткнуть ткань мира – оказывается, это делал за неё Хан. Или всё-таки правильнее сказать «сын»?
Всё еще не веря в услышанное, женщина спросила:
– Но… зачем всё это? – она показала на мёртвых нукеров, старика Жондорлы.
– На всё воля Неба. Один мудрец, который ещё не родился, изрёк, что нельзя нарушать ход времени – иначе быть большой беде. Нельзя дважды быть в одном месте одному человеку, нельзя дважды быть в одном месте одной вещи.
Они пришли к тому месту, где мать оставила сына. Тот и сейчас лежал тихо, весело глядя в небо своими разноцветными глазами.
Воздух подернула лёгкая рябь – возникла новая дыра в ткани мира.
– А сейчас прощай, ээж! – поставил женщину на ноги Хан. – Бери сына и иди – там вас примут, как положено, и дадут кров.
– А как же ты, мой Повелитель? – спросила женщина. – Как же мой муж, твой сын?
– Нельзя нарушать ход времени, – качнул он головой. – Мой сын принадлежит этому времени, вы – тому. Иначе не стать мне Ханом. К тому же, у меня много дел. Кому-то ещё нужно сложить могилу Чингисхана и оставить подсказки, где её искать.
– Так это…? – пораженная Гюзель прикрыла рот ладошкой.
Хан кивнул.
– Это не та усыпальница. Никто не вправе тревожить Небесного Волка, – скупо улыбнулся он.
Прощание было скорым – в улусе могли хватиться Хана. Мать с младенцем шагнули сквозь один разрыв, Хан – через другой. Женщина плакала и оглядывалась, он – нет. Потому что наверняка знал – дальше всё будет хорошо, он видел.
Дымная юрта встретила Хана одиночеством и потрескиванием кизяков в очаге. Повелитель задумчиво постоял некоторое время, глядя на огонь, потом вытащил из-за пазухи искусно сшитый потомками ворох бумаги и швырнул в огонь. Пламя перекрасилось в красный цвет, бабочка на тыльной стороне затрепетала под языками пламени. Легенда, изложенная на страницах книги, имела знаковое название для жителя степи. «И грянул гром» [11] 11
Рассказ Рэя Брэдбери о путешествии во времени
[Закрыть]– разве это не благословение Синего Неба?
Work Inside
Мария Захаревич
Путь воина
Лучше быть последним среди волков, чем первым среди шакалов.
Чингисхан
1282 год молодой воин Цагаан-Шона был послан с миссией, помочь древнему племени Сяньби…
Юрту наполняла дымная вонь. Чадили и трещали объятые огнем кизяки, метались по стенам тени.
Возле костерка замерла Гюзель-Лейлат. Уронив голову, вглядывалась в хнычущий сверток на своих коленях, потряхивала, баюкала.
Хан задумчиво восседал на коврах, созерцая лежавшую перед ним небольшую фигурку цвета начищенного серебра.
А старик Жондырлы – сумел.
Но это не принесло счастья роду Хана.
– Сакрын ичтыр басак! – сухая, как старая ветка, рука Жондырлы-ака ткнула в сторону Гюзель-Лелат. – Кондыргэн басак! Басак!
Женщина вскочила с колен.
Никому не дозволено прикасаться к фигуркам, посланным Небом. Кроме тех, кому они предназначены. Молодая мать нарушила запрет.
* * *
Вьюга не прекращалась уже третий день, при этом стояла непроглядная тьма. Всадник постоянно поправлял шубу и кутался в оленьи шкуры, лежавшие на седле. Он ехал уже очень долго, так как сбился с пути. Проводник Халиун, который должен был сопровождать всадника, остался в деревни, чтобы переждать бурю, проще говоря, – он струсил.
Наконец показался свет, неужели он добрался, неужели это его цель, его миссия. Нет, возможно это лишь её часть – начало.
Всадник подъехал к свету. Слез с лошади и пошёл пешком оглядываясь. Перед ним возник большой шатёр с золотыми, расшитыми по бокам узорами. Справа в твёрдую почву были вбиты деревянные столбы. Слева виднелись стояла и пару повозок. Всадник привязал своего жеребца к столбу и направился к шатру, из которого доносились крики и ругань, но в тот же момент веяло теплом, уютом и лёгким запахом ладана. Далее он приоткрыл стенку шатра и ступил внутрь.
Перед ним была странная картина. Женщина левой рукой, держащая какой-то свёрток правой пыталась оттолкнуть мужчину, который угрожал ей хутгой. А сзади сидел по-турецки какой-то старик, а за ним ещё пару мужиков, точащих своё оружие. В считанные секунды картина словно остановилась и все обратили внимание на вошедшего странника, стоявшего в проходе и впустившего холод, которым уже успела наполнится юрта.
– Кейеч еч? каромм дэр соратахи!!! – спросил жутко недовольный и в то же время испуганный мужчина с хутгой в руках.
– Я из племени Хатагинов – всадник снял капюшон из под шубы показался серебристый кусочек метала, привязанный к длинной верёвке, – там меня зовут Цагааном-Шона(белый волк). Я прибыл с миссией спасти племя Сяньби. Для этого мне нужен ваш предмет. – показал он длинным пальцем на всё ещё ничего непонимающего мужчину.
– Пурэв, Нэргуй, – подозвал он двух, сзади, – карата-ка-ли кэхэ, кэхээээ!!!
В следующее мгновение Цагаан-Шона достал саблю и приставил её к горлу женщины с рёбёнком. – Вы отдадите мне фигурку.
– Дарагэ экке Цагаан-Шона…и не успел он договорить, как тот убрал меч, а вместо этого достал самодельный, разукрашенный рисунками лук и в считанные секунды снял двоих за спиной у мужчины и вот уже нацелился на старика, мирно сидевшего в углу, как мужчина перебил его, снимая предмет с шеи…
– Таид, таид китейа ху дивером Цагаан-Шон, ху дивером. – протинул он, обнимая женщину, ребёнок которой начал громко реветь.
Всадник забрал предмет с руки мужчины и молча покинул шатёр, подняв капюшон шубы.
* * *
Рассвет. Русло реки Хархираа. Всадник скачет быстро и уверенно, на шее болтаются уже две зверушки Лев и Воробей, которого он отобрал у Хана и его семьи, как уже в дальнейшем выяснилось. Вдруг воин резко остановил лошадь и спрыгнул на блестящий лёд. – Здесь надо пешком, – сказал он шепотом. Так тихо и монотонно он шёл довольно долго, пока вдруг не послышались странные звуки, похожие на чьё-то рычание.
На лёд ступила стая потрёпанных волков. Вожак продвинулся чуть вперёд и пристально посмотрел в глаза Цагаану-Шона и бросился вперёд. Шона достал лук и пустил пару стрел, сбив с лап одного из волков. Несмотря на дикий холод лёд на реке бы ещё слишком тонкий, так что стаю из 8–9 волков мог не выдержать. К сожалению, опасения подтвердились и лёд начал трескаться. Шона оседлал коня и поскакал навстречу стае. Конечно это было полнейшим самоубийством, но по-другому эту реку не перейти, ведь в этом месте самый толстый лёд, если есть шанс, то он неминуемо мог провалиться из за стаи несущихся навстречу разъярённых волков. Он вытащил саблю и наклонился чуть в право, тем самым свисая набок. Волки близились и вот настал момент решительных действий, Воин снял с шеи фигурку льва, обернул верёвкой вокруг запястья, сам предмет при этом зажал в руке, схватив поводья. Один из волков стал совсем близко и начал прыгать вверх. Шона приготовился нанести удар, но вот его конь подскочил, встал на дыбы и лёд под ними провалился. Все рухнули в ледяную воду. Всадник начал безцельно махать саблей, а волки пытались его укусить, одному даже удалось. Он вцепился жёлтыми клыками в правое предплечье воина, за что сразу поплатился перерезанной глоткой. Пора было выбираться, а то льдины сойдутся, а там уж всё.
Всадник благополучно выбрался и наблюдал за смертью животных, беспомощно тонущих в суровой стихии. – Ах бедный ты мой Тургэн, как же я теперь без тебя, – рассуждал воин о потере коня.
И побрёл дальше в сторону верши, покрытых снегом.
* * *
Перевал Бугузун. Середина дня. Израненный, измученный и уставший Шона упал прямо в снег. Из правой руки сочилась кровь.
* * *
Темнота. Тишина. Тепло. И пахнет чем-то очень приятным. Из этого места не хотелось уходить, но всё же надо было завершить начатое. Шона начал развязывать тряпку обмотанную вокруг глаз, а когда развязал то увидел, что он лежит раздетый, укрытый множеством тёплых шкур. Рука перевязана и почти совсем не болит. Он обнаружил, что предметов на шеи нет. Встал, прикрылся одной из шкур. И начал осматриваться. Шатёр состоял из двух комнат в первой, в которой он лежал его вещей не было. Во второй же он обнаружил некий свёрток состоящий из его одежды и сапог. Он быстро оделся вышел из шатра, и не знал что ему дальше делать, перед ним была деревня. Множество людей, занятых своим делом. Некому не было до него дела, а нужно было срочно найти предметы и добраться до деревни племени Сяньби, они укрылись где-то на перевале Бугузун. Буря стихла, на улице было относительно тепло, светило солнце. Он двинулся дальше, вниз по склону. Возле небольшого костлявого деревца, разложился костёр. Молодая девушка готовила мясной бульон с молоком.
– Вот что это был за запах в шатре, – подумал Шона и подсел рядом с девушкой.
– А ты проснулся, ну хорошо, как рука? – заботливо спросила девушка.
– Дак это ты меня нашла?
– Нет мой брат.
– А что это за место?
– Это. ах…эт…о остатки племени Сяньби. Меня к стати зовут Чимэг.
– Это племя Сяньби? – Ты член племени Сяньби?
– Да. А что?
– О боги, я дошёл, я наконец-то дошёл. – где фигурки, которые висели у меня на шеи?
– ??? Я вшила их тебе по подклад шубы.
– Я посланец с миссией, я должен доставить воробья сюда, к вам.
– А дак это ты воин? чего же ты сидишь пойдём я отведу тебя к мудрецу Оюуну.
* * *
– Спасибо, это нужно нам для того чтобы оживить брата нашего Тархан-Укуна – проскрипел старик Оюун, взяв фигурку воробья из рук Цагаана-Шона. – Ты прошёл путь воина, ступай с миром, сын мой.
