Текст книги "За рифом"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)
Кэтрин смотрела, как рука Болито лежит на его бедре. Рука, которая знала её так близко, которая могла довести её до пика страсти, пока оба не захотят ждать.
Затем произошёл случай с поркой – редкое, как она догадалась, явление на борту «Золотистой ржанки». Матроса нашли пьяным на вахте, и он набросился на Бриттона, боцмана, который обнаружил его валяющимся на баке, хотя тот должен был быть на своём посту.
Она увидела лицо Кина, словно маску, когда звук плети проник в эту герметичную каюту. Представляя себе Зенорию, какой она, должно быть, была, терпя зверства капитана транспорта и возбуждение множества заключенных, собравшихся посмотреть на ее наказание, кнут лег на ее обнаженную спину.
Она сказала: «Вот ты где, моя девочка». Она улыбнулась, пока Софи скромно застёгивала одежду. «А теперь иди и помоги Оззарду приготовить еду».
Оставшись наедине с Болито, Кэтрин сказала: «Мне нравится наблюдать за тобой».
«Тебе скучно, Кейт?»
«Быть с тобой? Никогда».
Болито указал на траверз. «Через несколько дней, если ветер будет попутным, мы пройдём острова Зелёного Мыса по правому борту, а там – побережье Сенегала». Он улыбнулся. «Сомневаюсь, что мы увидим хоть что-то!»
«У тебя есть воспоминания об этих краях, Ричард?»
Он посмотрел на голубую воду за кормой. «Несколько. Я тогда был мичманом на «Горгоне», старом 74-метровом судне, похожем на «Гиперион».
«Сколько вам было лет?»
Она увидела внезапную боль в его серых глазах. «Ну, лет шестнадцати, наверное».
«Тогда ты был со своим другом?»
Он повернулся к ней. «Ага. Мартин Дэнсер». Он попытался стряхнуть это. «Мы и тогда гонялись за работорговцами. Полагаю, эта проклятая крепость до сих пор там. Флаг другой, но торговля та же».
Дверь слегка приоткрылась, и Оззард заглянул в комнату. Он увидел Кэтрин и уже собирался уйти, когда Болито спросил: «В чём дело? Пожалуйста, говорите откровенно».
Оззард на цыпочках пробрался в каюту и осторожно закрыл за собой сетчатую дверь.
Кэтрин положила руки на подоконник кормового окна и уставилась на пустой океан. «Я не буду тебя слушать, Оззард».
Оззард смотрел на её тело, обрамлённое сверкающей водой. Длинные тёмные волосы были собраны на голове, скреплённые большим испанским гребнем, «заплетены в косу», как выразился Олдэй. Он смотрел на её полуобнажённое плечо, на изящный изгиб шеи. Он был словно заколдован. Его постоянно напоминало и мучило то другое ужасное воспоминание.
Он резко сказал: «Я был в кормовом трюме, сэр Ричард. Мне нужен был рейнвейн, который её светлость привезла из Лондона. Там он остаётся прохладным».
Болито сказал: «Мы будем с нетерпением ждать». Он почувствовал отчаяние маленького человека: оно было почти зримым. «И что же случилось?»
«Я услышал голоса. Нашёл вентиляционное отверстие и прислушался. Это были те самые заключённые. Один сказал: «Убрав этого трусливого дурака с дороги, мы сможем держаться вместе, а, ребята?» Он вновь переживал своё открытие, его лицо скривилось, словно он боялся что-то упустить. «Затем другой мужчина сказал: «Вы не пожалеете. Я об этом позабочусь!»»
Кэтрин не отвернулась от океана, а мягко спросила: «Кто это был? Ты же знаешь, не так ли?»
Оззард сокрушённо кивнул. «Это был помощник, мистер Линкольн, сэр Ричард».
«Пойдите, пожалуйста, найдите капитана Кина». Он протянул руку. «Идите, Оззард. Мы же не хотим вызывать подозрения, ладно?»
Когда дверь закрылась, она прошла через палубу и села рядом с ним. «Ты знал, Ричард?»
«Нет. Но я заметил, что все инциденты произошли либо во время вахты Линкольна, либо Таскера». Он был новым помощником капитана, прибывшим на борт в Гибралтаре.
Она почувствовала, как его руки сжимают её тело, лаская влажную кожу под платьем. Она сказала: «Не бойся за меня, Ричард. Мы уже были в опасности».
Болито заглянул ей через плечо, его мысли метались от одной версии к другой. Как ни посмотри, в лучшем случае это был мятеж, в худшем – пиратство. Ни одно из этих преступлений не позволило бы выжить свидетелям. А ещё была Кэтрин.
Она очень спокойно сказала: «Ты здесь благодаря мне, а не на каком-то королевском корабле, обладающем всей властью, чтобы исполнять твои приказы. Скажи мне, чего ожидать, но никогда не думай о поражении ради меня. Я рядом с тобой». Она поднесла сверкающее кольцо к солнечному свету. «Помнишь, что это значит? Пусть так и будет».
Когда Кин вошел, он не увидел ничего подозрительного, пока Болито не сказал: «Нам нужно поговорить, Вэл. Я полагаю, что будет предпринята попытка захватить это судно, а затем встретиться с нашей «тенью», которая, я убеждён, всё ещё где-то поблизости».
Кин взглянул на Кэтрин, пытаясь выбросить из головы ее возможную судьбу.
«Я готов, сэр». Что бы ни ждало его впереди, он с удивлением обнаружил, что это его совершенно не трогает.
Следующий день прошёл без происшествий до самого вечера. Снова суровое, безоблачное небо, море и яркий горизонт, слишком яркие, чтобы на них смотреть. Болито стоял с Кином за штурвалом и наблюдал за неторопливой работой вахты на палубе.
Безант измерил солнце секстаном и теперь, казалось, был доволен ходом своего судна. Тёплый северо-западный ветер наполнял все паруса и был настолько силён, что поднимал белые брызги высоко над бушпритом.
«Вы ему скажете, сэр?»
Болито взглянул на Кэтрин и её горничную, сидевших на импровизированном сиденье под брезентовым навесом. Софи ничего не знала об их подозрениях, и это было к лучшему. А что же Безант? Он, казалось, был искренне удивлён, узнав о состоянии своих пассажиров, когда Дженур отправился сообщить ему об этом в Фалмут. Обычно он возил мелких чиновников, гарнизонных офицеров, а иногда и их жён. Вице-адмирала и его супругу едва ли можно было отнести к рядовым пассажирам.
«Сказать ему?» Он смотрел, как рыба выпрыгивает за корму. «Когда ты рассказываешь секрет лучшему другу, Вэл, он перестаёт быть секретом. А Безант, каким бы способным он ни был, ему не друг».
Кин спокойно сказал: «Оззард, возможно, совершил ошибку. Или, возможно, помощник капитана искренне пытался успокоить заключённых после случившегося».
Болито улыбнулся и увидел, что Кэтрин отвела взгляд. «Но ты так не думаешь, а?»
Кин старался не смотреть на матроса, остановившегося рядом с ними. Каждое движение казалось подозрительным. Кто был другом, а кто – потенциальным врагом?
Болито увидел, как из трапа появился Дженур с альбомом для зарисовок в руке.
Он пересек наклонную палубу и присоединился к ним.
«Что ты обнаружил, Стивен?»
Дженур прикрыл глаза рукой, словно высматривая новый сюжет для своей коллекции.
«Это судно изначально было пробито для четырёхфунтовых пушек. Прямо под бизань-руслами находится орудийный порт. Эллдей нашёл его. Он говорит, что может открыть его силой, если понадобится. Он просто залит смолой».
Кин нахмурился: «Не вижу смысла».
Болито отвернулся. Им следует вскоре разойтись. Они не должны выглядеть заговорщиками, предупреждёнными заранее.
«На правом фальшборте, Вэл, установлено вертлюжное орудие. Оно всегда заряжено. Нередко встречается на небольших торговых судах, ходящих в одиночку. Из него можно стрелять как с борта, так и с борта».
Дженур сделал несколько пометок в своей книге. «Олдэй говорит, что для этого нужен кто-то худее его самого». Он неуверенно улыбнулся. «Похоже, я как раз подходящего размера!»
В голове Болито проносились новые картины. На его фрегате «Пларолопа», где когда-то вспыхнул мятеж, он вспомнил маленького мичмана по имени Джон Нил; Болито и ещё несколько человек обмазали его голое тело жиром, чтобы протащить через вентиляционное отверстие и поднять тревогу. Лицо Джона Нила изменилось на следующей фотографии. Молодой капитан фрегата, каким был сейчас Адам, умирал от ран, полученных во время плена с Болито во Франции. Мы, «Счастливые немногие». Казалось, это нанесло ему ответный удар и насмехалось над ним.
Болито резко сказал: «На этот раз может оказаться дыма без огня. К завтрашнему дню…» Вместе с остальными он поднял глаза, и впередсмотрящий на мачте крикнул: «Палуба там! Плывите на север!»
Безант подошёл к ним. «Этот проклятый негодяй снова с нами!»
«Каковы ваши обычные обязанности, капитан?»
Он видел, как Безант пытается справиться с этим новым осложнением. «Обязанности, сэр Ричард?» Он шумно потёр подбородок. «Гибралтар, а затем иногда на Мальту с припасами и депешами для тамошнего флота. В лучшие времена мы заходили на Балтику, получали работу в шведских портах – всё, что приносило доход».
«Может быть, этот странный корабль ждал вас у Гибралтара, чтобы убедиться, что вы не продолжите путь на Мальту?»
Безант уставился на него, не понимая. «Зачем? Я смогу обогнать эту тварь, как только мы отплывём от мыса Бланко. Вот риф, понимаешь».
Болито кивнул, прищурившись от яркого света, раненый глаз уже болел и покалывал: «Да, капитан, риф. Он тянется на сотню миль от мыса Бланко и утопил в пух и прах не одно прекрасное судно».
Безант сухо ответил: «Мне это хорошо известно, сэр Ричард. Я намерен изменить курс и направиться к берегу, как только мы пройдем риф».
Болито взглянул мимо него на сосредоточенное лицо Кина. Когда Безант, недовольно топая, удалился, чтобы изучить карту, он мягко сказал: «Я ничего ему не могу сказать». Он услышал смех Кэтрин, и этот смех пронзил его, словно боль. «Мы не должны рисковать, Вэл. Нас некому будет рассказать». Он пристально посмотрел на Кэтрин, и их взгляды, казалось, встретились над выбеленными солнцем досками. «Полагаю, это Линкольн и тот новый помощник, которого мы взяли на борт на Скале… как его зовут?»
Кин улыбнулся, несмотря на напряжение. Адмирал снова запросил информацию у своего флагманского капитана.
«Таскер, сэр».
«Ну, я полагаю, его уже знал мистер Линкольн».
Кин провёл пальцами по своим светлым волосам. «Они, наверное, никогда раньше не носили столько монет и золота, и, возможно, им больше никогда не прикажут». Он решился. «Значит, завтра. Ведь если Линкольн задумал стать вором или ещё хуже, ему понадобится поддержка этого проклятого брига, чтобы скрыться от нас».
Дженур ушёл, захватив книгу. Как и все остальные, он был безоружен, в одной рубашке и штанах. Любой признак оружия немедленно вызвал бы кровопролитие.
«Может быть, народ останется верен своему господину?»
Болито хлопнул в ладоши, так что несколько человек повернулись, чтобы понаблюдать за их внешне непринужденным обменом репликами.
«С обещанием доли добычи, Вэл? Здесь правит жадность!»
Когда солнце начало клониться к западному горизонту, ветер усилился, и на фоке и топселе образовались рифы. Морская гладь расступилась, образовав длинные ряды белых лошадей, но по мере того, как солнце продолжало клониться к закату, они тоже окрасились в цвета расплавленного металла, подобно грузу, перевозимому «Золотистой ржанкой» в трюме.
В каюте старались делать всё как обычно. Любой признак неладного был подобен искре в магазине артиллериста.
В темном углу Кэтрин складывала какие-то вещи в две сумки, а Софи с тревогой наблюдала за ними.
Кэтрин тихо сказала ей: «Проблемы могут быть, Софи, но ты будешь в безопасности. Поэтому оставайся со мной, пока всё не закончится».
Кин сидел за столом и играл в карты с Йовеллом. Игра, должно быть, была непростой. Но любой вахтенный мог видеть их через световой люк каюты.
Болито обнаружил Аллдея тяжело дышащим в запасной каюте, которая использовалась для хранения кингстонных сундуков и ненужных вещей.
«Вот, сэр Ричард!» Он вытянул линь, и Болито почувствовал, как солёный воздух проник в затхлое пространство, когда заброшенный орудийный порт приоткрылся на несколько дюймов. Он видел лунный свет на бурлящей воде, слышал скрип и лязг снастей, а также изредка слышал крики рулевого.
Корабль уже обречён. Болито внезапно ощутил прилив гнева. Кин был прав. Либо завтра, либо не завтра. Даже Безант быстро распознал бы любые дальнейшие попытки замедлить движение «Золотистой ржанки», а потом будет слишком поздно.
Дыхание Эллдея было очень громким и прерывистым. Он сказал: «Старый Тоджонс поглядывает на трап, сэр Ричард». Он вздохнул и задумчиво добавил: «Интересно, как зовут вдовушку Джонаса Полина? В пылу уборки забыл спросить». Он покачал головой: «Старею, и это точно!»
Болито протянул руку в темноте и схватил его за массивную руку. Он не мог подобрать слов, но они оба поняли друг друга.
Не было никаких необычных звуков, и он так и не понял, что привело его в состояние мгновенной готовности. Только что он дремал в кресле рядом с качающейся кроваткой Кэтрин, а в следующую секунду уже полностью проснулся, нащупывая ушами хоть какой-то намёк на причину.
Он тихонько подошёл к двери и посмотрел на корму через открытую решётку. Сквозь кормовые окна пробивались первые лучи рассвета, а обрывистый горизонт казался бесконечной шёлковой нитью.
Он увидел Кина, который нёс вахту вместе с Тоджонсом; и хотя его черты лица терялись в тени, Болито чувствовал присутствие опасности, словно некоего злого духа прямо здесь, среди них.
Бледная фигура вынырнула из угла и чуть не столкнулась с ним. Он быстро схватил её, зажал ей рот рукой и резким шёпотом сказал: «Разбуди свою госпожу, Софи, но ни слова!»
Кин сделал несколько шагов к нему, стараясь держаться подальше от бледного прямоугольника светового люка. «В чём дело, сэр?»
«Не уверен». В каюте было жарко и липко, но рубашка прижималась к спине так, будто её протянули по льду.
Казалось, корабль уже покинули. В какой-то момент ночных бдений то же злое присутствие унесло с собой всю оставшуюся живую душу, так что судно продолжало плыть, ведомое лишь призраком.
Свободно хлопающий парус и периодический треск фалов определенно создавали впечатление, что на состояние и управляемость «Золотистой ржанки» обращали мало внимания.
Болито почувствовал, как она вошла в каюту, и когда она прижалась к нему, ее духи коснулись его лица.
Она была полностью одета и снова уложила в волосы испанский гребень. Он видел, как он слегка поблескивал в свете, проникавшем сквозь световое окно наверху.
Болито взял её за руку, пока палуба медленно покачивалась на волнах. Он слишком часто сталкивался со смертью и ужасом хирургического ножа, чтобы не осознать таящийся страх, который её сопровождал. Два военных корабля, сближающихся на сходящемся галсе, в то время как море было пусто. Или другие суда, беспорядочно разбросанные, словно йомены на поле боя, которые останавливаются посреди кровавого дела войны, чтобы посмотреть, как их лорды и хозяева убивают друг друга в поединке.
Ожидание: вечное ожидание. Это было хуже всего. Как и сейчас. Безумие последует, хотя бы для того, чтобы сдержать тот же самый смертельный страх.
Он слышал дыхание Олдэя за сетчатой дверью, где он и рулевой Кина Тоджонс, должно быть, наблюдали за трапом, ожидая, возможно, выстрела из пистолета или незаметного приближения людей с клинками.
Когда это произошло, это было одновременно ошеломляюще и ужасно. Это было нереально, неуместно в этом утреннем дежурстве у берегов Африки.
Внезапно раздался треск стекла и громкий, неземной вопль, который тут же перерос в поток дикого и неудержимого смеха.
Кин воскликнул: «Они открыли ром!»
Дверь распахнулась, и они услышали мощный голос Безанта, перешедший в яростный рев, настолько громкий, что он мог бы находиться здесь, в каюте.
«Ты проклятая тварь! Что, черт возьми, ты творишь?»
Кто-то еще раздал пронзительный смех, крик того, кто уже вышел за рамки разумного.
Что-то тяжелое, возможно, страховочный штырь, с грохотом прокатилось по палубе, и Безант взревел: «Назад, ублюдок шлюхи!» Должно быть, он выстрелил из пистолета, и когда эхо выстрела отразилось от переборки, Болито услышал, как смех превратился в ужасный крик.
Безант снова, словно с облегчением. «А, вот ты где, Джефф!» И затем с изумлением: «Ради Бога, подумай, что ты делаешь!» Раздался ещё один выстрел, казалось бы, сверху, и тело с грохотом пролетело по палубе, словно тяжёлое бревно.
«Готова?» Болито взял её за запястье. «Никого не провоцируй». Его глаза сверкнули в полумраке. «Один неверный шаг…» Он не договорил. Кто-то пробил световой люк прикладом мушкета и крикнул вниз: «На палубу! Никаких проблем, слышишь, или мы тебя зарежем!»
Болито увидел, как Дженур проскользнул в неиспользуемую каюту, где Оззард уже ждал, чтобы закрыть орудийный порт частью хранящихся там вещей и сундуков.
В голове его проносились дикие мысли. А вдруг Дженур не выдержит? А даже если и выдержит, каковы его шансы?
Он увидел Олдэя и Тоджонса у подножия лестницы, а также тени других фигур, ожидавших на палубе, чтобы противостоять им.
Он взял Кэтрин за руку и повернул её к себе. «Помни, Кэт, я люблю тебя».
Кин прошёл мимо них. «Я пойду первым, сэр». Он говорил совершенно спокойно. Как человек, которому грозит расстрел, когда всякая надежда потеряна, и даже страх не может найти повода для злорадства. «Тогда мы узнаем. Если я упаду, молю Бога, чтобы Он защитил вас обоих».
Затем он подошёл к подножию трапа и без колебаний взялся за поручни. Он лишь раз задержался у небольшого полированного комингса, который откидывался, когда не использовался, но в штормовую погоду должен был препятствовать обрушению набегающих волн по трапу на палубу. Даже Болито не заметил этого ловкого движения, когда он коснулся рукоятки пистолета, который засунул туда ночью.
На палубе, хотя только рассвет, Кина ждало зрелище столь же тошнотворное, сколь и предсказуемое. Капитан Безант лежал на боку, держась за бедро, а кровь лилась на бледные доски вокруг него. В шпигате правого борта лежал труп с широко раскрытыми глазами, с зияющей дырой в горле – там, где пистолет Безанта нашёл свою цель. Небольшие группы людей, некоторые из которых были вооружены и угрожали другим, остальные оглядывались по сторонам, словно всё ещё ожидая, что их грубо разбудят от кошмара.
Наверху, в вантах, матрос небрежно перезаряжал мушкет. Должно быть, он заметил Безанта в тот самый момент, когда тот выскочил на палубу. Помощник капитана, Джефф Линкольн, стоял лицом к лицу с Кином, уперев мясистые руки в бока; на рукаве была кровь, но это была чужая кровь.
«Ну что, капитан?» Он наблюдал за ним, ища малейшего намёка на опасность. «Вы один?»
Кин видел дрожащие мушкеты и более профессиональное обращение с оружием со стороны мужчин, которые, очевидно, были отпущенными на свободу солдатами. Все, кроме одного. Он сидел, прислонившись к стволу грот-мачты, напевал себе под нос и делал большие глотки рома из каменного кувшина.
Кин сказал: «Мои товарищи идут, мистер Линкольн. Если вы хоть пальцем тронете…»
Линкольн покачал головой. «Вы здесь не отдаёте приказов, сэр. Насколько я понимаю, вы недавно взяли молодую жену?» Он увидел, как Кин вздрогнул. «Так что давайте не будем делать её вдовой так скоро, а?»
Было много смеха, дикий шум: люди совершили поступок, еще не осознавая, что они совершили.
Кин посмотрел на них. «Вы ещё можете смягчиться. Любой суд проявил бы милосердие в сложившихся обстоятельствах». Он не смотрел на здоровенного помощника с нависшими бровями. Ему хотелось нанести ему удар. Убить его, прежде чем его самого зарубят. Он продолжил: «Вы знаете, как обстоят дела на флоте, мистер Линкольн». Он увидел, как новый помощник Таскер пристально смотрит на него, быстро переводя взгляд с одного на другого, и неумолимо продолжил: «Мятеж – это плохо, но захватывать таких важных людей, как мой вице-адмирал и его супруга…»
Таскер хрипло сказал: «Мы не знали, что они будут на борту!»
Линкольн набросился на него и прорычал: «Заткнись, мужик! Ты что, не видишь, что этот чёртов аристократ пытается сделать?» Кину он сказал: «Здесь командую я». Он сердито посмотрел на раненого господина. «Если хочешь спасти его и себя, помоги этому старому быку!»
Кин опустился на колени рядом со стонущим хозяином и туго завязал шейный платок над раной. Пуля, маленькая и глубокая, из мушкета, застряла там, вероятно, отскочив от кости.
Все эти мысли пронеслись у него в голове, но взгляд его был прикован к люку, он измерял расстояние, намереваясь нанести последний удар по врагу, если все остальное не удастся.
Он увидел боцмана Люка Бриттона, которого поддерживали двое его людей, кровь текла по его лбу, где он подвергся жестокому нападению. По крайней мере, он сохранил верность, как и окружающие его люди. Возможно, он был напуган, потому что мятежа боялись не меньше, чем желтых джеков. Но, возможно, ещё больше – тем, что с ними случится, когда их поймают.
Освобождённые заключённые были самыми опасными. Люди, познавшие суровую дисциплину, обычно первыми теряли самообладание, если этот самый контроль нарушался. Им нечего было терять, кроме жизни. Все они знали это, когда вступали в армию или когда их уговаривали принять королевский шиллинг в обмен на краткий, пьянящий глоток свободы.
Тень Линкольна промелькнула над ними. «Эй, принеси бочку!» Он добавил, обращаясь к Кину: «Посади этого мерзавца за штурвал. Там я смогу за ним присматривать».
Какой-то незнакомый матрос прошаркал на корму и закричал: «Он отдал мне кошку, мерзавец! Отдайте его мне, я порву его спину в клочья!»
Линкольн посмотрел на него с холодным презрением. «Ты умеешь плавать в этих водах, болван? Ты сам напросился на такое наказание – если бы капитан не приказал, чёрт возьми, я бы сам тебя избил!» Матрос отшатнулся, словно его ударили.
Все замолчали, когда Кэтрин и Болито вышли на палубу. Горничная крепко сжимала руку госпожи, не отрывая взгляда от палубы. Кэтрин медленно повернулась и посмотрела на наблюдавших. «Сброд».
Линкольн сердито посмотрел на него. «Хватит!» Он увидел старый меч Болито на поясе и сказал: «Я его заберу, если не возражаете». Что-то в серых глазах Болито, должно быть, предупредило его, что его план может сорваться ещё до того, как он успел осуществиться, и он смягчился. Вместо этого он выбросил кулак, схватил Софи за запястье и потянул к себе, где она затряслась, как марионетка.
Кэтрин спросила: «Ты такой смелый?» Она мягко высвободилась из хватки Болито и подошла к нему. «Если тебе нужна гарантия, то возьми женщину, а не ребёнка».
Несколько зевак рассмеялись, а один солдат крикнул: «Я следующий после тебя, приятель!»
Кэтрин заставила себя не выказывать никаких эмоций и не смотрела на Болито. Малейший знак, малейшее движение – и он терял самообладание. Она сказала: «Иди к мистеру Йовеллу и остальным, Софи. Я останусь с этим джентльменом».
Болито стоял рядом с Кином, его разум был сжат в тисках. Он сказал стонущему Безанту: «Они нас убьют, ты же это знаешь, правда?»
«Я-я не понимаю». Теперь, когда это произошло, он, казалось, был скорее шокирован, чем разгневан. «Я всегда был справедливым человеком».
«Всё кончено». Он крепче обнял Безанта за могучие плечи и пристально посмотрел сквозь спицы колеса. «Ты единственный, кто может это предотвратить». Он почувствовал, как Кин внезапно напрягся, когда Линкольн коснулся одной из серёг Кэтрин, его толстые пальцы пробежались по краю её платья и по коже. Вот-вот, и весь рассудок исчезнет. Даже не мятеж, а жестокость и убийство в худшем проявлении.
Он услышал, как она ответила на вопрос или намек Линкольна: «Я ценю свою жизнь больше, чем любые драгоценности».
Человек по имени Таскер настойчиво крикнул: «Скажите им, что делать! Они уже наполовину ополоумели от выпивки, чёрт их побери!» Он повернулся к Кэтрин и тихо сказал: «Я дам вам время вспомнить, моя чёртова светлость! Я до этого был на работорговце и научился паре трюков с нашей чёрной слоновой костью, чтобы пробираться сквозь эти длинные переходы!»
Линкольн оттолкнул его, разозлённый или ревнивый от его вторжения, трудно было сказать. Болито мог думать только о её прекрасном теле в их руках, о её отчаянии и мучениях, которые служили лишь воодушевлением для таких мужчин, как они.
Безант взял себя в руки. «Ты не знаешь, чего от меня просишь. Уж ты-то должен знать!»
Болито отошел от него и пробормотал: «Запомни, что я сказал».
Линкольн стоял на крышке люка, уперевшись ногами в неровную палубу. Одному из солдат он сказал: «Смотрите, как наш господин у штурвала. Если я прикажу вам застрелить его, сделайте это. Я не рискну ни унцией золота ради нескольких минут пьяного разврата». Его взгляд быстро метнулся к женщине, стоявшей чуть ниже него. Он укротит её. Она может сопротивляться изо всех сил, но он сделает это. Такое существо, как она, такую женщину, которую он никогда не видел и не знал за всю свою жизнь.
Он взял себя в руки. «Начинайте поднимать ящики из трюма». Он указал на боцмана с кровоточащей раной на голове. «Возьмите на себя такелаж и проследите, чтобы каждый ящик был закреплён и охранялся». Снова небрежный сигнал солдату. «Если ослушается, убейте его!»
Болито посмотрел на Олдэя. «Помоги мне с захватами, Джон». Он говорил непринуждённо, заметив мимолётное беспокойство в его глазах. «Так тебе будет чем заняться».
Джон. Он позвал его по имени. Олдэй почувствовал, как это коснулось его, словно холодная рука. Через несколько минут они могли умереть. Или, возможно, ничего не произойдёт, пока ром и мысль о двух женщинах среди них наконец не разрушат последнюю преграду контроля Линкольна.
Таскер подошёл к шпигатам и склонился над телом. Сняв с пояса убитого кошель с деньгами, он махнул большим пальцем. «Вон с ним!» Он даже не обернулся, когда тело коснулось воды и быстро поплыло к корме. Он всё ещё представлял себе эту гордую, высокомерную женщину, точно так же, как видел кричащих чернокожих рабынь, когда натравил на них своих людей.
Под его ногами Дженур положил оружие на палубу и выглянул в открытый орудийный порт. Всё двигалось слишком быстро; море было таким ярким и таким ранним.
Он коротко кивнул Оззарду. Маленький человечек был явно напуган. Внезапно ему показалось важным не оставлять его без слова, без малейшей капли поддержки.
«Я сделаю твой набросок, когда всё это закончится, а?» Он коснулся его плеча, как часто делал Болито; прикосновение, в котором он, казалось, всегда нуждался, когда люди, не знавшие или не понимавшие его, думали, что он ни в чём не нуждается.
Оззард, казалось, не слышал. «Береги себя, мистер Дженур, сэр. Мы все вас очень любим».
Дженур пристально посмотрел на него, а затем начал протискиваться через иллюминатор. Это будет нелегко. Он и представить себе не мог, что это будет так. Он посмотрел вниз и увидел, как медная обшивка корпуса блестит в пенящейся воде под ним, затем поднялся к бизань-руслам и мельком увидел блоки и просмоленные такелажные снасти под дрожащими линями. Орудие было совсем близко, но пока не было видно.
Он съежился, прижавшись к тёплым балкам, когда тело, перекинутое через фальшборт прямо у вант, ударилось о воду под ним. Одна взмахнувшая рука небрежно коснулась его руки, когда тело пролетало мимо, и он с тошнотворным ужасом ждал звука выстрела или мучительного удара одной из абордажных пик, которые он видел сложенными вокруг бизань-корпуса.
Он смотрел вниз, как что-то скользнуло в волну, отрезанную загнутым кормой баркентины. Всего несколько секунд он видел, как чёрные, пустые глаза наблюдают за ним, прежде чем акула ловко развернулась и бросилась вслед за дрейфующим трупом.
Дженур стиснул зубы, подтянулся к цепям, а затем развернулся и поднялся на бизань-канал. Он ждал целую вечность, прежде чем осмелился поднять голову. Фальшборт был всего в нескольких футах от него – в любой момент любопытное лицо могло опуститься и увидеть его. Возможно, хотя он не слышал ни звука, всех его товарищей уже убили. Он подумал о письме, которое так и не было закончено, о набросках, которые его семья в Саутгемптоне никогда не увидит. Он чувствовал, как жжет глаза; тело трясется, так что ему пришлось заставить себя снова смотреть прямо вниз, в чистую воду. Теперь там были две акулы. Он всхлипнул. Им недолго осталось ждать. Он прошептал: «Благослови вас Бог!» Он не знал, кому.
На палубе первый из ящиков с тяжёлыми решётками был поднят на обозрение ожидающих мятежников. Они разразились бурными криками, а из другого трюма уже начали подавать ещё рома.
Кэтрин увидела, что некоторые мужчины наблюдают за ней, и отвернулась, встретившись взглядом с Болито, словно услышав какое-то невысказанное слово.
Его глаза дрогнули, всего один раз, и она слегка повернула голову. Она почувствовала, как колотится её сердце, и приложила руку к груди. Она увидела, что задумал Болито: грязные, окровавленные пальцы Дженура нащупывают нижние лини, в то время как прямо под установленным вертлюжным орудием в тени отдыхают двое вооружённых матросов. В любую секунду Дженур мог издать какой-нибудь звук и навлечь на него эти звуки.
Линкольн проглотил кружку рома и шумно вздохнул, не отрывая покрасневших глаз от руки, прижатой к ее груди.
«Это должно быть мое место, моя госпожа!»
Она отвернулась и поправила взъерошенные волосы.
Она чувствовала его дыхание, пахнущее ромом, чувствовала запах грязи и пота его тела, когда он схватил ее за талию и дико уставился на тень между ее грудями.
Она могла только смотреть на него, чувствуя, как его руки скользят по ее телу.
Затем она сказала: «Мне нужно распустить волосы!»
Если бы она сейчас подумала о Болито, все было бы потеряно.
Она ловко вытащила из волос длинный гребень и, когда он упал ей на плечи, подняла его и вонзила в глаз Линкольна.
Он упал назад, крича, а украшенный гребень торчал из его глаза, словно непристойная опухоль.
Кто-то бросил мушкет, и он взорвался, так что люди, кричавшие и бежавшие за оружием, застыли на месте и с болезненным недоверием смотрели, как Линкольн катается на спине, его тяжелые морские сапоги барабанят по палубе, а его кровь окружает его агонию.
Таскер, новый помощник капитана, бывший работорговец, вытащил пистолет и крикнул: «Оставьте его! Отведите остальных вниз и закуйте их в кандалы, пока мы не разберемся с ними как следует!»
Он посмотрел на высокую темноволосую женщину, которая, несмотря на направленное на нее оружие, подошла к Болито.
Таскер рассмеялся: «Эта свинорезная шпага вам теперь не поможет, адмирал!»
Болито сжал меч, но почувствовал лишь её руку у своего бока. Он даже удивился бесстрастному тону своего голоса, хотя всего мгновение назад собирался броситься на её защиту.
Он сказал: «Помощь уже здесь». Он видел, как изумлённый Таскер вкладывал старый меч обратно в ножны, а затем его лицо сменилось ошеломлённым пониманием, когда вертлюжное орудие качнулось внутрь и нацелилось на толпу мятежников.
Эллдэй вырвал абордажную саблю у одного из матросов, охранявших верных людей, и теперь побежал на корму, согнувшись почти вдвое, на случай, если Дженур дернет за шнур и превратит палубу в кровавое месиво полным зарядом картечи.
