Текст книги "За рифом"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Он заметил, что судья-адвокат терпеливо наблюдает за ним. Сцена была готова. Он взглянул на обвиняемого, но коренастое лицо контр-адмирала не выдало ничего.
Присутствовали представители лондонских и портсмутских газет; морской офицер находился за стулом Херрика, как будто он не двигался за все время судебного разбирательства.
Он сказал: «Господин Котгрейв, я хотел бы быть уверен, что капитан Гектор Госсейдж действительно в состоянии давать показания».
Котгрейв бесстрастно посмотрел на него. «Хирург здесь, сэр Джеймс».
Хирург из больницы Хаслара подошел к столу. «Я только что осмотрел капитана Госсажа и уверен, что ему стало лучше, сэр Джеймс. Он просит меня извиниться за своё поведение в суде, и я согласен, что ему дали слишком много лекарств для облегчения боли, и он был не в себе».
Хэметт-Паркер улыбнулся, что было для него редкостью. Болито, с нарастающим отчаянием следивший за каждым его движением, напомнил ему лису, готовую броситься на кролика.
Хэметт-Паркер кивнул. «Тогда продолжим».
Капитан Госсаж шёл позади посетителей, почти не опираясь на стулья, когда проходил мимо. Казалось, он даже не замечал любопытных взглядов, устремлённых со всех сторон. Сочувствие и понимание со стороны его товарищей-капитанов, а также нетерпение тех, кто жаждал увидеть, как всё закончится, так или иначе.
Он слегка поклонился должностным лицам суда и осторожно сел в то же кресло, что и прежде.
Болито наблюдал, как он покачал головой в ответ на предложение помощи от санитара больницы.
Судья-адвокат спросил: «Вам удобно, капитан Госсаж?»
Госсаж с трудом удержал культю оторванной руки, чтобы она не касалась стула. «Да, сэр». Затем он повернулся к адмиралу. «Могу лишь попросить прощения у суда за вчерашнее поведение, сэр Джеймс. Я едва понимал, что делаю».
Вице-адмирал Невилл кивнул. «Только время может исцелить то, что вы выстрадали». Некоторые офицеры рядом с ним одобрительно загудели.
Хэметт-Паркер спросил: «Тогда мы продолжим?»
Болито услышал резкость в его тоне. Человек, который явно ненавидел, когда кто-то высказывал своё мнение.
По проходу между стульями подошел посыльный и положил на стол несколько книг в пределах досягаемости Госсажа.
Он сказал: «Вахтенный журнал и журнал сигналов моего корабля, сэр Джеймс. Каждый этап боя записывается до самого рукопашного боя». Его лицо было каменным. «Когда на квартердеке не осталось никого, кто мог бы им заняться. Даже флаг-лейтенант адмирала к тому времени упал». Он надулся, как Болито видел раньше. «А меня отнесли вниз, на кубрик».
Болито увидел, как его оставшаяся рука сжимает стул, вновь переживая кошмар, агонию, звуки самого ада.
Котгрейв мягко сказал: «Вами, капитан Госсаж. Подробности в журнале уже записаны».
Госсаж откинулся назад и закрыл глаза. «Я могу, спасибо». В его голосе слышалась резкость. В такие моменты он, во всяком случае, больше не был калекой; он снова был флагманским капитаном.
«Установив контакт с бригом «Ларн» и узнав приблизительное местоположение и курс противника, мы решили идти на всех парусах».
Котгрейв спросил: «Мы решили?»
Госсаж кивнул и поморщился. «Как капитан флага, я, естественно, всегда консультировался, и вы уже знаете, что тот же ветер, который привёл корабли сэра Ричарда Болито к нашей помощи, дул против нас и нашего конвоя».
Котгрейв бросил взгляд на своих клерков; их перья сновали взад-вперёд по бумагам. «А потом, в тот день, когда появился враг, что же произошло?»
Госсаж ответил: «Был туман, и конвой за ночь рассеялся. Но мы хорошо продвинулись, и я знал, что Ларн достаточно быстр, чтобы передать сообщение адмиралу».
«Были ли вы так же удивлены, как и командир Ларна, тем, что дело было передано адмиралу Гамбье, а не сэру Ричарду, другу обвиняемого?»
Госсаж задумался. «Адмирал Гамбье командовал всем. Я не вижу другой альтернативы».
Котгрейв перевернул ещё один листок. «Обсуждался ли вопрос о том, следует ли колонне рассредоточиться или разойтись в этот момент?»
Госсаж промокнул лицо платком; от боли он сильно вспотел.
«Да, мы это обсуждали. У нас не было фрегата, ветер был встречный; если бы конвой распался, думаю, он бы уничтожили по частям. Большинство кораблей были тихоходными, с большим грузом – самое разношерстное сборище, какое я когда-либо видел». Он не скрывал горечи. «Даже бедный старый «Эгрет», наш оставшийся эскорт, был плавучей реликвией».
Хэметт-Паркер резко ответил: «Вы не можете этого сказать!»
Котгрейв слегка усмехнулся. «Боюсь, что да, сэр Джеймс. „Эгрет“ был громадой ещё до начала войны. Её переоборудовали для менее ответственных задач».
Госсаж повторил: «Она была реликвией».
Болито наблюдал за выражением лица Херрика. Он смотрел на Госсейджа, словно не мог поверить услышанному.
"А потом?"
Госсаж нахмурился. «Контр-адмирал Херрик приказал выстрелить из пушки, чтобы ускорить построение конвоя в управляемую линию и сохранить дистанцию. Затем он настоял, чтобы я приказал передать сигнал по буквам, слово в слово, чтобы каждый капитан знал и понимал близость опасности».
«А как вел себя ваш начальник в то время?»
Госсаж взглянул на Херрика, его лицо было совершенно бесстрастным. «Он был достаточно спокоен. Не было другого выбора, кроме как объединиться и сражаться». Он слегка вздернул подбородок. «Бенбоу никогда не убегал. И не убежит».
Болито наблюдал, как лицо Херрика исказилось от внезапного волнения. Он покачал головой, но, когда его спросили, не хочет ли он задать вопрос своему бывшему капитану, вытер глаза и промолчал.
Болито чувствовал, как напряжение вокруг него нарастает, словно пар. Простые, почти смиренные слова Госсажа изменили всё. Он был главным, единственным, кто знал, что произошло на самом деле. Описание Болито того, что он увидел, поднявшись на борт разбитого флагмана, послужило своего рода введением. Госсаж положил этому конец.
Котгрейв сложил бумаги и прочистил горло. «Полагаю, суду пора объявить перерыв, сэр Джеймс».
Болито оглянулся и увидел, что Хэметт-Паркер смотрит на него, как в тот первый раз. Не было и намёка на торжество справедливости. Скорее, была лишь ярость.
«Уберите обвиняемого!»
Затем суд разошелся.
Кин вошёл и сел рядом с ним. «Я всё ещё не понимаю! Я ведь не обманут, правда, сэр Ричард?»
Болито был рад, что он с ним. «Тебя не было, Вэл. Госсаж ничего не говорил заранее, он был тогда слишком болен. Возможно, это его характер».
Кин всё ещё смотрел на него с удивлением. «Но он ничем не обязан контр-адмиралу Херрику, сэр Ричард!»
«Ты никогда не слышал о мести, Вэл?»
Кто-то хрипло прошептал: «Они возвращаются».
Госсаж стоял в тени, пил из кубка, который кто-то ему принёс. Он выглядел усталым и больным, но не мог уйти.
Хэметт-Паркер категорически заявил: «Маршал, исполняйте свой долг».
Офицер Королевской морской пехоты поднял саблю Херрика и, немного поколебавшись, положил её обратно. Это вызвало оглушительный гул ахов и восторга среди вытягивающих шеи посетителей. «Рукоять меча была направлена в сторону кресла Херрика».
«Приведите обвиняемого».
Шаги резко оборвались возле места Болито, и когда он оглянулся, то увидел Херрика, белого как полотно, уставившегося на стол так, словно его поразила какая-то страшная болезнь.
Котгрейв сказал: «Контр-адмирал Херрик, вы уволены. Обвинения против вас сняты. Они не могут быть предъявлены повторно».
Херрик огляделся по сторонам, пока не увидел Госсажа, а затем без всякого выражения произнес: «Черт тебя побери, Госсаж. Да сгноит тебя Бог».
Госсаж поднял кубок в знак приветствия и, опираясь на руку денщика, позволил провести себя к другой двери.
Кин сказал: «Мне нужно проводить членов суда к их шлюпкам, сэр Ричард». Он с тревогой обернулся. «Подождите меня, пожалуйста».
Но Олдэй был здесь, огромный и хмурый, со шляпой под мышкой.
Болито коснулся рукава Кина и покачал головой.
Олдэю он сказал: «Вытащи меня на берег, старый друг. Всё кончено». Он оглянулся на Херрика и увидел вокруг себя несколько офицеров, лица которых сияли от поздравлений.
Он не видел выражения лица Херрика. Тот всё ещё держал меч в руках, словно человек, которого обманули и предали.
5. РУКА ДАМЫ
БРАЙАН ФЕРГЮСОН открыл двери большого серого дома и сиял от удовольствия.
«Капитан Адам, из всех людей! Когда я только что увидел, как вы въезжаете, я на мгновение подумал…» Он восхищённо покачал головой. «Какая жалость, что Джон Олдэй не может вас увидеть!»
Капитан Адам Болито вошёл в большую комнату, его взгляд впитывал всё, подмечая малейшие изменения. Рука дамы.
Он сказал: «Я слышал, он был в Портсмуте, Брайан».
«Вы знаете о военном суде, сэр?»
Адам подошёл к большому камину и коснулся семейного герба над ним. Вспоминая. Вспоминая так много всего. Как в четырнадцать лет он проделал весь путь от Пензанса, где умерла его мать, с клочком бумаги и именем единственного человека, который позаботится о нём. Этот дом был ему как родной. Сэр Ричард Болито позаботился о том, чтобы однажды он стал его домом, как и дал ему фамилию.
Он вспомнил, о чём спросил его Фергюсон. «Да, весь флот, должно быть, уже знает». Он сменил тему. «Я видел экипаж моего дяди на конюшне. Он уже приехал?»
Фергюсон покачал головой. «Он скоро отплывёт из Фалмута, поэтому он отправил вперёд своего флаг-лейтенанта, чтобы тот всё продумал. Йовелл пошёл с ним».
Он наблюдал за Адамом, беспокойно бродившим по комнате. Он был так похож на Болито, когда въехал. Но молодому человеку с волосами, такими же чёрными, как у его дяди, было всего 27 лет, и на правом плече у него красовался единственный капитанский эполет.
Адам заметил этот взгляд и улыбнулся. «Если всё сложится удачно, в этом году будет пара, Брайан. Осенью меня назначат».
Фергюсон одобрил. Так что, как и его любимый дядя, он получил свой первый пост в возрасте двадцати двух или трёх лет. Теперь он был капитаном прекрасного нового фрегата под названием «Анемона».
Адам сказал: «Мне приказано идти в Ирландское море. В тех водах активизировались каперы. Мы можем привлечь некоторых из них к ответственности».
Фергюсон спросил: «Вы можете остаться до завтра? Сэр Ричард должен быть здесь к тому времени – он прислал весточку с почтальоном сегодня утром. Я могу попросить миссис Фергюсон приготовить одно из ваших любимых блюд, если…» Он увидел, как глаза Адама внезапно расширились от удивления или даже шока.
Зенория стояла на изгибе лестницы и несколько секунд смотрела на него. «О, капитан Болито!» Она рассмеялась; она снова казалась юной девушкой, когда хмурилась, прислушиваясь к голосам. «Вот это сюрпризы!» Она протянула руку, и он поцеловал её.
Он неловко произнес: «Я не знал, миссис Кин…»
Она улыбнулась. «Пожалуйста, зовите меня Зенорией. Леди Кэтрин научила меня неформальному поведению в этой семье». Она откинула назад волосы и рассмеялась, глядя на его напряжённое лицо. «Разве командование затрудняет это?»
Адам немного оправился. «Капитан Кин, должно быть, каждый день благодарит Бога за свою удачу».
Она увидела, как он смотрит в сторону лестницы, и сказала: «Его ещё нет. Возможно, послезавтра. Он отплывает с сэром Ричардом».
"Ага, понятно."
Фергюсон сказал: «Миссис Кин остановится у нас, капитан Адам».
Она вошла в соседнюю комнату и указала на высокие ряды книг в кожаных переплётах. «В отличие от тебя, Адам, – она замялась, произнося его имя, – у меня было лишь то образование, которое дал мне отец».
Адам улыбнулся, но его голос был грустным, когда он ответил: «Я жил в трущобах, пока не умерла моя мать. У неё не было ничего, кроме тела, которое она отдала своим „джентльменам“, чтобы сохранить нам жизнь». Он опустил глаза. «Прости меня, Зенория, я не хотел тебя обидеть. Мне нужно всё, что угодно, только не это».
Она коснулась его руки и тихо сказала: «Это мне нужно извиниться. Похоже, жизнь была тяжёлой для нас обоих поначалу».
Он посмотрел на ее руку на своем манжете, на кольцо Кина, тускло поблескивающее в лучах солнца.
Он сказал: «Я рад, что вы здесь. Может быть, я зайду к вам, если мой корабль в гавани?»
Она подошла к окну и посмотрела на сад и склон холма за ним.
«Как ты можешь спрашивать?» Она повернулась, обрамлённая деревьями, и её глаза смеялись над ним. «Это твой дом, не так ли?»
Фергюсон вышел из комнаты и обнаружил, что его жена, работавшая здесь экономкой, обсуждает овощи с поваром.
«Как он, Брайан? Он останется на некоторое время?»
Кухарка, извинившись, вернулась на кухню, и Фергюсон сказал: «Думаю, он останется, Грейс». Он обернулся и услышал смех девушки, ведь она была всего лишь девушкой. «Надеюсь, сэр Ричард скоро придёт». Про себя он добавил: «И леди Кэтрин». Она будет знать, что делать.
Его жена улыбнулась. «Снова все вместе. Снова настоящий дом. Я пойду и позабочусь обо всём».
Фергюсон смотрел вслед ее пухлой фигуре, вспоминая, как она ухаживала за ним и ухаживала за ним, когда он вернулся с войны без руки.
Если бы всё было так, как верила Грейс. Но однажды, неизбежно, новости придут. Он взглянул на ближайший портрет у лестницы – капитан Дэвид Болито, погибший, сражаясь с пиратами у берегов Африки. На нём был фамильный меч. Тогда он был новым, сделанным по его собственному эскизу. Как и все остальные портреты, он ждал, когда к ним присоединится последний Болито. Это очень огорчало Фергюсона, но, возможно, он не доживёт до этого. Он последовал за голосами в библиотеку и увидел, как капитан Адам предлагает Зенории свою руку в качестве опоры, пока она стоит на ступеньках, разглядывая книги, которые, вероятно, не трогали годами.
«Боже мой, – подумал он, – они так подходят друг другу». Это открытие потрясло его сильнее, чем он мог себе представить.
Адам обернулся и увидел его. «Я останусь на некоторое время, Брайан. Моему достойному первому лейтенанту этот опыт будет полезен!»
Фергюсон ничего не мог сказать Грейс; да она ему и не поверила бы. Она видела хорошее почти в каждом.
Значит, целый день? Но его уже не будет здесь, чтобы давать советы или подбадривать, как только корабль отплывёт к Мысу.
Адам даже не заметил ухода Фергюсона. «Раз уж вы уже в амазонке, позвольте мне проводить вас в замок? Это нагуляет нам обоим аппетит, достойный стола миссис Фергюсон!»
В коридоре послышались шаги, и он увидел лейтенанта Дженура, который неуверенно смотрел на него.
Адам тепло пожал ему руку. «Ты выглядишь усталым, Стивен!» Он ждал, пока девушка вернёт книгу на полку, не отрывая от неё взгляда. «Но ты же флаг-лейтенант моего дяди, так что тебе не нужно ничего объяснять. Я тоже был им несколько лет назад».
Он позвал: «Иди, Зенория, я приведу лошадей!»
Она остановилась возле Дженура. «Всё решено, Стивен?»
«Думаю, да. Ходят слухи, что контр-адмирала Херрика уволили и сняли с него все обвинения. Я до сих пор не до конца понимаю».
Она положила ему руку на плечо. «Я рада, если это правда, особенно ради сэра Ричарда. Я знаю, он был очень расстроен». Она подняла хлыст и крикнула: «Иду, Адам! Вы так нетерпеливы, сэр!»
Дженур смотрел им вслед, его юный ум был занят несколькими делами одновременно. Но одна вещь выделялась, словно навигационный маяк на скале. Он никогда раньше не видел жену Кина такой счастливой.
Йовелл появился через маленькую дверь, его челюсть работала над чем-то, что он позаимствовал из кухни.
«А, вот ты где, Йовелл…» Короткая зарисовка девушки и молодого капитана исчезла из его мыслей. У флаг-лейтенанта никогда не хватало времени, чтобы поддерживать дела своего адмирала в рабочем состоянии.
Эллдей остановился на узкой тропинке и прислонился спиной к сланцевой стене. Возвращаясь с моря и выдавая свободную минуту, он часто приходил в это тихое место, чтобы побыть наедине со своими мыслями. Он устало улыбнулся. И с доброй бутылкой рома. Он начал набивать трубку и подождал, пока смягчится морской бриз, прежде чем раскурить её. Отсюда был виден весь залив Фалмут; это было недалеко от фермы, где он работал пастухом, когда его наконец настигла вербовка с корабля Болито «Фаларопа», и, хотя он и не подозревал об этом, навсегда изменила его жизнь.
Они вернулись из Портсмута два дня назад, и неудивительно, что новость о военном трибунале над Херриком уже стала всеобщей сплетней. Он глотнул рома и аккуратно засунул бутылку между ног. Теперь снова море. Странно просыпаться каждое утро без визга кличей «Соловьи Спитхеда», как их называли Джеки. Никаких учений с пушками и парусами, заставляющих топтать ноги, а марсовых – карабкаться наверх, одна мачта наперегонки с другой. На этот раз он будет пассажиром. Эта мысль могла бы его позабавить, если бы не другая печаль, которая тяготила его. Он рассказал об этом Брайану Фергюсону, своему старейшему другу, но никому больше. Странно, но у него было предчувствие, что Фергюсон собирался, в свою очередь, поделиться с ним чем-то, но решил оставить это в стороне.
Олдэй видел своего сына Джона Банкарта, когда тот возвращался из Портсмута. Когда-то он так гордился этим парнем, особенно учитывая, что много лет даже не подозревал о его существовании. Когда сына назначили рулевым капитана Адама, гордость Олдэя возросла ещё больше.
Теперь Банкарта уволили из флота, и капитан Адам всё устроил; он сказал, что знал, что его убьют, если он останется с флотом. Но худшее было ещё впереди. Его сын женился. Они не стали дожидаться возвращения Оллдея. Они даже не написали ему. Он совсем не умел читать, но Оззард прочитал бы ему письмо. Оллдей слушал, как ветер шипит в высокой траве, а чайки кружили и кричали на фоне ясного неба. Духи погибших моряков, говорили некоторые.
Он вышел из себя, когда его сын добавил к оскорблению еще и то, что сообщил ему, что ему и его невесте предложили работу и безопасность по ту сторону Западного океана, в Америке.
«Там жизнь свежее, другая», – воскликнул он гневно. «Новый шанс – где-то, где мы сможем вырастить семью, и война не будет бушевать у наших ворот год за годом!»
Эллдей сделал ещё один глоток рома и тихо выругался. «Нам уже приходилось сражаться с этими мерзавцами, приятель, и, ей-богу, нам придётся сделать это снова, вот увидишь!» Он покинул их коттедж, выпив последний глоток. «Ты, янки? Англичанином родился, англичанином и помрёшь, и это не ошибка!»
От рома и тёплого воздуха его клонило в сон. Он встряхнулся и начал набивать трубку. «Анемона молодого Адама» уже, должно быть, была в пути. Она представляла бы собой великолепное зрелище, когда огибала бы мыс Пенденнис. Он усмехнулся, нетерпеливо глядя на себя. Должно быть, он впал в кому. Как он мог всё ещё так радоваться при виде лихого фрегата после всего, что видел?
Он вдруг вспомнил о леди Кэтрин. Он не знал, как ей это удалось, но за время долгого пути из Портсмута она снова вернула свет в серые глаза Болито.
Было бы странно плыть с ними… к счастью, Оззард и Йовелл тоже отправились. Все вместе. Кто бы мог подумать, что с ним такое может случиться? Голова его закружилась, трубка упала на бутылку из-под рома и разбилась вдребезги.
Его череп ударился о шершавую стену, и он с трудом снова принял сидячее положение.
Море по-прежнему было светлым и пустынным, а чайки – такими же ворчливыми и шумными, как и прежде.
Затем он вскочил на ноги, опустил голову, как старая собака, и напряг уши, готовясь услышать его снова.
На этот раз это были не чайки. Это был крик. Женщина, испуганная за свою жизнь.
Эллдей бежал вдоль стены, опустив голову, и проклинал себя за то, что он безоружен и у него нет даже игрушечного кинжала.
Там лежал кусок сланца, тяжелый и острый, словно древний топор; он схватил его, проходя мимо.
Крик раздался снова. Эллдей перелез через стену и посмотрел вниз на узкую улочку, которая петляла к заливу, словно небольшой овраг.
Мужчин было двое, и они даже не услышали его. На дороге остановилась телега, нагруженная коробками и личными вещами, запряжённая маленьким осликом. Один из мужчин, высокий бородатый хулиган, держал женщину, выворачивая ей руки за спину, пока она сопротивлялась. Другой, стоявший спиной к Олдэю, был таким же грубым и грязным, но его намерения были очевидны, поскольку он резко сказал: «Ну-ка, посмотрим, что у неё ещё есть, Билли!» Он начал дергать её за одежду, а его товарищ ещё сильнее выкручивал ей руки, так что она снова закричала.
«Не сейчас, дружище!» – Олдэй подождал, пока мужчина обернётся, рассчитывая точный момент. Тяжёлый кусок сланца ударил мужчину в лоб чуть выше глаза, и Олдэй услышал, как кость хрустнула, словно гнилой орех. Он смутно представил себе, как мужчина бросился бежать, а женщина пыталась прикрыть грудь, широко раскрыв глаза от ужаса и ошеломлённого недоверия.
«Всё в порядке, дорогая». Он наклонился над неподвижным предметом и снова ударил. «Приманка для виселицы». Но всё было не так. Боль пронзила грудь, словно раскалённое железо, так что он не мог ни вздохнуть, ни закричать.
Внезапно она наклонилась над ним, подняла его лохматую голову к себе на колени и задыхаясь прошептала: «Что случилось? Я должна помочь!»
Он хотел успокоить её, сделать так, чтобы она была в безопасности. Из всех времен. Его разум сжался, когда боль пронзила его снова, сильнее прежнего. Он словно видел всё там, на том чёртовом острове. Испанский меч, и Болито, пытающийся отбиться от нападавших.
Не здесь. Не в этом направлении.
Он посмотрел на неё. Красивое лицо. Настоящая женщина. Он попытался снова заговорить, но боль сковала его. Она повторила: «Мне нужна помощь!»
Он поднял одну руку и смотрел, как она опускается ей на плечо. Она дрожала. Затем он услышал свой собственный бормотание: «За той стеной…» Для его собственных ушей голос звучал совершенно как обычно, но это было не так, и ей пришлось наклониться прямо к нему, чтобы расслышать. От неё пахло сиренью, подумал он глупо. «Ром».
Она отступила, уклоняясь от тела раскинутыми руками.
Весь день пытался смотреть на солнце. Капитан, должно быть, не знает. Он заставит его сойти на берег, оставит на берегу, а сам куда-нибудь уйдёт.
Она вернулась, и он почувствовал её голую руку под головой, поднимая его. В её глазах читалась тревога и неуверенность.
Эллдей с трудом сглотнул, и она промокнула его губы краем своего платья. «Лучше», – пробормотал он. «Приятная влага. Кровь Нельсона, как теперь говорят».
Она схватила его за плечо и прошептала: «Лошади».
Эллдей почувствовал, как над ним пробежали высокие тени, и увидел блеск пуговиц. Власть. Двое береговых охранников направлялись в город.
Один из них спешился и наклонился над грунтовой дорогой. «Джон, старый плут, чем ты занимался на этот раз?» Но в глазах его читалась тревога. «Вы в порядке, мэм?»
Она опустилась на колени рядом с ним, глядя в лицо Олдэя. «Он спас меня. Их было двое».
Береговая охрана с профессиональным интересом оглядела её рваную одежду и нагруженную повозку. «Разбойники. Скорее всего, дезертиры». Он расстегнул пистолет на поясе. «Езжай к дому сквайра, Нед, это ближе. Я останусь здесь на случай, если эта тварь вернётся».
Его товарищ наблюдал с коня, как он наклонился над телом.
«Он что, мертв?»
Его друг ухмыльнулся. «Нет. Сквайр будет доволен. Вот ещё кто-нибудь, кого он сможет повесить на обочине!»
Всадник крикнул: «Вот и Анемон идет, Том. Какое зрелище, а?»
Казалось, это разбудило Аллдэя, и он выдохнул: «Надо увидеть. Надо встать!»
Другой береговой стражник пришпорил лошадь. «Тогда я пойду». Он посмотрел на Олдэя, и его боевой дух улетучился. «А ты, Джон Олдэй, веди себя хорошо, пока кто-нибудь не придёт. Я бы не осмелился встретиться с вице-адмиралом Болито, если бы с тобой случилось что-то подобное!»
Женщина прикрыла ему глаза фартуком, чтобы солнце не светило.
«Джон Олдей». Голос её звучал ошеломлённо. «Я знаю вас, сэр. Мой покойный муж служил на вашем корабле».
Олдэй почувствовал, что это важно. «Какой корабль, мэм? Думаю, я его запомню».
Но он уже знал. Корабль, который не погибнет.
Тихим голосом она произнесла: «Тот, о котором до сих пор поют. Старый Гиперион».
Леди Кэтрин Сомервелл наблюдала, как Фергюсон руководил погрузкой сундуков и коробок в экипаж у крыльца. У остывшего камина Болито просматривал очередное официальное письмо из Адмиралтейства, и его лицо оставалось совершенно непроницаемым. Она могла бы смотреть на него часами, думала она, разделяя его заботу о многом, тепло его общества, когда они оставались наедине. Его любовь к ней превыше всего.
Она сказала: «Должно быть, почтальоны измотали всех лошадей отсюда до Уайтхолла». Она подошла к нему. «Что случилось?»
Он посмотрел на неё, но взгляд его был отстранённым, погруженным в мысли. «Томас Херрик. Кажется, ему предложили немедленное назначение в Вест-Индию. Где именно, точно не указано, но они явно не теряли времени».
Она взяла его под руку. «Это, конечно, хорошо. Для него, я имею в виду».
Он улыбнулся. «Часто говорят, что военный трибунал либо создаёт человека, либо ломает его».
Она слышала, как Олдэй смеялся во дворе. Он казался совершенно другим, его прежняя угрюмость рассеялась, но она пока не понимала причины его настроения.
«Почему Херрик так поступил? Я до сих пор не могу понять».
Болито вспомнил медленные, обдуманные показания капитана Госсейджа, его очевидную поддержку всего, что сделал Херрик.
Он ответил: «Я думаю, это была месть Госсажа. Заставить Томаса жить с чувством вины, вместо того чтобы увидеть его уничтоженным или позволить ему обрести мир, который могла принести только смерть».
Он почувствовал её удивление и мягко сказал: «Он уже не тот человек, которого я когда-то знал». Он посмотрел на портреты. «И я бы не был таким без тебя».
Она подвела его к окну. «Мне будет не хватать этого места, Ричард. Но оно будет здесь… ждать нас. На этот раз мы не разлучимся». Она вспомнила своё смятение, когда увидела Адама, идущего с Зенорией, когда они наконец добрались до Фалмута. Она взглянула на профиль Болито и обняла его за руку; он всё ещё ничего не подозревал. Адам почти сразу же ушёл, чтобы вернуться на свой корабль. Теперь Кин был здесь, хотя она почти не видела его в интимной обстановке с невестой.
Болито спросил: «Что случилось, Кейт? Ты чем-то обеспокоена?»
Она рассмеялась, позволяя этому смеху снять напряжение, накопившееся за последние дни. «Я просто хочу уйти, любимый. Пока что-то ещё не ворвётся и не потревожит тебя!»
Эллдей прошёл мимо двери и увидел, как они обнимаются у окна. Он увидел Йовелла, проверяющего один из своих списков, чтобы убедиться, что ничего не упущено.
«Вы помните помощника капитана по имени Джонас Полин?»
Йовелл взглянул поверх своих маленьких очков. «Да, помню. Мы с ним время проводили. Девонширец, как и я». Он нахмурился. «Почему мне вспоминается его имя? Он утонул вместе со старым кораблём».
Оллдей сидел на сундуке, пока Оззард открывал замок.
«Вчера я встречался с его вдовой. Изящное суденышко, без сомнения».
Йовелл сурово посмотрел на него. «Я слышал, что ты спасал кого-то на тропе у обрыва. Том, береговая охрана, был полон хвалебных отзывов. Кстати, они поймали другого мужчину – драгуны его выследили. Он рассказал мне ещё кое-что, Джон. О тебе».
«Если вы осмелитесь проболтаться об этом сэру Ричарду, я…»
Он усмехнулся, зная, что Йовелл ничего не скажет о его обмороке на дороге.
«Расскажите мне о вдове бедного Джонаса Полина».
Олдэй сказал: «Она собиралась в Фаллоуфилд. Я и сам не знаю».
Йовелл улыбнулся. «Я здесь иностранец, и, похоже, я единственный, кто знает, где находятся места!» Он скрестил руки на своём тучном теле и задумчиво посмотрел на Олдэя. Это было нечто особенное. И серьёзное.
«Это на этой стороне реки Хелфорд, недалеко от мыса Роузмаллион. Крошечное местечко, только фермеры и несколько рыбаков. Зачем ей туда ехать? Старый Джонас был родом из Бриксема, из хорошей девонширской семьи».
Олдэй осторожно сказал: «По всем отзывам, это приятная маленькая гостиница в Фаллоуфилде, «Оленья Голова».
«Было, скорее да. Это место было практически заброшенным около года назад».
«Этого больше не будет, Дэниел. Она его купила. И собирается вернуть его к жизни». Её слова всё ещё звучали в его ушах. Мы всегда будем рады вам, мистер Олдэй.
Йовелл сложил список и положил его в карман. «Она справится. До «Ройал Джордж» в соседней деревне идти очень-очень долго». Он, казалось, принял решение и, к удивлению Аллдея, подошёл к нему и пожал руку.
«Желаю тебе удачи, Джон. Видит Бог, тебя часто обижали, и я не имею в виду именно Лягушек».
Оззард поднял взгляд с колен, но ничего не сказал и не смог улыбнуться. Мысль о женском теле мгновенно вернула воспоминания, ужас которых был столь же ярок, как и прежде. Комната в Уоппинге. Крики, кровь: резня и резня, пока не наступила тишина.
Фергюсон оставил их и вернулся в дом, вытирая лоб рукавом. Он увидел, как Кин один идёт по саду, и отвернулся, чтобы избежать встречи с ним. Он продолжал убеждать себя, что это не имеет к нему никакого отношения, как и к кому-либо ещё, но эта мысль лишь усиливала чувство вины.
Чуть позже Тоджонс, рулевой Кина, вошел в дверь и прикоснулся к Болито.
«Прошу прощения, сэр Ричард». Он избегал взгляда на супругу адмирала и с трудом сглотнул. Находиться в одном доме, делить всё с двумя людьми, о которых говорили весь Лондон и большинство портов, было всё равно что находиться среди королевской особы. «Пришла весть из города. Корабль вот-вот бросит якорь на Каррик-роуд».
Болито улыбнулся. Внезапно он почувствовал волнение и поделился им с ней, словно гардемарин, не скрывающий своих чувств.
«Завтра мы поднимемся на борт. Попросите Стивена разобраться с этим».
Он оглянулся, пока Кин поднимался по истертым каменным ступеням. О чём он думал? Неужели он уже жалел о том, что передал Чёрного Принца другому? Неужели он сравнивал повышение с тем, что оставил свою молодую невесту здесь, в Фалмуте?
Болито сказал: «Завтра, Вэл».
«Я готов, сэр Ричард. Капитан без корабля, но всё же…»
«Кто-то сказал, что корабль здесь?» – Зенория вошла из библиотеки. Её взгляд тут же метнулся к мужу.
Болито добродушно сказал: «Это не навсегда. Но я думаю, Вэл делает всё возможное для своего будущего и для твоего. Тяжёлый выбор». Он посмотрел на Кэтрин. «Но так всегда. Только несчастные не испытывают боли от расставания».
Зенория переводила взгляд с одного на другого. «Простите, сэр Ричард, но я не знала, что это его выбор. Я думала, моему мужу приказано самому принять это назначение».
Болито сказал: «Так принято на флоте, Зенория». Чтобы снять внезапно возникшее напряжение, он обратился к Кину: «Пройдёшься со мной немного, Вэл? У меня есть новости из Адмиралтейства».
Когда они остались одни, Кэтрин обняла девушку за плечи и тихо сказала: «Постарайся любить его так же, как он любит тебя. Ему нужно знать, ему нужно знать. Всем мужчинам это нужно. Он хороший человек, порядочный и доверчивый… его доверие ни в коем случае нельзя порочить».
