Текст книги "За рифом"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)
Болито прикрыл лицо, чтобы взглянуть сквозь массу снастей. Сети были расставлены, чтобы ловить падающие блоки или сломанные балки, которые могли убить человека так же эффективно, как железный шар. Это было словно запертое в ловушке. Люди, оружие, всё, что они привыкли принимать как повседневную жизнь.
Болито разыскал фрегат «Тибальт» и увидел, как тот идёт против ветра с не меньшим трудом, чем противник. Но как только лайнеры подошли достаточно близко, чтобы вступить в бой, капитан Эсс спустился со своей с трудом завоеванной позиции на наветренную сторону и атаковал вражеский флот, состоящий из транспортов и судов снабжения, чтобы рассеять или уничтожить любой, попавший под его залп. У него, возможно, было мало шансов выжить, но каждый капитан фрегата знал, чем опасны самостоятельные действия. Корпус «Тибальта» был создан и спроектирован именно для таких операций, но его обшивка не могла сравниться с мощной огневой мощью линейного боя. Болито взял у мичмана Де Курси подзорную трубу и тщательно навёл её, пока не обнаружил неровный строй кораблей, расположившихся далеко по правому борту. Так медленно. Он оказался прав с первого раза. Первые орудия должны были проверить дальность стрельбы в полдень.
И ради чего? Это могло бы заслуживать упоминания в «Газетт», как и последняя битва Гипериона. Она почти затерялась среди гулких отголосков Трафальгара и гибели национального героя.
Фергюсон первым услышит об этом, либо в городе, либо от почтальона. Затем Кэтрин. Он взглянул на красивый профиль Кина. Не нужно быть волшебником, чтобы понять, о чём он думает, пока время тянулось, и люди опирались на оружие, некоторые уже задыхались от напряжения, словно измученные выжившие в предстоящей битве.
В конце концов, какое значение имела Мартиника? Они силой отняли её у французов в 1794 году, но, что характерно, вернули во время краткого Амьенского мира. Так было всегда, и Болито часто вспоминал слова озлобленного сержанта морской пехоты, воскликнувшего: «Раз уж за это стоит умереть, то стоит и жить дальше?» Годами его одинокий протест оставался без ответа.
Теперь, когда ход войны в Европе изменился, перспектива бросать жизни и корабли на ветер ради какой-либо долгосрочной цели противоречила всему, что он считал важным.
Им снова пришлось действовать, не потому что это было логично или неизбежно, а потому что война начала выходить за рамки разума людей, которые планировали ее стратегию издалека.
Кин присоединился к нему. «Если остальная эскадра нас обнаружит, сэр, мы ещё можем выиграть. Но если капитан Кроуфут ничего не подозревает…» Он повернулся и уставился на яркое солнце, пока Тибальт завершал очередной поворот.
«Я не могу отправить Тибальта на его поиски, Вэл. Она – наша единственная надежда сегодня».
Кин наблюдал за людьми у штурвала, а Джулиан тихо переговаривался с двумя товарищами своего хозяина. «Я знаю».
Болито взял чашку воды у одного из мальчиков. А что же Томас Херрик? Собрал ли он часть местных патрулей и уже отправился на помощь? Казалось гораздо более вероятным, что он возьмёт под своё командование 74-й «Матчлес» под командованием своего последнего врага, капитана лорда Раткаллена. Ремонт корабля был почти завершён, и в любом случае появление хотя бы одного лишнего паруса на линейном корабле могло бы сыграть решающую роль для флота вторжения, который любой ценой стремился избежать сражения. Это тревожило: постоянное сравнение с событиями, которые привели к военному трибуналу Херрика. В своём письме Кэтрин вкратце упомянула о внезапной смерти Гектора Госсейджа, флаг-капитана Херрика в той кровопролитной битве за конвой. Он так и не оправился полностью после потери руки, и даже неожиданное повышение до флаг-капитана не смогло защитить его от натиска гангрены. Знай он, что в тот день в большой каюте внизу его ждет роковая судьба, его версия событий могла бы быть совсем иной. У Болито были подозрения, но он не мог открыто высказать их без доказательств. В любом случае, Госсейдж спас будущее Херрика, а возможно, и его жизнь.
Единственным постоянным фактором было присутствие сэра Пола Силлитоу.
Кин сказал: «Они выстраиваются в две линии, сэр».
Болито снова поднял подзорную трубу, зная, что в этот момент мичман де Курси пристально наблюдает за ним. Ещё один будущий адмирал. Насколько же другим станет его флот, подумал он.
Он сосредоточился на двух кораблях, возглавлявших линию противника. Их паруса взвивались, когда они снова поворачивали оверштаг, а фрегат проходил мимо них, а терьер – между быками.
Мачты и реи сверкали сигналами и развевающимися трёхцветными флагами, в то время как короткая английская линия подняла дополнительные флаги в знак неповиновения. Или это было лишь проявлением безнадёжного упрямства?
Майор Буршье крикнул: «Королевская морская пехота, приготовиться к проверке!»
Он указал жестом на своего заместителя, лейтенанта Кортни, ветерана для столь юного возраста. Кто, кроме королевской семьи, согласился бы на смотр в присутствии врага, а возможно, и перед лицом смерти?
Болито коснулся глаза. Глаз сильно чесался и слезился всякий раз, когда он смотрел на солнце.
«Как думаешь, Вэл, какой диапазон?»
«Две мили, сэр. Не больше». Он снова подумал о ялике и отчаянной попытке Болито скрыть свою слепоту от тех, кто на него рассчитывал.
Он видел, как Олдэй ослабляет свою саблю, а Дженур смотрит на флаги, в то время как мичман Хьюстон слушает его указания.
А ещё был шестой лейтенант, Джеймс Кросс, юноша в офицерской форме, отвечавший за кормовую гвардию и бизань-мачту с её несложной системой парусов и такелажа. Он не смотрел ни направо, ни налево, ни в сторону медленно приближающегося француза. И лейтенант Уайэм, четвёртый по старшинству, служивший под его началом шесть лет назад на старом «Аргонавте» бодрым мичманом. Он выглядел достаточно решительным, наблюдая за своим орудийным расчётом и запасными матросами, которых можно было бы использовать на грот-мачте – истинной силе любого линейного корабля.
А внизу, на затемненных орудийных палубах, все остальные будут ждать, напрягая слух, пытаясь вспомнить дом или близких, но ничего не находя.
Лейтенант Королевской морской пехоты говорил: «Я никогда не видел такой явки, старший сержант! Дайте ему дополнительную работу, когда он с этим закончит!»
Остальные морпехи ухмыльнулись. Они были не новичками на корабле и, за исключением горстки новобранцев, составляли единое подразделение – алую линию, которая служила защитой от всех бед между офицерами и баком. Несмотря на тесноту межпалубного мира, им всё же удавалось держаться особняком, в своих «казармах», как они называли свои столовые.
Раздался глухой хлопок, и через несколько секунд из моря поднялся тонкий водяной смерч, оставив после себя струйку дыма там, где он упал.
Первый лейтенант выдавил улыбку. «Им придётся придумать что-то получше!» Но глаза его были пусты.
Кин сказал: «Я не вижу смысла в разделении их сил, сэр».
«Кажется, я знаю, что они задумали, Вэл. Трое пойдут на наших двух спутников». Он почувствовал, как его слова дошли до него. «Другая половина придёт за нами». Внезапно план стал настолько ясен, что он почти видел его в действии.
«Мне зарядить оружие и выбежать, сэр?»
Он не ответил прямо. «Передайте сообщение канониру и лейтенанту Джойсу на нижней орудийной палубе. У нас ещё есть время. «Валькирия» первой вступит в бой». Он задумался. «Да, времени достаточно. Противник постарается нанести как можно больше повреждений нашему рангоуту и такелажу, чтобы помешать нам поддерживать наших друзей. Но наши тридцатидвухфунтовые пушки будут стрелять лучше. Сколько у нас есть дроби и всего, что нужно для этой цели? Мы будем соревноваться с ними на их поле».
Понять тактику французов было несложно. Они обычно целились в такелаж, чтобы вывести противника из строя, в то время как англичане полагались на быстрые бортовые залпы, чтобы разбить корпуса и сломить их.
Кин сказал: «Вряд ли у нас хватит сил сделать больше, чем несколько полных бортовых залпов. Но я немедленно передам ваши указания артиллеристу. Мистер Джойс – хороший офицер, и я прослежу, чтобы ему дали указание самому наводить каждое орудие. С попутным ветром мы сможем нанести им серьёзный урон».
«После этого, Вэл, передай приказ грузить и выдвигаться».
Раздалось еще несколько выстрелов, но никто не видел, куда они упали, вероятно, перед Валькирией в фургоне.
Три других французских корабля убавили паруса, готовясь к сражению с трёхпалубным судном с вице-адмиральским флагом на носу. Первый объятие имел решающее значение. Постоянный порыв ветра сразу же разнес бы противников в разные стороны, и потребовалось бы больше времени, чтобы восстановить хоть какое-то преимущество.
Под палубой пронзительно загудели гудки, и когда поднялись крышки иллюминаторов, весь корабль, казалось, затаил дыхание. Затем, когда палубы сотрясались под их огромной тяжестью, корабль вытащил орудия, а расчёты, занятые ганшпойнтами, выглядывали из-за чёрных дул, чтобы увидеть противника. Снова свист. Каждое орудие было заряжено, огромная нижняя батарея была полна смертоносных кумулятивных ядер. Некоторые из них напоминали брусья, удваивающиеся в длине, когда они свистели в воздухе, другие, похожие на железные лопаты, которые при выстреле вращались, словно мельничные крылья.
Кин сказал: «Пусть она упадёт на два пункта. Я хочу отвлечь остальных».
Именно в этот момент «Валькирия», а затем и «Несломленный» открыли огонь, бледный дым клубился по их парусам и такелажу, словно низкое облако. Большая часть бортового залпа не достигла цели, взметнув волны, часть которых достигла вражеских судов. Воздух задрожал, когда французская линия ответила, длинные оранжевые языки пламени вырвались из орудийных портов. Как и предсказывал Болито, ответ оказался не слишком мощным; нижние орудия висели прямо над морем, и, похоже, офицеры не смогли поднять их достаточно высоко, чтобы достать два 74-мм орудия.
«Спокойно!» Кин пересёк квартердек, не сводя глаз с парусов и вражеского строя. Они начали приближаться на сходящемся галсе, а за ними он разглядел обтекаемый корпус одинокого фрегата. Он повернулся, чтобы сказать это Болито, но увидел, что тот улыбнулся.
«Я видел её. На ней развевается контр-адмиральский флаг. Именно так поступил бы Баратте. Так он сможет контролировать ситуацию, но при этом без задержек перемещаться между строем».
Кин обнаружил, что может улыбнуться в ответ. «Что бы вы сделали, сэр, если я не ошибаюсь!»
Седжмор шагал по верхней орудийной палубе, положив обнажённую саблю на плечо, и быстро оглядывал каждый расчёт. От командиров орудий с уже натянутыми спусковыми тросами до матросов по обе стороны лафета, готовых протереть дымящиеся дула и перезарядить орудия, как они делали столько раз во время неустанных учений Кина. Мальчишки шлифовали палубы, а другие стояли наготове, чтобы принести свежий порох из погреба, пока это было необходимо. Мальчишки из портовых трущоб или нежеланные дети из семей, уже измученных родами. В большинстве своём того же возраста, что и гардемарины. Разница в миллионе миль.
Кин выхватил меч и бросил ножны Тоджонсу, своему рулевому. Тот не вкладывал их обратно, пока враг не нанесёт удар или меч не вырвут из его мёртвой руки.
Головной французский корабль слегка изменил галс. Болито представил себе Джойса и его подчиненных на нижней орудийной палубе, наблюдающих за квадратными иллюминаторами, сверкающей водной гладью, а затем, откуда ни возьмись, – бушпритом и носом вражеского корабля.
Болито взглянул на мачтовый шкентель. Он был направлен вперёд, словно копьё, и он почувствовал, как палуба накренилась ещё сильнее. Пронзительный свисток Джойса потонул в грохоте первой пары орудий, потом ещё одной, и ещё сильнее, пока воздух не наполнился удушливым дымом. В тесноте этой огромной орудийной палубы всё было бы гораздо хуже.
Головной французский корабль, казалось, обмяк, его паруса извивались, словно их разрывали гигантские когти, и с грохотом, который можно было услышать по всей воде, его фок-мачта и такелаж упали за борт, увлекая за собой ванты, рангоут и кричащих людей.
Второе судно, еще 74-й тоннаж, подчинялось сигналу сближения с лидером, и теперь, поскольку его спутник, пошатываясь, выходил из строя, а его полубак был странно пуст из-за отсутствия мачты, возникла опасность столкновения.
Кин крикнул: «Огонь по желанию!»
Снова раздался свист, верхняя и средняя орудийные палубы с ревом обрушили на врага. Болито видел, как обломки второго корабля разлетались в разные стороны, а в хлопающих парусах пробивались дыры, когда железо проносилось по нему от носа до кормы.
Джон Олдей стиснул зубы. «Ибо то, что нам предстоит получить…»
Все иллюминаторы по борту противника полыхнули огнём, и Болито вцепился в палубный поручень, чувствуя, как снаряды врезаются в корпус, словно огромные молоты. Но сверху ничего не падало, и несколько командиров орудий внизу уже подняли руки вверх, готовые снова выстрелить.
Кин крикнул: «На подъем, мистер Седжмор!»
"Огонь!"
Длинные двенадцатифунтовые орудия насаживались на тали, из их черных стволов валил дым, и они шипели, словно живые существа, когда в них вдавливали мокрые губки.
«Выбегайте!» – Седжмор вытер пот с лица. «Как повезёте, ребята! Огонь!»
Третий корабль снизился по ветру, чтобы избежать столкновения с первыми двумя, и, накренившись под действием полного бортового залпа, открыл огонь прямо по акватории «Черного принца».
Из-под кормы доносились грохот и крики, а также грохот переворачиваемого оружия.
«Опусти штурвал!» Кин наблюдал, как головной корабль, разворачиваясь, приближается к ним, всё ещё неуправляемый из-за огромной массы такелажа и рангоута, тянущих его, словно огромный морской якорь. Он поднял подзорную трубу и увидел блеск топоров – люди пытались срубить упавшую мачту, в то время как другие стояли, по-видимому, не в силах пошевелиться, когда утлегарь «Чёрного принца» прошёл мимо их собственного.
На таком расстоянии огромные тридцатидвухфунтовые орудия Джойса не могли промахнуться. Противник стоял всего в тридцати ярдах, когда его орудия загрохотали из всех портов, а очередной залп скрежещущего металла пронзил оставшиеся мачты и рангоут или саму палубу.
Майор Буршье с почти профессиональным интересом наблюдал, как его лейтенант рявкнул: «Морские пехотинцы! Примкнуть штыки! Приготовиться!»
Они быстро подошли к упакованным сетям и просунули мушкеты через гамаки, чтобы прицелиться.
Дым клубился над палубой. Болито почувствовал, как Олдэй вздрогнул рядом с ним, когда пуля пролетела через порт и разлетелась на куски о казённик орудия, когда оно уже выкатывалось.
Расчет орудия разбросало во всех направлениях, некоторые были изрублены на куски, облив кровью людей у соседнего двенадцатифунтового орудия, другие были раздавлены там, где они стояли в своих застывших позах, прежде чем упасть на палубу.
Мичман Хилдич, один из двенадцатилетних мальчишек, присоединившихся к «Чёрному принцу» в Спитхеде, передавал сообщения на нижнюю орудийную палубу и обратно. Он упал в открытый люк, но Болито успел заметить, что у него лишилось половины лица. Как и у Тьяке.
«Она пытается пересечь нашу корму, Вэл!»
Болито наблюдал, как матросы сбегаются по команде Кина, подтягивая брасы и фалы, чтобы позволить кораблю отвернуть ещё дальше по ветру. Непосредственной опасностью для них был третий корабль во французской линии. Если бы ей удалось продвинуться назад, да ещё и на такой близкой дистанции, она могла бы обрушить полный бортовой залп палуба за палубой на незащищённую корму «Чёрного принца». Любой боевой корабль, получивший разрешение на бой, был открыт от носа до контратак; один точно рассчитанный бортовой залп превратил бы открытые орудийные палубы в кровавую бойню. Но противник опоздал и теперь собирался прорваться к правому борту флагмана.
«Морские пехотинцы! Откройте огонь!»
Мушкеты, словно жалкие хлопушки среди грохота главного орудия, повиновались, в то время как далеко-далеко, в нереальной войне, другое сражение бушевало, оставаясь незамеченным. Когда Болито поднял подзорную трубу, он с тревогой увидел, что «Нескончаемый» дрейфует, его руль, по-видимому, оторвало, грот и бизань срублены, словно срубленные деревья, но корабль продолжал стрелять в густой дым. Мачты «Валькирии» были целы, и он видел её флаг, развевающийся над дрейфующей пеленой, словно оторванный от какого-либо судна.
Еще больше выстрелов ударило по нижней части корпуса, и люди закричали и упали замертво, когда два ядра прорвали сетку, убив орудийные расчеты на оставшейся стороне.
Перепуганный мичман пробежал по квартердеку, широко раскрыв глаза, вероятно, увидев тело Хилдича на трапе. Если бы, по счастью, железный осколок не убил его.
Кин крикнул: «Идите, мистер Стюарт! Сегодня люди смотрят на вас!»
Болито поморщился, когда над палубой прогремел очередной рваный залп. Слова Кина были словно его собственными, всё это время он слышал. Он услышал, как мальчишка ахнул: «Хватит литья, сэр!»
«Спускайтесь вниз. Передайте мистеру Джойсу, чтобы он возобновил огонь по кораблю с нашей стороны».
Мальчик покинул квартердек, идя маленькой потерянной фигуркой, не смея оглядеться вокруг.
Некоторые из расчетов передового дивизиона отскочили, съежившись, когда еще одно ядро пролетело мимо них и опрокинуло еще одно орудие.
Седжмор тут же подбежал. «Назад! Деритесь, ублюдки, или деритесь со мной!»
Они снова бросились к таклам, а капитан орудия наблюдал за ними со стыдом, который Болито чувствовал даже с квартердека.
Сети над палубой подпрыгивали от упавших снастей, а кто-то с грот-марса уронил мушкет. Несколько матросов вместе с боцманом карабкались по подветренным вантам, пытаясь починить оборванный такелаж. Один упал почти сразу же, когда стрелки с другого корабля открыли огонь, проверяя меткость и готовясь поразить офицеров.
«Второй корабль приближается, сэр!» – Кин схватился за голову, когда его шляпа упала на палубу. Выстрел прошёл в нескольких дюймах от цели.
В коротком затишье Болито услышал резкий грохот орудий «Тибальта». Должно быть, он среди кораблей снабжения.
«Надо сосредоточиться на последнем, Вэл!»
Он чуть не упал, когда ядро пронеслось по палубе и сразило двух рулевых.
На смену им бросились ещё двое, но квартирмейстер крикнул: «Она не отвечает, сэр!» Его белые брюки были забрызганы яркой кровью двух его спутников, но он думал только о штурвале. Корабль уже выходил из-под контроля.
Новые выстрелы обрушились на прочный корпус, и Болито вспомнил последний бой «Гипериона». Он не выдержал бы этой беспощадной бомбардировки. Мощный взрыв заставил воздух содрогнуться, но интенсивность перекрёстного огня всех кораблей, участвовавших в сражении, вскоре восстановилась.
Должно быть, взорвалось судно снабжения, похожее на то, которое уничтожил Адам.
Болито поднял подзорную трубу и наблюдал за людьми, толпившимися на баке французского корабля: некоторые из них перестреливались с морскими пехотинцами, другие размахивали кольями и топорами, готовясь к абордажу, в то время как «Черный принц» продолжал падать по ветру.
Кин смотрел на него несчастными глазами. «Если бы у нас была хоть какая-то поддержка, сэр!» Это было похоже на крик отчаяния.
Майор Буршье хрипло крикнул: «Ещё морпехи на корме, мистер Кортни!» Но лейтенант лежал мёртвым рядом со своим сержантом, и Болито вспомнил те первые ужасные секунды, когда он поднялся на борт флагмана Херрика. Херрик всё ещё отдавал приказы своим морским пехотинцам, которые валялись на окровавленной палубе, словно сломанные игрушечные солдатики.
Олдэй выхватил абордажную саблю и спросил: «Снова вместе, да, сэр Ричард?» Он внимательно наблюдал, как Тоджонс поспешил отдать Кину шляпу. В её полях зияла аккуратная дырочка.
Кин вдруг почувствовал себя спокойно. Безумие, вот что. Он видел, как некоторые новички срывались и бежали со своих постов, когда среди них стонала смерть. Но не я. Это мой корабль. Они отберут его у меня под страхом смерти.
Рядом с ним в палубу ударялись ядра, и он догадался, что французские стрелки стреляют с носовой части двухпалубника. Затем он услышал крик Тоджонса и увидел, как тот качнулся на бездействующем орудии, изо рта у него хлынула кровь. Дженур опустился на колени рядом с ним, но покачал головой. «Он умер, сэр».
Болито крикнул: «Иди сюда, Стивен!» Он видел, как из палубы летят осколки. Вражеские стрелки, должно быть, разглядели форму Дженура даже сквозь густую завесу дыма.
Дженур заразился тем же безрассудным безумием: он приподнял шляпу, приветствуя вражеский фор-марс, а затем неторопливо побрел по палубе, чтобы присоединиться к нему.
Эллдэй взглянул на другого рулевого, злобно и уродливо сверкнув лезвием в воздухе. «Никогда не вызывайся добровольцем, приятель!»
Раздался резкий крен, когда бушприт другого судна, словно бивень, врезался в такелаж бизани. Люди падали или прыгали на цепи и трап «Чёрного принца», но матросы с пиками отшвыривали их, крича, через сети, загоняя в сужающийся клин скопившейся воды.
Лейтенант Седжмор крикнул: «Двое! Сюда! Помогите направить это орудие на расстояние…»
Тяжёлый снаряд попал ему в грудь, и он очень медленно упал на колени, с лицом, полным недоверия. Он умер ещё до того, как коснулся покрасневших досок.
Кин крикнул: «Я не буду бастовать!»
Болито вытащил старый меч и увидел, как большая тень Олдэя наложилась на его собственную.
"Я тоже!"
Где-то сквозь спорадическую стрельбу раздался звук трубы.
Словно по сигналу, все корабли замолчали. Они словно оглохли, пока крики и вопли раненых и умирающих не выдали ужасающую реальность битвы.
Кин вытер рот рукавом. «Что происходит?» Он увидел, как мичман Хьюстон смотрит на него, щека которого расцарапана деревянной щепкой. «Вверх, с вами!»
Болито услышал, как лейтенант Уайхэм взял под контроль верхнюю палубу, и подумал, не видит ли он в трупе своего начальника свой шанс на повышение, как когда-то Седжмор.
Он также услышал голос Хьюстона, пронзительно перекрывающий все остальные звуки, возможно, шокированный разорванными телами на грот-марсе, куда попал целый заряд картечи.
«С «Валькирии», сэр! Корабли на северо-западе!»
Болито сжимал руку Кина, пока тот не скривился от боли. «Он всё-таки пришёл, Вэл!» Он оглядел глубоко заляпанную палубу, распростертых трупов, ползающих, рыдающих раненых. «Если бы только это случилось раньше!»
Французские корабли поднимали паруса, и когда дым начал рассеиваться по ветру, Болито увидел единственный вражеский фрегат с контр-адмиральским флагом на бизани, а затем, медленно выплывающий из дыма позади него, «Тибальт». Его паруса были изрешечены пробоинами, а корпус зиял глубокими шрамами.
Но Болито мог лишь смотреть на неподвижный вражеский фрегат. Он тёр глаза, пока боль не заставила его закричать.
«Флаг, Вэл! Посмотри на него и скажи мне, что я не сумасшедший!»
Кин выдавил улыбку; безумие отступало. Потом будет хуже. Но сейчас… Он ответил: «Это наш флаг, сэр», а затем удивлённо добавил: «Капитан Тибальта – это нечто большее, чем я думал!»
Вмешался голос Хьюстона: «Головной корабль – «Матчлесс», 74 тонны, сэр! Под контр-адмиральским флагом!» Короткая пауза, словно слова застряли в горле. «Остальные – тоже наши корабли!»
Всё, что было сказано дальше, потонуло в диком взрыве ликования. Люди высыпали из люков и из орудий; другие, держась за такелаж, кричали так, словно их слышала вся эскадра.
Кин спросил: «Нам следует преследовать врага, сэр?»
Болито прислонился к высохшей на солнце деревянной доске. На рукаве у него была свежая кровь, но чья и когда именно, он не знал.
«Никакой погони. Сегодня было достаточно резни, и планы противника в Вест-Индии сорваны». Он снова вытер лицо. Херрик не забыл. Если бы не он, «Чёрный принц» и остальные были бы сметены. Но они рассеяли врага. Для некоторых цена показалась бы ничтожной. В то же время, если бы они нанесли удар по врагу, чтобы спасти жизни, они были бы опозорены и прокляты теми же политиками, которые в конечном итоге отдали бы ему должное.
Он смотрел на усталые, испачканные пудрой лица, которые он знал и любил, – это было единственное слово, которым можно было их описать.
Весь день, массивный и невредимый, он обернулся, чтобы взять кружку у Оззарда, пробираясь мимо разрушений и зияющих трупов. Он был полон энтузиазма и уже думал о своих людях и о необходимости снова подготовить корабль к любому вызову, будь то со стороны врага или океана.
И тех, кого он знал только в лицо и по имени. Как и двух гардемаринов неподалёку, которые тихо рыдали, не заботясь о том, кто увидит их облегчение. Джулиан, штурман, повязывал свой любимый красный платок на запястье одного из своих товарищей.
И все те, кто всё ещё ликовал, ему и друг другу. И вот появился Уильям Коуттс, хирург, больше похожий на мясника в своём окровавленном фартуке. Он принёс своему капитану счёт – цену, которую они заплатили в этот февральский день. Имена тех, кто больше никогда не увидит Англию и не будет гордиться своими поступками.
Дженур спросил: «Каковы будут приказы, сэр Ричард?»
Болито протянул руку, схватил его за руки и тихо сказал: «Вон там – захваченный фрегат «Тритон». Он видел, как он потряс Дженура, даже несмотря на жестокую реальность битвы.
«Я… я не хочу, сэр Ричард…»
Вы сами отвезёте мои донесения в Лондон, командор Дженур. Их светлости, несомненно, передадут её другому, более опытному или влиятельному, но уж точно не более достойному. В равной степени они должны предложить вам командование.
Дженур не мог говорить, а Олдэй отвернулся, не желая смотреть.
Болито настаивал: «Мне будет тебя не хватать, Стивен, больше, чем ты можешь себе представить. Но война есть война, и я обязан твоим опытом людям, которыми ты будешь командовать».
Дженур кивнул, опустив лицо. «Я никогда не забуду…»
«И ещё кое-что, Стивен. Я хочу, чтобы ты сам встретился с леди Кэтрин и передал ей моё письмо. Ты это сделаешь?»
Дженур ничего не мог сказать. Его лицо осунулось и стало похожим на маску.
«Расскажи ей, каково это было, расскажи ей правду – так, как можешь только ты. И передай ей… мою глубочайшую любовь». Он сам больше не мог говорить; его взгляд был отстранён, он смотрел, как она идёт по этому зимнему мысу.
Кто-то крикнул: «Matchless лжет, сэр!»
Её ирландский капитан, лорд Раткаллен, должно быть, гнал её как безумный, как в тот день, когда он чуть не лишил её мачты. Остальные корабли эскадры всё ещё были далеко за кормой.
Кин сказал: «Не могу разобрать, сэр. Они спустили контр-адмиральский флаг». Затем он резко добавил: «Соберите команду – «Матчлес» сбросил шлюпку».
Болито сказал: «Это даст мне знать, что я снова командую. Он не хочет принимать во всем этом участия».
Но когда лодка приблизилась, на борту не было Херрика.
Болито приветствовал высокого ирландского пэра в порту прибытия и сказал: «Вы прибыли как раз вовремя, сэр!»
Раткаллен оглядел свисающие снасти, тусклые пятна там, где оттаскивали трупы, висящий дым и затянувшийся хаос, которые он пропустил.
«Я думал, мы опоздали, сэр Ричард. Когда я узнал, что…»
«А где контр-адмирал Херрик? С ним всё хорошо?»
Раткаллен пожимал руку Кину. «Это была уловка, сэр Ричард. Я предположил, что, увидев адмиральский флаг, противник решит, что в бой вступает гораздо более крупная эскадра».
Кин коротко ответил: «Удалось. Ничто другое нас не спасло бы, и мы, вдобавок ко всему, захватили французского адмирала». Но голос его был глух; его преследовали недоверие и растущая боль на лице Болито.
В голове всё ещё звучал грохот и грохот битвы: одни умирали, другие молили о смерти, а не о скальпеле хирурга. Но он мог думать только о Херрике.
Раткаллен почувствовал его разочарование. Он бесстрастно сказал: «Я напомнил контр-адмиралу Херрику, что нахожусь под вашим командованием, сэр. Я предложил ему позже поднять флаг над моим кораблём – это навело меня на мысль о моей уловке».
«Что он сказал?»
Раткаллен мрачно взглянул на Кина. «Он сказал: „Я не потерплю вины дважды“, сэр Ричард».
"Я понимаю."
Кин сказал: «Я был бы очень признателен, если бы вы передали буксир моему кораблю, капитан, пока я не смогу переоснастить рулевое управление».
Он оглянулся только один раз, и Болито полуподнял руку в его сторону.
«Спасибо, Вэл».
Оззард вернулся с тяжёлым кубком. Аллдэй взял его и протянул Болито. В его кулаке кубок походил на напёрсток.
«Не все раны кровоточат, сэр Ричард». Он смотрел, как тот подносит напиток к губам. Он помедлил. «Леди Кэтрин бы вам сказала. Некоторые люди меняются. Это не всегда их вина…»
Болито осушил стакан и подумал, не из магазина ли он в Сент-Джеймсе.
«Слава богу, что ты этого не сделаешь, старый друг».
Дженур видел, как они шли вместе и останавливались, чтобы поговорить с некоторыми моряками. Их мир. Он принадлежал ему; теперь он ему не принадлежал. Он посмотрел на захваченный фрегат и, казалось, снова услышал голос Болито. Самый желанный дар.
Однако лейтенант, ныне исполняющий обязанности командира, Стивен Дженур, ранее уроженец Саутгемптона, Англия, почувствовал, что он только что потерял все.
Оглавление
Александр Кент ЗА РИФОМ (Болито – 21)
1. БРАТЬЯ ПО ГРУППЕ
2. НЕЗНАКОМЦЫ
3. ОБВИНЯЕМЫЙ
4. МЕСТЬ
5. РУКА ДАМЫ
6. ЗОЛОТИСТАЯ РЖАНКА
7. СОВЕСТЬ
8. ВЫКЛЮЧАТЕЛИ
9. ОТКАЗАТЬСЯ
10. БЕДНЫЙ ДЖЕК
11. ДЕНЬ, КОТОРЫЙ НУЖНО ЗАПОМНИТЬ
12. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ…
13… И ПРОЩАНИЕ
14. ДУРНАЯ КРОВЬ
15. ИЗ МЕРТВЫХ
16. СИЛА КОМАНДОВАНИЯ
17. ПРОХОД КОРАБЛЕЙ
18. ПРИЗРАКИ
19. НАС МНОГО СЧАСТЛИВЫХ Аннотация
