Текст книги "За рифом"
Автор книги: Александер Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
«Тибальт нас найдёт. Херрик, должно быть, уже открыл свои депеши. Что будет дальше, остаётся только гадать».
«Возможно, – подумал Дженур. – Но это будет твоя ответственность».
Кто-то крикнул сквозь шум развевающихся парусов и скрип блоков: «Анемона прокладывает курс!» Другая группа зевак приветствовала фрегат радостными возгласами, когда он накренился на ветру в хлопающих парусах.
Болито остановился и посмотрел, как она собирается с силами, словно чистокровная скакунья.
Он сказал: «Да позаботится о тебе Бог, Адам». Но его слова затерялись в окружающей суете.
Позже в тот же день, когда восходящий северо-восточный ветер нашел и наполнил их паруса, перевернув флагман так, что его нижние орудийные порты оказались практически затоплены, Болито сидел один в своей каюте, прикрывая рукой раненый глаз, и снова расправлял ее письмо на столе.
«Мой дорогой Ричард, самый дорогой из людей, как мне интересно, где ты сегодня и чем занимаешься…» Болито с большой осторожностью поднял сложенный лист плюща, багровый от зимы, который она прислала в письме. «Из нашего дома…»
Болито положил письмо обратно в конверт и с потрясенным недоверием смотрел, как слеза упала на тыльную сторону его ладони.
Как будто она послала ему одного из своих.
18. ПРИЗРАКИ
КАПИТАН Валентайн Кин подождал, пока Болито закончит некоторые расчеты на своей личной карте возле кормовых окон, и сказал: «Ничего для доклада, сэр».
Болито изучал карту, изгибающуюся линию разбросанных островов Наветренной и Подветренной групп. Места, которые он никогда не забудет: остров Мола, острова Сент, пролив Мона, замкнутые воды и каменистые участки суши, их названия, написанные кровью. Великие морские сражения, выигранные и проигранные, и восстание, которое стоило им Америки. Как могла такая маленькая страна, как Англия, выдержать столько, стоя в одиночку и сражаясь с Францией, Испанией, Голландией, а затем и с Америкой одновременно? И они продолжали сражаться, хотя в конце концов стало казаться, что в Европе наступает переломный момент. Но здесь, в Индиях, шансы были такими же, как и прежде, и шансы загнать врага на дно были скорее вопросом удачи, чем знаний.
Кин рискнул: «Мы можем совершить ещё один проход на северо-запад, сэр. Возможно, капитан Кроуфут направил свои корабли к Невису в надежде обнаружить противника».
«Я думал об этом. Он находчивый человек». Он выпрямился и уставился на карту, которая словно насмехалась над ним. «Я бы и сам так поступил. Можно потерять целую эскадру среди этих островов». Возвращалось неотступное беспокойство. «Но он ничего не знает о том, с чем столкнулся Адам у острова Птичий. Если бы только Томас Херрик открыл эти донесения. Возможно, они ничего и не раскрыли, но…»
Кин сказал: «Их светлости не стали бы отпускать такой фрегат, как «Анемона», просто так». В его голосе слышалась горечь, как и в голосе Адама.
Болито сказал: «Направляйтесь к «Безжалостному» и «Валькирии». Выстройтесь в линию по курсу флага. Пока светло, держитесь на расстоянии пяти миль друг от друга. Это даст нам более широкий обзор». Он прислушался к ветру, дующему сквозь такелаж. Он всё ещё был свежим, так что им нужно было сделать ещё несколько узлов, прежде чем он снова стихнет. Он ждал, пока Дженур сделает пометки в блокноте и поспешит на поиски своей сигнальной партии.
Он продолжил: «Они оба опытные капитаны – это уже кое-что, Вэл. Я не знаком с Кирби с «Неумолимого», у него был капитан Табарт в Копенгагене. Но у него хорошая репутация. Флиппенса я знаю много лет». Он отстранённо улыбнулся. «Управляет своим кораблём, руководствуясь Библией и боевыми инструкциями Адмиралтейства. Похоже, это сочетание хорошо работает в его случае».
Кин направился к двери. «Я убавлю паруса, чтобы дать остальным время занять позицию. Кроме того, я должен передать первому лейтенанту, чтобы он выбрал лучших наблюдателей».
Болито вернулся к своей карте; он снова потер веко.
Он сказал: «Наш главный впередсмотрящий на ялик, Уильям Оуэн, – что скажете о нем?»
Кин был удивлён. Как он вообще мог найти минутку, чтобы вспомнить о простом моряке среди стольких?
Он ответил: «Я не могу говорить о нём слишком много. Я намерен вскоре произвести его в младшие офицеры…» Он остановился, увидев, что Болито наблюдает за ним, как будто кто-то только что окликнул его по имени.
«Сделай это сейчас, Вэл. Позже времени может не быть, а нам понадобятся все опытные руки».
Кин очень тихо закрыл дверь и поспешил вверх по трапу.
«Убавьте паруса, мистер Седжмор!» Он прикрыл глаза от яркого света, чтобы посмотреть на флаги Дженура, развевающиеся на реях, и на сигнального мичмана с поднятой подзорной трубой, который отчитывал каждый корабль, приветствовавший его.
Капитан корабля Джулиан крикнул: «Как и прежде, сэр!»
Кин кивнул, его мысли были заняты. «Когда мы снова поднимемся на все паруса, мы продолжим путь на северо-запад. Вам сегодня придётся быть максимально внимательными в полдень, мистер Джулиан, потому что после этого мы сменим курс и направимся к островам, особенно к острову Птичьему».
Их взгляды встретились, и затем Джулиан спросил: «Значит, завтра?»
Кин отвернулся, когда раздался пронзительный крик, призывающий вахтенных на палубе убирать паруса. «Помощник капитана, найдите для меня матроса по имени Уильям Оуэн». Сделай это сейчас же, Вэл, сказал Болито. Был ли это тот самый инстинкт, который Кин имел все основания уважать? Откуда он знал? Но он знал, и Джулиан принял его без вопросов.
Он увидел Оуэна, шагающего по подветренному трапу, совершенно непринужденного, каким он выглядел даже после потери «Золотистой ржанки».
Он вышел на квартердек и похлопал себя по лбу. «Да, сэр?»
«Все хорошо отзывались о тебе, Оуэн, хотя я и так знал твои способности, – он попытался улыбнуться. – Немедленно зарегистрируем твое повышение в должности с соответствующим жалованьем и продовольствием».
Оуэн пристально посмотрел на него. У него было открытое, простое лицо, напомнившее Кину Оллдея, когда тот впервые встретил его на фрегате «Ундина» под командованием Болито. Много лет назад, когда он сам был молодым мичманом, как и тот, что стоял на вахте рядом: Де Курси, который делал вид, что не слушает.
«Ну, благодарю вас, сэр!» – Оуэн, казалось, был искренне рад. «Я ходил по морю то на одном, то на другом корабле уже пятнадцать лет. Никогда бы не подумал, что такое произойдёт!» Он повторил с ухмылкой: «Благодарю вас, сэр».
Кин остро подумал о человеке в огромной каюте у себя под ногами. Откуда он знал?
«Мистер Седжмор объяснит вам ваши обязанности, когда будет не спеша, но сейчас я оставляю вас со своим рулевым. Вместе вы будете помогать мистеру Гилпину, боцману, если мне понадобится спустить шлюпки».
На мгновение Кин заметил, как его глаза блеснули. «Но держи это при себе». Он обернулся, когда Седжмор поспешил к нему. «Что-то не так?»
«Я слышал упоминание о лодках, сэр».
«И вы поймете почему».
Седджмор огляделся, когда Мастерман, сержант морской пехоты, воскликнул: «Боже, посмотрите на старый «Relentless»! Он обзавёлся турнюром, это точно!»
Седжмор спокойно настаивал: «Но море пусто, сэр».
Нам сообщили, что наше совместное наступление на Мартинику силами кораблей вице-адмирала Кокрейна и армии генерала Беквита может начаться в любой момент. Если позволит погода, то в течение нескольких дней. Если бы я был французским командующим кораблями и людьми, находящимися в его распоряжении, я бы двинулся на жизненно важные базы, например, на Антигуа. Если её взять, наш флот будет подобен безголовой курице.
Седжмор вдруг обнаружил, что смотрит на то место на квартердеке, где погиб его предшественник Казалет. Изящные такелажные снасти, безупречные палубы, матросы у штурвала, как всегда, следящие за компасом и парусами. Трудно было представить, какой ад там творился.
Он нерешительно спросил: «А что, если мы выступим против них, сэр, я имею в виду, без поддержки?» Редко можно было увидеть его в таком состоянии, когда он не находил слов.
«Тогда люди будут сражаться, как никогда раньше. Море здесь – бездонная пещера, место кромешной тьмы, я полагаю. Разве это альтернатива?»
Седжмор поспешил уйти, ему нужно было чем-то заняться, чтобы отвлечься.
«Неумолимый на посту, сэр!»
Кин перешел на наветренную сторону и наблюдал, как «Валькирия» под каждым швом парусов устремляется к горизонту, чтобы замкнуть линию, затем он увидел рулевого вице-адмирала, направляющегося на корму, и крикнул: «Воспоминания, Аллдей?»
Олдэй прищурился и криво усмехнулся. «Скоро их будет ещё несколько, не удивлюсь, сэр!»
Он исчез под палубой, направляясь в большую каюту, по-своему понимая, что он там нужен.
Кин повернулся к вахтенному офицеру, третьему лейтенанту. «Я иду в свою каюту, мистер Джойс. Позвоните мне в полдень, чтобы мы могли сравнить прицелы по солнцу». Он помолчал. «Могу и раньше, если понадоблюсь».
Джойс улыбнулся. Он служил капитанам, которым никогда бы не осмелился позвонить, даже если бы корабль разваливался; после этого они с такой же страстью обвиняли бы неуверенного лейтенанта. Своему мичману он сказал: «Запомните всё, что вы видите и слышите, мистер де Курси. Это может сослужить вам хорошую службу, если (что маловероятно) вы останетесь живы достаточно долго, чтобы получить командование!»
Пятнадцатилетнего мичмана поведение Джойса не слишком беспокоило. Его отец был контр-адмиралом, а до него – дед.
«Да, сэр! Я приму всё во внимание!»
Джойс отвернулся, скрывая улыбку. «Наглый маленький засранец», – подумал он.
Вскоре после ритуала наблюдения за солнцем секстантами и шепотом сопоставлений за картографическим столом «Черный принц» и два ее спутника пересекли восемнадцатую параллель и направились к западному горизонту.
Лейтенант Стивен Дженур заметил угрюмое выражение лица Оззарда, проходя мимо него у раздвижных дверей каюты; коротышка нёс завтрак Болито, который, как он уже знал, был его любимым в море. Кусок жирной свинины, поджаренный до бледно-коричневого цвета с крошками печенья и чёрной патокой на отдельном корабельном сухарике. Он лежал нетронутым, исчез только кофе.
Он видел, как Аллдей проводит тряпкой по старому мечу Болито, как делал, должно быть, тысячу раз, а его взгляд застыл на широкой панораме за кормовыми окнами. Даже с учётом соляных пятен на толстом стекле и туманного рассвета, вид был захватывающим. Восточный горизонт оживал, море волновалось и становилось молочно-белым под постоянным напором ветра. Птицы тоже скользили взад-вперёд под прилавком корабля в ожидании объедков, изредка крича, когда какая-нибудь рыба поднималась слишком близко к поверхности.
Дженур увидел Болито на скамье, одну ногу он положил на клетчатое покрытие палубы, а другое колено подтянул к подбородку; он также увидел, что его тяжелый форменный китель и шляпа лежат на стуле, словно костюм какого-то актера, ожидающего в кулисах.
Ему бы очень хотелось попробовать свои силы в работе над альбомом для зарисовок, но времени не было, и он сказал себе, что никогда не сможет передать напряжение и необычайную интимность этого личного момента.
Болито повернул голову. «Посмотри на птиц, Стивен. Если бы мы только знали, что они видели, пролетая над островами. Возможно, ничего». Он взглянул на ряд сомкнутых гребней волн, среди которых проносился ветер. «Если на этот раз я ошибаюсь, и ветер всё ещё сильный, может потребоваться несколько дней, чтобы отбиться и поискать что-нибудь ещё».
Дженур сказал: «“Relentless” виден на траверзе, сэр Ричард. Похоже, он на идеальном месте».
Где-то далеко впереди, за сужающимся утлегарем «Чёрного принца», лежали острова. Они всё ещё оставались в тени, но рассвет, когда он наступит, был быстрым.
«Как поживает капитан Кин?»
«Он пришёл рано, сэр Ричард. Я тоже почти не спал».
Болито быстро улыбнулся. «По крайней мере, тебе не придётся стоять на вахте вместе с остальными, Стивен. Может, я недостаточно тебя заставляю».
Он позволил своим мыслям блуждать среди брызг, бьющихся о кормовые окна, и глухого звука румпеля, когда руль принимал на себя нагрузку моря и ветра.
Я больше ничего не могу сделать. Я в тёмной комнате. Я даже не могу полагаться на обстоятельства, ибо не знаю их.
Предположим, враг нападёт на Антигуа? Что сделает Херрик? Встретит ещё одну безнадёжную битву, подобную предыдущей? Или отдаст приказ отступать до прибытия помощи? Он будет сражаться. Чтобы наказать себя или бросить тень на тех, кто хотел, чтобы он был виновен.
Он подумал о гневе Адама и о чувстве предательства и попытался представить, как всё было между ним и его старым другом. Что-то ещё беспокоило Адама; возможно, он поделился бы этим, если бы представилась возможность.
Дженур сказал: «Это был привет с самого начала, сэр Ричард». Лицо его было одновременно встревоженным и взволнованным.
Болито увидел, как тряпка Эллдея замерла на остром старом клинке. Он тоже не слышал этого.
«Будь спокоен, Стивен. Скоро мы всё узнаем».
Дженур заворожённо смотрел на него, завидуя тому, как он умеет сдерживать свои внутренние чувства, особенно когда так много зависело от сегодняшнего дня. Или завтрашнего. Но он знал, что это произойдёт сегодня.
Часовой крикнул: «Вахтенный мичман, сэр!»
Мичман Мак-Иннес робко вошёл и оглядел полутёмную каюту. «Капитан Кин, ваше почтение, сэр Ричард, и… и…»
Болито мягко подсказал: «Мы все взволнованы, мистер Мак-Иннес, поэтому, пожалуйста, поделитесь этим с нами».
Юноша покраснел под загаром. «Сообщают, что на западе виден парус. Вахтенный говорит, что это, возможно, фрегат».
Болито улыбнулся, но разум его был ледяным. Фрегат. Она сможет увидеть Чёрного Принца, если не остальных, на фоне светлеющего горизонта. Значит, друг? Должно быть, это Тибальт. Он попытался подавить зарождающуюся надежду. Даже с фрегатом поиски среди этих островов займут несколько дней.
«Мое почтение капитану. Я сейчас же приду».
Он взял пустую кофейную чашку и уставился на неё. «Мальчики и старики. Хорошие и преступники».
Олдэй ухмыльнулся. «Ничего не меняется, сэр Ричард». Он поднял меч и вложил его в тонкие кожаные ножны. Должно быть, за свою жизнь он изрядно их износил, подумал он. Но только один меч.
«Ещё нет, старый друг». Болито посмотрел на своего флаг-лейтенанта, и в его серых глазах мелькнуло что-то похожее на боль. «Ты готов, Стивен?»
Дженур уверенно произнес, хотя и не совсем понимал: «Я готов, сэр Ричард».
«Пойдем наверх», – он порывисто тронул его за руку. «Это не всегда одно и то же!»
Весь день смотрел, как они уходят, и сел в кресло Болито. Рана ужасно болела. Верный признак. Он хрипло рассмеялся. Нервы? Старый Джек, как ты! Чтоб тебе глаза вышибло, дураку!
Оззард вошёл молча. «Что случилось, Джон?»
«Сделай кое-что для меня. Принеси мне куртку и абордажную саблю из моей столовой, ладно?»
Оззард отреагировал предсказуемо: «Я тебе не слуга!»
Весь день чувствовал, как напряжение спадает. Так всегда случалось, когда знаешь. «Я понадоблюсь через минуту-другую, Том». Он заметил внезапную тревогу Оззарда и любезно добавил: «Сегодня мы будем сражаться. Так что, пошли, а, приятель?» Он схватил его за тонкую руку, когда Оззард поспешил уйти. «Я выскажусь, а потом закрою люки». Он чувствовал страх сквозь рукав коротышки. «Если случится худшее…» Он позволил словам дойти до него. «Я больше не хочу того безумия, что было в нашем старом Гиперионе. Нравится нам это или нет, мы друзья. Мы вместе». Он увидел благодарность в глазах Оззарда и грубо добавил: «Принеси мне тоже виски, а?»
Не подозревая о личной драме, разыгравшейся в большой каюте, Болито стоял рядом с Кином и Дженуром у поручня квартердека, скрестив руки на груди и наблюдая за морем, открывающимся по обе стороны от него в первых слабых лучах солнца. Он видел «Безжалостного» прямо на траверзе, возможно, в миле от него, пока дневной свет не сделал сигналы легко различимыми. За ним, как ему показалось, виднелась бледная пирамида парусов «Валькирии», и он подумал, не заметил ли Флиппанс и этот далёкий корабль.
Болито взглянул на множество фигур, двигавшихся по верхней орудийной палубе и по такелажу наверху. Работа не прекращалась ни на минуту. Сращивание и починка, смоление и герметизация – и всегда орудия, которые были главной частью их повседневной жизни. В переполненных кают-компаниях моряки, жившие с ними, видели орудия, когда их вынимали из гамаков, с лёгким закуской для последних, за столами, где они принимали свою, зачастую слишком сырую, пищу и пили ежедневные глотки или пиво, если оно ещё было пригодно для питья. Орудия разделяли их, словно безмолвные стражи. Когда они снимали вахту и чинили одежду, «небольшой юродство», как называли это моряки, или делали модели и рассказывали истории о кораблях и местах, которые они видели, орудия тоже всегда были с ними.
А в результате всех этих учений и жесткой дисциплины орудия ждали, пока откроются порты и выпустят снаряды, превращая те же самые кают-компании в дымный ад.
«Стакан, будьте любезны». Он взял его у мичмана Мак-Иннеса и направил на траверз. Ближайший 74-й теперь был чётче, и он даже мог разглядеть крошечные фигурки, двигающиеся по трапам, прикрывая гамаки, плотно забитые сетками для хранения ещё одного дня.
Мичман Хьюстон стоял рядом со своей сигнальной группой, но в стороне от неё, подняв подзорную трубу, с почти презрительным выражением лица. Вероятно, он думал о своём долгожданном повышении до лейтенанта: первой ступеньке карьерной лестницы.
«Она – Тибальт, сэр!»
Пока мужчины болтали и обсуждали, что это может означать, Болито снова выровнял телескоп и хотел прикрыть рукой повреждённый глаз, но телескоп был слишком тяжёлым. И окружающие могли заметить и заподозрить.
Каким же серым он казался за развевающимся кливером, но скоро всё изменится. Он нашёл бледные топсели фрегата и увидел, как крошечные яркие флаги, единственный настоящий цвет на горизонте, внезапно опустились и исчезли.
«Ещё один сигнал, мистер Хьюстон!» – голос Кина был необычайно резким.
«Есть, сэр!» Голос его был угрюмым, как в тот раз, когда ему приказали подняться наверх за нападение на матроса Оуэна.
Дженур прочитал его первым. «Сигнал, сэр Ричард. Вражеские корабли идут на северо-запад!»
Болито ощутил внезапную тишину вокруг. Тибальт, должно быть, искал его и наткнулся на вражеский строй, не зная, что это такое. Им повезло, что они остались живы.
«Подтвердите. Передайте Тибальту, чтобы занял позицию с наветренной стороны». Он не обращал внимания на яркие флаги, взмывающие ввысь и срываемые с реев, и на другие флаги, разбросанные вокруг мичмана и сигнальных отрядов, словно павшие знамена на поле боя.
Дженур ждал его со своей книгой: «Генерал, готовься к битве».
Затем, когда флаги снова взмыли вверх и были приняты двумя другими кораблями, Болито сказал: «Затем еще один, Стивен. Выстройтесь в боевую линию впереди флага».
Кин понял. Болито приберегал мощную артиллерию флагмана до тех пор, пока не сможет оценить силу и намерения противника.
Болито обернулся и увидел, что Олдэй несет свое пальто и шляпу поперек старого меча, словно подношение.
Он сунул руки в карманы пальто и, зная, что шкипер наблюдает за ним, взял шляпу. Вспомнив их последний бой, когда он носил шляпу Болито в бою.
Он поднял руки и позволил Аллдею закрепить меч. Аллдей был в своей лучшей куртке, той самой, с особыми позолоченными пуговицами, которые он ему подарил. Их взгляды встретились, и Болито тихо сказал: «Итак, старый друг. Сегодня будет жаркая работа».
Кин видел их разговор, но думал о Зенории. Он никогда не вернётся домой, если будет искалечен или изуродован. Никогда.
Когда он снова взглянул, то был поражён пронзительностью взгляда Болито. Он словно прочитал его самые сокровенные мысли.
Болито улыбнулся. «Готов?» Он ждал, словно желая поделиться с ним своей силой. «Хорошо, капитан Кин». Он всё ещё улыбался, не обращая внимания ни на кого вокруг. «Можете идти в кабину!»
В суматохе, вызванной очередным убавлением парусов, чтобы позволить другим кораблям выстроиться в линию, внезапный грохот барабанов морских барабанщиков, приглушённые переклички между палубами почти заглушили их. Затем, когда люди уставились друг на друга, а другие в панике бросились к своим местам у орудий или высоко над палубой, на марсах, дисциплина, казалось, пошатнулась, и к тем, кто никогда прежде не встречался с врагом, пришло полное осознание.
Младшие офицеры и боцманы с ругательствами и ударами преследовали отстающих, а рядом с орудиями, видневшимися на верхней палубе, командиры орудий уже выбирали первые ядра из гирлянд.
Седжмор с тревогой посмотрел на корму. «Готов, сэр!»
Кин оторвал взгляд от твердеющего силуэта приближающегося фрегата и крикнул: «На этот раз быстрее, мистер Седжмор!»
Он взглянул на Болито, ожидая подтверждения. «К бою готов!»
С юта было меньше суматохи, по крайней мере, так казалось с квартердека. Это объяснялось главным образом тем, что команда корабля была разделена на небольшие группы, люди были знакомы друг с другом, и даже их боевые позиции были им хорошо знакомы.
Дженур наблюдал за своей сигнальной группой, а затем вздрогнул, услышав крик Хьюстона: «Сигнал от Тибальта, сэр! Повторяю «Валькирия» и «Неумолимый». Приблизительно шесть парусов от линии на северо-запад!»
Кин сказал: «Измените курс на два румба вправо. Держите курс на запад-нор-вест».
Болито не нужно было думать о действиях Кина; он не раз доказывал своё мастерство. Но он видел, как люди на палубе переглядывались, словно ища ответ на свои страхи. Соотношение сил оставалось прежним. Два к одному. Он и раньше сталкивался с такими трудностями, но большинство людей – нет.
"Сознавать!"
Вверх и вниз по линии вымпела поднимались и опускались снова, в то время как остальные, вытянув реи в ответ на сигнал Кина, направлялись ближе к ветру.
Болито крикнул: «Стивен, поднимись наверх со стаканом?»
Дженур направился к вантам, но остановился, услышав голос Болито. «Я должен знать». Он снова машинально коснулся века, и его лицо застыло с мрачной решимостью.
Олдэй скрестил руки на груди и кивнул Тоджонсу, который поспешил присоединиться к боцману у шлюпочной палубы. «Ну вот», – подумал он.
Он потёр грудь и увидел, что Болито наблюдает за ним. Он медленно улыбнулся. «Просто привычка, сэр Ричард».
Болито отвернулся, услышав крик Дженура из-за деревьев.
«От Тибальта, сэр! Один фрегат в отряде!» В конце концов, противника станет достаточно хорошо видно с палубы. Но не так скоро. Болито прикрыл глаза от солнца, чтобы посмотреть на вымпел на мачте. Значит, полдень. Он видел, как Джулиан положил дополнительные руки на штурвал, как морские пехотинцы толпами двинулись на ют и бак, а по дрожащим вышкам поднялись на марс, где попытаются выследить офицеров противника или обстрелять их из вертлюжных орудий, если те подойдут достаточно близко.
Другие алые пятна отмечали каждый люк и лестницу: часовые, не дававшие испуганным людям сбежать вниз и спрятаться. Чтобы при необходимости их уничтожить и поддержать волю остальных к борьбе.
Болито услышал, как Джулиан пробормотал: «Если ветер не подаст ни единого удара, у этих мерзавцев будет преимущество, сэр».
Кин кивнул, отмахнувшись от того, что он и так знал.
Ветер был порывистым и не собирался стихать. Если противник действовал в соответствии с анемометром, вполне возможно, что он не сможет стрелять из своей артиллерии нижней палубы, поскольку порты были почти затоплены. «Чёрный принц», с другой стороны, сохранял преимущество благодаря своему главному орудию, пока корабль кренился под напором парусов.
Этого было достаточно. Болито подошёл к плотно натянутым сеткам для гамаков и, прислонившись к ним, навёл подзорную трубу, словно мушкет. Он увидел, как изысканно украшенные пряники на корме и корме «Нескончаемого» отражают и удерживают мерцание слабого солнечного света. «Валькирия» возглавляла строй, и он был благодарен. Он знал Флиппанса; тот станет продолжением его правой руки и, вероятно, первым вступит в бой с противником. Значит, с ними был фрегат. В глубине души он знал, что это тот самый голландский фрегат, который описывал Оуэн. Остальные корабли, какими бы они ни были, должно быть, прорвались сквозь блокаду во время непогоды или даже раньше. Во время второй атаки на Копенгаген несколько кораблей вырвались наружу, и не все были спасены или введены в бой. Они, вероятно, прибыли из разных портов, возможно, с капитанами, которые никогда раньше не сражались вместе. Человеку, командовавшему такой разношёрстной эскадрой, пришлось бы быстро и самостоятельно передвигаться, чтобы собрать корабли, которые он должен был вести.
Болито это словно ударило кулаком. Почему я не догадался об этом раньше? Был один французский офицер, который выделялся на голову выше остальных, молодой капитан фрегата, когда они сражались здесь, в этих самых водах. Голос из прошлого словно насмехался над ним. Был капитаном фрегата, Болито… Теперь он был флагманом, пережив ужасную кровавую бойню Террора. Блестящий человек, и он непременно воспользуется фрегатом, кем бы он ни был построен, чтобы восстановить гордость, утраченную на Ниле и Трафальгаре.
«Андре Баратте, Вэл. Вот с кем мы сталкиваемся сегодня».
Затем он вспомнил, что никто из его окружения не был здесь, на той войне. Кроме Олдэя, но он бы не узнал. Мы, немногие счастливые. Все исчезли, стёрты временем, если не памятью.
Кин попытался понять, чувствуя его внезапную депрессию. «В чём дело, сэр?»
«Баратт был очень отважным капитаном фрегата, Вэл. Я не сомневаюсь в его равных способностях как адмирала».
Он взглянул на шипящие гребни рядом. «Передай сигнал об этом Валькирии через «Безжалостного». Произнеси его как следует. Капитану Флиппансу это может быть бесполезно, но он должен быть готов».
Он отошел в сторону, когда мичманы и матросы снова побежали к флаг-фалам.
Это имя, казалось, дразнило его. Томас Херрик, должно быть, знал, и, вероятно, оно было в депешах, которые он отказывался вскрывать. Адмиралтейство отправит фрегат с такими новостями. Ему было противно думать о том, что Херрик отказывается действовать; и видеть его таким, каким он был когда-то, было невозможно. Или он сам был единственным, кто всё ещё верил в их старую дружбу?
Высоко над их головами, сидя на грот-штаге и с любопытством наблюдая за матросом с косичкой, лейтенант Стивен Дженур смотрел на сияющую морскую гладь и чувствовал на коже первые теплые блики. Он с величайшей осторожностью настроил подзорную трубу и ждал, когда корабль снова поднимется из длинного ложбины. Он чувствовал, как под ним дрожат мачта и рангоут, слышал, как ветер свистит в такелаже и в гудящих парусах. В отличие от Болито, он хорошо переносил высоту и никогда не уставал от своего высокого положения.
«О Боже!» Он снова сжал пальцы на телескопе. Он едва различал корабли, о которых сообщил Тибальт, и один, фрегат, стоявший особняком среди остальных. Ему даже удавалось сохранять другой галс.
Наблюдатель спросил: «Все плохо, цур?»
Дженур взглянул на него. Старый моряк. Один из немногих, кто ещё остался.
Он сказал: «Возьми этот стакан. Скажи мне, что ты видишь».
Мужчина прищурился, морщины вокруг глаз прорезали его загорелую кожу.
«За пределами кораблей, цур?» Он покачал головой, словно удивлённый тем, что его всё ещё можно застать врасплох. «Это целый флот, цур!»
Дженур быстро спустился и обогнул грот-мачту, где морские стрелки расположились у баррикад, с интересом наблюдая за его спуском.
Болито выслушал его, не комментируя, а затем сказал: «Это будет армия вторжения. Адам видел лишь часть её, но это правда».
Кин спросил: «Можно ли их остановить, сэр?»
«Пока не прибудет помощь, да, Вэл».
Он посмотрел на горизонт, все еще подернутый туманом, словно дым безмолвного сражения.
«Избавьтесь от лодок. Победители смогут их забрать».
Он игнорировал крики и натиск моряков на подъёмные тали. «Ну вот, Стивен. Благодарю за то, что ты сегодня меня видел». Он видел, как другие матросы бежали готовить цепные подъёмники для такелажа с верей, чтобы они не упали на незащищённые орудийные расчёты, если их расстреляют. «Интересно, что он будет делать?»
«Если…» – Дженур содрогнулся, вспомнив то, что только что видел. «Если это действительно тот самый французский офицер, и если, как вы подозреваете, он был на том фрегате…»
Болито попытался улыбнуться, но не смог. «Слишком много «если», Стивен».
«Он узнает, что вы здесь, сэр Ричард. Знайте также, что вы никогда не убегали от врага».
Болито коснулся его руки. «Значит, я потерял ещё одну хитрость, прежде чем она началась. Но я верю, что ты прав».
Он наблюдал, как спустили первую шлюпку, а затем бросили её на произвол судьбы, оставив под контролем парусиновый морской якорь. Внезапно он вспомнил «Золотистую ржанку». Неужели судьба всё-таки так неизбежна? Неужели смерть просто отложили до сегодняшнего дня?
И снова ему послышался её голос: «Не покидай меня», – и он ответил ей, но лишь мысленно. «Никогда».
Он видел, как Кин оглядывает стройные палубы, где люди стояли или присели в ожидании следующей команды. Возможно, он уже подсчитывал цену, видя, как эти самые палубы усеяны мертвецами и умирающими, как когда-то флагман Херрика.
Болито резко сказал: «Давайте послушаем музыку, капитан!» Эта формальность была для самых близких. Если они выживут, они будут помнить.
Кин слабо улыбнулся. «Портсмутская красотка, сэр?»
Их взгляды встретились. Ещё одно воспоминание. «Ничего другого».
Пока корабли медленно плыли навстречу неизвестному врагу, маленькие морские флейтисты маршировали взад и вперед по палубе, напевая матросскую мелодию, которую ни Болито, ни Кин никогда не забудут.
Болито нащупал медальон под рубашкой и прижал его к коже.
Я здесь, Кейт, и ты со мной.
Лейтенант Седжмор наблюдал за Болито и капитаном флагмана, всё ещё не в силах постичь чудовищность вражеской мощи. Но когда всё это закончилось… Он позволил взгляду скользнуть к той части палубы, где так ужасно погиб его предшественник. Словно ожидал увидеть его там, растерзанного.
Ему было холодно, несмотря на усиливающееся солнце. Он увидел нечто, что раньше знал лишь как нечто незнакомое. Это был страх.
19. НАС МНОГО СЧАСТЛИВЫХ
БОЛИТО сорвал рубашку с себя и наблюдал, как юнги несут питьевую воду под трапом для орудийных расчетов. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как сигнал «Валькирии»: «Враг в поле зрения!» разнесся по всей линии, и Болито понимал, что, несмотря на их численное и превосходство в силе, приближающимся французским кораблям, вероятно, пришлось гораздо хуже. «Черный принц» крепко обхватил реи и шел к ветру настолько близко, насколько это было возможно для такого большого корабля, но, по крайней мере, они сохраняли строй и держались в шеренге, разделяя друг друга всего полумилей. Ветер противника дул прямо в носовую часть левого борта, так что казалось, будто корабли колеблются из стороны в сторону, то наклоняясь с парусами, словно металлическими кирасами, то застигнутые врасплох в хаосе бьющихся парусов.
