Непревзойденный

Текст добавлен: 3 ноября 2025, 17:00

Текст книги "Непревзойденный"

Автор книги: Александер Кент

Жанры:

Морские приключения

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 20 страниц)

Потребовались физические усилия, чтобы взять и поднять запасной телескоп. Следующие несколько часов будут иметь решающее значение. Он слышал скрип флагов в воздухе и мысленно видел, как они взлетают на рее, и, примерно в миле от бурлящей воды, другой сигнальный мичман, вроде Казенса, читает сигнал, пока кто-то другой записывает его на грифельной доске.

Казенс сосредоточенно нахмурился. «От Флага, сэр. Принял». Голос его звучал довольно подавленно. «Флаг вызывает Халцион, сэр».

Адам резко ответил: «Бесполезно! „Хальцион“ слишком далеко по ветру – ему понадобится целая вахта, чтобы догнать их!»

Казенс подтвердил: «Чейз, сэр».

Гэлбрейт снова был рядом с ним. «Они, возможно, побегут, когда увидят Халциона, сэр».

«Думаю, нет. Командир потеряет голову, если на этот раз потерпит неудачу. И он это поймёт!»

Он оглянулся на группу связистов.

«Что-нибудь скажете, мистер Казенс?»

Голос Салливана разрушил чары: «Палуба! Фрегат открыл огонь, сэр!»

Он услышал далекие глухие удары – это были выстрелы из луков, – подумал он, проверяя дальность, надеясь на сокрушительный выстрел.

Казенс крикнул: «Сигнал Чейз все еще летит, сэр!»

Адам подошел к компасу, рулевые смотрели мимо него, словно он был невидимкой, большой двойной штурвал слегка двигался из стороны в сторону, каждый парус был наполнен и боролся с рулем.

Он сказал: «Тогда признайте это, мистер Казенс». И отвернулся, словно мог увидеть в глазах мальчика безрассудство собственного решения. «Руки вверх, мистер Гэлбрейт! Брамс и королевские особы!» Он ухмыльнулся, напряжение и сомнения отступили, словно поверженные враги. «И парализаторы тоже, когда сможем!» Он подошел к Кристи и его товарищам. «Как же так?»

«На запад-север, сэр». Хозяин холодно улыбнулся, словно безумие было заразным. «Так ей будет чем наехать на этого ублюдка!»

«Приготовьтесь, на шканцах! Закрепите там!»

Очередной шквал пронесся по штагам и вантам, а парусина затрещала, словно собираясь сорваться с реев, когда руль перевернулся.

«Флаг повторяет наш номер, сэр!» Слова Казенса почти утонули в далёком раскатистом грохоте миномётов. Обстрел начался.

Гэлбрейт покачал головой. «Поднимите ещё один флаг, мистер Казенс», – и попытался улыбнуться, чтобы понять, что делает капитан. «На сегодня этого будет достаточно!»

Он наблюдал, как матросы перебегают с одного задания на другое, и ни один из них не споткнулся о пушечный таль или не схватил не тот линь или фал. Все тренировки и тяжёлые испытания принесли свои плоды. Это было безумие, и он чувствовал, как оно подавляет его сдержанность и беспокойство по поводу намеренного неверного толкования капитаном сигнала адмирала. Он даже нашёл время зафиксировать это и расписаться в судовом журнале, чтобы официально не свалить вину на кого-либо другого.

Гэлбрейт увидел, как Нейпир протягивает капитану чистую рубашку, смеясь над его словами и натягивая её на непослушные волосы. Солнечный свет усилился настолько, что на мгновение осветил медальон капитана, тот самый, который он видел в каюте вместе с письмами.

Он внезапно ощутил холодок, когда мальчик протянул капитану Болито его пальто – не то, в котором он впервые появился на палубе, если он вообще его когда-либо покидал, а парадный мундир с золотым галуном и яркими эполетами. Готовая мишень для любого стрелка. Снова безумие, но Гэлбрейт не мог представить его в этот день в каком-либо другом виде.

«На запад-север, сэр! Он идёт спокойно!»

Адам оглядел свой корабль, слыша прерывистый грохот выстрелов. «Алкион» уже находился под огнём, дальним, как и тот, что вели по Аранмору.

Он вспомнил Эвери, его комментарии о печально известном капитане Мартинесе, коснулся медальона под чистой рубашкой и произнёс вслух: «Ты был прав, Джордж, и никто его не видел. Лицо в толпе».

Он обернулся и увидел, как другой флаг, разворачиваясь по ветру, словно волочился по тёмному горизонту, пока корабль кренился, понимая, что его разум, должно быть, теперь свободен от всего, что могло бы ослабить его решимость. Но тут же всплыло воспоминание о дяде, каким он видел его много раз.

«Тогда давайте займемся этим!»

Люк Джаго стоял у огромного ствола грот-мачты и смотрел вдоль главной палубы фрегата. Столько раз; на разных кораблях и в любую погоду, но всегда по одному и тому же сценарию. Вся батарея восемнадцатифунтовок левого борта была спущена на воду, поднята на кренящуюся палубу потеющими экипажами, закреплена на месте тугими тали и готова к погрузке. Каждый экипаж стоял рядом со своим профессиональным инструментом: трамбовками и губками, гандшпилями и зарядами, в то время как каждый командир орудия уже выбрал идеальное ядро из своей гирлянды для первого, возможно, решающего бортового залпа. Вокруг и у подножия каждой мачты абордажные пики были отстегнуты от привязей, готовые схватить и пронзить любого, кто окажется достаточно смелым или глупым, чтобы попытаться взять их на абордаж. Сундуки с оружием были пусты, и каждый вооружился абордажной саблей или топором, не более неуверенно, чем батрак, выбирающий вилы.

Он чувствовал, как новый мичман наблюдает за ним, тяжело дыша, пытаясь не отстать от капитанского рулевого. Джаго недоумевал, почему капитан поручил ему заботиться о сыне коммодора Дейтона. Когда-нибудь он станет офицером, как Мэсси или многие другие, кого он знал, быстро забывающим былые заслуги и секретные навыки, которые знали и могли передать только настоящие моряки.

Он почувствовал, как палуба вздрогнула от двойного грохота двух миномётов. Даже на таком расстоянии корабли были едва различимы сквозь дымку и пыль, и всё же отдача миномётов, казалось, отражалась от самого морского дна.

Он слышал, как некоторые матросы шутили о том, как капитан распознал сигнал флагмана. Они бы тоже поставили на это, если бы он допустил серьёзную ошибку. Он ослабил хватку абордажной сабли на поясе, тихо выругавшись. Капитан Болито в любом случае был бы объектом внимания адмирала.

Он сказал мичману: «Ты будешь передавать сообщения между носовыми орудиями под началом мистера Мэсси», – он ткнул большим пальцем в сторону квартердека. «И капитану. А если он падет, то следующему по званию на корме».

Он видел, как мальчик моргнул, но тот не выказал страха. И он слушал. Он взглянул на мичмана Сэнделла у пустого яруса шлюпок, который всё ещё огрызался на какого-то неудачливого моряка. Он никому не принесёт никакой потери.

Он сказал: «И помните, мистер Дейтон, всегда идите, никогда не бегите.

Это только нервирует ребят, – он усмехнулся, увидев серьёзность Дейтона. – И ты тоже не будешь мишенью!

Затем, увидев выражение его лица, он коснулся руки мичмана. «Забудь, что я сказал. Просто вырвалось».

Он уставился на свою израненную руку на рукаве мальчишки. Пусть думает, что хочет, чёрт возьми. Ему плевать на простого моряка. Но это не выдержит.

Он сказал: «Теперь мы продолжим путь на корму».

Дейтон сказал: «Без лодок на палубе все кажется таким пустым».

«Не обращайте на них внимания. Мы заберём их до заката».

Дейтон тихо спросил: «Ты действительно в это веришь?»

Джаго кивнул Кэмпбеллу, который опирался на ганшпойк возле своего оружия. Как и у большинства членов экипажей, которых он раздел по пояс, его шрамы на спине были живым свидетельством его силы. Джаго вздохнул. Или глупости. Совсем недавно он сам сделал то же самое, бросив вызов власти, которая несправедливо наказала его, оставив шрамы на его лице до самого конца.

Мальчик пробормотал: «Я никогда раньше не участвовал в настоящем морском сражении».

Джаго знал, что Дейтон перешел со старого «Ванока», фрегата, который, как говорили, был настолько заражен гнилью, что стал спелым, как груша, и только медь держала его вместе.

Он посмотрел на возвышающиеся мачты и их выпуклые пирамиды парусов. Снизу казалось, что брам-стеньги гнулись, словно кнуты, под растущим давлением.

Она снова была здесь. Гордыня. То, против чего он почти поклялся. Но она летела по воде, брызги вырывались из носовой части и орошали обнажённые плечи фигуры, настоящая морская нимфа. Он увидел «Альцион», теперь гораздо ближе, круто накренившуюся от носа «Непревзойдённого». Он признал, что корабль хорошо управляемый. Но не ровня большому голландцу.

А впередсмотрящие доложили, что где-то впереди находится торговое судно «Аранмор». Жертва или добыча – всё зависело от того, какую сторону вы выберете.

Яго подумал о девушке, которую он помог снести вниз. Он смотрел на корму, на офицеров, склонившихся над покатой палубой, словно прибитых к ней гвоздями, чтобы удержаться на месте. И вот теперь она там, со своим хулиганом-мужем и одному Богу известно, сколько ещё важных пассажиров. Яго видел лицо капитана той ночью, и ещё раз, когда он сходил на берег, чтобы увидеть её, даже если он не собирался с ней встречаться или это была чистая случайность. Яго думал иначе. Он прикрыл глаза от солнца и увидел капитана, стоящего, опираясь одной рукой на перила квартердека. У того самого трапа.

А почему бы и нет? Она была умница, как кукла. Он криво улыбнулся. И она это знала, более того.

Над морем раздался звук канонады, и на мгновение Джаго показалось, что ветер изменил направление.

Голос Салливана прорезал гул парусов и стон натянутых снастей: «Палуба! „Алкион“ под огнём!»

Джаго отбежал в сторону и встал на орудийный грузовик, чтобы лучше видеть. «Алкион», как и прежде, рассекал воду, его флаги были очень белыми на фоне туманного неба, их алые кресты были словно кровь. Затем раздался внезапный стон, и его фор-стеньга и рангоут начали падать; море и ветер заглушали звук, и всё же он, казалось, ясно слышал его: скользящий клубок мачт и такелажа, рвущиеся снасти и рваные паруса, а затем вся масса обрушилась через подветренный нос, взметая клубы брызг. Там, должно быть, были и люди: одни погибли при падении, других стащили за борт порванные ванты и штаги, они умирали прямо у него на глазах, а другие бросились рубить обломки. Времени на жалость не было.

Через несколько минут упавшая фор-стеньга тащила «Халцион» за собой, словно гигантский морской якорь, а ее орудия бессильно были направлены в открытую воду.

«Приготовиться к выходу на воду!» Это был первый лейтенант, голос которого был искажен его рупором. «Руки к брасам!»

Джаго ждал, чувствуя, как корабль реагирует на ветер и руль. Кормовая охрана пробиралась мимо тех же офицеров, подтягивая брасы бизани, пока «Непревзойдённый» менял курс на наветренный, максимально близко к нему. Некоторые паруса уже хлестали и трещали в знак протеста, пока другие матросы не взяли их под контроль.

Мичман Дейтон крикнул: «Что мы делаем?»

Джаго наблюдал за сужающимся бушпритом и утлегарем, впервые отчётливо виднелся вражеский фрегат, словно скользящий по ветру к левому борту. Капитан Болито собирался обойти противника, зацепиться за ветер и затем наброситься на него, как он и описывал, суровый мастер парусного спорта.

Но он лишь сказал: «Мы собираемся сражаться. Так что будьте готовы!» Затем они вместе поднялись по трапу на квартердек.

Адам Болито лишь мельком взглянул на сцену на шканцах. Морпехи, чьи сапоги скользили по мокрому настилу, снова закрепляли брасы, прежде чем схватить мушкеты и побежать обратно на свои места. Теперь на штурвале было четверо, и один из товарищей Кристи добавил свой вес к борьбе с ветром и рулём.

Он взглянул на шкентель на мачте, почти скрытый бешено трещащим парусом. Ветер всё ещё дул ровно с северо-востока, но с кормы казалось, что он почти прямо по траверзу. Корабль сильно накренился, и глаза защипало, когда в них впервые ударил луч солнца.

А противник всё ещё стрелял по «Халциону». Дыма, выдававшего выстрелы, не было, ветер был слишком силён, но он видел паруса другого фрегата, испещрённые дырами, и огромные, рваные раны вдоль его враждующего борта; враг пытался избавиться от одного противника, прежде чем разобраться с настоящей угрозой со стороны «Непревзойдённого». Он подавил гнев. Родс так стремился унизить его, что не заметил настоящей опасности. Фрегаты голландской постройки были тяжелее и могли выдержать сильный удар. «Халцион» даже не мог приблизиться и ответить. Он видел, как её грот-стеньга пьяно шаталась в клубке чёрных снастей, словно попавшая в сеть, прежде чем рухнуть поперёк трапа.

Он снял со стойки телескоп и направил его на другой фрегат. Благодаря мощному стеклу он видел ужасные повреждения, чувствовал её боль и понимал, что думает о своей любимой «Анемоне» в её последнем бою с неравным счётом. Когда он был тяжело ранен и не смог предотвратить спуск её флага в сторону Американского.

Он услышал крик Кристи: «Как можно ближе, сэр! Северо-запад-запад!»

Он заметил рядом с собой у поручня мичмана Дейтона и сказал: «Присмотритесь хорошенько, мистер Дейтон. Это корабль, которым можно гордиться». Он опустил подзорную трубу, но не раньше, чем увидел тонкие алые нити, стекающие по палубе «Альциона» от носовых шпигатов, словно истекал кровью сам корабль, а не его команда. Но флаг всё ещё развевался, и, судя по тому, что он слышал о его капитане, другой флаг будет готов встать на его защиту, если его снесут.

С какими людьми им предстояло сражаться?

Он слышал, как один из помощников капитана задал Кристи тот же вопрос.

Он резко ответил: «Отбросы дюжины портовых городов, пусть их всех посадят на виселицу! Но они будут сражаться как следует. Пираты, дезертиры, мятежники – у них больше нет выбора!»

Ещё несколько выстрелов нашли свою цель в Халционе. Её рулевое управление снесло, а может быть, теперь за штурвалом сидели только мёртвые. Корабль дрейфовал, но время от времени одиночное орудие стреляло в нападавшего, несмотря на дальность.

Адам сказал: «Можете заряжать и выдвигаться». Командиры орудийных орудий знали бы. На этот раз одиночные выстрелы; перегруженное восемнадцатифунтовое орудие было бы бесполезно. Он смотрел, как море бурлит у подветренного борта, – единственное, чего он боялся, держа в руках анемометр. Максимальный угол возвышения для первого бортового залпа. А после этого…

Он обнаружил, что держит медальон сквозь промокшую от брызг рубашку. По крайней мере, она избавилась от беспокойства и напряжения при каждой разлуке.

И мне некому скорбеть обо мне.

«Сэр!» – Это был Гэлбрейт, протягивавший руку, словно пытаясь вытащить его из внезапного отчаяния.

"Что это такое?"

Гэлбрейт, казалось, не сразу нашёл слова. «Алкион, сэр! Они ликуют!» Он замолчал, словно шокированный собственными эмоциями. «Ладуют нас!»

Адам смотрел на потрепанный ветром, упрямый корабль, и сквозь грохот корабля и визг орудийных грузовиков он услышал этот звук. Снова протянутая рука. Спасательный круг.

Он крикнул: «Как повезёт, мистер Мэсси! На подъём!»

Это было слишком далеко, но другой фрегат менял галс, готовясь к бою и, если получится, к абордажу на своих условиях.

"Огонь!"

Адам схватил молодого Дейтона за руку и почувствовал, как тот подпрыгнул, словно в него выстрелили.

«Идите вперёд, к карронадам. Напомните им не стрелять без приказа!» Он слегка потряс его. «Вы можете это сделать?»

Удивительно, но юноша впервые улыбнулся.

«Да, готов, сэр!»

Он поспешно спустился по трапу и решительно пошёл вперёд, не дрогнув, когда батарея левого борта, орудие за орудием, отступала из открытых иллюминаторов. Адам услышал приглушённые крики и почувствовал удар тяжёлого ядра о борт, и подумал об О’Бейрне внизу, в его владениях, где его сверкающие орудия были разложены с той же тщательностью, с какой эти капитаны орудий бережно относились к своим.

«Вылезай! Перезарядись! Пошевеливайся, этот парень!»

«Принимайте курсы, мистер Гэлбрейт». Адам перегнулся через перила и увидел, как запасные матросы спешат на вызов. Когда большие курсы были стянуты и небрежно свернуты, казалось, что корабль раздет догола, а сам корабль открыт от бака до гакаборта.

А вот и противник. На полпути, паруса в беспорядке, одни порты пусты, другие уже готовы к следующей схватке.

«Готово, сэр!»

Каждый командир орудия смотрел на корму с поднятым кулаком, а расчёты едва вздрогнули, когда очередная груда железа врезалась в нижнюю часть корпуса. Они шли на сходящемся галсе, словно огромный наконечник стрелы, нарисованный на море. Два корабля, всё остальное не имело значения, и даже храброе неповиновение «Алкиона» было забыто. Другой корабль начал крениться по ветру на противоположном галсе, но всего на минуту он будет стоять носом вперёд, не имея возможности стрелять по «Непревзойдённому». Минуту, может быть, меньше.

Адам обнаружил, что меч у него в руке, и что он стоит в стороне от перил, но он не помнил ни того, ни другого.

«Как потерпите, ребята!» Как может минута длиться так долго?

Ему показалось, что он слышит далёкий грохот тяжёлых орудий. Родс всё ещё обстреливал укрепления, такие же вечные, как древние крепостные валы на Мальте, где невидимый оркестр играл для них, и они отвоевали друг у друга. Без вопросов.

Меч рассек вниз, словно стекло на солнце.

"Огонь!"

Орудие за орудием, каждое из которых бросалось на борт, где его вручную перетаскивали и перезаряжали, не давая ни секунды на раздумья или раздумья.

Он видел, как в фоке и стакселе другого корабля появились дыры, а длинные фрагменты позолоченного дерева отлетели от богато украшенного носа. Но корабль плыл сквозь ветер; они будут рядом, одержимые жаждой мести. Абордажная сеть лишь отсрочит неизбежное.

Он услышал крик Нейпира; это было больше похоже на вопль: «Фок-мачта, сэр!»

Адам видел, как некоторые выстрелы «Непревзойдённого» рассекали воду за пределами цели. Им было слишком сложно наводить орудия и надеяться на точность.

Это было невозможно, но вся фок-мачта противника шла за борт, словно ее срубил какой-то огромный невидимый топор.

Выстрелы ударили по палубе, и он увидел, как двое морских пехотинцев упали с сеток гамака. Он услышал стук вертлюгов на мачтах и понял, что люди Бозанкета выполняют приказы, их стрелки уже стреляют вниз по толпе, пробирающейся сквозь упавшую мачту и перелезающей через неё, чтобы добраться до точки столкновения. Но Бозанкет так и не узнает об этом. Он лежал, поджав под себя одну безупречную ногу, с лицом, изрешеченным осколком пули, прошедшей через один из орудийных портов.

Люксмор, его заместитель, уже был там со своим отрядом, штыки сверкали в дымном свете, и милосердие пропало, когда первые абордажники, неистово перепрыгивая через узкую пропасть, были зарублены или пронзены. Всё ближе и ближе, пока длинный утлегарь «Непревзойдённого», с изорванным в клочья парусом, не оказался направлен прямо на бак противника.

Адам снова рассек воздух мечом. Поняли ли это расчёты карронад? Удалось ли Дейтону добраться до них или его тоже убили? Но Дейтон был рядом, и он встряхнулся, чувствуя, как отчаяние уходит.

Это было скорее ощущение, чем звук: карронады почти коснулись другого корабля, когда из них вырвался дым, и они накренились и двинулись внутрь на своих направляющих.

Адам крикнул: «Ко мне, «Непревзойдённые»!» Затем он побежал по трапу, слыша выстрелы и чувствуя, как некоторые из них трещат по дереву, металлу и плоти. Сети повисли клочьями, а многочисленная абордажная группа превратилась в кучу кровавой каши.

Мужчины бежали за ним, и он увидел Кэмпбелла, размахивающего абордажным топором, рубящего любого, кто пытался помешать

Люди из Unrivalled из абордажа.

И всё это время, сквозь грохот мушкетов и лязг стали рукопашной схватки, сквозь крики и мольбы, не слышимые ни на каком языке, он думал лишь об одном факте, выделявшемся среди всех остальных. Пираты, корсары, наёмники – названия, под которыми называли врага, ничего не значили.

Откуда-то он знал, что человек, предоставивший убежище французским фрегатам в случае побега Наполеона с Эльбы, находится здесь, на этом корабле. Только это и имело значение. Мартинес, косвенно или иным образом, убил Ричарда Болито, так же верно, как если бы он целился.

Кто-то бросился на него с мечом, и он услышал крик Джаго: «Ложись, ублюдок!» Мужчина упал на обломки дерева и был раздавлен между двумя корпусами.

Его рука была словно налита свинцом и пульсировала от боли, а на кисти была кровь – его собственная или чужая, он не знал и не беспокоился об этом.

Они прошли половину незнакомой палубы, некоторые из врагов все еще оказывали ожесточенное сопротивление, но многие пали, когда его морские пехотинцы направили вертлюжное орудие с трапа корабля.

Масси упал, вцепившись руками в живот, словно когтями. Адам видел, как лейтенант Винтер наклонился, чтобы помочь ему, и как Масси гневно отверг его, качая головой, словно подталкивая его вернуться в бой. Затем хлынула кровь, и она не останавливалась. Масси добился своего и до самого конца оставался совершенно один.

Он услышал крик Гэлбрейта, перекрывающий грохот, и увидел, как ещё больше людей перелезают через упавшие снасти, чтобы присоединиться к первым абордажникам и своему капитану. Раздались ликующие возгласы, и он задумался, откуда у них столько сил. Он отбросил меч в сторону и почувствовал, как боль разрывает мышцы, когда остриё вонзилось в рёбра, прежде чем клинок нашёл цель, заглушив крик, прежде чем он успел начаться.

Казалось, ему потребовались все силы, чтобы вырваться. Каким-то образом ему удалось подняться по лестнице, где небольшие группы людей заперлись, как он знал, в последнем из последних оплотов сопротивления.

Джаго ахнул: «Я вижу дым, сэр! Полагаю, внизу огонь!»

Адам ухватился за опору и жадно глотнул воздуха. «Переправьте наших раненых на корабль! Никого не оставляйте!»

Джаго пристально посмотрел на него. Откуда он знал, что всё кончено? Люди всё ещё сражались или преследовали защитников, рубя их.

Адам вытер лицо рукавом и чуть не рассмеялся. Это была его лучшая форма, та самая, в которой он зашёл к ней в комнату. Безумие. Дикий сон. Он ещё крепче сжал меч, понимая, что если позволит себе рассмеяться, то не сможет остановиться.

Он услышал чей-то вздох и, обернувшись, увидел Нейпира, стоящего на одном колене, из его бедра торчала деревянная заноза, похожая на окровавленное перо.

«Вот, мой мальчик, ты идёшь со мной!» Затем, наклонившись, чтобы подать мальчику руку, он увидел Мартинеса, присевшего за приподнятым люком с пистолетом в руке. Это должен был быть он; но откуда ему было так верить? Это был лишь мельк, слишком быстрый, чтобы он успел заметить, как тёмные глаза расширились от потрясения и недоверия, когда он сначала посмотрел на худую фигуру в грязном мундире почтового капитана, а затем, мгновенно, на старую шпагу. Что-то вроде узнавания, чего он никогда не забудет.

Но было слишком поздно. Адам не мог дотянуться до него мечом, а если бы Мартинес выстрелил сейчас, он бы наверняка убил мальчика, которого он поднял с этой грязной, за которую боролись доски.

Мартинес хрипло произнес: «Бо-ли-то», – и тщательно прицелился.

Но выстрел казался громче или раздался с другой стороны. Это был капрал морской пехоты Блоксхэм, меткий стрелок Бозанкета. Он осторожно переступил через труп и пнул невыстреленный пистолет через палубу.

Он сказал: «Эй, сэр, я заберу у вас парня», – и ухмыльнулся, и напряжение сползло с его лица. «Но сначала я перезарядлю старую Бесс, на всякий случай!»

Адам коснулся его руки и подошёл посмотреть на мёртвого. Он услышал внезапную волну неистовых криков. Бой закончился.

Мои люди. И они одержали победу благодаря доверию, которое мало кто мог объяснить. До следующего раза. Теперь он должен пойти и встретиться с этими же людьми, разделить с ними победу, прежде чем боль утраты настигнет его.

Он окинул взглядом спорную палубу, усеянную кровавыми шрамами битвы. Скоро там останутся только мёртвые и несчастные, сбежавшие вниз.

Он увидел, как его корабль, отклонившийся от носа, внезапно отчётливо вырисовывался в ярком солнечном свете, а раны скрывал клубящийся дым, и только тогда понял, что его здесь держало. Он посмотрел вниз, на мёртвое лицо, застывшее в момент удара. Как и поклялся.

Возможно, он ожидал восторга или чувства мести. Но ничего не произошло.

Он услышал зовущие голоса и понял, что они придут его искать и нарушат этот момент, который он мог разделить только с одним.

Он опустил руку с мечом, снова повернулся, чтобы посмотреть на свой корабль, и слегка улыбнулся, словно услышал чей-то голос.

«Спасибо, дядя».

Самый желанный подарок.

Оглавление

Александр Кент Непревзойденный (Болито – 26)

Пролог

1. Герой, о котором помнят

2. Больше не чужой

3. Вопрос гордости

4. Новое начало